Текст книги "Святоотеческие наставления о молитве и трезвении или внимании в сердце к Богу"

95) Не скорбит столько отец, погребающий любимого сына, сколько жалеет Бог о душе, умерщвленной грехом. Оплакивай же душу свою и докажи тем любовь свою к Богу, Который Сам скорбит и жалеет о душе, умерщвленной грехом. Бог жалеет о смерти души, которая есть образ Его; и небесные Силы сетуют о ней [5, 48].

96) Кто бодрствует, как просвещенный (благодатию), и молится во тме, тот и среди видимой тмы облечен невидимым светом. Но грешник и при дневном свете – чадо тмы. По наружности весь он во свете, внутренне же покрыт тмою. Посему не будем обольщать себя тем одним, что бодрствуем. Кто бодрствует не как должно, того бодрствование – не бодрствование. Кто бодрствует не с охотою, того бодрствование – сон. Кто же бодрствует в нечистоте, тому бодрствование даже вредно [5, 143—4].

97) Все прошения наши восходят к единому Богу; единый слух невидимого Величия внимает прошениям нашим и различает их. Если просим полезного, приемлет прошение; если – вредного, отвергает. Уста могут просить всего: но Бог исполняет только то, что полезно [5, 238].

98) Все прошения, приносимые Богу верою, приемлются Им из рук ее. Обеты и дары, приносимые руками ее, вожделенны Богу. Божественное Величие желает получать плоды из рук веры; потому что она сердце просящего очищает от безобразия сомнений ума.

99) Если Бог медлит исполнением прошений, не должно скорбеть. Податель премудр. Он смотрит и на прошение и на время, и, если видит, что прошение в настоящее время бесполезно, будет же полезно в последствии, блюдет исполнение его до времени. Хотя и прискорбно просящему, что не исполнилось прошение его в то же время; но Податель в свое время утешит его пользою.

100) Хвала Тому, Кто слышит все! Его правда – горнило для всех прошений. Одобряет она прошение истинное, потому что в нем сокрыта жизнь для просящих; осуждает прошение лживое, потому что в нем таится смерть для просящих [5, 239].

101) Посему предоставим прошения наши воле Истинного и Милосердого. Он правдою своею искушает и отвергает прошения для нас вредные, по милосердию Своему исполняет прошения полезные. Возблагодарим Благого за то, что дает Он, и поклонимся Правосудному за то, в чем отказывает [5, 240].

102) Будем трудиться в молитве, это – виноградная лоза; вино ее есть утешение. Созиждем души наши в храм, достойный Бога [5, 298].

103) Если в доме твоем останавливается великий земли, то и двери твои облекаются честию. Не тем ли паче украсится великолепием дверь твоя, если вселится в тебе Бог?

104) Будь и храмом и священником Богу; служи Богу в храме твоем, как Он для тебя стал и иереем, и жертвою, и закланием. Посему и ты будь для Него и храмом, и священником, и жертвою. Поелику дух твой есть храм, то не допускай в него никакой нечистоты.

105) Не допускай в дом Божий ничего такого, что ненавистно Богу; а напротив, укрась дом Божий всем, что подобает Богу.

Св. отца нашего Иоанна Лествичника.
Слово о молитве с пояснениями оного[2]2
  Пояснения Лествицы есть: Илии, епископа Критского, Афанасия иеромонаха, тоже критянина; в новом издании Св. Отцов Migne, после каждого слова приложены заметки многих на разные мысли, содержащиеся в слове; в Лествице, изданной Оптинскою пустыней, в конце приложено много пояснительных заметок, заслуживающих полного внимания. Включая «Слово о молитве» св. Лествичника в небольшой настоящий сборник, прилагаем под каждым пунктом и пояснения его; причем заимствования из еп. Илии будем означать – Ил., из Афанасия – Аф., из Меня – Мн. В Оптинском издании на это слово нет ни одного пояснения.


[Закрыть]

1) Молитва, по качеству своему, есть общение (βυγοβια – со-сущие; слитие в одно бытие) и единение человека и Бога: по действию же она есть стояние мира, Бога примирение, слез матерь и опять дщерь, умилостивление о грехах, мост чрез искушения, средостение от скорбей, пресечение браней, дело Ангелов, пища всех бесплотных, будущее радование, конца и предела не имеющее делание, источник добродетелей, ходатаица и виновница дарований, невидимое преспеяние, пища души, просвещение ума, отчаянию секира, доказательство надежды, разрешение уз печали, богатство монахов, сокровище безмолвников, уменьшение (постепенное, до нуля) гнева, зеркало преспеяния, проявление мер (на какой кто стоит мере), показание состояния (или устроения духовного), возвестительница будущего (может быть и воздаяния), знаменье прославления. Для истинно молящегося молитва есть истязалище, судилище и Престол Господень, прежде престола будущего.

Аф. Молитва, совершаемая как должно, с теплым к Богу желанием и сладостью, имеет то доброе в себе качество, что возвышает ум человека к Богу, изводит его в сретение Создателя своего, сочетает с Ним и соединяет до нераздельности. Действия же ее неисчислимы. Она делает, что мир стоит и не разрушается по причине множества грехов, каждодневно совершаемых. Она привлекает милующую нас любовь Божию. Она – матерь слез и дщерь их, потому что делает то, что человек начинает проливать слезы пред Господом, а слезы опять понуждают его еще более молиться. Она испрашивает прощение грехов. Она есть мост, по которому человек переходит от искушений и бед к свободе от них и прохладе. Есть средостение, которое ограждает нас от скорбей и не дает им проникнуть внутрь нас и тиранить нас там, от бесов ли они будут, или от людей и страстей. Она разбивает и рассеивает врагов наших, борющих нас. Есть дело небесное, насыщение всех Ангелов и святых, всегдашнее радование праведных праздничное. Есть добродетель, которая не случается, чтоб когда-либо была праздною, пресекалась и упразднялась. Есть ключ, из которого бьет всякое добро. Есть купец, покупающий всякие дарования благодатные. Она сокровенно ведет сердце к преспеянию. Есть трапеза благородной души, из-за которой она не встает, но непрестанно от нее питается и сытости не знает. Есть неугасимое светение уму и пламенник небесный. Есть секира, которая отсекает и отгоняет отчаяние. Есть доказательство, что душа имеет надежду на Бога: ибо потому она и молится, что надеется на Него. Есть противоядие печали. Богатство монахов, которые совершают ее с сердечным умилением. Есть великое сокровище безмолвников, которые прилежат ей. Есть уменьшение и уничтожение гнева и испарение его. Есть зеркало, которое тем, как кто молится, показывает, насколько он преуспел в добре. Есть показательница доброй души, светильник, обнаруживающий внутреннее доброе состояние. Есть окно, сквозь которое входит ангельский свет в душу молящегося и истолковывает ему таинства и сокровенности Божии. Есть указатель непрестающей чести любимых рабов Божиих и ожидающих их благ. Молитва иногда такое воздействие оказывает на душу, что заставляет ее радоваться от всего сердца, как бы уже получив прославление. Иногда же так настраивает ее, что ей кажется, будто она стоит на суде пред престолом Христовым и истязуется во всех прегрешениях своих, как бы настал уже час великого и Страшного суда Божия; чего ради поражается страхом, кается, умоляет, проливает слезы, дает обеты исправиться, чтоб не быть осужденною на действительном суде, – очистившись от грехов покаянием и самоозлоблением и наперед утолив праведный гнев Божий и милость его привлекши.

2) Восстав послушаем сей священной царицы добродетелей, велиим гласом вопиющей к нам и глаголющей: приидите ко мне вси труждающиися и обремененнии и аз упокою вы. Возмите иго мое на себе: и обрящете покой душам вашим и исцеление ранам вашим. Иго бо мое благо, и целительно от великих грехопадений (Мф. 11, 28, 29).

Аф. Восстанем же, умоляю вас, от лености, и поспешим со усердием послушаться святейшей молитвы, сей царицы добродетелей, которая велиим гласом вопиет к нам и глаголет: приидите ко мне все, преутружденные плотскими, мирскими и демонскими бранями, и я всеконечно избавлю вас от них и успокою. Не тужите, – и да не покажется вам тяжким слово мое. Самоохотно только возьмите иго мое на себя, и без саможаления поднимите необходимый труд ради меня, и непременно обретете покой столь великий, больше которого и представить себе не можете. Не только удобно и без боли, но с сладостью скоро исцелятся все ваши раны: и станете еще более, чем прежде, крепки, бодры, красивы и мужественны. Ибо иго и бремя мое благи и спасительны и могут врачевать всякого рода прегрешения.

3) Намереваясь идти предстать Царю и Богу и беседовать с Ним, да не емлемся пути сего, не быв как должно приготовленными, чтобы Он, увидев издалеча, что мы не имеем орудий и установленного для предстания Царю одеяния, не повелел рабам и служителям, связав нас, далече некуда изринуть от лица Своего, а прошения наши разодрать и бросить нам в лице.

Аф. Собираясь идти предстать Царю нашему и Богу, чтоб умолять Его оставить нам долги наши, да не движемся в путь сей, не упорядочив себя, как должно; но и душу свою, и сердце свое, и ум свой преисполним страхом Божиим и благоговеинством, теплым желанием Бога и упованием, наипаче же смирением. Иначе узрев нас издалеча, прежде чем достигнем до Него, и видя, что мы не имеем таких внутренних в сердце оружий и такого светлого одеяния души, Он оскорбится нашим безрассудством и бесстыдством и пошлет слуг Своих, чтобы, связавши нас как можно скорее, далеко отринули от лица Его, а хартии молитвы нашей чтоб разодрали и бросили нам в лице.

4) Да будет хитон души твоей, когда идешь предстать пред лице Господа, весь проткан нитями непамятозлобия. Если же не будет так, то ты никакой не получишь пользы от молитвы.

Аф. Когда идешь предстать пред Бога в молитве, пусть душа твоя оденется в ризу из тонкого и царского полотна, т. е. которое было соткано из небесных помышлений, проткано нитями стыдения, благоговеинства и доброты и прошито золотом прощения обид и любви ко врагам. Иначе не получишь пользы от молитвы своей.

5) Да будет весь состав моления твоего не пестротен: ибо мытарь и блудный сын одним словом преложили Бога на милость.

Аф. Слово молитвы твоей да будет без излишнесловия и краснословия; только от ума светлого и собранного и от сердца чистого. Ибо и мытарь, и блудный, и разбойник на кресте – за одно слово многостенательное получили прощение и примирились с Богом.

6) Предстояние Богу (как предстояние) одинаково у всех предстоящих; но (по предметам и целям) в нем бывает большое разнообразие и различие. Одни как с Другом и Владыкою собеседуют (с Богом), ради заступления уже других, а не самих себя, принося Ему песнь и прилежное моление. Иные испрашивают (у Него духовного) богатства, славы и большого дерзновения. Другие молят о совершенном избавлении от соперника своего. Некоторые докучают о каком-либо достоинстве; иные о совершенном отпущении долга (так чтобы уже и заботы о том у них не оставалось); иные – об освобождении из темницы; иные – о разрешении грехов.

Аф. Предстояние Богу в молитве, которую все воссылают к Нему, представляется одинаковым по виду, но имеет большое разнообразие по действиям и прошениям. Ибо один идет к Нему с одним благоговением и по одному поводу, другой с другим и по другому. Иные приступают к Богу и с дерзновением изливают пред Ним молитву свою, как добрые друзья и любимые лица, поклоняются Ему и умоляют Его о других, а не о себе. Другие себе испрашивают, да сподобит их большой чести духовной и богатства, и любви. Иные вопиют, да освободит их совершенно от соперника их. Иные ищут, да даст им какой-либо чин. Иные умоляют дать им рукописание, что все долги их уплачены, чтоб им больше о том уже не беспокоиться. Иные плачут об освобождении из темницы и избавлении от казни. Иные проливают слезы, да дарует им отпущение прегрешений.

7) Прежде всего на хартии моления нашего поместим искреннее благодарение; во-вторых – исповедание (грехов) с душевным в чувстве сокрушением; после сего поведаем Всецарю и прошение наше. Такой чин молитвы есть самый хороший, как показано одному из братии Ангелом Господним.

Аф. Но мы прежде всего, в самом начале молитвы нашей, напишем чистое и вседушевное благодарение Богу за великие Его к нам благодеяния и каждодневные утешения, какие получаем от Его Царских щедрот. Во втором пункте молитвы нашей поместим с сокрушением и болезнованием сердечным исповедание грехов, в которые день и ночь впадаем неудержимо. И в третьем уже пункте молитвы нашей откроем небесному Царю прошения наши, умоляя Его со всяким смирением, да попечалится о нас, помилует нас и утешит, по единой милости Своей, и по великому благоутробию Своему, да сподобит нас Царствия Своего. Такой чин молитвы есть самый хороший, как один досточтимый монах слышал от Ангела. Так и будем действовать в молитве: во-первых, возблагодарим Бога за милости Его; во-вторых, исповедуем Ему грехи свои; в-третьих, помолимся Ему, да милостив будет к нам.

8) Если бывал ты подсудимым у видимого судии, то не имеешь нужды в другом примере, как предстоять тебе в молитве своей. Если же никогда и сам не стоял (на таком суде) и не смотрел, как других истязуют на нем, то поучись по крайней мере сему из умаливания врачей больными, когда тем предлежит отсекать (члены их) или делать им прижигания.

Аф. Если случалось тебе когда за какой-либо проступок связанному или не связанному, стоять пред судьею, готовым казнить тебя за то, то не имеешь нужды в другом примере того великого страха, какой должен ты иметь к Богу, стоя пред лицем Его как осужденник за бесчисленное множество грехов. Если же не стоял ты на суде как подсудимый преступник и не видал, как других истязуют и наказывают; по крайней мере поучись молиться со страхом и слезами из того, что делают больные, когда врачи собираются отрезывать члены у них, или делать прижигания, или вырывать зубы: они, как только услышат об этом, приходят в трепет, прежде чем распрострут их, и начинают умолять врачей, чтоб они, если уж неизбежно то или другое, по крайней мере не отяжеляли руки своей, но, сколько можно, полегче действовали орудиями своими.

9) Не мудри словами в молитве своей; ибо часто простые и не украшенные лепетания детей умаливали Отца их, Иже есть на небесех.

Аф. Не мудри словами в молитве своей, стараясь беседовать в ней изысканными и красивыми речениями. Слова не многие, но чистосердечные, благоговейные и умиленные скорее умилостивляют Бога Отца нашего Небесного, как видно из многих мест священного писания, – и радуют Его, как радуют отца простые лепетания маленьких деток его.

Мн. Дети эти суть те, кои злобою младенствуют (1 Кор. 14, 20). Великая цена их определяется словом Господа: аще не обратитеся, и будете, яко дети, не внидете в Царствие Небесное (Мф. 18, 3).

10) Не старайся многословить, чтобы, при приискивании слов, не рассеивался ум твой. Одно слово мытарево умилостивило Бога, и одно полное веры изречение спасло разбойника. Многословие в молитве обыкновенно ввергает ум в мечтание и рассеивает, а единословие собирает его.

Аф. Не желай многословить в молитве своей, чтоб ум твой не рассеивался и не растерялся, гонясь за словами, которые тебе следует говорить, но, если ты не многознающ, говори много раз то слово и ту молитву, которые дают тебе сокрушение, благоговение и слезы. Таким образом пребудет нерассеянным ум твой и сохранится теплое усердие в сердце твоем. Мытарь за одно слово прощен, и разбойник спасен.

Мн. В молитве не должно многословить или много говорить за раз; но должно единословить, т. е. одно и то же говорить многократно.

11) Будучи услажден или умилен каким-либо словом молитвы, постой на нем; ибо в таком случае бывает при нас хранитель наш, моляся вместе с нами.

Аф. Постой на тех словах, которые дают тебе умиленное сокрушение и божественную сладость; потому что тогда Ангел твой хранитель вместе с тобою молится Богу.

12) Не дерзай о себе, хотя бы стяжал чистоту; но приступи паче с великим смиренномудрием, и более воздерзновенствуешь (с большим помолишься дерзновением).

Аф. Не дерзай о себе, хотя бы знал, что ты чист и свободен от всякого греха, чтобы не прогневить Владыки своего; но молись с глубоким смирением, и тогда придет тебе от Бога большее вожделение, жаждание и благодать, да помолишься пламеннее и умиленнее.

13) Хотя бы взошел ты на всю лествицу добродетелей, все молись об оставлении грехов, слыша Павла, вопиющего о грешниках (слыша, что и Павел ставит себя в ряд грешников, когда вопиет); от них же первый есмь аз (1 Тим. 1, 15).

Аф. Хотя бы и в самом деле ты взошел на всю лествицу добродетелей; при всем том долженствуешь молить Бога о грехах своих, слыша, как великий Павел, после таких трудов и при такой святости, написал к Тимофею, что Господь Иисус Христос пришел в мир грешников спасти, прибавил: от них же первый есмь аз.

14) Пищу обыкновенно приправляют елей и соль; а молитву окрыляют целомудрие и слезы.

Аф. Соль и масло приправляют и делают приятными кушанья; а чистота и слезы придают крылья молитве, и она спешнее воспаряет горе к Богу.

15) Если облечешься в кротость и безгневие, то не потребуется для тебя много труда, чтобы иметь свободным ум от пленения.

Ил. Если, говорит, облечешься в великое смирение и безгневие, то никак не будешь иметь нужды в большом труде на то, чтоб, когда молишься, собирать ум свой от суетных и греховных воспоминаний. Напротив, кто не имеет в себе крайнего смирения и безгневия, тот, стоя на молитве, никак не может собранным иметь ум свой, но, как пленник, отводится мыслию то к тому, то к другому, не помня и не разумея, что говорят уста.

Аф. Если облечешься во всестороннюю кротость и доброту, то не много уже потребуется для тебя труда освободить ум свой от того, чтоб он не отбегал никуда и не рассеиваться во время молитвы.

16) Пока не стяжем действенной молитвы, дотоле походим мы на тех, которые впервые обучают детей ходить.

Аф. Пока не навыкнем мы молиться собранным умом и чистым сердцем, дотоле похожи мы на малых детей, которых обучают ходить. Их берут за руки и поддерживают, чтоб не падали; если упадут они, их поднимают, – опять упадут, опять поднимают; так, пока выучат их ходить без падения. Будем и мы поступать с собою так же, как поступают с детьми мало-помалу приучающие их ходить, чтоб научить душу свою и ум свой стоять в молитве самим по себе, без поддерживаний, без падений и без подниманий.

Мн. Как обучающие ходить детей, когда они, немного прошедши, падают, опять поднимают их и научают, как ходить должно, не падая: так будем и мы ум свой, когда он во время молитвы ниспадет от устремления к Богу, опять восстановлять и выпрямлять, пока не стяжет он непадательности.

17) Напрягайся вносить, лучше же сказать, заключать мысль свою в слова молитвы. Если она, по младенчеству утомившись, падет, опять вводи ее туда: потому что уму свойственно непостояние (на одном). Постановить его на одном возможно только Тому, силою Коего все стоит. Если будешь неослабно подвизаться в сем делании (т. е. удерживать ум), то присетит и тебя Господь, и, полагая предел морю ума твоего, скажет ему в молитве твоей: до сего дойдеши и не прейдеши (Иов. 38, 11). Невозможно связать духа: но где Творец духа, там все покорствует Ему.

Аф. Всеми силами нудь себя вводить в молитву ум свой целым и чистым и затворять и заключать всю мысль свою и весь свой помысл в то понятие, которое подает слово совершаемой тобою молитвы, не позволяя им уклониться – ни в ту, ни в другую сторону. Если изнемогши, ниспадает ум твой с этой высоты, по естественной ли немощи, или по худой привычке своей, подними и неси его опять на свое место. Не тяготись собирать его в себя, если хочешь исправить и уврачевать: потому что уму свойственно отбегать от места своего и от стояния в добром помышлении и молитве. Но Богу свойственно делать, чтобы всякая тварь стояла на месте своем. Почему, если ты потрудишься и поборешься с умом своим, приучая его стоять неподвижно во время молитвы, то присетит наконец душу твою Бог, заключивший море в место его, и собрав в едино море помыслов ума твоего, скажет ему во время молитвы: доселе дойдеши, – до Меня, и непрейдеши инуды, – не преселишься от Меня. Невозможно удержать связанным ум, чтоб он не отходил от молитвы и не блуждал туда-сюда. Но создавший его Бог, может, когда вселится в кого, удержать его и установить, потому что Ему покорствует всякое творение и стоит в пределах, какие указала ему воля Его.

18) Если ты когда-нибудь видел Солнце (правды – Христа Бога), то можешь и беседовать с Ним достодолжно. Ибо чего не видел ты, с тем как можешь безошибочно сообращаться?

Аф. Если видел ты когда истинное солнце – Христа Господа, то можешь беседовать с Ним со всем страхом и благоговеинством, можешь любить Его и прославлять достойно и боголепно. Если же не видел, то как можешь все это делать?

Мн. Бог есть солнце правды, как написано, сияющее всеми вообще лучами благостыни; душа же обыкновенно бывает или воском, когда любит Бога, или грязью, когда любит вещество. И так как грязь по естеству сохнет на солнце, а воск естественно растаивает, так и душа – веществолюбивая и миролюбивая, получая от Бога вразумления и сопротивляясь им, жестеет, как грязь на солнце, и сама себя ввергает в пагубу, подобно фараону; а душа боголюбивая, под действием Божиим растаивает как воск и, принимая в себя отпечатания божественных вещей и образуясь по ним, соделывается в духе жилищем Божиим.

19) Начало молитвы – отгнание прилогов при самом их начатии одним словом или одним напряжением ума; средина – пребывание ума в том одном, что произносится или что помышляется (в молитве); а совершенство ее – восхищение к Господу.

Аф. Начало и твердое основание доброй молитвы есть, чтобы молящийся одним решительным словом, с самого начала, отгонял приражения помыслов худых, которые подступают к уму его. Средина ее есть, чтобы ум был весь заключен в слова и мысли молитвы и чтоб отнюдь не думал ни о чем другом, даже самомалейшем. Совершенство же ее есть, чтобы ум восхищался и восходил совершенно весь к Богу. Почему, совершая молитву, не достаточно прогонять только худые помыслы, как только придут, но надобно заключать ум свой в слова молитвы и возводить его весь к Богу. И такая-то молитва бывает совершенною и благодатною молитвою.

20) Инаково радование то, которое прилучается во время молитвы у живущих в братстве, и инаково то, которые присещает молящихся в безмолвии. То может быть несколько несвободно от парения, а это все исполнено смиренномудрия.

Аф. Иное радование случается во время молитвы, которая совершается в собрании братий, и иное – во время той, которая совершается в безмолвии и наедине. Во время молитвы в собрании ум может потщеславиться или смятен быть каким-либо помышлением и мечтанием, почему не бывает столько чист и целостен, как во время молитвы уединенной, и не получает такой радости и такого утешения, какие подаются молитвою в безмолвии, где она, будучи совершаема с великим смирением и чистотою, сподобляется дивного мздовоздаяния.

21 а) Если будешь всегда обучать ум свой не отдаляться, то он близ тебя будет и во время предложения трапезы. А если невозбранно всюду скитается он у тебя, то никогда не станет пребывать с тобою.

Аф. Если научишь ум свой, и он привыкнет собранным быть в тебе самом и не отдаляться от Бога и молитвы, то ты можешь удерживать его с собою даже во время принятия пищи. А если ты оставляешь его всюду блуждать, как ему хочется, то ты никогда не возможешь власть возыметь над ним и по своей воле заставлять его быть с тобою и пред Богом даже и во время молитвы.

21 б) Великий великой и совершенной молитвы делатель говорит: хощу пять словес умом моим глаголати (1 Кор. 14, 19) и прочее; но младенчественнейших такого рода дело чуждо. Почему, как несовершенные, мы при качестве имеем нужду и в большом количестве; так как последнее бывает споспешницею первого. Ибо писание говорит: даяй (есть Господь) молитву чистую не леностно молящемуся, – пусть и не чисто, но преутружденно (1 Цар. 2, 9).

Ил. Св. апостол Павел, как совершенный искусник в молитве, говорит, что лучше пять слов сказать умом в молитве, нежели десять тысяч одним языком. Но не обученным в молитве такое дело не по силам: почему мы как не обучившиеся еще качеству молитвы имеем нужду в количестве ее – т. е. во множестве молитвословий. Ибо это множество молитвословий бывает ходатайцею чистой молитвы, потому что молящийся хоть и не чисто, но притрудно и не леностно получает наконец от Бога и чистую молитву.

Аф. Великое дело и благо есть чистая и совершенная молитва, совершаемая всем умом, как сказал великий апостол, добрый делатель совершенной и святой молитвы, о себе самом: хощу, говорит, пять словес умом моим глаголати, но так, чтоб они были услышаны, поняты и пользу принесли, нежели сказать десять тысяч непонятных слов. Так и в молитве; лучше меньше говорить, но внятно, чем много и невнятно. Внятно же для Бога то, что исходит из сердца и к Нему возносится не рассеянным умом. Но такой молитвы не могут совершать не только ленивые и не благоговейные, но и усердные, пока еще не навыкли ей и в новоначалии состоят. Пока немощны или неискусны в молитве, надобно нам принуждать себя молиться, хоть и несовершенно, но усердно, и не жалея труда и самоутруждения. Такою только принудительною молитвою можем мы достигнуть и той, которая совершается самоохотно, не парительно, чистым умом и теплым сердцем. Кто усердствует к молитве и трудя себя долго стоит на ней, тот по времени получает от Бога благодать чистой молитвы, в которой сосредоточивается весь ум и все сердце; ум не парит, а сердце горит. И писание говорит: что Бог дает молитву молящемуся, – т. е. не навыкшему еще настоящей молитве, но усердно трудящемуся в ней, ищущему ее, Бог дает настоящую молитву, в коей молятся с чистым сердцем и умом светлым.

Мн. Для новоначальных или несовершенных телесный труд весьма полезен для преспеяния в жизни духовной и должен стоять у них на первом месте, как главное дело. А для совершенных, как могущих действовать прямо умом и сердцем, он уже не главное дело, а приделок. Для младенствующих духом нужны и многие поклоны, и долговременное воздеяние рук, и всенощные бдения, и другие телесные действия, чтобы ум при содействии их навык молитве. А совершенные даже и тогда, как телом ничего не делают, молятся, ибо стяжали непрестанную молитву неослабно умом, в сердце действуемую.

22) Иное нечистота молитвы, иное уничтожение, иное – украдение, иное – дражнение[3]3
  От дражнить.


[Закрыть]. Нечистота молитвы есть – Богу предстоя неуместным предаваться помышлениям; уничтожение ее есть отдаваться в плен бесполезных забот; украдение есть, когда мысль незаметно как улетает в парения; дражнение есть, когда прилог какой-либо во время ее к нам приближается.

Аф. Молитва различно повреждаема: бывает то осквернением, то разорением, то украдением, то наруганием. Но иное есть осквернение молитв, иное разорение ее, иное украдение и иное наругание. Нечистота и осквернение молитвы есть, когда кто телом Богу предстоит, а умом вращается в бесчинных мечтаниях и неподобных помыслах; разорение молитвы есть, когда в час молитвы предаешься умом своим заботам о ненужном и бесполезном; украдение есть, когда ум вдруг уносится из себя и пропадает сам не знает где, будто чужой нам, так что и когда воротим его к себе, ничего припомнить не можем; наругание есть, когда прилог какой вражеский подходит, дражнит и наругается, желая как-нибудь увлечь внимание, смутить молитву и развеять благоговение наше.

23) Если мы не наедине бываем во время предстояния (в уставный час молитвы), то внутренне, в душе лишь, восприимем образ умоляющего; если же не случатся тогда при нас служители похвал, то и внешне, телом, примем молитвенное положение: ибо у несовершенных ум часто настраивает себя (формирует себя) соответственно положению тела.

Аф. Если мы молимся в сотовариществе с другими, то достаточно для нас умом лишь и сердцем являть пред Богом внутренние движения души, не принимать печального или плаксивого лица, и никаких не делать знаков телом, которые бы показывали, что у нас на душе, чтоб иные не стали нас почитать, а иные может быть подсмеиваться над нами, – чрез что подвергнемся искушению, смущению в себе и озлоблению на других. Но когда мы одни и не видят нас другие, чтоб осмеять нас, то, если хотим, можем и лице принять молящегося, и голос печальный, и слезы проливать, руки воздевать горе, класть земные поклоны, являя страх и благоговеинство пред Богом, как бы мы видели пред собою какого великого царя земного. Ибо несовершенные обыкновенно начинают прежде телесно являть то, чему следует быть в душе, а потом чрез это внешнее и в душе образовываются настоящие чувства и расположения, какие вначале лишь означаемы были телесно.

24 а) Все, наиболее же те, которые идут к царю, с целию получить (выпросить) оставление долга, имеют нужду в несказанном (нелицемерном) сокрушении (умиленном смирении).

Аф. Все, желающие предстать пред лице царя, чтоб поклониться ему, имеют нужду в великом страхе, сокрушении сердца и смирении, а особенно же те, которые идут к нему, в надежде испросить у него оставление долга их. Ибо видя их пред собою в таком сокрушении сердечном и в слезах, он, конечно, сжалится над ними и дарует им то, чего они желают. Так нам надобно приступать к Богу в молитве об отпущении грехов с крайним смирением, в великом сокрушении и слезах. И Он отпустит нам.

24 б) Если мы еще в темнице находимся, послушаем говорящего Петру: препояшься лентием послушания, совлекись хотений своих и нагим от них приступи ко Господу в молитве, Его единого призывая волю[4]4
  Говоря, т. е. Твоя, Господи, да будет воля, или: имиже веси судьбами спаси мя.


[Закрыть]. Тогда приимешь в себя Бога, Который в Свои руки возьмет кормило души твоей и начнет управлять тобою безбедно.

Аф. Мы, находящиеся еще в темнице мрачной греховности, если хотим освободиться от нее, послушаем Христа, как Петр Ангела, пришедшего известь его из темницы Иродовой. Петр немедля исполнил волю его, и тотчас спали с него узы железные и отворились ворота: он вышел и избавился от смерти. Препояшемся и мы лентием послушания, обуемся в готовность исполнять повеленное, совлечемся воли своей и, совершенно обнажившись от ней, приступим ко Христу, прося Его в молитве своей, да сподобит Он нас творить волю Его. Тогда возобитает внутрь нас Бог и начнет держать Сам кормило ума нашего, управлять душою нашею и охранять нас от беды, опасности.

25) Восстав от миролюбия и сластолюбия, отбрось заботы, совлекись помышлений, отвергнись тела: ибо молитва есть не другое что, как отчуждение от мира видимого и невидимого. Что бо ми есть на небеси?Ничтоже. И от Тебе что восхотех на земли? Ничто, как только нерассеянно всегда прилепляться к Тебе в молитве. Некоторым богатство, другим слава, иным стяжание бывают желательны; мне же прилеплятися Богови вожделенно есть, и полагати в нем упование бесстрастия моего (Пс. 72, 25, 28).

Аф. Если хочешь совершать добрую и Богоугодную молитву, встань и сбрось с себя пристрастия и заботы мирские, отреши ум свой от всех помыслов и мечтаний, очисть сердце свое от скверных похотений, свяжи всякую волю свою, отвергнись тела и мудрований плотских – и вознесись всем желанием твоим к Богу. Ибо молитва есть не что иное, как забвение привременного мира сего и всего, что есть в нем, как говорит пророк к Богу: Господи, чего искать мне на небе или на земле, кроме единого преславного лица Твоего? И ныне Ты ведаешь, что истинно ничего не хочу я, как пробыть неразлучно с Тобою в молитве моей и прилепляться вниманием и любовию к красоте Твоей. Иные желают богатства, другие славы, иные стяжаний, у меня же все желание и стремление к тому направлено, да сочетаюсь с Тобою, и как огонь проникает железо, да воспламенен буду благодатию Твоею. И тогда-то, как несомненно надеюсь, Ты очистишь меня от всех страстей, и светоблестящею соделаешь душу мою.