Автор книги: Сборник статей
Жанр: Экономика, Бизнес-Книги
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
Равенство. В последнее время ведутся энергичные дебаты относительно концепций равенства, которые в общих чертах соответствуют проблематике различий между основанными на предпочтениях и более объективными концепциями благосостояния, описанными выше. Концепции благосостояния, основанной на предпочтениях, соответствуют концепции равенства благосостояния, а более объективным взглядам – концепция (или группа концепций) равенства ресурсов (возможностей).[289]289
Взаимодействие между концепциями благосостояния и концепциями равенства носит двусторонний характер. Иногда обоснованием концепций благосостояния служит то обстоятельство, что они ведут к более адекватным концепциям равенства.
[Закрыть] Это соответствие весьма приблизительно, поскольку благосостояние не следует идентифицировать с удовлетворением предпочтений, а ресурсы могут быть представлены не как элемент более объективного понятия благосостояния, а как сырые материалы, с помощью которых индивиды достигают того или иного уровня благосостояния.[290]290
Так, концепция первичных благ Ролза сочетается с ресурсным подходом к равенству, при этом первичные блага выступают в качестве ресурсов. Подход Сена, построенный на задатках как способности достижения функциональных возможностей, сходен с ресурсным подходом в том, что рассматривает объективные параметры существования индивидов, а не субъективное удовлетворение их предпочтений, но отличается от более строгого ресурсного подхода, так как подчеркивает важность конечных результатов (в форме функциональных возможностей) и свободы их достижения, а не ресурсов.
[Закрыть]
Несмотря на эти нюансы, на интуитивном уровне контраст между равенством благосостояния и равенством ресурсов достаточно ясен.[291]291
См.: [Dworkin 1981a; 1981b].
[Закрыть] Согласно взглядам, опирающимся на благосостояние, в моральной оценке реальное значение в конечном счете имеют уровни благосостояния (обычно понимаемого как удовлетворение предпочтений), и, следовательно, коль скоро речь идет о равенстве, задача должна заключаться в выравнивании благосостояния. Согласно взглядам, основывающимся на ресурсах, достигаемые людьми уровни благосостояния зависят от личного выбора и характеристик, не связанных с социальной политикой или общественной моральной оценкой. Надлежащей заботой эгалитариста должно быть не благосостояние, а ресурсы, которыми располагают люди, преследующие собственные цели, какими бы они ни были.[292]292
В работе Роналда Дворкина [Dworkin 1990] представлена амбициозная попытка дать моральное обоснование такого рода взглядам в рамках защиты либеральной концепции равенства.
[Закрыть] «Ресурсный эгалитаризм» обращается к тем же интуитивным аргументам, что и довольно нечеткая идея равных возможностей.[293]293
См.: [Arneson 1989].
[Закрыть] Поскольку эгалитаристы, проповедующие равенство ресурсов и благосостояния, могут придерживаться различных теорий благосостояния, в этих дебатах возможно наличие множества позиций.
Одной из причин этих сложностей является потребность анализировать как внешние, так и внутренние ресурсы. Равное распределение ресурсов, таких как, например, рис или тракторы, может быть достигнуто путем равного деления товаров. Получаемое в результате распределение, как правило, не будет эффективным, однако такое равное деление может стать отправной точкой для конкурентного обмена, ведущего к сохранению равенства в ресурсах. Фактически, когда все ресурсы являются внешними и отчуждаемыми, можно показать, что конкурентное равновесие, получаемое таким путем, будет как Парето-оптимальным, так и «свободным от зависти» в том смысле, что никто не предпочтет чужой набор товаров своему. Хэл Вариан назвал свободный от зависти Парето-оптимум «честным» и доказывал этическую привлекательность такой концепции справедливости.[294]294
[Varian 1974; 1975]. См. также: [Foley 1967; Baumol 1986].
[Закрыть] Важным стимулом к изучению свободного от зависти распределения ресурсов послужила очевидная способность такого честного распределения обеспечить норму [правовой] справедливости (equity), не связанную с межличностными сравнениями благосостояния.
Не ясно, как определить равенство ресурсов в случае, когда некоторые ресурсы являются внутренними. Возьмем, например, различия в человеческих способностях. Ясно, что равное распределение способностей невозможно. Можно было бы сказать, что ресурсы равны тогда, когда люди обладают равными объемами благ и равными объемами свободного времени.[295]295
Если все имеют одинаковые вкусы, то такое распределение будет справедливым – Парето-оптимальным и свободным от зависти. См.: [Varian 1974; 1985]. (Это предполагает, что в таких условиях не возникают проблемы мониторинга труда с целью предотвращения падения производительности.)
[Закрыть] К сожалению, если вкусы людей различны, то такой итог, как правило, не будет эффективным, и обменные операции, ведущие от начальной точки такого равенства ресурсов, могут разрушить равенство в том смысле, что конкурентное равновесие в результате не будет свободным от зависти.[296]296
Примеры, доказательства и обсуждение см.: [Schmeidler, Pazner 1974; Varian 1985].
[Закрыть] Это затруднение заставило экономистов выдвинуть два альтернативных определения такого равенства ресурсов, которое не нарушается вследствие обмена.
Первое из таких определений связано с идеей «честного распределения по вкладу».[297]297
Эта терминология принадлежит Y Баумолю [Baumol 1986]. Вариан [Varian 1974; 1975] это же понятие обозначил как «честное распределение по богатству».
[Закрыть] Предположим, что имеет место уравнивание внешних ресурсов, принадлежащих людям, которые в то же время пользуются плодами различий в своих способностях. Возникающее в результате конкурентное равновесие не будет свободным от зависти, поскольку очевидно, что более способные люди станут обладать в комплексе такими наборами потребительских благ и свободного времени, которые станут предметами зависти со стороны других людей. Однако равновесие будет свободным от зависти в сфере наборов потребительских благ. Иначе говоря, ни один агент не захочет обмениваться местами с другим, когда его позиция позволяет ему не только получать такой же набор потребительских благ, как у другого, но и производить столько же, сколько другой. «Честное распределение по вкладу», по существу, оставляет способности или внутренние ресурсы вне набора объектов, подлежащих уравниванию, и одновременно признает справедливым неравенство, возникающее в результате конкурентного вознаграждения за способности. Очевидно, что это не соответствует представлениям многих людей о равенстве ресурсов.
Можно также определить «честное распределение по доходу».[298]298
См.: [Varian 1974; 1975; Schmeidler, Pazner 1974; Baumol 1986].
[Закрыть] Наиболее простой путь к его пониманию состоит в том, чтобы представить, что каждый обладает равными долями рабочей силы (и, следовательно, способностей) каждого. Эти доли, как и все внешние ресурсы, разделены равным образом. Если кто-либо желает дополнительного свободного времени по отношению к принадлежащей ему доле его собственной рабочей силы (которая в большом обществе будет очень мала), он должен будет выкупить его у других. Если мы определим, что «полный доход» индивида включает рыночную ценность его свободного времени, то получаемое в результате конкурентное равновесие будет означать уравнивание полных доходов, отсюда термин «честное распределение по доходу». Заметим, однако, что свободное время способных людей – высоко ценимый товар. Способному индивиду приобретение любого данного объема свободного времени обойдется дороже, чем другим. Таким образом, если вкусы в рамках некоторой общности постоянны, то способные люди, обладая равными полными доходами и более дорогим свободным временем, оказываются в худшем положении – равенство ресурсов в этом смысле дает преимущество неспособным по критерию равенства благосостояния![299]299
Роналд Дворкин [Dworkin 1981b], исследуя эту проблему, предложил определять равенство ресурсов в терминах гипотетической схемы страхования, которая защищала бы от несчастья иметь низкие производительные способности. Дворкин утверждал, что страхование дало бы более привлекательные результаты, чем взаимное владение способностями, но экономисты подвергли критике его анализ гипотетического рынка страхования (см.: [Varian 1985; Roemer 1985a]). Развивая предложения Брюса Акермана [Ackerman 1981, 116, 132–133], Филипп ван Парийс [Parijs 1989, 50–54] отстаивал менее эгалитаристское понятие «недоминированного разнообразия» («undominated diversity»), которое достигается, когда для каждой пары индивидов А и В имеется по крайней мере один индивид, предпочитающий совокупный набор внутренних и внешних ресурсов, принадлежащих А, набору, принадлежащему В, и по крайней мере один индивид, предпочитающий набор В набору А. Основываясь на этой концепции и других моральных принципах, ван Парийс выработал убедительный аргумент в пользу предоставления базового дохода всем взрослым гражданам без всяких условий [Parijs 1989; 1990; 1991].
[Закрыть]
Но надо ли остановиться, включив в ресурсы внутренние качества, подобные способностям? Как отмечал Рёмер,[300]300
[Roemer 1985a].
[Закрыть] Роналд Дворкин отстаивает перераспределение результатов неравенства способностей, но считает приемлемым неравенство, вытекающее из различий в стремлениях. Однако различия в стремлениях индивидов к дополнительным усилиям, так же как и различия в способностях, должны в конечном счете вытекать из определенных различий в их биологических и личностных характеристиках. Чем в этом смысле способность быть амбициозным отличается от ресурсов? Ведь некоторые люди могут обладать ферментами, позволяющими им извлекать больше питательных элементов из пищи или больше удовольствия от просмотра кинофильма. Почему бы не подумать и об этих различиях как о скрытых ресурсах? Легко видеть, что идя по этому пути, можно утверждать, что любое различие в имеющихся уровнях благосостояния, полученное при предположительно равных ресурсах, в действительности есть продукт скрытых различий в ресурсах.
Рёмер доказал несколько замечательных теорем, показывающих, что единственным распределением, отвечающим ряду выглядящих обоснованными требований к механизму уравнивания ресурсов, является равенство благосостояния. Рёмер справедливо представляет этот результат не как доказательство того, что равенство благосостояния является единственным подходящим стандартом, а как работу, проведенную с целью прояснения важных проблем, связанных с разграничением точки зрения сторонников ресурсного подхода и точки зрения сторонников подхода, основанного на благосостоянии. По его мнению, это проблемы двух типов. Первый из них связан с несоответствием между идеальными рассуждениями о справедливом распределении и реальными ограничениями информации. Уравнивание благосостояния требует огромных объемов информации не только о распределении ресурсов, но и о том, что происходит в головах людей. Если к этим проблемам добавить стимулы к искажению информации, создаваемые всякой системой уравнивания благосостояния, то в качестве приемлемого компромисса может выступить некоторая упрощенная версия ресурсного эгалитаризма.
Проблема второго типа носит в большей мере философский характер. Разграничение между теми внутренними ресурсами, которые общество может пожелать компенсировать, и другими внутренними различиями, которые ему не следует компенсировать, должно основываться на мнениях относительно характера индивидуальной ответственности и о свойствах данной личности. Мы можем хотеть предоставить компенсацию людям, слепым от рождения, но не людям, родившимся без честолюбия. Мы можем считать целесообразным действие по предоставлению компенсации лицу, страдающему от постоянной боли в связи с болезнью, но не лицу, подвергающему себя страданию по религиозным соображениям. Четкое формулирование и последовательное отстаивание такого разграничения представляют собой большую задачу, далекую от завершения.[301]301
[Roemer 1985a; 1986a; 1986b; 1987] См.: [Scanlon 1975; 1986].
[Закрыть]
С этих позиций доверие к предпочтениям даже в пределах свободного от зависти распределения представляется проблематичным. Вся задача, состоящая в определении, что считать ресурсами, и в решении, какие весовые коэффициенты придавать различным ресурсам при оценке отклонений от равенства, в целом требует большей объективности. Перечень ресурсов и оценка их относительных весов должны быть предметом рассмотрения с точки зрения общественной морали. Как и в случае с первичными благами Ролза и задатками Сена, оценка этих ресурсов должна зависеть от их важности как средств достижения различных аспектов высокого уровня жизни. Свидетельства об уровне удовлетворения предпочтений или уровне рыночной ценности, придаваемой тому или иному ресурсу, должны учитываться, но не определять суждения относительно ценности ресурсов.
В дополнение ко всем этим быстро развивающимся исследованиям, затрагивающим вопрос о том, что следует уравнивать, продолжаются дискуссии о том, следует ли уравнивать вообще, почему и в какой степени. Суждения о степени уравнивания прямо зависят от роли, придаваемой равенству в общих схемах моральной оценки. Приверженность моральному и политическому равенству глубоко укоренена в американской политической традиции и в кантовской этике, но влияние этой приверженности на экономическое равенство, по существу, противоречиво. Некоторые теоретики, в том числе Дворкин и Ролз, фактически утверждают, что те же фундаментальные принципы, которые лежат в основе поддержки морального и политического равенства, должны вести нас к принятию экономического равенства в качестве базисной нормы, которая ценна сама по себе и отказаться от которой можно только ценой высоких затрат. С точки зрения этих теоретиков, основополагающие моральные принципы беспристрастности и взаимного уважения влияют на уровень морально допустимого экономического неравенства. Однако другие теоретики отрицают, что экономическое равенство так таковое имеет какое-либо моральное значение.[302]302
См.: [Raz 1986, eh. 9; Frankfurt 1987]
[Закрыть] Заметим, что со скептической точкой зрения на внутреннюю моральную ценность экономического равенства согласуется и мнение о наличии у него существенной инструментальной ценности на том основании, что экономическое неравенство имеет тенденцию вызывать другие серьезные пороки, такие как массовая бедность, неравенство политической власти, политическая и социальная нестабильность. Эти инструментальные проблемы ведут к постановке эмпирических вопросов, например, о политическом влиянии богатых слоев общества, о влиянии экономического неравенства на социальную стабильность, а также теоретических вопросов, связанных с самим разделением политической и экономической жизни. Хотя, например, Майкл Уолцер, защищая плюралистическое общество, в котором политическое равенство и экономическое неравенство сосуществуют, утверждает, что авторитарная структура экономических корпораций является скорее политической, чем экономической, и так же несовместима с политическим равенством, как города, которыми владеют и которые контролируют корпорации.[303]303
[Walzer 1983, eh. 12].
[Закрыть] В условиях резкого роста экономического неравенства за последнее десятилетие и очевидного влияния богатства на результаты выборов, эти вопросы неизбежно станут все более важной частью повестки дня нормативной экономической теории.
Справедливость. Справедливость – последний критерий оценки, который мы рассмотрим. Некоторые исследователи употребляют этот термин как наиболее широкий, охватывающий все критерии оценки помимо эффективности. Однако здесь в центре внимания окажутся те проблемы справедливости, которые остались незатронутыми в предыдущем обсуждении равенства, прав и свободы.
В нашем обществе люди привержены целому ряду принципов справедливости, на основании которых они оценивают экономические институты и результаты. В качестве первого примера рассмотрим некоторые из тех принципов, которые принимаются как очевидные и влияют на то, как работники оценивают справедливость уровня оплаты своего труда:
1. Более сложные, неприятные или опасные виды работ должны оплачиваться более высоко.
2. Должности, связанные с большей ответственностью, должны оплачиваться более высоко.
3. Трудовое усердие должно вознаграждаться.
4. Справедливо вознаграждение за трудовой стаж. Те, кто работают на данного работодателя длительное время, должны оплачиваться более высоко.
5. Уровень заработной платы не должен зависеть от расовой принадлежности, пола работника или от случайной прихоти работодателя.
Это всего лишь некоторые из многих подобных принципов, существуют и другие, которые устанавливают приоритеты в случае возникновения конфликта между перечисленными выше. Кроме того, не все эти принципы имеют четкую связь с положениями этики, и у экономистов и философов может возникнуть желание подвергнуть сомнению некоторые из них или конкретные способы их реализации.[304]304
Так, Джозеф Каренс отмечает, что несмотря на интуитивную привлекательность принципа более высокой оплаты опасной и неприятной работы, предпочтительнее реализация принципа не за счет прямого воздействия на относительные уровни зарплаты, а путем сокращения неравенства в богатстве и доходах [Carens 1985].
[Закрыть] Некоторые экономисты могли бы задать вопрос, намного ли уместнее предлагать оценивать с моральных позиций уровень заработной платы, чем цену ножниц или количества снега, выпавшего в Буффало (штат Нью-Йорк). Однако не подлежит сомнению, что моральные суждения относительно заработной платы согласно упомянутым выше принципам часто делаются работниками (а иногда и работодателями), а оценка подобных моральных суждений может оказаться релевантной при рассмотрении значимости и прочности обязательств, взятых на себя экономическими агентами. Отрицание такого рода моральной оценки само покоится на некоторых принципах справедливости, которые нуждаются в обосновании.
Принципы справедливости влияют на оценки и других аспектов экономической жизни. Возьмем, например, равенство возможностей. Хотя никто не станет подвергать сомнению его важность, относительно содержания этого понятия существуют большие разногласия. Вытекает ли политическая программа ликвидации расовой дискриминации из равенства возможностей или же противоречит ему? Требует ли равенство возможностей выделения дополнительных ресурсов на образование относительно обездоленных? Требует ли равенство возможностей более высокого уровня реального равноправия, включая равенство ресурсов? Вопросы относительно масштабов влияния экономической политики на равенство возможностей вряд ли смогут быть внесены на обсуждение до тех пор, пока не будет прояснена сама концепция.
Существует, кроме того, большое единодушие в оценке необходимости создания «страховочной сетки» для неимущих слоев, предоставления минимальной поддержки тем, кто не в состоянии обеспечить себя самостоятельно. Можно было бы предположить, что этот консенсус базируется главным образом на принципах благотворительности, однако Ролз выдвинул убедительный «контрактный» аргумент в пользу как можно более высокого социального минимума. Согласно его взглядам (рассматриваемым далее см. с. 184–191 наст, изд.), беспристрастные рациональные индивиды выбрали бы максимизацию пожизненных ожиданий первичных благ для наименее состоятельного репрезентативного индивида. Если взять доход в качестве показателя, дающего приближенную оценку первичным благам, то это означает, что доход наименее состоятельного репрезентативного индивида должен быть максимизирован. Хотя этот принцип распределения, названный Ролзом «принципом различия», обладает некоторыми спорными чертами, Ролз предложил важный способ доказательства в защиту не только благотворительного характера, но и справедливости социального минимума.
В качестве последнего примера рассмотрим эксплуатацию. Порочность эксплуатации проявляется в том, что одни люди несправедливо получают преимущества за счет других. Однако традиционные теории экономической эксплуатации не прояснили, каким образом рассматриваемый ими вид эксплуатации связан с таким несправедливым присвоением преимуществ. В марксистской концепции эксплуатация выражается в том факте, что величина оплаты труда меньше общей суммы дохода за вычетом нетрудовых издержек. Однако не очевидно, что эксплуатация в этом смысле является плохим делом. Та же трудность возникает при развитии неоклассической теории, например концепции эксплуатации Джоан Робинсон,[305]305
[Robinson 1933, bk. IX]
[Закрыть] в соответствии с которой владельцы факторов производства подвергаются эксплуатации, если они оплачиваются в размере меньшем, чем ценность предельных продуктов соответствующих факторов.
Джон Рёмер значительно продвинул обсуждение этих проблем, рассмотрев традиционную марксистскую концепцию эксплуатации и предложив ее объяснение или новую формулировку на основе теории прав собственности. Согласно его точке зрения, капиталистическая эксплуатация (а есть и другие виды) имеет место, если положение одной группы – рабочих – улучшилось бы, если бы они вышли из отношений найма вместе со своей среднедушевой долей средств производства, а положение другой группы – капиталистов – ухудшилось бы.[306]306
[Roemer 1982, eh. 7; 1988, eh. 9]. Это первая формулировка. В последующей статье [Roemer 1989] Рёмер принимает предложение Эрика Олина Райта, согласно которому дополнительные выгоды капиталистов должны связываться с интенсивностью труда рабочих.
[Закрыть] Этот взгляд на эксплуатацию, подобно другим, оставляет открытым вопрос: «В чем же здесь несправедливость?» Рёмер дает замечательный ответ: «Все зависит от того, откуда это происходит». Не капиталистическая эксплуатация сама по себе, а неравное исходное распределение – вот что морально неприемлемо. Если бы капиталистическая эксплуатация изначально возникла через добровольные трансакции индивидов, чьи исходные авуары были бы морально легитимны, то в ней не было бы ничего несправедливого.[307]307
См.: [Roemer 1985b].
[Закрыть] Согласно взглядам Рёмера, моральная оценка эксплуатации ведет к историческому подходу к справедливости, подобному подходу Нозика (см. ниже с. 174–177 наст, изд.), и уводит от «структурного» («patterned») подхода.
Четыре основания для общих моральных суждений
Хотя, как мы полагаем, детальные трактовки некоторых этических проблем и концепций готовы для прямого использования экономистами, в любом обзоре нельзя не обратить внимания на обсуждение этических теорий, используемых экономистами и другими исследователями в качестве ориентира для общей оценки экономических институтов и результатов. Дело в том, что существуют не только многие оригинальные этические теории, но и их разновидности. Чтобы ограничить наш обзор, мы включим в него лишь образцы, относящиеся к следующим четырем направлениям этических теорий: 1) теориям, концентрирующимся на эффективности: 2) либертарианским теориям; 3) утилитаристским и консеквенциалистским теориям; 4) контрактивистским теориям.[308]308
В последнее время имела место массированная и активная критика либеральной этической теории на том основании, что она неправомерно абстрагируется от характерного для сообществ более богатого и содержательного морального дискурса. См.: [Maclntyre 1981; Sandel 1982; Taylor 1979; Walzer 1983]. В этих работах утверждается, что этические теории такого рода отрицают или недооценивают ценности сообщества или общественной жизни, а также что они основаны на ошибочном предположении о концепции личности, оторванной от общественных ценностей и обязательств. Краткий критический обзор см.: [Buchanan 1989].
[Закрыть]
Эффективность и Парето-оптималъностъ. Если кто-либо обладает хотя бы минимальной благожелательностью и хотел бы повышения благосостояния людей, то при прочих равных условиях он должен согласиться с принципом (названным Джоном Брумом «принципом личного добра»), согласно которому «если два варианта будущего одинаково хороши для всех, то оба они в равной степени хороши, если же один из двух вариантов для кого-либо лучше, чем другой, и столь же хорош для всех остальных, то он лучше».[309]309
[Broome 1989, 11].
[Закрыть] Если, в дополнение к этому, этот человек идентифицирует повышение благосостояния с приростом полезности, то (при прочих равных условиях) он будет поддерживать улучшения по Парето и эффективные (или оптимальные по Парето) аллокации. Кроме того, в соответствии с данным принципом можно доказывать, что равновесие в условиях совершенной конкуренции является своего рода нравственным идеалом (при прочих равных условиях). Поскольку состояния конкурентного равновесия при отсутствии экстерналий, общественных благ, информационных ограничений и т. д. согласно первой теореме благосостояния являются эффективными по Парето, они будут (при прочих равных условиях) морально хорошими состояниями экономики, а провалы рынка при этом можно характеризовать как плохие явления. Далее, согласно второй теореме благосостояния, эффективный экономический результат, ведущий к любому желаемому распределению благосостояния, может быть достигнут за счет действия конкурентного рынка при условии справедливого начального распределения ресурсов между агентами. Таким образом, без всяких этических предпосылок, менее очевидных, чем минимальная благожелательность, хотя и используя спорную концепцию индивидуального благосостояния, экономисты могут предложить моральную оценку по одному существенному критерию.
Однако принцип Парето может оказаться непривлекательным, когда он связан с признанием предпочтений относительно поведения других людей, когда люди «суют нос в чужие дела» (см. ниже обсуждение парадокса свободы Сена, с. 192–203 наст. изд.). Кроме того, было показано, что принцип Парето несовместим с комбинацией индивидуальной и коллективной рациональности в условиях неопределенности.[310]310
См.: [Hammond 1983; Seidenfeld, Kadane, Schervish 1989].
[Закрыть] Проблема заключается в том, что единодушие индивидуальных рейтингов может вызываться расхождениями в субъективных оценках вероятности и различиями в отношении к вариантам, не несущим неопределенности.[311]311
Например, предположим, что и буржуазия, и пролетариат предпочитают вооруженное восстание рабочих, потому что у них формируются различные оценки вероятных его последствий. Факт их согласия не означает, что вооруженное восстание будет лучше с общественной точки зрения. См. также: [Levi 1990].
[Закрыть]
Помимо всех указанных проблем принцип Парето или принципы, соответствующие различным взглядам на благосостояние, имеют весьма ограниченную применимость, поскольку экономические изменения, как правило, означают появление как выигравших, так и проигравших. Экономисты не склонны принимать строгие ограничения, накладываемые на оценки эффективности критерием Парето, и многие годы пытались решить проблему поиска какого-либо способа, который позволил бы проводить оценки в условиях существования компромиссного выбора между индивидами без привлечения межличностных сравнений полезности. Они надеялись на возможность получить одобрение «потенциальных улучшений по Парето», с тем чтобы выгоды выигравших в терминах полезности были бы достаточны для компенсации проигравших и без фактического осуществления компенсации.[312]312
См.: [Hicks 1939; Kaldor 1939].
[Закрыть] Вывод состоял в том, что подобное безоговорочное одобрение невозможно, отчасти из-за технической несостоятельности предлагаемых методов идентификации улучшений, но главным образом по той простой причине, что нет способа оценить изменения, которые воздействуют на распределение, оставаясь нейтральными по отношению к принципам распределения.[313]313
См.: [Little 1957; Streeten 1953; Samuelson 1950].
[Закрыть] Но остановиться на этом значило бы практически лишить экономистов – теоретиков благосостояния возможности сказать что-либо, в то время как практическое применение теории благосостояния в форме анализа «затраты – выгоды» должно продолжаться. С этими сложностями пытались справиться двумя не слишком удовлетворительными способами. Один из них заключался в том, чтобы умерить притязания: нельзя всегда одобрять потенциальные улучшения по Парето, но экономисты могут по крайней мере идентифицировать их и предоставить решение политикам. Другой, очевидно, состоял в том, что экономисты – теоретики благосостояния имплицитно двигались к объединению требований эффективности и справедливости. Безоговорочное одобрение потенциальных улучшений по Парето не может быть обосновано, но поскольку существуют различные теоретические способы приспособления таких мер к соображениям справедливости, может быть выдвинут тезис о том, что потенциальные улучшения по Парето с учетом требований справедливости могут получить последовательную поддержку. Однако экономисты не достигли согласия относительно поддержки какого-либо одного способа учета фактора справедливости.[314]314
См. также обсуждение «справедливого» распределения выше с. 161–168 наст. изд.
[Закрыть]
Либертарианство. Либертарианство (libertarianism) – это и политическая программа, и философская позиция, которая интересует нас прежде всего. 1970-1980-е годы были свидетелями рождения либертарианства, «доктрины, в соответствии с которой единственным существенным основанием для политических решений является свобода личности».[315]315
[Narveson 1988, 7], см. также: [Machan (ed.) 1982, vii].
[Закрыть] В работах представителей этой концепции свобода как основополагающая ценность обычно связывается с правовым подходом к справедливости. Политические меры и человеческие действия справедливы тогда и только тогда, когда они не нарушают чьих-либо прав. Более того, обязанности, которые вытекают из прав, рассматриваются как почти исключительно отрицательные обязанности, состоящие в невмешательстве. Например, право на жизнь – это право не быть убитым, но не право на предоставление средств существования. Эта позиция либертарианцев не означает, что они всегда поддерживают эгоизм, хотя некоторые «объективисты», как например А. Рэнд,[316]316
[Rand 1964].
[Закрыть] это делают. Большинство их расценивают милосердие и благотворительность как добродетели. Они лишь настаивают на том, что индивиды не должны принуждаться к оказанию милосердия и благотворительности. А некоторые, например Лорен Ломаски, даже отстаивают минимальные права на «положительную» помощь, в том числе право на справедливый суд и право младенца быть выкормленным.[317]317
[Lomasky 1987, 164, 260]
[Закрыть] Ломаски, однако, хочет ограничить подобные права узкими рамками. Обязанности по предоставлению таких конкретных льгот, так же как и обязанности по невмешательсту, легко соблюдать, не нанося ущерба чьим-либо планам, а льготы являются ключевым условием самой возможности осуществления любых планов.
Совсем не очевидно, что придание свободе значения основополагающей ценности автоматически заставляет перейти на правовой подход к нравственности или на точку зрения, согласно которой права редко обязывают оказывать другим положительную поддержку. Рац действительно доказывал, что придание высокой ценности автономии требует поддержки важной роли правительства по обеспечению общественных благ, которые способствуют достижению автономии.[318]318
[Raz 1986, eh. 8].
[Закрыть] Но такие доводы сложны, и либертарианская аргументация оказывается основанной на проблематичной концепции свободы.
Согласно широко известной версии либертарианства, выдвинутой Робертом Нозиком, естественные права, т. е. права, которые не зависят от последствий, обеспечивают автономию личности. Справедливость заключается в том, чтобы соблюдать права. В соответствии с теорией Нозика о справедливости, основанной на титульном присвоении собственности, результат справедлив тогда и только тогда, когда он является следствием справедливого присвоения того, что ранее не принадлежало никому, или добровольной передачи того, что ранее справедливо принадлежало другому лицу. Справедливое присвоение – это приобретение, которое не нарушает ничьих прав, а передача в данном случае добровольна, если не вызывает никаких ограничений индивидуального выбора из-за нарушений прав.[319]319
Подобные взгляды ставят серьезные требования перед теорией прав, которую Нозик оставляет, по существу, незатронутой. См.: [Nagel 1981].
[Закрыть] Справедливость относится к присвоению и зависит от совершившихся событий, а вовсе не от результирующего состояния. Всякое перераспределение может быть оправдано только потребностью в исправлении прошлых несправедливостей. Один из наиболее поразительных аргументов Нозика в пользу «концепции справедливости, основанной на титульном присвоении», заключается в попытке показать, что даже минимальные усилия по регулированию итоговых результатов распределения связаны со значительно более масштабным вмешательством в жизнь людей, чем могло бы показаться на первый взгляд. Либертарианская система прав обладает привлекательными свойствами логической обоснованности и целостности. Поскольку для Нозика и большинства других представителей этой концепции смысл прав состоит в обеспечении свободы и предоставлении индивидам возможности добиваться реализации своих намерений, постольку соображения, связанные с благосостоянием, никак не оправдывают вмешательство в индивидуальную свободу. По мнению Нозика, оправданным может быть только самое минимальное государство.[320]320
Обратим внимание, что политическая программа либертарианцев не является автоматическим следствием этого тезиса, поскольку более чем минимальное государство может способствовать свободе в большей степени, чем минимальное.
[Закрыть]
Приверженность философов-либертарианцев свободе в принципе не связана с какими-либо последствиями для человеческого благосостояния, хотя либертарианцы хотели бы доказать, что защита свободы также повышает благосостояние людей, и им еще нужно доказать, что некоторые из их наиболее радикальных предложений, таких, например, как приватизация всех улиц и шоссе,[321]321
См.: [Block 1982].
[Закрыть] не приведет к катастрофическим последствиям. Кроме того, некоторые теоретики, которые не являются либертарианцами в строго антиконсеквенциалистском смысле, рассмотренном выше, могли бы быть отнесены к таковым по политическим мотивам. Например, Фридрих Хайек отмечал, что широкий спектр важных ценностей, включая экономическое процветание, социальные инновации и политическую демократию, наилучшим образом обеспечивается при сведении государственной политики к минимуму.[322]322
[Hayek 1967; 1976].
[Закрыть] Большинство экономистов-либертарианцев, вероятно, подвержены влиянию не столько специальных философских концепций, сколько конкретных аргументов, ставящих под сомнение действенность правительственного вмешательства для повышения эффективности экономики или перераспределения доходов.[323]323
«Те, кто трудятся на ниве либертарианства, тратят львиную долю своих усилий, чтобы убедить нас в том, что приписываемые государству выгоды иллюзорны…» [Narveson 1988, 183]. Например, работы по проблемам прав собственности и трансакционных издержек, опирающиеся на аргументы Роналда Коуза (R. Coase. The problem of social cost, 1960), обычно приходят к выводам, близким либертарианству. Однако принципиальные либертарианцы категорически отвергли бы консеквенциалистский взгляд на права как средство снижения трансакционных издержек и, следовательно, смягчения субоптимальностей, возникающих благодаря экстерналиям.
[Закрыть]
Возрождение утилитаризма и консеквенциализма. Консеквенциализм – этическая теория, согласно которой действие, правило или политика морально допустимы или правильны тогда и только тогда, когда им нет альтернативы, имеющей более благоприятные последствия. Разные направления консеквенциализма различаются своим отношением к тому, что является «лучшими последствиями». Этические теории, опирающиеся на понятие благосостояния, утверждают, что в конечном счете значение имеют только последствия для индивидуального благосостояния, а другие категории, такие как права или добродетели, рассматриваются строго как средства обеспечения благосостояния. Утилитаризм, в свою очередь, представляет собой подвид доктрины благосостояния, в соответствии с которым значимы только сумма или среднее значение индивидуальных уровней благосостояния. Ведущие утилитаристы XIX в. (прежде всего Бентам, Милль и Сиджуик) понимали под полезностью счастье или наслаждение.[324]324
Как отмечает Брум, фактически они воспринимали полезность как такое свойство объектов, которое является причиной счастья или наслаждения [Broome 1991α], но это уточнение не существенно для последующего рассмотрения.
[Закрыть] Но полезность можно также рассматривать, как это делают экономисты, как показатель удовлетворения предпочтений или желаний.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?