Текст книги "Цена мести"

Глава 5

Молчание грозило стать опасным. Шок лишил Тарн возможности двигаться. Говорить. И все-таки она должна что-то сделать…

– Вы? – Она едва узнала собственный голос. – Что вы здесь делаете?

Каз пожал плечами:

– Я хотел пригласить вас пообедать, но мой самолет задержался. Думаю, вы уже обедали. – Он замолчал. Выражение его лица не изменилось, но инстинкт подсказал Тарн, что Каз догадался: на ней нет ничего, кроме халата. Ей захотелось потуже затянуть пояс, поднять воротник. Он добавил: – Я, кажется, не вовремя, так что выпить вы мне не предложите. – Она не ответила, и Каз ухмыльнулся. – Опять тяжелое молчание, – заметил он. – Кажется, мне придется к нему привыкнуть.

Тарн перешла в нападение:

– Как вы нашли меня?

– Очень просто. Ваш адрес и другие контакты есть в офисе. Вам это известно.

Конечно. Но она хотела выиграть время, чтобы собраться с силами.

– Я не настроена идти куда-нибудь. И в доме нет алкогольных напитков.

– Меня вполне устроит кофе, – заверил ее Каз. – Я готов выпить его прямо здесь, у двери. – И добавил медленно: – Клянусь вам, я не нападаю на женщин. По крайней мере, без особого приглашения.

Тарн коротко улыбнулась, сама того не желая:

– Будет лучше, если вы войдете.

– У вас был такой вид, словно вы увидели привидение, – заметил Каз, входя. – Но ведь вы ждали, что я появлюсь на вашем горизонте.

– Не слишком. – Она пожала плечами. – Мужчины часто говорят то, чему на самом деле не придают значения.

– Значит, вам не везло с мужчинами.

Тарн провела его в гостиную и сразу увидела дневник Эви на полу у дивана.

«О боже! Он немедленно узнает ее дневник!» – подумала она и сказала с деланой легкостью:

– Тут такой беспорядок. Пожалуйста, извините меня.

Тарн быстро подобрала дневник и конверт и засунула все на книжную полку.

Каз огляделся:

– Очень милая комната.

«Лучше, чем квартира, которую ты нашел для Эви».

– Спасибо. Не хотите присесть?

– Я сидел в самолете, – ответил он, – потом в машине. Может быть, я лучше помогу вам приготовить кофе?

Тарн поколебалась, потом провела Каза в кухню. Просторное помещение показалось ей маленьким.

К собственному удивлению, она сумела намолоть кофейные зерна, ни разу не коснувшись Каза.

Однако ее тревожило осознание того, что он тут, рядом, стоит у двери и молча наблюдает за ней.

Тарн достала из шкафчика бутылку:

– Я нашла немного бренди, но Делла использует его как кулинарную добавку, так что за качество не ручаюсь.

Он усмехнулся:

– Негоже быть снобом в чрезвычайных обстоятельствах. Где у вас рюмки?

– На верхней полке справа от вас.

Тарн положила кофе в кофейник, долила кипяток, и воздух наполнился приятным ароматом, заглушившим запах мужского одеколона.

Она впустила Каза с твердым намерением спровоцировать его на нападение, а потом обратиться в полицию с заявлением о попытке сексуального насилия.

Но вскоре разум возобладал. И потом, это квартира Деллы, а подруга не одобряет ее планы. Надо придумать что-то другое.

– Надеюсь, это поможет вам успокоиться, – заметил Каз, протягивая ей рюмку. – Вы выглядите как перепуганный котенок. Неужели я такой страшный?

– Нет, конечно, – немного смутилась Тарн. – Это от неожиданности. Я одета не для приема гостей.

Каз нахмурился:

– Мне следовало позвонить и договориться о встрече в более подходящее время.

– Почему же вы так не сделали?

– Учитывая напряженность ситуации, я думаю, стоит отложить объяснение причин до другого раза.

– У меня есть лучшая идея, – заявила Тарн. – Давайте начнем сначала. – Она протянула руку. – Добрый вечер, мистер Брэндон. Какой приятный сюрприз.

– Замените «мистер Брэндон» на «Каз», и удовольствие будет полным, – попросил он, и сильные теплые пальцы сжали ее кисть.

«Я – полная дура, поскольку не выливаю бренди тебе на голову и не кричу, что ты обманщик, надругавшийся над любовью. Впрочем, слово «любовь» вряд ли тебя тронет. Ты пожмешь плечами и уйдешь. Но я заставлю тебя реагировать по-другому».

Тарн опустила длинные ресницы:

– Конечно… Каз.

– Я мог бы упустить этот момент, если бы предварительно позвонил, – проговорил он тихо и отпустил ее руку. – А где проводит вечер ваша подруга?

– Празднует день рождения.

– А вы не захотели пойти?

Тарн искоса посмотрела на него:

– Я хотела провести вечер спокойно.

– Но я вам его испортил, – заметил он мягко. – Однако ваша потеря – мое явное приобретение.

Тарн поставила на поднос чашки, блюдца и кувшинчик со сливками. Каз отнес поднос в гостиную. Она села на один конец дивана, он – на другой.

– Мне нравится ваш шампунь, – неожиданно произнес он. – Пахнет яблоком и ванилью.

Тарн, разливавшая кофе, наклонилась, чтобы скрыть румянец.

– Вы очень внимательны, – заметила она.

– Я изучаю вас.

У нее нервно сжалось горло. Он что, серьезно?

Невероятным усилием она заставила свой голос звучать спокойно, а руку, протягивавшую Казу чашку – не дрожать.

– Ну, это не займет у вас много времени. Узнавать практически нечего.

– Наоборот, – медленно проговорил Каз, – мне кажется, на это может уйти целая жизнь. – Он поднял свою рюмку. – За нас.

Тарн выпила, не поддержав тоста, и заметила:

– Возможно, это немного преждевременно.

– Надеюсь, что нет. Осталось убедить в этом вас, и только.

Ее дыхание участилось.

– А если это невозможно?

– Я так просто не сдаюсь.

– Мистер Брэндон… Каз, мне неловко. Наверное, вам следует допить кофе и уйти.

– Мне очень жаль, что вам неловко. – Он улыбнулся. – А я считаю это взглядом в наше будущее. Я возвращаюсь из поездки. Вы только что вымыли волосы. Никакой косметики. Мы наслаждаемся ужином вдвоем. Мы точно знаем, что будет дальше, но не торопимся. Хотим насладиться приятным вечером. – Его взгляд остановился на раскрывшихся от удивления губах Тарн, на ее вздымавшейся и опускавшейся груди. И он добавил неожиданно резко: – Во имя неба, Тарн, разве вы не видите, что я тоже нервничаю? Дайте мне шанс доказать, что я говорю искренне. Мы будем двигаться вперед в вашем темпе, а не в моем. Я обещаю. И когда вы придете в мои объятия, то сделаете это потому, что захотите там быть. – Его губы нервно дернулись. – А теперь успокойтесь, пейте кофе, и мы поговорим о нашем первом настоящем свидании.

Тарн вздохнула:

– Вы действительно не сдаетесь.

Его большие глаза сверкнули.

– Вам лучше в это поверить. И в то же время, пожалуйста, поймите, вам нечего опасаться.

– И как же вы представляете себе это свидание?

– Думаю, мы можем пойти в театр. У меня есть билеты на премьеру пьесы Ланса Криктона.

Ее глаза засияли.

– Боюсь, от такого предложения невозможно отказаться. Я видела его «Плату добром» на Бродвее, и мне очень понравилось.

– Надеюсь, вы скажете ему это лично.

Тарн охнула:

– Я смогу с ним познакомиться? Вы серьезно?

– Это легко устроить.

Она задумалась, потом огорченно покачала головой:

– Перспектива посмотреть пьесу заманчива. А знакомство с Лансом Криктоном вскружит мне голову.

Каз улыбнулся:

– Вскружить вам голову не так-то легко.

Он допил кофе и встал.

– Вы уходите? – невольно вырвалось у Тарн.

– Именно этого вы хотели всего несколько минут назад, если помните. Я получил то, за чем пришел, и ухожу. Так разумнее и, вероятно, безопаснее. Надеюсь, мне не надо объяснять почему?

В комнате вдруг возникло странное напряжение. У Тарн по коже побежали мурашки. И почему-то перехватило дыхание.

Она медленно поднялась:

– Я… я провожу вас.

– Хорошо. – У двери Каз обернулся и странно посмотрел на нее. – Если бы вы попросили меня остаться, я бы остался. – Его голос звучал мягко, но глаза задавали вопрос, на который Тарн, к своему ужасу, не могла найти ответ. – Я свяжусь с вами. – Каз поднес к лицу прядь ее волос. – Яблоки и ваниль.

И ушел.

Тарн, дрожа, прислонилась к закрывшейся двери. «Боже, – подумала она, – я действительно ощутила желание. Не стыдно ли?»

Тарн прибралась, как будто весь вечер провела одна. Она расскажет Делле, что Каз приходил. Но со временем. Сначала надо разобраться в себе.

В спальне девушка сняла халат, взяла ночную рубашку. И вдруг уронила ее на пол и легла в постель нагая.

Еще ни один мужчина не действовал на нее так. Ей нравилось ходить на свидания, нравилось, когда мужчины обнимали и целовали ее, и только. А потом – никакого сожаления.

Но при этом Тарн не сомневалась, что мистер Тот Самый терпеливо ждет ее где-то.

Конечно, Каз Брэндон не мог быть Тем Самым ни для одной женщины. Кроме, возможно, Джинни Фрезер. Делла говорит, они очень подходят друг другу. Еще одна чета знаменитостей, улыбающихся в фотокамеры.

– Добро пожаловать в объятия друг друга, – проговорила Тарн, повернулась на живот и обняла подушку. – А я, когда все закончится, вернусь к своей работе.

И тут она вспомнила о Лансе Криктоне, одном из самых популярных драматургов. Он не любил быть в центре внимания, считал, что за него должны говорить его пьесы.

Но этот человек наверняка может рассказать немало интересного, если найти к нему подход. Беда в том, что знакомство состоится в самый неподходящий момент: малейшая ошибка – и она выдаст себя. Хамелеону придется подождать.

Вот до чего Каз Брэндон довел ее!

– Вы нашли ее дневник? – повторил профессор Вайнрайт. – Могу я взглянуть на него?

Тарн вздернула подбородок.

– Я предпочла бы отдать его Эви, – ответила она холодно. – Она с раннего детства постоянно вела дневник. Если вернуть ей дневник, это поможет выздоровлению.

– Думаю, что я более компетентен в этом вопросе, мисс Гриффитс. Ее случай очень сложен. Но дневник может принести иную пользу.

Тарн колебалась:

– Можете ли вы сначала кое-что рассказать мне, профессор?

– Гарантировать не могу, но давайте попробуем.

– Мать Эви говорила, что она приняла слишком большую дозу снотворного. Но я не нашла снотворного в ее аптечке.

– Его забрала полиция. Это сильнодействующее средство. У нас в стране законным путем его достать невозможно. Очень сильны побочные эффекты. Но эти таблетки регулярно выбрасываются на черный рынок.

– Кто этим занимается?

Профессор пожал плечами:

– Точно ничего не известно. Но люди, которые регулярно бывают за границей по делам и потому не привлекают внимания полиции и таможни – первые кандидаты. Вероятно, состоятельные люди покупают эти таблетки для себя, а потом рекомендуют друзьям и знакомым. И, конечно, они стоят немалых денег.

– Но у Эви не было денег, – возразила Тарн.

«А у Каза были, – подумала она. – И он постоянно куда-то ездит. Неужели есть вероятность?..»

– Ну, об этом полиция поговорит с ней, когда она достаточно оправится, – заметил Вайнрайт.

– И вы считаете это в порядке вещей? Вы забыли, что Эви не преступница, а жертва, доведенная до отчаяния. И вам должно быть известно почему, – с яростью добавила Тарн.

– Постепенно начинает вырисовываться довольно ясная картина, – спокойно ответил профессор. – А теперь могу я посмотреть ее дневник?

Тарн сдалась, хотя и неохотно, а он спрятал дневник в ящик своего стола.

– Я могу пройти к Эви? – спросила она.

– Не сегодня, мисс Гриффитс. Мне очень жаль, что вы зря потратили время, приехав сюда, но лучше подождать, пока вы успокоитесь и признаете, что мы делаем все для блага вашей сестры.

– Это может случиться очень не скоро, – заметила Тарн.

– Кроме того, я предпочел бы, чтобы она не знала о местонахождении дневника. В следующий раз вам стоит предварительно позвонить и убедиться, что ваш приезд желателен.

– Непременно. – Она встала. – Но, позвольте заметить, делая что-то для Эви, я не трачу время зря.

Театр был полон.

«Конечно, любой решил бы, что ему повезло», – холодно размышляла в антракте Тарн, ожидая, когда Каз принесет им что-нибудь попить.

Одеваясь, она чувствовала, что ее нервы натянуты как струна. Тарн выбрала открытое черное платье до колен и шелковый черный жакет с изумрудными полосками, собрала волосы на затылке в пучок и вставила в уши серьги с прозрачными камнями.

Критически осмотрев себя в зеркале, она решила, что выглядит именно так, как должна выглядеть женщина, которая идет на свидание со знаменитостью.

А не как человек, днем и ночью спрашивающий себя, может ли этот мужчина быть торговцем наркотиками и не стоит ли ей поделиться своими сомнениями с полицией.

Наконец Тарн решила, что она помешалась. Каз Брэндон – сердцеед, безжалостно бросающий женщин, но это еще не значит, что он – преступник.

Делла предусмотрительно отправилась в гости, когда Каз заехал за Тарн.

– Просто плакать хочется, – искренне сказала она, – он охотится за тобой, и мне это не нравится.

– Делла, это не шутка, – с трудом выговорила Тарн.

– Нет, – подтвердила та. – Мне кажется, это больше похоже на трагедию. Но вольному – воля, дорогая.

И вот она смотрит, как Каз пробирается сквозь толпу с ее содовой и своим виски и постоянно останавливается, отвечая на приветствия.

Когда он наконец подошел к Тарн, она спросила:

– Вы знаете всех, кто пришел в театр?

– Некоторых. Но многие считают, что знают меня, потому что когда-то нас представляли друг другу. – Он протянул ей бокал. – Переходим ко второму акту. И я имею в виду не только пьесу.

– А я только. – Тарн лукаво улыбнулась ему. – Пьеса замечательная. Ланс Криктон умеет заинтриговать публику.

Каз кивнул:

– Рад это слышать. Я опасался, что вы раскаиваетесь, приняв мое приглашение.

– Почему вы так думаете?

– Вы выглядели смущенной, когда я заехал за вами.

– Честно говоря, немного странно идти на свидание с боссом.

– А вам не приходило в голову, что я тоже могу быть немного смущен?

– Почему?

Он ответил медленно:

– Потому что вы не такая, как все. В вас есть что-то таинственное, Тарн, что-то непонятное.

«Потому что я не тороплюсь упасть к твоим ногам?»

– Я таинственная женщина? – Она подняла брови. – Лестно, но, боюсь, не соответствует действительности. Что снаружи, то и внутри.

– Только время убедит меня в этом.

Прозвенел первый звонок, и это спасло Тарн, потому что, идя рядом с Казом, она с трудом подавляла желание забиться в истерике. Значит, Каз Брэндон не торопится.

Глава 6

Слово «осторожно» звучало в голове Тарн, когда Каз вез ее домой. Она сидела рядом с ним и ждала, что вот сейчас он притянет ее к себе.

Но этого не произошло. Каз рассуждал о пьесе, об актерах, о напряжении последнего акта. Но когда машина остановилась у ее дома, он, несмотря на протесты Тарн, проводил ее до подъезда.

– Вы не собираетесь опять пригласить меня на чашечку кофе? – поинтересовался Каз.

– Моя подруга, наверное, уже спит, – возразила она, надеясь, что бодрая и веселая Делла не появится перед ними и не изобличит ее во лжи – Я… я не хочу ее беспокоить. И потом, ваш шофер ждет.

– Ну конечно, – мягко сказал Каз и улыбнулся. – Я тоже могу подождать.

Его взгляд скользнул по губам Тарн. Она поняла, что он собирается поцеловать ее. И нет способа избежать этого. Если она хочет, чтобы ее план удался, то должна, по крайней мере, делать вид, что ждет его поцелуя.

Руки Каза легли ей на плечи. Его губы коснулись ее губ, погладили их легко, ласково, словно дуновение теплого ветерка.

Потом Каз отпустил женщину и отступил. В его глазах было нечто загадочное.

– Спокойной ночи. И приятных сновидений. Я найду вас.

И он ушел.

Когда Тарн на подгибающихся ногах вошла в гостиную и услышала шум отъезжающей машины, она замерла на месте, прижав к груди кулаки.

«Умно, – подумала она сердито. – Боже праведный, он очень умен». Но она тоже умеет играть в игры. И, как бы трудно это ни было, выиграет.

Каз начал всерьез ухаживать за Тарн, и мысль, что надо быть осторожнее, не покидала ее ни на минуту.

Впрочем, она быстро поняла, что он нарочно двигается неспешным шагом, не торопит ее, не требует, чтобы они виделись слишком часто. И уж точно не старается вскружить ей голову роскошью, как сделал это с Эви. Но раза два в неделю они обедали вместе или ходили в кино, в театр или на концерт, причем договаривались всегда по мобильному телефону.

Было бы куда проще, если бы Тарн не приходилось постоянно напоминать себе, что она проводит время с Казом с определенной целью.

Она не хотела получать удовольствие от этих встреч. Ее тревожило, что иногда, наедине с собой, она улыбается, вспоминая о Казе, и тогда ей приходится брать себя в руки. Тарн повторяла, что знает, каков он на самом деле, и поэтому у нее хватит сил противостоять его обаянию.

Один элемент их свиданий оставался неизменным. Каз привозил ее домой, целовал один раз, едва касаясь губами ее губ, и уходил. А Тарн оставалась растревоженная и спрашивала себя: что он делает в те дни, когда они не встречаются? На работе она только мельком видела его, и он был всегда страшно занят.

Впрочем, Тарн тоже много работала. Идея Лайзы печатать эссе, написанные знаменитостями, была одобрена, и они вели переговоры с потенциальными авторами.

Тарн нравилась работа, за которую она так неосторожно взялась. Будет жалко ее бросить. Поэтому она боялась, что о ее отношениях с Казом станет известно в офисе.

Каждый день, приходя на работу, Тарн опасалась, что придется ловить на себе многозначительные взгляды и слышать за спиной перешептывание. Но ничего такого не происходило.

Возможно, Каз не выставлял напоказ свои отношения с такими незначительными персонами, как Эви или она сама. Ведь Эви не было рядом с ним на вырезанных из журналов снимках. Вероятно, ей было велено держаться подальше от фотокамер, когда она появлялась с ним на публике. А Эви была слишком робка, чтобы протестовать.

Тарн несколько раз звонила в «Убежище», но ей по-прежнему не разрешали навестить Эви.

– Это место больше похоже на тюрьму, – пожаловалась она Делле.

Та пожала плечами:

– Может быть, Эви нужно именно уединение. Когда моя мама в прошлом году лежала в больнице, она говорила, что отдала бы последние деньги за пару спокойных дней без посетителей. – И добавила мягко: – Милая, ты должна быть им благодарна за то, что они обеспечивают ей лучшее лечение.

– Вероятно, ты права, – вздохнув, согласилась Тарн.

Она раскаивалась, что оставила письма Эви в Нью-Йорке. Ей хотелось проверить, сколько времени прошло между первым свиданием Эви и Каза и сказочными выходными на природе.

Тарн не сомневалась, что он вскоре сделает ей предложение перейти на другой уровень. Она закусила губу. Как бы осторожен и нетороплив ни был Каз, по его взгляду было видно, что он ее хочет.

Именно из-за таких моментов она часто не спала по ночам. Тарн ежедневно трепетала при мысли, что вновь увидит его. Как-то, направляясь в отдел иллюстраций, она столкнулась с Казом в пустом коридоре. Он остановился в нескольких шагах от нее, и его голодный взгляд вонзился в нее как электрический разряд. Ее сердце бешено забилось, и Тарн поняла, что, сделай она еще хоть один шаг, окажется в его объятиях.

Но Каз остался верен себе. Держал дистанцию. Он быстро проговорил:

– Обед? В пятницу вечером у меня?

«Не делай этого, – с тревогой заговорил внутренний голос. – Лучше послушайся Деллы и беги».

Но Тарн вспомнила скорчившуюся на кровати маленькую фигурку и испуганный голосок. Нет, придется идти до конца.

У нее пересохло во рту, но она ответила:

– Да, если… если вы так хотите.

– Вы же знаете. – Каз вздохнул. – Я скажу Терри, чтобы он заехал за вами в восемь вечера.

Она кивнула и хрипло повторила:

– Да. В восемь вечера.

Тарн пошла по коридору в одну сторону, он – в другую. Однако Тарн миновала отдел иллюстраций и направилась в дамскую комнату. Она смочила виски холодной водой, вытерла лицо бумажным полотенцем и подождала, пока буря в душе не улеглась.

Еще два дня и две ночи. И она сможет начать процедуру расплаты с Казом.

У нее закружилась голова, и она оперлась о раковину. В зеркале отразилось смертельно бледное лицо и блестящие, как у кошки, глаза. Она могла бы позировать для картины «Немезида – богиня мщения».

Еще несколько недель назад у нее была нормальная жизнь. А сейчас ей трудно вспомнить, как выглядит Ховард, не говоря уже о том, какие чувства она испытывала, когда он обнимал и целовал ее. Месть за Эви полностью поглотила ее. Тарн сомневалась, что, когда все будет кончено, она вернется в Нью-Йорк.

Возможно, она последует совету Деллы и поселится где-нибудь в Европе. Свою работу Тарн может делать где угодно. Лишь бы под рукой был компьютер. Но думать о будущем еще рано.

А пока ее ждет отдел иллюстраций.

В пятницу вечером квартира была полностью в ее распоряжении – Делла уехала на выходные к сестре в Кент. Тарн радовалась, что никто не видит, как она нервничает. Она несколько раз перебрала содержимое гардероба и вернулась к первоначальному выбору: простому темно-зеленому шелковому платью, подчеркивавшему ее стройную фигуру.

Когда Тарн шла к машине, у нее дрожали колени. Она забилась в уголок на заднем сиденье и смотрела на вечернюю лондонскую суету, пока машина не въехала в подземный гараж.

– Лифт здесь, мадам, – объяснил Терри. – Вам следует нажать кнопку с буквой «П», чтобы подняться в пентхаус, и кнопку с буквой «Г», чтобы спуститься в гараж, когда вы будете возвращаться. Мистер Брэн-дон желает, чтобы я ждал вас здесь.

Значит, Каз не планирует продолжительное соблазнение. Он думает, что она у него в руках. Ладно! Тарн заставила себя улыбнуться шоферу и пробормотать слова благодарности.

Лифт быстро поднял ее на верхний этаж. Когда дверцы открылись, она увидела Каза, спускающегося по ступенькам небольшой лестницы в другом конце коридора.

Подойдя к ней, он сказал:

– Вот вы и здесь.

– Вы же меня пригласили.

– Да. Но с вами я никогда ни в чем не могу быть уверен. – Он взял ее за руку. – Пойдемте. Познакомитесь с остальными.

Остальные?! Этого она никак не ожидала.

Они вошли в ярко освещенную комнату с огромным окном. В дальнем конце две девушки в аккуратных черных юбках и белых блузках заканчивали сервировку накрытого на четверых круглого стола.

С левой стороны, у камина, стояли три обитых льном дивана.

Все точно так, как писала Эви.

Высокий светловолосый мужчина с улыбкой ждал, когда подойдут Тарн и Каз. Его спутница, хорошенькая невысокая женщина с темными волосами, была одета в изящное розовое шерстяное платье, которое не могло полностью скрыть, что она беременна.

– Тарн, позвольте представить вам моих старых друзей, супругов Доннелс. Брендан, Грейс, это Тарн Десмонд.

– Очень рад наконец познакомиться с вами. – Доннелс крепко пожал ей руку. – Бог свидетель, Каз только о вас и говорит.

Тарн покраснела:

– Вы преувеличиваете.

– Совсем немного, – вмешалась его жена. – Идите сюда, сядьте рядом со мной, пока Каз приготовит вам выпить. Я, увы, пью только апельсиновый сок, хотя за обедом рискну сделать глоток вина, когда Брен отвернется.

Тарн с удовольствием присела. Она еще не оправилась оттого, что ее планы на вечер столь резко изменились. Очень скоро она узнала, что Брендан – директор компании «Линдсмор инвест груп», что они недавно перебрались из Лондона в деревню в глубине Суррея и что Грейс, которая сейчас находилась в декретном отпуске, была юристом компании.

– Я предполагала вернуться на работу после рождения ребенка, – говорила Грейс, – но теперь сомневаюсь. За домом надо следить, и мне очень нравится налаживать жизнь за городом. У нас прекрасный сад с фруктовыми деревьями. Я всегда мечтала о таком. – Она помолчала. – А вы, Тарн? Вы всегда работали в издательствах?

– В основном, – уклончиво ответила Тарн.

– И вы познакомились с Казом, когда искали работу, – задумчиво протянула Грейс. – Вот счастливый случай.

В этот момент Каз принес белое вино, и Тарн не пришлось отвечать. Вместо этого она улыбнулась и поблагодарила его.

Какую игру он ведет, черт возьми? Знакомит ее со своими друзьями. Даже не предупредил, чтобы она не начала искать повод для отказа. Все это не в его характере. Эви не упоминала о Доннелсах ни в письмах, ни в дневнике. А может быть, это те могущественные друзья, по поводу которых Эви предостерегала? Не похоже. Что происходит? И что он рассказывал о ней?

Но очень скоро Тарн не пришлось делать вид, что она рада знакомству. Она получала истинное удовольствие.

Кроме того, Каз явно не собирался переводить их отношения на более интимный уровень, потому что Брендан и Грейс не исчезли сразу после обеда, а, по всей видимости, собирались остаться на ночь.

– Утром я хочу купить кое-какие детские вещи, – призналась Грейс, – так что у нас двойная цель.

«У меня тоже, – растерянно подумала Тарн. – Я ищу способ привести его к катастрофе».

* * *

Она вошла в пустую квартиру и бросилась на диван. Вечер прошел совсем не так, как она ожидала. Теперь ей требовалось подумать.

Потому что появились другие, весьма тревожные факторы…

Вечер закончился очень приятно. Они пили кофе и бренди и беседовали на самые разные темы.

– Мы встретимся снова. – Грейс на прощание обняла ее. – Я уговорю Каза привезти вас к нам. Вы любите фотографировать? У нас прекрасные пейзажи, – добавила она и улыбнулась.

Под предлогом того, что ей надо «немного освежиться», Тарн осмотрела всю квартиру, даже заглянула в спальню Каза. Кровать была действительно очень большая, как и писала Эви. Тарн с ужасом представила себе, как Эви жадно отдается любой его ласке. И у нее сжалось горло.

Но именно такие мысли помогли ей преодолеть неожиданное очарование этого вечера и вспомнить, зачем она приняла приглашение.

– Итак, – сказал Каз, когда они шли к лифту, – вы прощаете меня?

Тарн удивилась:

– За что?

– За то, что я пригласил вас к себе. Когда вы приехали, у вас был испуганный вид.

– Ну, – она сделала глубокий вдох, – вряд ли. Ваши друзья просто очаровательны.

– Я рад, что они вам понравились. Вы их тоже очаровали. – Каз нахмурился. – И вдруг вы опять отдаляетесь. Почему?

У нее замерло сердце.

– Вы ошибаетесь.

Каз тихо проговорил:

– Докажите. – И обнял ее.

На секунду его лицо расплылось перед ее удивленными глазами, и тут же губы Каза накрыли ее губы. И не для мимолетного поцелуя, какого Тарн ждала и к какому привыкла. На сей раз Каз пришел, чтобы остаться.

В первый момент она собиралась упереться кулаками ему в грудь и оттолкнуть, потому что хотела совсем не этого. Но логика подсказала, что любое сопротивление может привести к тому, что Каз прекратит охоту, и Тарн не достигнет своей цели.

Кроме того, он держал ее так, что сопротивляться было бесполезно.

Его губы изучали ее губы по-прежнему нежно, но они были жаркими, решительными и настойчиво требовали ответа. Тарн видела в его глазах желание.

Каз сообщал ей, что устал ждать и готов сделать следующий шаг.

Понимая это, она позволила своим губам задвигаться – медленно и сладко, – отвечая ему робко и в то же время радостно.

И вдруг ее тело оказалось прижатым к нему, одна рука легла на плечо Каза, другая – на шею, и ее губы раскрылись ему навстречу.

Они ритмично раскачивались, руки Каза опустились на ее бедра, обняли еще крепче. Волна страсти захлестнула Тарн. Каз спустил платье с ее плеч и принялся целовать обнаженную кожу, наполняя женщину чувственным восторгом.

Тарн откинула голову назад и тихонько застонала от непривычного сочетания боли и наслаждения. Если он сейчас прижмет ее к стене, чтобы овладеть ею, она не сможет ему отказать.

И вдруг Тарн испугалась – так сильно, как никогда в жизни. Этот страх был сильнее, чем боязнь, что ее вернут в детский дом как ненужного ребенка. Прежде ей не приходилось испытывать ничего подобного – жгучей силы плотского желания, необходимости отдать и взять одновременно.

Но это все погубило бы. Она не имела права принести свои планы в жертву минутному наслаждению. Надо вернуть все на свои места.

– Каз, нет… – Ее голос звучал слабо и жалобно. – Пожалуйста… Я не могу…

Каз медленно, неохотно выпрямился. Он глубоко вздохнул, поправил платье Тарн, нежно провел пальцем по ее горячей щеке. И тихо спросил:

– Вы не хотите меня?

Она покачала головой, понимая, что лгать бесполезно.

– Тогда в чем дело? Может быть, кто-то когда-то был груб с вами? Обидел?

«Он еще спрашивает?! Где были его благородство и нежность, когда Эви…»

– Скажите мне, дорогая. Это тот тип в Штатах?

– Ховард? – Она даже имя вспомнила с трудом. – Нет. Как раз наоборот. Просто я… никогда… – Тарн запнулась и уставилась на ковер. – Смешно, правда?

– Вы слышите мой смех? – Каз помолчал. – Дорогая, девственность – не позор. А мне следовало бы догадаться. Это объясняет некоторые противоречия, которые меня удивляли. – Он опять обнял ее, привлек к себе и прижался щекой к волосам. – Могу я надеяться, что в обозримом будущем сумею добиться вас?

– Я не знаю. – Это была правда. – Я очень смущена.

– Значит, мне остается только ждать…

Тарн вспомнила его слова, его голос, и легкая дрожь пробежала по ее телу. Она вспомнила руки Каза, губы, движения. Ее дыхание участилось.

– Боже мой, – прошептала она, – ну почему именно Каз Брэндон заставляет меня испытывать такое? Ведь это он должен потерять рассудок от неудовлетворенного желания.

Теперь ей стало ясно: чтобы победить его, она должна выдержать самый страшный бой в своей жизни.