Текст книги "Голодная степь: Голод, насилие и создание Советского Казахстана"

Советская власть стремилась радикально трансформировать казахское общество и не беспокоилась о том, что подобная трансформация приведет к бескрайним людским страданиям. Однако нет никаких данных, что эти планы насильственной модернизации когда-либо включали в себя стремление уничтожить казахов как группу. Хотя московское руководство в самый разгар голода прибегало к таким безжалостным мерам, как изгнание голодающих беженцев из городов и занесение деревень на черную доску, целью этой тактики была не борьба с казахами как таковыми, а всего лишь решение проблем, которые власть считала политическими, – остановить распространение болезней, ликвидировать беспорядки в городах, нехватку хлеба на государственных рынках. Таким образом, с точки зрения Конвенции о геноциде, которая и есть источник юридического определения геноцида, казахский голод геноцидом, по-видимому, не является, поскольку существующие данные не указывают на то, что власти стремились уничтожить казахов как этническую группу. Впрочем, если мы обратимся к первоначальному определению геноцида, которое сформулировал Лемкин и которое включает не только физическое уничтожение, но и политическое, социальное или культурное, то казахский голод, вероятно, можно считать геноцидом. Ведь при помощи коллективизации советское руководство стремилось уничтожить кочевой образ жизни – ключевую часть казахской культуры и идентичности.

Но фиксация на понятии геноцида мешает увидеть картину в целом. Казахский голод был преступлением против человечности. Он привел к смерти более миллиона гражданских лиц и к физическим и душевным страданиям тех, кто выжил. Тот факт, что в глазах общественности главнейшим и окончательным преступлением стал геноцид, под юридическое определение которого казахский голод, видимо, не подпадает, вовсе не уменьшает страданий казахов и не делает казахский голод менее достойным внимания. Напротив, этот факт – что казахский голод, будучи одним из самых гнусных злодеяний сталинского режима, не вписывается в юридическое определение геноцида, – должен заставить историков вновь задуматься о том, как мы классифицируем и изучаем массовые преступления и их осуществление. Делая столь сильный упор на те случаи, которые соответствуют принятому определению геноцида, мы тем самым, возможно, скрываем другие массовые преступления, такие как казахский голод, которые тоже имели политическое происхождение и были не менее разрушительны для человеческих жизней.

ЭПИЛОГ

В 2011 году Нурзия Кажибаева, пережившая казахский голод 1930–1933 годов, отметила, что некоторые казахи, по-видимому, предпочитают обходить тему голода молчанием. Она рассказала о своем родственнике Хамите, «советском казахе», комсомольце и студенте мединститута. Хотя его родной дед умер во время голода, Хамит сердился на родителей, спрашивая их: «Зачем вы без конца возвращаетесь к теме голода? Почему вы не ели хоть немного хлеба?» Критикуя Хамита, Кажибаева восклицала: «Как слаба наша память! Или наши потомки стали манкуртами?»923923
  Nurtazina N., ed. Great Famine of 1931–1933 in Kazakhstan. P. 127.


[Закрыть] Легенда о манкуртах – людях, потерявших память, – была популяризована киргизским писателем Чингизом Айтматовым в его важнейшей книге «И дольше века длится день»924924
  Айтматов Ч. И дольше века длится день. М., 1980.


[Закрыть]. Эта книга, опубликованная в 1980 году, подвергала советскую жизнь тонко закамуфлированной критике, и слово «манкурт» в скором времени стало уничижительным термином, применяемым к представителям нерусских национальностей, теряющих в Советском Союзе свою культурную и лингвистическую идентичность925925
  Обсуждение использования термина «манкурт» в современном Казахстане см. в кн.: Dave В. Kazakhstan: Ethnicity, Language, and Power. New York, 2007. Chap. 3.


[Закрыть].

В Казахстане термин «манкурт», а также несколько его синонимов, например шала-казах (полуказах) и асфальтный казах (о казахах-горожанах), широко распространились, причиной чему стали важнейшие изменения советского времени. К 1989 году 62% казахов заявляли, что бегло говорят по-русски, тогда как другие среднеазиатские национальности были существенно хуже знакомы с русским языком926926
  Для сравнения: среди киргизов, другого народа, в прошлом также являвшегося кочевниками-скотоводами, лишь 36,9% заявили, что свободно владеют русским языком. См.: Kaiser R.J. The Geography of Nationalism. P. 270–271.


[Закрыть]. Многие казахи, особенно городские, с трудом говорили по-казахски, в немалой степени из-за неофициальных практик, обеспечивавших русскому языку привилегированный статус. Казахстан капитально изменился в результате миграций и депортаций советского периода, которые привели в республику не только русских, но и украинцев, немцев, корейцев, поляков и иные этнические группы, и к концу 1980-х годов процент межэтнических браков в Казахстане был одним из самых высоких по СССР927927
  В 1989 году доля смешанных семей в Казахстане составляла 23,9%. Эти данные, а также советы по их интерпретации содержатся в статье: Ualiyeva S.K., Edgar A.L. In the Laboratory of Peoples’ Friendship: Mixed People in Kazakhstan from the Soviet Era to the Present // Global Mixed Race / Eds. R.C. King-O’Riain et al. New York, 2014. Р. 72.


[Закрыть]. Хотя после крушения Советского Союза многие новоприбывшие покинули Казахстан, некоторые остались. На сегодняшний день эта страна – полиэтничное общество с многочисленным русским меньшинством (23,7% населения)928928
  Central Intelligence Agency. The World Factbook (2017 figures). https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/kz.html.


[Закрыть].

Слова Кажибаевой наводят на ряд общих вопросов. Как казахи вспоминают голод? Почему, в отличие от Украины, где украинский голод стал ключевым событием при создании национальной памяти, голод в Казахстане обсуждается сравнительно мало? Мой эпилог не может дать окончательного ответа на эти вопросы – то, как в Казахстане вспоминают голод, заслуживает отдельного полноценного исследования. Но я надеюсь, что данный эпилог заставит людей задуматься на эти темы и укажет возможные направления дальнейших изысканий929929
  К сожалению, исследование «политики памяти» казахского голода, предпринятое Грозиным (Грозин А.В. Голод 1932–1933 годов и политика памяти в Республике Казахстан. М., 2014), разочаровывает. Оно не затрагивает важнейших моментов, а именно личной памяти отдельных казахов о голоде, и основано исключительно на опубликованных русскоязычных источниках.


[Закрыть]. Он подтвердит, что вопрос голода оказался переплетен с более широким вопросом – как казахам следует вспоминать советское прошлое, – а также с нынешними отношениями Казахстана и России. Для казахских активистов, стремящихся сохранить память о казахском голоде, украинский голод стал одновременно и положительным, и отрицательным примером. Недавние попытки президента Нурсултана Назарбаева и его преемника, Касым-Жомарта Токаева, вновь начать обсуждение казахского голода продемонстрировали, насколько трудно сочетать две стратегии, которых казахское руководство придерживается в одно и то же время: развитие полиэтничной гражданской нации и апеллирование к этническому казахскому национализму930930
  Об аналогичных спорах по поводу позиции правительства Назарбаева касательно советских ядерных испытаний в Казахстане см.: Werner С., Purvis-Roberts К. Cold War Memories and Post-Cold War Realities: The Politics of Memory and Identity in the Everyday Life of Kazakhstan’s Radiation Victims // Ethnographies of the State in Central Asia: Performing Politics / Eds. M. Reeves et al. Bloomington, 2013. Р. 285–309.


[Закрыть]. Впрочем, важнейшие вопросы индивидуальной ответственности за кризис, который постиг людей, живших в 1930-е годы, по-прежнему не привлекли особого внимания.

После взрыва интереса в 1980–1990-е годы (когда большинство авторов в основном сосредоточились на поношениях в адрес Голощёкина как главного творца голода и на воспевании казахского противостояния советской власти) в конце 1990-х годов общественное обсуждение голода в Казахстане приостановилось. Призывы казахских активистов к суду над организаторами голода перестали звучать публично931931
  Караван-блиц. 1994. 16 октября. С. 4.


[Закрыть]. Число популярных книг и научных исследований по истории голода существенно сократилось. Когда в 2007 году, занимаясь собственными изысканиями, я общалась с казахстанскими аспирантами, они говорили мне, что их научные руководители рекомендуют избирать для исследований другие темы. Пожалуй, самым ярким символом произошедших изменений стало то, что мемориал жертвам казахского голода, планировавшийся в Алматы (бывшей Алма-Ате) с 1990 года, оставался невоздвигнутым – на этом месте продолжала стоять лишь простая каменная плита с надписью. Побывав там в 2007 году, я увидела, что тропинка к плите заросла сорняками, а тротуар поблизости усеян пустыми пивными бутылками.

В 2012 году публичное обсуждение голода возобновилось, но уже без прежнего размаха. В восьмидесятилетнюю годовщину голода, в мае 2012 года, президент Назарбаев разрешил проведение масштабной международной конференции «Голод в Казахстане: трагедия народа и уроки истории», и выступления участников этой конференции широко обсуждались и транслировались государственными СМИ932932
  Я принимала участие в этой майской конференции 2012 года, как и множество других специалистов по казахскому голоду.


[Закрыть]. Конференция сопровождалась открытием в Астане, новой столице Казахстана, мемориала, посвященного голоду. Мемориал составляют «Стена скорби», покрытая решетчатым узором (напоминающим кереге – внутренний деревянный каркас казахской юрты), и, на переднем плане, скульптурное изображение голодающих казахов. С 1997 года Казахстан отмечает 31 мая как День памяти жертв политических репрессий. Самим названием этот день увековечивает память лишь тех, кто пострадал от политических репрессий, но не тех, кто умер от голода. Тем не менее, хотя название осталось прежним, с 2012 года в этот день памяти упоминают и о жертвах голода. В 2017 году наконец был воздвигнут и мемориал в Алматы – прошло двадцать пять лет с тех пор, как было выбрано место для памятника и установлена плита. Скульптура из бронзы и гранита изображает казашку с истощенным ребенком на руках, у ног которой стоит пустой казан (қазан), популярный у казахов сосуд для приготовления пищи.

Однако это новое общественное обсуждение отличалось от первого: в своей речи на открытии в Астане мемориала, посвященного голоду, Назарбаев не только воздержался от использования термина «геноцид», но и довольно мало сказал об ответственности советской власти за это массовое злодеяние. Вместо того он предостерег казахов от искушения «политизировать» бедствие, намекнув на украинцев, требовавших от России репараций за украинский голод933933
  Назарбаев отметил: «В осмыслении истории мы должны быть мудрыми и не допускать политизации этой темы» (см.: Выступление Президента Республики Казахстан Н.А. Назарбаева на открытии монумента памяти жертв голода 1932–1933 годов // Қазақстандағы ашаршылық. С. 9).


[Закрыть]. С этого момента казахстанские историки вновь занялись исследованиями голода, но иначе, чем их предшественники в 1990-е годы. Вместо того чтобы создавать новые интерпретации, ученые сконцентрировались на важнейшей (но, вероятно, вызывающей меньше противоречий) работе по публикации документальных фондов, связанных с голодом, по выявлению имен погибших и локализации массовых захоронений, где покоятся многие жертвы голода934934
  Министерство культуры Казахстана опубликовало два тома документов, посвященных казахскому голоду: «Трагедия казахского аула: 1928–1934». Планируется к изданию еще один том. В рамках проекта публикуются документы из государственных, партийных и областных архивов. Архив президента Республики Казахстан начал проект по перечислению имен умерших от голода. Информацию о проекте см. на сайте: http://asharshylyq.kz/?page_id=104&lang=ru. О работе по обнаружению мест захоронения в Павлодарской области см.: В Павлодаре обнаружены новые места захоронения жертв голодомора // TengriNews. 2012. 30 мая. http://tengrinews.kz/kazakhstan_news/v-pavlodare-obnarujenyi-novyie-mesta-zahoroneniya– jertv-golodomora-215057/.


[Закрыть].

Как объяснить этот период молчания и последовавший за ним период ограниченного общественного обсуждения? Выяснение причин подобных сдвигов потребует дальнейшего исследования, но уже сейчас можно сделать несколько предположений. Казахстан поддерживает тесные отношения с Россией, и Назарбаев, как теперь и его наследник Токаев, возможно, опасался, что полноценное обсуждение голода обострит дипломатические отношения или вызовет раздражение со стороны многочисленного русского меньшинства Казахстана. Действительно, подход казахстанских лидеров к голоду напоминает тот подход, который избрали некоторые российские ученые, пользующиеся поддержкой государства. Эти ученые, указывая на существование голода в нескольких регионах Советского Союза, отвергают украинские обвинения в геноциде, утверждая, что голод, связанный с советской коллективизацией, был «общей трагедией советских народов» и должен «соединять», а не разделять народы России и Украины. Впрочем, такие авторы не слишком много говорят и о виновности советской власти в произошедших бедствиях935935
  См.: Голод в СССР: 1930–1934 гг. / Сост. О.А. Антипова и др.; Кондрашин В.В. Голод 1932–1933 годов; Голод в СССР, 1929–1934: В 3 т.


[Закрыть]. Принятая в Казахстане официальная интерпретация голода сфокусирована не на страданиях казахов и обвинении чужаков, а на сотрудничестве разных народов в общей беде. Поэтому нет ничего удивительного в том, что самым знаменитым мемуаристом, запечатлевшим казахский голод, стала представительница другого народа – Татьяна Невадовская, дочь сосланного в Казахстан профессора Гавриила Невадовского. Ее дневники и стихи полны пронзительных описаний голодных лет, а также усилий, которые она прикладывала для спасения голодающих казахов936936
  См., например: Актаева Л.С. Документы о трагической странице казахского народа в фондах Центрального государственного архива Республики Казахстан // Қазақстандағы ашаршылық. С. 312–313.


[Закрыть].

Вероятно, одной из причин решения Назарбаева начать официальное поминовение голода стало общественное давление. В 2008 году Парламентская ассамблея Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) прошла в Астане. Она приняла резолюцию в память жертв украинского голода. В резолюции признавалось, что голод был вызван «жестокими преднамеренными действиями и политикой тоталитарного сталинского режима», но, к разочарованию некоторых украинцев, голод так и не был назван геноцидом937937
  Астанинская декларация Парламентской ассамблеи ОБСЕ и резолюции семнадцатой ежегодной сессии. Астана, 29 июня – 3 июля 2008 года. https://www.oscepa.org/documents/annual-sessions/2008-astana/declaration-7/259-2008-astana-declaration-rus/file?fbclid=IwAR2prYB2t6dAbClx3ybb8WA9-qTfY9qwewTrSmRNEFzt7VqiQbtRqrh2q2w (текст резолюции находится на страницах 53–54).


[Закрыть]. Некоторые казахи, комментировавшие резолюцию, задались вопросом, почему на встрече в Астане режим Назарбаева как будто поддержал российскую позицию. По их мнению, казахи должны были поддержать украинские заявления о геноциде и потребовать от ОБСЕ признать геноцидом и казахский голод938938
  См. пример подобной критики: Садвакасов А. Парадоксы парламентской ассамблеи ОБСЕ, 9 июля 2008 г. http://www.neweurasia.info/cgi-bin/datacgi/database.cgi?file=News&report=SingleArticleRu2005&ArticleID=0015270.


[Закрыть]. В 2010 году Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) приняла резолюцию в память о жертвах голода, связанного с советской коллективизацией, отметив, как упоминалось выше, что смертность среди казахов в годы голода, по всей видимости, оказалась пропорционально наиболее высокой в Советском Союзе. Это заявление стало толчком для казахстанских активистов, требовавших прекратить молчание властей по поводу казахского голода939939
  См. полный текст резолюции на русском языке: Совет Европы. Парламентская ассамблея. Резолюция 1723 (2010). https://www.coe.int/T/r/Parliamentary_Assembly/[Russian_documents]/[2010]/%5BApr2010%5D/Res1723_rus.asp.


[Закрыть]. Несколько депутатов парламента подали премьер-министру Казахстана петицию о необходимости более широкого официального признания казахского голода, со строительством мемориального комплекса, посвященного его жертвам940940
  Кужеков Ж. Астана наконец предлагает отмечать память о Голоде, но «без политизации», 20 мая 2010 г. https://rus.azattyq.org/a/Famine_Kazakhstan_/2047107. html.


[Закрыть].

Эти события подтолкнули режим Назарбаева к решению начать в 2012 году официальное поминовение голода. И все же относительное отсутствие дискуссии в Казахстане может объясняться не только позицией правительства, но и другими причинами. Вопрос, кто является жертвой, во многих семьях очень непрост, и вытаскивание полной картины бедствия на поверхность, возможно, заставит казахов встать лицом к лицу с неоднозначными фактами собственной истории, в том числе и с той ролью, которую многие казахи сами сыграли в катастрофе. Другой непростой вопрос – кто виноват. Некоторые казахстанские ученые просто указывают на Россию, используя пример голода, чтобы продемонстрировать всю злостность российского влияния на казахское общество941941
  См., например: Мырзахметов М. Қазақ қалай орыстандырылды. Алматы, 1993. Название книги на русском языке: Как казахи были русифицированы.


[Закрыть]. Другие отвечают, что Россию нельзя винить в казахском голоде. Алдан Смайыл, депутат казахстанского парламента, заявил: «Мы не должны просить извинений [за голод], потому что их не у кого просить – та страна уже не существует»942942
  Кужеков Ж. Астана, наконец, предлагает отмечать память о Голоде, но «без политизации», 20 мая 2010 г. https://rus.azattyq.org/a/Famine_Kazakhstan_/2047107. html.


[Закрыть]. В этой версии событий ответственность за бедствие должен нести Советский Союз, не Россия.

Для некоторых казахов нежелание обсуждать голод связано с более широким вопросом – оценки советского прошлого в целом. Как объяснил мне один казахский коллега, многие казахи признают, что советский эксперимент привел к огромным людским потерям, но вместе с тем считают, что советская модернизация имела и положительные стороны, одной из которых было превращение казахов из «отсталого» кочевого населения в современное оседлое общество943943
  Личный разговор автора с Таласом Омарбековым.


[Закрыть]. После обретения Казахстаном независимости Институт истории и этнологии им. Ч.Ч. Валиханова (Шоқан Уәлихан) выпустил пятитомный труд «История Казахстана с древнейших времен до наших дней»944944
  История Казахстана с древнейших времен до наших дней: В 5 т. / Ред. М.Х. Асылбеков и др. Алматы, 2010.


[Закрыть]. Однако том, описывающий советский период истории Казахстана, вышел лишь после большой задержки – яркий признак того, насколько трудно было казахам создать пригодный к употреблению нарратив советского прошлого.

Другим показателем разных взглядов на голод является отсутствие в Казахстане единого, общепринятого названия для казахского голода. Если на Украине есть устойчивый термин, обозначающий украинский голод, – Голодомор (объединяющий слово «голод» со словом «мор»), то казахский голод известен под самыми разными названиями: ақтабан шұбырынды (босоногое бегство), ұлы ашаршылық (великий голод), великий джут, голощёкинский геноцид и казахский голодомор. Каждый из этих терминов делает упор на разные факторы. Например, термин ақтабан шұбырынды, который раньше использовался для описания опустошительного джунгарского нашествия на Казахскую степь в 1723 году, помещает казахский голод в рамки более широкого нарратива истории казахов и перенесенных ими страданий. Термин «великий джут» напоминает о кочевом прошлом казахов, когда регулярно случался массовый падеж стад из-за джута, но оставляет открытым вопрос, насколько этот голод был рукотворным. Наконец, термин «казахский голодомор» служит намеком на то, что память о казахском голоде выросла как бы в тени украинского голода.

Официальный подход правительства Казахстана к истории голода тоже не лишен противоречий. Призывы не политизировать бедствие не раз переплетались с замаскированными апелляциями к казахскому этническому национализму. На открытии мемориала жертвам голода, которое состоялось 31 мая 2017 года в Алма-Ате, мэр города Бауыржан Байбек отметил: «Согласно данным ученых, из-за голода рост населения страны отстал на сто лет». Он также заявил, что статуя казашки с истощенным ребенком – правильный выбор для памятника, поскольку «мать – источник всего чистого, основание нации, гарантия будущего»945945
  Байбек в Алматы открыл памятник жертвам голодомора // TengriNews. 2017. 31 мая. https://tengrinews.kz/kazakhstan_news/baybek-v-almatyi-otkryil-pamyatnik-jertvam– golodomora-319198/?_utl_t=fb.


[Закрыть]. Для многих казахов вопрос голода переплетен с непростым вопросом этнического баланса страны, с тем вопросом, на который намекают как комментарий Байбека, так и, возможно, сама скульптура. Некоторые казахские ученые утверждают, что, если бы голода не случилось, в мире было бы не 18, а 25 миллионов казахов или даже больше946946
  Цифру 25 миллионов называют Татимов и Алиев: Тəтiмов М., Алиев Ж. Дербестiмiз – демографияда. С. 216. Аналогичную аргументацию см. в статье: Талдыбаев Ж. Аштықтан келген демографиялық апат. В 2017 году ЦРУ оценило население Казахстана в 18,5 миллиона человек. См.: https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/kz.html.


[Закрыть].

Вскоре после обретения республикой независимости правительство Назарбаева приложило усилия, чтобы увеличить число казахов в Казахстане. Обещая землю и гражданство, правительство сумело привлечь в страну почти миллион заграничных казахов947947
  Этот процесс репатриации действовал с 1991 по 2011 год. См.: Genina А. Claiming Ancestral Homelands: Mongolian Kazakh Migration in Inner Asia. PhD diss., University of Michigan, 2015; Diener A.C. One Homeland or Two? The Nationalization and Transnationalization of Mongolia’s Kazakhs. Washington, DC, 2009.


[Закрыть]. Многие из этих вернувшихся, известных как оралманы (оралмандар), – потомки тех, кто бежал из Казахстана в годы голода. Но интеграция оралманов в государство, капитально изменившееся за годы советской власти, оказалась делом трудным. Некоторые из них не говорят на русском языке, играющем важнейшую роль во многих городах Казахстана, другие используют для чтения и письма на казахском языке модифицированный арабский алфавит, а не кириллический, который применялся на протяжении большей части советского периода и остается в употреблении и поныне948948
  В 2017 году правительство Назарбаева объявило о планах «постепенного перехода» с кириллического на латинский алфавит до 2025 года.


[Закрыть]. Некоторые казахстанские казахи смотрят на оралманов с недоверием, считая, что казах, бежавший из республики в годы голода, бросил свою страну в трудную минуту949949
  Genina А. Claiming Ancestral Homelands. Р. 60.


[Закрыть].

Тема памяти казахов о голоде еще хранит много тайн. В частности, заслуживает исследования вопрос, как казахи обсуждали это бедствие и передавали знание о нем следующим поколениям. Тем временем собственные изыскания казахов, посвященные голоду, который разорил казахское общество и коренным образом изменил казахскую культуру, но одновременно с этим и создал новую казахскую национальную идентичность, остаются незавершенными.

БЛАГОДАРНОСТИ

Для меня большое удовольствие выразить благодарность тем учреждениям, чья финансовая помощь сделала этот проект возможным. Хотя они не несут ответственности за мои выводы, без их щедрой помощи я не смогла бы закончить эту книгу. Изучение темы и написание текста начались в Йельском университете. Я получала стипендию для выпускников Йельского университета, Йельскую стипендию Эндерса, стипендию Смита Ричардсона от Йельского центра международных исследований безопасности, студенческую стипендию Фулбрайта по Казахстану, а также стипендию Американского совета ученых обществ / Меллона на окончание диссертации. Кроме того, я получила финансовую поддержку для изучения немецкого, русского и казахского языков и благодарю за помощь Программу Государственного департамента США по иностранным языкам и страноведению, а также программу Title VIII Государственного департамента, Научный совет по социальным наукам, Центр исследований международной безопасности и Йельскую аспирантуру искусств и наук. Другие фонды позволили мне провести дополнительные архивные исследования, чтобы расширить охват этого проекта, и обеспечили мне возможность неотрывной работы над ним, благодаря чему я смогла создать эту книгу. Такой возможностью я обязана стипендии Меллона / Американского совета ученых обществ для молодых ученых в Центре Мак-Миллана в Йельском университете, стипендии Title VII для молодых ученых в Международном центре поддержки ученых Вудро Вильсона, гранту на исследования от Международного научного совета по исследованиям и обмену, стипендии Карсон от Центра окружающей среды и общества им. Рэйчел Карсон, летней исследовательской стипендии аспирантуры Мэрилендского университета в Колледж-Парке, гранту на исследования от Фонда Гарри Франка Гуггенхайма и стипендии Клюге от Библиотеки Конгресса.

Лора Энгельштейн была моим наставником как в Йельском университете, так и за его стенами. Она была рядом со мной, когда мой проект был еще в зародыше, и учила меня тщательно работать, ясно выражать мысли и придерживаться эмпирического подхода. Она с готовностью отвечала на бесчисленные вопросы, которые я ей задавала, и выдерживала мои кризисы, возникавшие в последнюю минуту. Даже когда я давно уже перестала быть ее студенткой, она щедро делилась со мной своим временем, писала мне рекомендательные письма, оставляла замечания по поводу заявок на гранты и читала (или перечитывала) черновики глав этой книги. Она резко критиковала меня, помогая придавать форму страницам этой книги, но вместе с тем и поддерживала в те минуты, когда мне это было особенно нужно. С учетом того, что профессия историка требует очень большого количества времени, удивительная готовность Лоры быть наставником является чем-то уникальным. Но именно эта работа, так часто остающаяся забытой и недостаточно признанной, позволяет полю истории расти и развиваться, а таким проектам, как мой, – приносить плоды.

Другой человек из Йеля, которого я хочу поблагодарить, – Тим Снайдер. Он поддерживал мой проект с самого начала. На протяжении тех долгих лет, что я им занималась, это значило для меня очень много. Тим сыграл важнейшую роль на самом первом этапе, вылавливая идеи из беспорядочных черновиков глав этой книги, и его глубокие и значимые предложения помогли книге стать намного лучше. Бен Кирнан поделился своими впечатлениями и тщательно вычитал мои черновики. Кроме того, я хотела бы поблагодарить Аббаса Аманата, Пола Бушковича, Уте Фреверта, Джона Мерримана, Питера Пердю, Стива Пинкуса и Марси Шор. В Йельском университете мне повезло быть частью дружеской группы коллег-аспирантов, в которую входили Лайя Белселлс, Хейдон Черри, Фейт Хиллис, Чарльз Кейт, Анджа Мантей, Кэтлин Минахан, Филипп Нильсен, Хелен Вейт, Ирина Вушко и Шарлотта Уолкер-Сейд. Джессика Чома стала моей близкой подругой. Я в долгу перед друзьями из аспирантской группы чтения, терпеливо читавшими первые черновики этого проекта. Их имена – Дэниел Брюкенхаус, Лиза Пинли Коверт, Кэтрин Данлоп, Йедида Канфер, Кармен Кордик, Иден Кнудсен Мак-Лин, Лора Робсон и Ник Раттер. В долгие дни написания книги они оказывали мне поддержку тогда, когда это было особенно нужно, а их предложения помогли придать этой книге форму.

Мои исследовательские путешествия в Казахстан ознаменовались множеством приключений, и я благодарна судьбе за то, что случайно обнаружила место, где так хорошо быть иностранным исследователем. Я смогла поговорить со многими казахстанскими историками, и они были так добры, что поделились со мной множеством материалов. Хочу поблагодарить Жулдусбека Абылхожина, Таласа Омарбекова, Сабита Шилдебая (Сәбит Шiлдебай) и Макаша Татимова (к сожалению, умершего до публикации этой книги) за то, как щедро они делились со мной своим временем. Я надеюсь, что этот проект станет свидетельством динамичности казахстанской науки. Мне помогали сотрудники Архива президента, Центрального государственного архива, Алматинского областного государственного архива, Центра документации новейшей истории в Семее и Центрального государственного архива кинофотодокументов и звукозаписей. Хотелось бы выразить признательность Сауле Сатаевой, которая помогла найти некоторые из фотографий, используемые в данной книге. В самой первой своей поездке в Казахстан я встретила семью Аубакировых, и город Алматы всегда был освещен для меня их добротой и хорошим настроением. Асель Шаяхмет стала близкой подругой, а ее семья – моим родным домом во время поездок в Казахстан. На протяжении долгих лет Асель терпеливо отвечала на мои многочисленные вопросы о казахской культуре. В Алматы я должна также поблагодарить Брайана Карлсона, Стэнли Кэрриера, Мег Дрисколл, Анну Генину, Дженет Килиан, Альберта Лэнга, Меган Рэнсиер, Дела Шваба, Асият Сулейменову и Миру Тулеуп. В Москве хочу выразить благодарность Дженнифер Фоорт, Ирине Плевако и Дженет Лини Сарайве.

Мне повезло быть частью доброжелательной и интеллектуально стимулирующей группы ученых, изучающих Среднюю Азию. Адриенна Эдгар с самого начала поощряла мой интерес к региону, читала ранние черновики моего проекта, а в последующие годы продолжала оставаться источником незаменимых советов. Марыся Блэквуд, Ян Кэмпбелл, Вирджиния Мартин, Габриэль Мак-Гвайр, Джефф Сахадео и Эд Шац оказывали мне поддержку и были наставниками в вопросах, связанных со Средней Азией. В последние годы на Западе изучение казахского голода расцвело, и я признательна другим историкам, работающим над этой темой, – Роберту Киндлеру, Изабель Оайон, Мэтту Пэйну и Никколо Пьянчоле – за их коллегиальность и великодушие. Мое понимание казахского голода значительно улучшилось благодаря тому, что я имела возможность обмениваться с ними мыслями и находками.

Были и другие люди, тоже внесшие свой вклад в то, что мой проект стал книгой. Если бы не поддержка со стороны Амира Вайнера, я, возможно, так и не стала бы историком, и я ему очень признательна. В студенческие годы я имела счастье работать с Лу Робертс, и она оставалась для меня образцом и позднее. Хочу также выразить свою благодарность тем ученым, которые дали мне возможность делиться черновиками глав книги и представлять предварительные результаты моих изысканий в их научные учреждения. Эти ученые слишком многочисленны, чтобы назвать их поименно, но я признательна им и их слушателям, которые приняли такое активное – и такое плодотворное – участие в моей работе. Джереми Фридман прочитал рукопись книги на раннем этапе и предложил ряд ценных замечаний. Другие тоже критиковали ее или предлагали свои идеи, которые оказали на меня влияние. Это Николас Брейфогл, Кейт Браун, Дэвид Брофи, Криста Гофф, Андреа Грациози, Филиппа Хетерингтон, Фейт Хиллис, Пол Джозефсон, Виктор Кондрашин, Кристоф Мауч, Тимоти Нунан, Кормак О’Града и Стивен Уиткрофт.

Мэрилендский университет в Колледж-Парке, где я преподаю, стал для меня живым интеллектуальным домом. Я признательна заведующему моей кафедрой, Филу Сургелю, за поддержку и разрешение уходить в творческие отпуска, которые позволили мне закончить исправленную версию этой книги. Я признательна судьбе за двоих удивительных коллег, специалистов по истории России и Восточной Европы, Михаила Долбилова и Петра Козицкого. Кейт Кин стала мне замечательным другом. Другие люди, которых я хочу поблагодарить в Мэрилендском университете, – Ала Кречун, Ахмет Карамустафа, Джон Лэмп, Элизабет Папазиан, Ричард Прайс, Марша Розенблит, Люда Шарая и Том Зеллер. Вашингтон, округ Колумбия, – потрясающее место для историка Советского Союза, и я вынесла немало ценного для моего проекта из общения с коллегами в рамках семинара по истории России в Джорджтаунском университете.

Этот проект не был бы возможен без помощи многочисленных архивистов и библиотекарей. Таня Лоркович и все сотрудники Славянского читального зала Мемориальной библиотеки Стерлинга в Йеле помогали мне найти труднодоступные материалы из Средней Азии. Гарри Лейч и Джоан Уикс оказывали мне помощь в Библиотеке Конгресса. За помощь в библиотеке Мак-Келдина в Мэрилендском университете я благодарю Эрика Линдквиста. За помощь в сложных переводах с казахского языка и другую помощь в моих исследованиях я в долгу перед Сериком Бейсембаевым, Уланом Бигожиным, Талгатом Кадировым, Ольгой Литвин и Арыстаном Молдабековым. Натан Бурч начертил красивейшие карты, которые опубликованы в этой книге.

Версия пятой главы настоящей книги была опубликована под названием «Насилие, бегство и голод: китайско-казахстанская граница и казахский голод, 1930–1931 гг.» (Violence, Flight, and Hunger: The Sino-Kazakh Border and the Kazakh Famine, 1930–1931в книге «Сталин и Европа: подражание и господство, 1928–1953 гг.» (Stalin and Europe: Imitation and Domination, 1928–1953 / Edited by R. Brandon and T.D. Snyder. Oxford, 2014. Р. 44–73), а версия первой главы была недавно опубликована под названием «„Люди двигаются, а земля остается неподвижной“: кочевники, поселенцы и экология Казахской степи, 1870–1916 гг.» («People Arrive but the Land Does Not Move»: Nomads, Settlers, and the Ecology of the Kazakh Steppe, 1870–1916) в книге «Окружающая среда Евразии: природа и экология в евразийской истории» (Eurasian Environments: Nature and Ecology in Imperial Russian and Soviet History / Edited by N.B. Breyfogle. Pittsburgh, 2018. P. 43–59). Я признательна обоим издателям за возможность переиздать версии этих глав в составе настоящей книги.

Мне доставило большое удовольствие работать с издательством Корнелльского университета над созданием этой книги. Я благодарю Роджера Хейдона за его интерес к проекту. Он всегда отвечал на мои вопросы с терпением и добротой и внес много ценных редакторских предложений, улучшивших книгу. Кроме того, именно Роджер нашел двух замечательных рецензентов – Дэвида Бранденбергера и Ребекку Мэнли. Я благодарю Дэвида и Ребекку за заботу и внимание, с которыми они рецензировали книгу. Их глубокая критика помогла мне отточить мои аргументы и спасла меня от ряда ошибок. Кэролин Паунси была потрясающим техническим редактором. Я признательна Карен Лоун и Эллен Мёрфи за их помощь в производственном процессе, как и Кармен Адриане Торрадо Гонсалес за помощь с маркетингом. Я счастлива, что «Новое литературное обозрение» согласилось выпустить русский перевод этой книги. Хочу поблагодарить Алексея Терещенко за его тщательный и элегантный перевод и Ирину Жданову за ее дружеские чувства и поддержку проекта.

Я в неоплатном долгу перед родственниками и друзьями, которые поддерживали меня на последних стадиях проекта. Йедида Канфер прокомментировала несколько глав и поделилась своими впечатлениями. Изабель Каплан оказала помощь, необходимую в последний момент. Джин Гэлбрейт была удивительным другом на протяжении более тридцати лет. Она прочитала всю книгу в рукописи и сделала ряд ценных предложений. Кейт Гэлбрейт тоже прокомментировала всю книгу, и ее зоркий редакторский глаз помог сделать текст более легким для чтения. Мои родители, моя сестра Энн и мой зять Эли всегда были для меня неисчерпаемым источником любви и поддержки. Моя дочь Изабель и мой сын Томас родились, когда этот проект был близок к завершению, и принесли в мою жизнь очень много счастья. Но прежде всего я благодарна моему мужу, Арнду. Он слишком много лет прожил с этим проектом и всегда был готов оказать мне помощь. Его радость жизни была вдохновением для меня, а его мягкое чувство юмора успокаивало в самые трудные дни. Именно ему с любовью и благодарностью я посвящаю эту книгу.