Текст книги "Любовь жива"

– Удачи, – сказал Картер, подмигнул и вышел из комнаты.

Макс составил шары в пирамиду:

– Разобьешь?

– Пожалуй. У меня такое чувство, что, если разобьешь ты, я к столу больше не подойду.

Он выпрямился:

– Картер преувеличил.

– Твои способности или душевный раздрай?

– И то и другое. – Он отошел от стола, жестом предложив начать.

– Сто лет не играла.

– Не знал, что ты вообще играешь.

Еще один пример того, как мало они знали друг о друге, как недоставало уверенности их отношениям.

– В общем-то я только знаю основные правила.

Она наклонилась над столом, отвела назад руку и зачем-то оглянулась. Макс смотрел на нее, и под его пристальным взглядом по ее телу побежали мурашки. Попытавшись отвлечься от этого ощущения, она снова прицелилась – биток хаотично раскатил пирамиду, но ни один шар не достиг цели. Макс обошел стол, выбрал шар. После того как он забил второй, Джиллиан спросила:

– Не хочешь поговорить?

– Не о чем. – Он двинулся вдоль стола, предельно сосредоточенный, прицелился, хмурясь.

– Не думаю, что Картер так уж преувеличил.

Она не знала, услышал ли он ее, но она должна была достучаться до него, найти брешь в его броне. Джиллиан встала напротив него и облокотилась о стол, низко нагнувшись, чтобы вместе с прицельным шаром в поле его зрения попадал и вырез ее блузки, открывающий краешек нежного кружева ее белья. Макс нахмурился сильнее.

– Картер, по крайней мере, не играет грязно.

И все-таки он задержал взгляд на ней, прежде чем ударить по шару и промахнуться. Джиллиан снова склонилась над столом, выцеливая шар.

– Очень мило, – пробормотал Макс у нее за спиной.

Она почувствовала, как он приближается, как его руки ложатся ей на бедра. Она неловко ударила по шару, промазала, выпрямилась и повернулась к Максу, ловя знакомое голодное выражение в его глазах.

– Запереть дверь? – спросил он.

Если она согласится, это снова сблизит их – физически, исчезнет эта холодная пропасть, но это будет скорее побег от проблемы, чем ее решение.

– Мы не можем прибегать к сексу каждый раз, как у нас случается размолвка.

Его руки двигались вверх по ее телу, пока не достигли шеи.

– Можем.

Ее тело снова было готово предать ее.

– Ты слышал, что я сказала Кристен?

Он отпустил ее и отступил на шаг.

– Что я хочу еще детей.

Макс вернулся к столу.

– Я не хотела, чтобы ты об этом знал.

Красный шар влетел в лузу, не задев створы.

– Я хочу детей, но только гипотетически.

Он забил еще шар и перешел к следующему. Джиллиан подошла и накрыла биток рукой, чтобы привлечь внимание Макса:

– Не думай, что я к этому готова или серьезно думаю об этом. Это просто абстрактное желание, как мир во всем мире. Я знаю, что у нас все слишком нестабильно, чтобы вмешивать в это еще одного ребенка. Я знаю, что ты пока не готов. – Она покатала шар по зеленому сукну. – Я знаю, что ты, может быть, никогда не будешь готов. И я понимаю тебя и приму любое твое решение.

Она оставила шар в покое и посмотрела на Макса.

– Спасибо, – сухо сказал он и ударил по битку.

Вместо того чтобы успокоить его, она только все усугубила. Конечно, она не ждала, что он хотя бы намекнет, что, может быть, однажды у них получится настоящая семья, но, черт возьми, ее глупое сердце все равно надеялось. Ее глупое сердце, открывающееся ему навстречу, чтобы на него наступили.

Джиллиан отошла от стола и поставила кий на место. Больше притворяться не было нужды – она любила Макса. Она любила его сильнее с каждым вздохом, любила все в нем: его силу, его раны, его честность, чувство юмора и страстность. А он не хотел отдать ей все это, хотел закрыться от нее, не давая узнать настоящего себя и человека, которым он мог бы стать, если бы позволил себе.

Спазм сдавил ей горло.

За ее спиной открылась и закрылась дверь.

Глава 14

Возвращение в Виста-дель-Мар прошло в мрачном молчании. Как только они уложили Этана, Макс уехал. Джиллиан сидела у себя в ожидании его возвращения, прислушиваясь к звукам снаружи и отчаянно стараясь найти способ все исправить. Было уже совсем поздно, когда она услышала его шаги на лестнице. У ее двери он замедлил шаг. С их самой первой ночи в этом доме он всегда спал с ней, в ее комнате. Джиллиан вдохнула – и выдохнула, когда дверь наконец открылась. Она повернулась к нему в темноте, и они занялись любовью, и она сделала все, что было в ее силах, чтобы движениями, прикосновениями, поцелуями сказать ему то, чего он не позволил бы ей сказать вслух.

С самого начала Макс дал ей понять, что его любовь не прилагается к кольцу, но никто не мог отобрать у нее право любить и дарить ему свою любовь. Конечно, она не собиралась влюбляться в него, это случилось само собой, словно проросло семечко, незаметно упавшее в землю. Было время, когда она думала, что в ее сердце нет места никому, кроме Этана, а в следующую секунду там уже прочно обосновался еще один человек. Макс.

Он не обязан был отвечать ей взаимностью, и все-таки Джиллиан жаждала этого больше всего на свете.

– Где папочка? – спросил Этан, когда Джиллиан укладывала его спать три дня спустя.

– На работе, солнышко.

По крайней мере, таково было его обычное оправдание, когда он задерживался. Учитывая то, что это началось после поездки к его родителям, Джиллиан могла предположить, что не все так просто. Макс уезжал рано утром, возвращался, чтобы провести некоторое время с Этаном, и снова уезжал. Сегодня он не вернулся ни к ужину, ни к купанию, и Этан уже дважды спрашивал про него. Трудно было видеть в этом что-то кроме отвержения – из-за нее. Джиллиан могла только надеяться, что его раздражение не распространится на Этана.

Услышав шаги на лестнице, Джиллиан подняла голову.

– Привет, – безлико поздоровался Макс и сел на кровать рядом с ней.

– Папочка, почитай мне, пожалуйста! – попросил Этан.

Джиллиан внимательно наблюдала за его лицом, надеясь на подсказку.

– Я уже почитала ему, так что если у тебя нет времени…

Он посмотрел на нее, прищурившись:

– Конечно, у меня есть время. – Он повернулся к Этану: – Какую хочешь: «Доброй ночи, Луна» или «Маленький желтый Землекоп»?

– Землекоп, Землекоп!

– Ну слушай.

К тому времени как Макс дочитал сказку, у Этана уже слипались глаза. Джиллиан и Макс встали. Она наклонилась к мальчику и поцеловала его:

– Я люблю тебя, Этан.

Он крепко обхватил ее за шею:

– Я люблю тебя, мамочка.

Макс тоже склонился над кроваткой.

– Я люблю тебя, папочка, – сказал Этан, обнимая его.

Джиллиан заметила, как напрягся Макс. Он ничего не сказал, но Этан и не ждал ответа, поэтому спокойно завернулся в свое голубое одеяло.

Джиллиан и Макс спустились вниз, и она окликнула его у подножия лестницы:

– Макс!

Он повернулся к ней с ничего не выражающим лицом.

– Я тоже тебя люблю.

Она не могла больше притворяться, что ничего не чувствует к нему. Ей нужно было сказать это вслух, чтобы он услышал, и в отличие от Этана она ждала хоть какого-нибудь ответа, реакции, кроме стиснутых зубов. Она попыталась как-то смягчить впечатление.

– Я знаю, что ты, скорее всего, никогда не полюбишь меня, – тихо сказала она. – Но это ничего. Просто не уходи от нас.

– Я не уйду. Я сказал, что не уйду, когда въехал сюда.

– Я имела в виду – не закрывайся от нас внутренне. Пожалуйста. Ты нужен Этану, ты нужен мне.

Макс смотрел на нее со смешанным выражением боли и ужаса на лице. Потом он начал пятиться, пока его рука не нащупала дверную ручку.

– Останься.

– Я должен идти.

Он уходил, он бежал от нее. Джиллиан молча смотрела, как он уходит, молясь про себя, чтобы он остался. Она смотрела, как он садится в машину и уезжает, и чувствовала, как в груди разверзается зияющая дыра. Она думала, что ее любви хватит на двоих.

Макс сидел в баре, и кровь все еще ревела у него в ушах.

– Виски, – сказал он бармену, ждущему его заказа.

Вокруг него гудели разговоры, играла бодрая музыка, а Макс чувствовал себя раздавленным. Ему принесли стакан, и он уставился в золотисто-коричневую глубину. Когда-то давно, в юности, он пытался залить свои горести алкоголем, но это не помогло. Он знал, что не поможет и сейчас. Однако алкоголь мог немного притупить боль.

Как случилось, что все так запуталось? У него был отличный план: войти в жизнь Джиллиан и Этана, но не в их сердца. Ему не нужна была их любовь, и тем более ему не нужно было самому любить их.

Макс встал и подошел к тонущей в полумраке оконной нише. У него было такое чувство, что стены смыкаются вокруг него, а на шее затягивается петля.

– Не ожидал увидеть тебя здесь.

Макс обернулся и увидел Чейза Ларсона.

– Я слышал, ты женился.

Макс бросил взгляд на свое обручальное кольцо:

– Да.

– Поздравляю. У тебя все нормально?

Макс понял, что это значило: «Какого черта ты пьешь один в баре, когда дома тебя ждут красавица жена и сын?» И Макс знал – Джиллиан действительно ждет его и не станет допрашивать, когда он вернется, не станет обвинять ни в чем. Она предлагала ему только тепло и понимание. И любовь.

Вот только он не хотел ничего этого. Ему было хорошо за заборами, которыми он обнес свое сердце. Ему было хорошо, когда все было просто. Впрочем, он не собирался обсуждать это с Чейзом. Макс посмотрел в глубь помещения и увидел его беременную жену Эмму, болтающую с кем-то и смеющуюся. Она вся сияла, как сияют только влюбленные женщины.

Джиллиан выглядела совсем не так: она словно постоянно ждала плохих новостей.

– Как Эмма? – Всего два месяца назад Эмма попала в автокатастрофу.

– В порядке, как и малыш. – Голос и выражение лица Чейза сразу смягчились – похоже, мужчины тоже могут сиять от любви. Чейз отсалютовал ему стаканом апельсинового сока. – Я, пожалуй, оставлю тебя.

– Ладно. Приятно было пообщаться.

Макс был благодарен ему за это. Ему надо было подумать.

– Взаимно. – Чейз отошел, но вдруг вернулся. – Это, конечно, не мое дело, но… Знаешь, жизнь – штука непредсказуемая. После того как я чуть не потерял Эмму, я научился ценить каждый день, каждую минуту и секунду времени, что мы вместе.

– Рад за вас, – искренне сказал Макс.

Чейз ободряюще улыбнулся:

– Ты умный парень. Со всем справишься.

Макс снова уставился в стакан. Он, как никто другой, знал, насколько непредсказуема жизнь, как неожиданно она может вырвать у тебя из рук любимого человека. Джиллиан не должна была говорить это. Он предупреждал ее. На секунду Максу показалось, что у отражения в янтарной жидкости глаза Дилана, который ничего не боялся, и он словно услышал голос брата: «Трус!»

Звуки вдруг поплыли и смазались, тишина и осознание навалились на Макса. Он боялся не сделать Джиллиан больно – он боялся любить, он знал, что чем сильнее любовь, тем сильнее и боль от потери. Он понял, что если он продолжит вести себя, как идиот, доказывая ей, что она была права насчет него, оправдывая ее худшие опасения, он потеряет ее, и боль уничтожит его, потому что он любил ее. Это чувство пронизывало каждую клетку его тела. Джиллиан предложила ему всю себя сегодня, а он отвернулся от нее, от женщины, которой он не заслуживал.

Макс бросился к выходу. Он должен был вернуться, должен был убедить ее, что останется и никуда никогда больше не уйдет.

Миссис Макдональд пришла, как только Джиллиан позвонила ей. Джиллиан больше не могла сидеть в четырех стенах, сходя с ума от ожидания и надежды на возвращение Макса. Она села в машину и медленно поехала к пляжу, припарковалась там же, где остановился Макс в тот памятный вечер.

Как ей пережить это? Не надо было высказывать вслух свои мысли и чувства, особенно признаваться ему в любви. Она нарушила все правила.

Рядом с ее машиной остановилась другая, и Джиллиан тихонько выругалась. Целая пустая парковка – и обязательно надо было встать рядом с ней. Водитель вышел из машины.

Макс?…

Он подергал ручку запертой дверцы ее машины. Она не хотела открывать, но потом махнула рукой, сделав глубокий вдох.

– Что ты здесь делаешь? – Разве не тот же вопрос она задала ему, когда он появился у нее на пороге?

– Надо поговорить.

И тот же ответ. Ей даже не хотелось думать, куда их заведет этот разговор.

– Не надо ничего говорить.

– Нет, надо. Ты меня выслушаешь. Я кое-что надумал.

У нее зашлось сердце, пальцы вцепились в руль. Поскорее бы покончить с этим, что бы он ни хотел сказать.

– Я купил новую машину. Даже две. У меня есть друг – торговец машинами.

Это было так неожиданно, что Джиллиан не нашлась что ответить. «Очень мило с твоей стороны»? Она осторожно посмотрела на Макса. Он смотрел на нее.

– У обеих по четыре дверцы, – сказал он, как будто это все объясняло. – Я все делаю неправильно, – добавил он, глядя в потолок.

– Если ты имеешь в виду попытки сделать так, чтобы я поняла тебя, то да, все не так.

– Когда мы съехались, я спросил, что мне сделать, чтобы ты поверила, что я останусь с вами. Ты велела купить более подходящую для семейного человека машину. Я купил. Это гибрид, более экологичный и с прицелом на будущее, на всех наших детей и внуков.

Во мраке затеплилась слабая надежда.

– Значит, ты остаешься?

– Сколько раз мне повторить? – мягко спросил Макс. – Я остаюсь. Сегодня, завтра, навсегда.

– Я думала, что окончательно отпугнула тебя…

– Сказав, что любишь меня?

Она кивнула. Он улыбнулся:

– Я действительно испугался, но этот страх помог мне осознать то, от чего я бежал, и понять, чего я на самом деле хочу.

Надежда разгоралась.

– И я не хочу, чтобы работа вставала между нами.

– Я могу подыскать себе что-то другое, – жалобно сказала Джиллиан.

Если она все понимала правильно, она сделает для него все. Никакая цена не будет слишком высока.

Он благоговейно коснулся ее лица.

– Ты любишь свою работу, а я недавно говорил с Уордом Миллером. Он хочет открыть филиал своего фонда в наших краях, и мне это интересно. Как только я найду себе замену для Рейфа, я начну работать на Уорда. А ты продолжай писать в «Газетт», у тебя отлично это получается.

Джиллиан подалась к нему:

– Ты правда это сделаешь?

– Для тебя… для нас я сделаю все.

– Ты не должен…

– Должен, потому что люблю тебя.

На секунду ей показалось, что шум океана заглушил его слова и она ослышалась, но он повторил:

– Я люблю тебя, Джиллиан Митчелл. Когда Дилан умер, я понял, что ни разу не говорил ему, что люблю его. Когда тебе тринадцать, не принято говорить такие вещи, но я чувствовал такую вину, что не мог сказать эти слова никому. Но ты, Джиллиан, заполнила пустоту во мне, которую оставила смерть Дилана. Я люблю вас с Этаном, вместе и каждого по отдельности. Я хочу еще раз жениться на тебе, по-настоящему, чтобы все знали, что ты моя навсегда. Скажи еще раз эти три слова.

Она наклонилась к нему и, прежде чем их губы соприкоснулись, прошептала:

– Я люблю тебя.

Эпилог

Гости, расположившиеся в сверкающем нефе церкви Беверли-Хиллз, затихли, едва раздались первые звуки органа. Джиллиан сделала первый шаг к залитому солнечным светом алтарю. За полгода ее жизнь встала с ног на голову. Церковь была заполнена почти осязаемым счастьем – ее и гостей. Лора, окруженная семьей, улыбалась шире всех, хотя то и дело промокала глаза платком.

К алтарю Джиллиан вела ее мать, которая заменяла ей и отца тоже, и она, обычно скептически настроенная против мужчин вообще, обожала Макса. Услышав за спиной какой-то звук, Джиллиан обернулась: Лили и Николь в белых платьицах помогали Этану, уронившему подушечку с кольцами, к счастью надежно закрепленными проволокой. Помимо девочек, вся церковь, казалось, была готова прийти Этану на помощь.

Все эти люди были здесь ради них.

Джиллиан нашла взглядом Макса, человека, подарившего ей такое невероятное счастье, с которым она проживет остаток жизни. Он стоял, гордо выпрямившись, и ее сердце затрепетало. Теперь он работал в «Фонде Кары Миллер», и работа больше не будет вносит разлад в их жизнь.

Сладко пахнущий букет прикрывал ее едва заметный животик. Еще полгода – и у Этана появится братик или сестричка, и Макс был рад этому, пожалуй, даже больше, чем Джиллиан. Под его влюбленным взглядом Джиллиан подошла к алтарю, и Макс взял ее за руку так крепко, как будто ни за что не собирался отпускать.