Текст книги "Церера. Восход тьмы"

– Клянусь.

– Клянешься ли ты, Обсидиан Аль’Сивьери, что будешь править во имя счастья своего королевства и народа? Что будешь – в отличие от предыдущего короля – доброжелательным к тем, кто тебе служит?

Обсидиан на миг замер. Ему показались странными последние слова. Но спорить с архиепископом во время коронации было бы самой ужасной идеей. Поэтому он лишь кивнул, произнеся:

– Клянусь.

Светлый брат поднял над ним предмет. Обсидиан прикрыл глаза. Он чувствовал, как его распирало от радости.

«Теперь все будет иначе. Теперь я всем покажу, какой я на самом деле», – думал он про себя.

Обсидиан приготовился к тому, как на голову вот-вот будет вознесена корона из драконьего стекла. Сев на колени принцем – изгоем, ненавистным для всех – встанет он уже королем. И сделает этот мир лучше.

– Корона для нашего короля! – провозгласил голос архиепископа на весь зал.

«Сейчас… Сейчас все изменится».

И в этот момент на Обсидиана вылили ведро холодной крови, смешанной с помоями.

От изумления Амалия ахнула, прикрыв рот руками. Принц тут же открыл глаза, пытаясь осознать то, что с ним происходит. Все закружилось перед глазами, окрасившись багровыми оттенками. Его замутило от запаха и вида крови.

«Нет… Нет, нет, нет… Это какая-то ошибка…» – Обсидиан попытался встать с колен, но поскользнулся на вязкой жидкости.

Бальный зал мгновенно наполнился всеобщим хохотом. Обсидиан видел, как все смеялись над ним, облитым кровью. Они, нисколько не стесняясь, тыкали в него пальцами, сгибаясь пополам от смеха. Обсидиан искал взглядом Амалию, но перед глазами была лишь кровь. Голова кружилась, стало тяжело дышать. Он пытался убрать багровую жидкость с лица, но казалось, что она продолжала литься на него и дальше.

«Почему… Почему все так?» — впервые в жизни ему захотелось расплакаться от негодования и обиды. – «Что я им такого сделал? Я ведь хотел только как лучше!»

– Неужели ты думал, что мы всерьез провозгласим королем тебя? – начал громогласно говорить архиепископ, вскинув руки. – Тебя, сына убийцы и тирана, который более трехсот циклов издевался над королевством и его жителями?

Весь зал закружился у Обсидиана перед глазами. Все мерцало и билось в учащенный такт его сердца. Он быстро дышал, пытаясь расслышать себя, но ему казалось, что он находится не на земле, а под толстым слоем воды.

Всюду был запах крови. Всюду была кровь. Она преследовала его всю жизнь. Отец не покидал его даже после смерти.

Он слышал смех со всех сторон. Слышал высокомерную речь архиепископа. Кровь, которая стекала по волосам. Амалия звала его, но Обсидиан не мог найти ее. Ждафар специально устроил такую роскошную коронацию, позвал столько людей для того, чтобы его опозорить. Чтобы показать, где его место.

«Иногда лучший вариант ничего не делать. Не пытаться изменить мнение о себе, чтобы показать, что ты не такой. Так было со мной, Обсидиан, так будет и с тобой», – голос Багдеста в его голове заглушил все остальное. Сердце сжалось в груди от распирающей его обиды. – «Чужое мнение очень хрупкая вещь. Один лишь неправильный шаг, одна лишь ошибка, и тебя клеймят злодеем. Ты можешь сделать девять хороших поступков и один плохой. И они будут напоминать тебе об этом плохом поступке всю жизнь, говоря, что ты злодей. Ты будешь бороться с этим, показывать, что они не правы. Но зачем? Если они хотят видеть в тебе чудовище, то пусть видят. Покажи им то, чего они так хотят»

– Обсидиан… Пошли… – прошептала Амалия над его ухом. Она тянула его за руку, но Обсидиан даже не сдвинулся с места. Внутренняя стена из самообладания и терпения, которую он строил, начала трещать, как будто это была хрупкая корочка изо льда.

«Багдест был прав… Они никогда не примут меня таким, какой я есть…» — подумал про себя Обсидиан, стоя на коленях. Горечь, терзающая сердце, стала отступать. Он крепко сжал кулаки, быстро задышав. Злоба закипала внутри, затмевала собой все, что до этого было. – «Сколько бы я ни сделал для них, им будет мало… Они всегда будут видеть во мне Виссариона…»

Обсидиан оттолкнул Амалию. Он чувствовал, как злость, которую он столько времени держал в себе, вырывалась наружу. К его счастью, он всегда держал при себе какое-нибудь орудие.

– Ну что, новый король помоев? – насмехаясь над ним, выдавил из себя архиепископ Светлый. – Хотите что-то добавить напоследок?

– Да, – золотые глаза принца засияли из-под пролившейся на него крови. Обсидиан хищно улыбнулся, прошептав. – Огонь побеждают огнем.

Обсидиан полоснул клинком по шее архиепископа. Кровь брызнула из него, обдав принца новой порцией. Светлый открывал рот, держась за горло. Его маленькие глаза широко раскрылись, прежде чем он умер.

Принц обернулся лицом к гостям, широко улыбнувшись.

Бальный зал поразил испуганный крик. Из-за штор вышли Полуночные, держа в руках ножи.

Глава 18. Договор

Архелан – группа существ, возраст которых исчисляется в десятках тысячах циклов. Их осталось очень мало, поэтому встретить архелана в жизни – очень большая редкость.

ПРОШЛОЕ.

Континент Фаервил, королевский дворец,

Цикл 9697 от Прихода Первых, лье 29.

Златоглазый записывал за учителем моменты, которые не смог понять, читая «Биологические аспекты магии». Его преподаватель, облизав сухие губы, постарался вновь достучаться до своего ученика:

– Я знаю, совсем скоро вам предстоит занять престол, мой принц. Но это не значит, что вы должны…

– Отец сказал, что я обязан этому обучиться, Панцерро, – не дал договорить ему Обсидиан, чувствуя, как его щеки краснеют от стыда. Панцерро был невысоким, но при этом крупным мужчиной с седыми курчавыми волосами. В этот момент его лицо выражало жалость к принцу Цереры. – Но я просто хочу понять, почему у меня не получается… Неужели дело во мне, сэр?

Панцерро сложил руки в замок и глубоко вздохнул, качая головой. Он понимал, что убеждать мальчишку не имело никакого смысла, ведь его отец все равно будет требовать от него большего. После этого Панцерро стал медленно объяснять Обсидиану, словно маленькому ребенку, очевидные, на его взгляд, вещи:

– Как мы с Вами уже говорили, – ответил учитель, – сейчас не каждый из потомков Первых Богов способен превращать внутреннюю энергию в материальную. Этот навык был утрачен генами со временем в силу ненадобности: пропала необходимость защищать Первоначала.

Панцерро был уже седьмым преподавателем за последние полцикла, но он нравился Обсидиану намного больше остальных. Он рассказывал столько всего, чего принц никогда не мог узнать из книг или тем более от отца:

– Сейчас это считается большой редкостью, чем, допустим, девять этерналлиев назад. И ваш отец должен это прекрасно понимать. – С нажимом на последние слова пробурчал преподаватель.

– Почему так, сэр? – не унимался Обсидиан, подняв на учителя золотые глаза. Тогда Панцерро обратил внимание на синяк, идущий по скуле принца, который тот старательно закрывал волосами. – Неужели сейчас действительно нет Эфира и Ночи? Нет магии первоэлементов? И это значит, что я никогда не смогу?

– Простите, мой принц, но магия, как и дикий зверь, нам не принадлежит. Вот она с вами, а в следующий миг против вас. И наоборот. Могу лишь предполагать, что все это связано с тем, что она… – его речь прервал резкий стук двери о стену. В учебном зале наступила гробовая тишина, прерываемая громким шагом, похожим на марш.

Обсидиан вздрогнул. В нос бросился резкий запах крови, ладана и пепла, от которого все его внутренности сжались в один комок. Его выворачивало от смеси этих запахов, и в то же время они для него были самыми родными.

«Отец…» — пронеслись мысли в его голове, и он тут же закрыл листы с записями. – «Но… зачем он пришел?»

– Ваше величество, – учитель с непроницаемым лицом низко поклонился королю. – Чему обязан вашему присутствию на занятии?

Виссарион бросил презрительный взгляд в сторону Панцерро, словно тот был ведром с помоями. Он так и не ответил на его вопрос. Вместо этого Виссарион подошел ближе к Обсидиану, который крепко держал листы закрытыми. Принц молча вперил взгляд в стол, даже не поднимая золотых глаз на отца.

– Показывай, как проходят занятия, – прокаркал король, скрестив руки на груди. – Давай, наколдуй мне что-нибудь.

Обсидиан молча кивнул и, раскрыв листы, согнул в локтях трясущиеся руки. Принц прикрыл глаза и постарался изобразить жесты, о которых ему говорил Панцерро – мудры Первоэлементов. Обсидиан изо всех сил старался представить, как разгорается пламя в его руках. Как внутреннее тепло тела преобразуется во внешнее. Как дикий огонь Сирьяна, дремлющий в его крови, проснется. От напряжения жилка на висках начала пульсировать, но он не останавливался.

Ничего не происходило.

Обсидиан пробовал снова и снова до тех пор, пока обессиленно не опустил руки. Голова была готова расколоться на части, а из носа пошла кровь, которую он вытер тыльной стороной ладони.

Виссарион зарычал, словно дикий зверь, взмахнув крепко сжатыми кулаками в воздухе. Руки Обсидиана дернулись лишь на мгновение, чтобы прикрыться. Это не ускользнуло ни от Панцерро, ни от Виссариона. На лице последнего возникла ухмылка, и он опустил крепко сжатые кулаки.

Королю нравилось, что, несмотря на юношеский возраст, когда все внутри восстает против внешнего мира, его сын был тихий и покорный, словно забитая собака.

– Отвратительно, – выплюнул он это слово в Обсидиана, будто кислоту. – Ну давай посмотрим, чему тебя тут учат в теории. – Аль’Сивьери старший вырвал из рук Обсидиана листы и начал читать. С каждой новой страницей его лицо багровело от злости.

– Отец, я…

– Заткнись! – он со всей силы шлепнул Обсидиана стопкой листов по лицу. – Посмотрите на него внимательно, что вы видите!?

– Будущего правителя Цереры, – спокойным тоном проговорил Панцерро, стараясь не отрывать карих глаз от короля.

– А я вижу сопляка, который не умеет пользоваться ни оружием, ни магией! – гнев отца был заметен невооруженным взглядом. Его кроваво-красная аура расползалась по полу, словно щупальца осьминога. Запах ладана и пепла резал глаза. – Я вижу безмозглого скалли, который даже не может воспользоваться даром нашего народа! Он позор нашего рода, идущего от самого Сирьяна, первого Дракона! И вместо того, чтобы учить его полезным навыкам, вы рассказываете ему детские сказки и основы!?

– Во-первых, учитель здесь я, и решать это мне, – Обсидиан поднял умоляющий взгляд на Панцерро, надеясь на то, что тот замолчит, чтобы избежать смерти. Но мужчина понимал, что его ждет, поэтому с особым нажимом продолжил:

– А во-вторых: насколько мне известно, вы точно также никогда не обладали магией Дикого огня, а то, что у вас, это лишь договор с… – но Панцерро не успел закончить свою гневную тираду, так как Виссарион в этот же момент направил на него алые щупальца.

Седьмой преподаватель магии стал истекать кровью так, будто кто-то изнутри разорвал все его сосуды. Но этого королю было мало: он мгновенно придушил Панцерро. Учитель упал на пол, больше не шевелясь, а его багровая кровь быстро растекалась под ним.

Хоть последняя фраза была сказана не полностью, Обсидиан уловил ее суть, внимательно глядя на Виссариона каким-то другим взглядом. Их золотые глаза встретились, но глаза старшего Аль’Сивьери были не из чистого золота, а напоминали грязный песок. Король отвел взгляд первым, высоко подняв подбородок.

– Ты не говорил, что эта сила не твоя, – впервые за долгое время Обсидиан осмелился говорить с отцом строго. Он встал со своего места, еле-еле совладая с нахлынувшими эмоциями.

– Да с какой стати еще смеешь обвинять меня, щенок?! – взревел мужчина. Крупицы тьмы в глазах размножились. – Забыл, кто я такой!?

– Ты требуешь от меня силы, хотя сам никогда не имел ее, – принц Цереры стал подходить ближе, напирая на отца. На самом деле, ему было настолько страшно от своих же слов и действий, но впервые в жизни он ощутил новые чувства: гнев и несправедливость по отношению к себе, а также уверенность:

– Ты ведь знал, что я точно также не имею этот дар, как и ты, не так ли? Знал и все равно заставлял меня чувствовать себя никчемным из-за отсутствия магии? Заставлял меня страдать просто так! – последние слова Обсидиан выкрикнул отцу прямо в лицо, поравнявшись с ним.

Аура Виссариона искрилась в воздухе, словно звездная пыль, наполненная Тьмой и гранатами. Лицо, которое больше напоминало маску, было перекошено от удивления и гнева: ноздри раздулись, глаза полностью заволокло тьмой, а изо рта непроизвольно вырывался сдавленный рык. Его энергию можно было потрогать, увидеть, почувствовать каждой клеточкой тела: это казалось болезненным, словно множественные иглы прикасаются к коже, пронизывая ее насквозь. Снова и снова. Но тут король заметил кое-что: тень за спиной Обсидиана. Тень, заставившая его сердце сжаться от страха.

И в это мгновение он достал из-за пояса магическую плеть, что сияла ярко, словно факел.

– Ты, кажется, стал забывать, что такое настоящая боль, скалли!? Стал, наверное, думать, будто

престол уже твой, не правда ли!? – при этих словах пыл Обсидиана остыл, и он с ужасом наблюдал за движениями плети. Виссарион же заметил, что тень исчезла, и, обрадовавшись этому, он занес руку для удара. – Так я выбью из тебя эту дурь! – звонкий хлыст короля в одно мгновение разрезал воздух, и зала наполнилась оглушительным криком.

Златоглазый юноша лежал на полу, чувствуя, как все его тело горит адским пламенем: ему казалось, словно на каждом сантиметре кожи к нему прикоснулись раскаленным железом. Виссарион стоял над ним, сжимая рукоять плети, по которой текла теплая кровь.

– Надеюсь, этот урок ты запомнишь надолго, Обсидиан, – король спрятал орудие за пояс и развернулся, чтобы покинуть залу, но его остановил хриплый голос.

– За что? За что ты меня так ненавидишь, отец?

Виссарион обернулся, недоуменно глядя на принца.

– Ненавижу? Не-е-ет, все куда проще, – он присел перед ним на корточки, грубо обхватив лицо, чтобы Обсидиан смотрел прямо ему в глаза. – Разве ты не знаешь: огонь побеждают огнем. Каждый несет наказание за свои ошибки, Обсидиан.

– Тебе ведь было бы проще, если бы погиб я, а не мама? – хриплый голос прерывался. – Если бы тогда исчез я, а не Бонфаер? – отстраненно спросил принц. – В этом мои ошибки: в том, что я выжил вместо них?

Глаза Виссариона наполнились глубокой печалью, и он резко опустил лицо сына на пол и, не сказав ни слова, вышел из комнаты.

Обсидиан слышал, но не видел, как отец уходит, хлопая дверью, так как глаза были залиты кровью. Впервые за долгое время ему хотелось заплакать, но он не мог. Казалось, весь его организм сопротивляется тому, чтобы выпустить боль наружу. Внутри образовалась огромная пустота, растущая с каждым мгновением, заполняя каждый уголок его сердца.

«Значит, я был прав. Эта сила не его… Он лгал мне все это время и издевался, зная, что я не способен на это. И все это лишь потому, что я… Жив.»

Обсидиан прохрипел, опустив веки, чувствуя себя разломанным на части. Внутри него словно что-то лопнуло, разорвав весь мир на части. Грудь сжимало от боли, бессилия и пустоты.

Сколько он уже тут лежал? Час? Лье? Он не знал. Кажется, отец приказал слугам не трогать его, ведь никто так и не пришел ни помочь ему, ни чтобы убрать растекшуюся на полу лужу крови. Оно и понятно: они не хотели на себе испытать гнев Виссариона. Его силу…

«Что тогда у него? Раз это не стихийная магия… Его глаза во время гнева заволакивала тьма, а сама сила связана с чем-то похожим на… Это же Ночь… Но как? Панцерро говорил про какой-то договор…»

Тело не хотело двигаться, а боль не проходила ни на миг. Его сознание притупилось, из-за чего он не воспринимал происходящее вокруг себя. Но одно он понимал точно: отец владел силой Ночи, и он должен разобраться, как и откуда.

Кое-как управляя собственным телом, он начал подниматься, не сдерживая хрипы от боли. Его руки тряслись, от чего он несколько раз падал, после чего вставал снова. Сильно шатаясь на ходу, Обсидиан все-таки смог встать и побрел к двери. Сейчас ему было необходимо спрятаться и разобраться во всем там, где его никто не потревожит – в библиотеке. Виссарион туда никогда не заходил, а прислуге это запрещено: многие книги настолько старые, что их создателями являются еще Первые Боги. Да и тем более, сейчас его явно никто не потревожит, пока отец находится в таком настроении.

Обсидиан запер огромную дверь библиотеки, и только после этого по стенке скатился на пол, спрятав лицо в ладонях. Все тело до сих пор горело от боли, но гораздо больнее ему было осознавать то, что он услышал.

Он чувствовал очень сильный запах крови, шедший за ним шлейфом. Хотелось принять горячую ванну, соскрести с себя всю кожу, чтобы смыть этот ужасный и тошнотворный запах. Обсидиан не заметил, как начал с силой расцарапывать запястье в месте, где остались алые следы.

– Здравствуй, юный принц, – услышал он голос, идущий откуда-то из глубины библиотеки. – Прошу, прекрати, ты сделаешь себе только хуже.

– Кто здесь? – несмотря на легкий испуг, златоглазый все-таки прислушался. Как ему показалось, говорили оттуда, где находилось огромное резное зеркало.

– Здесь лишь я и вы, юный принц, – вновь заговорил голос, и Обсидиан убедился в том, что прав: звук действительно шел из зеркала.

Оперевшись рукой о стенку, он медленно пошел в ту сторону до тех пор, пока не дошел до нужного места. И тогда он очень сильно удивился.

– Кто вы? – спросил златоглазый у темноволосого мужчины в алом сюртуке, который отражался в зеркале. На его груди была прикреплена красивая брошь.

– Приятно познакомится, сын Виссариона. Меня зовут Багдест, – мужчина коротко кивнул, но глаза металлического цвета внимательно наблюдали за принцем.

– Откуда вы знаете, кто я? – прохрипел Обсидиан, вытирая кровь в уголке рта.

– Ну, передо мной его точная копия, юный принц. Сложно было не догадаться, – уголки губ Багдеста приподнялись, от этого вокруг них появились складки. – Я бы мог вам помочь с вашим… состоянием.

Он махнул рукой, указывая на Обсидиана. Но не дожидаясь ответа принца, незнакомец создал руками мудру, и златоглазого принца охватил густой и темный туман, точно прохладная ткань, который приятно обволакивал его свежие раны.

– Так-то лучше, не думаешь? – приподнял бровь Багдест, улыбаясь и любуясь проделанной работой. Все раны Аль’Сивьери мгновенно зажили, даже не оставляя шрамов. Обсидиан с недоверием стал рассматривать свои руки и лицо.

– Благодарю, – только и смог он сказать, все еще не понимая происходящего. – Что я вам должен за это?

– Ничего, считай, это подарок на начало знакомства, – подмигнул ему мужчина, внимательно рассматривая принца. – Проблемы с отцом? – Он приблизился, положив голову на руки.

– Нет, я… – он потупил взгляд, придумывая оправдание.

– Упал на его плеть? Понимаю, – кивнул Багдест, говоря без тени издевательства. Но он заметил, что принц очень сильно смутился, поэтому заговорил о другом. – Знаешь ли ты, кто я такой?

– Да. Ты бывший страж Ночи, заключенный в отражении нашей реальности за покушение на Цереру, – пробормотал Обсидиан, все еще не поднимая глаз. – И чаще всего являешься, чтобы договориться о сделке.

– Вы достаточно умны для своего юного возраста, мой принц, – похвалил его Багдест, чуть наклонив голову набок. – Боишься меня?

– Нет, – спокойно ответил ему Обсидиан, немного приподняв подбородок. – А стоит?

– Не верь тому, кто тебя будет убеждать, что его не нужно бояться. Так что я скажу тебе правду: да, еще как стоит. Я ведь, своего рода, демон, – Багдест пожал плечами и задумался, как будто повторял диалог у себя в голове проверяя правильность выражения.

Обсидиан опустил плечи, обдумывая слова Багдеста. Он вспомнил про него все, что знал и задумался о словах Панцерро. Обдумывая происходящее, он взглянул еще раз на свои руки, вспомнив, что отец сделал. Не поднимая глаз, принц Цереры начал неуверенно говорить:

– На самом деле, я искал информацию о тебе намеренно. И давно хотел встретиться с тобой, Багдест, – демон в зеркале с интересом наблюдал за метаниями Обсидиана. Но было видно, что в какой-то момент он все-таки сделал выбор, поэтому поднял взгляд золотых глаз, в которых стояла решимость. – Я знаю, что сейчас не каждый потомок имеет дар, и поэтому я хотел для начала спросить: мой отец… Он договорился с тобой, чтобы владеть магией?

– Да, – Багдест в это время, казалось, заскучал, поэтому широко зевнул. – Хочешь узнать, можешь ли ты ею овладеть? – на его лице заиграла широкая улыбка, обнажая острые зубы.

Принц кивнул, не отводя взгляда.

– Но я не хочу… Не хочу быть таким же жестоким, как и он.

– Ночь – это не зло. Как и Эфир – не добро, – спокойно ему объяснил Багдест. – Тебе самому решать, каким быть и какую сторону выбрать, Первоначалу все равно.

– Но разве Тьма – это не полное уничтожение света? – Обсидиан с непониманием смотрел в металлические глаза демона.

– Все зависит от того, с какой стороны рассматривать этот процесс. Ночь – это проявление истины. Это не та поверхностность, что освещается светом. Настоящая истина спрятана в темноте, где ее никто не увидит. Ночь стремится возвратить все к своему началу: свет зародился из тьмы, как и все живое во Вселенной – из Ночи. Разве то, что я сказал, является злом?

Принц покачал головой, и тогда Багдест продолжил:

– Я помогу тебе обучиться магии, но, как ты знаешь, у всего есть своя цена, юный принц.

– Чего ты хочешь? – серьезно спросил у него молодой парень.

– Свободы, юный принц. Свободы. Ты должен найти мне того, в чьей крови есть другое первоначало: Эфир. Только он может помочь мне освободиться, – прошептал Багдест и коснулся рукой зеркала с той стороны. Он улыбался, но слишком много злобы было спрятано в его словах.

– Договорились.