Текст книги "Основы микропсихоанализа. Продолжение идей Фрейда"

Beer A. E., Billingham R. E. (1974). L’embrione come trapianto // Le Scienze. V. 7. URL: http://www.lescienze.it/archivio/articoli/1974/07/01/news/l_embrione_come_trapianto-540812.

Bergeret J., Soule M., Golse B. (2006). Antropologie du fœtus. Paris: Dunot.

Brovida M. (2006). Il bambino: prime relazioni tra cesura e continuita. URL: http://www.psychomedia.it/psich-asti/ciclo2/brovida.htm.

De Casper A. J., Fifer W. P. (1980). Of human bonding: newborns prefer their mother’s voices // Science. V. 208. P. 1174–1176.

Dubow S. (2011). Ourselves unborn: A history of the fetus in Modern America. Oxford University Press, 2010. URL: http://www.mamsie.bbk.ac.uk.

Fanti S. (1983). La micropsicoanalisi. Roma: Borla.

Fanti S. (1984). Dizionario di psicoanalisi e micropsicoanalisi. Roma: Borla.

Fodor N. (1950). The search for the beloved // J. of Clinical Psychology. April 2, 1950. URL: www.onlinelibrary.wiley.com.

Freud S. (1925 [1926]). Inibizione sintomo e angoscia // Opere di Sigmund Freud. V. 10. Torino: B. Boringhieri, 1974. Р. 237–317.

Gesell A., Ilg F. L. (1949). Child development, an introduction to the study of human growth. N. Y.: Harper.

Haig D. (1993). Genetic conflicts in human pregnancy // The quarterly review of biology. 1993. V. 68. № 4. Dicembre. URL: http://www.ncbi. nlm.nih.gov.

Haig D. (1995). Prenatal power plays // Natural History. V. 104 (12). P. 39.

Honemeyer U., Marzi B. (2014). Pregnancy and loneliness: psychobiological implications // Psicoanalisi e scienza. 2014. Giugno, 13. URL: http://www.psicoanalisi.it.

Imbasciati A. (2015). Psicologia clinica perinatale. Milano: Franco Angeli.

Klein M. (1921–1958). Scritti. Torino: B. Boringhieri, 1978.

Laplanche J. Pontalis (1967). Enciclopedia della psicoanalisi. Roma: La Terza, 1987.

Lecanuet J. P., Schaal B. (2002). Sensory performances in the human fœtus: a brief summary of research // Intellectica. V. 34. P. 29–56.

Manfredi P., Imbasciati A. (2004). Il feto ci ascolta… e impara. Roma: Borla.

Mansuy I. (2014). Sperm RNA carries marks of trauma // The Nature. V. 508. P. 296–297.

Marzi B. (2008). Primary experiences realization into the transference vs counter-transference relation // The International J. of prenatal and perinatal psychology and medicine. V. 21 № 3/4. P. 210–216.

Marzi B. (2014). Микропсихоанализ и перинатальная жизнь: введение // Psicoanalisi e scienza. 2014. Luglio, 2. URL: http://www.psicoanalisi.it.

Peluffo N. (1976). Micropsicoanalisi dei processi di trasformazione. Torino: Book’s Store.

Peluffo N. (2001). La situazione // Psicoanalisi e scienza. 2001. Giugno, 7. URL: http://www.psicoanalisi.it.

Peluffo N. (2008). Da Angelo a Giovanni. Savona: Marco Sabatelli.

Peluffo N. (2010). La relazione psicobiologica madre–feto. Roma: Borla.

Raskowski A. (1977). Sviluppo primitivo dell’individuo, el psichismo fetal. Buenos Aires: Paido.

Sontag L., Richards T. W. (1953). Studies in fetal behavior: I. Fetal heart rates as a behavioural indicator // Child Development. V. 3. №4. P. 1–72.

Tartari M. (2011). La vita intrauterine. The early mother–child interactions // Bollettino IIM. V. 38. P. 1–7.

Winnicott D. (1958). Through pediatrics to psychoanalysis. London: Tavis-tock publications.

Zangrilli Q. (2007). La guerra uterina: Le ipotesi della micropsicoanalisi trovano conferma nella biologia evoluzionista // Bollettino IIM. 2007. Febbraio, 12. URL: http://www.micropsicoanalisi.it.

Бруна Марци. Технические средства

Психоанализ всегда глубоко интересовался психопатологией изобразительного искусства. Это связано с тем, что психоанализ признает, что творчество исходит из бессознательного. Кроме того, творчество очень близко к сновидению и может быть подвергнуто аналитическому исследованию.

Тем не менее специфичность психоанализа состоит в высказывании мыслей и эмоций в свободных ассоциациях. То есть основное правило психоанализа базируется на речи. Но бывают обстоятельства, когда речь недостаточно развита (дети, подростки).

Именно по этой причине в 1920-х годах Мелани Кляйн и Анна Фрейд основали детский психоанализ, базирующийся на изучении детского рисунка.

Современная психиатрия также с успехом использует творческую деятельность пациентов для терапии (Klein, 1948; Freud, 1950).

Микропсихоанализ сохраняет основные характеристики психоанализа: свободные ассоциации и сеттинг. Тем не менее микропсихоанализ является более гибким методом, интегрирующим другие инструменты в классическое исследование.

Доктор Сильвио Фанти (Fanti, 1983) назвал их техническими поддержками:

• изучение фотографий;

• изучение планов домов;

• чтение дневников и писем;

• изучение генеалогического дерева.

Фанти предлагал также другую техническую возможность психоаналитического исследования: выслушивание записи нескольких сеансов (Fanti, 1983). Мы перестали пользоваться этим инструментом, особенно в Италии, после того, как вышел закон о приватности.

Технические возможности являются неотъемлемой частью длинных сеансов. Они стимулируют ассоциации, экстернализации и воспоминания и усиливают психическую обработку.

Человек, занимающийся психоанализом, рассказывает свои секреты и свою интимную жизнь до семейных и наследственных корней. Он восстанавливает свое прошлое, от которого отдалился из-за вытеснения, и тем не менее именно это, вытесненное прошлое, влияет на мелкие детали его жизни.

На самом деле, наше бессознательное состоит из представлений, эмоций, в которых факты и персонажи нашего детства чувствительно далеки от реальности. Как доказывает каждый психоанализ, детские вспоминания на самом деле являются псевдовоспоминаниями: это восстановление под влиянием рассказов взрослых в связи с текущей необходимостью, желаниями, защитами или детскими эмоциями.

Как психоаналитики могут помочь анализантам воспроизвести незнакомую историю, которая в их сознании представляется искаженной и замаскированной? Фрейд придумал метод свободных ассоциаций (анализируемый говорит обо всем, что ему придет в голову, не опуская и не выбирая ничего из возникающих мыслей, образов или ощущений). Следуя этим правилам, анализируемый потихоньку начинает чувствовать, что его ассоциации относятся к некоторым воспоминаниям, в которых он не уверен. Тогда на фоне ассоциативных элементов, детских переживаний, эмоций и бессознательных желаний психоаналитик предлагает реконструкции или интерпретации. Субъективно они правильные. С помощью технических поддержек, интерпретаций и реконструкций психоаналитика рождаются более конкретные доказательства. Психоаналитик может положиться на реальные данные.

Социологические исследования доказали, что каждый человек стремится сохранить фотографии, особенно счастливых моментов их жизни.

Дети очень любят рассматривать фотографии с изображением самих себя. Эти фотографии их успокаивают, поскольку дети чувствуют, что они существуют, что они являются частью семьи, что они важны для их родителей. Часто они обращают внимание на взгляд других лиц на снимке, чтобы уловить их отношение к себе.

Когда мы показываем фотографии другим, то всегда стараемся выбирать те, на которых мы красивее. Это связано с желанием признания самого себя и своих черт, а также с желанием скрыть эмоции, ощущения и неприличные ощущения как самоосуждение.

Для психотерапевта важно воспринимать или улавливать внутренние характеристики фотографии и учитывать человеческие желания признания своей личности. Это необходимо, чтобы пациент чувствовал, что его понимают.

• Фотографии это также средство общения. Тем более, когда эмоции и мысли трудно выразить словами. Поэтому использование фотографий очень эффективно с пациентами, которым трудно говорить, т. е. преодолеть препятствия к речи.

• Фотография останавливает время, поскольку она замораживает эмоции определенного момента.

• Фотографии сохраняют изображения наших предков, родственников, которых мы потеряли. Глядя на них, мы сталкиваемся с потерей. С этой точки зрения, фотографии очень эффективны в работе с пациентами, которые не проработали свое горе потери.

Нужно признать, что и другие психотерапевтические направления используют эти «технические поддержки» и что у каждого из них есть своя специфика. Преимущества микропсихоанализа состоят в том, что технические инструменты интегрируются в динамике свободных ассоциаций.

Первый интерес к применению фотографии в психотерапии появился в 1927 г., когда A. M. Мухел написал работу о неудачных фотографиях, которые он интерпретировал как результат бессознательного конфликта фотографа. В последующем Якоб Морено и Карл Роджерс в 1940-х годах использовали разные средства сообщения в психотерапии (Marzi, 2004).

После войны интерес к использованию фотографий в психотерапии рос все больше и больше. Хайнц Кохут (1970) использовал фотографии в психоаналитическом процессе для того, чтобы было проще ставить диагноз и выяснять важные моменты детства пациента (Gioia, 2004).

В это же время Фанти и Пелуффо начали использовать фотографии в процессе интенсивного психоанализа с длительными сеансами (Fanti, 1972; Peluffo,1984).

Даг Стюард дает следующее определение использованию фотографии в психотерапии: «Фотографии используются в терапии с целью уменьшения болезненных психологических симптомов, а также для психологического развития пациента» (Stewart, 1979).

Фотографии – это другой способ выражения эмоций по сравнению с речью. Основное различие в том, что речь основана на символе и абстракции, а фотографии – на изображении. Изображения намного ближе к конкретным объектам, что позволяет установить более прямое отношение к реальности пациента и эмоциям.

Вне зависимости от теоретического направления психотерапии, фотографии могут быть использованы в качестве дополнительного терапевтического инструмента.

Во французском языке употребляется слово «appoint technique». Слово «appoint» имеет значение «поддержка», а похожее сочетание слов «a point» означает «вовремя». Значит, психоаналитик должен выбрать правильный момент, когда нужно использовать то или иное техническое средство.

Добавим несколько слов о цели изучения фотографий:

1) пытаться создать такие условия, чтобы анализант смог сконцентрироваться на своей истории и заново пережить ее самые главные эпизоды;

2) пытаться ограничить сопротивления, в частности, интеллектуализацию и рационализацию;

3) пытаться открыть различные взаимосвязи между прошлыми и настоящими опытами, между реальностью и фантазированием, между симптомами и психическими элементами, которые их определяют, т. е. бессознательные желания и защиты;

4) пытаться развивать вербализацию до проявления ассоциативного кольца;

5) пытаться сделать так, чтобы проявления переноса и контрпереноса связались с ассоциативными кольцами, чтобы в результате проявились повторения.

В итоге мы пытаемся укрепить естественную динамику длинных сеансов. Как уже было сказано, это очень сильная динамика, направленная на дезактивацию основных психических конфликтов и на проявление опытов благополучия.

Тем не менее, в этом методе микропсихоанализа есть и недостатки.

Например, он требует больших затрат времени и денег. По этой причине в конце 1980-х годов некоторые психоаналитики нашей ассоциации выдвинули другие способы, которые сохраняют основные характеристики оригинальной техники, но адаптировали их к современным клиническим и общественным ситуациям. Таким образом, в зависимости от ситуации, работа проводится в строго аналитическом сеттинге либо же психоанализ будет иметь психотерапевтическое направление.

Эта гибкость отражается также в технике изучения фотографии: в некоторых случаях мы проводим много времени, работая с иконографическим материалом, в других – материалом пользуются только в течение двух сеансов. В некоторых случаях психоаналитик молчит во время изучения фотографий, а в других – вмешивается, для того чтобы помочь человеку.

Обычно речь идет о фотографии, но в технические материалы включаются также и фильмы. Они не изучаются так детально, как фотографии, но имеют преимущество в том, что показывают движения, а иногда и речь.

Хотелось бы отметить возможную проблему в использовании данного метода. Два поколения назад фотографировались только самые важные мероприятия, такие как свадьба или крестины. По этой причине существует мало фотографий, сделанных до Второй мировой войны. В 1950-х годах появились фотоаппараты типа Кодак, и люди стали фотографировать и более банальные ситуации. С того момента у каждого человека появилось намного больше фотографий.

В настоящее время, в электронную эпоху, существуют фотоаппараты, интегрированные в мобильные телефоны. Практически все снимают какие угодно ситуации, и в психоанализе приходится выбирать анализируемый материал. Выбор делает сам анализант, но иногда психоаналитик может ему помочь, чтобы избежать потери важных документов, которые клиент не выбирает из-за бессознательного сопротивления.

Идеальная ситуация – это когда анализант приносит свои собственные фотографии либо фотографии своей семьи (родители, бабушки, дедушки), сделанные в разные периоды их жизни.

Стоит обратить внимание на фотографии, которые стоят на виду в доме. Порой в них отражаются семейные предрассудки. Они специально выбраны для того, чтобы сохранить иллюзию семейной гармонии или вечной любви. Они очень часто маскируют ненависть, измены и т. д.

Пациенту можно предложить собрать все фотографии, имеющиеся у него, и попросить расклассифицировать их по времени (по годам).

В микропсихоанализе считается, что данное предложение может иметь место после более близкого знакомства и освоения жизненного материала клиента. Часто, в течение терапии, это совпадает с приближением к анализу Эдип-кастрации. В этом периоде происходит полная актуализация детских переживаний в переносе и возврат вытесненного в сознание сталкивается с конкретными детскими объектами (людьми, ситуациями и пр.).

С помощью фотографий можно открыть, что «та девушка, которая вызывает у нас определенные приятные ощущения, имеет такой же ласковый взгляд, как у нашей мамы, и позирует, как она». Мы можем также понять почему, когда мы фотографировали своего отца, то часто неосознанно отрезали кусочек его фотографии.

Еще можно заметить, что до трех лет мы улыбаемся, а на фотографиях после трехлетнего возраста, когда у мамы был живот, у нас печальное, несчастное лицо.

Можно привести много таких примеров, но самое главное в использовании фотографий в микропихоанализе – это взаимное отношение между изучением фотографий и повторением детских травм в переносе.

Это было особенно дорого профессору Пелуффо, который в 1984 г. опубликовал книгу «Изображение и фотография» (Peluffo, 1984).

Он пишет, что в своей профессиональной деятельности часто замечал, насколько сильные эмоции провоцирует просмотр фильмов. В течение сеансов анализанты, рассказывающие сновидения, описывают сцены или изображения, употребляя слово «сон». Это отговорка, которая демонстрирует, что в человеке произошла регрессия до того момента его детства, когда воображаемое и реальность совпадают. Речь идет об этапе, в котором отношение между субъектом и объектом является продолжительным и где нельзя отличить изображение объекта от его физического существования.

Пелуффо приводит следующий пример: 3-летний ребенок рассматривает изображения животных в книге и спрашивает: «Разве они живые?» Я объясняю, что это изображения и добавляю: «Смотри, они не движутся, а ты думаешь, что они куда-то идут?» Он отвечает: «Да, в мою кровать». За несколько дней до этого разговора мальчику снился сон, от которого он проснулся в испуге. Ему снился лев, который хотел съесть его. Затем мальчик сказал, что он боится отца, потому что перед сном, когда отец выходит из его комнаты, ему кажется, что он превращается во льва, и мальчик видит это изображение на стене в своей комнате. Это значит, что опыт ребенка имеет изобразительную, почти кинематографическую форму и что существует место, в котором перцепции реального объекта преобразуются в преонирические и онирические изображения. Перцептивный контакт сохраняет отношения с реальным объектом, и, когда он прекращается, аффект смещается на изображение. В итоге, по Пелуффо, изображение это «вытесненная форма отношения с объектом». Форма отношения вытесненная, и, соответственно остается бессознательное клеймо, которое продолжает существовать, и проявляется слепок следующих отношений (Peluffo, 1984).

Когда анализируемый приносит фотографии, вначале ему предлагается прокомментировать их все, сидя за столом.

Следующий этап – выбор пациентом нескольких фотографий из общего количества. Затем – выбор со стороны психоаналитика, основанный на детальном изучении фотографий вне сеттинга с помощью лупы. Психоаналитик предлагает фотографии из разных моментов жизни пациента:

• кормление;

• рождение сиблинга;

• первый день в школе;

• крещение;

• причастие;

• свадьба;

• защита диплома;

• день рождения.

Пациент описывает фотографию сначала без лупы, рассказывает, что это за фотография, когда она была сделана и кто фотограф, кто и что на ней изображено.

Фигура фотографа очень важна по двум причинам:

1) от его чувств и ощущений зависит качество фотографии;

2) от отношений с ним лично зависят выражение лиц, взгляды и позы фотографируемых.

По этим причинам важно обратить внимание на ошибки, которые совершает фотограф. Например, это обрезанные фото (голова или другие части тела находятся вне кадра). Конечно эти ошибки бессознательные, мы называем их «ошибочными действиями» (Freud, 1901).

Затем описание фотографии повторяется с помощью лупы, увеличивающей размер изображения (а также с помощью увеличения цифровых фотографий).

Психоаналитик предлагает тонко и подробно описать рассматриваемую деталь фотографии, что позволяет глубоко анализировать позиции и позы всех людей и их выражения лиц.

Следующий этап проходит в обычном сеттинге (на кушетке). Анализанту предлагается свободно ассоциировать на воспоминания и эмоции, которые фотография в нем пробудила. Здесь очень важно анализировать перенос.

Фотография замораживает эмоцию, и, когда мы ее глубоко анализируем и изучаем, мы можем испытать аффект, зафиксированный в тот момент.

Изменение сеттинга также имеет большое значение. В отличие от сеттинга сеанса, использование фотографии является более активной техникой, и сам психоаналитик играет здесь более активную роль. Ассоциации пациента, соответственно, будут касаться не только фотографии, но и всего того, что связано с перцепцией, зрением, и в том числе переноса.

Это важно, когда данная техника используется в психотерапевтической работе, особенно в общественных учреждениях, т. е. в ситуациях, где невозможен анализ переноса со стороны пациента. Роль и обучение (тренинг) психотерапевта в таких случаях особенно актуальны.

Другими техниками, используемыми при изучении фотографий являются:

1) промедление (чтобы усилить внимание и фокусирование на отдельной фотографии или ее детали, психоаналитик предлагает пациенту не спешить и остановиться подольше на определенном материале);

2) увеличение с помощью лупы, многократный анализ одной и той же фотографии, в крайнем случае ее можно спроецировать на экран.

Клинический случай 1

Молодая девушка обратилась к психоаналитику после того, как увидела прогресс одной из своих подруг, которая занималась микропсихоанализом в течение несколько месяцев. Девушку я назвала Марио из-за ее тесной связи с подругой, которую звали Мария. Она и на самом деле выглядела, как мальчик, из-за позы и одежды. Кроме того, в первом курсе сеансов (мы с ней занимались периодическим психоанализом) она говорила в основном о Марии и о своей проблеме идентичности.

С помощью автоанализа я поняла, что у девушки были такие характеристики, как навязчивый невроз и бессознательная гомосексуальная тяга. Контрперенос звучал в моем уме в виде повторяющейся песни знаменитого итальянского певца 1970–1980-х годов, когда мне было столько лет, сколько моим анализанткам.

Анализантка была гетерозиготным близнецом. Они с братом жили в симбиозе до 16 лет. Тогда брат сделал первую попытку независимости и нашел себе девушку. Анализантка пережила большое разочарование и нарциссическое ранение. С раннего детства отношения с братом включали и интимные контакты, из-за которых анализантка испытывала большое чувство вины. Это были соприкосновения половых органов и имитирование полового акта. Девушка, благодаря трению, всегда испытывала оргазм, а ее брат, видимо, не испытывал, и поэтому оставался неудовлетворенным.

Когда Марио начала заниматься психоанализом, она была девственницей в поиске потерянного близнеца, т. е. в поиске симбиотического образа. Самым близким изображением этого образа была ее подруга Мария или другая девушка, с которой она встречалась.

На самом деле и Мария, и вторая девушка были очень похожи на анализантку, почти как монозиготные близнецы. Тем не менее, анализантка не была довольна своим сексуальным выбором. На фоне ее неудовлетворения и ее вечной амбивалентности был нерешенный конфликт, который выяснился благодаря изучению фотографий.

Анализантка с трудом принесла фотографии на сеанс и смотрела их невнимательно. Она плохо воспринимала мои предложения подробного описания, особенно когда нужно было использовать маленькую лупу. Она протестовала, говорила, что эта работа бесполезна.

Решительной фазой этого процесса было предложение фотографии, на которой близнецы были изображены в два года.

Дети были голые, хорошо были видны их половые органы. Анализантка держала в руке мяч и улыбалась с довольным и хитрым выражением лица, а брат расстроенно рыдал. На первый взгляд, анализантка описывала фотографию без эмоций и ассоциаций. Чтобы усилить ее внимание и преодолеть сильные сопротивления, мне пришлось увеличить размер фотографии и спроектировать ее на стену. Только тогда анализантка отпустила защиту, испытала сильный выплеск эмоций и высказала свои свободные ассоциации. Анализантка чувствовала себя неполноценной из-за отсутствия пениса, который был у брата. В течение всего детства она ждала, что Санта Клаус принесет ей пенис, как обещала бабушка Бруна.

«Ах, да!, – сказала вдруг анализантка, – какое замечательное совпадение, вас зовут Бруна, как мою бабушку… и вы тоже меня разочаровали. Когда я к вам обратилась, я думала, что вы мне дадите пенис в подарок… это несправедливо, что у брата был пенис, а у меня нет. Я отобрала у него мяч, как будто бы я отрезала его пенис… бедный он… какая я злая».

Клинический случай 2

Анализантка, 35-летняя домохозяйка, довольная собой. Вдруг муж бросает ее без предупреждения. Вначале она как будто не реагировала на уход, но через некоторое время ей становится плохо. Психоаналитическая работа началась без особых сопротивлений (рационализации и интеллектуализации).

Затем она вспоминает детство как наиболее счастливое время своей жизни, несмотря на то, что оно характеризовалось практическим отсутствием матери (здесь имеется в виду ложное присутствие матери, эмоционально отдаленной от окружающего мира). Это понятие было впервые сформулировано Жермен Гуэ (Guex G., 1973).

Анализантка, просмотрев фотографии с друзьями (некоторые она видела впервые), заметила, что у нее было грустное выражение лица и что она выглядела твердой, как памятник.

Ночью у нее были спазмы в животе, но она не смогла соотнести просмотр фотографий накануне с этим психосоматическим симптомом.

«Мне было так плохо, что я думала, что умру. Я никого не хотела рядом с собой. Я думала о маме и о том, что не хочу умереть раньше нее. Когда я была маленькая, у меня часто были спазмы и частая рвота».

Следующие ассоциации касались ее отношений с матерью и того, что она не может от нее отойти.

Отца в ее жизни как будто не существует, ассоциации о нем отсутствуют. А мать была очень сильным человеком.

На фотографиях психоаналитик заметила, что у пациентки было одинаковое выражение лица на снимках в 12–13 лет, 6–7 лет и 9–12 месяцев. Продолжение работы привело к открытию, что отдаление от мужа являлось повторением предыдущих отдалений от других мужчин. У всех отдалений были общие характеристики: очень низкий интерес к другому человеку и неспособность к любви.

«Когда он ушел, я лежала и думала не о нем, а о себе, когда была совсем маленькой. Я чувствовала пустоту, казалось, что я умру, потому что мне не хватает энергии жизни».

Эпизоды спазмов повторялся в течение анализа, когда анализантка брала в руки фотографии друзей, которые она уже видела до этого. Только в течение сеанса она смогла связать эту реакцию с травматическим опытом своей жизни.

«Я поняла, почему мне было так плохо. Глядя на фотографии, я видела не себя, а свою травму. Я вспомнила детские сновидения, где я была голая и мне было стыдно перед аудиторией. Я вспоминаю и другие повторяющиеся сновидения, в которых я нахожусь в концлагерях, откуда я могу убежать, но боюсь оставить своего мучителя. Была ли это моя мама, а затем мой муж? Или я искала такого мужчину, у которого были те же характеристики, что и у мамы?» Пациентка переживает опыт одиночества.

Для того чтобы испытать чувство одиночества, необходимо сначала отделить себя от другого объекта. Чаще всего мы испытываем это чувство при разрыве отношений с партнером и вновь переживаем все детские опыты одиночества.

Фотографии впервые дали ей возможность захватить образ ее травмы.

Фотография – это хорошая визуальная поддержка для восстановления психического бессознательно образа, она одновременно стимулирует ассоциации и возврат вытесненного. С помощью изучения фотографий можно проработать возврат вытесненного и осознать представления и аффекты.

Клинический случай 3

Мальчик Карло страдает ранним детским аутизмом в результате долговременного пребывания в детдоме. Наблюдаются психомоторное отставание и задержка в развитии речи.

В начале наблюдения он был очень нестабильным и возбужденным. С ним можно было установить лишь кратковременный контакт. Заинтересованности к взрослым он не проявлял, были лишь стереотипные движения рук и рта.

Так как фотографии его семьи отсутствовали, команда приняла решение снимать его в течение логопедических сессий. Это исследование было придумано с надеждой, что последующий просмотр фотографий сможет подтолкнуть его к проживанию его детских аффектов и представлений. Другими словами, с помощью визуального изображения они пытались стимулировать проективные и интроективные механизмы.

Все это основывалось на том, что, во-первых, несмотря на отставание биологического развития, у мальчика продолжала существовать психическая активность, практически такая же, как и до травмы.

Во вторых, занятия с логопедом давали ему возможность сравнивать его аутистические защиты с другим окружающим миром, в котором он находился и где эти защиты были не нужны.

Первые реакции (во время съемки) были очень типичны, как и у всяких обсессивно-компульсивных невротиков, – он закрыл уши, рот и глаза. Когда ему показали фотографии впервые, он попросил еды. Интерпретация была следующая – он пытался взять то, что взяли у него (через рот).

В течение следующих сеансов он проявляет желание активно контролировать предыдущий опыт, который он прожил пассивно. Он просится сходить в туалет, берет стакан, наливает воду, выливает половину в центр комнаты. Затем отходит от стакана и осматривает его со всех сторон. Встает и начинает хлопать. Интерпретация: это поведение его успокаивает – через проекцию внутреннего ощущения, связанного с неконтролируемыми событиями, которые не зависят от него и которые способны изменять его мир.

На десятом сеансе Карло подходит к фотографии и говорит логопеду слово «прокол», связанное с игрой, в которую он играл с логопедом. Это очень важный момент, потому что он воспринимает виртуальное проникновение со стороны внешних объектов в его мир, другими словами то, что они не нарушают его внутренний мир. Во всяком случае, постоянный импульс фотографии, изображающей его, позволил построение первоначального Я, которое строится через восприятие образа своего тела (Vigna,1989).

Клинический случай 4

Анализантка – 29-летняя девушка, страдающая депрессивным состоянием. Назовем ее в итальянском варианте Танкреди. По разным сознательным причинам у девушки есть ощущения своей неполноценности и недостойности.

Танкред – это главный герой знаменитой рыцарской поэмы Торквато Тассо – «Освобожденный Иерусалим». В основе произведения лежат события Первого крестового похода под предводительством Готфрида Бульонского, завершившегося взятием Иерусалима и основанием первого на Ближнем Востоке христианского королевства.

Танкред был влюблен в Клоринду. Оба воевали за христианство и за освобождение Иерусалима от мусульманства. В бою Танкред, не узнавший Клоринду из-за доспехов, случайно убил ее. С того времени он страдал от потери любимой девушки и чувства вины за свое преступление.

Анализантка себя идентифицировала как Танкреди (от Танкреда), и в сеансе произнесла его слова: «Я всегда буду бояться самого себя и от себя буду постоянно бежать».

Она говорила, что хотела избежать своих фантазмов, которые сама же и создала. Девушка была девственницей (значит, избегала интимных отношений) и была убеждена, что у нее никогда не будет своей личной жизни и детей.

В детстве она проводила много времени со своей двоюродной сестрой и дядей (братом матери), страдавшим слабой формой олигофрении. Дядя долгие годы занимался соблазнением племянников еще до достижения ими переходного возраста. Он трогал девушек, заставлял их мастурбировать друг с другом и мастурбировал сам. Он также имитировал половой акт без проникновения.

Анализантка, как и герой поэмы, чувствует ответственность за эти события из-за сексуального возбуждения и принимает всю вину на себя. Нужно отметить, что высказывание этого материала произошло на очень сильных эмоциональных сеансах, посвященных изучению фотографий того периода, на которых анализантка танцевала со своей сестрой. Дядя фотографировал. Подробный осмотр фотографий с помощью лупы спровоцировал возврат эмоций и ощущений, они были высказаны в сеансе, и произошло полное отреагирование.

Клинический случай 5

При применении техники изучения фотографий мы часто сталкиваемся с разными видами сопротивлений. Анализируемый, например, с трудом воспринимает задачу подробного описания фотографии и начинает сразу ассоциировать. Очень часто он старается не пользоваться лупой, особенно маленькой, которая увеличивает размер фотографии в 10 раз, придумывая при этом различные причины: боль в глазах, головная боль и т. д.