Текст книги "Любовное пари"

Первой нарушила воцарившееся молчание Санни:

– Мы уже собирались уходить. Правда, Тай? Приятно было снова увидеть тебя, Дон. Передавай привет Гретхен.

Дон отступил в сторону, чтобы дать ей пройти. Оставив на столе несколько банкнот, Тай сухо распрощался с Доном и пошел вслед за Санни к выходу.

Едва дождавшись, когда Тай открыл дверцу машины, она чуть не рухнула на сиденье. Тай молча тронул машину в сторону озера. Он вел свой «датсун» уверенно и неторопливо. Откинувшись на спинку, Санни с наслаждением подставляла лицо влажному ветру, трепавшему ее волосы. За всю дорогу они не перебросились ни единым словом.

Тай затормозил у ее дома, и Санни, желая скорее остаться в одиночестве, торопливо проговорила:

– Спасибо, Тай, вечер был просто чудесный.

Быстро выбравшись из машины, она чуть не бегом поднялась по ступенькам крыльца. Ключ никак не хотел вставляться в замок. Санни бранила себя за неуклюжесть, пока наконец не выронила всю связку на пол. Непонятно каким образом оказавшийся рядом Тай молча поднял ключи и отпер входную дверь.

Не дожидаясь, пока она войдет в дом, он почти втолкнул ее своим телом внутрь и включил свет. Яркая лампа заставила Санни на мгновение закрыть глаза, а когда она их снова открыла, Тай уже сжимал ее плечи.

– Отпусти меня! Да что это с тобой? – запротестовала она, пытаясь вывернуться из его рук.

– Нет, это я должен спросить, что с тобой, Санни!

– Ничего!

– Тогда почему ты так вела себя в присутствии этого Дженкинса?

– Как так?

Он легонько тряхнул ее и сурово произнес:

– Прекрати вилять! Рассказывай!

– Что рассказывать?

– Я хочу знать, почему ты сбежала из-под венца!

Глава 7

Она внезапно перестала сопротивляться.

– А почему ты решил, что я должна тебе все рассказать?

Он склонился к ее лицу и серьезным голосом проговорил:

– Потому что, хочешь ты того или нет, но между нами что-то происходит, Санни.

– Твое пари! Вот что между нами происходит! – насмешливо воскликнула она. – Если ты вообще не придумал его.

– Нет, что-то гораздо большее…

– Ничего подобного.

– С того самого момента, как я пригласил тебя на танец на вечеринке у Фрэнни, – мягко заговорил Тай, – нас обоих словно током бьет. Возможно, тебе это не нравится. Возможно, ты не хочешь признаться в этом даже себе самой, но отрицать это нельзя.

Санни упрямо вскинула подбородок.

– Почему бы тебе не оставить меня наконец в покое?

– Потому что, черт побери, я хочу тебя! Его откровенность ошеломила ее.

– Да, у тебя всегда готов ответ на все мои вопросы…

– Всегда. Но ведь и ты за словом в карман не лезешь! Исключение составляет лишь мой вопрос относительно твоего разрыва с Доном Дженкинсом. Вот тут ты надолго замолкаешь. Почему?

– Потому что это не твое дело.

– Нет, как раз очень даже мое!

– Это по какому же праву ты вмешиваешься в мою жизнь?

– Схватив ее руку, он крепко прижал ее к ширинке своих джинсов:

– Вот мое право. Я – твой любовник и имею право знать, что происходит в твоей голове.

Отдернув руку, она осторожно потерла ладонь, словно обожглась. Воспользовавшись ее минутным замешательством, он снова перешел в наступление:

– Что за идиотский спектакль ты разыграла с этим Дженкинсом?

– Какой еще спектакль?

– Милая, да ты могла бы переиграть даже Вивьен Ли!

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Хорошо, постараюсь говорить яснее. Радостное хлопанье ресницами, кокетливая улыбка, глупейшая лексика… Что за бред! Неужели именно такой хотел видеть тебя Дженкинс? Тогда понятно, почему ваш брак не состоялся!

Его слова больно ранили Санни, но она решила перейти в наступление, памятуя, что именно оно является лучшей защитой.

– Брак? Да что ты знаешь о браке? Для тебя все отношения с противоположным полом сводятся к одному – к постели! Да и то ненадолго!

– Сейчас мы говорим не обо мне, а о тебе.

– Нет, это ты говоришь обо мне!

– Но ведь это ты сбежала из-под венца, а не я!

– Ну, в отличие от тебя я хотя бы всерьез собиралась выйти замуж!

– А я в отличие от тебя был женат! На несколько секунд воцарилось молчание. Тай резко отвернулся от Санни и, бормоча себе под нос ругательства, принялся нервно приглаживать волосы.

От неожиданности Санни чуть не задохнулась.

– Ты женат?

– Разведен.

– Когда?

– Очень давно.

– Но что случилось?

– В меня стреляли.

. – Стреляли? – Она в испуге опустилась на подлокотник кресла.

Медленно повернувшись к ней лицом, он уставился на нее долгим изучающим взглядом, потом нехотя заговорил:

– Мы поженились. Я получил повышение по службе. Моя работа мне нравилась. Она же ее ненавидела. Каждый раз, когда я отправлялся на дежурство, между нами вспыхивала ссора. Она не понимала, почему…

Внезапно остановившись, он провел рукой по волосам, потом снова продолжил рассказ:

– Однажды ночью ей позвонили из больницы. Рана оказалась неопасной. Пуля прошла навылет. Я легко отделался. Но этого оказалось достаточно, чтобы до смерти ее напугать. Когда я поправился, она заявила, что больше так жить не может. Она больше не хотела жить со мной, зная, что в любой момент меня могут убить. Мы развелись.

Глядя прямо перед собой, Санни тихо спросила:

– Поэтому ты приехал сюда?

– Нет. Но это отдельная история…

Он плотно сжал губы, и на лице появилось уже знакомое ей суровое выражение, как и всякий раз, когда речь заходила о причинах его переезда в Латам-Грин.

Шагнув к окну, Тай поднял жалюзи и уставился в ночную мглу, со всех сторон окружавшую дом. Казалось, он целиком был поглощен горькими воспоминаниями. Неожиданно Санни почувствовала укол ревности – уж не любит ли он до сих пор ту женщину, которая развелась с ним? И в следующую секунду, к немалому удивлению Тая, да и к своему собственному тоже, Санни уже задавала мучивший ее вопрос вслух.

Медленно обернувшись. Тай внимательно вгляделся в ее лицо, и губы его тронула слабая улыбка, разом снявшая возникшее было напряжение.

– Нет, Санни. Если бы я любил ее, то никогда бы не позволил ей уйти.

– Ты так печально говорил о своем разводе…

– Я жалею лишь о том, что помешал ее счастью, что не сразу понял, что мы не подходим друг другу, что у нас совершенно разные жизненные устремления.

Подойдя ближе, он склонился к ней и мягко положил свою ладонь ей на руки.

– Скажи, это же самое произошло между тобой и Дженкинсом? – Просто ты в самую последнюю минуту поняла, что вы с ним хотели от жизни совершенно разного?

– Ну, в основном так оно и было.

– В основном? А конкретнее? Тебе просто нравилось разбивать мужские сердца? Оттолкнув его, она вскочила на ноги.

– Почему все считают, что это произошло по моей вине?! – воскликнула она, делая ударение на слове «моей».

Она сразу же пожалела, что сказала слишком много, но все же надеялась, что Тай не уловит намека. Не тут-то было! Его профессия требовала наблюдательности, а Тай был прекрасным полицейским. Схватив Санни за плечо, он резко повернул ее к себе лицом и коротко спросил:

– Ты хочешь сказать, это была его идея?

– Я ничего не хочу сказать.

– У тебя это вырвалось случайно, но ведь именно так и бывает со всяким признанием в содеянном. Санни, что тогда случилось? Что сделал этот Дженкинс?

Упрямо сжав губы, она молчала, пока Тай пристально глядел ей в глаза.

– Теперь, – задумчиво начал Тай, – то, как ты вела себя сегодня в ресторане, кажется мне еще более странным. Три года назад ты бросила своего жениха прямо в церкви, и сегодня, вновь увидев его, ты должна была смутиться и вести себя как виновница его позора. Вместо этого ты принялась наигранно-весело рассказывать ему, как здорово тебе живется в Новом Орлеане. Ведь по натуре ты совсем не жестока. Если бы ты чувствовала себя виноватой в вашем разрыве, ты не стала бы столь бесцеремонно тыкать его носом в свою счастливую жизнь без него.

Она отвернулась. Взяв двумя пальцами ее за подбородок, Тай снова повернул ее лицом к себе.

– Не надо… – тихо прошептала она.

– Значит, я прав? Перед свадьбой Дженкинс сказал или сделал что-то такое, что заставило тебя пойти на неслыханный поступок. Это что-то было совершенно невыносимым для тебя, совершенно непростительным. Так?

– Больше сотни людей, собравшихся в церкви, видели, как я повернулась и ушла. Ты же слышал, какая я вздорная и капризная, – тихо проговорила она, машинально теребя прядь волос. – Я просто передумала, вот и все.

– Ну да, и ты думаешь, я тебе поверю, Санни? Что-то очень серьезное заставило тебя изменить свое решение выйти за него замуж. Но что? Что он мог натворить такого ужасного, такого подлого по отношению к тебе, чтобы… – Осекшись на полуслове, он пристально взглянул в ее глаза. – У него была другая женщина?

Оттолкнув его в сторону, чтобы не видеть этот невыносимо ласковый и всепонимающий взгляд, она принялась ходить по комнате, как дикий зверь в клетке.

Внезапно ее начала бить дрожь, и Санни, словно пытаясь согреться, обхватила себя руками. В поисках тепла она вышла на крыльцо, во влажную, еще не остывшую после жаркого дня мглу. Ей хотелось укрыться в этой темноте.

Оказалось, от Тая не так-то легко отделаться. Он был единственным человеком, которому удалось разгадать ее тайну. Спустя несколько секунд он уже стоял рядом с ней.

– Что случилось, Санни? – мягко спросил он, и в голосе его не было мужского превосходства и откровенного заигрывания. Он вызывал ее на исповедь.

Тай раскрыл самую сокровенную ее тайну. Но вместо того чтобы разозлиться, она, к своему немалому удивлению, почувствовала благодарность. Все эти долгие три года Санни носила в душе неизбывную боль, и теперь, когда она вырвалась наружу, испытала невероятное облегчение.

Помолчав, она стала рассказывать:

– Для всех своих подруг, которые должны были присутствовать на свадьбе, я купила тогда тоненькие золотые браслеты. Тот, что предназначался Гретхен… – Стоявший рядом с ней Тай изумленно чертыхнулся, но Санни не стала прерывать рассказ. Однажды начав, она уже не могла остановиться:

– Так вот, оказалось, что тот браслет, который я хотела подарить Гретхен, с небольшим дефектом, и мне пришлось отдать его в ювелирную мастерскую.

Санни била нервная дрожь от нахлынувших воспоминаний, и Тай притянул ее к себе, нежно обняв за плечи.

– В то утро, когда должна была состояться свадьба, я поднялась с первыми петухами – предстояло множество мелких дел. И прежде всего я решила отдать Гретхен браслет. Подъехав к ее дому, я постучалась. Дверь оказалась незапертой, и я вошла, громко окликая Гретхен. Она не отозвалась. Я решила, что она еще спит, и тихонечко, чтобы не разбудить, вошла в спальню. – Санни сделала глубокий вдох, словно собиралась нырнуть в воду. – В ее постели я увидела Дона.

Она сказала это с тем же изумлением, какое испытала в то утро, когда увидела своего жениха, который через считанные часы должен был стать ее мужем, обнаженным, сладко спавшим в объятиях женщины, которую она считала своей лучшей подругой.

Поначалу она почувствовала лишь глубочайшее изумление. Она никак не могла взять в толк, что понадобилось Дону в постели Гретхен.

– Они проснулись. Можешь себе представить… – У Санни сорвался голос и глаза наполнились слезами. Прижав руку ко лбу, она продолжала:

– Мы все чувствовали себя тогда ужасно неловко… Потом я убежала прочь…

– Он пытался тебя догнать и остановить?

– Да, конечно. Он поймал меня у входной двери и потребовал, чтобы я дала ему возможность объясниться. Я все никак не могла поверить в реальность происходящего, до такой степени это оказалось неожиданно, странно и непонятно… Я была сама не своя.

– И что он тебе сказал? Вздохнув, она пожала плечами:

– Ну, что так иногда случается, что в этом нет ничего страшного. При этом он не пытался ни оправдываться, ни просить прощения, ни хоть как-нибудь объяснить свое поведение. Просто говорил, что Гретхен для него ничего не значит, что любит он только меня и только меня хочет взять в жены, – она снова вздохнула, – ну и все прочее в том же духе…

– И ты поверила ему?

– Да, наверное. Впрочем, не знаю.

– Он и раньше спал с Гретхен?

– Он поклялся, что все случилось в первый и последний раз, но какое это имеет значение? Это было настоящим предательством. Потом Гретхен звонила мне по телефону и, рыдая, умоляла простить ее…

– И ты решила, что свадьба все-таки должна состояться?

– У меня не было выбора. Родители вбухали в эту свадьбу кучу денег. Пригласили в гости чуть не полгорода. Я была в страшном смятении, и рядом со мной не оказалось никого, с кем бы я могла поделиться. Мне было так стыдно, словно это меня обнаружил жених в постели со своим другом. Тем временем Дон убеждал меня, что с моей стороны было бы глупо отменять свадьбу, что одна злосчастная ночь, проведенная им в постели другой женщины, не может разрушить нашего будущего семейного счастья, что я вообще отстала от жизни. Еще он говорил, что если я люблю его по-настоящему, то должна простить ему этот опрометчивый поступок. Я-то была уверена, что люблю его всей душой, и даже представить себе не могла, что будет, откажись я выйти за него замуж. Это казалось совершенно немыслимым…

Помолчав, Санни заговорила вновь, казалось, она заново переживает ужасные события трехлетней давности:

– Но, когда священник спросил меня, готова ли я навсегда, на всю жизнь связать себя брачными узами с Доном Дженкинсом, я вдруг словно прозрела. Я поняла, что больше не верю Дону как прежде. Если он мог накануне нашей свадьбы лечь в постель с другой женщиной, не было никакой гарантии, что это не повторится впредь. Мне всегда казалось, что супруги вправе требовать друг от друга хотя бы одного – верности, – она судорожно вздохнула, – а как раз верности-то с его стороны и не было… И вот, когда священник задал мне вопрос, от ответа на который зависела моя дальнейшая жизнь, я поняла, что не могу выйти за Дона замуж, пусть это и будет стоить мне позора и унижения…

Погруженная в горестные воспоминания, Санни долго молчала, уставившись невидящим взглядом в темноту. Когда она наконец вернулась к действительности, то поняла, что все это время Тай молча обнимал ее, положив свой подбородок на ее голову и нежно поглаживая пальцами ее шею.

Неожиданно она испугалась своей откровенности. Точнее, ее последствий. Таю удалось-таки выманить у нее тайну неудавшегося замужества. До сих пор в эту тайну были посвящены только трое – она сама, Дон и Гретхен. И вот теперь к ним присоединился и Тай. Наверняка он жалел ее, но в его жалости она меньше всего сейчас нуждалась!

Резко повернувшись, она почти враждебно уставилась на него глазами, полными слез.

– Ну, доволен? Это ты хотел от меня услышать?

– Я не думал, что это причинит тебе такую боль.

– Тогда нечего было настаивать, чтобы я все тебе рассказала!

– Наоборот, мы оба только выиграли от того, что ты выговорилась наконец. Единственное, чего я никак не могу понять, – почему ты решила взять вину на себя? Зачем ты сделала так, что все сочли Дона пострадавшей стороной?

– Об этом тебе придется догадываться самостоятельно. Все, я ухожу домой.

Она двинулась было мимо него в дом, но он остановил ее, схватив за руку и повернув лицом к себе.

– Санни, скажи, зачем? Едва сдерживая рыдания, она тихо прошептала:

– Ты что, правда не понимаешь?.. Пошатнувшись от внезапно пронзившей его мысли, он спросил:

– Неужели ты все еще любишь этого сукина сына?

– Спокойной ночи, я ухожу.

– Постой! Ты любишь его? Поэтому взяла вину на себя, вместо того чтобы объявить всем собравшимся о том, что он изменил тебе с твоей подругой? На твоем месте я поступил бы именно так!

– Ни тогда, ни сейчас мне не нужны твои советы.

– Вот почему сегодня ты выглядела так, словно тебя ударила молния! Как же ты можешь любить такого подлеца?

– Все равно ты этого не поймешь, у тебя не хватит души и сердца…

– Хочешь знать мое мнение?

– Нет.

– Я уверен, ты обманываешь себя, считая, что все еще любишь его. Просто он оказался единственным мужчиной, который отверг тебя. Ты привыкла первой оставлять мужчин, а с ним получилось наоборот, и это задело тебя за живое.

– Ты просто спятил!

– Нет, это Дженкинс спятил. Как он мог предпочесть тебя Гретхен? Я знаю ее, она вполне симпатичная особа, но в ней нет и сотой доли твоего огня, твоей чувственности.

Помолчав, он склонил голову набок и задумчиво произнес:

– А может, именно это и отпугнуло его? Может, он заранее знал, что не сможет удовлетворить такую страстную женщину? Поэтому накануне вашей свадьбы он, вконец разнервничавшись, решил еще раз проверить свои мужские способности. И сделал это не просто с другой женщиной, а с твоей лучшей подругой.

– Это просто… просто смешно наконец! Настоящим мужчинам не нужно проверять свои мужские способности! – воскликнула Санни.

– Вот именно, настоящим.

– Но я никогда не ставила его мужественность под сомнение!

– Ты в этом уверена?

– Конечно, этого просто не могло быть!

– Некоторые мужчины считают себя оскорбленными, когда видят перед собой таких женщин, как ты, – умных, одаренных, уверенных в себе и чертовски сексуальных. Как знать, может. Дон как раз из таких? Ему была нужна женщина, во всем уступавшая ему, а не превосходящая его во всех отношениях. Женщина, которая бы день и ночь восхваляла его и нянчилась бы с ним.

– Именно такой женщиной я и была! – негодующе воскликнула Санни. Она и вправду до сих пор не могла понять, зачем Дон лег в постель с Гретхен. Что дала ему Гретхен такого, чего бы она не могла ему дать?

– Очевидно, Дженкинс считал, что ему не справиться с тобой, – съехидничал Тай, обнимая ее. – Какой же он дурак, что позволил тебе уйти! Впрочем, ты тоже хороша. Надо же, вбила себе в голову, что любит этого идиота!

Она попыталась высвободиться из его объятий, но безуспешно. Казалось, он не прилагал никаких усилий, чтобы удержать ее, но разжать его руки Санни никак не удавалось. Заглядевшись на его ласковую улыбку, она забыла о Доне. Мужчина, которого она почти ненавидела, вытеснил из ее памяти образ того, которого она, как ей казалось, любила. Ничего не скажешь, Тай Бьюмонт отлично знал, как воздействовать не только на ее тело, но и на душу… Она не совсем понимала, как это ему удается и почему она так беззащитна перед ним, но факт оставался фактом, и этого Санни не могла простить Таю.

Не догадываясь о ее мыслях, Тай продолжал свой монолог:

– Дон Дженкинс тебе не пара, Санни. Все равно, рано или поздно, ваш брак обязательно распался бы. Так что считай, тебе повезло, что ты вовремя сбежала от него, избавив себя от неизбежного разочарования и нескольких лет несчастливой семейной жизни.

– И ты берешь на себя смелость утверждать, что знаешь, в чем мое счастье?

– Я знаю это наверняка. Тебе нужен мужчина под стать тебе самой – сильный, уверенный в себе, сексуально раскрепощенный и… с горячей кровью. Такой, кто мог бы по достоинству оценить всю твою прелесть, чувственность и страстный темперамент. Такой, кто беззаветно любил бы тебя… часто и помногу, – неожиданно засмеялся он.

– Ты имеешь в виду себя?

– А разве я тебе не нравлюсь? – Он еще крепче прижал ее к груди.

– Я люблю Дона. Вот все, что я могу тебе сказать, – запальчиво настаивала Санни.

– Докажи! Попробуй устоять передо мной!

Прижав ее спиной к деревянному столбу, поддерживавшему навес над крыльцом ее дома, Тай стал пылко целовать ее. Она пыталась отвернуться, но его жадные губы всюду настигали ее. Она пыталась оттолкнуть его от себя, но он лишь теснее прижимался к ней всем своим сильным телом.

– Какая ты горячая, – пробормотал он, осыпая поцелуями ее шею, – а этот идиот Дженкинс хотел тебя погасить…

– Разве ты не хочешь того же самого? Он отрицательно помотал головой, не отнимая своего полураскрытого рта от ее припухших губ.

– Вовсе нет, Санни, я хочу, чтобы ты стала еще горячее… я хочу быть в самом центре твоего пламени…

Внутри ее поднялась волна ответной жаркой страсти, она с трудом боролась с собой, упрямо стараясь не замечать сладкой дрожи, бившей все ее тело…

Он расстегнул ее блузку и вытащил из-под пояса юбки.

– Нет, не надо, – слабо запротестовала Санни.

– Почему не надо?

– Потому что я тебя ненавижу, – неуверенно ответила она.

– Ладно, если тебе не нравится любить меня, тогда попробуй ненавидеть, – тихо прошептал он, лаская ее грудь.

– Нет, не надо… – застонала она.

– Ты хочешь, чтобы я остановился?

– Да…

– Так и не попробовав тебя по-настоящему?

– Да…

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Да…

– Нет, ты этого не хочешь.

– Хочу…

Прижавшись губами к ее уху, он положил ладонь чуть ниже ее талии пальцами вниз.

– Ты все еще хочешь, чтобы я остановился?

– Да…

– Санни, я ведь доставляю тебе громадное наслаждение одними только пальцами… только прикосновением…

– Нет, не надо.

– Ты не хочешь, чтобы я потрогал тебя между ногами, где ты вся горячая и влажная?

– Нет, – всхлипнула она, едва владея собой.

– Какая же ты лгунья, Санни Чандлер, – хриплым шепотом проговорил он ей в самое ухо.

У Санни не было больше сил сопротивляться. Ей безумно хотелось прижаться щекой к его груди и покориться жадным, откровенным ласкам, но, с огромным трудом подавив в себе это желание, она упрямо вскинула голову. Ее губы припухли не столько от поцелуев Тая, сколько от ее собственных усилий сдержать крик неутоленной страсти. В золотистых глазах сверкала ярость.

– Все это доказывает лишь одно – что я живая женщина, из плоти и крови, а не из камня. Если ты хочешь, чтобы я легла с тобой в постель, я сделаю это. Ты выиграешь пари и добавишь еще одно имя к длинному списку побежденных тобой женщин. Но когда ты насытишься мной и уйдешь, я все равно буду любить Дона. И ты будешь знать, что сердце мое не участвовало в твоих сексуальных забавах. Просто мы с тобой попользовались друг другом и разбежались в разные стороны. Этого ты хочешь?

Тай сделал серьезную тактическую ошибку и сам это понимал.

Ругая себя, он опустошал одну за другой бесчисленные чашки черного кофе. Возвратившись от Санни, он не стал даже ложиться в постель, зная, что все равно не заснет. Ночь тянулась за кофе и невеселыми размышлениями.

Просидев на кухне до самого восхода солнца, он не перестал нещадно винить себя в том, что по-идиотски испортил вчера все, что так тщательно выстраивал.

Будучи загнанным в угол, любое, даже самое безобидное существо начинает отчаянно защищаться, царапаться и кусаться. Когда он стал убеждать Санни в том, что она не любила и не могла любить Дженкинса, он должен был понимать, что в такой ситуации она хоть на Библии поклянется, что любит Дона Дженкинса, и только его одного, даже если это совсем не соответствует действительности.

И почему он так поздно это понял?

– Потому что дурак, вот почему, – пробормотал он себе под нос, вставая со стула.

Сполоснув чашку, он убрал с плиты кофейник и побрел через неосвещенную гостиную в спальню. Проходя мимо зеркала, он увидел припухшие и покрасневшие глаза, словно у алкоголика после трехдневного запоя. Подбородок покрывала густая темная щетина, полурасстегнутая рубашка выбилась из-за пояса джинсов. Ну и видок… Разве так должен выглядеть шериф?

Умываясь холодной водой, он снова и снова, в который уже раз, мысленно прокручивал события вчерашнего вечера. Конечно, Санни была чудесной, горячей и чувственной женщиной, в том не могло быть никаких сомнений. Он вспомнил, как она завелась от его легких прикосновений в кинотеатре и еще раньше, у него дома, когда они готовили кукурузу. Если бы он тогда увел ее в спальню, она бы не стала сопротивляться, потому что сама горела страстью. Могла, конечно, в силу своей независимой натуры слегка побрыкаться, но не более того. Такое чисто символическое сопротивление.

Познакомившись с Санни Чандлер, он сразу же понял, что лестью взять ее было нельзя, как нельзя было завлечь ее в постель хитростью. Для этого она была слишком умна. Взывать к ее женской жалости тоже было бесполезно – она бы не поверила ему.

Чисто интуитивно он понял, что единственным способом уложить ее в свою постель была полная откровенность. Надо было сразу в открытую сообщить ей о своих намерениях и потом тихонько подталкивать к неизбежному концу. Основной тактикой должно было стать стремительное нападение с последующим быстрым отступлением. Главное – смутить ее чувственную натуру и заставить с готовностью и желанием отдаться ему.

Все шло по плану, однако он не предусмотрел того, что она вообразила, будто по-настоящему влюблена в этого сукина сына Дона Дженкинса.

Бреясь, Тай порезал подбородок и со злостью швырнул провинившийся одноразовый станок в корзину для мусора. Сбросив одежду, он встал под душ, до упора вывернув кран с холодной водой. Может, хотя бы тугие струи холодной воды приведут его наконец в себя.

Это ж надо! Она любит Дженкинса! Ну и бред!

Намыливаясь, он не переставал удивляться этой фантазии. Неужели она, такая умная и трезвомыслящая, не видела, что Дженкинс совсем ей не пара? Неужели она не поняла, что все его, Тая, слова о нем – сущая правда, а не догадки дилетанта от психологии? Нет, только идиот мог бы счесть его предположение необоснованным.

Санни вела себя словно ребенок, которому не дали одну-единственную игрушку из всей огромной подаренной коробки. Ей хотелось заполучить Дженкинса только потому, что именно его-то она и не могла заполучить (в силу каких обстоятельств – не суть важно). Если бы она действительно его любила, в чем вчера пыталась убедить и себя, и Тая, она бы еще тогда простила и вышла бы замуж. Почему она старательно закрывает глаза на правду?

Выключив воду. Тай вышел из-под душа. Вытершись жестким махровым полотенцем, он прошлепал нагишом в спальню и принялся рыться в ящиках комода в поисках чистого белья и носков.

Санни умело отбрила его вчера, заявив, что согласна лечь с ним в постель, но это будет чистый секс, без всяких эмоций. Впрочем, и сейчас Тай никак не мог понять, почему он не поймал ее на слове, не потащил тут же в постель. Нужно было забыть об этом чертовом Доне Дженкинсе и заставить ее тоже забыть и его, и всех других своих бывших любовников! По крайней мере он хотя бы избавился от невыносимого груза, и сейчас еще выпиравшего из его плавок.

Так он и стоял посреди спальни, проклиная свою непокорную плоть, ту женщину, из-за которой он до такой степени возбудился, и свою излишнюю деликатность с ней. Он ругал себя за то, что не отправился к одной из тех своих знакомых, которые были бы рады его принять в любой час дня и ночи, ублажив его самолюбие и утолив желание.

Одевшись, он взял ключи от машины и вышел из дома. Патрульный джип завелся с пол-оборота. Мысленно поблагодарив небо за то, что в этот ранний час на улице почти не было машин, Тай на предельной скорости помчался по шоссе.

Солнце только встало, но уже было жарко. Входя в свой офис. Тай почувствовал, что мокрая от пота рубашка прилипла к спине. Лицо его было мрачным, порезанный подбородок украшал кусочек туалетной бумаги, прилепленный, чтобы остановить кровотечение.

– Привет! – повернулся к вошедшему шерифу Джордж Хендерсон. – Твой кофе почти готов.

– Никакого кофе. Ты оформил вчерашние рапорты?

Удивленный его немногословностью, Джордж протянул:

– Ага… Они на твоем столе.

– Хорошо, – сухо бросил Тай. Столь мрачное настроение было совершенно нехарактерным для всегда бодрого и энергичного шерифа. Да и вид его оставлял сегодня желать лучшего – мокрые растрепанные волосы, порезанный подбородок, злющие глаза… Казалось, он только и ждет повода, чтобы надавать кому-нибудь по морде.

– Плохо спал? – полюбопытствовал Джордж.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился шериф.

– Ничего. Просто спросил…

– Не надо задавать пустые вопросы. Я буду у себя.

Он уже стоял на пороге своего кабинета, когда Джордж все с тем же простодушием поинтересовался:

– Как там наше пари?

Резко обернувшись, Тай рявкнул:

– Пока еще ты его не выиграл!

– Но и не проиграл, судя по твоему настроению, – засмеялся Джордж.

Войдя в кабинет, шериф с такой силой захлопнул за собой дверь, что зазвенели стекла в окнах. Шлепнувшись в свое кожаное кресло, он откинулся на спинку, взгромоздил ноги на угол стола и прикрыл глаза.

Перед его мысленным взором предстала Санни. Он снова увидел ее сияющие глаза, нежную шею, прикрытую шелковой кружевной комбинацией упругую грудь с тугими розовыми сосками, одно прикосновение к которой вызывало у него эрекцию…

Прижав к глазам ладони, Тай тихо застонал, боясь, как бы не услышал помощник. Ну почему он не уложил ее вчера в постель и не покончил с этим мучением раз и навсегда?

Да потому, что знал – одной ночью дело не закончится. Его теперешнее отношение к Санни выходило далеко за рамки того смехотворного пари, которое он заключил с Джорджем. Ему хотелось гораздо большего, чем ночь с ней в постели. Он будет хотеть ее и завтра, и послезавтра, и на следующей неделе, и каждый Божий день в обозримом будущем, раз уж на то пошло.

Она не была похожа ни на одну из тех женщин, которыми он овладевал – с жадностью, но без сердечной привязанности. Он хотел, чтобы с этой женщиной все было иначе – не просто животное совокупление особей разного пола, голый секс, а настоящие любовные ласки, в которых участвуют не только половые органы, но и сердца людей, их души.

Она заинтриговала его. Под неотразимо-красивой оболочкой скрывалась тонко чувствующая, ранимая душа, жертвенную тайну которой он узнал вчера вечером.

Казалось, узнав причину ее скрытой печали, он бы должен был успокоиться. Но этого не произошло. Он сам был виноват в том, что Санни так и не согласилась вчера стать его любовницей.

Тай чувствовал себя не в своей тарелке и никак не мог понять почему.

Наверное, это от жары и слишком высокой влажности или от бессонной ночи и сексуального перевозбуждения…

Он был готов приписать свое взвинченное состояние чему угодно, только не тому, что являлось истинной причиной.