Текст книги "Там, где дым"

Глава 17

Часовня при крематории была выстроена в стиле модерн, без излишеств: стены унылого горчичного цвета, окна высоко под потолком. Скамьи из светлого дуба, как в парке. В дальнем конце зала – простой деревянный крест.

Перед скромной кафедрой сидели скорбящие в траурных одеждах. Кейт вспомнила похороны мисс Уиллоуби, на которых присутствовала лишь она сама да скучающий юрист. На помосте стоял гроб, окруженный с трех сторон темно-синими занавесками. Никто не оглянулся, когда Кейт потихоньку устроилась на заднем ряду. Из динамиков лилась песня Боба Марли, заглушая шорох и кашель. На кафедру вышел священник в белых одеждах – пухлый, моложавый, с ранней сединой. Дождавшись, когда последние звуки музыки стихнут, он заговорил:

– Мы собрались здесь, дабы почтить память Алекса Тернера. – Его голос звучно разнесся по холодному залу. Женщина в первом ряду приглушенно всхлипнула. Пожилая дама, сидевшая рядом, обняла ее за плечи. – Понимаю, все вы пришли сюда в скорби и гневе. Нелегко терять любимых, особенно когда их забирают от нас так, как Алекса, – внезапно и жестоко. Шок и ярость – это естественная реакция. Самый легкий способ совладать с подобными чувствами – направить свою ненависть на человека, отнявшего жизнь Алекса. Но сегодня мне хотелось бы, чтобы вы забыли о ненависти. Помните: Алекс посвятил себя облегчению чужих страданий. Он погиб, помогая другому, и сам призвал бы нас не осуждать, а попытаться понять.

Женщина сидела, низко склонив голову. Ее плечи вздрагивали. Пожилой мужчина на том же ряду высморкался, промокнул платком глаза.

– Это нелегко. Мы потеряли друга, сына, мужа. И отца, потому что ребенок, которого носит Кей, жена Алекса, так его и не увидит.

На мгновение Кейт показалось, что священник произнес ее имя. Она снова взглянула на женщину в первом ряду.

– Другая сторона трагедии – Алекс тоже не увидит свое дитя. Они с Кей долго к этому шли, но их счастье оказалось жестоко и бессмысленно разрушено. Однако нельзя погружаться в пучину горя, гнева и жажды отмщения. Таким способом мы не только не почтим память Алекса, напротив – перечеркнем все то, ради чего он жил, работал и в результате погиб.

Дверь часовни отворилась, снаружи дунуло холодом. Кейт оглянулась. В зал вошел мужчина в толстой прорезиненной куртке. Скрипя половицами, он приблизился к ряду, на котором сидела Кейт, сел и принялся возиться с громоздким фотоаппаратом.

– Я имел честь знать Алекса по работе, которую мы оба проводили в нашем приходе, – продолжал священник, – и могу уверенно сказать: он был добрым и терпеливым человеком, искренне болеющим душой за тех, кто обращался к нему за помощью. Мы молимся за Алекса, но также я хочу помолиться за несчастного молодого человека, который столь внезапно отнял его у нас. А еще – за всех нас, чтобы мы смогли найти в себе силы и простить его за содеянное.

Кейт захотелось плакать. Она опустила голову. Слезы капали на пальто и тут же впитывались в мокрую от дождя ткань. Воспользовавшись секундной заминкой, когда присутствующие готовились вознести молитву, она вынула из кармана платок и поспешно высморкалась.

Фотограф тоже склонил голову – для того, чтобы поменять объектив. Доставая его из сумки, он случайно уронил второй на пол. Послышался звон стекла. «Вот черт», – пробормотал мужчина.

Молитва окончилась. Священник продолжил говорить, но теперь внимание Кейт разрывалось между проповедью и приготовлениями фотографа.

Служба оказалась короткой. Вместо пения псалмов все молча слушали концерт Элгара[6]6
   Сэр Эдуард Уильям Элгар – британский композитор романтического направления.


[Закрыть] для виолончели.

– Мы надеемся и верим, что дух Алекса не умер, – произнес священник. – Хотя его больше нет с нами, он останется в наших сердцах и найдет продолжение в ребенке, которого носит Кей. Этот малыш будет живым напоминанием об Алексе Тернере, которого мы знали и любили и которому мы теперь говорим слова прощания.

Занавес вокруг гроба с шуршанием опустился. Священник молча сошел с кафедры. Женщина в первом ряду встала. Фотограф сделал пару снимков. Скорбящие начали выходить из зала. Кейт низко опустила голову: ей не хотелось привлекать к себе внимание.

Вдову поддерживала под руки пожилая пара, сзади шел немолодой мужчина. Женщина брела медленно, словно инвалид, и у Кейт было достаточно времени, чтобы разглядеть ее бледное залитое слезами лицо и огромный живот, выпирающий под пальто.

Кейт еще ниже опустила голову, ежесекундно ожидая обвиняющего окрика.

Дверь часовни со скрипом отворилась. Послышался шорох шагов – гости торопились на улицу. Наконец почти все вышли. Стало тихо.

– Добрый день, мисс Пауэлл.

Кейт вздрогнула. Сперва она не узнала стоящего рядом мужчину, затем припомнила жесткие седые волосы и печальные глаза под густыми черными бровями. Инспектор Коллинз.

– Не ожидал вас здесь увидеть, – произнес он.

Последние гости удалились. Кейт и инспектор остались вдвоем.

– Я хотела прийти. – Она взглянула в сторону гроба, скрытого за занавесом. – Решила, так будет правильно.

Из-за занавеса послышался механический скрежет. Ткань качнулась.

– Нам лучше выйти, – сказал Коллинз. – Сейчас начнутся следующие похороны.

На нем был тот же коричневый костюм и то же твидовое пальто. Он открыл дверь, пропустил Кейт вперед, и они направились к выходу.

Морозный воздух пощипывал щеки. Гости столпились на парковке вокруг молодой вдовы. Кейт отвернулась.

– Я пойду.

Коллинз взглянул на нее.

– Если немного подождете, я вас подвезу.

– Нет, спасибо, сама доберусь. – Ей внезапно отчаянно захотелось отсюда сбежать.

– Мне нужно с вами поговорить. Это недолго. Машина за углом.

Они направились мимо скорбящих к припаркованным автомобилям. Вдруг Коллинз остановился и схватил Кейт за руку. Проследив за его взглядом, она увидела мужчину, сидевшего рядом с ней в часовне. Тот снимал вдову и гостей.

– Пройдемте сюда. – Инспектор взял ее за руку и повел обратно. Они обошли часовню и оказались за спиной у фотографа.

– Почему вы не хотите, чтобы он вас видел? – спросила Кейт.

Полицейский взглянул на нее и тут же отвел глаза.

– Дело не во мне, а в вас. Не хочу, чтобы пресса начала разнюхивать, что это за загадочная женщина присутствовала на похоронах.

Об убийстве психолога сообщили по национальным телеканалам, но ни в одном из репортажей ни слова не упоминалось о Кейт. Та была удивлена заботой Коллинза.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности. Журналюги и так подняли изрядную шумиху – дескать, очередной провал медико-социальной службы. Сейчас они потеряли интерес к делу, но, если узнают, почему Эллис убил Тернера, такой цирк начнется!..

Коллинз приблизился к серому «Форду». На водительском месте сидел знакомый сержант. Завидев их, он поспешно сложил газету.

– Подвезем мисс Пауэлл, – сказал ему инспектор, открывая заднюю дверь для Кейт.

Сержант улыбнулся ей, потом, видимо, решил, что это чересчур фамильярно, и принял серьезный вид. Коллинз плюхнулся на заднее сиденье рядом с Кейт.

– Вам куда?

– До ближайшего метро.

Сержант завел мотор.

– Я связался с клиникой «Уайнгард», – проговорил Коллинз, когда они миновали ворота крематория. – Ваша доктор Джансон вся на нервах. Похоже, клиника так и не связалась с лечащим врачом Эллиса. Они решили, что в этом нет нужды, поскольку вы представили его в качестве «неанонимного донора». Я правильный термин употребляю?

Кейт промолчала. Ей вспомнилось, как Алекс не смог назвать адрес врача, как не хотел, чтобы его биоматериал использовался для кого-то, кроме нее. Тогда это казалось трогательным.

– Я бы на вашем месте подал иск о халатности. Вряд ли Эллис знал, у кого наблюдается настоящий Алекс Тернер. Если бы в клинике попытались получить его медицинскую карточку, то сразу заметили бы нестыковку.

Кейт покачала головой.

– Я не буду подавать иск.

Коллинз не стал настаивать.

– Еще я хотел сообщить, что Пол Сазерленд вне подозрений.

– В чем его подозревали? – удивилась Кейт.

– В налете на ваше агентство. Он утверждал, что не помнит, где провел тот вечер. Прежде чем допросить его, пришлось сперва дождаться, пока он протрезвеет. У него крепкое алиби, так что он тут ни при чем.

В машине пахло чем-то затхлым. Кейт опустила стекло, поставила лицо холодному ветру.

– Я на него и не думала.

– С отпечатками пальцев тоже ничего не вышло. – Колени Коллинза упирались в переднее сиденье. Рядом с ним Кейт чувствовала себя маленькой девочкой. – Похоже, на преступниках были перчатки. Либо они знали, что делают, либо у них руки замерзли.

– А как же спички?

Инспектор поджал губы и покачал головой.

– По ним нельзя однозначно утверждать, что это сделал именно Эллис.

– То есть вы считаете, он не виноват.

– Я считаю, что спичечный коробок ничего не доказывает. Взломщик мог быть курящим. Мы установим наблюдение за вашим офисом и квартирой, но я не стал бы сейчас делать поспешные выводы.

Кейт выглянула из окна.

– Удалось выяснить, откуда он звонил?

– Мы проследили номер. Звонок был сделан с телефона-автомата рядом с «Оксфорд-Серкус». Видимо, он старается не пользоваться мобильником, – мрачно произнес инспектор. – Впрочем, подобные типы не могут долго оставаться в тени. Он психически неуравновешен, у него нет ни друзей, ни денег. И ему некуда идти.

Хотя Коллинз говорил уверенно, Кейт не испытывала облегчения. Она не сможет чувствовать себя в безопасности, пока Эллис на свободе. И если его посадят – тоже.

Сержант притормозил у обочины.

– Так подойдет? Вход в метро через дорогу.

Кейт поблагодарила и вышла. Коллинз последовал за ней.

– Не волнуйтесь, – сказал он, придерживая пассажирскую дверь. – Мы обязательно его найдем. Это лишь вопрос времени.

Он переместился на переднее сиденье. Машина слегка просела.

Когда полицейские уехали, Кейт подошла к переходу и огляделась, чтобы убедиться, что путь свободен.

На сером небе укоризненно воздетым пальцем темнел столб дыма из крематория.

* * *

Вечером Кейт приготовила омлет с ветчиной и сыром, добавила брюссельской капусты и два ломтика цельнозернового хлеба. Она особо не жаловала брюссельскую капусту, зато в ней много фолиевой кислоты, и ради ребенка стоило сделать над собой усилие. Теперь можно есть сколько хочешь и не мучиться совестью, но почему-то это не приносило радости.

Незаметно для себя Кейт смирилась с беременностью. Страха не было – возможно, на фоне других переживаний. Порой ее пронзала мысль: «Я беременна!» – и тут же начинала кружиться голова, а сердце замирало. Однако такие приступы случались все реже.

Кейт заставила себя доесть омлет, запила последнюю корочку хлеба стаканом молока. Потом отнесла тарелку и стакан на кухню, помыла и вытерла. Покончив с делом, взглянула на часы: восемь вечера. Она вернулась в гостиную, до десяти смотрела телевизор, затем отправилась в спальню.

Спалось ей с трудом. Кейт часто маялась в беспокойной полудреме до рассвета, а когда приходило время вставать, чувствовала себя вялой и измученной. Так было и сейчас. Из бессознательного состояния ее выдернул настойчивый звонок. Она потянулась, чтобы выключить будильник, но почти сразу поняла – источник шума находится за пределами спальни.

Кейт села. Стояла кромешная тьма; до рассвета явно было еще далеко. Плохо соображая спросонья, она лишь через несколько секунд поняла, что именно ее разбудило.

Пожарная сигнализация.

Кейт отбросила одеяло и выбежала в коридор. Звон стал громче, почувствовался запах дыма. Она включила свет и зажмурилась. В воздухе висела слабая дымка.

Кейт бросилась в гостиную: там было так же, как вечером, – темно и тихо. Запах в коридоре стал сильнее, и тогда она вышла на лестничную площадку.

Дым сочился из-под входной двери. Через полупрозрачную пластиковую дверцу для кота виднелось яркое зарево. Дверца приоткрылась внутрь, подталкиваемая жаром снаружи. Пластик уже пошел пузырями.

Кейт метнулась на кухню, включила оба крана и подставила под них таз. Схватила телефон, дрожащими пальцами набрала номер 999.

– Служба спасения, что у вас случилось?

– Пожар в квартире. – Кейт старалась говорить спокойно, но ее голос дрожал. Сзади по-прежнему звенела сигнализация.

– В доме есть еще кто-нибудь? – спросила диспетчер.

– Нет. – Квартира мисс Уиллоуби пока пустовала.

– Вы можете выйти?

– Нет. Горит входная дверь! – в панике вскрикнула Кейт.

Диспетчер спокойным голосом велела ей идти в комнату, выходящую окнами на улицу, закрыть дверь и законопатить щель под ней, чтобы не пустить дым.

– Откройте окно, вывесите полотенце или еще что-нибудь для привлечения внимания.

Дым стал гуще, к нему примешался ядовитый запах от расплавившейся пластиковой дверцы. Кашляя, Кейт повесила трубку. Таз уже переполнился. Не выключая кран, она вышла на лестницу, выплеснула воду вниз и, не оглядываясь, вернулась в квартиру.

В гостиной воздух был чище. Едва закрыв дверь, Кейт поняла, что комната находится прямо над пожаром. «В ванной безопаснее», – запоздало подумала она, но побоялась снова выходить в задымленный коридор.

Кейт загородила щель под дверью диванными подушками и подошла к окну. Деревянные рамы, склеенные слоями краски, не поддавались. Она каждое лето собиралась их починить, но руки так и не дошли. Рама приоткрылась дюймов на шесть, дальше заклинило. Кейт подергала ручку и сдалась. Она забыла взять полотенце, поэтому сняла наволочку с одной из подушек и вывесила в оконную щель. Обещанного Коллинзом патруля не было видно. В саду плясали мерцающие алые, голубые и оранжевые пятна – огонь сиял сквозь витражное стекло. Снаружи донесся тихий звон: один за другим стекла разбились, и разноцветное зарево стало однотонно-желтым.

В тенях показалось какое-то движение. Кейт вгляделась: на ограде сидел Дугал, в его глазах отражалось пламя. От дыхания стекло запотело; пока Кейт его протирала, кот убежал.

Вдалеке раздался приглушенный вой сирены.

* * *

С потолка капала вода. На растрескавшейся плитке собралась грязная лужа. Стены и потолок почернели, деревянная дверь обуглилась. В дальнем углу валялся придверный коврик, отброшенный напором воды из шланга. В воздухе висел едкий запах гари.

Командир пожарного отряда выпрямился. Позади него мужчины в форме сворачивали шланг. Под ногами хрустело стекло. Лампочка лопнула, но внутри хватало света, льющегося со второго этажа.

– Нужно дождаться результатов экспертизы, хотя как по мне, тут все ясно. – Пожарный, коренастый мужчина средних лет, кивнул в сторону кошачьей дверцы. – Похоже, злоумышленник налил бензин сквозь отверстие, засунул туда кусок материи и поджег. – Он ткнул ногой обугленное бесформенное нечто, лишь отдаленно напоминающее ткань. – Тот, кто это сделал, знал: руку со спичкой совать нельзя – можно сжечь пальцы. Повезло, что сгорел только вход; если бы не сигнализация, дело могло кончиться плохо.

Пожарный взглянул на осколки закопченного стекла в верхней части двери и покачал головой.

– Есть подозрения?

Кейт потуже запахнула халат. Ее трясло не столько от холода и сырости, сколько от пережитого.

– Он… полиция его уже ищет.

Рядом с пожарной машиной затормозила патрульная.

– Ладно, сами им все расскажете. – Пожарный пошел прочь, наступая тяжелыми ботинками в грязные лужи. – Да, вот еще что. На вашем месте я не стал бы делать в новой двери отверстие для кота. Вдруг поджигатель предпримет вторую попытку? Если протянуть длинную трубу, можно налить бензин прямо вам в квартиру.

Он посмотрел на Кейт, чтобы удостовериться, что до нее дошло, затем кивнул:

– Котику придется подождать, пока вы его впустите.

Глава 18

В день рождения Кейт погода хмурилась, дул холодный ветер. Пришлось включить весь свет, чтобы рассеять унылый полумрак. Даже не верится, что скоро весна. Кейт особо об этом не задумывалась – из-за последних событий на посторонние мысли времени не оставалось, – но сегодня проснулась с ощущением: еще один год прошел.

Уходя на работу, Кейт забрала из ящика почту. Сразу после пожара она установила новую входную дверь – прочную, из цельного дерева, с небольшим окошком из матового стекла. По настоянию агента по недвижимости, дверь в квартиру мисс Уиллоуби тоже заменили. По иронии судьбы, дверь Кейт почти не пострадала – требовалось только перекрасить, зато соседская дверь сильно закоптилась, а кокосовый коврик сгорел.

Хорошо выйти на свежий воздух. Даже через несколько дней после пожара запах гари никуда не делся. Маляры обещали закончить работу к концу недели. Все-таки запах свежей краски лучше, чем кислая вонь бензина и дыма.

Мимо проехала патрульная машина – то ли случайно, то ли Коллинз действительно установил наблюдение. Полицейские не обратили на Кейт никакого внимания, и она снова занялась почтой.

Пришли две открытки. Первая – из Дорсета, от тети, вторая – от однокурсницы, единственной, кому Кейт дала свой новый адрес. От Люси – ничего. Кейт разозлилась, но за злостью скрывалась обида: раньше они всегда поздравляли друг друга. Она уже настроилась, что использует открытку от Люси как повод позвонить. Однако такое пренебрежение укрепило ее в решимости разорвать отношения.

На работе о ее дне рождения никто не вспомнил, хотя обычно Клайв поздравить не забывал. Кейт понимала, что сама растравляет душевные раны. «Хватит ныть», – сердито подумала она, поднялась к себе в кабинет и захлопнула дверь.

Незадолго до обеденного перерыва Клайв позвонил ей по внутренней связи.

– К тебе пришли, – произнес он странным голосом. – Можешь спуститься?

– Кто там?

– Э-э… лучше сама посмотри. – Он помолчал. – Не беспокойся. – И повесил трубку.

Раздраженная и озадаченная, Кейт спустилась. В центре комнаты стоял полицейский.

– Все в порядке, никаких проблем, – поспешно произнес Клайв.

Кейт заметила, как он бросил быстрый взгляд на Кэролайн, но ее основное внимание было при-ковано к полицейскому, молодому красивому парню.

– Кейт Пауэлл? – обратился тот к ней.

– Да. – В горле у Кейт пересохло.

Полицейский открыл блокнот.

– У вас сегодня день рождения?

– Э-э, да. А что?..

– Вынужден предъявить вам обвинение в том, что в тридцать четыре года вы незаконно владеете телом восемнадцатилетней, – объявил он и сорвал с себя рубашку.

Рубашка явно держалась на липучках: она мгновенно слетела с плеч. Под ней оказались майка и манишка с галстуком. Полицейский размашистым жестом швырнул их на пол вместе со шлемом и расстегнул брюки, явив миру черные стринги с прицепленным спереди полицейским значком. «Ни фига себе», – пробормотал Клайв. Молодой человек перешагнул через брюки и начал петь:

– С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя, Кейт, сегодня поздравляем, с днем рожденья тебя-я! – Допев, он эффектно взмахнул рукой. – У меня для вас сюрприз!

Стриптизер засунул руку в стринги и принялся что-то оттуда доставать. Кейт невольно отступила. Он вытащил тряпочную полицейскую дубинку и погрозил ей.

– Вы приговариваетесь к поцелую, иначе мне придется применить спецсредства.

– Думаю, эту часть мы пропустим, – вмешался Клайв.

Стиптизер бросил на них быстрый взгляд и весело кивнул.

– В таком случае – с днем рождения. – Молодой человек собрал одежду и моментально оделся. – На сей раз ограничимся устным предупреждением. – Он подмигнул Кейт и вышел.

Воцарилось молчание. В воздухе висел спиртовой запах одеколона.

– Мнэ-э… предполагалось, что это будет священник, – проговорил Клайв, бросая на Кэролайн тяжелый взгляд.

– Они сказали, что могут предложить только полицейского, – развела руками девушка. – Или гориллу.

Напряжение, копившееся несколько дней, наконец нашло выход. Видя встревоженные лица коллег, Кейт расхохоталась, да так, что ей пришлось опереться о стол, чтобы не упасть. Несмотря на истерические нотки, смех возымел очистительное действие.

Вытерев глаза, Кейт взглянула на коллег, которые тоже смеялись – на сей раз от облегчения.

– Идемте обедать, – сказала она.

* * *

Они отправились в итальянский ресторан, расположенный недалеко от офиса. Клайв заказал бутылку вина, большая часть которого досталась Жозефине и Кэролайн. Когда Кейт попросила воду, он приподнял брови, а после того как все поели и выпили кофе, удивил ее, предложив девушкам возвращаться в офис без них.

– Мы скоро придем.

Клайв и Кейт смотрели сквозь стекло, как Кейт и Жозефина, хохоча, уходят.

– Вряд ли сегодня они смогут работать, – покачал головой Клайв. Его улыбка погасла. Он пригубил кофе. – Прости. Должно быть, ты перепугалась при виде полицейского. Не надо было доверять это дело Кэролайн.

Кейт улыбнулась.

– Кто придумал?

– Кэролайн с Жозефиной. Впрочем, я их поддержал. Мне показалось, стриптиз тебя развеселит.

Он перевела взгляд на свой стакан.

– Так заметно, что мне нужно развеселиться?

– Я же вижу, с тобой творится неладное. С тех пор как к нам явились полицейские, ты сама не своя. – Клайв помолчал. – Не хочешь поговорить?

Кейт почувствовала: пора. Она огляделась, чтобы никто из официантов не услышал.

– У меня будет ребенок.

– Я понял. – Клайв кивнул на стакан с водой. – Ты не взяла ни вина, ни кофе, начала пить на работе травяной чай… Что ж, поздравляю с радостной новостью. Ведь новость радостная?

Кейт попыталась улыбнуться.

– Честно говоря, сама не знаю. – На глаза навернулись слезы, она вытерла их салфеткой. – Черт. Извини.

– Не за что извиняться. Так в чем дело?

Кейт не собиралась рассказывать ему все, но теперь, когда отпала лучшая подруга, ей просто необходимо было выговориться. Клайв не перебивал. Дослушав, он откинулся на спинку стула и присвистнул.

– Я, конечно, ожидал услышать историю о проблемах с мужчинами, но не такого рода.

– Оригинальный сюжет, правда? Предупреждаю: если еще кто-нибудь скажет мне, что я дура, я закричу.

Клайв пожал плечами.

– Ты не дура, тебе просто катастрофически не повезло.

– То есть ты не считаешь, что я сама виновата?

– В чем виновата? Ты предприняла все меры предосторожности.

– И все равно вляпалась.

– Откуда тебе было знать?

Кейт тысячу раз повторяла себе то же самое, и все же внутренний голос продолжал мазохистски нашептывать: «Заслужила!»

– Думаешь, я поступаю правильно, оставив ребенка?

– Послушай, жизнь всего одна. – Клайв наклонился вперед. – Хочешь сделать аборт – это твой выбор. Не хочешь делать аборт – это тоже твой выбор. Не оглядывайся на других, поступай по-своему.

Кейт улыбнулась, рассеянно кроша хлебную палочку на тарелку.

– Надо было послушать Люси. Она предлагала в доноры тебя.

Клайв не ответил. Кейт подняла глаза, испугавшись, что сморозила бестактность.

– Прости. Не хотела тебя смутить.

– Я не смущен, а польщен. – Он пристально взглянул на нее. – Я ни в чем не упрекаю, но позволь узнать, чисто из любопытства, почему ты действительно не обратилась ко мне?

– Думаю, после этого работать вместе было бы неловко, разве нет?

– Да, пожалуй. И в довершение всего отец ребенка – черный и к тому же гей.

– Это тут ни при чем. – Кейт помолчала. – Кстати, не знала, что ты гей.

Клайв пожал плечами.

– Я не делаю из этого тайну, но и не рассказываю всем и каждому. Моя личная жизнь касается только меня.

Кейт подняла бокал с водой.

– Выпьем!

Они чокнулись.

– Итак, – продолжил Клайв, – полицейские уже ловят этого типа?

На мгновение Кейт почти забыла о проблемах, но теперь они обрушились на нее с новой силой.

– Не знаю. Они пообещали установить наблюдение за квартирой и офисом, и порой мимо проезжает полицейская машина. А больше… – Она не закончила.

Клайв нахмурился.

– Возможно, тебе стоит пожить где-нибудь в другом месте, пока все не уляжется. Даже если он больше ничего не сделает, ты постоянно будешь о нем думать. Можешь перебраться ко мне. У меня есть свободный диван.

Кейт уже размышляла о том, чтобы переселиться в отель, но ей удалось побороть искушение. Я не собираюсь прятаться.

– Спасибо за предложение. У меня все в порядке. – Она встала. – Пойдем. Пора вернуться к работе.

* * *

Вместо старых шкафов и тумб поставили новые, огнестойкие. В каждом кабинете разместили дополнительные огнетушители. Кейт купила еще один себе домой.

На автоматическую систему пожаротушения в офисе денег не хватило, но Кейт утешала себя тем, что сделала все от нее зависящее. Сам факт того, что она не сидит сложа руки, помогал ей чувствовать себя лучше. Тем не менее каждый раз, подходя к офису, Кейт напрягалась, ожидая увидеть закопченные окна и обгорелые кирпичи, и каждый раз, не видя следов огня, испытывала облегчение и надежду, что пожар в ее квартире знаменовал конец, а не начало. Она даже позволила себе думать о том, что в один прекрасный день ее жизнь вернется в обычное русло.

Это чувство усилилось, когда однажды утром по дороге на работу Кейт увидела, что сгоревший склад начали разбирать. Вот и хорошо, подумала она, глядя, как строительная шар-баба разламывает очередную стену, и горелое дерево рассыпается в груду пыли и щепок.

Кейт повернула на улицу, где находился ее офис, и, не увидев пожарных машин, немного расслабилась. Копаясь в сумочке в поисках ключей, она рассеянно отметила, что расклейщики плакатов снова активизировались. Стены многочисленных заброшенных зданий представляли собой обширное пространство для рекламы музыкальных групп, клубов и экстремальных политических движений. Афиши менялись так часто, что Кейт почти их не замечала. Когда она наконец выудила ключи и огляделась, то решила, что перепутала адрес. Потом присмотрелась и оцепенела от ужаса.

Первые этажи зданий на обеих сторонах улицы были заклеены одинаковыми плакатами. Они криво наползали друг на друга, сплошняком покрывали стены, окна и двери, так что улица представляла собой огромный коллаж из одного повторяющегося изображения.

У Кейт все поплыло перед глазами. Она схватилась за уличный фонарь.

Рядом послышались шаги.

– Кейт! Кейт! С тобой все в порядке? – донесся голос Клайва.

Она осторожно выпрямилась, не отпуская фонарь, чтобы не упасть. Клайв приблизился.

– О господи!

На листах размера А3 была изображена обнаженная женщина, совокупляющаяся с мужчиной: почти все место занимали ее широко разведенные бедра. Но потрясала вовсе не откровенность постельной сцены: с каждого плаката на Кейт, улыбаясь, смотрела она сама. С помощью «фотошопа» ее голова была приделана к телу женщины; смеющееся, счастливое выражение лица никак не вязалось с сюжетом. Внизу алыми буквами горела надпись:

КЕЙТ ПАУЭЛЛ – ШЛЮХА И УБИЙЦА

Кейт едва успела сесть на ступеньку, прежде чем у нее отказали ноги.