Текст книги "Истоки: социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания"

Дэниел М. Хаусман, Майкл С. Макферсон. Серьезное отношение к этике: экономическая теория и современная моральная философия[155]155
  Перевод сделан по: Hausman D.M., McPherson M.S. Taking Ethics Seriously: Economics and Contemporary Moral Philosophy // Journal of Economic Literature. 1993. Vol. 31. No. 2. June. P. 671–731.
  Авторы выражают особую благодарность Джону Ремеру который предложил осуществить данный проект и сделал обширные замечания к первому варианту рукописи. Ричард Арнесон, Генри Брутон, Эрик Крамер, Филипп Монгин, Морги Шапиро, Амартиа Сен, Джулиус Сенсат, Хэмиш Стюарт, Гордон Уинстон, а также анонимные рецензенты исправили многочисленные ошибки и указали на дополнительные источники. Энн Макикерн и Джон Макикерн оказали ценную помощь в проведении исследования. Д. Хаусман с благодарностью отмечает поддержку, оказанную Университетом Висконсин-Мадисон в виде премии Vilas Associate.


[Закрыть]

Быть хорошим человеком – значит серьезно относиться к этике. Однако можно ли сказать то же самое в отношении хорошего экономиста! Имеет ли значение мораль для экономического анализа? Было бы бесполезным призывать экономистов тратить значительную часть своего времени на изучение этики или доказывать, что глубокие знания этики могут быть полезнее в одних областях экономической науки, например в политической экономии, чем в других, например в эконометрике. Тем не менее мы хотели бы показать, что некоторая рефлексия относительно связи между экономикой и этикой могла бы помочь многим экономистам работать эффективнее. Мы хотим подчеркнуть значимость этического подхода к исследованию как в позитивной, так и в нормативной экономической науке. Моральные принципы не только важны при проведении оценок и осуществлении политики, они также оказывают влияние на вопросы, которые задают те, кто занимаются позитивной экономической наукой, и на ответы, которые они считают убедительными.

В данной статье сделана попытка представить обзор последних работ экономистов и специалистов в области этики, сделанных на стыке этих двух дисциплин. Ее цель состоит в том, чтобы предложить общее представление об этой теме для широкой аудитории экономистов-практиков и возможные направления исследований для тех, кто интересуется проблематикой «этики и экономики».[156]156
  Среди монографических исследований, преследующих ту же цель, см.: [Buchanan 1985; Hamlin 1986; Sen, Starrett 1987α]. (В переводе сохранены списочные отсылки на литературу в связи с самостоятельной ценностью составленной авторами библиографии по данной проблематике. См. с. 215–234 наст. изд. – Примеч. ред.)


[Закрыть] После вступительных замечаний и обоснования темы во втором параграфе рассматриваются отношения между моралью и рациональностью и проблемы моделирования моральных обязательств. В третьем параграфе, самом объемном, представлены различные взгляды относительно моральной оценки экономических процессов и результатов. Четвертый параграф посвящен моральным аспектам и предпосылкам теории общественного выбора и теории игр.

Прежде чем начать, следует сказать несколько общих слов о связи экономической науки и этики. Те, кто считают, что между ними нет ничего общего, вряд ли будут отрицать связь экономической науки и политики, но скажут, вероятно, что экономика играет в этом взаимодействии чисто техническую роль. Она дает знания о последствиях политических решений, что позволяет политикам выбирать эффективные средства достижения своих целей. Этика определяет цели политики, а экономическая наука – средства. Обе они имеют решающее значение для политики, но почти никак не связаны между собой.

Но такие сильно упрощенные представления об экономисте, обеспечивающем политика технической информацией, свободной от ценностных суждений, являются в лучшем случае удобной для критики карикатурой. Такая картина соответствует образу экономиста, подсчитывающего потери в финансовых поступлениях в результате предлагаемого снижения налогов, но не экономиста, которого просят дать совет. В процессе выработки политики никогда не формулируются в явном виде все значимые цели и ограничения и не определяются способы их оценки.[157]157
  См.: [Machlup 1969, 119–124]. Авторы признательны С. Уэстону за указание на этот источник


[Закрыть] Если бы президент Дж. Картер спросил Милтона Фридмена или Пола Самуэльсона: «Каков «наилучший» путь снижения инфляции?», то ни один из экономистов не увидел бы в этом вопросе четко определенной технической проблемы до тех пор, пока не выяснил бы другие цели, поставленные Картером, и их относительную приоритетность. Кроме того, в какой-то момент им наверняка пришлось бы опираться на собственные ценностные приоритеты. Аналогичные вопросы встают при выборе проблем для исследования: экономисты, которые не хотят «пачкать руки» этическими вопросами, не будут знать, какие технические проблемы им необходимо исследовать.

Так же как при выборе объекта исследования или подаваемого совета, проблемы позитивного и нормативного характера могут взаимодействовать и в процессе проведения исследования. Поскольку одни этические взгляды «соответствуют» привычным приемам экономического моделирования лучше других, экономисты могут уделять больше внимания тем этическим взглядам, которые больше соответствуют их теоретическим предубеждениям, или искажать иные этические взгляды, делая их более удобными. Лучшее понимание тех этических взглядов, которые трудно связать с привычными способами экономической аргументации, например таких, которые делают упор на правах или потребностях, способно повлиять на развитие экономической теории, поскольку ее категории в этом случае модифицируются, открывая новые пути для систематизации опыта. Выяснение сущности иных этических взглядов может также подсказать новые экономические проблемы или теоретические формулировки.[158]158
  Возможно, что разработка «экономической теории прав собственности» испытала такого рода влияние со стороны ее либерально настроенных авторов, подобно тому как марксистские концепции повлияли на разработку теорий эксплуатации Дж. Рёмером и другими.


[Закрыть] Направление влияния не обязательно идет от философии к экономической науке. Некоторые выводы в экономической теории, подобные теореме невозможности Кеннета Эрроу или парадоксу либерализма Амартия Сена, заставляют специалистов в области этики пересматривать свои принципы. Представители экономической науки разработали много аналитических инструментов, например, в области теории игр, теории общественного выбора, измерения общественного благосостояния, которые поставили перед философами-этиками задачу более четко сформулировать свои взгляды и помогли им решить ее.[159]159
  Сегодня среди некоторых философов существуют опасения по поводу слишком сильного влияния экономической теории на развитие этики, ведущего к игнорированию как истории общества, так и истории философии в качестве источников понимания в данной сфере науки. Настойчивые попытки выработать иные подходы см.: [Walzer 1983; Taylor 1989].


[Закрыть] Интеллектуальный прогресс как в этике, так и в экономической теории может стимулировать представителей и той, и другой научной дисциплины.

Почему экономистам необходимо внимание к вопросам морали?

Экономистам следует подумать о вопросах морали по крайней мере по следующим четырем причинам:

1. Мораль экономических агентов влияет на их поведение и, следовательно, на результаты их деятельности. Кроме того, собственные этические взгляды экономистов могут влиять на мораль и поведение других как преднамеренным, так и непреднамеренным образом. Поскольку экономистам интересны результаты, им должна быть интересна и мораль.

2. Стандартная экономическая теория благосостояния опирается на сильные и спорные моральные предпосылки. Поэтому оценка и развитие теории благосостояния требуют внимания к проблемам морали.

3. Выводы, вытекающие из экономической теории, должны быть связаны с моральными обязательствами, направляющими государственную политику. Поэтому, чтобы понять, как экономика связана с политикой, необходимо понимать эти моральные обязательства, что, в свою очередь, требует внимания к морали.

4. Позитивная и нормативная экономические теории часто переплетены между собой. Понимание моральной значимости позитивной экономической теории требует понимания моральных принципов, определяющих эту значимость.

Экономическое значение морали. Мораль влияет на результаты экономической деятельности. Мораль, принятая экономическими агентами, влияет на их поведение. Она находится в числе факторов, которые должны исследоваться экономистами. Например, как отмечали Фред Хирш и другие, экономическая эффективность и экономическая политика в критической степени зависят от нравственных ценностей, которые могут быть подорваны развитием рыночной экономики.[160]160
  [Hirsch 1976; Polanyi 1944; Hirschman 1985; Sen 1977а; Arrow 1974]


[Закрыть] Без честности, доверия и доброй воли экономическая жизнь зашла бы в тупик. Постольку, поскольку экономисты стремятся объяснить экономические результаты и обеспечить экономическую эффективность, они нуждаются в обращении к природе и источникам полезных или вредных нравственных достоинств или пороков. Можно ли поддерживать устойчивость полезных с экономической точки зрения достоинств с помощью рационального собственного интереса, или экономические успехи зависят в решающей степени от неэгоистичных моральных обязательств? Роль моральных норм при определении экономических результатов привлекает все большее внимание исследователей в области экономики труда, экономики организации, экономического развития. Эти явления будут рассмотрены ниже (см. с. 135–146 наст. изд.).

За ярким примером экономической значимости моральных норм обратимся к работе Ричарда Титмусса,[161]161
  [Titmuss 1971].


[Закрыть] посвященной системам донорства для переливания крови. Титмусс поставил целью показать, что системы добровольного донорства, подобные существующей в Великобритании, более эффективны, чем коммерческие системы, потому что они воплощают и развивают альтруистические коммунитарные ценности. К. Эрроу в своем содержательном и подробном обзоре поддерживает многие доводы Титмусса, в частности, он подчеркивает серьезные недостатки коммерческих систем при несовершенстве методов тестирования крови на инфекцию. Альтруистичные доноры в отличие от коммерческих не имеют стимулов обманывать врачей относительно безопасности своей крови. Эрроу, однако, ставит под вопрос амбициозное утверждение Титмусса, что в США возможность стать донором за плату подрывает желание доноров сдавать кровь бесплатно.[162]162
  [Arrow 1972, 350–351].


[Закрыть] По мнению Эрроу, рынки увеличивают свободу и позволяют нам «не истощать безрассудно ограниченные ресурсы альтруистической мотивации».[163]163
  [Ibid, 355].


[Закрыть] Эрроу не видит смысла в утверждении Титмусса, что рынки «лишают людей свободы выбора сдавать или не сдавать кровь».[164]164
  [Ibid, 350].


[Закрыть] Но, как отмечали П. Сингер и А. Хиршман,[165]165
  [Singer 1973, 1977; Hirschman 1985].


[Закрыть] отношение к альтруизму как к ограниченному ресурсу может быть обманчивым, поскольку, подобно умению, количество этого ресурса может увеличиваться в процессе использования. И все же, как ни туманны выражения Титмусса, коммерциализация действительно способна нанести ущерб. Сдать кровь, когда она не может быть куплена, – значит предоставить нечто буквально бесценное, что сами доноры называют «даром жизни». Сдать кровь, когда она покупается, означает предоставить эквивалент 50 долл.[166]166
  [Singer 1977].


[Закрыть] Имеют ли эти положения рациональное обоснование или нет, их потенциальные экономические последствия очевидны, и они могут быть поняты лишь в том случае, если экономисты готовы уделить какое-то внимание изучению этики.

Даже если экономисты должны заниматься «социологическими» воздействиями моральных обязательств на экономические результаты, из этого не вытекает, что им нужно беспокоиться о действительной «истинности» или обоснованности этих моральных обязательств. Но, как нам кажется, экономисты могут продвинуться в своей работе, если будут оценивать моральное поведение людей и их идеи, а также прослеживать их последствия. Для экономистов интересоваться тем, в какой мере наблюдаемые (или предполагаемые) моральные обязательства людей «имеют смысл», естественно, полезно и практически неизбежно. Неудовлетворенность Эрроу аргументом Титмусса частично объясняется тем, что он, по-видимому, не видел реальной причины, почему на желание людей сдавать кровь может оказывать влияние существование рынка. Если предполагаемое предпочтение или нравственная позиция иррациональны, их существование и стабильность можно подвергнуть сомнению. Описания моральных стимулов и суждений также имеют оценочный характер и от этого вовсе не всегда становятся менее полезными.

Кроме того, примеры показывают, что моральные убеждения экономических агентов в отличие от таких причинных факторов, как, например, редкость благ, могут подвергаться воздействию со стороны методов, с помощью которых их анализируют и описывают экономисты. Говорить, что человеческое поведение может быть смоделировано так, как если бы оно определялось исключительно своекорыстным интересом (как это делают в особенности экономисты чикагской школы), или определять рациональность как собственный интерес (как Роберт Франк)[167]167
  [Robert Frank 1988, 2].


[Закрыть] – значит оправдывать и стимулировать поведение, движимое собственным интересом. В экспериментах, измеряющих склонность к сотрудничеству между людьми, студенты, изучающие экономику и бизнес, проявляют такую склонность в наименьшей степени.[168]168
  [Marwell, Ames 1981].


[Закрыть] По-видимому, изучение экономики способно сделать людей более эгоистичными.[169]169
  Или, по крайней мере, более расчетливыми. Отмечалось, что экономисты становятся более «эгоистичными», когда проводят лабораторные эксперименты вроде «дилеммы заключенных», потому что лучше понимают ситуацию. Их нежелание сотрудничать может также отражать предшествующий самоотбор.


[Закрыть] Но фактор, который зависит от способа его описания экономистами, является весьма каверзным объектом исследования.

Тот факт, что экономисты практически не могут описывать моральные обязательства без их оценки и что они оказывают воздействие на то, что видят, тем, как они это описывают, дает им основание думать не только о морали, фактически принятой в изучаемом ими обществе, но и о морали, которая, по их мнению, должна быть принята. Размышления о морали важны не только для нормативной, но и для позитивной экономической теории. Моральные принципы, принятые позитивными экономистами, имеют эмпирическое значение, поскольку эти экономисты являются не только теоретиками, но и экономическими агентами. Их теории отражают их собственные моральные обязательства и влияют на действия и моральные обязательства других людей.

Мораль и стандартная экономическая теория благосостояния. У экономистов – представителей теории благосостояния время от времени возникала мысль, что их подходы являются, в сущности, этически нейтральными, поскольку они базируются на безобидных и бесспорных с этической точки зрения предпосылках, подобных принципу Парето. Однако стандартное определение общественного оптимума предполагает сравнение общественных альтернатив исключительно с точки зрения того, насколько хороши их результаты (а не того, насколько правильны их процедуры), а качество оценивается в соответствии со степенью удовлетворения индивидуальных предпочтений. Это стремление ценить только результаты и измерять эти результаты только по индивидуальным полезностям не является ни нейтральным, ни бесспорным.[170]170
  См.: [Sen 1979b; Sen, Williams 1982].


[Закрыть] Конечно, экономисты не ограничивают свое участие в выработке политики определением возможности улучшений по Парето. Принципы Парето в чистом виде непригодны для обоснования, например, анализа затрат и результатов или стандартного предпочтения конкурентных рынков. Фактически, развитие самой теории благосостояния за последние 50 лет, в том числе теория «второго лучшего» (theory of the second-best)[171]171
  См.: [Lipsey, Lancaster 1956].


[Закрыть] и критика так называемого принципа компенсации[172]172
  [Samuelson 1950].


[Закрыть] ясно показали отсутствие какой-либо единой, пригодной на все случаи аргументации для этих известных методов и положений (см. с. 171–191 наст. изд.). Однако стратегия отказа выражать свое мнение всякий раз, когда поиск решений, соответствующих принципу Парето в чистом виде, оказывается тщетным, неубедительна. Поскольку нормативные экономисты должны давать оценки экономических процессов и результатов, они не могут избежать этических оценок методов и принципов, на которые они опираются. Можно прибегнуть к обоснованию стандартных политических выводов, исходя из широкого спектра ценностей, например, обосновывать необходимость конкуренции ее ролью и в укреплении личной свободы, и повышении эффективности.[173]173
  Подобные аргументы выдвигают такие различные авторы, как [Friedman 1962; Rawls 1971; Nozick 1974], а также представители классического либерализма, например: [Mill 1871; Knight 1935].


[Закрыть] Либо можно улучшать известные методы и прийти к иным политическим выводам. Например, можно откорректировать возможное неравенство распределения в неограниченном анализе затрат и результатов.[174]174
  [Atkinson 1970; Harberger 1978].


[Закрыть] Когда аргументы развиваются подобным образом, неизбежны сомнительные моральные обязательства.

Значительные усилия прикладной экономической теории благосостояния направлены на то, чтобы разложить нормативные проблемы на проблемы, связанные с эффективностью (efficiency), и проблемы, связанные со справедливостью (equity). Эти усилия мотивируются двумя обстоятельствами.[175]175
  Прекрасное обсуждение и критику альтернативных способов, с помощью которых экономисты расчленяют нормативные вопросы на компоненты справедливости и эффективности, см.: [Streeten 1953; Little 1957].


[Закрыть] Во-первых, экономическая теория дает достаточно четкие и легко воспринимаемые представления об эффективности, в то время как некоторые представления о справедливости туманны и большинство из них никак не пересекается с терминами экономической теории. Во-вторых, ценности, поддерживающие повышение эффективности, представляются менее сомнительными, чем ценности, лежащие в основе возрастания справедливости. Поэтому проблемы эффективности рассматриваются как бесспорные и управляемые, а проблемы справедливости – как сторонние, спорные и не поддающиеся теоретическому решению. Неудивительно поэтому, что стандартная экономическая теория благосостояния концентрирует внимание на эффективности.

Это обстоятельство уже существенным образом требует привлечения этической теории. Какова моральная основа заботы об эффективности? Действительно ли она менее спорна, чем моральные обязательства, лежащие в основе понятия справедливости? Какие посылки используют экономисты, когда расчленяют проблемы экономического благосостояния на вопросы, связанные с эффективностью и справедливостью? Могут ли эти моральные предпосылки быть обоснованы? Подумайте о таком экстремальном примере, как применение анализа затрат и результатов при принятии решения о строительстве атомной электростанции. Как следует учитывать интересы будущих поколений? Применимы ли с моральной точки зрения нормы дисконта и какой величины они могут быть? Каковы надлежащие пути решения вопросов, связанных с громадными неопределенностями отдаленного будущего?[176]176
  См.: [Dasgupta 1982; Levi 1980; Lind et al. 1982; Maclean, Brown 1983; Mueller 1974; Perfit 1984, 48CM86; Warr, Wright 1981].


[Закрыть]

Как сделать экономическую теорию важной для политики. Когда политики и другие лица, не являющиеся экономистами, думают о проблемах благосостояния, они пользуются понятиями, которые не так просто перевести на язык стандартной экономической теории. Администрация Р. Рейгана заявляла об укреплении «страховочной сетки» (safety net). Люди, живущие за чертой бедности, говорят нам о своих нуждах, но не о предпочтениях. В процессе выработки политики понятия честности, возможности, свободы, прав явно имеют большее значение, чем забота о большем удовлетворении индивидуальных предпочтений. Если экономисты хотят помогать в выработке политики, преследующей подобные цели, они должны связать с ними экономическую теорию, а это требует понимания того, что представляют собой эти туманные понятия, так высоко ценимые людьми.

Рассмотрим, например, вопрос о том, должно ли правительство предоставлять бесплатную продовольственную помощь или медицинское обслуживание или вместо этого увеличить денежную поддержку нуждающихся. Большинство экономистов предложат простой аргумент, доказывающий необходимость монетизации льгот.[177]177
  Критику этого аргумента см.: [Thurow 1977; Okun 1975]. Этот аргумент ошибочен, так как оставляет в стороне предпочтения доноров. Источником серьезных проблем является также асимметрия информации [Blackorby, Donaldson 1988]. Если вместо медицинского обслуживания предоставлять денежную помощь, люди получат стимул притворяться больными.


[Закрыть] Постройте карту кривых безразличия потребителя, отразив объем медицинской помощи на одной оси и некий комбинированный потребительский товар – на другой. Рост дохода повышает бюджетную линию. Если рост дохода равен ценности бесплатного медицинского обслуживания, потребитель может приобрести то, что правительство предоставило бы ему в соответствии с его предпочтением, либо может вместо этого потребить больше чего-либо другого. Денежная поддержка повышает благосостояние индивида по крайней мере не меньше, чем помощь в натуральной форме. Денежная поддержка не только более Парето-эффективна (Pareto-superior) по сравнению с натуральной, но также благоприятствует свободе, поскольку расширяет возможности индивидуального выбора. Кроме того, более низкие административные издержки позволят снизить налоги и увеличить объем медицинской помощи.

Хотя такой анализ включает в рассмотрение ценность свободы, он оперирует преимущественно понятиями ортодоксальной экономической теории. Здесь нет упоминания о нуждах, о личном достоинстве, о благоприятных возможностях, о правах или о справедливости. Здесь нет связи с нормативными обязательствами, обосновывающими налогообложение индивидов в целях предоставления подобных выгод.[178]178
  См.: [Kelman 1986; Hochman, Rogers 1969].


[Закрыть] Не все аргументы в пользу натуральных льгот, которые могут следовать из этих положений, носят патерналистский характер, однако оправданию патернализма с самого начала не уделяется серьезного внимания, поскольку благосостояние приравнивается к удовлетворению предпочтений (которые могут быть недальновидными или основанными на неосведомленности).[179]179
  Обратим внимание на такое обстоятельство – можно согласиться с тем, что личные предпочтения индивидов могут быть некорректными показателями их благосостояния, и тем не менее возражать против патерналистских вмешательств на основании аргумента о свободе выбора. Дж. С. Милль, давший в работе «О свободе» классическую критику патернализма, не допускал, что человек всегда лучший судья своего блага. Оценку патерналистских вмешательств см: [Dworkin 1971; 1988; Feinberg 1986].


[Закрыть] Таким образом, даже если бы этот простой аргумент был справедливым, он не был бы решающим. Весомость этого аргумента, которую следует ему придавать при выработке политики, невозможно определить без более широкого учета вопросов этики.

В качестве еще одного примера рассмотрим очевидно иррациональный способ, с помощью которого большинство обществ выделяют ресурсы на охрану жизни и здоровья. Существенного снижения детской смертности можно было бы достичь за счет выделения более значительных средств не на интенсивный уход за новорожденными, а на улучшение обслуживания беременных и менее проблемных новорожденных. Если героические усилия по спасению жертв обрушений угольных шахт были бы вместо этого направлены на повышение общей безопасности угледобычи, смертность среди шахтеров была бы уменьшена. Сотни тысяч долларов были истрачены на спасение ребенка, упавшего в заброшенный колодец, хотя эти деньги могли бы быть использованы для предотвращения десятков несчастных случаев с другими детьми. Очевидно, что некоторые этические теории, например утилитаризм, сочли бы такие расточительные действия неоправданными, как и многие экономисты. Но в каком обществе мы бы оказались, если бы наша гуманность находилась под постоянным контролем рационального расчета, если бы мы сказали матери ребенка или семьям шахтеров, что жертв можно было избежать, но слишком дорогой ценой? Требует ли рациональное милосердие (которое согласно почти всем этическим теориям является добродетелью), чтобы мы «гуманно» закачали отравляющий газ, чтобы сократить страдания попавших в беду шахтеров? Конечно, эти примеры драматизируют дилемму жизни и смерти, но многие экономические решения требуют относительного взвешивания количества смертей и других ценностей или смерти одних людей относительно смерти других (возможно, среди будущих поколений). Экономисты, работающие над подобными проблемами, нуждаются в понимании важнейших моральных ценностей, которые лежат в основе соответствующих решений, и в выработке практических методов оценки этих ценностей.

О переплетении позитивной и нормативной экономической теории. Многие экономисты полагают, что вопросы, которыми занимается позитивная экономическая теория, – как в действительности функционируют экономические системы, каковы последствия той или иной политики – полностью отличаются от вопросов, составляющих предмет нормативной экономической теории, – каким ценностям должно содействовать экономическое устройство общества и какие политические меры следует принимать. Философы вполне обоснованно поставили под вопрос правомерность такого резкого разграничения.[180]180
  См.: [McDowell 1978; Putnam 1981, eh. 6; Rorty 1982, eh. 11]


[Закрыть] Но даже если философы ошибаются, и такая четкая грань в принципе должна быть проведена, факт состоит в том, что в экономической теории позитивные и нормативные проблемы часто оказываются перемешанными.

Например, Пол Самуэльсон начинает свою известную работу «An Exact Consumption-Loan Model of Capital and Interest» с позитивного вопроса о том, как влияет на ставки процента стремление к сбережению для обеспечения жизни после выхода на пенсию, а затем переходит к имеющему нормативное значение теоретическому вопросу об эффективности конкурентных рынков в бесконечномерных экономиках. Два основных первоначальных замечания по поводу этой работы Самуэльсона, сделанные У. Меклингом[181]181
  [Meckling 1960].


[Закрыть] и А. Лернером,[182]182
  [Lerner 1959].


[Закрыть] направлены в своей основе, соответственно, на защиту конкурентных рынков и государства благосостояния. Нормативные проблемы продолжали играть важную роль при разработке и оценке моделей с перекрывающимися поколениями.[183]183
  См.: [Hausman 1992, eh. 7]


[Закрыть]

Если моральные обязательства разделяются всеми членами общества, то позитивные модели могут иметь четкие нормативные последствия. Например, Джордж Акерлоф и Уильям Диккенс [Akerlof, Dickens 1982] предлагают позитивную модель адаптации индивидуальных убеждений (beliefs) с целью сокращения когнитивного диссонанса. Однако возможность такой адаптации заставляет усомниться в отождествлении благосостояния с удовлетворением предпочтений и, следовательно, имеет непосредственные этические последствия. Если в целях сокращения когнитивного диссонанса индивиды корректируют свои убеждения относительно, например, безопасности своего труда, то это может служить сильным аргументом в пользу государственного регулирования безопасности на производстве. Понять, почему позитивная теория о когнитивном диссонансе или других факторах индивидуального принятия решений способна приобрести такое большое нормативное значение, можно лишь приняв во внимание этические предпосылки, служащие основой ее нормативного эффекта.

То же положение может быть сформулировано иным образом. Несмотря на то что экономисты настаивают на том, что им не следует принимать спорные моральные обязательства (или, может быть, благодаря этому), они зачастую говорят о вопросах политики с позиции большого морального авторитета. Каковы этические основы такого кажущегося авторитета? Какие моральные принципы разделяются большинством экономистов? Почему они кажутся настолько бесспорными?

Таким образом, существует ряд веских причин, по которым экономистам следует думать о морали. Ибо только думая о морали они способны понять, почему позитивная теория может иметь большую моральную значимость, какие ценности на деле определяют выработку политики, какие моральные предпосылки лежат в основе экономической теории благосостояния и какие моральные факторы воздействуют на экономические результаты.

Каким должен быть вклад этики?

Экономисты сталкиваются с вопросами этики, но это не значит, что они найдут ответы на них в научных работах философов. Экономическая наука является специализированной дисциплиной со специфическими инструментами наблюдения и анализа, поэтому от экономистов ждут собственных ответов на многие вопросы. И все же экономисты могут быть приятно удивлены тем, насколько полезной может для них быть современная философия. Она содержит не только систематизированные теории, в том числе, например, новые концепции утилитаризма или контрактуализма, но и целое множество узкоспециализированных работ, которые могут принести пользу экономистам. Некоторые аспекты современной моральной философии будут близки и полезны потому, что они разработаны с помощью методов, которые философы заимствовали у экономистов. Знакомство с моральной философией может также помочь изгнать неоправданные сомнения и скепсис (к которым были склонны экономисты) о возможности приложения рациональных аргументов к ценностям. Наконец, литература по этике будет полезна в качестве напоминания о существовании многих параметров моральной оценки и предупреждения против их сведения к одному или двум.

Последний пункт заслуживает более подробного рассмотрения. Философы разработали многие сложные теоретические проблемы этики, далекие от внимания экономистов. Если не рассматривать моральную философию исключительно как априорную дисциплину, что не только необоснованно, но и непопулярно среди философов, то следует признать, что одна из ее задач должна состоять в придании смысла повседневному нравственному опыту и некотором его упорядочении.[184]184
  Это не означает, что философы не должны критиковать «мораль здравого смысла». Здесь есть некоторая аналогия с естественными науками: при создании научной картины мира ученые должны начинать с житейских наблюдений, но их выводы могут вылиться в критику некоторых представлений о мире, основанных на «здравом смысле». Они, однако, могут не критиковать сразу все житейские наблюдения, поскольку эти наблюдения являются сырым материалом для науки. Аналогичным образом, повседневные моральные суждения есть сырой материал для этики, который теория должна освоить, но не обязана поддерживать в каждом конкретном случае. Такова вкратце точка зрения на моральное оправдание, которую Ролз назвал «мыслительным равновесием» [Rawls 1951; 1971]. Полезное обсуждение этой темы см. у Дэниелза [Daniels 1979], также сохраняет свое значение классическое рассмотрение моральной интуиции в работе Сиджуика [Sidgwick 1901]


[Закрыть] По поводу одних проблем (например, допустимости абортов) люди имеют строгие убеждения, по другим (например, о правах животных) у них могут быть сомнения. По некоторым вопросам морали (например, можно ли допустить, чтобы бездомные умерли от голода?) люди легко достигают согласия, тогда как по другим разгораются споры. Моральным оценкам подвергаются самые разнообразные «объекты»: мы можем объявить персону, результат, поступок, эмоцию «хорошими» или «плохими» с моральной точки зрения. Сложность и фрагментация фактических моральных оценок ставят существенные задачи перед теорией, и такая ситуация весьма близка экономистам, хотя и в ином контексте. Возникает кажущаяся неизбежной альтернатива между простотой, обобщенностью и теоретической стройностью, с одной стороны, и правдоподобностью, признанием сложности и «запутанности» – с другой.

Этот вызов ощущается и экономистами, и моральными философами. Но философы могут оказать реальную услугу экономистам в той мере, в какой их работы привлекают внимание к сложности и множественности параметров моральной оценки. Эта услуга отчасти носит негативный характер, поскольку состоит в том, чтобы предупредить экономистов от необдуманных или слишком скорых обобщений. Но она включает также и положительный момент, предоставляя экономистам разнообразие нормативных явлений, к которым они могут приложить свое умение моделировать. Представляется вполне обоснованным предположить, что и экономисты, и философы могут внести большой вклад в улучшение нашего понимания этических проблем, анализируя их отдельные стороны, как кусочки паззла, и тем самым развивая более общие теории морали. Именно такой характер носят многие исследования, которые мы будем далее обсуждать.