Текст книги "Алая Топь"

– Что здесь происходит?!

И в самом пышном своем сарафане перед ними предстала княгиня Дана.

Глава 9

– Я хотел спросить то же самое, – прорезал голос Святослава тишину, повисшую в коридоре.

Княгиня явно не ожидала этого вопроса. Плавная поступь сбилась, и Дана замерла, выжидающе глядя на пасынка. Ее взор почти без интереса скользнул по Милораде, которую юноша завел себе за спину.

– Вот как? – княгиня чуть улыбнулась, скрестив руки на груди, и, покачивая бедрами, снова двинулась к ним.

Свят сделал шаг ей навстречу.

«Мерзкая», – подумал он. Сейчас Дана напоминала ящерицу, юркую и хитрую. Вот только прежнее желание избегать ее исчезло. Наоборот, хотелось отпугнуть, чтоб она забилась куда-нибудь под камни и осталась там навсегда.

– Да. Ты разве не видишь, что творится за воротами?

– Забор высок, а ворота крепки, – пожала плечами мачеха.

– Народ в ярости.

– Такое бывает, если прикармливать псов, а потом враз оставить их без еды, – хмыкнула Дана. – Думать надо было, прежде чем еду разбазаривать. А это что? – она ткнула пальцем в сторону Милорады.

Девушка вскинула голову и вышла из-за спины жениха. Она не сводила глаз с княгини, и Святослав не успел предупредить ее ни словом, ни жестом.

– Меня зовут Милорада, и я не «что». Я его невеста, – она гордо оплела руку Святослава своей, – и вместе мы справимся с беспорядком, который ты тут устроила.

– Невеста, значит, – ухмыльнулась Дана, словно услышала хорошую шутку. – Это мы еще посмотрим, как и с чем вы справитесь.

Княгиня перевела взгляд на Святослава, и глаза ее были холодны, словно изумруды.

– Привел невесту, не посоветовавшись со мной? А как же наши обычаи?

– Ты мне не мать.

– Я твоя княгиня! – рявкнула мачеха.

– По праву вдовы, – возразил юноша.

Рука Милорады крепче сжалась на его предплечье, и это движение не ускользнуло от Даны. Княгиня внезапно сменила гнев на милость:

– Негоже с дороги ссориться. Вам нужно отдохнуть. За ужином поговорим.

– А что собираешься делать с толпой? – спросил Свят.

Дана пожала плечами.

– Если закрытые ворота их не убедят, убедят стрельцы.

Она щелкнула пальцами, и Доля и Недоля жестами попросили Милораду следовать за ними.

По дороге они объяснили сестрице, что, пока княжич не сделал ее своей женой, жить они будут в разных комнатах и даже в разных половинах терема. Милорада кивала, а сама пыталась придумать, как бы обойти это правило.

Думалось с трудом, княжеские хоромы казались ей… жалкими. Унылыми. В ее теремке в Алой Топи ткани не изнашивались, а дерево не старилось, если Милораде самой того не хотелось. Тут же время вовсю успело попировать: где-то облезла краска, а где-то выцвело полотно. А еще всюду чувствовалось колдовство. Да столько, что делалось не по себе. То, что используется для отвода глаз. Иные прятали под ним морщины или прорехи в платье, а княгиня скрыла упадок целого дома. А этот ее надменный вид! От одного воспоминания вскипала кровь, и Милораде хотелось вернуться и добавить будущей свекрови пару ласковых. Но девушка думала о напряженном лице Святослава и заставляла себя следовать за сестрицами. Ничего, она еще покажет себя.

Милораду привели в светлицу с крошечным окном, обставленную лишь кроватью да сундуком. Кто-то назвал бы комнату просторной, но Милораде она показалась пустой. Зато от стены до стены было шагов десять: ходить можно, хоть пока ноги не сотрешь.

В груди снова предательски заныло. Захотелось домой. Ощущение, что она совершила ошибку, застучало в висках. Оставив без внимания кровать – девушка с первого взгляда поняла, что та покажется ей слишком жесткой, а шкуры, брошенные сверху, будут истязать ее нос вонью, – она прошла к окну. Забравшись на скамейку, Милорада выглянула наружу. Ее взору предстал серый грязный двор и слонявшиеся возле ворот тощие стрельцы-тени. Дана оказалась права: забор высок, и из терема не видно толпы, собравшейся под стенами.

Девушка вздохнула и посмотрела на сестриц. Те топтались на пороге.

* * *

Дана провела Святослава в трапезную. Что бы ни говорили о голоде, княжеский стол ломился от еды. При мысли о людях у ворот всякий аппетит пропал. В душе разлилась тоска по времени в Топи, когда княжич мог позволить себе спокойно есть и пить.

– Угощайся, – бросила Дана.

– Не буду.

– На пустой живот дела не делаются.

– Какие дела?

– Княжеские, – она придвинула к нему тарелку блинов.

Святослав поморщился и, стиснув челюсти, перевел взгляд на мачеху. Та сверлила его упрямым взором.

Несколько мгновений они просто глядели друг на друга, и молчание загустевало, как воздух перед грозой. Пронеслась первая вспышка: Дана улыбнулась, мол, ладно, зайдем с иной стороны.

Она повела плечами, словно сбрасывая с себя личину строгой княгини, и натянула на лицо улыбку советницы, почти матери, женщины, объединенной с ним одной потерей. Дана села не напротив пасынка, а сбоку, так что их разделял лишь угол стола, и понимающе вздохнула.

– Вот как ты решил: сбежать, найти первую встречную, назвать ее своей невестой? – проговорила мачеха тоном, в котором ясно читалось, что она не обиделась, а вот юноша заботы о ее чувствах не проявил. – И ради чего? Так ты благодаришь меня за все, что я сделала для княжества?

– Спроси об этом разъяренную толпу, – мотнул головой Свят. То ли дело было в лунной воде, то ли в том, что теперь он видел изуродованный колдовством дом, но едкие речи Даны не достигали его сердца и не бередили грудь чувством вины.

– Все ты о своих крестьянах, – скривила губы княгиня.

– Там не только крестьяне! – вскочил с места Святослав. – Бояре, торговцы, дружинники. Для тебя все на одно лицо.

– Никто из них не может справиться с несчастьем, что нас постигло. Вода не уйдет просто так. И даже твое необдуманное решение жениться на бедной девочке нам не поможет. Тут нужно знание…

– Знание, с помощью которого ты превратила княжеский терем в пещеру с нечистью? – невесело усмехнулся Святослав.

Дана дернулась, удивленно вскинув брови. Алые губы тронула хитрая полуулыбка.

– Не понимаю, о чем ты, свет мой.

Свят скрежетнул зубами, перемалывая рвавшиеся наружу слова. Он никогда не был жесток: отец в его годы славился куда более безжалостным нравом. Но в нем взыграла кровь. Княжич представил, как хватает Дану за черную тугую косу и что есть силы прикладывает ухмыляющееся лицо об угол стола.

– Поешь, отдохни с дороги, а потом поговорим. Кажется, ты слишком устал в пути.

Святослав стиснул кулаки.

«Как бы не так, ведьма», – хотел сказать он, но внимание его отвлекла возня за окном. Позабыв о Дане, Свят вгляделся в улицу через тонкую слюду.

Во дворе размахивала руками Милорада.

– Да что же за княжеский терем, где ничего нет? Где сани? – покрикивала она.

Свят услышал, как зашелестели юбки Даны. Княгиня встала рядом с ним и опять спросила:

– Что тут происходит?

Мутная слюда вмиг стала прозрачной, как стекло. Насмотревшийся чудес Святослав даже не удивился и лишь пристальнее вгляделся в происходящее на дворе. Стрельцы, потерянные и осунувшиеся, перебирали ногами, шатаясь по двору. В руках у каждого был калач, и они сонно жевали хлеб, пытаясь кое-как выполнять приказы Милорады. Та стояла посередине двора с Долей и Недолей. Сестры держали огромное блюдо, на котором высилась гора хлеба. Даже издалека Святослав видел, как от свежевыпеченных караваев в воздух поднимаются клубы пара.

– Не прикажете же вы нам самим все нести? – сокрушалась Милорада.

Наконец один из стрельцов, не в силах оторваться от хлеба, засунул в рот большой кусок и, продолжая жевать, принялся размахивать руками и отдавать указания, то и дело поминая чью-то мать.

Остальные стрельцы засуетились, сделавшись в своих кафтанах похожими на муравьев. Сперва они бросились врассыпную, а потом собрались строем. Кто-то притащил детские саночки, выцветшие от времени, но все еще способные выполнять свою работу. Один из стрельцов стянул с себя кафтан и бросил его в сани, накрывая пыльное дно. Милорада благодарно поклонилась ему и махнула Доле с Недолей. Те, в свою очередь, водрузили блюдо с караваями на красную подстилку и подтолкнули сани в сторону ворот.

Часть стрельцов бросилась к воротам, другая пыталась придержать сани, чтоб те не врезались или не перевернулись.

– Оставьте в покое, – велела Милорада. – Видите же, без вас едут. Лучше спуститесь и скажите людям, что сейчас будет им хлеб.

Стрельцы послушно засеменили вперед. Они то и дело оборачивались на Милораду, и на лицах их читалось удивление. Кем была эта странная девушка? И почему они по своей воле слушались ее беспрекословно, даже с удовольствием?

Отправив сани, Милорада посмотрела на окно, за которым стояли две фигуры. Святослав почувствовал ее взгляд сквозь слюду, и девушка озорно вскинула брови, точно спрашивая: «Ну, ты идешь?»

– Резвая какая, – хмыкнула Дана с хищным азартом. Она кивнула Святославу: – Ну, не стой. Иди к своей невесте.

В ее голосе не было ни капли доброжелательности, и Святослав пообещал себе, что разберется с этим позже.

Они спустились с холма к мосткам, где их уже ожидал присмиревший народ. Святослав нашел глазами Молчана, и воевода с одного взгляда все понял. Он принялся распоряжаться, чтобы народ расступился и выстроился в очередь, а Милорада и Святослав под благодарные возгласы стали раздавать хлеб. Руки сменялись руками, а караваи все не заканчивались. Но люди, ослепленные голодом, не обращали на это чудо внимания и лишь кланялись со слезами на глазах.

Очередь начала подходить к концу, лишь когда небо раскрасили сумерки. Молчан, изрядно охрипший, грозно следил, чтоб никто не вздумал нарушить устоявшийся порядок. У Милорады ныли руки и плечи, но на душе было хорошо. От вида благодарных лиц губы сами складывались в улыбку. Она все хотела поглядеть на Святослава, увидеть, рад ли он ее затее, но тот был слишком занят, наделяя людей хлебом. В голове девушки уже появилось множество идей на завтрашний день, например раздавать вместе с хлебом крупу или даже мясо. Ей не терпелось поделиться своими мыслями с женихом, но тут заговорил Молчан.

– Ты хочешь собрать совет, чтоб тебя признали князем? – с надеждой спросил он.

Святослав пожал плечами.

– Признание меня князем воду не уберет, – тяжело отдуваясь, проговорил он. Его лоб и виски блестели от пота.

Плоты и лодки постепенно освободили запруду, и теперь по спокойной воде скользила только лодка Милорады. На носу сидел нахохлившийся как сыч Влас. Святослав помахал ему, но тот лишь кивнул в ответ.

– А я-то думал: где его носит? – хмыкнул Молчан и, повернувшись к Святу, положил руку ему на плечо. – Смотри, только ты свадебку сыграешь, мы враз за тобой встанем. Ты истинный князь, а эта…

Он кивнул в сторону терема и емко выругался. Милорада усмехнулась.

– Прости, госпожа, – рассмеялся Молчан.

– Ничего такого, господин Молчан, чего бы я не слышала от своих дядюшки и бабушки.

Тот выдавил сиплый смешок и опять взглянул на княжича, чтобы убедиться, что он понял его слова. Свят кивнул и тронул воеводу за плечо.

– Спасибо тебе, Молчан. Я рад, что могу на тебя положиться.

– Как и всегда, – Молчан поглядел поверх плеча княжича на Милораду и улыбнулся ей, да так, что вся суровость вмиг испарилась из его черт и грубое, словно вытесанное из камня, лицо смягчилось. – И ты тоже можешь рассчитывать на меня, госпожа.

– Да какая я госпожа… – зарделась Милорада.

Молчан заулыбался.

– Дадут боги, хорошая.

– Что еще у вас произошло, пока меня не было? – вклинился Святослав. Лицо Молчана тут же ожесточилось.

– Из воды вылезла какая-то тварь. Теперь на ночь все запирают двери. Мужики решили ее изловить.

Оказалось, что тварь – существо в три ладони ростом, с лягушачьей кожей и кривыми лапами – повадилась лазать в дома через трубы и хозяйничать на кухнях. Какая-то баба проснулась от шума, и тварь набросилась на нее, откусила кусок мяса от плеча да и сбежала.

Случай взбудоражил весь город, и теперь каждую ночь несколько добровольцев на лодках прочесывали запруженные улицы в надежде если не изловить нечисть, так хоть успокоить разволновавшихся жен, утративших веру в безопасность собственных домов.

– Никак, кто-то из твоих соседушек, – едко проговорил Влас, когда, распрощавшись с Молчаном, они втроем шли к терему. Позади бодро шагали сытые и довольные стрельцы. Им доверили нести приданое.

– Похоже на игошу, – фыркнула Милорада.

Свят придержал невесту за локоть.

– Не тут, – шикнул он и обдал Власа испепеляющим взглядом. Не хватало ему теперь еще и с этим разбираться. Он знал, что будет непросто, и не стоило сразу говорить людям, что его лучший друг и не человек вовсе, а будущая жена – хозяйка проклятой Алой Топи.

Девушку его замечание не обрадовало. Она осуждающе посмотрела на жениха, но Свят невозмутимо выдержал ее взор. Оскорбившись, Милорада зашагала вперед, глядя себе под ноги.

Дана встретила их на выходе из сеней. Стрельцы сгрузили поклажу и вышли прочь, оставляя троицу на растерзание княгине.

«Змея», – подумала Милорада. Дане и правда не доставало лишь раздвоенного языка, который она бы то и дело высовывала, чтобы ощутить на вкус их тревогу и страх.

Хотя Милорада и не испугалась, она не знала, как подступиться к этой женщине. Еще никогда в своей жизни девушка не встречала человека, который глядел бы на нее с подобной неприязнью. Так и подмывало спросить, чем вызвана ее нелюбовь. Хотя догадаться было нетрудно.

Из всех троих плохо сдерживал нервную дрожь только Влас. Он уткнул взор себе под ноги и стоял, ожидая, когда госпожа его отпустит. А та конюха будто и не замечала.

– Славно сработали, – наконец расщедрилась на слова Дана. Взгляд ее зеленых глаз впился во Власа. – Свободен.

Тот торопливо поклонился и направился в конюшню. Милорада невольно поежилась и придвинулась ближе к Святославу. Княжич спокойно заговорил:

– Познакомься с Милорадой, моей невестой. Прошу твоего благословения…

Дана раздраженно махнула рукой.

– Какая мать и княгиня благословит брак с той, кого не знает? – ее губы капризно скривились. – За мной.

Снова трапезная. Еда, оставшаяся с обеда, так и стояла на столе, но не потеряла ни запаха, ни свежести. Святославу в горло словно насыпали песка.

«Опять колдовство», – подумал он.

Дана опустилась во главе стола и качнула головой, приглашая сесть пасынка с невестой. В мрачной тишине звякнули серьги и подвески. Милорада, словно принимая вызов, уселась напротив княгини, и от ее решительного вида Святославу становилось только тяжелее на душе.

– Ну, Святослав, расскажи мне о своей невесте. Из какого она рода? Княжества? Что даст ваш союз Долу?

– Милорада из… из-за реки. Она хозяйка земель, богатых чудесами, – проговорил княжич, осторожно подбирая слова.

Девушка едко фыркнула.

– Мать моя родилась в этих местах, а сама я выросла в Алой Топи, – выпалила она.

Дана резанула по Милораде взглядом.

– До тебя черед дойдет. Я его спросила.

Милорада оскорбленно сверкнула глазами и выжидающе уставилась на Святослава. Тот уперся локтями в стол и посмотрел на княгиню из-под насупленных бровей. От налитой в стакан воды голова стала легкой, как от браги. Или дело было в том, что опаска перед мачехой таяла в его душе?

– Как и ты, Дана, Милорада не отличается благородным происхождением. Зато за ней имеются другие добродетели.

Лицо княгини на секунду скривилось.

– Вот как? Какие же добродетели можно обрести, живя посреди леса? Умение собирать грибы да ягоды?

В отличие от своих собеседников, Дана с удовольствием угощалась выставленными на столе кушаньями, а ее чарка всегда была полна вина. На щеках княгини вспыхнул румянец, а на губах расцвела едкая улыбка.

– Милорада добра и рассудительна, – сказал Святослав. – Не расточительна, умеет ценить порядок. И людей.

Мачеха удивленно вскинула брови, покивала и обратилась к девушке:

– Правду говорит?

– Правду, – пожала плечами Милорада.

– Не верится что-то, но да ладно. Тебя я спрашивать не буду, и так ясно: живя в глуши, как не мечтать о княжеских палатах?

– Да мой дом в разы краше этих хором! – вскипела Милорада. Дана улыбнулась. – Я люблю Святослава, ясно тебе?

Улыбка княгини превратилась в оскал. Блеснули белоснежные зубы, а из горла вырвался громкий раскатистый смех. Дана хохотала так сильно, что все ее тело сотрясалось и растекалось по стулу, будто каждый смешок дробил княгине кости. Вот безвольно повисли руки. Вот перестала держаться спина. Глаза прикрылись, лицо раскраснелось, а Дана все не могла остановиться.

Милорада вскинула было руку, но Святослав перехватил ее запястье. Раздраженные взгляды схлестнулись, как мечи, но и в этот раз девушка позволила себе уступить. Она скрестила руки на груди. Гогот Даны утих и сменился хихиканьем. Наконец она смогла глотнуть воздуха и выпрямиться.

– Любишь? Дитя, – произнесла Дана с нежностью и, покачав головой, посмотрела на Свята. – Дети… Что вы знаете о любви?

За спиной княгини звякнуло и рассыпалось на осколки окно. Влетевший ветер одним сильным порывом сорвал со стен гобелены, раскидал по полу еду, перевернул стаканы. Милорада сидела неподвижно, стискивая пальцы на подоле платья. Дана, тоже недвижимая словно статуя, замерла напротив. Несколько мгновений они глядели друг на друга, а затем Милорада вскочила и бросилась прочь. Святослав поднялся следом, но мачеха окликнула его.

– Не торопись. Дай ей остынуть, а то под горячую руку попадешь.

Княжич смерил ее испепеляющим взглядом и направился вслед за невестой.

* * *

Как ни обидно было это признавать, но Дана оказалась права. Стоило ему пересечь порог выделенной Милораде светлицы, девушка тут же набросилась на него. Вцепившись побелевшими от напряжения руками в его рубаху, Милорада долго и на все лады спрашивала, что она сделала не так.

О, Святослав мог перечислить сколько угодно вещей. Он имел неосторожность припомнить выходку с раздачей хлеба, которую Милорада учинила, ни с кем не посоветовавшись.

Гнев невесты вспыхнул с новой силой.

– А что не так?! Да разве ж плохо? Ты разве не из-за скатерти моей решил сделать меня своей женой? – ее губы задрожали, Милорада с размаху села на кровать и застонала сквозь плотно сжатые зубы. Постель была не мягче поленницы.

Святослав остался у двери, сгорая от злости после произнесенных Милорадой слов. Выходило, будто он обманул ее и ложью заставил стать его невестой. Перед глазами вспыхнули образы минувшей ночи, далекие, будто все случилось годы назад.

– А ты разве за меня пойти согласилась не ради того, чтоб из Топи сбежать?

Милорада дернулась, как от пощечины. В глазах девушки блеснули слезы. Она вскочила с места и в мгновение ока очутилась перед Святославом.

– Согласилась я, потому что полюбила тебя! – яростно бросила Милорада ему в лицо и ринулась прочь из светлицы.

Оставалась бы она у себя, все было бы куда проще. Обернула бы его горшком или кувшином да разбила на дюжину черепков. Или превратила бы в подушку и выпотрошила, как гуся. Или заставила бы терем водить его кругами, пока плакать не начнет.

Но нет, теперь она невеста в жениховом доме!

Милорада запоздало подумала, что поторопилась в своем решении выходить замуж.

«Надо было его в Топи оставить. Там он казался милее», – промелькнуло в мыслях.

Миновав коридор, она выскочила на улицу. Опять начал накрапывать дождь, под ногами чавкала земля. На дворе не осталось никого, только из конюшни лился слабый свет. Ворота были приоткрыты, и Милорада по старой привычке отправилась к воде.

Вода всегда готова выслушать и с благодарностью принять слезы.

Багровая днем, в ночи она стала черной, как первородная река, из которой вышли жизнь и смерть. Вдали от давящих стен Милорада наконец смогла спокойно вздохнуть. Нос защекотало от повисшего в воздухе колдовства – древнего и сложного.

Девушка подошла почти вплотную к воде и села на берег, не волнуясь о чистоте платья. Ей стало все равно. Милорада смотрела на черную воду и думала: поверни река вспять, отказалась бы она от своего решения?

Под полуприкрытыми веками тут же вспыхнули отблески луны, растекшиеся по поверхности озера. Руки, нежные и уверенные, глаза, лучащиеся восхищением, и улыбка… мягкая. Светлая, будто солнце.

«Как же его перевернуло возвращение к людям», – вздохнула девушка, а в следующее мгновение испугалась. Что, если с ней случится то же самое?

Но поразмыслить над ответом она не успела. Из зарослей раздался заливистый детский плач. Милорада поднялась и, вытерев так и не пролившиеся слезы, направилась к рябине, откуда слышались всхлипы и завывания.

– Маленький, – позвала она, раздвигая ветви. – Эй, где ты? Ты потерялся?

– Те-те-тетушка-а-а!

Милорада повернулась на звук и оторопела. В ветвях сидело существо с илистой кожей, скрюченными ручками и ножками и огромными, как блюдца, глазами.

– Тише, маленький, – еще нежнее проговорила девушка и ласково добавила: – Тише, игоша.

– Я-а-а! – существо расцепило руки и сползло на землю, хватаясь за подол ее платья. – Тетушка, помоги мне батюшку разбудить!

– Батюшку? Водяного, что ли?

– Да-а-а, – игоша потянул руки, прося, чтоб его подняли. Он еле стоял на своих кривых ножках. Милорада наклонилась, и в то же мгновение в ствол рябины с треском вонзилась стрела.

– Милорада! – раздался возглас Святослава. Юноша несся к ней, кладя еще одну стрелу на тетиву.

Игоша завопил и нырнул в воду.

К тому мигу, как Святослав поравнялся с невестой, существа и след простыл. Княжич схватил Милораду за плечи и крепко прижал к себе.

– Ты что же творишь?

– Да это ведь игоша, – попробовала объяснить девушка.

– А если бы с тобой что-нибудь случилось? – вспыхнул Свят, заглядывая ей в глаза. И в следующую секунду с его губ сорвалось: – Прости меня.

Он и сам толком не сознавал, за что просил прощения, но по глазам невесты понял, что впервые за день сказал что-то правильно.