Текст книги "Смертельная измена"

Радио замолчало, и вдруг до Стефано дошло, что его ожидает. Ему стало жутко, он боялся вида мертвой матери.

Через полчаса он подъехал к родительскому дому в Амбре.

– Buongiorno, stronzo! – выкрикнул Бео, когда он вошел в комнату.

Топо постарался сделать вид, что не слышит того, что говорит птица, и не замечает ее.

Альбина Топо лежала в своей постели на спине, скрестив руки на груди и устремив неподвижный взгляд в потолок. Топо задумался, было ли это делом рук Розиты или мать, умирая, сама улеглась так. От нее исходил какой-то странный кисловатый запах, и это удержало Топо от того, чтобы задержаться возле тела.

Он открыл окно, позвонил докторесе и попросил ее немедленно приехать.

Потом он уселся в углу комнаты, издали поглядывая на спокойное лицо Альбины, и ему стало жаль себя. «У меня больше нет матери, – патетически подумал он, – лона, породившего меня, больше нет! Скоро ее тело превратится в прах. У меня больше нет матери, я по-настоящему одинок. Последняя ниточка, связывающая меня с этим миром, порвалась, и я парю в безвоздушном пространстве. Больше нет никого, кто мог бы поддержать и утешить меня. И хотя я не спрашивал ее советов уже много лет, странно сознавать, что я больше никогда не смогу этого сделать. Мне не хватает тебя, мама! Не хватает ощущения того, что ты в доме и ждешь меня. То, что тебя нет, выбивает почву из-под ног и лишает меня ощущения безопасности».

Топо зашел в своих патетических мыслях настолько далеко, что у него даже выступили слезы на глазах, что он счел потрясающим.

«Какое великое чувство, – подумал он, – какой волнующий момент! Прощание с матерью… Более трогательного переживания для человека и быть не может. Запомни это чувство печали, эту тоску, эту пустоту в душе! – говорил он себе. – Это обогатит тебя, и, может быть, однажды ты сможешь написать об этом».

Доктореса в сопровождении Розиты приехала через десять минут. Она молча обняла Топо. Он даже коротко всхлипнул. «В данном случае чем меньше, тем лучше», – подумал он и поблагодарил Розиту за самоотверженную помощь в последние месяцы.

Доктореса обследовала Альбину и констатировала смерть. Она умерла от рака, в этом не было никаких сомнений.

Топо вызвал организатора похорон. Иво со своими сотрудниками приехал в половине восьмого. Как всегда, заикающийся, бледный, но чрезвычайно предупредительный. Он был счастлив, что есть кого похоронить. Каждый день он молил Бога, чтобы смерть посетила Амбру, и чувство глубокой благодарности переполняло его всякий раз, когда Господь слышал его молитвы.

Топо обсудил с ним формальности похорон, которые должны были состояться на следующий день, а потом Иво и его коллеги вынесли серый пластиковый гроб из дома.

Соседи молча смотрели, как гроб исчез внутри катафалка. Топо молча перекрестился, хотя последний раз он молился, когда ему не было еще и десяти лет.

У него появилась тошнота в желудке, и он решил пойти поесть, прежде чем начинать разбирать, выбрасывать или раздаривать пожитки матери.

25

Ночь была теплой. Во внутреннем дворике «Alla corte di Вассо»[36]36
  «Двор Вакха» (um.).


[Закрыть] было очень уютно под большими светлыми зонтиками от солнца. Магда и Лукас заказали по огромному бифштексу по-флорентински, который едят почти сырым, с кровью. А к нему взяли белые бобы и салат и выпили бутылку «Россо ди Монтепульчиано».

Магда сразу же обратила внимание на ухоженного привлекательного мужчину, изучавшего меню за соседним столиком. В таком городке, как Амбра, он не мог остаться незамеченным. Он не был похож на туриста, и она задумалась, что может делать здесь этот итальянец.

Стефано почувствовал, что она изучает его. Он поднял глаза от меню, и их взгляды встретились. На его лице промелькнула легкая улыбка.

Топо тоже счел синьору, которая явно заинтересовалась им, интересной. Чрезвычайно волнующая ситуация, особенно учитывая то, что она была в ресторане не одна, а с мужем.

Лукас как раз просматривал проспект мероприятий, которые должны были состояться этим летом. Кино, театр, опера, концерты, все sotto le stelle,[37]37
  Под звездами (um.).


[Закрыть] то есть под открытым небом, на площадях или в парках. Они принялись обсуждать, куда стоит пойти, и Лукас не обратил внимания на господина, сидящего за соседним столиком. Но Магда не могла позволить интересу, возникшему между ней и незнакомцем, оборваться…

Топо съел простое блюдо из макарон, расплатился, поднялся и с легким поклоном остановился перед столиком Магды и Лукаса.

– Извините, если помешаю… – сказал он и очаровательно улыбнулся. – Меня зовут Стефано Топо. Возможно, мы уже где-то встречались?

Магда сочла такой метод знакомства не особенно оригинальным, но ей понравилось, что мужчина говорил медленно и четко. Кроме того, тембр его голоса был теплым и приятным.

– Может быть, – сказала она, стараясь говорить без акцента, – мы живем в Ла Рочче, приезжаем сюда на несколько недель в году. Возможно, мы встречались в баре на Пьяцце или на рынке.

– Действительно. Вы живете в Ла Рочче? Это интересно. Я часто думал, что стало с этим поместьем. В детстве я часто бывал там и собирал каштаны. Тогда дом принадлежал брату моего дедушки.

После этих слов Магда почувствовала доверие к нему.

– А сейчас не буду вам мешать. – Он вытащил из нагрудного кармана визитную карточку. – Если возникнет желание, позвоните мне. Я буду рад.

– А когда у вас будет время, заезжайте в Ла Роччу. Посмотрите, что стало с бывшим поместьем вашего деда.

– Брата моего деда, – поправил Топо.

– Конечно. Извините. Я еще не достигла совершенства в итальянском языке.

– Вы говорите фантастически!

– Спасибо. – Магда почувствовала себя польщенной и добавила: – Пожалуйста, приезжайте к нам! Серьезно, я буду рада.

Он поклонился.

– Будьте осторожны, синьора. Ловлю вас на слове. Желаю чудесного вечера!

Лукас и Стефано молча пожали друг другу руки, и Топо гибкой походкой и с высоко поднятой головой вышел из ресторана.

26

Он не думал, что у матери было столько друзей и знакомых и что так много людей придет на похороны. Это его удивило, и только. Чувство, которое вчера вечером внезапно охватило его при виде тела матери, полностью исчезло. Он терпел церемонию похорон, пожатие рук и нескончаемые соболезнования, словно тяжкую повинность.

И был очень рад ближе к полудню вернуться в родительский дом. Там он начал пересматривать шкаф за шкафом и выбрасывать из них все. В огромных, высотой с человеческий рост мешках для мусора исчезли не только изношенное постельное белье, истрепанные полотенца и старые, двадцатилетней давности скатерти, но также и юбки, блузки и жакеты матери, ее белье, обувь, чулки и сумки. Он заталкивал содержимое шкафов в мешки с такой скоростью, как будто за несколько часов хотел уничтожить всякое воспоминание о ней. В доме не должно было остаться ничего, что напоминало бы о тех, кто жил здесь целые десятилетия.

Только личным письмам и фотоальбомам он уделил немного больше времени. Боже мой! Он не видел эти фотографии уже много лет и не предавался воспоминаниям об отце, дедушках и бабушках, дядях и тетках. И его отец, и родители его матери умерли. Мать его отца не хотела иметь ничего общего с остальной семьей и жила на маленькую пенсию в двухкомнатной квартире в Болонье. Дядя, брат его матери, жил с третьей женой в Перуджии, а сестра его отца – с мужем в Неаполе. Он лишь сейчас вспомнил, что не сообщил о смерти Альбины никому из них. Конечно, они обидятся. Но угрызения совести появились у него лишь на мгновение, потом он отбросил эти мысли. Все они идиоты! Тупые, ограниченные люди со словарным запасом, которого еле хватает на то, чтобы поздороваться, попрощаться и поговорить о погоде. Они были людьми шумными, примитивными и вспыльчивыми, из-за чего на каждой семейной встрече непременно возникали скандалы. По ним можно было сверять часы. Через два часа, не позже, начиналась ссора.

Нет, он сделал совершенно правильно, что не пригласил их на похороны. Он не раз восхищался тем, что вышел из этой семьи с минимальными потерями и расширил свой жизненный горизонт дальше умения ездить на тракторе. Он занимался не только оливковым маслом холодной выжимки и молодым вином, но также Данте, Петраркой и Боккаччо.

«Мне этого не нужно, – подумал он. – Я продам дом, и Амбра больше никогда меня не увидит».

27

Следующие дни были спокойными. Донато Нери позвонил всего один раз, чтобы узнать, не слышала ли Магда что-нибудь о муже.

– Вы были бы первым, которому я сказала бы об этом, – ответила она, и Нери подумал, что если этот звонок и не полная глупость, необходимости в нем тоже не было.

Лукас подвязал розы и спросил, не нужно ли засадить огород. Такой прекрасный участок с богатейшей почвой просто жалко оставлять пустым!

Но Магда отказалась.

– Оставь, я сама все сделаю, – быстро ответила она. – Я люблю работать в огороде. Это меня отвлекает.

Магда выпила за обедом два бокала вина и почувствовала, что устала. Она уселась в кресло и задремала. Лукас прогуливался вокруг дома, высматривая, чем бы заняться.

Поднялся ветер, и оливковое дерево, которое посадила Магда, закачалось. Иногда оно наклонялось настолько сильно, что Лукас испугался, что оно сломалось. Очевидно, Магда посадила его недостаточно глубоко и плохо полила, потому что пучок корней выглядывал из земли, и дерево из-за этого еле держалось. Лукас подумал, что, наверное, его следовало бы выкопать и пересадить поглубже, но ему не хотелось этим заниматься. Можно попробовать привязать его к деревянному колышку, который придаст деревцу устойчивость.

Лукас обыскал мастерскую в поисках колышка, но не нашел ни одного, который сгодился бы в качестве опоры. Поэтому он, недолго думая, сел в машину и отправился в Амбру в магазин «Consorzio». Там было достаточно кольев любой длины и толщины. Лукас купил пять штук. Два метра пятьдесят сантиметров в длину и толщиной пять сантиметров.

Вернувшись в Ла Роччу, он достал из кладовки тяжелую кувалду и принялся за работу. Ему было тяжело держать одной рукой кол, а другой бить по нему увесистой кувалдой, и в какой-то момент он подумал, не позвать ли Магду, чтобы она подержала кол, но не сделал этого. Она спала, и ему не хотелось будить ее. Ему пришлось сделать пять ударов, пока кол вошел в землю настолько, что он смог отпустить его и взяться за кувалду обеими руками. Он загнал кол приблизительно на тридцать-сорок сантиметров, когда почувствовал какое-то сопротивление. Он размахнулся и со всей силы ударил кувалдой еще три раза. И вдруг, когда он уже решил попытаться забить кол в другом месте, сопротивление исчезло и кол вошел в землю легко, как в масло. Довольный Лукас привязал к нему деревце.

Вечером он постучал в дверь Магды.

– Магда? – позвал он тихонько. – У тебя все в порядке?

– Да. А почему ты спрашиваешь?

– Уже почти восемь часов.

Она села и громко зевнула.

– Я сейчас выйду. Одну минуточку.

Она надела джинсы и легкую блузу, а сверху набросила теплую куртку. Снаружи, на террасе, было уже прохладно. Особенно сейчас, когда солнце село.

Когда Магда вышла из дому, Лукас как раз открывал бутылку вина. Она села к столу и взяла в руки визитную карточку Топо, которая все еще лежала на столе.

– Он живет во Флоренции, – сказала она. – Вероятно, он здесь в гостях. И меня радует, что он хочет приехать к нам.

Лукас налил вино в бокалы.

– Ему что-то от тебя нужно. Ты ему нравишься, и он довольно явно это показывает. Я считаю, что это наглость с его стороны.

– Я так не думаю.

– Нет. Он даже не пытается это скрыть, а я не слепой.

– Лукас, да ты ревнуешь! – засмеялась Магда. – Не стоит. Я не собираюсь очаровываться. Мне просто хочется с ним встретиться.

– Зачем?

– Потому что я с удовольствием использую любую возможность поговорить по-итальянски. И не только о погоде и еде. Он кажется образованным человеком, и, возможно, в беседе с ним можно не просто пополнить языковой запас.

Лукас ничего не сказал – да и что он мог сказать? – однако рассердился. Для него Топо был просто надутой обезьяной. Он не знал, почему у него возникло это странное чувство, да и Магда ему бы не поверила, и он предпочел промолчать, чтобы не злить ее.

Они подняли бокалы и чокнулись. Магда лишь пригубила свое вино.

– Послушай… – Лукас взял ее за руку. – Не думай больше об этом типе. Давай просто наслаждаться вечером.

Через несколько минут у Лукаса зазвонил мобильный телефон. Он поднялся и, разговаривая, принялся расхаживать перед домом.

– Нет, мама, Йоганнес еще не приехал из Рима.

Сердце Хильдегард, которая звонила из Берлина, сжалось. Она надеялась, что Йоганнес вернулся. Но после этой фразы все ее надежды рухнули и страх вернулся.

– О боже, Лукас! Я постоянно пытаюсь дозвониться ему по мобильному, но слышу только голосовую почту. Значит, с ним что-то случилось!

– Не сходи с ума, мама. Мы подключили полицию. Возможно, они уже проинформировали своих коллег в Риме, а те найдут средства отыскать его. Но пока мы ничего о нем не знаем, хотя Магда каждый день звонит карабинерам.

Хильдегард Тилльманн молчала. Тишина в телефонной трубке говорила о том, настолько велико ее отчаяние. Потом она тихонько заплакала.

– Мама, прошу тебя… – Каждый раз, когда мать плакала, а на его памяти такое бывало нечасто, Лукас чувствовал себя совершенно беспомощным. – Ситуация странная, это правда, но еще ничего не потеряно. Отсутствие новостей – это уже хорошая новость. Ты сама всегда так говоришь.

– Я рада, что ты там, – прошептала Хильдегард. – Пожалуйста, разыщи его, мальчик мой! Сделай все, что в твоих силах. Не полагайся на полицию, хорошо?

– Конечно. Как ты думаешь, чем мы здесь занимаемся? Все наши мысли крутятся вокруг Йоганнеса, а Магда вообще не способна вести нормальную жизнь!

– Могу себе представить… Пожалуйста, позвони мне, если что-нибудь о нем услышишь. Прошу тебя, Лукас.

– Конечно, я так и сделаю. Не сомневайся.

Хильдегард отключилась, и Лукас вернулся за стол.

– Мать ужасно беспокоится.

Магда кивнула.

Лукас замолчал. Ему начинало действовать на нервы то, что вопрос, где находится Йоганнес, буквально висит в воздухе. Иногда у него возникало ощущение, что брат присутствует здесь больше, чем если бы вечерами сидел с ними за столом и рассуждал о том, что не лучше ли окружить усадьбу забором. Хотя бы для того, чтобы по утрам осенними и зимними месяцами можно было выйти из дома, не опасаясь наткнуться на охотника, который как раз прицелился в птичку на крыше.

Но Йоганнеса здесь не было, и то, что он, тем не менее, уже несколько дней владел их мыслями, выводило Лукаса из себя.

Магда встала, сделала пару шагов и вышла из света лампы. Она стояла неподвижно, уставившись в ночь, на темный лес, словно ожидая, что в любой момент там кто-то появится.

Лукас не говорил ни слова. Он ждал. Целую вечность. Во всяком случае, так ему показалось. А потом не выдержал, подошел к Магде и обнял ее. Она не пошевелилась и не уклонилась от его объятий. Он обнимал ее крепко, чтобы дать понять: я здесь, рядом с тобой, что бы ни случилось.

Тогда Лукас решился и нежно притянул ее к себе, чтобы поцеловать. Но она отвернулась.

– Нет, – сказала она, – пожалуйста, не надо. Я не буду обманывать его, Лукас. Никогда.

И она ушла в дом.

Лукасу было стыдно признаться себе в этом, но в данный момент он ничего не хотел сильнее, чем чтобы его брат никогда не вернулся.

28

Магда проснулась в десять минут восьмого с сильной головной болью. Она попыталась перевернуться на спину и почувствовала, что шея и плечи словно защемлены. Возможно, это и стало причиной мигрени. Она встала, пошла в душ, но легче ей не стало. Она с трудом вытерлась полотенцем и едва смогла поднять руки, чтобы надеть футболку.

Она выпила кофе, и в голове стало чуть яснее, но каждое движение вызывало боль.

– Я поеду в Раполано, в Термы, – сказала она Лукасу. – Поплаваю в теплой воде, сделаю массаж. Как ты? Хочешь со мной?

Лукас отрицательно замахал руками.

– Нет, пожалуйста, не надо! Ванны, сауна – это не для меня.

– А массаж?

– Тоже нет. Все эти велнесы, фитнесы и прочая ерунда… Лучше я использую это время с пользой и подстригу лужайку.

– Подстриги, – согласилась Магда. – Но знаешь, что меня сейчас больше беспокоит? Пожалуйста, не обижайся, но мне действует на нервы кладовка. В ней с трудом можно повернуться. Ты не мог бы навести там порядок, хоть чуть-чуть?

– О'кей, – сказал Лукас, – никаких проблем. Приберу с удовольствием. Хочешь, я сделаю в углу небольшой шкафчик. Ведь так будет удобнее, правда?

– Ты настоящее сокровище! Спасибо.

– Ты надолго уезжаешь?

– До вечера. Думаю, вернусь часов в семь.

Лукас обнял ее на прощание. Магда села в машину и уехала.

Целый день один. Девять часов без Магды. Они казались Лукасу вечностью. Без нее ему ничего не было нужно. Дом, пейзаж, усадьба казались пустыми и заброшенными, только она могла вселить душу в этот кусочек земли.

Он растерянно блуждал по усадьбе. Воздух казался ему туманным, как молоко, растения – бесцветными и безжизненными, дом – мрачным и холодным. Ничто не имело смысла без нее – и впервые он понял это совершенно отчетливо. Это было так важно: знать, что утром она будет сидеть вместе с ним за завтраком, а вечером на террасе. Спокойная, и с этой единственной на свете улыбкой.

Лукас зашел в кладовку, в ее холод и темноту, и хаос вокруг показался ему почти приятным. Но это был хаос, причиной которого стал Йоганнес, и Лукас понял, что ему будет трудно наводить здесь порядок. Поэтому он снял размеры шкафчика и сел в машину брата, чтобы съездить в Ареццо на строительный рынок. Там можно купить нарезанные по мерке доски, подходящие шурупы, шарниры и все, что ему понадобится, чтобы доставить Магде радость.

Массимо уже четыре дня работал с двоюродным братом в оливковом саду, срезая траву и опрыскивая деревья медным купоросом, этим экологически чистым профилактическим средством против вредителей, которое, однако, окрашивало растения в голубой цвет.

Но вчера вечером брат позвонил и сказал, что упал с лестницы и вывихнул ногу. И ему несколько дней нужно соблюдать покой.

– Сегодня я поеду в Ла Роччу и займусь огородом, – сказал Массимо Монике, – обещание надо выполнять, а сейчас как раз подходящий момент. Нельзя вечно откладывать, если они хотят получить хоть что-то со своего огорода.

– Магда. Не они. Насколько я знаю, Йоганнес еще не вернулся.

– Да какая разница? – хмыкнул Массимо. – В любом случае, я вернусь только вечером.

Он завел машину и уехал, а Моника, как это часто бывало, в очередной раз подумала, какой у нее чудесный муж. Не такой, что может запросто удрать, как Йоганнес…

Машина Массимо напоминала склад. Бензопила, мотокосилка, ящик для инструментов, лопата, тяпка, грабли, щетки, мачете, кувалда – у него было с собой все.

Он переехал перевал за Солатой и увидел, что перед домом нет машин. Он даже засомневался, стоит ли вообще начинать, потому что если во дворе нет ни одной машины, то это означает, что Йоганнес снова здесь. В конце концов, не могла же Магда уехать на двух машинах сразу… Но потом он прогнал от себя эту мысль. Отпуск Йоганнеса был таким коротким, что он, конечно, будет признателен, если не придется тратить время на уничтожение сорняков и перекопку огорода.

Массимо поставил свою машину перед террасой, обошел вокруг дома и громко позвал Магду. Никого. Ла Рочча была пуста.

Он вытащил из машины лопату и отправился в огород.

Магда нежилась в теплой воде. Она расслабились и почувствовала, как к ней возвращается внутреннее равновесие. И почему она раньше не ездила в Раполано, просто чтобы заняться своим здоровьем? Боль ушла, и она наслаждалась каждым движением. Может, и лучше, что Лукас не поехал с ней. Она могла сосредоточиться на собственных потребностях, и не было необходимости все время спрашивать: может, что-нибудь выпьем; может, ты хочешь еще раз зайти в сауну; как ты думаешь, не сделать ли нам небольшой паркур фитнеса или сначала мы позволим себе массаж? Она могла все решать сама, в одиночку, и это было прекрасное ощущение.

Когда она заметила, что теплая вода уже не настолько приятна, то вышла из бассейна, приняла душ и в купальном халате прилегла на кушетку в комнате отдыха. Через панорамные окна она видела Крету, одинокие усадьбы, кипарисы и казавшиеся потерянными стада овец.

После купания она устала и заснула.

Безделье доводило Донато Нери до сумасшествия. Разговор с Габриэллой об исчезнувшем сеньоре Тилльманне он не забыл. Два дня назад он съездил на вокзал в Монтеварки, и кассирша вспомнила, что какая-то немецкая фрау покупала своему мужу biglietto в Рим и устроила целый концерт по поводу того, что в десять пятнадцать поезда не было и ее муж вынужден был ждать целый час.

Он больше ничего не мог сделать. Он не знал, с чего начать расследование, но если Габриэлла права в своих предположениях, то он просто не мог бросить все это на произвол судьбы.

– Есть что-нибудь срочное? – около одиннадцати спросил он Альфонсо, сидевшего в дежурной комнате. – Или я могу отлучиться на часок? Мне нужно кое-что купить.

С двенадцати до часу дня у них был обеденный перерыв, значит, он располагал двумя часами. Достаточно для того, чтобы нанести визит в Ла Роччу.

Альфонсо посмотрел на него так, словно увидел привидение.

– Ты здесь когда-нибудь видел что-то срочное? Я – нет. Конечно, поезжай, но чтобы в час дня ты снова был здесь. А я тогда сегодня вечером уйду на час раньше.

Нери хмыкнул и вышел из полицейского участка.

Массимо начал копать огород с левой стороны, именно с той, которая была дальше от дома. Там, где был похоронен Бинго, и огород сейчас, в обеденное время, оставался еще в тени. Но работа продвигалась медленнее, чем он думал. Тяжелая высохшая земля доставляла немало хлопот. Он знал, что это займет много времени, и начал собирать камни, чтобы ссыпать их в кучу в углу участка.

Он не заметил, что кто-то подошел к огороду, и вздрогнул от неожиданности, когда Нери его окликнул.

– Buongiorno, Massimo! – сказал Нери и засмеялся. – Похоже, я тебя напугал?

– Еще бы! Когда ты подходишь, я всегда пугаюсь! – Массимо тоже засмеялся.

Они пожали друг другу руки.

– Salve,[38]38
  Привет! (um.)


[Закрыть] – пробормотал Массимо. – Что занесло тебя в эту пустынную местность?

– Я, собственно, хотел поговорить с синьорой.

– Ее нет. Никого нет, все словно вымерло. А что за преступление совершила синьора?

– Я занимаюсь делом ее мужа. В связи с его исчезновением.

– О Dio![39]39
  О боже! (um.)


[Закрыть] Звучит весьма драматично, ты не находишь? Между нами говоря, Донато, мне кажется, что он просто удрал с какой-то женщиной. Вот и все. Может быть, не очень изысканно, но что поделаешь?

– Тебе что-то известно?

Массимо покачал головой:

– Нет. К сожалению, нет.

– Она подала заявление о его исчезновении. И мне хотелось бы поподробнее вникнуть в это дело.

Массимо кивнул:

– Давай, Донато, занимайся. Во всяком случае, хуже от этого не будет.

Нери заложил руки за спину и осмотрелся.

– Прекрасный участок земли! – сказал он. – Немного заросший и неухоженный, но все равно очень хороший.

– Поэтому я ей и помогаю. В одиночку она с этим огородом не справится.

– А у нее симпатичное оливковое деревце, – сказал Нери, – очень милое.

– Сейчас в «Иперкоопе» их продают по сниженной цене. Двадцать евро за штуку. Я как раз думаю, не купить ли парочку.

– Но посадила она его по-дилетантски, – с умным видом сказал Нери, – ужасно! Так не делают, и толку от этого не будет. Бедное дерево стоит практически на горе! Надо пересадить его, Массимо. И сделать вокруг канавку для полива, как и полагается.

Магда проспала полчаса, сходила на массаж и почувствовала себя такой посвежевшей, как не было уже давно. Она могла безболезненно шевелить плечами и испытывала приятное ощущение, словно у нее на спине лежала теплая грелка.

Поэтому она передумала еще раз купаться и решила поехать домой. Все-таки в Ла Рочче ей было намного комфортнее, чем в Раполано.

Она отправилась в раздевалку, переоделась и покинула термальные воды.

Магде понадобилось пятнадцать минут, чтобы доехать на выезд из «Дель Грилло», еще десять минут, чтобы добраться до Амбры, а потом она свернула на извилистую горную дорогу в Ченнину.

Она ехала медленно, наслаждаясь днем, окружающими видами и чувством абсолютной свободы. Жизнь была великолепна, и сейчас Магда это очень хорошо понимала.

В Солате, прямо перед поворотом на Ла Роччу, ей перегородил дорогу развозивший сжиженный газ грузовик, подъехавший к дому на углу, который охраняли четыре собаки, не умолкающие, казалось, ни на минуту. Объехать машину было невозможно, справа и слева от огромного грузовика оставалось максимум тридцать-сорок сантиметров.

Магда вышла из машины.

Шофер сидел в кабине и разговаривал по телефону.

– Buongiorno, – поздоровалась Магда, но водитель не ответил.

– Сколько времени вам еще понадобится? – спросила она.

Водитель отмахнулся и продолжал болтать по телефону.

«О'кей, – подумала Магда, – подождем. Я никуда не тороплюсь».

Поскольку шум двигателя грузовика действовал на нервы, она поставила в CD-плейер диск Трейси Чепмэн, включила музыку погромче и закрыла глаза.

Прошло еще десять минут, пока грузовик освободил дорогу, и Магда смогла проехать.

Прямо за старым дубом, где дорога достигала высшей точки на горе, она остановилась и, не веря собственным глазам, посмотрела на свой дом.

Перед ним стояли две машины. Машина Массимо и машина карабинеров.

А рядом с домом она увидела Нери, который, положив тяпку на плечо, шел к огороду.

У Магды появился горький привкус во рту, и она, нажав на педаль газа, на полной скорости помчалась вниз по посыпанной щебенкой дороге.

Она поставила машину перед домом и пошла к огороду. Спокойно, хотя внутри все кипело.

Массимо копал огород. Он вспотел и был красным как рак. Половина участка была уже вскопана.

Нери с тяпкой в руке стоял рядом с оливковым деревцем.

– Buongiorno, signora, – сказал он.

Массимо тоже повернулся к ней.

– Чао, Магда!

Он вытер рукавом пот с лица и улыбнулся.

– Что здесь происходит? – прошептала она.

– Это должен был быть сюрприз тебе. Я хотел закончить работу до того, как ты приедешь, но, к сожалению, не получилось.

– Во всяком случае, труп мы здесь не нашли, – пошутил Нери. – Мы как раз собирались пересадить оливковое деревце. Иначе вся вода будет стекать вниз.

Магде с трудом удалось изобразить на лице улыбку.

– Это очень мило с вашей стороны. Спасибо, Массимо, ты настоящий друг. А сейчас идемте-ка выпьем что-нибудь. Что вам предложить, синьор Нери?

Массимо и Донато Нери с удовольствием приняли ее предложение и уселись на террасе. Магда открыла дом и достала из холодильника воду. Затем она разрезала два лимона.

Они не нашли труп. Конечно, нет. Йоганнес был с Каролиной в Риме. Но когда-нибудь он вернется к ней. Когда-нибудь.