Текст книги "Любовь жива"

Глава 12

Только через полчаса Максу удалось остаться с Джиллиан наедине. За это время он успел обдумать случившееся, несмотря на то что и без этого у него было чем заняться – например, вывести Уорда из зала, оградив его от внимания особенно настырных репортеров, лишенных уважения к личному пространству.

Возможно, он должен был предвидеть выпад Джиллиан, то, что ее неукротимая жажда информации заставит ее выступить, но он этого не ожидал. В конце концов, эта пресс-конференция была посвящена только «Надежде Ханны». Конечно, перед началом Макс предупредил Уорда, что он может столкнуться – и даже, скорее всего, столкнется – с подобным вопросом, но он никак не ожидал, что его задаст Джиллиан. Вообще она делала много такого, что нисколько не взволновало бы его, если бы исходило от кого-то другого. От кого угодно он принял бы этот вопрос как неизбежный – когда его задала она, Макс почувствовал себя так, словно предали лично его. Он принимал все, что она делала, слишком близко к сердцу. Надо было немедленно найти способ остановить это.

Макс поймал ее на пару секунд, когда конференция закончилась, и попросил подождать его. Было немного за полдень, Этан спал после обеда под присмотром миссис Макдональд, поэтому она сразу же с радостью согласилась. Он подошел к ней, как раз когда она прощалась с молодым человеком, увешанным камерами, как ковбой кобурами. Джиллиан обернулась к Максу, улыбаясь. В других обстоятельствах у него зашлось бы сердце от этой улыбки, честно говоря, даже сейчас он почувствовал, как все в нем поднимается, хоть он и знал, что не должен так реагировать.

– Отличная пресс-конференция. – Джиллиан по дошла к нему. – Куда лучше организованная, чем многие, на которых я была. Уорд гармонично сочетал в себе обаяние, загадочность и звездную репутацию, особенно учитывая трагедию, постигшую его в прошлом. Рейф сделал абсолютно правильный выбор, поставив его во главе рекламной кампании своего фонда. Каждый присутствовавший получил что хотел: материал для сплетен о его личной жизни, новости о его возвращении на сцену и благотворительной деятельности. «Надежде Ханны» это пойдет на пользу.

Джиллиан просто светилась энтузиазмом.

– Уж точно не благодаря тебе, – отрезал Макс.

Она отшатнулась.

– Ну хватит, Джиллиан, брось притворяться, что удивлена. Ты ведь не думаешь, что мне может понравиться конференция, на которой именно ты задаешь скользкие вопросы? Ты перевела разговор с положительной стороны, с благотворительной деятельности Рейфа на его якобы сомнительные планы.

Джиллиан больше не улыбалась.

– Я просто делала свою работу, Макс, как и ты, как делала последние полгода. Кто-то должен был задать этот вопрос.

– Почему ты не спросила меня? Дома, в приватном порядке?

Она прищурилась:

– Потому что мы договорились не впутывать работу в наши отношения и не хотели вот так ссориться на глазах у Этана.

За их спинами рабочие убирали стулья и микрофоны.

– Что ты делаешь со мной? – тихо спросил он. – Это какая-то месть?

Ему показалось, что по ее лицу пробежала болезненная тень, но она тут же уступила место вызывающему выражению. Она не торопясь закрыла блокнот, уложила его в сумку, аккуратно застегнула молнию, потом медленно подняла голову и с ничего не выражающим лицом посмотрела на Макса:

– Ты тут ни при чем, Макс.

– При чем, когда ты стараешься свести на нет все, что я делаю.

Больше всего на свете он хотел, чтобы эта женщина была на его стороне.

– Я просто стараюсь хорошо делать свою работу.

– Что ты напишешь в своей завтрашней статье?

– Ты сам знаешь, что я не скажу тебе. Есть вещи, которые я не буду обсуждать с тобой, как и ты со мной.

– Ты права, но это разные вещи. То, что делаю я, никак не влияет на то, что делаешь ты. Рейф Кэмерон приносит огромную пользу обществу, но, если люди будут относиться к нему враждебно и с подозрением, все его усилия пропадут зря и он не сможет помочь несчастным людям вроде тех, какими были когда-то его собственные родители.

– Это официальная версия?

– Это правда.

– Возможно, но это еще не все. Даже у правды бывает две стороны.

Рабочий сложил стоящий перед ними стул.

– Давай поговорим снаружи.

Они вышли на улицу, залитую ярким солнечным светом, и, не сговариваясь, двинулись к ближайшему пляжу.

– Несмотря на красивую историю возвышения Рейфа, – сказала она, – некоторые люди считают, что он затеял эту покупку, чтобы отомстить, и мне кажется, что это вполне логичное предположение. В открытом доступе имеется очень мало информации о его настоящих намерениях, поэтому, несмотря на реальную пользу, которую приносит «Надежда Ханны», фонд все равно выглядит лишь прикрытием. Хотя бы высказать всеобщие сомнения, обратить на них внимание – моя работа.

Макс ничего не ответил, он просто не мог, потому что она, вполне возможно, была права. Рейф никогда особенно много не рассказывал ему, но Макс знал, что Рейф все еще обижен на весь город и, в частности, на Рональда Уорта за то, как они обращались с его родителями. Так или иначе, он винил их даже в смерти своей матери. Основываясь на том, что знал, Макс нарисовал себе следующую картину: Ханна и Боб, отец Рейфа, работали вместе на фабрике Уорта, пока Ханна не забеременела. Когда об этом стало известно Уорту, он уволил их обоих, потому что служебные романы были запрещены. Молодой паре пришлось сражаться за существование, эта борьба стала еще тяжелее, когда Ханна серьезно заболела. Хотя причина заболевания так и не была установлена, Рейф подозревал, что Ханна заболела из-за небезопасных условий работы на фабрике. У семьи не было страховки, и они не могли позволить себе лечение. Ханна умерла, когда Рейфу было пятнадцать.

Макс и Джиллиан свернули на дорожку, идущую вдоль берега. Океанские волны разбивались о скалы и откатывались, обнажая камни.

– Между нами есть большая разница, – сказала Джиллиан. – Твоя работа заключается в том, чтобы заставить людей думать то, что хочешь ты. Моя – в том, чтобы дать им предварительно найденную информацию и предложить подумать самим. Сегодня я сделала тебе одолжение, дав Уорду шанс развеять подозрения.

Когда она спорила о чем-то, что было важно для нее, изо всех сил пытаясь убедить собеседника в своей правоте, ее глаза сияли, ореол живой энергии окружал ее. Эта страстность вызывала в нем воспоминания о других случаях, когда она реагировала так же горячо, но нельзя было даже думать об этом сейчас, не то что сообщать ей. Она решит, что он хочет уйти от темы. Макс просто взял ее за руку, она переплела пальцы с его, и это еще немного успокоило Макса.

– «Уорт индастриз» стояла на грани краха. – Он решил прибегнуть к сухим фактам, все еще надеясь перетянуть ее на свою сторону. – Кто-то должен был что-то сделать, иначе фабрика перестала бы существовать и городу пришлось совсем плохо.

– Но если он купит ее, а потом по частям распродаст разным покупателям, как я слышала, – и Рейф ничего не делает, чтобы развеять этот слух, – городу придется не лучше.

– Совсем не обязательно, что будет именно так.

– Правда?

– Я не вправе это обсуждать.

– Конечно. Но ты явно знаешь больше, чем можешь сказать.

– Я знаю точно только то, что Рейф искушен в бизнесе, и если кто-то может спасти фабрику, то это он.

– Если он захочет ее спасти.

Это был самый важный вопрос, и только Рейф знал на него ответ.

Джиллиан шла, прижавшись плечом к Максу, – отчасти потому, что он закрывал ее от ветра, отчасти потому, что, несмотря на их разногласия, это давало ей ощущение того, что все будет хорошо. Над головой у них крикнула чайка, шорох отбегающих от берега волн словно уносил их напряжение с собой.

– Я знаю, что наша работа будет вечно втягивать нас в конфликты, но мы справимся.

Должны справиться.

– А может, ты просто прекратишь это делать? – предложил он.

– Что именно? Освещать обе стороны медали? – мягко спросила она.

Не мог же он правда ждать от нее этого.

– Нет. Уйдешь из «Сисайд газетт». Будешь сидеть дома с Этаном.

Она остановилась и отняла у него свою руку, повернулась к нему, внимательно посмотрела ему в лицо. Ветер взметнул ее волосы.

– Ты сама говорила, что иногда бывает трудно совмещать дом и работу, например когда он болеет.

– Всем родителям бывает трудно.

– Я буду поддерживать тебя. Ты же понимаешь, что денежный вопрос у нас стоять не будет. К тому же так может быть лучше для Этана.

Джиллиан все никак не могла уложить его предложение в голове:

– Ты серьезно?

– Абсолютно. По-моему, это идеальное решение.

– Я задала пару вопросов, от которых тебе неуютно, и ты просишь меня бросить работу.

– Вовсе нет. Я задумался об этом тем вечером, когда мы ездили на презентацию книги, и решил, что так будешь лучше всего для нас.

– Для нас? Ты имеешь в виду – для тебя?

Он покачал головой:

– Нет, я имею в виду – для нас.

Самым страшным было то, что это прозвучало так, словно он действительно имел это в виду. Еще страшнее было то, что на секунду идея показалась ей очень привлекательной. Она не могла позволить себе согласиться и в то же время хотела этого больше всего на свете по самым разным причинам.

– Макс, какой бы идеальной ни казалась бы тебе твоя идея, я не могу полностью зависеть от тебя. – Она говорила медленно, надеясь, что так ее слова приобретут особый вес. – Мне нравится моя работа. «Сисайд газетт» – лучшее издание, на которое мне приходилось работать. То, что я делаю, дает мне цель в жизни, помогает справляться с жизненными неурядицами и – что особенно важно для меня – дает мне независимость, которая мне очень нужна.

– Я не требую от тебя немедленного ответа. Просто обдумай мое предложение, хорошо?

Он что, совсем ее не слушал? Она отвернулась.

– Макс, я не собираюсь уходить с работы. Вообще. – Ее голос дрожал, и она ненавидела себя за это. – Почему бы тебе не уволиться? Тогда не будет больше никаких конфликтов интересов.

Она медленно пошла дальше. Он догнал ее и потянулся к ее руке:

– Ты рассердилась?

– Да.

Он сжал ее руку:

– Накричишь на меня? – Он коснулся плечом ее плеча.

– Может быть. Если ты снова заговоришь об этом.

Он помолчал немного, потом спросил:

– Как насчет примиряющего секса?

Она закусила губу. Это было не смешно, она не собиралась смеяться. До нее долетел слабый аромат его одеколона.

– Может, после того, как я накричу на тебя.

– Можешь покричать в процессе.

– Макс, я не шучу.

– Я тоже.

* * * Макс вошел в кабинет Рейфа, столкнувшись в дверях с Чейзом Ларсоном. Уильям Таннер, финансовый директор, уже сидел напротив Рейфа, и, судя по озабоченным лицам мужчин, они вели серьезный разговор.

– Закрой дверь, – велел Рейф.

Плохой знак – обычно дверь всегда оставалась открытой. Макс захлопнул дверь и сел:

– Что случилось?

Рейф кивнул Уиллу, тот повернулся к Максу:

– Нельзя ничего сказать с уверенностью, но я подумал, что стоит тебя предупредить.

Макс ждал продолжения.

– Я только что вернулся из Нью-Йорка и не имел возможности все проверить более тщательно, но, бегло просмотрев счета компании, я заметил некоторые… несостыковки.

– Что ты имеешь в виду?

– Некоторые необъяснимые траты, – сказал Уилл. – Траты, в которых не было необходимости, цифры, которые не совсем сходятся.

Плохо.

– Ты хочешь сказать…

– Есть два очевидных варианта. Первый: ошибка системы – полгода назад в нее внесли некоторые изменения, связанные с расширением компании, и, возможно, возник сбой из-за неаккуратности. В этом случае деньги все еще на наших счетах, проблема только в неправильной документации.

– А второй вариант? – спросил Макс.

– Кто-то потихоньку тянет из компании деньги.

– Изнутри? – Макс напряженно думал.

Уилл кивнул.

– Кто и как много?

– Слишком рано пытаться ответить на эти вопросы. Доступ необходимого уровня есть у ограниченного числа людей, и я не хочу объявлять о происшествии, пока не буду уверен, что оно действительно имело место, и тем более рано пока показывать пальцем на кого-то определенного.

Макс подождал, пока сказанное уляжется в голове. Рейф наклонился вперед:

– Мы пригласили тебя сейчас, потому что…

– Потому что, если у нас действительно кто-то ворует и эта новость просочится наружу, мне придется очень постараться, чтобы не дать нам потерять лицо.

Пресса, включая Джиллиан, с удовольствием вцепится в эту тему. Рейф и Уилл серьезно кивнули.

– Похоже, мне пора начинать разрабатывать кризисный план. Расскажите мне о своих худших опасениях.

Макс сидел напротив Этана и смотрел, как он ест, однако его мысли были далеки от сына и даже от Джиллиан. Обычно трудности не пугали его, он даже любил искать способы избавления от них, но сейчас все было по-другому. Его мутило от одной мысли, что кто-то ворует у компании.

Джиллиан стояла у раковины, помешивая что-то, покачиваясь в такт мелодии, звучащей по радио. Словно почувствовав его взгляд, она обернулась:

– Все нормально?

– Лучше не бывает.

То, что он не мог все рассказать Джиллиан, ни сейчас, ни вообще в обозримом будущем, еще больше расстраивало его. Только когда им потребуется обнародовать информацию, он сможет поделиться с ней.

Если бы это случилось месяц назад, у него даже мысли не возникло бы рассказать ей все. Но теперь не только невозможность все ей рассказать, но и необходимость скрывать от нее что-то выматывали Макса.

После того как Этан заснул, Макс пошел к себе и включил ноутбук. Он больше не ночевал в этой комнате – кровать Джиллиан была намного удобнее, особенно в сочетании с ее податливым телом, ее смехом и любовью, – но он иногда заходил сюда, когда ему надо было поработать дома.

Дома.

Он знал силу слов и чувствовал, что этот дом и его обитатели стали ему дороже всего, что было у него с юности. Это должно было беспокоить его, он должен был остановить распространение болезни, пока было еще не слишком поздно.

В дверь тихонько постучали, и Макс поднял голову. Джиллиан стояла в дверях, склонив голову к плечу – она всегда так делала, обдумывая что-то.

– Что-то не так?

– Нет.

Только его бесконечная тоска по ней. Оливково-зеленая футболка облегала ее тело, дразня глубоким вырезом.

– Мне показалось, тебя что-то беспокоит.

– Сегодня был насыщенный день.

Он закрыл ноутбук, зная, что она все поймет, поймет, что есть вещи, в которые он не хочет посвящать ее.

– О. – Вот она, мгновенно воздвигнутая стена между ними. – Я подумала, что я могла бы… – Она скользнула взглядом по кровати. – Но ты занят. Я…

– Не надо. – Он безумно хотел, чтобы она осталась. Встав из-за стола, он подошел к ней. – Меня невыносимо раздражает, что я не могу тебе все рассказать.

– Ничего, я все понимаю.

– Я знаю. Это не значит, впрочем, что мне это нравится.

– Только не надо снова заводить разговор о моем увольнении.

Он покачал головой:

– И не собирался.

Она смогла убедить его в том, что ее работа жизненно важна для нее. Он провел ладонями по подолу ее футболки, обнял ее за талию. Ему казалось, что мягкий женственный изгиб талии был его любимой частью ее тела, эта талия, которая была такой полной, когда Джиллиан носила его ребенка. Он был счастлив, что может прикасаться к ней, когда захочет, и безумно горд, что она с такой охотой подавалась навстречу ему, так чутко отвечала на его прикосновения.

– Меньше всего я сейчас хочу думать о твоей газете.

Он притянул ее к себе, провел губами по нежной коже шеи, коснулся мочки уха, скользнул по щеке и наконец накрыл губами ее губы. На них еще остался слабый вкус мятного мороженого, которое они ели за ужином. Этот вкус в сочетании с ее собственным кружил ему голову еще сильнее.

Макс потянул Джиллиан на себя, отступая к кровати.

* * *

Джиллиан посмотрела Максу в глаза, и у нее замерло сердце от голубой бездонной теплоты в них. Она обвила руками его шею, прижимаясь к нему всем телом, желая дать понять, что ничто не имеет значения, кроме них двоих, что целый мир не сможет встать между ними. Она чувствовала его восхитительную твердость, отвечая всем существом на его близость, на предвкушение большего. Его губы изогнулись в улыбке, такой нежной, что от нее было больно. Джиллиан встала на цыпочки и поцеловала его, позволяя своей тоске по нему вырваться наружу.

Не прерывая поцелуя, Макс задрал ее футболку и оторвался от ее губ, только чтобы снять ее и бросить на пол. Лифчик последовал за футболкой. Лаская губами ее губы, он скользил ладонями по ее телу, изучая, словно желая запомнить каждый сантиметр, благоговейно останавливаясь на ее груди. На секунду он прижал ее к себе еще крепче, а потом сунул руку между ними, расстегивая ее брюки. Совместными усилиями они избавились от них, и Джиллиан с наслаждением начала раздевать Макса, обнажая его восхитительное тело, восторгаясь его готовностью взять ее.

Они упали на кровать. Лежа на боку лицом к нему, Джиллиан закинула ногу ему на бедро, и он чуть приподнялся, чтобы дать ей замкнуть кольцо, просунув под него другую ногу. Она двинула бедрами, сгорая от желания почувствовать его внутри себя, стать с ним единым целым. Он медленно вошел в нее, полностью заполняя, потом мучительно медленно вышел, чтобы тут же снова войти резким движением. И все это время он смотрел ей в глаза, приоткрыв свои изумительные губы, и его глаза были почти черными от желания.

Они занимались любовью медленно, нежно, немного сонно, но наслаждение было настоящим, ярким, бьющим через край, вытесняющим все мысли, переполняющим ее. Джиллиан провела рукой по высокой скуле Макса. Она могла бы вечность провести вот так, с мужчиной, которого она любила. Это слово – «любовь» – прорвалось на секунду сквозь морок наслаждения, мелькнув искрой, и тут же снова утонуло в блаженстве, которому невозможно было сопротивляться. Ритм их движений ускорился, набирая силу, наслаждение становилось таким интенсивным, почти невыносимым, что их дыхание вырывалось из их глоток с низкими стонами. Они словно танцевали под музыку, которую слышали они одни, которая сорвалась в оглушительное крещендо, когда Джиллиан содрогнулась, сжимая Макса внутри себя. С последним мучительным движением он последовал за ней.

Глава 13

После прошлой ночи что-то изменилось, но что конкретно, Джиллиан не могла понять, не могла даже толком обдумать это. Пока.

Она сидела рядом с Максом в его роскошной машине, Этан – на заднем сиденье. Они ехали в Беверли-Хиллз, к семье Макса.

– Ты в порядке? – спросил он, чувствуя, что она молчит как-то напряженно. – Нам не обязательно ехать.

Джиллиан отвела взгляд от вида за окном:

– Я думаю, что обязательно. Там будет вся твоя семья.

– Да, но это не значит, что мы не сможем сбежать, если захочешь.

В преддверии второй встречи с семьей Престон она уже не испытывала такой тревоги, как перед первой, но понимание, что ее будут тщательно изучать, задавать вопросы, уверенности в себе не придавало. Однако его семья ей понравилась, вряд ли что-то могло это изменить. Зато изменились их с Максом отношения, и в лучшую сторону, – ведь она познакомилась с его родителями прямо в день свадьбы, а с тех пор много воды утекло. Она не знала, как вести себя с ним, к чему приведут их отношения. Однако в прошедшие недели он не только вошел в ее дом и жизнь, но и прочно обосновался в ее мыслях, и она боялась даже думать о возможности того, что он исподволь прокладывает путь к ее сердцу. Единственное, что не тревожило ее в этой ситуации, – отношения Макса и Этана: мальчик обожал отца, и было похоже, что это чувство было взаимным.

– Дело не в твоей семье.

– А в чем тогда?

Больше всего ее смущало незнание того, что Макс чувствовал к ней. Он заботился о ней, делал приятные сюрпризы, помогал с Этаном, он, несомненно, думал о ней, он признавался ей в этом каждую ночь, снимая с нее одежду. Их отношения перешли на новый уровень, это можно было сказать со всей определенностью – это доказывалось хотя бы тем, что он привез ее на презентацию книги Тилсби, а значит, продумывал, что бы могло доставить ей наибольшее удовольствие. И конечно, нежность, которой были полны их ночи… Или она просто слишком отчаянно хотела, чтобы ее чувства к нему не были безответными?

Как в прошлый раз, когда она думала, что у них может получиться что-то большее, чем мимолетная связь.

– Дело в нас.

– В нас? – Его голос зазвучал напряженно.

– К чему мы идем?

Совершенно неправильно было выпаливать этот вопрос вот так, с ходу, но в этом заключался один из ее неискоренимых недостатков – выбалтывать все, что было у нее в голове.

Макс сбавил скорость: улица, по которой они ехали, стала более оживленной. Джиллиан показалось – или не показалось, – что его руки крепче сжали руль.

– Нет, не обращай внимания. Я знаю, что происходит между нами, я знала, на что иду, когда соглашалась выйти за тебя замуж.

– Но сейчас ты хочешь большего? – спросил он.

– Нет.

Они оба знали, что она врет.

– Мамочка, – жалобно позвал Этан.

Джиллиан обернулась к нему:

– Мы почти приехали, солнышко, скоро можно будет выйти и побегать, и ты снова увидишь дядю Джейка. – В тот день Джейк произвел на Этана самое сильное впечатление. – Его, наверное, укачало, – сказала Джиллиан Максу.

– Мне остановиться?

– А долго еще ехать?

– Меньше десяти минут.

– Я думаю, он справится.

Оставшийся путь она проделала, не сводя глаз с Этана, который сразу успокоился, получив свою дозу внимания.

– Ну вот, – сказал Макс, останавливаясь перед домом его родителей.

Джиллиан окинула взглядом подъездную дорожку и снова посмотрела на Макса:

– Как много машин.

– Весь клан собрался.

Лора вышла им навстречу, когда они вылезли из машины.

– Молодцы, что смогли выбраться. Доехали нормально? Как мой любимый внук? – Она протянула руки к Этану, сидящему на руках у Макса.

– Мне кажется, ему немного нездоровится, – сказала Джиллиан.

– Ерунда! – отрезала Лора, беря Этана на руки. – Он выглядит абсолютно здоровым.

Меж тем на крыльцо вышли остальные члены семьи, с любопытством разглядывающие прибывших, и на глазах у них Этана вырвало.

Джиллиан стояла на заднем дворе с сестрой Макса, Кристен, и наблюдала, как полностью оправившийся Этан играет с шестилетними дочерьми Кристен, Лили и Николь. Девочки по очереди катали Этана на ярко-желтой машинке.

Джиллиан и Кристен сошлись сразу же, едва познакомившись. Кристен завоевала сердце Джиллиан, спокойно предложив свою помощь с Этаном, попутно рассказывая о подобных и худших случаях с ее собственными детьми. За обедом Джиллиан сидела рядом с Кристен, обеспечив ее компанией человека, интересующегося чем-то, кроме бейсбола.

Взрыв смеха Этана заставил ее посмотреть в том направлении, и она заметила Макса и Лору, то и дело поглядывающих на нее во время беседы. В какой-то момент Макс стиснул зубы и подошел к Джиллиан.

Не надо было ей заводить разговор об отношениях.

– Все хорошо? – спросила она.

– Нормально. – Он пожал плечами. – Мама дала диск с фотографиями.

– С фотографиями Дилана? – Может быть, поэтому он был так напряжен? – Можно посмотреть?

– Что, здесь? Прямо сейчас?

– Да. – Если он не покажет их ей сейчас, потом найдет какой-нибудь предлог не показывать вообще. – С Этаном все в порядке, Кристен и девочки присмотрят за ним.

На его скулах вздулись желваки.

– Ладно, – небрежно сказал он, но она не поверила этой небрежности.

Он отвел ее в комнату с экраном и проигрывателем, поставил диск и сказал, что нужно сделать дальше.

– Ты ведь посмотришь их со мной?

Макс нерешительно переступил с ноги на ногу.

– Пожалуйста, останься. Мне ведь нужны будут твои комментарии. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о нем.

– Фотографии подписаны.

Джиллиан продолжала умоляюще смотреть на него, пока он не сдался и не сел на диван рядом с ней, обняв ее за плечи, чем безмерно удивил ее.

После всего, что случилось между ними, было странно, что простой жест – рука на плече – вызвал у нее такую реакцию.

– Готов? – спросила она.

– Всегда, – беспечно, но без энтузиазма ответил он.

Фотографии были расположены в хронологическом порядке. Открывался ряд изображением Лоры с огромным животом, следом шло фото двух крохотных младенцев в одинаковых голубых костюмчиках, но в шапочках разных цветов.

– Близнецы? – спросила Джиллиан.

Макс покачал головой:

– Нет, двойняшки, но вне семьи нас все равно различали с трудом.

Меняясь с возрастом, мальчики стали отличаться друг от друга. На фотографиях были запечатлены дни рождения, Рождество, школьные праздники. Мальчики лазали по деревьям, как обезьянки, карабкались по стенам, прыгали со скалы в озеро. У Джиллиан замирало от страха сердце от одного только взгляда на них.

– Ваши родители, наверное, с ума сходили от ужаса.

Макс улыбнулся:

– Страх был нам неведом. Мы думали, что неуязвимы.

На фотографиях были и их соревнования, чаще всего заканчивающиеся победой одного или обоих.

– Вы любили состязаться?

Макс снова улыбнулся:

– Очень.

И вдруг, сразу после изображения обнимающихся Макса и Дилана, на экране появились похороны, а потом фотография гранитного надгробного камня, утопающего в цветах. Джиллиан почувствовала, как ее сердце сжалось от скорби по мальчику, которого она никогда не знала.

Экран погас, комната погрузилась в полумрак. Они сидели рядом, не двигаясь.

– Я не знал, что делать, когда он умер, – сказал Макс. – Я всегда был половинкой целого и вдруг перестал понимать, что я такое.

Он резко встал и подошел к занавешенному окну.

– Как ты справился? – спросила Джиллиан прежде, чем он успел отдернуть занавески: она чувствовала, что ему будет легче говорить в темноте.

– Я прошел через все стадии горя – гнев, отрицание, вина, снова и снова по кругу. В конце концов я понял, что никогда полностью не оправлюсь, но позволить себе сдаться не могу. И я просто продолжил жить… пустой внутри.

Она не знала, что сказать, просто не могла постичь глубину его горя. Он отодвинул занавески и пошел к выходу, но Джиллиан догнала его. Он вызывающе посмотрел на нее, ожидая, что она скажет, и зная, что все прозвучит не так, как нужно, и Джиллиан молча взяла его за руку, поздравив себя, когда он сжал ее пальцы и не отпускал, пока они шли обратно.

Кристен протянула Джиллиан бокал вина:

– Держи. Мне кажется, тебе не повредит.

Она села на диван рядом с Джиллиан со своим бокалом в руке. На полу перед ними Лили и Николь наряжали Этана феей.

Макс принял предложение Лоры остаться на ужин. Джиллиан не могла избавиться от ощущения, что ему просто не хотелось оставаться с ней наедине. Не ошиблась ли она, убедив его показать ей фотографии Дилана? Не зашла ли слишком далеко? Ей казалось, что она движется вперед с завязанными глазами. Верно выбранный путь обеспечит ей безопасность, ошибочный – приведет к пропасти.

Сегодня она только и делала, что оступалась, когда дело касалось Макса: этот разговор об отношениях, вопрос о Дилане, – но ей казалось, что у нее получается не показывать свою тревогу.

– Что, я так плохо выгляжу?

– Я не это имела в виду. – Кристен отпила вина.

Джиллиан благодарно подняла свой бокал:

– Я знаю, но ты все равно права. Тяжелый день.

Кристен и ее девочки очень помогли ей пережить его. Лили и Николь были в восторге от маленького кузена, с которым можно повозиться, и не отходили от него ни на шаг.

– Конечно, тебя весь день допрашивали.

– Да, я привыкла к тому, что вопросы задаю я. Как я держалась?

Кристен рассмеялась:

– Вполне достойно. И мама благодарна тебе по гроб жизни, что ты заставила Макса посмотреть фото.

– Ты знаешь об этом? – удивилась Джиллиан.

– В этом доме слухи распространяются как огонь по разлитому маслу. До сегодняшнего дня Макс не говорил о Дилане, даже не смотрел на его фотографии. Я так рада, что с тобой он смог пересилить себя. Вы с Этаном так хорошо на него влияете, я уже начинала думать, что он больше никогда никого не полюбит.

Джиллиан промолчала. Максу не понравилась бы такая формулировка относительно нее, но она надеялась, что он чувствовал что-то к их сыну. Джиллиан постаралась не думать о неправильной трактовке, которую Кристен дала их отношениям. Может быть, когда-нибудь… у них что-нибудь получится.

Этан закружился в своем новом наряде, весело смеясь, и девочки тоже захихикали.

– Очаровательный мальчик, – сказала Кристен, прерывая тяжелые размышления Джиллиан.

– Ему определенно нравятся твои девочки.

– Им нравится, когда есть с кем поиграть. Все дети такие.

Джиллиан поняла, к чему она ведет, и сделала еще глоток вина.

– Не думаете завести второго?

Джиллиан следовало бы сразу отмести это предположение, но, глядя на Этана и девочек, она понимала, что ей бы этого хотелось. Кристен улыбнулась:

– Вижу по глазам.

– Мне всегда хотелось иметь двоих или троих, может быть, даже больше.

Теплые отношения в большой семье Макса могли вызвать в ней еще и не такие желания.

– И ты не хочешь, чтобы разница в возрасте была заметной. – Голубые, как у Макса, глаза Кристен озорно блестели.

– Пожалуй что так.

Вот только Макс, которого и один-то ребенок поверг в шок и заставил круто поменять жизненный уклад, вряд ли был готов ко второму. С тех пор как они стали делить постель, Макс тщательно предохранялся, к тому же их отношения были еще слишком напряженными и неустойчивыми, чтобы выдержать такую нагрузку, даже в виде обсуждения возможных перспектив. Джиллиан ясно представляла, как он замкнется в себе, стоит ей только заговорить об этом.

Кристен смотрела на нее так внимательно, что она отвернулась, боясь выдать себя. Уставившись в пол, краем глаза она заметила длинные мужские ноги, которые знала слишком хорошо. Замирая, она скользнула взглядом вверх и задохнулась, встретившись с голубыми глазами человека, о котором только что думала. В этих глазах не было и намека на озорство. Пожалуй, она описала бы чувство, наполнявшее их, как изумление или… ужас.

Макс развернулся на каблуках.

Прошло десять минут, но он так и не вернулся. Джиллиан допила вино и посмотрела на дверь, в которую он вышел.

– Он, наверное, играет в пул с Картером, – мягко сказала Кристен. – Как выйдешь, отсюда направо до конца коридора. Я присмотрю за Этаном.

Заметила ли Кристен выражение лица брата? Она ничем не выдала себя, даже если заметила, но… Джиллиан посмотрела на часы:

– Я просто схожу… – Она не смогла придумать никакого приличного предлога. – Посмотрю.

Бильярдная была настоящим мужским убежищем, с обшитыми деревянными панелями стенами, увешанными спортивным инвентарем, и баром в глубине. Макс стоял у стола, готовясь ударить по шару. Кий плавно скользнул вперед, белый шар звонко ударил по черному, и тот покатился прямо в лузу.

– Жестокий, – сказал Картер, стоящий чуть поодаль, опершись на кий. – И все-таки что же с тобой сегодня такое? – Он оглядел комнату и заметил Джиллиан. – О, – обронил он, понимающе вздохнув, и протянул ей кий: – Хочешь? Мне надоело проигрывать.

Макс выпрямился и смотрел на нее, как видно ожидая, что она откажется. Однако она решила, что лучшей возможности поговорить с ним не представится, и, пожав плечами, взяла кий.