Текст книги "Любовь жива"

– Где Этан?

– Играет с другом, вернется к трем. Извини. – Она пожала плечами. – Я бы тебя предупредила, если бы знала, что ты собирался заехать повидаться с ним.

– Я не за этим приехал.

Она распахнула глаза.

– И не для того, чтобы заняться сексом.

– Придумал что-то особенное?

Ее глаза сверкнули, словно она правильно догадалась о его намерениях, и это стало последней каплей – он немедленно представил ее обнаженной, вытянувшейся на диване, приглашающей подойти и взять ее.

Он снова кашлянул и попытался собраться с мыслями. Он справится с собой, ей не удастся соблазнить его.

– Нет.

Она выключила и закрыла ноутбук, выжидательно глядя на него.

– Тогда зачем ты приехал? – Она наклонилась, чтобы поставить ноутбук на стол, и он с ужасом обнаружил, что на ней нет лифчика. – Я еще не ела, можем поесть вместе, – сказала она, откидываясь на спинку дивана и предоставляя ему еще лучший вид на свою грудь.

– Нет, – огрызнулся он слишком яростно. – Я пришел поговорить с тобой насчет твоей статьи.

– О. – Она потянулась, словно не зная, что делает с ним. – А что с ней?

Закинув руки за голову, она сняла резинку с волос, и каштановые локоны рассыпались по плечам, подчеркивая нежную светлую кожу шеи. Макс не выдержал:

– Ты играешь грязно, Джиллиан.

Она победоносно улыбнулась:

– Я играю по твоим правилам. К тому же обсудить работу мы всегда успеем.

Последняя ниточка самоконтроля с треском порвалась. В три шага он преодолел расстояние между ними, схватил ее за плечи, вздернул на ноги и впился губами в ее губы. Она с готовностью подалась к нему, и он отстранился только для того, чтобы стащить с нее майку, и скоро он уже был в ней, заполняя ее, чувствуя, как горячая влажность обволакивает его, как она подчиняет его себе без остатка, сжимая коленями его бедра и двигаясь в такт. Ее глаза были полузакрыты, губы приоткрыты, дыхание рвалось из груди резкими толчками. Наконец ее тихие стоны довели его до края, и он рухнул в пропасть вместе с ней.

Быть с ней означало смертельную опасность, которая росла с каждым днем, но, когда они были вместе, только Джиллиан имела значение. У него не было сил отказаться от нее, но, содрогаясь от отголосков разрядки, Макс понимал, что должен перебороть себя, пока еще не было слишком поздно.

Глава 11

Мало-помалу Джиллиан училась надеяться, мечтать, полагаться на Макса и верить в то, что происходило между ними. Она теряла часть себя, которая привыкла обходиться без Макса, и это пугало ее.

Джиллиан сидела в гостиной, вполглаза следя за Этаном, собиравшим конструктор. Звонок телефона заставил ее вздрогнуть.

– Сегодня мы выходим в свет, – сказал мужчина, о котором она только что думала. – Надо поговорить где-нибудь, где нас не будут отвлекать.

Он сердился на нее? Она признавала, что умышленно отвлекла его от разговора, для которого он приехал тогда с работы посреди дня, но она не хотела спорить, она хотела его, она всегда хотела его. Если он не считал предосудительным использовать ее слабость, чтобы избежать разговора о Дилане, почему она не могла использовать ту же тактику?

– Найди няню, я заеду за тобой в шесть.

Возможно, она должна была быть благодарна ему за то, что он хотел провести время с ней, и частично так и было, но ей казалось, что он так безапелляционно велел ей отставить все ее планы, чтобы подстроиться под него, потому что знал, как много он значит для Джиллиан.

– А если я не смогу, Макс? Если Этан вдруг заболеет?

Она услышала, как он задержал дыхание.

– Что с ним? – резко спросил он. – Ты отвезла его к доктору? Где он? Почему ты мне не сообщила?

Джиллиан опешила:

– С ним все в порядке, я же сказала – если. Я хотела, чтобы ты понял: там, где в дело вмешивается ребенок, ничего нельзя сказать наверняка, может случиться все что угодно. Твои нужды и желания не всегда могут быть исполнены сию же секунду.

Молчание.

– Макс, ты там?

– Забудь о вечере. Я приеду пораньше.

По его тону она поняла, что он замкнулся в себе, отгородился от нее. Она не знала, на кого он рассердился – на нее или на себя. Что-то было не так, но она не понимала что и вдруг почувствовала острую необходимость извиниться.

– Ты уверен? – тихо спросила она. – С Этаном правда все хорошо, он собирает конструктор. И я разговаривала сегодня с миссис Макдональд, она жаловалась, что ее обычная вечерняя партия в бридж отменилась, и… – Джиллиан глубоко вздохнула. – И мне очень хотелось бы куда-нибудь сходить с тобой. – Что ж, сдержаться опять не удалось. – Я так давно нигде не была.

И еще ей действительно хотелось поговорить с ним там, где их действительно ничто не отвлечет. Особенно мысли о сексе.

Макс снова помолчал.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Он приехал раньше, чем она ожидала, и объяснил, что отмазался от очередного мероприятия, послав вместо себя кого-то другого. Он поиграл с Этаном, помог ему построить башню высотой с мальчика, а потом свалить ее. Пока они возились на ковре, у Джиллиан было время подготовиться, и Макс, судя по одобрительному выражению его лица, оценил ее старания. Для этого вечера она выбрала короткое черное платье с глубоким вырезом, облегающее фигуру. В глазах Макса Джиллиан заметила страсть – и что-то еще, что-то более теплое, от чего у нее таяло сердце. Или это ей только показалось? Может быть, она просто видела то, что хотела видеть?

У подножия лестницы он поцеловал ее, крепко и нежно, и если бы не присутствие миссис Макдональд, они не добрались бы даже до входной двери. Попрощавшись, оставив последние указания и номера телефонов, Джиллиан взяла Макса под руку, и они вышли из дома. Вместо того чтобы поехать к пляжу, где находилось большинство ресторанов и кафе, Макс повез ее в город.

– Куда мы едем?

– Увидишь.

Машина остановилась у частной вертолетной площадки. Прилетевший чуть погодя вертолет доставил их в Лос-Анджелес, где их ждал лимузин. Джиллиан вся извелась от любопытства.

– А теперь скажешь?

Макс налил шампанского в высокий тонкий бокал и протянул его ей:

– Скоро сама все увидишь.

На нем была черная рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, и Джиллиан очень хотелось расстегнуть еще парочку и провести рукой по его коже. Но он сказал, что хочет поговорить, и не хотел ничего, что могло бы их отвлечь.

А вот ее отвлекало одно его присутствие. Она выглянула в окно, но дорогу все равно не узнала:

– Мы едем к твоим родителям?

Он покачал головой и улыбнулся:

– Потерпи, скоро будем на месте.

Через пятнадцать мину машина остановилась перед ярко освещенным магазином.

– Книжный магазин?

Макс кивнул. Больше всего Джиллиан любила книжные магазины, но все равно ничего не понимала. Водитель открыл перед ними дверцу. У входа стояли служащие, проверяющие приглашения. Среди толпящихся у дверей гостей Джиллиан заметила репортера с Си-эн-эн и британского дипломата. В высокой витрине на фоне горного пейзажа высились стопки книг, своей высотой способные впечатлить даже Этана. Это была новая книга любимого зарубежного корреспондента Джиллиан, поступавшие в продажу завтра.

– Это презентация книги Тилсби?

– Я подумал, что тебе будет интересно.

Она схватила Макса за руку и заставила остановиться:

– Мне очень интересно. Спасибо.

Он небрежно пожал плечами и хотел двинуться дальше, но Джиллиан крепко держала его за руку и смотрела на него.

– Нет, не отмахивайся от меня. Спасибо. Я давно восхищаюсь Тилсби и очень ждала выхода этой книги. Я… очень тронута тем, что ты привез меня сюда.

То, что он сделал для нее нечто личное, показывающее, что он думает о ней, что-то значило, но Джиллиан не знала точно что. Макс просто хотел поговорить и не хотел делать это в Виста-дель-Мар, но совсем не обязательно было прилагать такие усилия, чтобы организовать этот вечер. А он сделал это.

Очередь медленно продвигалась вперед. Макс держал Джиллиан за руку.

– Мы еще ни разу не были вместе на людях.

Он нахмурился, посмотрев на нее:

– Пожалуй что нет.

– Значит, это было не преднамеренно?

Он остановился и очень внимательно посмотрел на нее:

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего особенного, просто, как я сказала, мы никогда никуда не ходили вместе. И нас никто не видел вместе, кроме твоей семьи. Ну, я и подумала…

– Что? Что я не хочу, чтобы нас видели вместе?

Она пожала плечами. Он покачал головой:

– Да разве у нас было время куда-то ходить?

– Не было, – согласилась она.

Почти у самых дверей он наклонился к ней и осторожно, долго поцеловал.

– Никогда больше так не думай. Я очень горжусь тем, что я здесь с тобой сегодня.

Уверенность в его голосе и эти слова успокоили ее, прогнали сидящий глубоко в ее душе страх, что она строит карточный домик. Они провели час на презентации, пили шампанское, и Макс купил Джиллиан книгу, на которой расписался автор. После этого Макс отвез ее в тихий элитный ресторан, из окон которого открывался чудесный вид на городские огни. Распорядитель провел их к столику в углу зала, и Макс подвинул ей стул. Его предупредительность и галантность дали ей ощущение поддержки и защищенности, по крайней мере физической. Впрочем, эмоциональное напряжение между ними все еще никуда не делось. С ее стороны это была самозащита, хотя с каждым днем ее бастионы все сильнее разрушались, для него это было его обычное поведение.

После того как они ушли из магазина, Макс как-то притих.

– Тебя что-то беспокоит?

Он поправил приборы, лежащие перед ним, укладывая их параллельно краю стола.

– Нам не надо позвонить миссис Макдональд, проверить, как там Этан?

– Если что-то будет на так, она сама позвонит.

Он кивнул и передвинул тарелку с хлебом.

– Если хочешь, я позвоню.

– Как хочешь, – сказал он с легкостью, которая не обманула Джиллиан.

Она позвонила домой, внимательно следя за Максом, и заметила, как напряжение отпускает его по мере того, как он понимал, что в Виста-дель-Мар все спокойно. Когда она отключилась, Макс наполнил ее бокал красным вином. Она подождала, пока он нальет себе и поднимет бокал в молчаливом тосте. Бокалы тонко зазвенели, соприкоснувшись. Джиллиан по-прежнему не отрывала от Макса взгляд, и подозрения, зародившиеся в ее голове во время разговора с миссис Макдональд, укоренились еще прочнее.

– Почему ты так отреагировал сегодня на мои слова об Этане?

– О чем ты? – Он взял меню. – Здесь отличные морепродукты.

– Ты как будто запаниковал, когда подумал, что он заболел.

Макс бросил на нее взгляд, говорящий: «Не смеши меня», но вслух никак не опроверг ее предположение.

– А теперь ты просишь проверить, все ли нормально…

– Это ново для меня, Джиллиан. Мне труднее, чем тебе, когда дело касается детей.

Джиллиан упорно не отводила взгляда от его лица, а он упорно избегал смотреть на нее.

– Дети постоянно болеют: зубы режутся, болит живот, уши. Это не плохо, это просто часть процесса развития их иммунной системы.

– Я уверен, что это так. – Он отложил меню в сторону и наконец посмотрел на нее, тревога в его глазах делала их еще более голубыми. – Когда он болеет, как ты справляешься? Как сочетаешь дом и работу?

– Зависит от того, насколько все серьезно. Иногда я прошу миссис Макдональд посидеть с ним, иногда сама остаюсь и работаю дома, иногда приходится оставлять его.

– Это тяжело, наверное.

– Я справлялась.

– Отлично справлялась. Он замечательный малыш.

– Я знаю. Но все равно спасибо. Иногда было невозможно трудно увязывать одно с другим, но эти черные полосы заканчивались, да и случались они не так уж часто. – Она вдруг осознала, что он незаметно перевел разговор с себя и своей реакции на здоровье Этана. – Ты уверен, что за твоей реакцией не стояло что-то большее? Твой голос был таким… испуганным. Меня это удивило.

Макс откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Его взгляд блуждал где-то не здесь, показывая, что он не хочет говорить об этом, но Джиллиан не впервой было принимать подобный вызов. Она была не из тех, кто отступает перед трудностями.

– Может быть, я принял это слишком близко к сердцу, – сказал он наконец. – Я не привык иметь дело с детьми.

Как будто это все объясняло. Она работала журналистом достаточно долго, чтобы знать, когда собеседник что-то скрывает от нее.

– Не думаю. Ты никогда ничего не принимаешь слишком близко к сердцу, это не в твоем характере. А даже если бы это случилось, ты ни за что не позволил бы себе показать это.

– А сейчас позволил. Или ты просто знаешь меня лучше других.

– Расскажи мне о твоем брате.

Макс прищурился. Он, конечно, не мог не догадываться, что рано или поздно она попросит его об этом.

– Дилан тут ни при чем.

Официант подошел принять заказ, и облегчение Макса от того, что их прервали, было очевидным. Однако Джиллиан не собиралась так легко отказываться от разговора о том, о чем он так явно не хотел говорить.

– Пожалуйста, расскажи мне о нем, – попросила она, когда официант ушел. – Каким он был? Что с ним случилось?

– Не время и не место для этого разговора. – Макс отпил еще вина.

– Я не думаю, что ты когда-нибудь найдешь подходящее время и место, но мне нужно быть уверенной, что ты не запаникуешь, если что-то случится с Этаном.

Это был удар ниже пояса, и он достиг цели. Глаза Макса полыхнули гневом, он поставил бокал на стол, но продолжал сжимать ножку в кулаке.

– Отлично. Дилан умер во сне от миокардита, вызванного вирусной инфекцией, за пять дней до нашего тринадцатого дня рождения. Ничто не предвещало беды. Когда он ложился спать, он был немного бледен, и только. А утром он не проснулся. – Макс говорил без всякого выражения, глядя куда-то поверх ее плеча. – Конец.

Джиллиан уставилась на него:

– Конец?

– Ты спросила, что случилось. Я тебе рассказал. И это больше, чем я рассказывал кому-то за последние двадцать лет.

Джиллиан не знала, что сказать. Какие слова будут достойны такой ужасной потери? Она даже не могла полностью осознать ее. Ей хотелось прикоснуться к нему, но он выглядел таким мрачным, что она поняла: ее прикосновение – последнее, что ему нужно сейчас, когда он так отчаянно старался сохранить лицо. Она решилась задать ему вопрос, чтобы прощупать почву:

– Как ты пережил это? Как справился?

– Как справился? – Он медленно, с усилием разжал кулак и положил руку на стол. Она приняла это как попытку хотя бы выглядеть расслабленным. – А ты как думаешь? Я был уничтожен, – тихо сказал он. – Я потерял половину себя.

– Поэтому ты не хотел заводить детей?

Он смотрел в свой бокал:

– Часть меня умерла вместе с ним. Я больше не способен любить.

– Не способен или боишься попытаться?

Его пальцы снова сжались в кулак.

– Я не могу, Джиллиан. Просто не могу. Давай сменим тему.

Джиллиан не собиралась менять тему просто потому, что ему не хотелось говорить об этом. Она узнала достаточно, чтобы не обращать внимания на неуютное чувство, охватившее ее, и достаточно хорошо знала Макса, чтобы понимать, что ему нужно выговориться, ради них обоих. После того, что он уже сказал, он не мог отгородиться от нее, не мог продолжать отрицать что-то настолько важное.

– У твоих родителей я видела ваши с Диланом награды – за победы в теннисе, и твои – за успехи в плавании.

Макс стиснул зубы так крепко, что они легко могли треснуть, но потом разжал челюсти и сказал:

– Мы с Диланом неплохо играли в теннис, друг против друга. Когда он умер, я перестал участвовать в соревнованиях и занялся плаванием.

– Почему именно плавание?

– Потому что это то, чем занимался Дилан, – сказал он, нахмурившись. – Не я. Какое-то время я пытался стать им, заменить его собой – для себя и для нашей семьи. К тому же, когда ты плывешь, с тобой никто не заговорит, не станет задавать вопросов, ты не будешь видеть понимание и жалость ни в чьих глазах. Ты просто плывешь, и вокруг тебя тихо.

– Спасибо, – сказала Джиллиан.

Что еще она могла сказать? Как ей выразить в словах свое сочувствие и скорбь?

– И все?

– Пока этого хватит.

Он вздохнул с облегчением и немного расслабил руку. Джиллиан накрыла ее ладонью и обрадовалась, когда он не оттолкнул ее. Она не отпускала его руку до тех пор, пока официант не принес аперитив.

– Может, когда-нибудь ты покажешь мне его фотографии?

– Может.

Джиллиан почувствовала себя победительницей.

Макс взял вилку:

– Все фотографии у моих родителей.

– Нам некуда спешить.

– Я недавно звонил маме, она хочет, чтобы мы приехали в субботу и ты познакомилась с Дэниелом, Кристен, ее мужем Крейгом и детьми.

Она внимательно следила за его лицом:

– Поедем?

– А как ты думаешь, зачем я сказал тебе?

Макс стоял сбоку от сцены, скрытый от зрительного зала тяжелым голубым занавесом, и смотрел, как рок-звезда Уорд Миллер мастерски общается с публикой. Сегодня она состояла из корреспондентов газет, популярных журналов, работников теле– и радиостанций. Некоторые из них писали и для зарубежных изданий. Они сидели с ноутбуками на коленях, сжимая в руках диктофоны, щелкая фотоаппаратами, слушая, как Уорд расписывает достоинства фонда «Надежда Ханны». Основной целью работы фонда, учрежденного и названного в честь матери Рейфа, было повышение уровня грамотности среди нижних слоев населения, многие представители которых были иммигрантами, каждый обратившийся за помощью получал куратора. И хотя фонд был основан также с целью улучшения облика «Кэмерон энтерпрайзес» в глазах общественности, нельзя было отрицать позитивные сдвиги, наметившиеся благодаря работе фонда.

Уорд, друг Рейфа, отлично подходил на роль человека, продвигавшего деятельность фонда, представляя его средствам массовой информации. Он не только создал образ фонда, но и обеспечил ему репутацию надежной организации, так как сам был известным приверженцем благотворительности – после смерти его жены от рака груди он основал свой фонд, посвященный ей.

Сегодня Уорд рассказывал о людях, которым помогает сейчас «Надежда Ханны», о том, что эта помощь станет для них первым шагом на пути к новой, устроенной жизни. Уорд был не только внешне привлекательным человеком – у него были очарование и харизма, он легко сходился с людьми, и было сразу видно, что он говорит искренне и горячо верит в то, что делает. Максу доводилось общаться с ним, и каждый раз его потрясала увлеченность и преданность делу, с которой Уорд подходил сначала к «Фонду Кары Миллер», а теперь и к «Надежде Ханны». Ему определенно нравилось заниматься благотворительностью. Они обсуждали вопрос повышения эффективности работы фонда. Макс полагал, что нужно активнее задействовать Уорда как всемирно известную звезду, а Уорд хотел знать мнение Макса по поводу распространения деятельности «Фонда Кары Миллер» на Восточном побережье.

Макс выглянул в зал, нашел глазами Джиллиан. Она внимательно слушала Уорда. Когда Макс рассказал ей о Дилане, с его плеч словно упал огромный груз. До нее он не рассказывал об этом никому, кроме матери, которая, кстати, так же как Джиллиан, заставила его поговорить с ней на эту тему. Кроме того, он был бесконечно благодарен Джиллиан за то, что, выяснив самое главное, она не стала вытягивать из него подробности. Он знал, что они еще не закончили с этим, но она поняла, что ему нужно некоторое время, прежде чем продолжить разговор, и отнеслась с уважением к его желанию.

Макс вдруг с изумлением понял, что рад ее возвращению в его жизнь и тому, что у него есть Этан. Даже больше чем просто рад.

Джиллиан с легкостью говорила о времени, проведенном без него, но он знал, что на самом деле ей было совсем не легко. Теперь, когда он был рядом, он был готов сделать все, чтобы помочь ей, все, что она позволит ему сделать. Один взгляд на нее наполнял Макса теплом, и он ничего не смог поделать с этим, когда впервые почувствовал его, а теперь было уже слишком поздно бороться с собой. И неизбежно это чувство вело к тому, что огонь разгорался еще жарче. Он не мог не вспоминать, как они провели прошлую ночь, и не думать о том, чем они займутся сегодня, когда заснет Этан.

Уорд закончил речь, которую подготовил вместе с Максом, и предложил публике задавать вопросы. Рука Джиллиан взметнулась вверх, и Макс почувствовал себя немного неуютно. У нее было такое же лицо, как когда она начала расспрашивать его о Дилане – как будто она уже что-то знала и не успокоится, пока не раскопает все до основания. Они договорились, что не будут обсуждать работу дома, а так как они не так часто виделись вне дома, они не обсуждали ее вообще, и теперь Макс не имел представления, что она собиралась спросить.

Пока Уорд отвечал на вопросы других репортеров, Джиллиан не опускала руку, напоминая Максу девчонку из восьмого класса, которая сидела на первой парте и готова была часами пытать учителя. Наконец очередь дошла и до нее.

– Мистер Миллер, как вы можете прокомментировать обвинения в том, что благотворительная деятельность Рейфа Кэмерона – не более чем попытка возвысить его и захват «Уорт индастриз» в глазах общественности?

Тепло, секунду назад обволакивавшее Макса, превратилось в лед.