Текст книги "Если совершено убийство"
Автор книги: Рут Ренделл
Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Они перешли в другую комнату. Уэксфорд не знал, сколько было времени, – он боялся смотреть на часы. Должен быть более легкий способ найти Ребекку Фостер. Если бы только вспомнить, где он видел ее раньше…
Уэксфорд решил, что начнет с самой маленькой спальни, и именно там нашел то, что искал. Расстегнув чемодан, он раскрыл его и увидел, что там были только письма – некоторые в конвертах, отдельные листочки других затерялись среди остальных писем. И вот наконец: «36, Биретта-стрит, Юго-Запад, 10. 26 июня 1954 г. Дорогая Мэй, очень расстроилась, узнав, что у тебя проблемы со зрением…»
– Ну что, вам понадобилось не так уж много времени, не так ли? – спросила миссис Лайл. – Надеюсь, вы положили все мои вещи на место. Если так, я провожу вас, а сама, наверное, отправлюсь спать.
Глава 21
Иногда же и у него вырывалось нечто, не вовсе нелепое, заставляющее поверить в пословицу. «Часто бросая, выбросишь как-нибудь и Венеру».
Наступил последний день. Уэксфорд думал о нем не как о последнем дне отпуска, но как о последней возможности раскрыть дело. Впервые в жизни он действительно почувствовал, что значит крайний срок. Раньше, в Киигсмаркхеме, конечно, тоже бывало, что старший констебль настаивал на определенных сроках, а иногда и угрожал вызовом в Скотленд-Ярд, но никто и никогда не говорил ему: «Даю двадцать четыре часа; по истечении этого времени дело будет передано другому следователю». Никто не говорил ему этих слов, кроме него самого.
Говард перестал считать его участником расследования этого дела. Кстати, он никогда и не говорил: «Это твое дело, раскрой его для меня». И как он мог допустить это в его положении? Просто ему было необходимо выслушать какие-то мысли или советы дяди, а когда Уэксфорд потерпел поражение, то и в этом отпала необходимость. Не то чтобы Говард дал понять, что разочарован; просто теперь он больше полагался на Бейкера, и именно о Бейкере шла речь прошлым вечером.
Вчера Уэксфорд слишком устал, чтобы понять все как следует. Единственное, что ему стало ясно, – это то, что Грегсон оставлен под стражей за нападение на офицера полиции, а Бейкер по-прежнему считает его главным подозреваемым, но, наряду с этим, он ведет расследование и по другим направлениям. В настоящий момент его заинтересовал шарф, и он возлагает большие надежды на допрос одного из обитателей Гармиш-Террас. Уэксфорд тогда не мог собраться с силами, чтобы задать вопросы, да и Говард очень устал, к тому же у него болела нога, поэтому он пожелал дяде спокойной ночи и оптимистично заверил, что дело будет раскрыто еще до его отъезда в субботу.
«Может быть, и будет, но не Бейкером», – подумал Уэксфорд утром своего последнего дня в Лондоне.
Женщины давно уже не ждали его внизу лестницы, приглашая к завтраку. Он чувствовал себя просто великолепно. Из-за вчерашних физических упражнений он даже потерял в весе, а съеденная пища не восполнила эту потерю, и даже сомневающаяся и заботливая Дора признала, что отпуск оказал на него благотворное действие. Ему трудно было уяснить, что нынешняя пятница была последним днем и ее отпуска, то есть настало время упаковывать вещи и бежать за последними подарками. Единственное, что беспокоило Дору, – это не забыла ли она сделать заказ, чтобы им оставили в субботу молоко, и найдется ли в угловом магазине для них буханка хлеба.
– Что ты сказала? – спросил ее муж.
– Хлеб, Рэдж. Я говорю, что надеюсь, Диксоны оставят мне буханку хлеба.
– Ты сказала «угловой магазин»… – Так вот где он ее видел! Нет, конечно, не в магазине Диксонов в Кингсмаркхеме, а в небольшом местечке, которое в какой-то степени можно было считать двойником его родного города, напротив розового дома в Фулхеме. Столько часов потерял, копаясь в архиве чужой жизни! – Жаль, что ты не сказала об этом раньше, – глупо заметил он.
Они смотрели на него, как на сумасшедшего, а Дениз такая мысль и раньше нередко приходила в голову.
– Как будешь сегодня развлекаться, дядя Рэдж? – поинтересовалась она.
– Со мной все будет в порядке.
– Собираешься сходить в последний раз к святому Томасу?
– Сэру Томасу. – Он улыбнулся ей, вдыхая исходивший от нее тонкий аромат и любуясь ее изяществом и очарованием, довольный, что скоро уедет от ее безупречно отлаженного хозяйства и опасных растений. – Не тревожься обо мне. У меня много дел. Говард уже уехал?
– Кто-то приехал, чтобы отвезти его.
Он подождал, пока женщины ушли из дому купить игрушки для внуков, и отправился пешком по дороге в колледж Святых Марка и Иоанна, отыскивая взглядом рыжие волосы, возможно принадлежащие Верити Бейт. Она напомнила ему о поражении. На этот раз поражения не будет. Все прекрасно встало на свои места. Теперь он даже знал, почему Лавди выбрала на Белгрейд-роуд этот цветной дом напротив магазина в качестве адреса для Пегги Поуп. Именно туда он сейчас и направлялся. Зачем трудиться и искать эту Биретта-стрит, которая находится где-то далеко отсюда на полуострове, каковым является Челси, но выглядит так, как Вилман-парк или Кенберн-Вейл.
И вот этот магазин перед ним: на витрине – небрежно написанное объявление о снижении цен, снаружи – ящики с овощами и дворняга, привязанная к фонарному столбу. Уэксфорд вошел в магазин. Он был заполнен покупателями: стояла бесконечная очередь из женщин с длинными списками покупок. Их обслуживали две продавщицы: молодая девушка и женщина с огромной розовой бородавкой, из-за которой ее нос был чуть свернут набок.
Не оставалось ничего другого, как ждать, пока магазин опустеет (если такое вообще случалось по пятницам) и пока покупатели не запасутся товарами на все выходные. Он стал прохаживаться по улице туда и обратно, но время тянулось досадно медленно. Примерно так же он чувствовал себя много лет назад, когда был молодым и слишком рано приходил на свидание с девушкой. Сегодня в городе стоял холодный туман, и он весь продрог, а пальцы окоченели. Жаль, что не подумал надеть перчатки. Перчатки… В своем расследовании он не должен забывать о девушке в перчатках.
Когда Уэксфорд подошел к двери магазина в четвертый раз, осталась только одна очередь, которую обслуживала молодая девушка. Женщина с бородавкой отошла к окну и складывала кусочки мыла в пирамиду.
– Миссис Фостер? – спросил он ее хриплым голосом, чувствуя, что у него пересохло в горле.
Женщина удивленно отступила на шаг и кивнула. Бородавка, которая когда-то портила хорошенькое личико, теперь была лишь одной уродливой деталью на фоне общего уродства. Женщине было лет пятьдесят. «Ах, стены вокруг сада высоки, и перебраться через них трудно…»
– Я – офицер полиции и хотел бы поговорить с вами.
Когда она заговорила, он услышал ровный, невыразительный, безо всякого акцента голос человека из секты «Дети Апокалипсиса».
– О чем? – спросила она.
– О вашей племяннице, – ответил Уэксфорд. – Дочери вашего брата.
Она не стала спорить или протестовать, а просто велела девушке присмотреть за магазином и проводила его в маленькую заднюю комнату.
– Я разговаривал с миссис Лайл, – пояснил Уэксфорд.
Лицо ее покраснело, она сжала не очень чистые руки. Невозможно было представить ее юной девушкой, Джульеттой, спустившейся по лестнице на руки возлюбленного.
– Миссис Лайл… Она еще там живет? Рядом с моим братом?
– Она совсем ослепла. И ничего не знает – только ваш адрес.
– Ослепла, – произнесла миссис Фостер. – Ослепла. А я – вдова, а Рэчел… – И к ужасу Уэксфорда, заплакала. Она плакала, стыдясь своих слез и тут же вытирая их. – Мир несправедлив, – заявила женщина. – Он нуждается в переменах.
– Может быть. Расскажите мне о Рэчел.
– Я обещала ей…
– Ваше обещание теперь ничего не стоит, миссис Фостер. Рэчел мертва. – Он сказал это безо всякой подготовки, но не пожалел об этом, потому что было ясно, что судьба племянницы очень мало ее печалила. Миссис Фостер плакала скорее о себе или, может быть, о миссис Лайл. Пролил ли кто-нибудь когда-нибудь слезу о Лавди Морган?
– Мертва, – проговорила она тем же тоном, что и «ослепла». – Как она умерла?
Он рассказал ей все, что знал, и все время, пока говорил, лицо ее оставалось неподвижным.
– Теперь ваша очередь, – закончил Уэксфорд.
– Она пришла ко мне домой в июле, в июле прошлого года, – заговорила миссис Фостер. Ее голос раздражал Уэксфорда: он был ровным, монотонным, без высоких и низких пот. – Мой брат выгнал ее из дома, когда узнал, что она беременна. Она была маленькой и ела немного, так что почти до самого конца не было заметно. Брат велел ей убираться вон.
Уэксфорд предполагал такое, но с трудом мог поверить в это. В наше время! В Лондоне семидесятых годов XX века! Хотя миссис Фостер и освободилась от оков своего воспитания, все же она оставалась человеком викторианских убеждений, да и сама ситуация была под стать временам королевы Виктории – о таких написаны тысячи романов.
– Вы не можете в это поверить? – спросила она. – Вы не знаете, каковы они, «Дети Апокалипсиса». Она пришла ко мне, потому что у нее больше никого не было. Рэчел никогда не слышала о людях, об обществах, которые заботятся о таких девушках, как она. Я бы сочла ее просто недалекой, если бы сама не была такой же когда-то.
– А ребенок?
– Она не наблюдалась у врача. Я говорила ей, что надо пойти к врачу, но она не захотела. Рэчел никогда в жизни не была у врача. У «Детей Апокалипсиса» нет врачей; они никогда не обращаются в «Скорую помощь». Я оставила ее у себя. У меня была эта работа, и еще я убирала в двух местах. Что я еще могла сделать? Однажды, когда я вернулась домой, она лежала в моей спальне уже рядом с ребенком.
– Она родила без посторонней помощи?
Миссис Фостер кивнула:
– Тогда я заставила ее показаться доктору. Послала за своим врачом. Он очень разозлился на меня, но что я могла поделать? Доктор потом каждый день присылал акушерку, и я зарегистрировала ребенка в Челси, на Кингс-роуд.
– Отцом ребенка был Морган?
– Да. Рэчел сказала, что она – его жена и, когда он выйдет из тюрьмы, они поженятся как положено. Я знала, что это неправда; у него уже была жена. Мы вместе с Рэчел ухаживали за ребенком. А когда она нашла работу уборщицы, я иногда брала ребенка с собой, да и Рэчел тоже.
– А потом?
Миссис Фостер заколебалась. Девушка-продавщица позвала ее, и она отозвалась:
– Сейчас иду, одну минутку! – и, устало повернувшись к Уэксфорду, сообщила: – Его усыновили. Рэчел любила его, но согласилась на это. Она понимала, что нам будет не под силу одним вырастить ребенка. Нам обеим надо было работать, а хозяйки не любят, когда с собой берешь детей. Но в любом случае Рэчел не могла быть работницей. Рэчел не была приспособлена к этому. Она была совершенно помешана на телевидении. Понимаете, для нее это было в новинку. Все, что ей было нужно, – это сидеть целыми днями с ребенком на коленях и смотреть телевизор. Говорила, что хотела бы жить там, где можно целый день делать это. Потом ребенка забрали, и пребывание в моем доме стало ее раздражать, тогда она сняла комнату. Больше я о ней ничего не слышала. Думала, может быть, брат забрал ее обратно. Все, через что ей пришлось пройти, не мешало ей надеяться, что когда-нибудь она снова окажется среди «Детей Апокалипсиса»… – Голос миссис Фостер затих.
– Кто усыновил ребенка? Это сделали официально, через агентство?
– Не могу вам этого сказать. Я обещала. Рэчел этого не знала. Мы подумали, что будет лучше, если она не будет знать.
– Я должен это знать.
– Только не от меня. Я обещала.
– Тогда я вынужден буду обратиться в Департамент по делам детей, – пригрозил Уэксфорд.
По телефонной книге он узнал, что Департамент находится в Холланд-парке, и стал ждать такси, чтобы поехать туда. Однако ответ уже был ему известен, полный ответ. Стоя на краю тротуара, он мысленно тщательно устанавливал последовательность событий, начиная с приезда Рэчел Викерс на Биретта-стрит и заканчивая смертью Лавди Морган на Кенбернском кладбище.
Бедный Бейкер, удача отвернулась от него, и триумфа не будет; на этот раз провинциал-консерватор опередил его. Уэксфорда немного забавляла мысль обо всех этих полицейских из Кенберна, ведущих расследование в направлениях, которые окажутся безрезультатными, упорно старающихся пришить дело мальчишке-водителю фургона, – обо всех, кроме сержанта Клементса. Он в это время, наверное, будет в суде, чтобы получить постановление. Или, может быть, ему не удастся получить его…
Говард и Бейкер были в Скотленд-Ярде. Все знали, что сегодня Клементс взял выходной. Памела сообщила Уэксфорду, что не знает, вернется ли суперинтендент сегодня в офис.
Моментальный снимок, который Памела брала со стола Говарда, куда-то исчез, видимо, кто-то убрал его или унес. Голубой шарф миссис Дербон лежал здесь, упакованный, но не спрятанный в пакет из прозрачного пластика. Он был похож на рождественский подарок, и только аккуратная официальная наклейка сбоку нарушала впечатление.
Уэксфорд пожал плечами, поблагодарил Памелу и вышел. Чтобы попасть на станцию метро «Элм Грин», он решил пройтись через кладбище. В тумане крылатая богиня победы казалась призраком, а черные кони, наполовину укрытые туманом, как будто висели в воздухе без опоры. Расположенные позади них королевские могилы сегодня не казались такими массивными, как и деревья, точнее, призраки деревьев – серые и словно плавающие, оторвавшись от корней. Капли воды – конденсированный туман – свисали с тонких веток кустов ежевики. Обелиски, разбитые колонны, ангелы с мечами, охотник с двумя убитыми львами у ног…
«Безумец тот, кто задаст вопросы, Безумец дважды – отвечающий на них…»
Уэксфорд улыбнулся.
Глава 22
…если, кроме этого, уличат его еще в убийстве, то одна только эта мысль побудит его зарезать того, кого в ином случае намеревался всего лишь ограбить. Действительно, оттого что, пойманный, он не окажется в большей опасности, чем если зарежет, ему будет даже спокойнее, больше будет у него надежды скрыться, когда не станет на свете свидетеля его преступления.
Последний, не напрасно потраченный день… Уэксфорд скверно печатал на машинке, и сейчас очень обрадовался бы машинистке, однако ему пришлось авторучкой Доры подробно описать все, что удалось выяснить. Он закончил только после семи и спустился вниз ждать Говарда.
Уэксфорд собирался отдать отчет племяннику после обеда и полагал, что потом они спокойно обсудят все в кабинете. Однако Говард позвонил и предупредил, что задерживается, и, прежде чем Уэксфорд успел что-то сказать, положил трубку.
– Тебе нужно прилечь, дорогой, – сказала в десять часов Дора.
– Зачем? Чтобы у меня хватило сил сидеть в поезде? Я собираюсь не спать всю ночь.
Он открыл книгу, которую Дениз наконец принесла ему из библиотеки. «Достопочтенному и Непревзойденному Мастеру, Мастеру Уильяму Сесилу, эсквайру… Ральф Робинсон с пожеланиями доброго здоровья и оставаться неизменным образцом добродетели и чести». Если в этом посвящении изменить имена, то оно могло бы стать и вступлением к его собственному отчету, как и к шедевру сэра Томаса. Едва он успел прочитать первую главу, раздался телефонный звонок.
Слегка подрагивающей рукой Уэксфорд взял трубку.
– Говард?
Голос Говарда был суровым и даже несколько пренебрежительным:
– Если ты собирался спать, тогда разговор не имеет значения.
– Я не собирался. Я ждал тебя. – Теперь, когда, казалось бы, настало время все рассказать, Уэксфорд, к собственному удивлению, говорил как-то неохотно, и голос его звучал неуверенно. – Есть несколько моментов… Короче говоря, я написал что-то вроде отчета… Ты не мог бы посмотреть его?.. Я хочу сказать, мои выводы…
– Могут совпасть с нашими, – закончил фразу Говард. – Шарф? Да, я так и думал. Мы с Бейкером только что встречались кое с кем из твоих друзей, поэтому сейчас действительно нужно, чтобы ты немного помог нам. Не клади трубку, я передам трубку Бейкеру.
– Говард, подожди! Я могу приехать.
– Что? Сейчас? В Кенберн-Вейл?
Уэксфорд решил проявить твердость и не позволить никакого обсуждения его решения. Он ясно и хладнокровно видел, что снова терпел неудачу, но на этот раз не собирался сдаваться без борьбы и позволять Бейкеру перехватить его последнюю, хоть и слабую инициативу.
– Я возьму такси, – объяснил он.
Как он и предполагал, Дора запричитала:
– Но, дорогой! В такое время!
– Я сказал, что не буду спать всю ночь.
Его поразило, что за десять минут до полуночи магазины были еще открыты, и люди продолжали покупать бакалейные товары для странных ночных празднеств. В автоматических прачечных самообслуживания горели голубовато-белые фонари, и барабаны стиральных машин продолжали вращаться. Он ехал в такси по Северному Кенсингтону, где среди ночи, непринужденно разговаривая, словно средь бела дня, неторопливо прогуливались люди. В Кингсмаркхеме, если в такой час кто-то и оказывался на улице, то он торопился домой, в кровать. Над плывущими огнями бессонного Лондона висело красноватое беззвездное небо. Они въехали на Кенберн-Лейн. Кладбище напоминало черное как смоль облако, видимое только благодаря тому, что было темнее неба. Когда Уэксфорд понял, что они уже подъезжают к месту, он весь напрягся. Скоро лицом к лицу придется встретиться с Бейкером. Если бы только Говарду первому удалось прочитать его отчет…
У него было совершенно безумное ощущение, что в полицейском участке его будет встречать чуть ли не целая специальная делегация, однако в вестибюле не оказалось никого, кроме дежурных офицеров, и, когда Уэксфорд, стараясь вести себя так, словно это место было ему хорошо знакомо, хотя его здесь могли и не знать, небрежной походкой направился к лифту, сержант окликнул его:
– Мистер Уэксфорд, это вы? Суперинтендент ждет вас, сэр.
Это уже было лучше. Он еще больше воспрянул духом, когда, выйдя из лифта, увидел Говарда, стоявшего у двери его кабинета.
– Ты очень быстро добрался.
– Говард, я хочу сказать…
– Ты хочешь знать о Грегсоне. Я предполагал, что ты захочешь об этом знать, и хотел рассказать тебе по телефону. Где, ты думаешь, он был двадцать пятого февраля? Участвовал в краже со взломом. Девица, которая звонила ему к миссис Кирби, – подружка Гарри Слейда; она звонила, чтобы сообщить, что есть работа, и дать еще кое-какую информацию. Заходи, поговори с Бейкером. Послать за кофе?
Уэксфорд не ответил ему и вошел в офис. Встретившись с инспектором взглядом, он молча достал из кармана свой отчет. Написанный от руки текст выглядел дилетантски и как-то по-деревенски.
Говард смущенно сказал:
– Мы просто хотели получить от тебя кое-какую информацию конфиденциального свойства, Рэдж, и задать тебе несколько вопросов.
– Здесь все написано. Почитайте, это у вас займет не более десяти минут.
Уэксфорд знал, что был очень чувствительным человеком, но только начисто лишенный способности чувствовать не заметил бы этого смиренного и снисходительного взгляда, которым обменялись Говард и Бейкер. Он высвободил руки из плаща и, повесив его на спинку стула, сел, стал внимательно смотреть через незанавешенное окно на туманное красное небо и черный массив деревьев. Когда Говард заказывал по телефону кофе, Бейкер поднял взгляд, еще не дочитав доклада.
В докладе было десять страниц; он прочитал пять и заявил:
– Здесь весь материал – сведения о девушке. Все это, конечно, очень поучительно, но вряд ли… – он подыскивал слово, – вряд ли полезно в данном случае.
– Дай посмотреть! – Говард встал позади Бейкера и стал быстро читать. – Ты провел большую работу, Рэдж. Поздравляю. Похоже, ты пришел к тем же выводам, что и мы.
– С учетом очевидных фактов, эти выводы – единственно возможные.
Говард быстро взглянул на него:
– Так, хорошо… Может быть, лучше тебе все это резюмировать для нас, Майкл?
Листы голубой бумаги, на которой был написан отчет, выглядели немного помятыми. Бейкер сложил их и с довольно высокомерным видом положил на стол, но то, что он затем сказал, прозвучало отнюдь не высокомерно. Он откашлялся и с трудом произнес тоном человека, не привыкшего к любезному обхождению:
– Я должен извиниться перед вами, мистер Уэксфорд. Я не должен был говорить об охоте на диких гусей, красной селедке и все остальное. Но поначалу это напоминало красную селедку, не так ли?
Уэксфорд улыбнулся:
– Это были просто ненужные сложности.
– Ну не такие уж и ненужные, – заметил Говард. – Без них мы никогда не установили бы, кому принадлежал шарф. А вот и кофе. Спасибо, сержант. Ну что, Майкл?
– Некоторое время, – начал Бейкер, – мы совершенно потеряли след из-за того, что путали Рэчел Викерс с падчерицей Дербона. Мы допустили оплошность, не приняв во внимание некоторые очевидные обстоятельства; кроме того, нам, безусловно, не было известно, что Александра не была его собственным ребенком.
Уэксфорд помешал кофе, хотя тот был черным и без сахара.
– Откуда вы это знаете теперь? – перебил он Бейкера.
– Миссис Дербон сама нам об этом сказала сегодня вечером. Она была очень откровенна и искренна. Когда она поняла всю важность нашего расследования, то абсолютно откровенно рассказала, что Александру, названную, вероятно, в честь ее настоящего отца, они с мужем удочерили частным образом. Два агентства по усыновлению детей отказали им по причине их возраста, и, когда прямо перед Рождеством представилась возможность получить этого ребенка, они тут же ухватились за нее. Дербон действовал как положено. Он пытался все оформить легально, по существующим каналам. Поскольку ребенок появился в его доме в конце декабря, он известил Департамент по делам детей и суд о своем намерении удочерить Александру. Вы хотите что-то добавить, мистер Уэксфорд?
– Только то, что вы говорите об этом таким холодным тоном, а ведь он до умопомрачения любит этого ребенка.
– Не думаю, что мы должны обращать внимание на эмоции. Конечно, все это очень мучительно. Позвольте мне продолжить. Миссис Дербон никогда не встречалась с Рэчел Викерс. Все, что она знала, исходило от тети этой девушки, миссис Фостер, а также от агента по надзору из органов опеки.
– Девушка в перчатках, – вставил Уэксфорд. Бейкер не обратил внимания на его слова.
– Агент по надзору и миссис Фостер знали девушку как Рэчел Викерс и никогда не слышали о Лавди Морган. До четырнадцатого февраля Дербон знал девушку тоже только под ее настоящим именем; он никогда не видел ее и предполагал, что все идет как по маслу. В этот день он пришел домой и сказал жене, что, когда показывал Александре какие-то дома, которые он собирался приобрести для нее в Ламмас-Гроув, из магазина вышла Рэчел Викерс и узнала своего ребенка. – Бейкер остановился. – Должен заметить, что я не вполне понимаю, как можно показывать дома ребенку, который еще ходить-то не умеет, но, в конце концов, это не имеет отношения к делу. – Он посмотрел на Уэксфорда, но тот молчал. – По словам миссис Дербон, – продолжал Бейкер, – Рэчел спросила ее мужа, может ли она снова видеться с Александрой, и он согласился, хотя и неохотно, и дал ей номер телефона своего офиса. Миссис Дербон говорит – и я верю, это правда, – что, насколько ей известно, ее муж больше не встречался с Рэчел. После этого девушка больше не проявляла интереса к ребенку.
– Однако, – вступил Говард, – нам еще до этого разговора стало известно, что в какой-то из дней после четырнадцатого февраля у Рэчел было собеседование в «Нортберн пропертиз», и из этого, как мне кажется, мы можем сделать вывод, что это собеседование не имело ничего общего с устройством на работу. Что ты об этом думаешь, Рэдж?
– Дербон, – медленно заговорил Уэксфорд, – хотел оставить ребенка себе, а Рэчел так же сильно хотела вернуть его обратно. Во время этой встречи в офисе она говорила ему, что будет возражать против выдачи им постановления об усыновлении ребенка, и тогда он пошел на совершенно противозаконный шаг, предложив ей пять тысяч фунтов за то, чтобы она не возражала.
– Откуда ты это знаешь?
Уэксфорд пожал плечами:
– Прочти до конца мой доклад, и узнаешь откуда. Не прочитав его, ты не поймешь, почему Дербон больше ничего не сказал жене о встрече с Рэчел. Он – человек не больно разборчивый в средствах, но миссис Дербон – совершенно другая. Она бы никогда не поддержала его в том, чтобы купить ребенка. Когда они должны получить постановление?
– Двадцать четвертого марта, – ответил Бейкер с некоторым торжеством. – Если вы этого не знаете, мистер Уэксфорд, то я не понимаю, как… Ну да ладно, позвольте мне продолжить мою версию и сказать, что произошло дальше. Рэчел согласилась взять деньги – какую сумму, нам не известно – и обещала позвонить Дербону и назначить день передачи денег. Она выбрала двадцать пятое февраля и позвонила Дербону с Гармиш-Террас в четверть второго этого дня. Примерно через час они встретились на кладбище.
– Вы рассматриваете этот шарф как принадлежащий миссис Дербон?
– Безусловно. Именно поэтому она была первой, к кому мы поехали. Миссис Дербон сказала, что часто надевает дубленку своего мужа, поэтому могла оставить его в кармане. Дербон встретился с девушкой, как они и договаривались, но в тот момент, когда был готов расстаться с деньгами, подумал, что гораздо легче и безопаснее будет убить девушку и сохранить деньги. Все равно он не мог быть до конца уверенным, что она не опротестует постановление об усыновлении. Тогда Дербон задушил ее шарфом и положил тело в склеп Монфортов.
– И тут ты снова помог нам, Рэдж, – вставил Говард. – Именно ты указал на то, что нынешний год – високосный, Дербон же об этом забыл. Он полагал, что последний вторник месяца уже миновал, и теперь могилу навестят только после двадцать четвертого марта – дня, когда он должен получить постановление об усыновлении.
Уэксфорд взял отчет, нерешительно повертел его в руках и снова положил.
– Дербон сознался во всем этом? – спросил он. – Вы разговаривали с ним и… Вы предъявили ему обвинение?
– Он уехал из дому, – сообщил Бейкер. – Куда-то на север, на конференцию архитекторов.
– Нам интересно услышать твое мнение, Рэдж, – довольно резко произнес Говард. – Очень многое из этого – только догадки и предположения. Как ты сам сказал, существует единственно возможный вывод, однако нам казалось, что у тебя есть для нас что-то более конкретное.
– Я так говорил?
– Да, конечно. Я понял, что ты…
Уэксфорд резко поднялся, так толкнув свой стул, что тот чуть не перевернулся. Внезапно им овладело беспокойство, но не о себе самом и не о своем поражении.
– Его жена свяжется с ним!
– Конечно свяжется. Ну и пусть. Он все равно должен вернуться завтра утром. – Говард посмотрел на часы. – Точнее, сегодня утром. – Узнав о том, что он может не получить разрешение на усыновление, – а жена ему скажет, что суд приостановит все действия до выяснения обстоятельств, – он стремглав прибежит к нам. Господи, Рэдж, он ведь не знает, что мы подозреваем его в убийстве.
– Но он будет теперь знать, что у него нет никакой надежды на то, чтобы остаться отцом Александры! – Уэксфорд схватился за спинку стула. Он весь дрожал. – Ты думаешь, она уже сообщила ему об этом?
– Если она не более флегматичная женщина, чем мне показалось, то должна уже сказать.
Уэксфорд старался стоять спокойно. Он знал, что побледнел, потому что чувствовал, как похолодела и задрожала кожа на лице. Лицо Бейкера было исполнено презрения и недовольства, Говард же пребывал в полном недоумении.
– Вы хотели моего совета. Наверное, потому, что не хотите знать моего мнения. Я советую вам немедленно позвонить в отель, где остановился Дербон. – Уэксфорд сел и отвернулся к стене.
– Он в своем номере, – сказал Бейкер, положив трубку. – Не вижу необходимости во всей этой мелодраме. Человек спит в своем номере, но они на всякий случай пошли проверить и обещали перезвонить. Полагаю, что, по мысли мистера Уэксфорда, они должны обнаружить там сверток из белья под простыней, а птичка улетела.
Уэксфорд никак не прокомментировал эти слова. Он сидел, так крепко сжав руки, что костяшки пальцев побелели. Уэксфорд не смог успокоить свои руки, но успокоить голос ему удалось, и, продолжая беседу, он спросил:
– Как дела у Клементса?
– Он получил постановление об усыновлении, – сказал Говард. – Звонил, чтобы сообщить нам. Все прошло без осложнений.
– Я пошлю его жене цветы, – решил Уэксфорд. – Напомни мне. – Не спрашивая разрешения, он подлил себе кофе, но рука его была нетвердой, поэтому он положил ее на стол. Говард не сказал ни слова.
Раздался предварительный звонок, который бывает за секунду до того, как телефон зазвонит как следует. Уэксфорд вскочил, выйдя из шока. Три руки потянулись к трубке, потому что остальные тоже заразились страхом. Трубку взял Говард и произнес:
– Слушаю. Да. Вы вызвали врача? А местную полицию? – Говард прикрыл микрофон рукой; его худое лицо очень побледнело. – В отеле остановился врач. Он сейчас с Дербоном.
– Он попытался покончить с собой, – проговорил Уэксфорд, и не в форме вопроса, а констатируя факт.
– Они думают, что он умер. Точно пока не знают. Кажется, принял большую дозу лекарства или что-то в этом роде.
– Может быть, для него это и лучше, – заявил Бейкер, пытаясь придать голосу приличествующие случаю скорбные интонации. – Ужасно, конечно, но если подумать о том, что было бы в противном случае… Многие годы заключения. В его положении я выбрал бы этот же путь.
Говард снова заговорил по телефону, резким тоном задавая вопросы.
– Ну и как? – поинтересовался Уэксфорд. – Вы по-прежнему думаете, что он – убийца, а?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.