Текст книги "Истоки: социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания"

В некотором смысле приведенный выше пример может ввести в заблуждение, потому что одна предпосылка, которая оказывает существенное влияние на результаты расчетов, непреднамеренно осталась не упомянутой. Напомним, что изменение вероятностей, которые приписываются разным вариантам поведенческого выбора других участников группы, не меняет соотношение ожидаемых значений двух альтернатив, стоящих перед индивидом при решении, какое этическое правило выбрать для себя. Но это верно лишь в рамках приведенного примера, и следует обратить внимание на одну существенную предпосылку, в соответствии с которой индивид приписывает одинаковое распределение вероятностей для других, независимо от собственного выбора этических норм. В частности, в табл. 2 одно и то же распределение вероятностей принято для обеих строк. Эта предпосылка будет правомерной только в ситуации, когда индивид предполагает, что его собственный выбор правил поведения ни коим образом не меняет соответствующий выбор других и никак не влияет на него.

Предположим теперь прямо противоположную ситуацию, в которой только этот один фактор подвергается изменению. Распределение вероятностей в первой строке таблицы, описывающей ситуацию, когда индивид отказывается следовать моральному закону, принимается таким же, как в табл. 2. Для второй строки, которая действительна, когда индивид выбирает правилом, руководящим его дальнейшими действиями, моральный закон, введем другое вероятностное распределение, то, которое уже было использовано нами как возможная альтернатива нашего примера. Матрица примет вид табл. 3. Заметим, что в табл. 3 математическое ожидание выбора, представленного как «следование моральному закону», теперь превосходит ожидаемое значение для альтернативы «следование частным принципам». При этом не произошло никаких изменений в ранжировании индивидом социальных состояний или даже в их числовых значениях.

Таблица 3

Проблема заключается в том, чтобы определить обстоятельства, которые заставляют индивида в своих рациональных расчетах придавать вероятностям те или иные значения. Когда он будет скорее исходить из вероятностей, представленных в табл. 3, нежели из значений, представленных в табл. 2? Главная гипотеза этой статьи заключается в том, что одним из важных условий выбора является размер группы. Индивид, который сознательно взаимодействует только с небольшим количеством контрагентов, будет склонен исходить из вероятностей, напоминающих пример из табл. 3, в то время как тот же индивид, если он сознательно взаимодействует со значительно большим количеством людей, будет исходить из вероятностей, похожих на те, что представлены в табл. 2. Точное определение количества, разумеется, не имеет значения. Требуется лишь, чтобы существовала позитивная связь между выбором, который осуществляет индивид в отношении этических правил, и его ожиданиями выбора со стороны других.

Обоснованность этой гипотезы для малых групп может быть продемонстрирована обращением к простому примеру взаимодействия трех людей. Имеются три человека в изолированных условиях, например, на пустынном острове, и каждый, задумываясь, как ему вести себя со своими товарищами, оказывается перед выбором между различными этическими нормами. Очевидно, каждый из трех в конце концов признает, что его собственный выбор правила поведения и последующая приверженность ему будут иметь значительное влияние на выбор двух других участников. Поскольку мы можем предположить, что каждый из трех предпочтет жить в условиях взаимоуважения, что вытекает из нашего упорядочения, то наиболее вероятным исходом очевидно будет тот, при котором каждый из участников будет следовать правилу, близкому кантовскому категорическому императиву.[147]147
  В качестве предельного случая анализ может быть сведен к группе, состоящей из одного человека. Здесь выбранное правило поведения или предпринимаемые действия будут представлять собой персонализированный аналог обобщенного принципа. В значительной степени именно на этом аргументе базируется аристотелевская защита частной собственности. [Согласно Аристотелю («Политика». Кн. 2), право частной собственности является столь же естественным, сколь естественна для природы человека его любовь к себе. «Каждый человек сам себе более всего друг и должен любить более всего самого себя» (Этика. IX. 8). – Примеч. перев.]


[Закрыть] Их стандарты поведения будут представлять собой одну из версий принципа обобщения.

Этот результат будет появляться в малых группах независимо от конкретных индивидуальных оценок различных возможных социальных состояний до тех пор, пока сохраняется принятый общий порядок ранжирования. Различие в оценках идеального кантовского мира и мира, населенного индивидуалами-максимизаторами, может быть большим или меньшим. Критическим фактором являются диагонально взвешенные показатели вероятности. Ожидаемая величина в верхней правой ячейке табл. 3 должна стремиться к нулю, в связи с малой вероятностью возникновения указанной в ней комбинации правил в рамках данного социального взаимодействия. В малых группах индивид просто не может рассчитывать на возможность одному пользоваться более широкой степенью выбора.

Модель малой группы можно противопоставить модели, в которую включено большое количество людей и для которой применим пример, представленный в табл. 2. Здесь индивид рассматривает свой собственный выбор этического правила как не имеющий никакого влияния на выбор правил, осуществляемый другими. В результате выбор других рассматривается здесь как часть естественной среды, если можно так выразиться, и как не зависящее от действий индивида обстоятельство. В этом предельном случае индивид должен принять такие показатели вероятности, которые по своей сути совпадают с показателями табл. 2. Переход от одной строки к другой в представленной матрице не меняет распределение вероятностей выбора правил поведения другими.

По всей видимости следует подчеркнуть, что мои аргументы не сводятся к привычной ситуации, когда достойный человек оказывается среди воров. В группе критически большого размера индивид вынужден принять правило следовать принципу частной выгоды, даже если он считает, что все его сограждане святые, если только сохраняется принятое упорядочение социальных состояний. В числовом выражении это ясно показано на примерах, но следует еще раз повторить этот момент. Условия индивидуального выбора таковы, что возникает рационально обоснованный отказ от правила «следуй моральному закону», независимо от предположений, которые делает индивид в отношении этического выбора остальных участников группы.

Если предложенный анализ применим к поведению отдельного индивида в большой группе, он, разумеется, может быть применим ко всем. Вследствие взаимозависимости каждый и, следовательно, все участники группы окажутся перед истинной дилеммой. Человек может оценивать социальные состояния, относящиеся к правой части матрицы (столбец 3. – Примеч. ред.), значительно выше, нежели те, что расположены в левой части матрицы (столбец 1. – Примеч. ред.). Но, несмотря на это, он с необходимостью окажется в верхней левой ячейке. Следуя рассудку, он не может принять моральный закон в качестве нормы своего поведения. Его контрагенты тоже. Таким образом, предсказуемым результатом этического выбора будет то состояние, где все люди отказываются от морального закона как контролирующего правила и вместо этого следуют своим собственным частным максимам. Каждый человек может естественно решить, что, по его оценкам, ему было бы лучше в другом мире, где моральный закон широко распространен как основополагающее этическое правило. Но просто невозможно, чтобы в частном порядке и на добровольной основе отдельный индивид решился хоть немного сделать этот альтернативный мир более реальным.[148]148
  Дилемма большой группы довольно знакома представителям этической теории в различных своих проявлениях, но важность «большого числа» как такового никогда не принималась во внимание. Примеры ситуаций, в которых проявляется эта дилемма, см.: Singer M.J. Op. cit. P. 69–70, 86–87.


[Закрыть]

Описанная дилемма реально существует и напоминает (хотя и не является идентичной) ту, что широко обсуждается в рамках теории игр как дилемма заключенных. Последняя описывает ситуацию, когда каждый из двух заключенных в силу внешних обстоятельств приходит к необходимости дать признательные показания, несмотря на то, что оба оказались бы в более выгодной ситуации, если бы каждый воздержался от признаний. Различие между дилеммой заключенных и обсуждаемой здесь этической дилеммой большой группы заключается в том, что в своем стандартном виде первая представляет собой феномен малой группы. Эффект возникает в связи с отсутствием коммуникации между заключенными и в связи с их принципиальным недоверием друг к другу. Дилемма большой группы является более серьезной, поскольку никакое дополнительное взаимодействие или повторный выбор не может существенно изменить результат.

Предложенный анализ не дает указаний на конкретный размер, которого должна достичь группа, чтобы индивидуальные расчеты начали настолько драматически меняться, как это описано. Представляется очевидным, что разделительная линия между критически малой и критически большой группой будет варьировать в зависимости от различных обстоятельств, и мы не будем предпринимать никаких попыток их определения. Также очевидно, что характер этического выбора будет существенно зависеть от персональных различий между людьми. При одинаковых внешних условиях одни участники группы определенного размера выберут правила так, будто они взаимодействуют в критически малой группе, в то время как другие участники группы того же размера могут выбрать правила так, будто они действуют в группе критически большой.[149]149
  В одном исследовании поведения избирателей в американском муниципалитете Джеймс Уилсон и Эдуард Бэнфилд отметили существенные различия между принципами избирательного поведения разных этнических групп. Они частично объясняли это различием «общественного сознания» этих групп. См.: Wilson J.Q., BanfielldE.C. Public-Regardingness as a Value Premise in Voting Behavior // American Political Science Review. 1964. Vol. LVIII. December. P. 876–887.


[Закрыть] Наша гипотеза не требует определения этих различий. Все, что необходимо для ее поддержания, это доказательство, что для любого конкретного индивида, который следует некоему аналогу морального закона при взаимодействии в малой группе, существует некое приращение размера этой группы, которое вынудит его изменить своим этическим принципам и превратиться в частного максимизатора.[150]150
  Предложенная Бьюкененом гипотеза перекликается с идеями, выдвинутыми позднее Ф. фон Хайеком в его концепции «расширенного порядка». См.: Хайек Ф.А. Пагубная самонадеянность. М.: «Новости», 1992. В частности, гл. 1. – Примеч. перев.


[Закрыть]

Сформулированная таким образом, наша гипотеза получает множество подтверждений в повседневной жизни. Добровольческие пожарные отряды возникают в деревнях, но не в крупных городах. Уровень преступности возрастает непосредственно с ростом размеров города. Африканцы ведут себя иначе в племенной культуре, нежели в индустриально-городских условиях. Существует кодекс чести среди воров. Мафия имеет свои этические стандарты. Испытанный временем кодекс чести в университетах рушится, как только количество абитуриентов превышает критические размеры. Мусор чаще встречается на крупных магистралях, нежели на местных дорогах. Даже старая пословица «Не доверяй постороннему» выражает осознание этой элементарной истины, разумеется, вместе с дополнительными этическими предписаниями. Успешный политик организует поддержку широких масс населения в пределах своего избирательного участка.

Лишь часть приведенных примеров имеет отношение к этике, но описанный феномен не ограничивается выбором этических правил или действий. Дилемма большой группы охватывает различные сферы социального взаимодействия.

Идеи, которые в данной статье применяются к этической теории, хорошо известны среди экономистов, даже если они не всегда в полной мере придают значение существенному различию между индивидуальным выбором в малой группе и в большой группе. Мы приведем два примера. Первый, известный всем как проблема безбилетника, является прямой иллюстрацией нашей гипотезы, и моя работа в этой области определенным образом спровоцировала написание данной статьи. Второй пример в некотором смысле является обратным. Речь идет о всей концепции «совершенной конкуренции», концепции, которая является базовой для экономической теории едва ли не целого столетия.

Проблема безбилетника была выявлена в рамках теории общественных финансов или, строго говоря, в рамках теории предложения общественных благ. Была сделана попытка объяснить отличие процесса создания общественных благ в сравнении с частными благами на основе теории индивидуального выбора. Вопрос заключался в том: зачем вообще нужны политические или государственные структуры? Почему возникают «провалы» рынка в отношении товаров и услуг, которые предназначены для коллективного использования большим количеством людей? Оценка условий равновесия, достигаемого в рамках частного или независимого предложения, показала, что результат очевидно не является оптимальным. Если это так, то что мешает рыночному механизму стимулировать реализацию оставшейся взаимной выгоды? Ответ на этот вопрос основан на идее, что каждый человек, являющийся потенциальным пользователем коллективно потребляемого общественного блага, имеет тенденцию абсолютно рационально выбирать позицию безбилетника. Если потенциальные выгоды являются по природе неделимыми среди отдельных потребителей, каждый из них посчитает для себя выгодным воздержаться от добровольного вклада в производство такого блага. Поведение будет таким, даже если есть вероятность, что общая выгода от производства этого блага для всех людей может значительно превышать общие расходы. И это может быть применимо к каждому участнику группы одновременно без изменения результата. Каждый человек может считать, что в ситуации, когда он и каждый из его сотоварищей взяли бы часть общих расходов на себя, ему было бы лучше, чем сейчас, когда никто ничего не вкладывает. Тем не менее каждый человек абсолютно рационально может отказаться участвовать в этих расходах на индивидуальной и добровольной основе. Точка равновесия, очевидно, будет не оптимальной, и все участники могут признавать это, но пока правила как-либо не поменяются, дилемма большой группы сохранится. Этот эффект возникает, разумеется, только когда размер группы является критически большим. Именно в такой большой группе индивид будет считать, что его собственное действие не будет иметь существенного влияния на действия других людей.[151]151
  Первое ясное упоминание представленной здесь проблемы можно найти в классической работе Кнута Викселя «Исследования по теории финансов». См.: Finanztheoretische Untersuchungen. Jena: Gustav Fischer, 1896. Интересующая нас часть этой работы опубликована: A New Principle of Just Taxation // Classics in the Theory of Public Finance / ed. by R.A. Musgrave, A.T. Peacock. L.: Macmillan & Co., 1958. P. 72–118.
  Классическая версия теории общественных благ полностью признает существование проблемы безбилетника. См.: Samiielson P.A. The Pure Theory of Public Expenditure // Review of Economics and Statistics. 1954. Vol. XXXVI. November. P. 387–389; Idem. Diagrammatic Exposition of a Theory of Public Expenditure // Review of Economics and Statistics. 1955. Vol. XXXVII. November. P. 350–356; Musgrave R.A. The Theory of Public Finance. N.Y.: Mc-Graw-Hill Book Co., 1959.
  Рассуждения, представленные в настоящей статье, многим обязаны пока не опубликованной работе Отто А Дэвиса и Эндрю Уинстона Davis О А, Whinston A Some Foundations of Public Expenditure Theory. Carnegie Institute of Technology. (Mimeographed, 1961) [Возможно, речь идет о материале, опубликованном в дальнейшем в виде статьи: DavisО А, Whinston A Welfare Economics and the Theory of Second Best // Review of Economic Studies. 1965. Vol. 32. – Примеч. перев. ]Также некоторые аспекты проблемы, в частности в отношении крупных организаций, обсуждались Мансуром Олсоном. В раннем варианте, с которым я и ознакомился, работа Олсона называлась: Olson M. The General Theory of Public Goods (U.S. Air Force Academy. March, 1963. Mimeographed), в дальнейшем была опубликована под несколько иным названием в Harvard University Press. [Очевидно, речь идет о публикации: Olson M. The Logic of Collective Action: Public Goods and the Theory of Groups. Harvard University Press, 1965 (Олсон М. Логика коллективного действия: общественные блага и теория групп. М.: Изд-во ФЭИ, 1995). – Примеч. перев.]


[Закрыть]

Тем не менее широко используемый термин «проблема безбилетника» демонстрирует, что значимость дилеммы большой группы не полностью учтена. Этот термин предполагает некую умышленную попытку со стороны одного индивида обеспечить себе выгоду за счет расходов других. И все же, оказавшись непосредственно в ситуации, когда возникает проблема, индивид никогда не испытывает радость от сознания, что он «безбилетник» или что «кто-то за него платит». Никаких межличностных взаимоотношений не возникает. Индивид просто реагирует на обстоятельства, в которых он оказался, на естественные условия, если можно так выразиться, но он ни в коем случае не противопоставляет себя другим согражданам.

Как только выявлена дилемма большой группы, провалы рыночного механизма в достижении оптимального состояния при наличии общественных благ получают свое объяснение. Далее, с помощью развитой аргументации, можно объяснить стремление людей к изменению правил, в частности к использованию государственно-политического механизма в качестве замены рыночных процессов. Такие изменения в институтах или правилах очевидно могут навязать всем членам группы общие стандарты поведения. Следуя предложенной логике рассуждений, возможно объяснить, почему в принципе в рамках определенных обстоятельств индивиды на чисто рациональной основе будут согласны подчиниться принуждению.

Сходство между представленным анализом индивидуального выбора в отношении расходов на общественные блага и этических норм очевидно. Второй вариант применения аналогичных рассуждений имеет еще более давнюю историю, хотя он менее очевиден, так как отражает обратную взаимосвязь. Речь идет о поведении индивида или фирмы в условиях совершенной конкуренции. Этот тип рыночного взаимодействия в действительности всегда определяется строгим наличием дилеммы большого числа. Считается, что совершенная конкуренция существует, когда отдельный покупатель или отдельный продавец незначительно влияет на уровень рыночного спроса или предложения товаров и исходит из того, что его поступки не оказывают никакого воздействия на цену, устанавливаемую рынком. Каждый продавец или покупатель исходит из имеющейся цены.

Продавцы одинакового товара представляют собой отдельную группу, каждый участник которой оказывается в положении, напоминающем ситуацию «безбилетника». Каждый предпочел бы, чтобы все продавцы сократили объем предложения (конечным результатом чего стало бы повышение рыночной цены), но ни один, действуя в одиночку, не сочтет выгодным сократить предложение. Учитывая эту ситуацию, каждый просто будет приспосабливаться к внешним обстоятельствам.

Дилемма большого числа в подобной конкурентной среде отличается от той, которая возникает при этическом выборе или в примере с общественными благами. Ее действие приводит к результату, обратному тому, что мы видели в первых двух вариантах проявления той же закономерности. Вообще говоря, в первых примерах желаемым является уменьшение размеров группы или, в крайнем случае, модификация правил, которая создала бы эффект малой группы. В случае же с рыночной организацией предпринимаются действия, явно направленные в обратную сторону – на создание дилеммы большого числа для продавцов и покупателей. Экономическая система работает тем эффективнее, чем шире область распространения этой дилеммы, и институциональные реформы здесь направлены непосредственно на увеличение размеров группы. Вводятся юридические ограничения на попытки объединения и запрещается принудительное управление всей группой. Суть различия между моделью этико-общественного выбора и моделью совершенной конкуренции сводится к тому, что в первой модели группа объединяет всех участников социального взаимодействия. В случае рынка, напротив, только определенная подгруппа – продавцы одного товара – оказывается перед лицом дилеммы большого числа. И любые изменения правил, ведущие к смягчению условий для продавцов, автоматически приведут к попыткам с их стороны навязать свои интересы участникам других групп социальной системы. Более широкое рассмотрение, затрагивающее «социальное» устройство системы в целом, может привести к выводу, что экономические институты должны сознательно способствовать формированию дилеммы большого числа для отдельных покупателей и продавцов. Это лишь один из способов заявить, что общество в целом может сознательно стремиться навязывать правила совершенной конкуренции, насколько это возможно.

Ф. Найт часто подчеркивал, что «при совершенной конкуренции конкуренции не существует». Это утверждение резюмирует суть дилеммы большого числа. Будь то отдельный продавец в условиях совершенного рынка, или отдельный человек, намеревающийся внести свой личный добровольный вклад в производство коллективно потребляемого общественного блага, или отдельная личность, выбирающая для себя этические нормы в условиях большой группы: в каждом случае рациональный выбор требует, чтобы человек наилучшим образом использовал ту ситуацию, с которой он сталкивается. Природа обстоятельств, в которых он находится, не позволяет ему вообразить, что он может прямо или косвенно влиять на поведение других.

Применение гипотезы о существовании дилеммы большой группы в теории общественных благ дает возможное логическое объяснение использованию государственно-политических институтов в качестве замены рыночным механизмам при производстве товаров и услуг, демонстрирующих свойства общественных благ. Но прежде чем предложить определенные реформы, необходимо ответить на ряд дополнительных вопросов. Во-первых, какое ценностное значение придают индивиды свободе, предоставляемой рынком, – свободе, которая с необходимостью должна быть сохранена, по крайней мере в определенной степени, при государственном регулировании? Каково приемлемое соотношение между свободой индивидуального выбора и экономической эффективностью? Даже если бы этот вопрос был предварительно решен, возник бы другой, не менее сложный вопрос. Каким образом исследователь, будучи сторонним наблюдателем, может определить и классифицировать те блага и услуги, которые имеют характер общественных? Само возникновение этих вопросов показывает, что чистая теория общественных благ находится лишь в стадии зарождения; ученым еще далеко до того уровня знаний, который позволил бы им давать конкретные советы государственным деятелям относительно характера институциональных реформ.

Возможно, такая оценка текущего состояния теории покажется пессимистичной, но реальность нашего времени заставляет экономистов задаваться именно этими вопросами. Это позволяет сформировать более адекватное понимание политических, равно как и экономических процессов. А оно, в свою очередь, помогает выработать такие варианты реформ, которые изначально не могли казаться очевидными. В рамках теории общественных финансов в целом принято различать «частные блага», которые могут эффективно производиться в условиях рыночной экономики, и «общественные блага», которые не могут быть эффективно произведены в условиях, не подчиняющихся общественному контролю. Более детальный анализ тем не менее показывает, что это важное разграничение само по себе может быть условным. И в связи с этим при определенных обстоятельствах может появиться возможность сочетать и свободу выбора, которую обеспечивает рыночная организация экономики, и возможности роста эффективности, которые дает модификация рыночных правил. Тщательный анализ структуры юридических прав и прав собственности может раскрыть возможности для превращения ситуации «безбилетника» в ситуацию, когда индивидуальный выбор может приводить к практически оптимальным результатам.

Обсуждение этой темы в данном случае не является моей целью, она состоит в развитии теории этического выбора. Краткое описание результатов применения подобных рассуждений к проблеме общественных благ полезно лишь в той степени, в какой имеют место аналогии с проблемой этического выбора. Если исходить из того, что историческое развитие делает неизбежным и необратимым этическое взаимодействие все большего и большего количества людей, то на основе нашего исследования мы должны сделать вывод, что все меньшая и меньшая часть людей будет основывать свои действия на некоей версии генерализованного или универсального принципа. С течением времени пространство для индивидуалистического, независимого этического выбора должно сужаться. Поскольку индивиды все в большей степени сталкиваются с дилеммой большой группы в области этики, создается логическое основание для использования государственно-политического механизма, способного реально изменить правила и установить стандарты поведения, общие для всех индивидов. В связи с этим подобный анализ может быть полезным для формирования «морального законодательства», предоставляя прямые прогнозы. Общие стандарты поведения, установленные и навязанные коллективной властью, могут в конечном счете привести к улучшениям, согласующимся с интересами всех членов сообщества. Правда, вероятнее всего, конечным результатом будет ситуация, когда коллективно навязанные стандарты поведения будут такими, какими их желает видеть некто для других. Здесь, как и в случае с общественными благами, должен быть поставлен вопрос: каково приемлемое соотношение между большей свободой выбора, которую обеспечивают индивиду независимые этические принципы, и большей социальной «эффективностью», которая вероятно может возникнуть в условиях законодательно установленных и навязанных общих стандартов поведения? Теоретики не могут предложить никакого ответа на этот вопрос, исследования говорят лишь о том, что цена, которая платится за свободу, возрастает с увеличением размеров группы взаимодействующих людей.

Как и в случае с общественными благами, необходимо искать иные, нежели коллективизация, пути реформ. Должны ли эффективные размеры взаимодействующей группы становиться еще больше в контексте этического выбора? Каковы возможные средства воздействия, способные свести сложную систему социальных взаимодействий к модели малой группы? Для «интернализации экстерналий» в условиях частнопредпринимательского рыночного механизма в настоящее время происходят захватывающие изменения в традиционном устройстве прав собственности для определенных видов взаимосвязей.[152]152
  Ср.: MacCallum S. The Social Nature of Ownership // Modern Age. 1964–1965. Vol. IX (Winter). P. 49–61.


[Закрыть] Возможно ли предвидеть возникновение аналогичных институциональных изменений в области этики? Возможно, те, чья профессиональная компетенция и интерес лежат в первую очередь в области этики, должны начать с переосмысления библейского указания «возлюби своего ближнего» с акцентом на последнем слове. Кто является моим «ближним» в большой группе?[153]153
  Cp Хайек Ф. А. Указ. соч. С 27 – Примеч. перев


[Закрыть] Метафорический ответ Иисуса представляется скорее уклонением от вопроса законника, нежели ответом на него.[154]154
  См.: Лк 10, 27. – Примеч. перев.


[Закрыть]

Перевод с англ. И.Г. Чаплыгиной под ред. B.C. Автономова.

© Перевод на русский язык. Издательский дом ВШЭ, 2011