Текст книги "Церера. Восход тьмы"

Глава 10. Рождение дракона

На самом деле приспешники Ночи, или же Призраки Тьмы, являются такими же древними созданиями, как и сама Ночь. Просто многие из них очень быстро погибали от состояния «Полуночный морок», поэтому ряды теней постоянно менялись и менялись.

Те, кто считают, что их не существовало до Первой войны, были так же глупы, как и те, что считали, будто они исчезли навсегда. Свет не может существовать без тьмы.

Н. Барриот «Биологические аспекты в магии»

БЕЗВРЕМЕНЬЕ.

Где-то между прошлым и настоящим.

Цикл 9111 от Прихода Первых, лье 144.

– Я ненавижу их всех!

Пустота поглотила его крик. Огни Львирета мелькали перед ним, а глаза застилали слезы. Он бежал, чтобы заглушить злобу. Пьяные, гуляющие по улочкам, бранили огневика вслед, когда тот проносился мимо. Май не заметил, как вместо ночного города он перенесся в Безвременье. Да ему и было плевать, где находится. Главное, чтобы быть подальше от тех, кого он считал друзьями.

– Голос был прав, они хотели от меня избавиться! – картинка вокруг него менялась так быстро, что Май не успевал ее как следует рассмотреть. – Я просто полный идиот! Да и сразу было ясно, что они не хотели меня брать! Ладно Обсидиан, но Амалия… Как она могла?

Май не знал, то ли он так быстро бежит, то ли Безвременье не может определиться, каким стать сейчас. Обычно оно никогда не подстраивалось под Мая, представая перед ним таким, каким ему было нужно. Но сейчас что-то было не так. Окружение стремительно менялось перед ним, создавая причудливые формы.

Огневик почувствовал успокаивающую вибрацию, исходящую от Безвременья. Но злоба и обида внутри были сильнее. Май бы воспламенился и сгорел так же быстро, как одуванчик, если бы не Обсидиан.

– Ненавижу! – Май вытер слезы. – Стер память, так еще и силы лишил!

«Нет»

Могучий голос Безвременья перебил его крик.

– Нет!? – огневик остановился, пытаясь отдышаться. – Что же тогда со мной происходит? Почему я не могу управлять ею, а!? Давай-давай, ты же такое могущественное и всезнающее Безвременье, ответь же мне на это!

Он упал на колени. Грудь разрывало на части от сильнейшей боли. Казалось, что кто-то изнутри расцарапывал ему внутренности.

– Скажи… – охрипшим голосом попросил Май. Безвременье все еще не могло решиться на постоянный облик. Перед ним мерцали места со всех уголков королевства и за его пределами. Он видел, как из земли прорастали гигантские колючие растения, которые мгновенно начинали цвести. А затем меняли форму, становясь живыми существами, похожими на камни, которые вскоре рассыпались в виде морской пены.

«Драконье пламя всегда было непредсказуемо. А в твоей груди бьется чужое сердце, дитя. Оно гораздо сильнее, чем твое собственное. Но природа у них одна»

– Чужое сердце? – не поверив услышанному, повторил Май. – Оно одно у меня!

«Неужели? Так откуда в тебе сила, Драконий сын? Ты не помнишь этого благодаря Полуночному Мороку. Но твое сердце, обожженное пламенем… пламенем одного из Первых, отнятым против воли. В твоей крови не было Огня, лишь маленькие всполохи былой силы Сирьяна. Но чужое сердце раздуло эти искры в твоем, и Дракон проснулся…»

– Что за чужое сердце? О чем ты вообще говоришь? Какой еще Дракон проснулся!?

Но Безвременье замолчало. Оно, наконец, приняло облик.

Май ахнул.

Огневик зажмурился от яркого света. Вокруг раскинулось зеленеющее поле. В небе переливающимся перламутром мелькали десятки солнц. Он услышал шорох крыльев и свист и нагнулся, испугавшись пролетающего над ним дракона, который оказался в десятки раз крупнее тех, с кем огневик играл до этого. Сердце с бешеной скоростью заколотилось в груди.

– Что это за место?

Безвременье молчало. Лишь легкий ветер потрепал Мая по щеке, окончательно успокоив.

– Хорошо. Здесь очень красиво, спасибо, – он окинул взглядом поляну, улыбнувшись. Драконы парили высоко в небе, громко крича.

Безвременье не переставало удивлять Мая. Сначала он не понимал, почему среди зелени что-то сверкает. Что-то, похожее на цветы. Май сел на колени, рассматривая хрупкие кристаллы. Казалось, стоит их коснуться, и они тут же рассыплются на осколки.

«Это место, где ты получил свою силу», – разрезал тишину голос Безвременья.

– Здесь? – Май встал, оглянувшись по сторонам. – Но как? Я… Я вообще не помню, как это произошло.

В воздухе вспыхнула искра. Май бы не заметил ее в таком ярком свете, но она сияла, словно маленькая звезда, переливалась голубыми, фиолетовыми и зелеными оттенками, летя вдаль.

Май пошел за ней.

Солнечный лье перешел в закат так быстро, что Май даже не заметил. Он видел перед собой лишь мерцающую искру. Иногда смотрел по сторонам, удивляясь красоте этого нового места.

Здесь было много небесных рек, поднимающихся ввысь. Искрящиеся золотые и белые линии рассыпались на маленькие капельки, а затем собирались снова. В некоторых местах было особенно много кристаллических цветов, собирающихся вместе. На этих драгоценных скалах сидели драконы, с интересом рассматривая Мая.

Искра погасла.

«Это было здесь, Драконий сын».

Огневик выдохнул. Сердце болезненно сжалось в груди. Май не знал почему, но у него защипало в глазах. Он посмотрел на множество кругов, выжженных в земле. Кольца состояли из маленьких букв, которых огневик не знал. Вытерев глаза, он вошел в центр узора.

– Это… – Май присел на колени, проведя рукой над выжженной фигурой ребенка. Судя по отпечатку, ребенок спал. Май очень надеялся на это.

«Здесь умер сын короля, Бонфаер», – голос Безвременья, который всегда был нейтрален, сейчас наполнился печалью. – «Но потом родился сын Дракона».

Май коснулся отпечатка, и мир замерцал. Он зажмурился, приготовившись к тому, что Безвременье отправит его в реальность. Но этого не произошло.

Вместо этого он услышал, как кто-то плакал.

Май открыл глаза и испугался, увидев перед собой маленького себя.

– Нет… – огневик смотрел на мальчика, не веря своим глазам. Какое-то время он пытался понять, для чего же Безвременье это показывает.

– Помогите… – еле слышно прошептал Бонфаер, вытирая слезы. Его лицо было испачкано грязью, запекшейся кровью и сажей. – Кто-нибудь… – Мальчик все ближе и ближе подползал к центру выжженных колец. Движения Бонфаера становились все медленнее.

– Нет! – прокричал Май, кинувшись ему на помощь. Но его тело парализовало, отчего он не мог сдвинуться с места. Никто не мог представить, каково ему было сейчас. Каково ему было видеть свою смерть, зная, что ничего не может изменить.

«Нет. Прошлое уже прошло, Драконий сын. Им нельзя жить в настоящем. Нельзя мешать будущему. Но его нужно помнить.»

– Я хочу ему помочь, – по лицу Мая текли слезы. Он видел, как его маленькая версия перестает дышать. Из его рта вырывались едва слышные хрипы, становясь тише с каждым мгновением. Бонфаер поднял глаза к небу. Солнечный свет отразился в его стеклянных глазах. – Пожалуйста, Безвременье… Помоги же ему… – прошептал Май, ощущая, как окружающий мир застыл в ожидании.

Бонфаер умер.

Принц свернулся калачиком, прикрыв глаза, не двигаясь и не дыша.

– Нет! – крик Мая разлетелся на всю округу. В груди сильно болело. Слезы текли ручьем, не останавливаясь ни на мгновение. Драконы, пролетавшие над ним, закричали в ответ. Мир Безвременья не заметил смерти. От этой мысли Маю стало еще больнее.

Но вдали засияло что-то яркое, словно солнце. Оно с огромной скоростью неслось в сторону Мая. Драгоценные камни, которые находились вблизи этого предмета, растекались по земле. Трава загоралась. Реки шипели, превращаясь в золотистый пар. И лишь драконы восторженно кричали, кружась в небе.

Горящий шар врезался в грудь Бонфаера. Май испугался, что мальчик вот-вот загорится, но ничего не произошло. Его тело поглотило в себя огненную сферу. А потом из тела мальчика в небо взвился огромный столб яркого пламени.

Май прикрыл лицо руками, испугавшись, что огонь обожжет его. Но вспомнил, что все это случилось очень давно, а значит, пламя не настоящее.

Тело Бонфаера поднялось над землей. В груди его яркими всполохами горело сердце. Вены, шедшие по телу мальчика, налились золотым сиянием. Он изогнулся, болезненно крича.

– Что с ним… Со мной происходит?

«Пламя Сирьяна пробуждает Дракона. Твое тело наполняется Диким Огнем, сопротивляясь новой силе»

Май как будто сейчас ощутил всю ту боль. Как огонь растекается по венам, точно лава. Как внутренние органы вскипают вместе с кровью. Как кожа болит от малейшего прикосновения ветерка. Бонфаер кричал, и из его рта вылетали искры пламени. Он изгибался, словно его тело било электрическим током. А потом Май заметил, как слова в кольцах стали постепенно загораться, словно в них затекал жидкий огонь.

– Что здесь написано? – Огневик наклонился, пытаясь разобраться в надписях.

«Пророчество об Истинном цветке…» — Май уже перестал пугаться голоса Безвременья, который вызывал мурашки по всему телу.

Когда огневик поднял глаза на себя из прошлого, то увидел разительную перемену. Это был уже не мальчик, не сын короля Виссариона. Это был Дракон. С белой чешуей и перепончатыми крыльями, красными на концах. Он изгибался, все еще терпя боль от Дикого пламени своего предка.

Другие волшебные существа спустились на землю, окружив своего сородича. Шорох крыльев раздавался тут и там. Драконов с каждым мгновением становилось все больше: три, семь, десять, двадцать… Казалось, их было уже больше сотни. Они мерцали в свете пламени, словно радужные камни. Драконы один за другим склонили головы, шипя на своем языке. Май удивился тому, что понял их:

– Свой… Свой… Свой… – от многоголосого шепота у Мая побежали мурашки.

Пламенный столб исчез так же быстро, как появился. Белый дракон обернулся мальчиком с красными волосами и двумя сердцами в груди.

«Так и явился в вашем мире Драконий сын. Но это не все… Мне нужна твоя помощь» — Безвременье убрало картину прошлого. Май вновь стоял среди выжженных колец и закатного солнца. Прошлое до сих пор вихрем кружилось в его голове.

– О чем ты? – он поднял глаза вверх, обращаясь к небу. Огневик не знал, куда ему смотреть при разговоре с Безвременьем, и потому он решил выбрать небо, полное звезд. – Как я могу тебе помочь?

«Оглянись, Драконий сын. Присмотрись к окружению, ко мне».

Май сделал то, что Безвременье попросило его. Раньше он был сосредоточен лишь на выжженых кольцах и своем отпечатке. Но он понял то, что ему хотели сказать.

Огневик прошел несколько метров, прежде чем увидел стену. Несмотря на то, что она была прозрачной, ее поверхность мерцала, словно зеркало. Май заметил, как на стене шла трещина в его рост. Из нее по земле стелился черный дым.

«Лучше спрячься, Дитя, и смотри вдаль» — озабоченно проговорил голос Безвременья. Маю не нужно было повторять дважды. Он быстро скрылся за ближайшим камнем. Чей-то утробный рык разрезал тишину Безвременья.

– Ох… – выдохнул огневик, увидев существо, которое одним своим видом вызывало страх. Это было странное создание, не имеющее определенной формы, перемещающееся словно на четвереньках. Его тело пузырилось, постоянно меняя форму. На голове сверкало около десятка бледных глаз. Странное создание медленно передвигалось, словно было в трансе или сонном состоянии.

– Что это такое… – прошептал одними губами Май.

«Это – Мефистрал».

Огневик выглянул, и увидел, как мефистрал остановился, оглядывая бесконечное пространство Безвременья глазками. Его привлекло что-то, находящееся у самой земли. Мефистрал наклонился, словно пытался рассмотреть этот предмет – это оказался маленький цветок, присыпанный пеплом. Внезапно его подвижное, состоящее как будто из вязкой жижи лицо расщепилось на две равных части, и он вобрал в себя сам цветок. Наблюдавший за этим Май взволнованно прикрыл рот рукой, чтобы мефистрал не услышал его дыхания. Ужасное чудовище продолжало медленно, беспрепятственно переходить Безвременье.

«Это создание прибыло сюда из той трещины. И с каждым лье их становится все больше. Мефистралы поглощают все, к чему прикоснутся», – с грустью прошептало Безвременье.

– Но почему ты с ними ничего не сделаешь? Раньше же получалось? – сказал Май, а потом он коснулся пальцами губ. Он понял. – Ты умираешь.

«Да. Если я погибну, нарушится баланс между прошлым и будущим. Между мирами, королевствами. Между нитями, которые связывают жизни живых созданий. Между воспоминаниями и мгновениями. Драконий сын, я связано с Междумирием напрямую. И если я исчезну, не останется никакой преграды для существ из Ночи…»

– Я… Я не понимаю… Как я могу помочь тебе? И по… Почему вообще я? – Май испуганно выдохнул. Его глаза быстро забегали.

«Ты выбран сердцем Сирьяна. Это твой путь, Драконий сын. Прошу: найди ту девушку, что видел до этого. Она знает, что нужно делать…» — Безвременье замолчало. Лишь рыки мефистрала были слышны вдалеке. «Помоги мне…»

– Я… – Май замолк, схватившись за голову. Мысли спутались в голове. Ему было очень страшно. Но Безвременье стало ему дорого, поэтому он знал, что должен это сделать. – Хорошо, – сказал он очень тихо, вытирая слезы. – Я спасу тебя, слышишь!?

Глава 11. Кровь и золото

С древних времен магия на Церере была приравнена к «мутации в геноме», что объяснено учеными нашего времени как «способность организма превращать эмоциональную энергию в физическую». Поэтому тех, кто владел магией – боялись и уважали одновременно. Уважали, потому что магия – это признак того, что вы один из потомков Первых рас.

А боялись… Собственно говоря, по этой же причине.

Клайв Брайстон «Легенды и сказания Древнего и Нового Мира»

ПРОШЛОЕ.

Континент Фаервил, королевский дворец,

Цикл 9624 от Прихода Первых лье 61.

Кровь и золото.

Изнутри, среди темно-алых стен замка, все было украшено золотыми, ветвящимися узорами папоротника. В этом месте чувствовался запах смерти, боли и страданий, который невозможно было отмыть и сотнями рук.

Кровавый цвет, обозначающий силу Виссариона, его могущество и жестокость, был пронизан величественным золотом сириян.

Драконий замок знавал самые лучшие и худшие времена правления Сириян. Но прошлые короли не могли и представить себе весь тот ужас, что случился в Церере за время правления Виссариона Аль’Сивьери.

Особенно после смерти его жены и пропажи одного из сыновей.

Обсидиану казалось, что по стенам прыгают тени тех, кто погиб здесь от руки его отца. Придворные и слуги, что просто попались на глаза королю в неудачное время… Все они были с особой жестокостью убиты. Их плач можно было услышать во время грозы. Сильнейший ветер бушевал так, словно замок населяют тысячи призраков. Их тени перепрыгивали с места на место, не в силах найти покой.

– Помогите… Помогите… Помогите… – Их жалобные стоны разносились эхом по замку.

Обсидиан видел эти тени, слышал их голоса. Мертвецы проникали к нему в комнату каждую ночь, сыпля проклятиями, просьбами и молитвами.

– Помоги… Помоги… Помоги…

В багровых коридорах в это время раздавался резкий свист плети и чей-то крик.

– Отец? – Прошептал златоглазый мальчик. Обсидиан шел на звук, и его маленькое сердечко останавливало свой ход с каждым свистом. – Где ты?

Когда же он наконец нашел Виссариона, то застал картину, вызвавшую в нем бурю эмоций: высокий, темноволосый мужчина держал в руках сияющую красными оттенками плеть. В нескольких метрах от него лежал старый и корчащийся от боли фаервилец. Его тело было пронизано кровоточащими полосами в тех местах, где магический артефакт касался кожи.

– Я, кажется, объяснял тебе, чтобы ты держал своего маленького клопа подальше от моего сына! Объяснял или нет!? – Громогласно прорычал Виссарион, вновь замахнувшись магическим орудием. Его глаза горели алым цветом.

– Да, сэр, много раз… – Проскулил старик, прикрывая морщинистое лицо руками. Садовника, видимо, забрали прямиком с работы, потому что его руки были местами покрыты грязью.

Когда же Виссарион замахнулся для очередного удара, ему на глаза бросился Обсидиан, наблюдавший за происходящим. Король, нисколько не смутившись своих прошлых действий, лишь раздраженно проговорил:

– Что ты тут забыл? Хотя неважно… Иди-ка ко мне, сынок. – Почти ласково проговорил Аль’Сивьери. – Ну же, иди к папочке, маленький засранец!

На трясущихся ногах Обсидиан подошел к своему отцу, с жалостью глядя на старика Барриатти. В его выцветших на солнце глазах стояли слезы. И дикий страх.

– Итак, что я говорил тебе, Обсидиан? Что я говорил об общении с другими детьми?

– Что я не такой, как они… Они… Я… – Заикаясь проговорил мальчик, стараясь не заплакать.

– Ты – потомок Сирьяна, Первого Дракона, пепел тебя подери! Одного из Первых Богов, что создали наше королевство! Ты выше всех этих полукровок и недорас, которые окружают нас со всех сторон. – Виссарион бросил презрительный взгляд в сторону ворочающегося на полу старика. – Мой сын никогда не будет проводить время с таким отребьем, на которое даже смотреть жалко!

– Но… Мы просто играли. Я просто. С тех пор, как Бонфаер пропал, я… – Он глотал слезы, льющиеся градом.

– Закрой рот! – Прорычал Виссарион над его головой. Весь замок шел ходуном, или это настолько трясло самого Обсидиана? – Видимо, пришло время учить тебя быть королем по-настоящему, сынок. И первое, что ты должен знать: каждый подданный несет наказание за свои ошибки. – Он положил ему в трясущуюся руку магическую плеть, которая перестала сиять алым оттенком. – Ударь его.

Обсидиана парализовало. Держа в руке, он смотрел пустыми глазами на орудие пытки, не веря в реальность происходящего.

«Но это неправильно… Так не должно быть… Нет-нет-нет… Я не стану этого делать, я не такой, как он…» – подумал про себя Обсидиан. Сердце с безумной силой билось в груди, а ладони покрылись потом. От страха пересохло во рту и казалось, все его ощущения обрели новый порог чувствительности. Крики, боль, страх, кровь…

– Ударь его!

– Но…

Виссарион вырвал орудие из рук сына. Взмах. Звук летящей плети разрезал тишину. Но удар упал не на потерявшего сознание от боли садовника, а на темноволосого мальчика. Обсидиан вскрикнул. Он рухнул на колени, держась за кисть, на которой остался след от жгучего удара. Слезы перемешались с соплями и текли по лицу, мешая дышать.

– Хорошо, раз тебе так нравится проводить время с этим пепловым отребьем, то и получать по заслугам будешь так же, как и они! – С презрением прорычал Виссарион, глядя на своего сына. Он взмахнул еще один раз, огрев мальчишку по спине. Кожа под одежкой закровила.

– Пож-жалуйста… – Говорить Обсидиану было тяжело. – Не надо… П-п-папа… Я-я… Я все сделаю…

Виссарион вновь поднял руку, и в воздухе раздался свист. Обсидиан затрясся, словно у него была лихорадка и почувствовал, что вот-вот ляжет рядом с бессознательным Барриатти. Но король ударил в пол, с отвращением глядя на свою точную копию.

– Отлично, сразу бы так. – Виссарион присел на колени, грубо схватив мальчишеское лицо. Он посмотрел на Обсидиана с нескрываемым гневом и презрением. А потом бросил мимолетный взгляд в сторону садовника, едва заметно кивнув. – Займешься его сыном, а я прослежу, чтобы твоя рука не дрогнула ни на миг.

Обсидиан, заливаясь слезами, кивнул.

Кровь и золото.

Кровь чужих и невинных, которую невозможно отмыть, нельзя отодрать. Золото, означающее величие, но въевшееся под кожу и растекающееся по венам, сводящее с ума своим блеском.

НАСТОЯЩЕЕ.

Континент Фаервил. Королевский дворец.

Цикл 9777 от Прихода Первых, лье 147.

Обсидиан быстро моргнул, и воспоминание в один миг исчезло. Он хотел бы полностью стереть себе память, как делал с остальными, но не мог. Не было того, кто согласился бы убрать воспоминания из его головы.

– Ваше высочество, мы прибыли в замок, – неприятный женский голос полностью вернул его к реальности. Несмотря на сказанное, тон у Хемлок, одной из трех сопровождающих их сестриц, был крайне насмешлив и высокомерен.

Амалия обернулась в сторону говорившей, скривив лицо. Ей не понравились сопровождающие с самого начала. Обсидиан прекрасно понимал ее: три сестры, посланные Багдестом, не вызывали ни у кого теплых чувств. Хемлок, Эмбер и Гретель имели рыжие волосы, ниспадающие до колен. Амалия много раз спрашивала о том, откуда взялись сестры, кто они такие, почему сопровождают именно они… Но никто не отвечал на ее вопросы. Сопровождающие вообще мало разговаривали с девушкой, считая себя выше этого. Амалия точно также не горела желанием общаться с ними.

– Приятно вернуться домой, ваше высочество? – вновь проговорила Хемлок, усмехнувшись. Сестры взглянули на нее укоризненно, но ничего не сказали. – Здесь, наверное, прошли лучшие циклы в вашей жизни!

– Хемли… – прошипела в ее сторону Грендель, средняя сестра. Девушка единственная заплела длинные волосы в косу, вплетя в нее лунные камни. – Не говори так… Наш принц наверняка соскучился больше по своему любимому отцу!

Сестры громко рассмеялись, глядя на закипающего Обсидиана. Амалия внимательно наблюдала за ним, видя, как он крепко сжал поводья, а золотые глаза потемнели от злобы.

– Ах вы, злые каракатицы! – Амалия резко остановилась, повернув кобылу в сторону Хемлок и Грендель. Сестры вопросительно посмотрели на девушку. С их губ не сходили насмешка и презрение. – Да как вы можете так говорить… Он… Он – будущий король!

– Ха! – Хмыкнула Хемлок, махнув копной рыжих волос. Она перестала улыбаться, надменно изогнув бровь. – Да если бы не Багд…

Обсидиан оборвал девушек, встав между ними.

– Не обращай внимания на Хемлок и Грендель, мой цветок, – принц посмотрел на девушку, слабо улыбнувшись. Темнота в его глазах все еще клубилась, словно туман. – Цель их существования – в том, чтобы причинять другим боль. Так что не доставляй им такого удовольствия, хорошо?

Хемлок и Грендель хотели сказать Обсидиану с Амалией еще что-то, но в этот момент к ним подъехала старшая сестра. Она держалась в седле идеально прямо, отчего Амалии казалось, будто у нее в спине кол.

– Ваше высочество… Прошу прощения за моих несносных сестриц… Вы же знаете, иногда они не могут остановиться выплескивать яд, – Эмбер укоризненно посмотрела в сторону младших сестер, покачав головой. В осенние волосы Эмбер были вплетены маленькие звездочки. – Надеюсь, что их пустые и глупые шутки не оскорбили вас. Уверена, они не хотели вас обидеть, лишь разрядить гнетущую обстановку ожидания. Верно, сестрицы? – С напором проговорила Эмбер.

– Конечно-конечно! – Хемлок припустила лошадь вперед, оглушительно смеясь. Грендель, недолго думая, последовала за ней.

Обсидиан никак не ответил на слова Эмбер. Для него сейчас это было абсолютно неважно. Он внимательно смотрел на замок из красного кирпича, возвышающегося над ними. Сердце сжалось в груди. Ему хотелось бросить все и сбежать отсюда, но он держал себя в руках. Дыхание стало прерывистым. Стук сердца гулко отдавался в ушах, а во рту пересохло.

«Его здесь нет. Он больше не сможет причинить мне боль. Он не причинит боль Амалии. Он больше никому не причинит боль… Виссариона больше нет…»

Драконий замок навис над путниками, как гора. Его окружали высокие стены, укрепленные железными прутьями с острыми пиками. Обсидиан ужаснулся, вспоминая, как на этих пиках висели люди. Виссарион любил устраивать прилюдные казни и оставлять тела на пиках. Чтобы все в королевстве знали, что с ним шутки плохи. Обсидиан сморгнул ужасную галлюцинацию, тряхнув головой.

«Его больше нет…»

Их встретили золотые ворота, краска на которых давно потрескалась. Стражники, охранявшие замок, испуганно дернулись при виде Обсидиана. Принц обратил внимание на то, какой изношенной была одежда у городской стражи. Сами же они выглядели не лучше: краснолицые, грязные, уставшие.

– Д-д-добро пожаловать, ваше Высочество! – поклонились охранники, едва управляя языком. Обсидиан усмехнулся. Он знал, что в нем видели погибшего Виссариона. Принц слышал ото всех, включая самого отца, что он его точная копия. Но Обсидиан хотел доказать всем, что их сходство начинается и заканчивается внешностью. Стражники до сих пор стояли, склонившись в поклоне.

– Вольно, – добродушно произнес Обсидиан, улыбнувшись. – Как у вас тут служба проходит? Какие-нибудь пожелания?

Стражники замерли, боясь пошевелиться. Обсидиан заметил, как один из них сглотнул, но не смог ничего ответить.

– Хорошо, вы тогда пока подумайте, что бы вам хотелось улучшить, – принц заметил, как сестры еле сдерживали смех от его доброго тона. – Я вас обязательно выслушаю и постараюсь сделать все возможное.

– Угу, – наконец, буркнул один из стражников, все еще находясь в шоке. Они открыли дворцовые ворота.

На территории замка был огромный сад. Обсидиан обожал его и ненавидел одновременно: какая бы разруха и голод ни творились в королевстве, сад короля всегда был безупречен.

Даже сейчас, после смерти Виссариона, за ним прекрасно ухаживали. Ярко-зеленая трава, несмотря на предстоящие холода, даже не успела пожухнуть. Не было ни одного сорняка, лишнего листика или цветка. Все казалось слишком идеальным. И очень далеким от буйной растительности в естественной среде, к которой уже привык принц. Обсидиан посмотрел на садовников. Они прекратили свою работу, внимательно рассматривая всех въезжающих в замок. Принц чувствовал ненависть в их взглядах и хотел их переубедить в этом. Как и всех остальных.

«Я не такой, как он. Я сделаю королевство лучше… Церера поднимется с того дна, в которое ее загнал мой отец…»

– Ваше высочество! Мы так рады, что вы добрались до замка в целости и сохранности! – провозгласил в который раз советник Ждафар, оставленный после смерти Виссариона заведовать королевскими делами до приезда наследника. – Вы даже не представляете, что творится за пределами замка! Первые, кого только не встретишь теперь в лесах! И разбойники, и беженцы, и еще какой только твари там не ходит! – советник громко возмущался, размахивая руками. Обсидиан плохо помнил этого человека.

«Видимо, он появился после моего ухода из замка… Или я просто не помню его?»

Ждафар был крупным мужчиной с узкими плечами и огромным животом. Он то и дело поглаживал поредевшие волосы. Советник носил на груди почетный знак: отпечаток дракона. Благодаря этому небольшому украшению во власти Ждафара было три королевства. Обсидиан попросил слуг разместить Амалию и сестер, пока сам находился в зале для переговоров.

– Ну и дела творятся, скажу я вам! В последнее время все больше стало осквернителей Первых Богов! Я сам лично…

– Что насчет Виссариона? – перебил его Обсидиан. – Нашли его убийцу?

– Знаете… – Ждафар замялся. Он вытер огромным платком бычью шею. – Мы… Мы близки к этому, ваше высочество. Да, именно близки!

Советник завертелся на стуле, пытаясь сесть удобнее. Тишину в зале нарушали лишь звуки шуршания и скрежет деревянного стула по полу. Принца разозлил этот звук, и он крепко зажмурился, мысленно считая до десяти. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь закрытые окна, попадали ему на лицо.

– Что значит близки? – уточнил Обсидиан, приподнял бровь, рассматривая кроваво-красные стены замка. Призраки, которые раньше пугали его в замке, исчезли. От этого он даже чуть загрустил: все-таки они были единственным, что он помнил из детства.

– Ну… Лучшие стражники вместе с собаками обыскали место его убийства полностью. Единственное, что они нашли, было вот это, – советник сунул руку во внутренний карман сюртука, достав оттуда сложенную в несколько слоев ткань. – Не уверен, что это вообще может относиться к убийству вашего отца, но… Это единственное, что было в саду.

Ждафар разложил ткань на столе. Обсидиан посмотрел на обрывок темной материи.

– Это все? – его темные брови удивленно изогнулись. – Такая ткань могла быть хоть у кого.

– Д… Да… – Ждафар испуганно стал оглядываться по сторонам. Казалось, он ждал, что Обсидиан вот-вот накинется на него. Принц лишь устало вздохнул, запустив руку в волосы.

– Что говорят о смерти в других королевствах? Городах? Я был в Львирете, и создалось впечатление, что люди вообще не знают о произошедшем, – заметив это, Обсидиан внимательно осмотрел комнату для переговоров, где они находились сейчас.

Комната сильно изменилась с того момента, как он был здесь более сотни циклов назад. Краска на стенах выцвела, и вместо багровой стала грязно-коричневой. Золотые узоры поблекли, превратившись в грязь. Мебель изрядно потерлась. Стулья покрылись плотным слоем пыли. А потолок стал пристанищем для множества насекомых – пчел и пауков. Чем же занимался Виссарион все это время? Обсидиан еще раз вспомнил, каким идеальным на фоне замка казался королевский сад. – Что случилось с замком, Ждафар? Почему он в таком запустении?

– Я… – советник, казалось, только сейчас заметил окружающую их обстановку. Он быстро оглянулся, вздохнув. – Мы предпочли умолчать о смерти вашего отца до того момента, пока не найдем его убийцу. Ну и пока вы не прибудете в замок, ваше высочество. – Ждафар приподнял очки, вытирая пот под золотой оправой. – Иначе в королевстве начался бы еще больший хаос, чем сейчас. Только представьте: крестьяне творили бесчинства еще при жестоком короле, зная, что за это будет смертная казнь. Что же тогда случится если у них не будет этого знания? Если простые жители поймут, что их не будет ждать наказания за все? Что тогда настанет?

– Хаос, – подтвердил мысль Обсидиан, все еще рассматривая окружение. – А про Драконий замок? Что здесь произошло?

– Все деньги из казны ушли на поиски Бонфаера, а также на поддержание красоты дворцового сада. – Мужчина облокотился о спинку стула, сложив руки на животе. Обсидиан испугался, что хлипкий предмет мебели вот-вот сломается под Ждафаром. – Вода нынче стоит очень дорого, ваше высочество. А для королевских растений ее нужно очень много.

– Конечно… Сад и Бонфаер… Вот и все, что волновало моего отца… – прошептал Обсидиан, сжав кулаки. – Когда планируется процедура коронации?

– О… – Ждафар немного смутился. Он сел прямо, выводя круги на переговорном столе. – Знаете, вам бы здесь еще обустроится, ваше высочество. Я не хотел давить на вас этим вопросом, поэтому… Ну, в ближайшее время, как только вы скажете… Но это, конечно, дело не такое быстрое…

– Я бы хотел вступить в законную власть как можно скорее, – проговорил Обсидиан. Его взгляд задержался на портрете отца. Краска на золотой раме облупилась, портрет уже потерял свой блеск. Но взгляд Виссариона буравил принца своим недовольством, как и прежде. – Это возможно сделать в ближайшие два-три лье?

– Ну, да, – выдохнул Ждафар, поправляя сюртук, сдавливающий шею. – Тогда я отдам приказ поварам, чтобы начали готовить блюда. Ну и, конечно, садовникам необходимо будет украсить бальный зал для коронации, и еще…

– Я верю, что ты сделаешь все идеально, Ждафар, – Обсидиан резко встал и стул грохнулся на пол. Советник испуганно замер, глядя на принца. – И, пожалуйста, уберите портреты моего отца со стен замка. – Кронпринц развернулся, намереваясь покинуть зал для переговоров.