Текст книги "Любовь жива"

Глава 7

– Вернешься? – переспросила Джиллиан. – За какими вещами?

– У меня их немного, одежда, пара книг. Я одолжил свою квартиру другу и живу в отеле теннисного клуба.

– Одежда… – Она повторяла за ним, как слабоумное эхо, но не могла заставить себя осознать его слова. – Но… ты не… ты же не думаешь…

Он нахмурился, открывая дверь и впуская в прихожую яркие солнечные лучи.

– Мы поженились, чтобы у моего сына была семья, а не бывающий набегами отец. Естественно, мы будем жить вместе. А ты что думала?

Она с трудом соображала, сердце отчаянно частило. Она определенно не думала об этом. Она вообще сознательно ни о чем не думала, потому что не хотела видеть очевидного, не хотела понимать, что властный Макс, любящий переписывать мир под себя, перепишет и ее мир. Перспектива была слишком подавляющей: Макс в непосредственной близости, постоянно в ее доме, где она будет видеть его, прикасаться к нему, возможно, даже ждать от него чего-то. Ужасно.

– Твой дом, – продолжал Макс, не замечая или просто игнорируя шокированное выражение ее лица, – намного лучше подходит для того, чтобы растить ребенка. Потом я куплю нам другой дом, я приметил неплохой недалеко от пляжа…

– Нет. – Она помотала головой.

– Нет?

– Мы не можем переехать, это будет слишком тяжело для Этана. Он еще не совсем привык к тебе.

– Верно.

Макс обвел взглядом ее простой дом, совершенно не похожий на роскошные особняки, к которым он привык. Впрочем, разница совсем не беспокоила его, судя по всему. Может быть, ей стоило порадоваться такому отношению, но она не могла. Ее голова была занята придумыванием эффективного довода, который предотвратит или хотя бы отложит переезд Макса к ней. Однако слова никак не давались. Несколько минут Макс ждал, а когда она так ничего и не сказала, бросил:

– Отлично, значит, решено, – и ушел.

Прижимая мокрую футболку Этана к груди, Джиллиан прислонилась к стене и тут же оттолкнулась от нее. У всего есть границы. За этот день на нее обрушилось столько всего, что просто не было времени установить их.

Она позволит ему жить здесь, если он хочет этого, она даже поможет ему устроиться ради Этана, но, если он думает, что она станет выполнять свой супружеский долг, он ошибается. По крайней мере, ей хотелось в это верить. Однажды Макс уже сокрушил ее надежды и мечты, больше она не позволит себе надеяться и мечтать. Да, той ночью она хотела его, но он застал ее врасплох, это была минутная слабость.

Макс вернулся ровно через час с дипломатом и сумкой. Джиллиан открыла дверь, готовая сразу выложить ему свои условия, но он заговорил первым:

– Мне будет нужен ключ:

Джиллиан взяла связку с полки и сняла с кольца ключ.

– Вот. Можешь приходить и уходить из моего дома и моей жизни, когда захочешь.

Горечь прорвалась в ее голос, и Макс удержал ее, когда она отвернулась, крепко взял за руку и внимательно посмотрел в лицо:

– Я войду. Но уходить не собираюсь.

– Однажды ты уже ушел от меня.

– Да. Но я здесь не ради тебя, а ради Этана.

Разумеется. Она знала это, но все равно почувствовала себя униженной. Знай свое место. Ей надо запомнить раз и навсегда – до нее ему нет дела.

– Я не стану бежать от ответственности.

– Он не просто ответственность, он маленький мальчик.

– Он мой мальчик.

– Наш, – поправила она.

Если есть вещи, которые должна помнить она, есть и кое-что, чего не должен забывать он. Макс отпустил ее руку.

– И прежде чем ты поймешь, – продолжала Джиллиан, – прежде чем ты решишь, действительно ли это то, что тебе нужно, он полюбит тебя всем сердцем, и если ты уйдешь, ты ранишь его, оставишь шрам. – Совсем как было с ней. – Он будет расти с чувством вины, думая, что что-то сделал не так.

Он прищурился, и вдруг воцарилась звенящая тишина.

– Что ты недоговариваешь? – наконец спросил Макс.

– Ничего. – Он всегда видел ее насквозь, всегда бил в цель.

– Кто ушел от тебя?

Она сглотнула. Неужели ее так легко прочитать?

– Мы никогда не говорили о твоих родителях.

– Как и о твоих.

– Но с моими ты встретилась. Ты сказала маме, что не знаешь своего отца. – Его голос был мягкий, успокаивающий.

«Утаить или рассказать?»

– Моя мать – удивительный человек, – начала Джиллиан. – Мой отец так и не смог решить, хочет ли он быть с нами. Он то приходил, то уходил, а когда мне было четыре, ушел окончательно.

Это было так давно, но она до сих пор чувствовала ту боль, стыд и непонимание. Всю жизнь она боролась с чувством, что это она во всем виновата, и сделает все, чтобы Этану не прошлось столкнуться с этим. Макс смотрел на нее с жалостью и нежностью, в которых она не нуждалась.

– Прости, – наконец сказал он и провел кончиками пальцев по ее щеке. – Он потерял больше, чем вы. – Макс опустил руку, тепло ушло из его взгляда. – В отличие от твоего отца я все решил. Я не уйду ни сегодня, ни завтра, я останусь с вами, пока Этан сам не уйдет из этого дома.

Это было все, что она хотела услышать, но поверить не осмелилась.

– Я знаю, ты полон благородства. Но если ты однажды решишь, что благороднее будет уйти?

Он покачал головой:

– Я не уйду. Что мне сделать, чтобы ты поверила?

– Сиди с ним ночами, когда он болеет. Не злись, когда молоко брызжет на твой включенный ноутбук. Отменяй свои великосветские мероприятия, если не можешь найти няню. Откажись от игры в гольф по выходным. Поменяй свою шикарную машину на более подходящий для отца автомобиль.

– Я сделаю это, Джиллиан. Я хочу, чтобы это стало моей жизнью.

– Посмотрим.

– Сомневаешься во мне?

– Да. – Он даже не представлял себе, что его ждет.

– Что ж, я это заслужил, – сказал он. – Время покажет, что ты ошибаешься.

– Время покажет, что один из нас ошибается. – Она отвернулась от его стального взгляда. – Надеюсь, это буду я. Пойдем, покажу тебе дом.

– Джиллиан. – Он снова поймал ее за руку и сжал запястье.

Она медленно повернулась к нему.

– Я не хотел делать тебе больно. Тогда, три года назад. Я хотел уберечь тебя от боли.

– Ты и не сделал, – соврала она. – Мы оба знали, что собой представляли наши отношения.

Он выпустил ее руку, и она пошла вверх по лестнице. Макс последовал за ней.

– Моя комната, – указала она на первую – плотно закрытую – дверь, ее последнее неприступное убежище.

Макс поднял бровь:

– Заперто? А на той стороне – нацеленный на дверь арбалет? И ключ от пояса верности в каком-нибудь тайнике?

Губы Джиллиан дрогнули. Ему всегда удавалось показать самую серьезную ситуацию в забавном свете. Когда-то ей понравились именно его благородство и умение рассмешить ее, а страсть, вспыхнувшая между ними, стала приятным дополнением.

– Комната Этана. – Она немного расслабилась, но это не охладило ее решимости показать, кто здесь хозяин. Сквозь открытую дверь была видна кровать Этана с динозаврами на покрывале, книжный шкаф и коробки с игрушками. – Здесь только одна ванная. Не знаю, что с этим делать.

– Что-нибудь придумаем. Я подстроюсь под твой график.

– Как мило с твоей стороны.

Он безмятежно улыбнулся в ответ на ее сарказм. Теперь, добившись своего, он, очевидно, поставил себе цель – не дать ей вывести его из себя. Джиллиан не собиралась даже пытаться, у нее были дела поважнее.

– Дом твой или снимаешь?

– Мой. Он достался мне от бабушки.

Дом был главной причиной, почему она приехала в Виста-дель-Мар. Снимать такой большой дом, расположенный так близко к пляжу, ей было не по карману. Однако осталась Джиллиан по большей части из-за работы и общества, которое нашла здесь. Ее соседка, миссис Макдональд, с удовольствием сидела с Этаном – она говорила, что он напоминает ей ее внуков.

– Хороший дом, крепкий.

– Я хочу кое-что подправить, но несущественно.

– Кристен с радостью взялась бы за это.

Макс упоминал, что Кристен занимается реставрацией старых домов. Она едва не попросила его рассказать поподробнее, но вовремя прикусила язык. Сейчас ей хватало одного Макса. Она открыла третью дверь:

– Твоя комната.

Эта комната была смежной с ее. Большую часть ее занимала большая кровать, накрытая голубым покрывалом. Массивный шкаф и тяжелые резные часы на стене придавали комнате мужественный оттенок, словно она ждала, когда в ней поселится Макс. Эта мысль испугала Джиллиан. Макс вошел следом, сгрузил свой багаж на пол и кровать и открыл створки гардероба.

– Я постаралась освободить его, пока ты ездил за вещами, – сказала она ему в спину. – Но вон те коробки надо перебрать, в них старые бумаги, тетради, это займет некоторое время.

– Не волнуйся, время есть. – Он указал на сумки. – К тому же у меня больше ничего нет, кроме этого.

Он подошел к столу. Она знала, что он узнал словари, которые когда-то подарил ей. Убрать их сейчас значило бы признать, что он все еще имеет на нее какое-то влияние. Она пользовалась книгами по работе и решила оставить их.

– Где ты работаешь?

Она кивнула на стол:

– Обычно там. – Комната служила одновременно кабинетом и гостевой спальней. – Но могу переместиться на кухню.

– У тебя есть Интернет?

– Да.

– Беспроводной?

– Нет.

– Я разберусь.

Ей очень хотелось отказаться. Меньше всего ей нужно было, чтобы он врывался в ее жизнь и реорганизовывал ее так, как ему хотелось, однако было слишком поздно – он уже это сделал, а она не возразила в самом начале, и теперь его было не остановить.

– Было бы хорошо, – призналась она.

Он мягко усмехнулся, словно прочитал ее запутанные мысли, и подошел к кровати, надавил на матрас.

– Удобная. – И тут он увидел спинку и обернулся к ней, хмурясь. – Это…

Джиллиан сглотнула и кивнула. Глаза Макса потемнели. Та самая кровать, которую они делили, когда были вместе. Когда они расстались, Джиллиан купила новую для себя, но избавляться от этой не стала. На секунду воспоминания ожили в них обоих. Их отношения закончились так внезапно – вот все хорошо, они счастливы, наслаждаются друг другом, а в следующую секунду все это пропало. У них даже не было плохих периодов, так что все ее воспоминания о нем были более чем добрыми, и вид Макса, сидящего на этой кровати, смотрящего на нее с таким голодом во взгляде, пробудили их. Тишину нарушало лишь тиканье часов – напоминание, что нельзя повернуть время вспять.

Джиллиан попятилась, и Макс медленно поднялся с кровати и подошел ближе:

– Нам надо поговорить.

Джиллиан отступила еще на несколько шагов.

– Не думаю, что это хорошая идея. Не здесь, – уточнила она.

Конечно, им надо было поговорить, но она знала этот взгляд. Ему ничего не стоило смутить ее.

– Сегодня утром мы сидели в одной кровати, – прервал он ее размышления.

– У меня не было выбора. Больше это не повторится.

– Ты правда так думаешь? – Он покачал головой, не веря ей.

– Да. Сколько бы ты ни пробыл тут…

Макс шагнул к Джиллиан, серьезно глядя на нее:

– Я долго здесь пробуду. Если я что-то решил, ничто и никто не совратит меня с пути.

– Как скажешь. Так вот, пока ты здесь, мы будем жить в разных комнатах. Ты будешь спать только здесь, я – только у себя.

И все-таки она понимала, что мысли о нем, о том, что он так близко, но совершенно недосягаем, будут мучить ее постоянно.

– Меня тоже пугает то, что я чувствую к тебе, Джиллиан. Оно живет против моей воли.

Признание в собственной уязвимости прозвучало очень странно в устах непобедимого Макса.

– А меня не пугает.

Еще одна ложь. Она была просто в ужасе. Ни к чему хорошему пребывание Макса здесь не могло привести по умолчанию. С другой стороны… Она вспомнила их совместный завтрак этим утром, вспомнила другие трапезы, которые они делили на двоих. Она так запуталась, что сама не понимала, чего хотела.

– Почему бы тебе не разложить вещи? – предложила Джиллиан, опираясь о косяк и стараясь казаться беспристрастной. – У нас с Этаном скоро ланч, если хочешь, присоединяйся.

– Спасибо, присоединюсь. – Он стоял так близко, что ей надо было только поднять руку, чтобы прикоснуться к нему. – Как насчет пикника на пляже?

Она заставила себя отвести взгляд от Макса и посмотреть в окно. Там ярко светило солнце, на небе не было ни облачка. Было прохладно, но они могли одеться потеплее.

– Этану понравится эта идея, – поколебавшись, сказала Джиллиан.

– А тебе?

Ему правда интересно?

– И мне тоже.

Определенно ей будет намного проще, если они не будут заперты вместе в четырех стенах, открытое пространство должно немного разрядить напряжение, отвлечь ее от ощущения его присутствия, обволакивающего ее. Может, ей даже удастся отодвинуться от него подальше.

– Джиллиан, в том, что между нами произошло, было много хорошего.

– Это были искусственные отношения.

– Это было все, чего я хотел тогда. Я думал, что ты хочешь того же.

– А чего ты хочешь теперь, Макс?

Он замер на мгновение, потом прошел мимо нее и вышел в коридор.

– Стать хорошим отцом моему сыну. Это все, что сейчас имеет для меня значение. Я хочу дать ему все, чего он захочет, не хочу пропустить ни одного дня его жизни, хорошего или плохого.

– В таком случае мы хотим одного и того же и не можем позволить себе запутать и разрушить все.

Макс внес в дом спящего Этана. Он уснул в машине по пути домой, и Макс расстегнул ремень безопасности и вытащил Этана из машины так ловко, как будто проделывал это каждый день в течение многих лет. Они вместе поднялись в комнату Этана, и Макс осторожно положил сына на кровать, а Джиллиан хорошенько укрыла его. Потом они отступили на шаг, глядя на мальчика.

– Он всегда так легко засыпает?

– Обычно да. А сейчас он к тому же устал.

Они провели на пляже больше часа, исследуя лужи, оставленные отливом, и собирая ракушки. Это было странно и в то же время очень правильно – они вместе, втроем. Этану, безусловно, очень нравилось внимание взрослого мужчины, а вот Джиллиан совсем не горела энтузиазмом. Внимание этого мужчины действовало ей на нервы, которые и так уже были натянуты до предела. Прикосновение руки Макса, то, как он смотрел на нее, не отпуская ее взгляд или разглядывая с ног до головы, раздражало ее.

Макс был внимателен и осторожен, очарователен и невыносимо соблазнителен. За три года одиночества Джиллиан привыкла со всем справляться сама, ни от кого не ждать помощи, и теперь мужское внимание, ощущение, что ее не просто замечают, но и заботятся о ней, выбивало ее из колеи. Каждое прикосновение, каждый взгляд усиливали влечение, которое она так старалась подавить.

– Я в душ, – заявила она, уклоняясь от его пристального взгляда.

У нее в волосах полно песка, и ей позарез нужен предлог, чтобы сбежать от Макса куда-нибудь, где его присутствие не будет ощущаться так остро. Однако даже в ванной она не смогла забыть о нем: на полочке стоял флакон его одеколона, а рядом с ним – старомодный бритвенный станок и помазок. Его шампунь и кондиционер стояли рядом с ее шампунем, и пока вода струилась по ее телу, Джиллиан думала о Максе и о том незавидном положении, в котором она оказалась. У них был общий ребенок, общий дом, и ночью их будет разделять только тонкая стена, и так много ночей подряд.

Джиллиан поняла, что крепко влипла.

Глава 8

Первым делом в понедельник Макс отправился к своему боссу. Рейф Кэмерон оторвался от монитора и посмотрел на входящего в его кабинет Макса:

– Ты разобрался с этой журналисткой из «Сисайд газетт»?

Как и Макс, Рейф не любил тратить время на хождение вокруг да около. Наверное, именно поэтому им так хорошо работалось вместе. Макс сел в кожаное кресло по другую сторону широкого стола Рейфа:

– Ее зовут Джиллиан Митчелл. В некотором роде разобрался.

– Продолжай.

– Я на ней женился. Я думал, ты уже знаешь.

Рейф вскинул брови:

– Только не это. И ты тоже. Что, это место на всех так действует?

Сначала Макс не понял, о чем он, но потом вспомнил, что Чейз Ларсон, сводный брат и помощник Рейфа, недавно обрушил ему на голову новость о том, что Эмма Уорт, дочь владельца компании, которую покупал Рейф, беременна от него. Вскоре после этого Чейз и Эмма сыграли неприметную свадьбу в имении Уорта.

Рейф перегнулся через стол:

– Я знаю, что возлагаю на тебя большую ответственность, и ты всегда отлично справляешься с работой. Но это слишком даже для тебя, тебе не кажется?

– Я сделал это не только из чувства ответственности перед тобой. Есть кое-что еще.

– Что ж, хорошо. – Зазвонил телефон Рейфа, и он посмотрел на экран. – Это отец. Он только что вернулся из Китая, я должен ответить.

Макс встал:

– Я пойду.

Рейф покачал головой:

– Подожди, я быстро, я все равно встречаюсь с ними вечером. Я хочу послушать твою историю.

Макс подошел к окну. Тихий океан сверкал за рядами пальм и красными черепичными крышами Виста-дель-Мар. Отсюда был виден и теннисный клуб, его дом до недавнего времени, раскинувшийся на скале. Макс старался не вслушиваться в разговор Рейфа с отцом, Бобом, человеком, который нравился Максу и которого он очень уважал. Боб и Пенни, его вторая жена, вернулись из долгого путешествия по Китаю. Однако перемены в голосе Рейфа было невозможно не заметить. За несколько минут заинтересованность сменилась удивлением, которое, в свою очередь, уступило место бесстрастной маске. Рейф снова скрывал свои чувства.

Наконец Рейф отключился, положил телефон на стол и несколько секунд посидел молча, хмурясь.

– Странно.

– Что-то случилось в Китае?

– Нет, Китай превзошел все их ожидания. Папа забавно настроен насчет продажи «Уорт индастриз».

– Не думал, что он интересуется твоей работой.

– Ты прав, обычно он не лезет в мои дела. Но он подозревает, что моя цель – месть, и его это беспокоит. – Макс осторожно кашлянул, и Рейф усмехнулся. – Ну хорошо, допустим, его подозрения не так уж и беспочвенны. Но он все чаще заводит разговор о том, что месть приносит больше вреда, чем пользы, философствует, изрекает сложные сентенции. На него не похоже. Обычно, если ему есть что сказать, он так и говорит. – Рейф покачал головой.

Его лоб разгладился. – Ладно. Ты говоришь, что женился на нашей проблеме из «Сисайд газетт».

– Джиллиан.

– Да, конечно. Что за блажь? Ты всегда говорил, что вполне доволен своей холостяцкой долей.

– Так и есть… Так и было, – поправился Макс.

Холостяком он мог вести такую жизнь, какую хотел, не думая об ответственности и обязательствах, плавать у поверхности, и ему это нравилось. Но теперь, когда у него появились Джиллиан и Этан, он обнаружил, что под ним гуляют мощные течения, грозящие затянуть его на глубину и не отпустить. Он постоянно думал об этом. Он постоянно думал о ней.

Рейф наблюдал за Максом, пока тот решал, что рассказать боссу, а что утаить.

– Мы с ней старые знакомые.

Рейф кивнул, предлагая продолжить.

– Оказалось, что она родила мне сына.

Макс все еще не привык к странному ощущению, которое появлялось, когда он произносил «мой сын». Эта гордость и счастье все еще изумляли его.

Рейф наклонил голову:

– Ты уверен, что он твой?

– Да. Поэтому мы поженились.

– Женщины хорошо умеют тщательно выбирать кандидатов на должность отцов их детей.

Макса вдруг охватило раздражение.

– Она не такая. – Он имел право злиться на Джиллиан, подвергать сомнению ее действия, но, когда это делали другие, особенно те, кто даже не знал ее, он не мог этого вынести. – Кроме того, мальчик – копия меня.

Рейф пожал плечами:

– Что ж, значит, теперь она будет делать то, что ты ей скажешь.

Макс подумал о Джиллиан, волевой и упорной.

– Не думаю, что это будет так просто. – Рейф совершенно не представлял себе, с кем имеет дело, если так говорил. – Она не из тех, кто пляшет под чужую дудку.

Только не его Джиллиан. Она была слишком независима – и она не была «его» Джиллиан, поправил он себя. Да, они поженились, но только ради Этана. Не было никаких «нас», никаких «его», никаких эмоциональных привязок. А вот физические будут, и скоро. Он даст ей время привыкнуть к этой мысли, признаться самой себе, что их страсть все еще жива и нет смысла отрицать это.

– Я уверен, что ты сумеешь ее приручить, – сказал Рейф.

Выйдя от него, Макс наткнулся в коридоре на Чейза, идущего в кабинет Рейфа с мечтательным выражением на лице. Усевшись за стол у себя в кабинете, Макс задумался о Джиллиан. Вчера вечером они устроили семейный ужин, сидя втроем за маленьким столом. Хорошо, что Этан ни на минуту не умолкал, пусть большая часть его монологов и была неразборчивой. Если бы пару дней назад его спросили, что он думает о таком ужине, он ответил бы, что это самое ужасное, что только можно себе представить. Однако это оказалось в разы лучше одиноких перекусов на работе. Он делил целый новый мир, состоящий из взглядов, прикосновений, смеха, с женой и сыном и все-таки не мог позволить себе забыть, почему все это происходит. Он был там, чтобы быть частью жизни своего сына, чтобы его сын был частью его жизни, и Джиллиан прилагалась к мальчику по умолчанию. Макс не мог позволить им взять в плен его сердце.

Макс знал, что Джиллиан видела Дилана на фотографии, и был благодарен ей, что она не стала задавать вопросов, хотя ей хотелось, он видел это. Она была журналисткой, любопытство и пронырливость у нее в крови, но это запретная зона. Смерть его брата оставила такой ужасный шрам, что вся жизнь была отравлена горем, и ничто больше не тронет его так глубоко, ни плохое, ни хорошее. У него не было сил так близко сходиться с кем-то еще раз, он даже не хотел их искать, и это значило, что он должен сдерживать себя. Сегодня вечером он заедет домой, поможет накормить, искупать и уложить Этана, почитает ему на ночь, даст быстро обнять себя и поедет ужинать – один. Потом, может быть, вернется на работу. И так будет каждый вечер и скоро войдет в привычку.

Подъезжая к дому, Макс пытался убедить себя, что предвкушение, охватившее его, было вызвано исключительно желанием увидеть сына, к которому он до сих пор не совсем привык, хоть мальчик и принял его так быстро и охотно. Это чувство не имело никакого отношения к Джиллиан, которая приняла Макса только потому, что он не оставил ей выбора, которая впустила его в свой дом скрепя сердце и отгородившись от него условиями и правилами. И все же иногда, когда она не справлялась с собой, из-под официальной маски прорывался облик женщины, которую Макс когда-то знал.

В последний раз он видел Джиллиан утром, когда она, одетая в узкую соблазнительную юбку и белую блузку, усаживала Этана в машину. Этот образ преследовал Макса весь день: изгиб ее талии и бедер, красивой формы икры, тонкие лодыжки – все это было создано, чтобы вызывать желание. Его реакция была чисто рефлекторной. Джиллиан посмотрела на него через плечо, заметила, что он наблюдает за ней, поняла его взгляд, воздух между ними раскалился. Но вот она выпрямилась – и все прошло, волна жара сменилась прохладным безразличием. Он стал копаться в телефоне, она сложила руки на груди и быстро рассказала ему об их распорядке дня: сейчас она отвезет Этана в подготовительную школу, поедет на работу, потом заберет Этана после ланча, поедет домой и остаток дня будет работать там. Макс слушал, и ему казалось, что такая жизнь ей совсем не подходит, как, впрочем, и жизнь, которую вел он: работа, работа каждый день, по вечерам, иногда без выходных, с перерывом на теннис или спортзал, поиск «нужных» людей, общение с «правильными» коллегами, друзья со связями в политической и развлекательной сферах, красивые, доступные, пустые женщины, два раза в год отпуск – зимние каникулы на лыжных курортах Швейцарии, лето на Карибах, шикарные отели, лучшие рестораны. Никогда еще ему не доводилось два часа болтаться по пляжу, рассматривая лужи и собирая ракушки. Внутренний голос не унимался с того самого пикника, настойчиво шепча, что, может быть, его на первый взгляд удавшаяся жизнь на самом деле слишком стерильна и пуста. Макс старался не слушать свой внутренний голос.

Поворачивая ключ в замке, он все равно чувствовал себя чужим, захватчиком, грубо вторгающимся в чью-то жизнь. Войдя, он прошел на кухню, привлеченный щебетанием Этана, и остановился в дверях. Его жена. Его сын. Макса не отпускало ощущение нереальности происходящего.

Этан сидел на стульчике за столом и ел банан – по крайней мере, должен был есть его. Макс не был уверен в успехе предприятия, глядя, как мякоть продавливается между пальцами мальчика. Вокруг стульчика был рассыпан горох. Сидящая рядом Джил лиан, одетая в обтягивающую темно-оранжевую футболку, с волосами, собранными в хвост, подняла голову и заметила Макса. Что-то в его лице заставило ее улыбнуться и даже поджать губы, чтобы не рассмеяться.

– Ты смеешься надо мной или приглашаешь посмеяться с тобой над чем-то еще?

– Смеюсь над тобой, разумеется. Видел бы ты свое лицо!

В ее глазах бился смех. Джиллиан была единственной женщиной, которая не боялась смеяться над ним, все остальные относились к нему так же серьезно, как он сам к себе. Эта способность Джиллиан заводила его, вдохновляла, заставляла искать способы поменяться с ней местами.

Если он сейчас шагнет к ней и прижмется губами к ее улыбающимся губам, повинуясь внезапному импульсу, ей станет не до смеха.

– Папочка! – Этан протянул к нему измазанные бананом руки, очевидно желая, чтобы он взял его на руки.

На этот раз Джиллиан рассмеялась грудным, соблазнительным смехом, не сдерживаясь, и Макс тоже не стал. Он подлетел к ней, глядя, как меркнет ее улыбка и зажигается в глазах подозрительный огонек, и поцеловал ее, нежно и в то же время требовательно. Он почувствовал ее шок и то, как она на секунду расслабилась и отдалась поцелую, вкладывая в него свое страстное желание. Ее губы были мягкими и теплыми и идеально подходили к его. Макс мог бы целую вечность провести так, тая от наслаждения, но все же выпрямился и, не глядя на Джиллиан, поцеловал сына в лоб.

– Я только переоденусь и сразу спущусь, тигр.

Все пошло не так. Поцелуй должен был выбить почву из-под ее ног, не его. Совсем не он сейчас должен был сходить с ума от ощущений. Он всегда прекрасно владел собой – нужно активизировать эту способность, нужно сделать так, чтобы она умоляла его о поцелуе, прикосновении, а не наоборот.

Макс снова спустился в кухню, провел некоторое время с Этаном и уехал, показывая, как равнодушен он к их с Джиллиан прошлому и настоящему.

Прислушиваясь к шагам Макса на лестнице, Джиллиан чувствовала, как звенят ее нервы. Она сидела на полу, скрестив ноги, и смотрела, как Этан соединяет два вагона.

Они так не договаривались. Ей хотелось стукнуть себя – она знала, что этот внезапный поцелуй слишком многое рассказал ему о ней. Макс застал ее врасплох, желание вырвалось на поверхность прежде, чем она успела хотя бы попытаться подавить его. Поцелуи Макса были ни с чем не сравнимы – нежные, успокаивающие, властные. Этот длился всего несколько секунд – непростительно много для поцелуя, которого не должно было быть, и в то же время слишком мало, кричала часть ее, не желавшая внимать доводам рассудка, до смерти уставшая от одиночества, скучавшая по Максу, с самого первого дня понимавшая, как хорошо им могло бы быть.

– Если тебе надо поработать, я могу с ним поиграть.

Макс стоял в дверях. На нем были узкие вылинявшие джинсы и черная облегающая футболка. Его взгляд пронизывал ее насквозь.

– Да, спасибо.

Джиллиан встала с пола. Когда она проходила мимо него, их настороженные взгляды встретились. Ее тело еще покалывало от ощущения его губ, его вкуса, его прикосновения. Неужели он не чувствовал того же, что чувствовала она? Неужели больше не поцелует ее?

Она поспешила выйти из комнаты, поставила ноутбук на кухонный стол и попыталась сосредоточиться на работе. Макс уже организовал беспроводной Интернет, как и обещал, кроме того, он позаботился об уборке дома, не желая доставлять ей лишних проблем своим присутствием. Джиллиан смотрела на монитор, предположительно размышляя, как начать новую статью. Полчаса спустя статья была все в том же состоянии, а мысли Джиллиан продолжали вертеться вокруг ее непростительной, непозволительной реакции. Что же такое с ней творится? Впрочем, она знала ответ.

Макс.

Она должна была собраться, взять себя в руки. Усилием воли выкинув из головы посторонние мысли, она открыла черновик статьи о недавнем мероприятии, посвященном продаже «Уорт индастриз». Материал надо было сдавать через неделю. Статья была почти готова, но Джиллиан решила, что ей нужен еще взгляд Рейфа на всю эту ситуацию, немного информации из его рук. Пока он игнорировал ее попытки выйти на контакт. Она могла бы попросить Макса о помощи, но они по-прежнему не смешивали личную жизнь и работу, понимая, что их отношения и так слишком сложные, чтобы впутывать сюда еще и профессиональное противостояние.

Через десять минут она бросила притворяться, что работает, и запустила игру, где можно было просто пристрелить любого, кто встал на ее пути, и было понятно, кто плохой, а кто хороший. Игра помогла ей на время забыть о Максе. О Максе, который бросил ее, а теперь вернулся в ее жизнь, который разделял ее мысли насчет возобновления их близости – физической, и только. О Максе, который ни за что не поделится с ней чем-то личным, вроде истории своего покойного брата-близнеца.

Игра закончилась залпом вражеской ракетницы, еще чуть-чуть, и она побила бы свой рекорд, но ее внимание было слишком рассеянно.

Она могла бы поискать в Интернете информацию о Дилане, но ей не хотелось делать что-то за спиной у Макса, она хотела, чтобы он сам рассказал ей, когда будет готов, если, конечно, он когда-нибудь будет готов. Неужели это было настолько тяжело для него – поделиться с ней своей болью? К тому же Интернет не мог рассказать то, что она хотела знать – как он перенес это, какой след это оставило в его душе. Джиллиан снова запустила игру и сделала звук погромче, пытаясь заглушить смех ребенка и мужчины, несущийся из гостиной.

– Все еще играешь в нее?

Персонаж Джиллиан исчез в огненном облаке, она свернула окно и обернулась. Макс стоял у двери с Этаном на руках. Она пожала плечами:

– Время от времени.

– В реальные игры ты играешь так же хорошо.

– Что поделать, я вроде как домосед.

Она постаралась обратить все в шутку, чтобы отогнать воспоминание о том, как они с Максом играли в компьютерные игры вместе, яростно гоняли на машинах по треку или городским улицам, выслеживали друг друга в фантастических городах будущего. Они часто заключали пари о том, кто выиграет, а потом победитель выбирал свою награду, как правило доставлявшую удовольствие им обоим.

Отчаянно желая уйти от опасной темы, Джиллиан посмотрела на часы.

– Пора купаться, – сказала она. – Давайте-ка поднимемся наверх – и в ванну.

Макс изогнул бровь.

– Не ты – Этан…

Поздно. Воспоминание об одном пари, которое она проиграла, вспыхнуло перед глазами: Макс в ванне и она, намыливающая его мускулистое тело, скользя руками по твердым изгибам.

– Помочь тебе? – Макс, кажется, ничего не заметил.