Текст книги "Творческое наследие А. В. Брушлинского и О.К. Тихомирова и современная психология мышления (к 70-летию со дня рождения)"

Самосознание личности и процесс посттравматической стрессовой адаптации

Лазебная Е.О., Зеленова М. Е.

Москва

Анализируя виды мыслительных задач, О.К. Тихомиров выделяет задачи, которые «…максимально связаны с самой мыслящей личностью, с ее существованием» (Тихомиров, 1984, с.201). Для характеристики процесса самопознания им вводится специальный термин – «Я-мышление» или «.процесс выработки человеком знаний о самом себе, которые образуют (или преобразуют) его «Я-концепцию», процесс осознавания, в котором человек как личность, индивид, индивидуальность является не только субъектом, но и объектом мышления» (Тихомиров, 1984).

Стрессогенные условия, в которых зачастую разворачивается системный процесс взаимодействия человека и окружающего мира, предъявляют особые требования как к осуществлению самого процесса «Я-мышления», так и к его результату – системе самопредставлений субъекта о собственной личности и об особенностях ее взаимодействия с окружающим миром. «Образ Я» как один из компонентов «Я-концепции» является важным регулятором активности субъекта как непосредственно в стрессовой ситуации, так и в процессе преодоления негативных последствий переживания психологического стресса. Особый интерес в этом контексте представляют результаты изучения психологически травматического стрессогенного взаимодействия со средой. Такое взаимодействие связано с воздействием особых ситуативных факторов крайней, «травматической» интенсивности (угроза для жизни и/или физической целостности человека). Травматический психологический стресс, ломая сложившиеся к моменту травматизации структуры ментального опыта, уничтожает когнитивный оценочный барьер между воздействием внешней среды и эмоциональной и поведенческой реакцией на это воздействие, вследствие чего теряется способность и к адекватной интерпретации любой другой жизненной ситуации.

После воздействия травматического психологического стресса субъекту приходится фактически заново воссоздавать структуру самоотношения, самооценки и смысложизненных ориентаций личности. От успешности решения этой задачи в первую очередь зависит и успешность посттравматического адаптационного процесса в целом. При этом утрата способности к продуктивному «Я-мышлению», и, следовательно, к саморегуляции и когнитивному контролю за ситуацией – системообразующий фактор последующих нарушений на всех уровнях посттравматического адаптационного процесса.

В ходе первого отечественного лонгитюдного исследования особенностей посттравматической стрессовой адаптации (ПСА) у участников боевых действий в Афганистане, поддержанного грантом РГНФ № 00-06-00218а, нами было получено подтверждение тесной связи, существующей между успешностью ПСА и способностью субъекта к интеграции собственного травматического опыта в новые когнитивные структуры.

Так, анализ структуры смысложизненных ориентаций по шкале СЖО Д.А. Леонтьева в группах «адаптированных» и «дезадаптированных» ветеранов (группы А и D) позволил получить следующие результаты:

1. Ветераны войны в Афганистане, пережившие травматический психологический стресс в период участия в боевых действиях и сумевшие преодолеть его негативные последствия, по структуре смысложизненных ориентаций не отличаются от изоморфной по возрасту и полу группы, не имеющей боевого травматического опыта.

2. Были обнаружены статистически значимые различия между группами А и D по шкалам СЖО N2 («процесс жизни или интерес и эмоциональная насыщенность жизни»); СЖО N3 («результативность жизни или удовлетворенность самореализацией») и N6 («общий показатель осмысленности жизни»); а также различия на уровне статистически выраженной тенденции по шкале N5 («локус контроля – жизнь или управляемость жизнью»).

Изучение у тех же участников боевых действий структуры самоотношения по шкале «Методика исследования самоотношения» (МИС) и характера самовосприятия посредством универсального набора шкал семантического дифференциала (СД) показало, что:

1. «Адаптированные» ветераны характеризуются более позитивным отношением к своему «Я» по сравнению с «неадаптированными». У них отмечается более высокий уровень самоуважения и уверенности в себе, а также более низкий уровень «внутренней конфликтности» и «самообвинения». «Адаптированные» и «дезадаптированные» ветераны отличаются по такому важному показателю в структуре самооценки как вера в свои способности управлять своими эмоциями и переживаниями и организовывать свою деятельность (шкала МИС «саморуководство»).

2. Различия в структуре самоотношения между группами «адаптированных» и «дезадаптированных» ветеранов отчетливо выступили по второму обобщенному фактору МИС – «аутосимпатия». На основании полученных нами данных, можно предположить, что глубинное чувство значимости собственной личности, принятие себя, своих поступков и желаний, в том числе и на бессознательном уровне способствует успешности посттравматической адаптации. Высокие значения шкал, входящих в третий фактор МИС – «самоуничижение» характерны для ветеранов, испытывающих затруднения в ходе процесса адаптации. 3. Сравнение подгрупп ветеранов, улучшивших и ухудшивших свой адаптационный статус, выявило значимые различия по шкале МИС № 7 «самопривязанность». Данная шкала отражает «желание-нежелание» индивида меняться по отношению к наличному состоянию. Низкие баллы по шкале № 7 у устойчиво дезадаптированных ветеранов свидетельствуют о ригидности их посттравматической «Я-концепции».

Кроме того, как показало наше исследование, тенденцию к повышению своего посттравматического адаптационного статуса обнаружили именно те индивиды из группы дезадаптантов, которые на разных этапах посттравматической стрессовой адаптации успешно решали задачи по нахождению новых жизненных смыслов и стремились к изменению, расширению и постоянному дополнению структуры самопредставлений, т. е. являлись подлинными субъектами своей жизни. (Брушлинский, 1996).

К проблеме изучения источников развития мыслительного процесса

Морозова И.С.

Кемерово

Рассматривая мышление как непрерывное взаимодействие познающего, мыслящего субъекта с познаваемым объектом, мы опираемся на положение о взаимосвязи и взаимообусловленности всех явлений материального мира. Мышление есть процесс именно потому, что каждый шаг мышления, будучи обусловлен объектом, по-новому раскрывает объект, а изменение этого последнего в свою очередь необходимо обусловливает новый ход мышления; в силу этого мышление неизбежно, необходимо развертывается как процесс.

Источником развития процесса мышления является взаимодействие внешних и внутренних условий. В ходе непрерывного и изменяющегося взаимодействия внешнего и внутреннего возникают все новые, ранее вообще не существовавшие результаты, продукты, средства, способы осуществления процесса и другие детерминанты, которые сразу же включаются в процесс в качестве его новых внутренних условий.

Под внутренними условиями здесь должны пониматься не только процессы анализа, синтеза и т. д., не собственно составляющие мышления человека, а его потребности, установки и т. д. – внутренние условия в более широком смысле.

К объективным условиям относятся не зависимые от субъекта препятствия для достижения цели, например, сложность, требуемое время решения задачи и т. д. Помимо этого в состав условий необходимо включить широкий комплекс субъективных факторов, через которые преломляются и которые опосредствуют процессы понимания субъектом цели, ее принятия и определения способов ее достижения. Эти субъективные факторы представляют внутренние условия, в которых дана цель задачи. На наш взгляд, правомерна точка зрения, согласно которой, в зависимости от аспекта рассмотрения процесса фактор может выступать и как движущая сила, и как причина, и как условие. Так, если процесс рассматривать как функционирование личности, то фактор выступает в этом случае в виде условия протекания этого процесса. Если нас интересуют какие-то изменения в процессе, то факторы понимаются как причины этих изменений. Если же рассматривать процесс как развитие, то под фактором следует понимать его движущие силы. Исходя из такого понимания фактора, мы рассматриваем источники возникновения мыслительного процесса как факторы, порождающие и определяющие этот процесс.

В русле идей теории личности, раскрывающей единство деятельности и личности, влияние личностных факторов на процесс мышления оказывается непосредственно связанным с особенностями мотивационной сферы субъекта. Эта связь прослеживается при изучении влияния свойств личности на особенности мыслительного процесса, так как эти свойства являются отражением закрепленной системы доминирующих мотивов, формирующих направленность личности. Избирательность в использовании прошлого опыта оказывается связанной с направленностью личности, которая обусловливает оценку объектов и формирование критериев селекции прошлого опыта. Установки, позиции личности прямо отражают систему осознанных и неосознаваемых факторов, побуждающих или, напротив, тормозящих деятельность субъекта в достижении целей и обусловливаемых особенностями мотивации, регулирующей деятельность. Эмоции порождают и регулируют мыслительную деятельность, опосредуя соотношение потребностей и мотивов субъекта с ходом и результатами мышления.

Таким образом, именно мотивация выступает в качестве главного объекта исследования при реализации личностного подхода в исследовании мышления, его понимания как деятельности личности.

Деятельностная характеристика мотивационного плана психических процессов человека подчеркивается Е. В. Шороховой, которая отмечает, что «психический процесс при таком подходе выступает не как изолированная функция, а как деятельность, направленная на решение определенной задачи, включающая отношение, как к самой задаче, так и к ситуации, в которой осуществляется это решение».

В своем исследовании мы придерживаемся позиции В.Г. Леонтьева, согласно которой мотив выступает такой мотивационной формой, в которой воплощены личностная значимость, смысл, эмоциональное переживание смысла, осознания ценности принятого решения. В соответствии с таким пониманием мотивационного компонента деятельности субъекта в нашем экспериментальном исследовании мыслительная деятельность организовывалась как средство достижения некоторых целей, диктуемых требованиями ситуации и превращающихся в мотив, побуждающий испытуемых к решению задач. Данные корреляционного анализа подтверждают тесную положительную связь между уровнем развития мотивации и продуктивностью мыслительного процесса: чем более высок уровень мотивации, чем выше динамичность развитие, тем более успешна мыслительная деятельность.

Теоретический и экспериментальный анализ проблемы взаимосвязи мотивации и мышления показывает, что основные закономерности мыслительной деятельности человека не могут быть поняты и изучены при разделении операционального и мотивационного аспектов ее изучения, при отрыве мышления от широкой, многозначной системы всех жизненных человеческих отношений.

Основным позитивным положением, раскрывающимся при изучении роли мотивации в мышлении, является не только признание мотивов в качестве динамического фактора, побуждающего к осуществлению мыслительной деятельности, но и включение мотивов в саму структуру мышления.

Экспериментальная проверка субъективной обусловленности социального познания

Мукашева А.К.

Владимир

Для становления и развития новой отрасли психологической науки – социального познания (Андреева Г.М., 1997) – принципиально важными выступают труды отечественных и зарубежных психологов о мышлении, в частности, А.В. Брушлинского и О.К. Тихомирова. Эта новая отрасль психологии изучает, как обыденный человек («наивный ученый») познает себя, других людей и социальные события; какими психологическими средствами он пользуется при этом; и почему он, говоря словами М. К. Мамардашвили, «чаще всего оказывается в ловушке собственного мышления» (Мамардашвили М.К., 1997).

А.В. Брушлинский, ученик и последователь С.Л. Рубинштейна, подчеркнул, что в психологии «принципиально невозможно абстрагироваться (хотя бы только в начале анализа) от субъекта, от человека, от внутренних, специфических условий его деятельности…» (Брушлинский А.В.,1970). О.К. Тихомиров выявил, что при значительной разработанности проблемы мышления «не изучается субъективная обусловленность познания, не анализируется смыслообразование, целеобразование, эмоционально-мотивационная регуляция познания…» (Тихомиров О.К.,1986).

В зарубежной психологии субъективная обусловленность подтверждается экспериментально, в частности, в эксперименте Г. Ридера «Эффект ссылки на себя». Эффект ссылки на себя – это тенденция индивида эффективно обрабатывать и хорошо запоминать информацию, относящуюся к самому индивиду. Когда информация, поступающая извне, затрагивает «Я-схему» субъекта (один из механизмов социального познания), он хорошо запоминает эту информацию.

Эффект ссылки на себя заметен в обыденной жизни: через несколько дней после разговора с человеком люди могут забыть многое, что он сказал об обыденных вещах, но они не забудут то, что он говорил о них. По этому поводу Д. Майерс пишет: «Когда мы думаем о чем-то в связи с собой, мы запоминаем это лучше» (Майерс Д.Г., 1997).

Поскольку эффект ссылки на себя в основном принят людьми интуитивно, мы поставили перед собой задачу более глубокого его изучения в экспериментальной работе со студентами музыкально-педагогического факультета ВГПУ.

Эффект ссылки на себя приобретает особое значение в формировании социального познания людей, поскольку он иллюстрирует существенный жизненный факт: люди конструируют свою психическую реальность в зависимости от того, думают ли они о себе в ней.

Цель настоящего эксперимента: определить, насколько велико влияние ссылки на себя в процессе обработки информации человеком при чтении отрывка прозы в сравнении с другими ссылками: со ссылкой на другого, с лингвистической ссылкой, а также по сравнению с обработкой указанной информации людьми, находящимися в условиях контрольной группы, т. е. вообще без ссылки. Впервые этот эксперимент был проведен в 1987 г. в Иллинойском университете Г.Д. Ридером и др. (Reeder G.D., McCormick C.B., Esselman E.D., 1987) и адаптирован нами по разрешению авторов эксперимента.

Основная гипотеза: предполагается, что обработка информации со ссылкой на себя произведет наилучшее (более полное по содержанию, объему и точности) усвоение отрывка прозы по сравнению с другими вариантами обработки информации.

Испытуемые: 64 студента I курса.

Материалы и оборудование: стимульный материал состоял из четырех тематически оформленных, законченных отрывков прозы. Первый описывает творческую личность, второй посвящен описанию независимого человека, третий повествует об экстраверте, четвертый рассказывает о честолюбивой личности.

Ориентация обработки информации. Перед чтением отрывков прозаического текста испытуемых ориентировали на определенную обработку информации, по существу, давали им установки. Отрывки прозы, порядок их представления и ориентации на определенную обработку информации находились в условиях контрбалансировки, создавая 16 различных текстовых условий. Методом латинского квадрата, испытуемые были поделены на 16 групп, по 4 человека в каждой. В произвольном порядке они были распределены в различные группы, получив различные установки (ориентации) на прочтение различных отрывков.

Основное задание в эксперименте, о чем испытуемым заранее не сообщали, это – вспомнить содержание отрывков в конце эксперимента и записать их.

Ход эксперимента. Ознакомив испытуемых с условиями эксперимента, им вручили стимульные материалы (по одному на группу из 4-х человек), которые включали: отрывки для чтения, установки (ориентации на определенную обработку информации), проверочные вопросы, математические отвлекающие задания. Испытуемые проходили процедуру эксперимента одновременно. Экспериментатор давал инструкцию, сигналы о начале и завершении действий испытуемых. Испытуемые читали первый отрывок три раза. По окончании чтения им было сказано перевернуть страницу и ответить на вопрос об ориентации обработки информации и на проверочный вопрос. Затем испытуемые получили свое первое отвлекающее задание. Этот паттерн повторялся в течение всего эксперимента. После последнего отвлекающего задания испытуемые, совершенно неожиданно для себя, получили задание воспроизвести по памяти письменно первый отрывок. На это потребовалось 6 минут. Сразу же по истечении этого времени следует задание воспроизвести таким же образом второй, третий и четвертый отрывки. На воспроизведение каждого также отводилось по 6 минут. Испытуемым не сообщали, сколько времени отводится на воспроизведение отрывков, чтобы не вызывать у них волнения и беспокойства в связи с поспешностью.

В результате эксперимента было установлено, что наиболее полное воспоминание прочитанного отмечалось в тех случаях, когда испытуемые читали отрывки прозы, соотнося их мысленно со своей личностью (условие ссылки на себя). Затем в убывающей последовательности следуют условия ссылки на другого, на контрольное чтение и на лингвистическую ссылку. Таким образом, была подтверждена гипотеза, что в условиях ссылки на себя люди лучше усваивают информацию, потому что она субъективно окрашена.

Выводы: 1) в эксперименте создавался определенный контекст запоминания: испытуемые получали ориентацию на обработку информации. При этом оказалось, что студенты запомнили лучше материал, имеющий ориентацию на их собственные Я-схемы; 2) следовательно, запоминание материала происходит в соответствии с Я-схемами людей.

Активизация творческого потенциала личности в гипнозе

Насиновская Е.Е.

Москва

Различая понятия «деятельность» и «процесс», О.К. Тихомиров понимал процессы как составляющие деятельность, как ее этапы или звенья. Деятельность реализуется параллельными процессами, происходящими на разных уровнях, взаимодействующих между собой. Традиционно выделяются два основных уровня психической регуляции деятельности, соответствующие двум формам психического отражения (осознанного и бессознательного).

«Хорошо известно, что психологическая установка, а иногда и мотив относятся к сфере бессознательной психической деятельности. Следовательно, бессознательное вносит свой существенный вклад в эвристическую организацию поиска у человека. Известно также, что и эмоциональные переживания, в том числе возникающие в ходе интеллектуальной деятельности, могут не соотноситься с конкретными объектом и в этом смысле оставаться неосознанными. Систематические экспериментальные исследования так называемых интеллектуальных эмоций выявили большую роль неконкретизированных эмоциональных предвосхищений в процессах решения сложных задач, которые выступают как необходимое условие этих решений, а иногда и как первый этап возникновения решений, получающих затем словесно-логическое оформление. Возможно также возникновение конфликтных отношений между эмоциональными и вербальными оценками» (Тихомиров О.К., 1978).

Необходимость изучения неосознаваемых процессов вызвала интерес к гипнозу как особому состоянию сознания, а также уникальному экспериментальному методу, позволяющему моделировать разнообразные ситуации и психические феномены. В 70-х годах XX века на факультете психологии МГУ проводились исследования с использованием гипнотических техник. Эти исследования велись в двух самостоятельных направлениях. Первое направление исследований разрабатывалось в группе, руководимой О.В. Овчинниковой. Гипноз использовался как метод изучения смысловой (мотивационно-эмоциональной) сферы личности (Авдеева Н.Н., Насиновская Е.Е., Овчинникова О.В., Перес Р.Л., 1971; Овчинникова О.В., Насиновская Е.Е., Иткин Н.Г., 1989). Создана методика косвенных постгипнотических внушений (КПВ), призванная диагностировать смысловые образования личности и изучать динамику их проявлений.

В научной группе, руководимой О.К. Тихомировым, были предприняты исследования, посвященные влиянию гипнотического состояния на познавательные процессы и изучению возможностей мобилизации творческого потенциала личности в гипнозе. В опытах принял участие известный гипнолог и психотерапевт В.Л. Райков, который, начиная с 60-х годов, занимался развитием творческих способностей в гипнозе и разработал методику активного сомнамбулизма с внушением образа великого человека (1968, 1970). Проведен цикл исследований, направленных на изучение возможностей активизации и управления мышлением в гипнозе (Тихомиров О.К., Райков В.Л., Березанская Н.Б., 1975; Тихомиров О.К., 1984). Получили также известность совместные работы О.К. Тихомирова и В.Л. Райкова по возрастной регрессии вплоть до периода новорожденности, подтвердившие реальность феномена гипноза (1978) и работа по развитию эйдетических способностей в гипнозе, представленная в 1976 году на Международном конгрессе по гипнозу и психосоматической медицине в Филадельфии.

Специфика исследований с применением гипноза заставляет обратиться к анализу феноменологии и механизмов особых состояний сознания, наблюдаемых при процедурах гипнотизирования.

Показательным является тот факт, что гипноз активизирует творческие способности разного рода: шахматные, музыкальные, артистические, к изобразительному искусству и другие. Наблюдается снятие барьеров, раскрепощение, повышение уверенности и общего уровня исполнения. При тестировании психологическими методиками диагностируются индикаторы креативности: оригинальность ответов, образная и семантическая гибкость и т. п.

Важнейшею особенностью гипнотического состояния является наличие так называемой трансовой логики, позволяющей принимать в качестве подлинной реальности ситуации и причинноследственные связи, которые при обычном состоянии сознания воспринимаются критически. Весь корпус фактов свидетельствует о том, что в гипнотическом состоянии при понижении уровня критического мышления сохраняется и даже обостряется возможность для творческих проявлений личности. В работах, посвященных изучению феноменологи и механизмов измененных состояний сознания, продемонстрирована трансформация познавательной деятельности в ИСС и переход к иному типу категоризации сознания (В.Ф. Петренко, В.В. Кучеренко, А.В. Россохин). Дальнейший теоретический анализ приводит к выводу о единой природе целого ряда состояний сознания, которые носят название измененных, особых, медитативных, трансовых или гипноидных. В последнее время, под влиянием подхода американского психотерапевта и гипнолога Милтона Эриксона, а также представителей так называемого Нового гипноза, наиболее употребительным термином в практике суггестивных воздействий стал термин «транс» (трансовые состояния, наведение транса). При этом внешние признаки трансовых состояний и способ их индукции воспроизводят феноменологию и приемы гипноза.

Хотя представители эриксоновского подхода, а вслед за ними и последователи нейролингвистического программирования, ассимилировавшие достижения недирективного гипноза М. Эриксона, помогают в решении личных проблем клиентов, вскрытые ими механизмы имеют отношение к решению как личностных, так и когнитивных задач.

Одним из главных механизмов, описанных представителями суггестивного подхода, является механизм запуска в трансовом состоянии процессов бессознательного поиска. При этом чем большее доверие будет оказано творческим возможностям бессознательного, тем больше вероятность позитивного результата при решении проблемы. Таким образом, выявляются общие механизмы при решении проблемных ситуаций, связанных с разрешением личностных конфликтов и решением интеллектуальных задач. Мыслящая личность, решая свои жизненные проблемы, порожденные фрустрацией различных потребностей, опирается на те же закономерности мышления, пользуется теми же интеллектуальными действиями и операциями, что и при решении интеллектуальных задач, которое мотивировано преимущественно познавательной потребностью. Инсайт (понимание), или нахождение функционального решения в дункеровских головоломках, по механизму идентичен инсайту в процессах разрешения личностных конфликтов. В связи с этим уместно привести цитату О.К. Тихомирова о мыслящей личности: «В психологии термином «личность» часто обозначаются разные реальности, но каждая из них, безусловно, включает в себя мышление личности. Так, существует мнение, что собственно о субъекте как личности можно говорить лишь тогда, когда он достигает такого уровня развития, на котором способен управлять собственными потребностно-мотивационными состояниями. Мышление включается в этот процесс как опосредованное познание собственных состояний и как процесс разработки целей и средств самого управления. Жизненная функция самосознания заключается в самоуправлении поведением личности. Это полностью относится и к мышлению» (Тихомиров О.К., 1984).

Исследования мотивации личности и исследования мышления (в том числе с использованием гипнотических моделей) взаимодополняют друг друга.