Текст книги "Слишком красива для жены"

Глава 19

– Добро пожаловать в Прайори, мисс… э-э… – Отец мистера Джона широко улыбнулся. – Ну, вообще-то вы теперь миссис Паркер-Рот, но от этого будет дьявольская путаница. А вы скоро убедитесь, что в этом доме и без того путаницы много. Как вы бы хотели называться?

– Все зовут меня Мэг, сэр.

У нее было такое чувство, будто она смотрит на своего мистера Паркера-Рота, только ставшего на тридцать лет старше. Если не считать цвета глаз (у этого мужчины они были голубыми, тогда как у его сына – зелеными), седых волос и морщинок в уголках глаз и рта, эти двое могли быть близнецами.

Внешне по крайней мере. А вот темперамент у них был совершенно разный. Она обвела взглядом маленький тесный кабинет. Мэг не могла себе представить мистера Паркера-Рота среди такого беспорядка. Книги были рассованы по полкам как попало или сложены стопками прямо на полу. Некоторые, став жертвами силы тяжести или неосторожного шага, обрушились под стулья и кресла. Бумаги покрывали все горизонтальные поверхности, и Мэг заподозрила, что из-под кучи использованной промокательной бумаги выглядывает кусочек поджаренного хлеба.

Ее взгляд снова вернулся к хозяину дома. На нем был темный просторный костюм, когда-то он, видимо, был синим, но теперь стал серым, на груди красовалось чернильное пятно. Его пальцы – изящные и ухоженные – тоже были испачканы чернилами, как и у ее папеньки.

– А как мне вас называть? – Он пожал плечами:

– Как пожелаете. Джон называет меня «отец», остальные – «па». – Тут он снова широко улыбнулся, и его глаза за стеклами очков сощурились. – Когда не награждают какими-нибудь нелестными словами.

– Ясно. – Он вел себя слишком непринужденно, чтобы называть его «отец». Пусть будет «па». – Наверное, я…

– Проклятие! – Беременная женщина с очень большим животом распахнула дверь и остановилась на пороге. – Ой, простите! – Она улыбнулась: – Значит, ты молодая жена Джона.

– Да. Я – Мэг Пе… – Нет, она больше не Мэг Петерсон! Она проглотила вздох. К этому еще придется привыкать. – Я – Мэг.

Женщина протянула руку, и Мэг ее пожала.

– Я – Джейн, сестра Джона. – Она похлопала себя по животу: – Та, которая замужем.

– Та, которая ужасно сердитая, – добавил мистер Паркер-Рот.

Джейн рассмеялась и спихнула с кресла стопку бумаги, чтобы можно было сесть.

– Ты тоже был бы ужасно сердитым, па, если бы стал похож на удава, проглотившего козу.

– Я был бы не только сердитым, но и изумленным. И это еще ничего по сравнению с тем, как отреагировала бы твоя матушка.

Джейн фыркнула:

– Очень смешно! – Она повернулась к Мэг: – Эти мужчины! Поверь мне, если бы это они были обречены на то, чтобы вынашивать младенцев, – она неуклюже передвинулась в кресле, – и в основном как раз на мочевом пузыре, то они держали бы свои панталоны застегнутыми!

Мистер Паркер-Рот предостерегающе поднял измазанную чернилами руку:

– Джейн, пожалуйста, не заставляй Мэг сразу же с воплями убегать из дома.

Джейн пожала плечами:

– Она ведь замужем, правильно?

– Только-только.

– Верно. – Джейн адресовала Мэг широкую улыбку. – Тебя вырвало, да? А теперь Джона наверху выворачивает наизнанку, и мама с Агатой тоже лежат в постели. – Она нахмурилась: – Мне лучше бы не заболеть. Рвота на этом этапе беременности была бы просто невыносимой.

– Да. Надеюсь, что вы не заболеете. – Мэг посмотрела на мистера Паркера-Рота. – Мне очень жаль. Когда я уезжала, мои племянники были больны. Наверное, я от них заразилась.

Он рассмеялся:

– Макгилл сказал, что тебя стошнило Джону в шляпу. – Мэг было стыдно об этом вспоминать.

– Больше ничего под рукой не было. – Она судорожно сглотнула. – Ваш сын поступил как настоящий джентльмен.

Джейн захохотала:

– Да уж, могу биться об заклад! Господи, как бы мне хотелось это видеть: Джон с полной шляпой блевотины!

– Это не смешно.

– Ну, наверное, не смешно. – Однако Джейн продолжала ухмыляться: – Кажется, Джон действительно влюбился!

У Мэг не хватило решимости рассказать им подлинную историю их брака. Возможно, когда… Джон… поправится, он расскажет своим родным все подробности произошедшего. Или миссис Паркер-Рот расскажет все мужу. Пока еще рано. Они приехали всего полчаса назад. Джон сразу же убежал к себе в комнату. Его матушка и мисс Уизерспун, по-прежнему немного зеленые, шатаясь, ушли к себе, чтобы восстанавливать силы.

Ошарашенный дворецкий привел Мэг.

– У тебя была какая-то причина, чтобы врываться сюда, Джейн?

Джейн пожала плечами:

– Да вроде бы нет.

– Просто решила произнести ежедневную тираду по поводу отсутствия Моттона?

– Точно. – Она посмотрела на Мэг и пояснила: – Виконт Моттон – мой муж. Мой отсутствующий муж. Он отправился в Дорсет к своей умирающей тетушке.

– И Джейн ждет не дождется, чтобы эта тетушка умерла.

– Я не настолько бессердечна. – Джейн нахмурилась. – Однако она с тем же успехом могла бы умереть и в его отсутствие.

– Младенец тоже может появиться на свет в его отсутствие.

– Но это – его ребенок! Это… – тут она ткнула себя в живот, – по крайней мере отчасти и его вина. Если я должна тут быть, то и он тоже должен!

Мистер Паркер-Рот закатил глаза.

– Мы можем надеяться на то, что тетка Моттона окажется достаточно внимательной, чтобы быстро скончаться. А пока ты не могла бы проводить Мэг в желтую спальню? Клейборн наверняка уже отнес ее вещи наверх.

– Ладно. Это лучше, чем сидеть тут и стонать.

– Определенно лучше, поскольку мне хотелось бы вернуться к моему сонету, – Мистер Паркер-Рот улыбнулся Мэг: – Не давай Джейн тебя встревожить. Она лает, но не кусается.

Джейн с трудом поднялась с кресла.

– Если только твое имя не виконт Моттон.

Мэг вышла из кабинета следом за Джейн. Они начали медленно подниматься по лестнице: Джейн через каждые несколько шагов останавливалась и отдыхала.

– Вы плохо себя чувствуете?

– Нет, все хорошо.

Мэг дотронулась до локтя Джейн:

– Но ведь в комнату меня мог бы проводить кто-нибудь другой.

– Нет-нет, па прав. Мне лучше чем-нибудь заниматься, чем слоняться без дела. – Она улыбнулась: – Па действительно хотелось вернуться к поэзии. Надо полагать, Джон подробно рассказал тебе про нашу странную семейку?

Такое предположение было вполне разумным – однако их знакомство протекало отнюдь не традиционным образом.

– Нет.

Джейн прижала руку к боку.

– Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

– Да. Просто в бок вступило. У меня так бывает в последние несколько дней. Малышу уже тесно в животе.

Уцепившись за перила, она глубоко дышала.

– А когда малыш должен появиться?

– Через месяц. А первые дети всегда рождаютс с задержкой. – Она сделала еще один вдох, а потом медленно выдохнула. – Вот так-то лучше. – Она продолжила свой путь по лестнице. – Значит, Джон не рассказал тебе про нашу семью?

– Нет.

Она улыбнулась Мэг, приостановившись на две ступеньки выше.

– Окрутил тебя в считанные дни? Только не говори, что Джон сгорал от страсти!.

Мэг слабо улыбнулась:

– Это… гм… немного сложно.

Судя по лицу Джейн, она хотела получить подробный ответ, но потом передумала, повернулась и поднялась еще на ступеньку.

– Насчет нашей семьи. Я предпочитаю считать нас людьми авантюрного и эксцентрического склада, но не со странностями. Странный у нас только Джон. Если воспользоваться садоводческим сравнением, то Джон похож на фигурно подстриженное дерево, свинью посреди леса. Мы считаем, что он подменыш.

Джон – дерево, подстриженное в форме свиньи? Какая нелепость!

– Что вы имеете в виду?

– Разве ты ничего не заметила? Он такой организованный и благопристойный! – Джейн ухмыльнулась: – Или, может быть, он был с тобой не таким уж благопристойным?

Мэг вспыхнула. Она не собиралась обсуждать с сестрой Джона его поведение!

– А все остальные не благопристойные? Например, ваша матушка, благопристойнее, по-моему, не сыщешь.

– Она умеет вести себя в обществе… Ну, вообще-то мы все умеем. Она художница. – Джейн рассмеялась: – Ты посмотри ее картины и увидишь, благопристойна она или нет. Па – поэт: ты уже видела, насколько пристойно он одевается. Мама заставляет его привести себя в порядок, когда мы ждем гостей. Но что бы он ни надел, он все равно выглядит не то чтобы не непристойно, а, скорее, неряшливо. Вот о Джоне этого не скажешь. Не так ли?

Вместо ответа Мэг задала вопрос:

– Джон старший?

– Да. Потом идет Стивен – он на два года младше Джона. Он путешествует по всему миру, собирая для Джона растения и занимаясь бог знает чем еще. По-моему, он пират. Мне двадцать пять, – она похлопала себя по животу, – и мне пришлось выйти замуж. Николасу, который учится в Оксфорде (время от времени его исключают за какое-нибудь озорство), двадцать один. Джулиане шестнадцать, она занимается экспериментами, то и дело что-нибудь взрывает. А Люси четырнадцать. Она собирается написать продолжение книги Мэри Уоллстонкрафт «Защита прав женщин».

Они наконец дошли до последней ступеньки. Джейн повернула направо, и Мэг последовала за ней по длинному коридору, где на стенах висели картины, изображающие охоту, неприятно поражавшие своим натурализмом.

– Отвратительно. Верно? Мама старается не смотреть на них, но считает, что они смешные. То ли кто-то из предков был страстным охотником, то ли ничего не смыслил в искусстве.

Мэг тоже отвела взгляд.

– А где Джулиана и Люси? Я бы хотела познакомиться с ними.

– О нет. Их отправили в гости ктете Релиэм. Мама решила, что их присутствие будет волновать женщину в моем положении.

– Ясно.

– Со временем станет ясно. А вот и твоя комната.

Они почти добрались до конца коридора. После той двери, у которой они остановились, оставалась всего одна.

– А там?..

Мэг была почти уверена, что знает ответ на этот вопрос, но она хотела, чтобы ее подозрения получили подтверждение.

– Комната Джона, конечно. – Джейн ухмыльнулась: – Не беспокойся, между ними есть дверь. Ты сможешь… Ой!

Джейн резко согнулась, привалившись к стене рядом с весьма прискорбным изображением убитой лисицы.

– Ох! К-кажется… Кажется, п-первые дети не всегда рождаются с з-задержкой!

Смерть была бы избавлением от страданий.

Паркc свернулся на своей кровати. Слава Богу, от дороги до Прайори оставалось всего несколько сотен ярдов. Иначе он не смог бы добраться до дома.

– Ну, теперь вы разрешите снять с вас одежку?

Паркc глухо заворчал. Он даже не в силах был открыть глаза.

– В ночной сорочке вам будет легче.

– Заткнись. Уйди.

– Ладно. Я принес вам чистую миску, на всякий случай.

Боже! В его скрученном болью животе уже наверняка ничего не осталось! Он открыл один глаз и обнаружил у себя перед носом большую фаянсовую миску.

Он закрыл глаза и снова заворчал.

– Я вернусь попозже. – Мак укрыл его одеялом. – Может, вы немного поспите и это вам принесет облегчение?

Он услышал, как Мак прошел через комнату и как открылась и закрылась дверь.

Паркc испустил вздох. Наконец-то он остался один. Если судить по тому, как болели Мэг и остальные дамы, ему надо потерпеть еще часов двенадцать, а потом он пойдет на поправку. Он прижался щекой к холодной стенке фаянсовой миски и стал ждать.

Кажется, он задремал, потому что вздрогнул, когда снова услышал шаги. Желудок опять свело спазмом.

Если он будет лежать совершенно неподвижно, то, может быть, его больше не вырвет?

– Уходи, Мак. Можешь раздеть меня догола, если захочешь, только не сейчас.

– Я не Мак, – услышал он женский голос. – Позвать его?

Паркc стремительно сел и тут же пожалел об этом. К счастью, миска по-прежнему оставалась под рукой. Он изверг в нее то немногое, что еще оставалось в желудке, но рвотные позывы не проходили еще несколько минут.

– Мне очень жаль, – сказала Мэг.

Она стояла у его кровати. Господи, ну почему она не уйдет?

Паркc рухнул на подушки. Мэг взяла миску с блевотиной и унесла от кровати.

Он умрет от стыда еще до того, как его прикончит эта чертова болезнь. Он закрыл глаза, моля Бога, чтобы послал ему смерть. Но Бог не внял его мольбам.

Господь ему не внял. Он услышал, как Мэг возвращается обратно.

– Мне так жаль, что я тебя заразила.

– Ты в этом не виновата.

– Нет, виновата.

Он услышал звук, с которым ножки кресла скользят по ковру. Он со вздохом открыл глаза. Совершенно очевидно, что она не собирается уйти в ближайшее время.

Она протянула ему чистую миску.

– К тому же я испортила твою новую шляпу.

Он взял у нее миску и поставил ее на постель так, чтобы она оставалась у него под рукой.

– Забудь об этом.

Мэг теребила платье.

– Если бы я не пошла на заседание Общества садоводов, тебе не пришлось бы на мне жениться.

Они обсуждали это уже много раз!

– Перестань винить себя. Мы поженились не по твоей вине. – И как становится все яснее, не по ее желанию. Неужели ей так хотелось стать титулованной дамой? Если он умрет молодым, она сможет этого добиться. Это ее единственный шанс.

Снова рвотный позыв. Он придвинул миску к себе. В своем нынешнем состоянии он был бы рад пойти ей навстречу.

– Очень мило, что ты это говоришь, но…

Кажется, его негодующий взгляд подействовал на нее, она замолчала и пожала плечами:

– Я пришла сюда не для того, чтобы ссориться с тобой. Твоя матушка прислала меня сказать, что Джейн родила сына.

– Правда? – Он осторожно приподнялся на подушках. – Это она быстро. – Похоже, он проспал дольше, чем ему казалось. Мак перед уходом задвинул занавески, так что он совершенно не представлял себе, сколько сейчас времени. – У нее и у малыша все хорошо?

Мэг радостно улыбнулась:

– Очень хорошо. Твоя матушка поговорила с горничной Джейн и решила, что у нее уже несколько дней схватки. Но сильные схватки продолжались недолго. И еще одна хорошая новость. Лорд Моттон приехал одновременно с повитухой за двадцать минут до рождения сына.

– Это хорошо. Пропусти он это событие, Джейн оскорбилась, бы.

Мэг снова улыбнулась:

– Вид у обоих очень счастливый.

У него засосало под ложечкой от чего-то, помимо тошноты.

Что с ним происходит? Ну, он знает, что происходит: это слюнтяйство должно быть связано с болезнью. Он никогда раньше не чувствовал готовность – Боже! – расплакаться из-за рождения ребенка. Он помнил младенчество Люси и Джулии достаточно ясно, чтобы знать: младенцы шумные, неопрятные существа и с ними много хлопот.

Он поерзал на подушках и снова почувствовал спазмы.

Кажется, Уэстбрук необычайно привязан к своему ребенку.

Ну конечно, привязан! Ему нужен был наследник, и он совершенно не был уверен в своих способностях в этом вопросе. Теперь он наверняка успокоился.

У Паркса таких проблем нет. Но в настоящий момент и речи быть не может о том, чтобы делать нечто такое, что требует больших усилий. Ему даже дышать трудно.

– Тебе не следовало спать одетым. Мне помочь?

– Нет!

Кажется, его резкий отказ ее обидел. Мэг залилась румянцем.

– Мы ведь женаты. Жена должна заботиться о муже.

– Спасибо, но я бы предпочел, чтобы ты прислала мне не помощь Макгилла.

Она поднялась.

– Хорошо. Если ты это предпочитаешь.

Он облегченно вздохнул, когда за ней закрылась дверь.

– Сесилия, у Джейн и малыша все в порядке?

– Все прекрасно. Джейн держалась очень храбро, Джон. – Миссис Паркер-Рот налила воды в тазик для умывания и тихо засмеялась: – Или она просто устала от беременности. Я так рада, что вернулась домой до рождения ребенка!

Ее муж скептически хмыкнул:

– Уверен, Джейн и сама справилась бы.

– Несомненно. Но в такой момент место матери – рядом с дочерью. – Она плеснула себе воды налицо. Подумать только: она могла задержаться в Лондоне и пропустить появление на свет своего первого внука! Слава Богу, что из-за скандала свадьбу пришлось ускорить. И тем не менее она считала, что у нее оставалась в запасе еще пара недель. – Думаю, Джейн немного ошиблась в расчетах.

– Думаю, Джейн не дождалась свадьбы.

– Конечно, не дождалась! Их ведь застали в очень компрометирующем положении. И тем не менее должна признать, что немного удивлена. Я не думала, что Эдмунд стал бы… То есть он не такой человек, чтобы… – Она пожала плечами: – Ну, это не имеет никакого значения. Что Бог ни делает, все к лучшему.

Джон снова хмыкнул:

– Хорошо хоть Моттон вовремя вернулся. Клейборн сказал, что он приехал одновременно с повитухой.

– Да, это правда. Джейн так обрадовалась! Она все время его ругала. Это помогало ей отвлекаться от своих тревог.

– Хорошо, что в руках у нее не оказалось ножа. А то она отрезала бы ему яйца. В последние несколько недель находиться в обществе Джейн было тяжело.

– Бедняжка! Она так переживала!

– Не она одна.

– Джон, ты должен проявить хоть немного сочувствия!

– Оно у меня было. Но закончилось примерно неделю назад.

Сесилия прекратила умывание. В голосе Джона звучало явное раздражение. Она улыбнулась. Ей было хорошо известно, что именно ему нужно. К тому же она слишком возбуждена, чтобы сразу заснуть.

– А как Моттон выдержал ее ругань?

– Спокойно, – ответила она. – Даже не обиделся. Видимо, понимает, насколько тяжело ей было перенести его отсутствие.

Сесилия вытерла лицо.

– Джейн надо бы проследить, чтобы ее острый язычок не отправил его в какую-то другую, более уютную постель.

– М-м, ты сегодня в дурном настроении!

– Вовсе нет.

– Да-да.

Она взялась за щетку для волос. Хоть он и поэт, но особым красноречием не блещет. Ну ничего. Очень скоро она даст ему массу возможностей продемонстрировать, насколько хорошо он владеет языком.

Она задрожала, предвкушая этот момент. Она так соскучилась по нему.

– Надо полагать, тетка Эдмунда наконец преставилась? – Она со смехом ответила:

– Нет! Эдмунд сказал, что она чудесным образом поправилась. Наверное, устроит очередную сцену на смертном одре, когда ей снова станет скучно и одиноко. Но он обещал привезти к ней младенца, чтобы она порадовалась, глядя на него. Именно благодаря этому она резко оживилась. – Она провела щеткой по волосам. Наверное, сегодня она не станет расчесывать их сто раз. Сегодня другие части ее тела громко заявляли о том, что им необходимо внимание. Можно расчесать только колтуны. – Ах, Джон, малыш такой чудесный! Ты не поверишь: у него густые каштановые локоны! Наверное, он унаследовал их от Эдмунда!

– А у наших волос не было?

– Конечно, не было! Ты что, не помнишь? Они были совершенно лысые, мы даже цвет их волос не могли определить, пока им не исполнился год!

Как он может этого не помнить? Ну конечно, это было много лет назад. Люси, их младшенькой, уже исполнилось четырнадцать. Время быстро летит! Она посмотрела на себя в зеркало. Вокруг глаз и губ появились морщинки, а в волосах – седина. А теперь она стала бабушкой. Может, еще будут внуки.

– Как тебе твоя новая сноха?

– Она мне показалась довольно милой. Однако ее знакомство с Прайори прошло не слишком удачно. Когда вы все ее бросили, Клейборн привел ее ко мне в кабинет. Потом туда явилась Джейн, чтобы пожаловаться – с самыми неприятными подробностями – на горести беременности.

– Жаль, что так получилось. Мне надо было остаться с Мэг, но я очень плохо себя чувствовала. Надеюсь, Пинки уже поправляется.

– Сесилия, Джон не любит, когда его называют Пинки, ты же знаешь!

– Ну ладно – Джонни.

– И Джонни уже больше тридцати. Ему давно не нужна маменька.

– Каждому человеку, каждому мужчине нужна мать, по крайней мере до тех пор, пока он не женился. – Она отложила щетку для волос. Мэг с Джонни поженились, но их все еще что-то разделяет. Что именно? Почему Джонни так противился этому браку? Любому дураку ясно, что они созданы друг для друга, любому, кроме ее собственного сына.

Неужели он до сих пор тоскует по леди Грейс Доусон? Неужели отвернулся от всех женщин из-за того, что одна заставила его напрасно ждать у алтаря? Не может этого быть! Да, этот эпизод был весьма неприятным, но с. тех пор минули годы! Это – прошлое. Теперь ему нужно смотреть в будущее.

Она повернулась к мужу. Он полулежал на постели с книгой в руках. Наверняка поэзия.

Она обожала на него смотреть, о чем свидетельствовали многие ее картины. В этом отношении Агата права. Она действительно влюбилась в широкие плечи и в мужчину, их обладателя. Он понимает ее, как никто другой, он подарил ей шестерых детей, которых она любит больше жизни. Разве моглабы она предпочесть живопись браку?

И живопись осталась при ней. Просто она не поглощена ею настолько, насколько была бы, если бы поступила так, как ей в свое время советовала Агата.

Может быть, Джонни предпочитает работу любви, может быть, проблема именно в этом. Теперь он женат, но он достаточно упрям, чтобы не признаваться, что питает к жене что-то помимо плотского желания. Она вздохнула. Она близка к тому, чтобы пожелать, чтобы по его чертовым садам и теплицам пронесся пожар, который заставил бы его надолго вынырнуть из куч компоста и увидеть окружающий мир.

– В чем дело?

– По-моему, нам надо составить план, чтобы свести Джонни и Мэг.

– Они и так вместе, Сесилия. Они женаты. Куда еще их надо вести?

– Да, они принесли обеты, но они не вместе, если ты понимаешь, что я хочу сказать.

Джон вернул сползающие очки на переносицу.

– Нет, не понимаю.

– Не прикидывайся дурачком. Я совершенно уверена, что у них еще не было супружеской близости.

– Так бы и сказала. А то ходит вокруг да около. Ты слишком долго находилась в Лондоне. Вот и научилась там сладкоречию.

Она не назвала бы леди Данли сладкоречивой, но она действительно задержалась в Лондоне. Сесилия облизала губы. Как хорошо, что Джон не признает ночных сорочек и предпочитает спать голым! Свечи бросали блики на его кожу: на сильную шею, мощные плечи и густые седеющие волосы на груди. Она должна его написать.

Сесилия обожала его тело с того самого момента, как они поженились, и оно нравилось ей до тех пор, когда ему уже перевалило за шестьдесят.

– Не все игнорируют приличия, как это сделали Джейн и Эдмунд, – добавил он. – И немного трудно резвиться в постели, если тебя выворачивает наизнанку. Уверен, они займутся любовью, как только выздоровеют.

– Не знаю. Джонни порой бывает ужасно упрямым.

– Ну не настолько же. Он же мужчина, Сесилия! Оставь его в покое, и он сделает то, что должен.

– А что будет делать Мэг, дожидаясь, пока животные инстинкты одержат над Джонни победу?

– То же, что и сейчас, – будет ждать.

– Ха! У Мэг очень сильный характер. Сомневаюсь, чтобы она сидела за плетением кружев или вышиванием платочков, пока этот глупый мальчишка выполнит наконец свой супружеский долг.

Джон пожал плечами:

– Если она такая чертовски решительная и сильная, пусть его соблазнит. Они живут в смежных комнатах.

– Соблазнит? Да ты…

А почему, собственно, Мэг нельзя соблазнить Джонни? Большинство девственниц попадают на брачное ложе не таким путем, а Мэг, конечно же, девственница, что бы ни шептали лондонские сплетницы, – но это ничего не значит. Джонни – мужчина! Пусть не повеса, но он прекрасно знает, как овладеть женщиной. У него в деревне есть любовница.

Сесилия нахмурилась:

– Ты не считаешь, что тебе надо переговорить с миссис Хэддон?

– Конечно, нет! – Джон бросил на нее недовольный взгляд. – Тебе вообще не положено знать о ее существовании.

– Но я знаю. Мать должна знать о своих детях все. – Он фыркнул и снова вернулся к своим стихам.

– Прекрати вмешиваться, Сесилия.

– Гм!..

Она улыбнулась. Возможно, любовница значения не имеет. Достаточно вспомнить, как Джонни наблюдал за Мэг на лондонских балах.

Она может кое-чему научить Мэг, если речь пойдет о соблазнении. Она распустила ленты на ночной сорочке, чтобы ткань начала сползать с плеч.

– Пожалуй, ты прав. Если Мэг станет соблазнять Джонни, что именно подействует?

– Конечно, по… – Джон выпрямился и шумно захлопнул книгу. – Что это на тебе?

– Просто маленький пустячок, который я нашла в Лондоне.

Очень маленький пустячок. Полупрозрачные лоскутки нежно-зеленого шелка едва прикрывали стратегические участки. Она развела обнаженные руки и повернулась, ощущая, как нежная ткань скользит по ее груди и колышется у бедер.

– Тебе нравится?

– Это непристойно!

– Ну конечно! Но тебе нравится?

Она позаботилась о том, чтобы сзади ее освещал огонь камина.

Джон с рычанием отбросил одеяло.

– Иди ко мне, и я тебе покажу, насколько мне это нравится!