Текст книги "Там, где дым"

Глава 19

Коллинз с невозмутимым видом изучал плакат. Края его обтрепались, но изображение осталось нетронутым. С улицы доносилось влажное шипение пароочистителя: снаружи вовсю шла очистка стен. Даже при закрытых окнах в помещении чувствовался запах мокрой бумаги.

Инспектор положил плакат на стол.

– Похоже, Эллис весьма успешно применяет компьютерные навыки.

Кейт отвела взгляд от изображения.

– Рада, что вам весело.

Коллинз неуклюже повернулся; кресло жалобно заскрипело. Он оставил попытки устроиться поудобнее, уперся локтями в колени.

– Не вижу ничего веселого, мисс Пауэлл. С другой стороны, пусть лучше клеит плакаты, чем поджигает дома. Понимаю, вы расстроены, однако по сравнению с пожаром это ерунда.

Кейт не ответила. Пожар в квартире потряс ее, но эта выходка почему-то напугала гораздо сильнее.

– Вы узнаете фотографию? Я имею в виду, ваше лицо? – спросил Коллинз.

Она кивнула, по-прежнему не глядя на плакат.

– Снимок из Кембриджа. Сделан в тот же день, что и фотография, которую я вам давала. Думаю, других у него нет.

Та поездка как будто случилась не со мной. Мысль отозвалась тупой болью в груди.

– Основную фотографию он, видимо, скачал с порносайта, – проговорил Коллинз. – Полагаю, могло быть и хуже.

– Да неужели? – Кейт не смогла удержаться от сарказма. – Мне плевать, где он ее взял! Вы что-нибудь предпринимаете? Я-то думала, его вовсю ищут, а он до сих пор на свободе.

Полицейский потер большим пальцем переносицу.

– Мы не можем присутствовать везде, а плакаты нетрудно снять.

– Он ухитрился обклеить все здание! Мне казалось, полиция держит офис под наблюдением. А как же уличные камеры? Неужели на них не осталось никаких записей?

– Мы просматриваем записи с камер, но даже если что-то и найдем, эта информация не поможет нам определить, где он сейчас или где будет завтра, – укоризненно произнес Коллинз.

Кейт заметила у него на подбородке порезы от бритья. Внезапно ей стало стыдно за свою несдержанность.

– После попытки поджога мы несколько суток держали машины наблюдения у вашей квартиры и офиса, – продолжил инспектор. – К сожалению, у нас нет возможности поддерживать круглосуточный пост охраны. Сложно предположить, на что способен такой тип, как Эллис. Даже находясь на лечении, он демонстрировал неуравновешенность, а стоит ему перестать принимать лекарства – полагаю, именно так и произошло, – его поведение станет еще более непредсказуемым. Особенно теперь, когда он считает, что вы сделали аборт.

Коллинз пристально взглянул на Кейт. Та покраснела.

– Извините. – Ее злость тут же испарилась. – Мне не следовало все это на вас вываливать.

– Да ничего. Работа такая. – Коллинз улыбнулся, встал, хрустнув коленями, и передал плакат сержанту, который держался еще тише, чем обычно. – Мы изучим его повнимательнее, может, найдем какую-то зацепку.

Впрочем, его тон не внушал надежды.

* * *

Вечером Клайв вызвался проводить Кейт до метро. Едва уборщики закончили работу, она распустила сотрудников по домам. В офисе весь день царило уныние. Всякий раз, когда Кейт спускалась вниз, Кэролайн и Жозефина старались вести себя как ни в чем не бывало, но чувствовалось, что они притворяются. Никто не знал, что сказать.

Кейт включила охранную сигнализацию, заперла двери, отошла подальше и оглядела фасад. На тротуаре валялись обрывки плакатов. Под мокрыми стенами стояли лужи. Дверь и окна удалось отчистить, однако на неровной поверхности кирпичей и ступеней все еще оставались клочки белой бумаги.

– Теперь уже получше, – неуверенно сказал Клайв. Кейт молча кивнула, представляя фигуру, расклеивающую плакаты во тьме. Что было у Эллиса на уме? Теперь в своих мыслях она называла его настоящим именем – Эллис. До нее наконец дошло: Алекс Тернер мертв.

Остался только Тимоти Эллис.

Кейт отвернулась. К туфле прилип обрывок плаката. Она соскребла его носком другой туфли.

– Идем.

У Кингс-Кросс Кейт рассталась с Клайвом, спустилась в метро и поехала в спортзал, куда не приходила с тех пор, как узнала о беременности.

Утром она взяла с собой купальник, намереваясь начать новый режим, но сейчас ей хотелось только добраться до дома и провести вечер в одиночестве. Тем более нужно позаниматься.

В спортзале было людно – как обычно, многие заходили после работы. Кейт переоделась в черный закрытый купальник, взглянула на все еще плоский живот и списала ощущение раздутости на игру воображения и перерыв в занятиях. Преисполнившись решимости поплавать, она отправилась в подвал, где располагался бассейн.

В лицо пахнуло теплой влагой. Несколько человек размеренно плавали по дорожкам туда-обратно. Повинуясь табличке «Не нырять», Кейт осторожно погрузилась в подогретую воду. Приятное тепло обволакивало, успокаивало.

Она опустилась на дно. Внешний мир исчез. В ушах зашумело – такой же шум раздается, когда подносишь ухо к ракушке. Сердце стучало ровно, размеренно. Музыка утробы. У меня внутри сейчас точно так же. Мы слышим одинаковые звуки.

Убаюканная теплом и покоем, Кейт дрейфовала под водой, пока легкие не начали гореть от недостатка воздуха. На мгновение ей захотелось сделать вдох, чтобы вода наполнила ее изнутри; потом она оттолкнулась ногой, разгоняя амниотическое тепло, и всплыла на поверхность.

Проплыв пятнадцать раз туда-обратно, Кейт выбралась из бассейна, приняла душ, оделась и высушила волосы. Тело приятно ныло от усилий. Наслаждаясь ощущениями, она решила по пути домой заказать еду навынос. После занятий хотелось есть, однако не было настроения готовить. Выходя из раздевалки, Кейт вознамерилась оторваться по полной и поесть прямо в ресторане. Ей показалось, что администратор на ресепшене странно посмотрела на нее, но она была слишком поглощена раздумьями, какой ресторан выбрать – итальянский или китайский, – и не придала этому значения.

Спортзал размещался в переоборудованном складе и занимал первые два этажа и часть подвала. Вход располагался между фруктовой лавкой и аптекой. Когда Кейт пришла, они работали, но теперь уже закрылись; металлические роллеты были опущены. Выходя на улицу, она почувствовала: что-то изменилось. Лишь через пару секунд до нее дошло: серый металл покрыт чем-то белым.

На тротуаре валялись обрывки бумаги. Кейт обернулась. На стальной двери клуба виднелись царапины, как будто с нее что-то счищали.

Кейт огляделась: соседние магазины остались нетронутыми. Руки непроизвольно сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Она отвернулась от испорченных роллет. Это ничего не доказывает.

Есть расхотелось. На другой стороне улицы стояла автобусная остановка. По дороге в спортзал Кейт не обратила на нее внимания, сейчас же остановка оказалась прямо перед ней.

Вся обклеенная плакатами.

* * *

Впоследствии Кейт говорила себе: следовало предвидеть дальнейшее развитие событий. Впрочем, ей все равно не удалось бы ничего изменить.

Она повсюду натыкалась на собственное лицо, улыбающееся с чужого тела. Плакаты были расклеены по всему городу: иногда один, зато на видном месте, иногда сразу десяток. На станции метро «Тоттенхэм Корт-Роуд» при подъеме на эскалаторе ими оказались залеплены все стены: большую их часть уже содрали, на некоторых еще виднелось изображение. Кейт опустила голову и уставилась себе под ноги, пока движущаяся лестница несла ее наверх. Сходя с эскалатора, она споткнулась и увидела еще один плакат, приклеенный к полу, – грязный, затоптанный, но все-таки узнаваемый. «КЕЙТ ПАУЭЛЛ – ШЛЮХА…» – гласила надпись, остальное не читалось.

Кейт чувствовала себя как выжатый лимон. Единственное, чего ей хотелось, – сесть за стол и погрузиться в работу. Но одного взгляда на мрачное лицо Клайва было достаточно, чтобы понять – этому желанию не суждено сбыться.

– Что случилось? – спросила Кейт.

– Ты утром заходила в интернет?

Ночью пользователь с ником «Расскажи всем» разместил на корпоративной страничке агентства сообщение: «КЕЙТ ПАУЭЛЛ – ШЛЮХА И УБИЙЦА». И не один раз, а множество; каждый пост сопровождался изображением с плаката, такое же красовалось и на аватаре пользователя. Клайв удалил все посты, но их успели заметить. Сообщение перепостили уже десять раз, на них последовало несколько возмущенных комментариев. Двое посетителей даже поставили лайки.

– Я написал жалобу на аккаунт, с которого сделаны посты, – сказал Клайв, – но, если его заблокируют, ничто не помешает этому типу завести новый.

Кейт прекрасно это понимала. Печатные плакаты – конечно, плохо, однако ущерб, нанесенный ими, ограничен. По опыту предыдущих рекламных кампаний, люди быстро перестают их замечать. Улицы и станции метро заклеены множеством разнообразных афиш, так что в них никто не всматривается. Даже столь шокирующее и непристойное изображение вскоре затеряется, скрытое рекламой новых музыкальных групп, ночных клубов и движений.

Совсем другое дело – интернет. Там ничего не пропадает, и любую сплетню можно распространить по всему миру одним щелчком мышки. Остается одна надежда: пусть Эллис хорошо понимает в компьютерах, но большую часть сознательной жизни он содержался в изоляции, не имеет ни семьи, ни друзей и потому не разбирается в соцсетях. По крайней мере в этом у него есть кое-что общее с человеком, за которого он себя выдавал. Эллис разместил свои посты только на страничке агентства – возможно, дальше дело не пойдет. Кейт с неохотой попросила Клайва временно убрать с корпоративного сайта и страниц в соцсетях информацию о клиентах. Если Эллис намерен публично ее очернить, не стоит давать ему в руки список тех, кто хорошо ее знает.

Кажется, это сработало. Никто из заказчиков не пожаловался, что их страницы в соцсетях пытались взломать. Однако непристойный пост оказался в открытом доступе; рано или поздно интернет-пользователи проведут связь с расклеенными по всему городу плакатами и сделают выводы. К середине дня публикаций с хештегом #правдаокейтпауэлл было немного, но их количество неуклонно росло.

– Как такое возможно? – пожаловалась Кейт Коллинзу. – Эллис в розыске! Как ему удалось повсюду расклеить эти чертовы плакаты и к тому же начать троллинг?

– В Лондоне орудуют тысячи нелегальных расклейщиков, у нас нет ресурсов с ними бороться. А что до поста в паблике, я склонен рассматривать это как неудачное стечение обстоятельств…

– Неудачное?!

– …хотя можно взглянуть на ситуацию и с другой стороны. Учитывая послужной список Эллиса, пусть лучше нападает на вас в интернете, чем в реальной жизни. К счастью, пока никто не додумался провести связь между плакатами и гибелью доктора Тернера. Если эта история выплывет наружу… шуму поднимется еще больше.

У Кейт закружилась голова.

– Вы можете что-нибудь сделать? Он же выходит откуда-то в интернет. Неужели его нельзя выследить?

– Мы стараемся, но это не так просто. Эллис работал с компьютерами, поэтому умеет заметать следы. А если он пользуется общественным или незащищенным вайфаем, тогда его вообще невозможно отследить. Единственное, что ему нужно, – ноутбук и недорогой принтер.

– То есть вы расписываетесь в собственном бессилии.

– Нет, я этого не говорил. Поверьте, мне самому не нравится, что подозреваемый в убийстве бродит по городу и способен на подобные выходки. Мы делаем все, что в наших силах. Обещаю, рано или поздно мы его возьмем. Лондон – большой город, в нем легко затеряться; надо набраться терпения, пока мы не найдем ниточку, ведущую к логову Эллиса. Или пока он сам не совершит ошибку.

Кейт сомневалась, что сможет выдержать ожидание. Она чувствовала свою вину – и не только из-за того, что солгала Эллису, но еще из-за того, что дала ему оружие против себя: она сама рассказала, как заставить людей говорить о тебе и как важны для этого социальные сети.

Судя по всему, он хорошо усвоил ее уроки.

Кейт с Клайвом почистили сайт агентства и странички в соцсетях, чтобы закрыть Эллису доступ к списку клиентов, однако ничего не воспрепятствует ему разместить непристойное изображение в интернете. Несомненно, вскоре эту историю подхватят блогеры. Неожиданно для себя Кейт превратилась в беспомощного наблюдателя – теперь ей предстоит растерянно смотреть, как слухи и домыслы о ней начинают жить собственной жизнью. Она даже унизилась до того, что набрала в поисковике свое имя (раньше это ей и в голову бы не пришло) в отчаянной попытке отследить развитие событий, и провела несколько часов, переходя с одного сайта на другой, отправляя жалобы на оскорбительные посты там, где возможно, и мучаясь от бессильной ярости там, где пожаловаться нельзя.

В кабинет вошел Клайв.

– Тебе нужно сделать перерыв.

– Минутку. Я пишу опровержение. Выложим его на сайте.

Он забрал у нее мышку и отодвинул подальше.

– Кейт, довольно.

– Разве ты не видишь, что происходит?

– Мы все равно не сможем это остановить, а ты заболеешь. Ты уже сама на себя не похожа.

Клайв пристально смотрел на Кейт, пока та не отвела взгляд.

– Кошмар какой-то, – проговорила она. К глазам подступили слезы.

– Просто досадное недоразумение. Ничего, переживем.

– Да, ты прав.

– Все наладится. Знаешь, что тебе лучше всего сделать?

– Понятия не имею.

– Ничего. Мы с девочками последим за соцсетями, чтобы история не получила развитие. Сейчас ей интересуются лишь мелкие блогеры и тролли. Если ты не будешь обращать на них внимания, они заскучают и переключатся на скандал посочнее, а если начнешь втягиваться, только подольешь масла в огонь. – Клайв поморщился. – Прости за неудачную метафору.

Кейт издала невеселый смешок.

– Я не могу делать вид, будто ничего не случилось. Кто-нибудь из заказчиков обязательно увидит, если уже не увидел. Что я им скажу?

– Что это черный пиар, нападки конкурентов; ты подключила полицию, все под контролем. Впрочем, думаю, никто ничего заметит. Давай начистоту – сколько наших клиентов станут специально следить за нами в соцсетях или искать в интернете порочащую тебя информацию? Да, некоторые блогеры зацепились за этот пост, но вряд ли он стал вирусным. И точно не станет, если ты не будешь подогревать интерес к своей персоне. – Клайв улыбнулся. – Ну же, Кейт, ты сама знаешь, как это работает.

Да, но не в том случае, когда речь идет обо мне.

Как выяснилось, шумиха в интернете не так тревожит, если о ней не читать. О плакате сообщила всего одна заказчица, и та выразила сочувствие. У Кейт даже зародилась слабая надежда, что эта история утихнет сама собой.

А потом она вспомнила об Эллисе, о своей лжи, о беременности, и надежда пошла прахом.

Когда через два дня позвонили из «Кингсмир траст», Кейт не заподозрила ничего дурного. Из всех клиентов агентства фонд был самым старомодным: вряд ли его служащие следят за слухами в интернете или бывают в тех местах, где расклеены плакаты. Поднимая трубку, Кейт думала лишь о том, к чему на сей раз решил придраться заказчик.

– Приветствую, мистер Редвуд, – сказала она. – Чем могу помочь?

Ответных любезностей не последовало.

– Полагаю, вы знаете, почему я звоню.

Даже принимая во внимание бесцеремонность Редвуда, такое начало разговора не сулило ничего хорошего. Кейт насторожилась.

– А я должна знать?

– Речь идет об оскорбительных материалах, в которых упоминается ваше имя. Теперь понимаете?

О господи.

– Я могу объяснить…

– Хорошо. Тогда, возможно, вы просветите меня, каким образом глава пиар-агентства, которому наш фонд поручил разработать распланированную – да-да, именно распланированную – стратегию повышения узнаваемости, оказалась вовлеченной в подобный скандал?

– Не по своей воле, уж поверьте, – невольно вырвалось у Кейт. В голове не укладывалось, что ее крупнейший и наиболее консервативный клиент так быстро узнал о плакатах. Она сделала глубокий вдох и попыталась взять себя в руки. – Мне жаль, если это принесло фонду беспокойство, однако речь идет о недобросовестной попытке дискредитировать мое доброе имя. Уверяю вас, мы предпринимаем соответствующие меры против… тех, кто несет ответственность за подобные действия. – Она и сама понимала, как неубедительно звучат ее слова.

На Редвуда ее оправдания не произвели никакого впечатления.

– Извините, это слабое утешение для меня и других членов попечительского совета. В общественном доступе находятся непристойные материалы, касающиеся лица, связанного с нашим фондом. Не такой узнаваемости мы ожидали, когда обратились в ваше агентство.

– Эти нападки, – парировала Кейт, – касаются меня лично и не имеют отношения к «Кингсмир траст».

– Не соглашусь. Ваше агентство – публичный представитель фонда, поэтому любой негатив, направленный на вас, отражается и на нас. Вам, как специалисту по пиару, это наверняка хорошо известно. Полагаю, вы прекрасно понимаете – мы не можем продолжать сотрудничество с компанией, глава которой оказалась вовлечена в подобный скандал. В сложившихся обстоятельствах…

– В сложившихся обстоятельствах вас не волнует, что подрядчик добропорядочного и социально ответственного фонда «Кингсмир траст» стал жертвой подлой извращенной клеветы, правильно я понимаю?

Кейт произнесла это в запале, не подумав, однако Редвуд примолк.

– Разумеется, мы вам сочувствуем, – осторожно проговорил он, – но не можем подставить фонд под удар.

– Конечно. А не попадет ли фонд под удар, если общественности станет известно, что столь уважаемая благотворительная организация несправедливо обошлась с жертвой? Особенно учитывая, что жертва – женщина, фондом управляют исключительно мужчины, а клевета носит явно сексистский характер.

Редвуд молчал. Кейт крепче сжала трубку.

– Фонд не станет отвечать на угрозы, мисс Пауэлл.

– А я вам не угрожаю. Просто рассказываю, что произойдет в сложившихся обстоятельствах. Как вы сами сказали, я специалист по пиару. И хорошо знаю свое дело.

Кейт затаила дыхание.

– На сей раз мы спустим это на тормозах, мисс Пауэлл, – наконец проговорил Редвуд. – Не хочу показаться жестким, но, если в дальнейшем мы столкнемся с… аналогичными недоразумениями, я буду вынужден прекратить сотрудничество фонда с вашим агентством. Во избежание недопонимания по данному вопросу я направлю вам письменное уведомление.

– Благодарю вас. Мне действительно очень жаль, что так вышло. – Кейт помолчала. – Просто для сведения, вы не подскажете, где увидели… э-э… изображение?

– Мы получили его сегодня утром. Должен признаться, некоторые из старших управляющих фонда были… весьма расстроены. – В голосе Редвуда вновь засквозили недовольные нотки.

– Прошу прощения, вы сказали, что получили его? То есть вам кто-то его послал?

– Каждый из членов попечительского совета получил анонимное электронное письмо, а также распечатанную версию. Вы, вероятно, считаете, что ваша частная жизнь касается только вас, однако должен напомнить, что фонд придерживается традиционных христианских ценностей, в число которых входит неприкосновенность жизни, как рожденной, так и нерожденной.

Кейт почувствовала, что теряет контроль над ситуацией.

– О чем вы говорите?

– О выдвинутых против вас обвинениях, содержащихся в письме. Разумеется, мы не принимаем их за чистую монету, однако…

Внезапно ее посетила ужасная догадка.

– Что там говорится?

– Вряд ли есть смысл повторять…

– Прошу вас, скажите, что там написано!

Воцарилось молчание.

– Полагаю, вам стоит проверить почту, мисс Пауэлл, – наконец произнес Редвуд и повесил трубку.

Кейт вздрогнула. Утром она просмотрела электронную почту и, как обычно, проигнорировала или удалила письма, не показавшиеся важными.

– Почтальон уже приходил? – спросила она у Клайва по внутренней связи.

– Да. Сейчас зайду.

Кейт решила еще раз проверить электронный ящик. В папке «Входящие» ничего интересного не нашлось, зато в папке «Спам» нужное письмо оказалось на первом месте. Оно было отправлено с бесплатного адреса, вместо имени отправителя – бессмысленный набор букв, тема – «Правда о Кейт Пауэлл».

Кейт облизнула пересохшие губы и щелкнула на заголовок.

Текста не было, только изображение, вставленное в тело письма. Очень предусмотрительно: даже открывать вложение не нужно. Так больше шансов, что его заметят, отрешенно подумала Кейт. На сей раз ее голова оказалась прикреплена к женской фигуре в ночной рубашке, алой от крови. Руки женщины, безвольно висящие по бокам, тоже были в крови. Наверху – надпись красными буквами:

КЕЙТ ПАУЭЛЛ УБИЛА СВОЕГО НЕРОЖДЕННОГО РЕБЕНКА

Вошел Клайв с пачкой конвертов. Он улыбался, пока не увидел лицо Кейт.

– Что такое?

Она покачала головой, не в силах вымолвить ни слова. Клайв положил конверты на стол и подошел к монитору.

– О господи. Чокнутый ублюдок.

Оторвав взгляд от экрана, Кейт принялась перебирать почту. Ей в руки попался большой коричневый конверт, на котором печатными буквами был написан адрес агентства и ее имя. Оттуда выпал листок бумаги формата А4. Вживую изображение выглядело гораздо более отвратительно, чем на экране.

– Он отправил это в «Кингсмир траст», – не своим голосом произнесла Кейт. – Всему попечительскому совету. По электронной почте и в бумаге.

– Черт! Как он узнал их адреса?

– Я рассказывала ему о фонде. Если Эллис запомнил название, то мог найти контакты на их сайте или… – Кейт осеклась. Ей в голову пришла ужасная мысль. – Господи! Жесткий диск с архивом…

На лице Клайва отразилось понимание. На похищенном жестком диске не содержалось финансовой или какой-то другой важной информации, его потеря казалась мелкой неприятностью. Зато на нем хранилась адресная книга агентства.

– У него наша клиентская база, – медленно проговорила Кейт, постепенно осознавая произошедшее. – Имена, адреса электронной почты… все-все.

– Не факт, – без особой убежденности ответил Клайв. – В любом случае, диск защищен паролем. Его нельзя открыть просто так.

– Думаешь, специалист по компьютерам с ним не справится? А пароль был «Дугал». Уверена, Эллис взломал его с первой попытки. – До сих пор Кейт не придавала большого значения защите данных. Она протянула руку к изображению на экране. – Он мог отправить это всем нашим клиентам!

– Давай посмотрим на вещи здраво, – возразил Клайв. – Даже если и так, большинство людей не придают значения хейтерским письмам и всякой ерунде, приходящей по почте. Это же явная ложь; никто в нее не поверит.

– Да неужели? – Головная боль начала перерастать в настоящую мигрень. – Многие подумают то же самое, что и «Кингсмир траст». С нами просто не захотят больше связываться. Господи, я должна была это предвидеть!

На сей раз Клайв даже не попытался ободрить ее.

– И что нам делать? – спросил он.

– Понятия не имею.