Текст книги "Социум (сборник)"

Потом, не разобравшись толком, как покинуть Большой отель, они стали мечтать, как Алнис с Зентой доберутся до юга.

Насколько я знал, жители Большого отеля могут свободно выходить и возвращаться, другое дело – что им это ни к чему. Разве что иногда, скажем, в свадебное путешествие съездить, погреться у настоящего моря, а не под лампами в бассейне. Или, если кто совсем от любопытства места себе не находит, побывать в городах, посмотреть, как раньше люди жили.

Теперь, когда отовсюду можно выйти в Супернет, жить в городе нелепо. Зачем, спрашивается? Если кто-то работает на фабрике – так он и покупает коттедж возле фабрики. А как раньше, жить в одном месте, а восемь часов в день проводить в другом только потому, что там большие коммуникаторы, – это же чушь какая-то. Это нужно вдвое больше зданий, чем требуется на самом деле. Стеллин троюродный брат работает в банке – так он даже не знает, где этот банк находится. Города – это кварталы пустых домов, никому не нужных, и их понемногу разбирают.

Я слушал девчонок, помогающих Зенте собрать сумку, и думал – они через крышу не полезут, они спустятся по обычной лестнице, и надо бы подойти туда, встретить их. Несколько минут у меня было, и я вернулся к машине, где размышлял Артур.

– Вот, кое-что записал, послушайте, господин Вельд, – сказал я и отдал ему рацию с наушником.

Пока Артур слушал, я потихоньку разглядывал Алниса. Все-таки эти оффи одеваются нелепо – ну, зачем человеку в джемпере с вырезом галстук на голое тело? Какой в этом прок? Галстук – это для банкиров, для дипломатов и для мажордомов в богатых усадьбах. Да к тому же джемпер – синий в пятнах, а галстук – малиновый с золотой полоской!

Эту моду оффи я понять не мог. У нас, людей обслуги, свои моды – ну так они полезные. Бабка носит бирюзовые штанишки выше колена, как молодые санитарки, это удобно с рабочим халатиком. Мой друг Ральф купил кепку с двумя козырьками, теперь садовника на улице можно узнать по такой кепке. Тоже полезно – если приходится работать под дождем, вода за шиворот не льется. А галстук зачем?

– Хорошо, Ингарт, пусть они делают, что хотят. Мы сейчас должны в первую очередь помочь Алнису. Дело загадочное. Если его руками гости кого-то убили, то и он в опасности – так?

– Так, господин Вельд, – согласился я.

– Мы должны вывезти его в безопасное место. Молчи, не перебивай. Я свяжусь с кем надо, и его положат на обследование.

– Какое обследование? – забеспокоился Алнис. – Я здоров!

– Теперь есть прекрасные методики – врачи вытащат из твоего подсознания все, что было той ночью, даже если твою память кто-то корректировал. Вот уж это в наше время – не проблема.

– Нет, я не могу! Я не позволю копаться в моей памяти! – заявил он.

– То есть твоя память и твое подсознание неприкосновенны?

– Да!

Я не люблю агрессивных парней. А он был как раз агрессивный, хотя и хилый. Мы, люди обслуги, о себе заботимся, занимаемся спортом, когда я работал в ресторане – хозяин оплачивал тренировки, в полиции они были бесплатные. Как же иначе? И рабочие на фабриках все крепкие, сильные, хозяевам дешевле оплачивать им бассейн, чем лекарства. А оффи – если они такие, как Алнис, – имеют жалкий вид.

– Неприкосновенны, – повторил Артур. – Для тех, кто хочет тебе помочь? А для тех, кто тебя использовал и выбросил – очень даже прикосновенны? Запустить гостя к себе в голову – это нормально? А позволить специалистам заняться твоей памятью – ненормально?

– Когда я вернусь из лаборатории, меня убьют.

– Посредники, что ли? За это не беспокойся. Ты автоматически попадаешь в программу защиты свидетелей. Тебя перевезут в другую страну, выдадут другие документы…

– Я не хочу в другую страну!

– О тебе позаботятся. А потом позаботятся о посредниках. Насколько я помню, ни в одном договоре с гостями не было пункта о том, что они имеют право использовать тела местных жителей…

Артур не закончил фразу. Какая-то заковыристая, если судить по хмыканью и улыбке, мысль пришла ему в голову.

Я молча ждал, что он еще скажет. И глядел на него, а не на Алниса.

Ну, в общем, зазевался.

Алнис потихоньку подвигался к дверце машины. Я стоял у другой дверцы, приоткрытой, с той стороны, где Артур за рулем. Когда Алнис выскочил, я даже не сразу понял, куда он подевался.

– Стой! – приказал Артур. – Пусть удирает. Мы ведь знаем, куда он помчался.

– К Зенте?

– Да.

– По-моему, он дурак.

– Не дурак, Ингарт. Врун.

– А где он соврал, господин Вельд?

– Догадайся. Вы, люди обслуги, слишком полагаетесь на господ и боитесь сказать лишнее слово. Но если ты хочешь работать на меня, придется тебе включить ту функцию в голове, которая отвечает за догадки. Итак, труп… Наш доблестный оффи не хочет, чтобы полиция узнала про тайные делишки посредников. Поэтому он сказал про труп только беременной дурочке, такой же оффи.

– Почему – дурочке?

– Потому что она примчалась в Большой отель. Умница сказала бы – милый, пойдешь ты в полицию с этим трупом или не пойдешь, оставаться в Большом отеле тебе нельзя, посредники не дураки, живой ты им больше не нужен. Мир велик – едем в другое место! Есть еще кварталы, где селятся оффи и получают дважды в неделю продуктовый пакет.

– Они действительно получают пищу бесплатно?

– Да, и одежду, и одеяла. Но это бракованная одежда с оптовых складов, Ингарт. Никто из обслуги такое бы не надел.

Я задумался. Потеряв работу, я остался на пособии, но если бы я захотел купить новые ботинки самой лучшей фабрики, то пошел бы к Ральфу и нанялся на черную работу, ее в садовничьем ремесле полно, только она временная – на два дня, на три, ну, на неделю. Нам, людям обслуги, в сущности, по карману дорогие вещи – надо только работать побольше и не лениться.

– Что-то их обоих держит в Большом отеле, – сказал Артур. – Настолько крепко держит, что даже под страхом смерти они отсюда не уходят. Как ты думаешь, что это? Давай, рассуждай!

– Это не может быть работа. Оффи, я слыхал, работать не любят.

– Ты славный парень, Ингарт, – Артур даже улыбнулся. – Первым делом ты о работе подумал. Жилье? Но, когда человек спасается от смерти, он согласен жить и в заброшенном небоскребе. Тем более до зимы далеко. Родственные связи? Что-то не верится. Ребятки пока в том возрасте, когда это не играет большой роли. Что остается?

– Деньги?

– Выходит, что деньги. После странной истории с трупом посредники вряд ли будут предлагать Алнису этот способ заработать на сигариллы. Откуда же еще возьмутся деньги?..

– Господин Вельд, может быть, мы пойдем поищем девчонок? – спросил я. – Можно еще раз послушать запись.

– Ты, наверное, не раз влюблялся, – уверенно сказал Артур. – И сейчас у тебя девушка есть?

– Невеста, Стелла.

– Если бы твоя Стелла нанялась вынашивать чужого ребенка, что бы ты на это сказал? А? – Видя, что я от такого вопросика дара речи лишился, Артур решил помочь: – Прогнал бы ее к чертовой бабушке? Или решил – пусть сперва выполнит условия контракта, а потом начнем жизнь сначала?

– Если бы она осталась без работы и получила такое предложение – я бы день и ночь работал, чтобы ей не пришлось…

– Да нет, я о другом! Представь, что она это сделала по секрету от тебя. А потом в ней инстинкт проснулся, что ли… Ну, не может никому этого ребенка отдать, хоть тресни! Твои действия?

– Не знаю… – Я даже головой помотал, чтобы он лучше понял: действительно не знаю!

– Допустим, она бы сбежала, спряталась у тебя, заказчики нашли ее и предложили ей остаться при ребенке няней. Что бы ты сказал?

– Сказал бы, что это идеальный вариант. Няни хорошо зарабатывают. А потом у нас появился бы свой ребенок, и она привыкла к тому, что тот – все-таки чужой. Разве нет?

Артур ответил не сразу.

– Оффи не согласится работать няней, – сказал он. – И вообще работать не согласится. На что эта парочка рассчитывала, хотел бы я знать. В кварталах оффи их сразу найдут и отнимут ребенка. Туда, где нужно работать, они не побегут. Что у них на уме? Не знаешь, дружок?

– Есть еще вариант. Но он совсем невероятный.

– Ну?

– Их могут взять к себе гости. Мне кажется, у гостей их никто не тронет…

– А что ты вообще знаешь о гостях?

– Ничего я о них не знаю. Но на них работает весь Космопорт, весь Большой отель, на них тратят страшные деньги… ну, наверное, если они попросят, чтобы этих оффи оставили им, там, наверху, возражать не будут…

Артур хмыкнул. Я понял это так – ему кажется смешным, что я мало знаю о гостях. Но кто о них вообще знает что-то вразумительное? Может, президенты и премьер-министры, да еще обслуга Космопорта – ну так она оттуда не выходит и никому ничего не скажет. Ну, прилетели, ну, не похожи на людей, пытаются с нами сотрудничать, что-то привезли для врачей, какие-то свои растения – вот об этом как раз писали. Вся шумиха по их поводу кончилась еще до моего рождения, а я сразу знал – есть такие гости, прилетают и улетают, никакой особой пользы не приносят, вреда тоже. Ко всему ведь привыкаешь.

– Держи, – Артур достал два пакетика, один протянул мне. Я открыл – внутри была белесая пленка.

– Что это, господин Вельд?

– Полезная штука. Разворачивай, ищи капюшон.

Он управился быстрее, чем я, надел накидку и пропал. То есть я видел мутное продолговатое пятно, меняющее очертания. Я не сразу сообразил, что это «фантом» – за все время патрульной службы я его ни разу не видел. Но правила обращения с «фантомом» мы на курсах проходили.

Артур помог мне накинуть и закрепить пленку, дал также ночные очки. Потом он еще раз прослушал кусок беседы трех девчонок и сказал:

– Пошли!

Большой отель занимает много места. В нем и своя речка имеется. После того как гости появились, встал вопрос – что делать с речкой? Она, протекая через территорию, всякой химической дряни наберется. Вырыли большой пруд, направили туда воду, понемногу получилось целое озеро. Девчонки собирались бежать к берегу, но речному или озерному – не понять. Артур вышел через коммуникатор на подробную карту и нашел подходящее место.

– Вот тут, – и показал крестиком.

– А это что? – спросил я.

– А это, дружок, кто-то едет по дороге. И прямо к озеру. Мне эта история нравится все меньше и меньше. Пошли.

«Варяга» мы оставили – он, как всякая машина, имеет маячок, и со спутниковых станций видно, куда он ползет.

– Что молчишь? – спросил на ходу Артур.

– Думаю. Как эти оффи могут жить без работы. Они же вообще ничего не делают. Вот этот Алнис – хоть бы себе джемпер постирал, что ли.

– Если он займется стиркой, его другие оффи засмеют. Ты вот не помнишь, как их из городов выселяли, а я помню. После них столько грязи оставалось!

– Это правда, что их деды и бабки управляли страной?

– Это сказка. Им казалось, будто они управляют, потому что они обеспечивали движение денежных потоков… ты понимаешь, что это?

– Не очень.

– Всякая система понемногу усложняется, пока в своей сложности не доходит до маразма. Тогда пузырь лопается, отношения упрощаются. Тебе повезло, сынок, ты не застал той грандиозной игры в деньги, которая начала давать сбои полвека назад. Виртуальных денег было тогда в тысячу раз больше, чем ценностей, которые стояли за ними. Заигралось человечество. А предки наших оффи были маленькими человечками на службе у этих больших денег. Большие деньги пропали – и человечки больше не нужны. Но им трудно с этим согласиться, им все кажется, что случилась ошибка и большие деньги вернутся, они ждут и детей учат ждать, чтобы дверь распахнулась, вошли с поклоном посланцы и сказали: униженно просим вас, сударь, пожаловать в ваш офис, вот ключик от кабинета!

– Это уже что-то вроде религии, – сказал я.

– Похоже, да… Я вот думаю – а не было ли то, что их поселили вместе, ошибкой? В городах они недолго сидели бы в опустевших домах – маркеты закрыты, транспорт не ходит, зарядить аккумулятор – денег нет. Может, каждому из них поодиночке легче было бы смириться и пойти в обслугу. А тут их собрали, потому что это удобно – не надо гоняться за каждым чудаком с продуктовым пакетом. Никто другой не согласился бы жить в этих городишках… вот они друг перед дружкой и выделываются, какие они правильные оффи… стой…

Дальше мы двигались бесшумно, держась поближе к кустам.

На берегу озера стоял старый сарай. К нему вела едва заметная во мраке дорога. По этой дороге очень медленно катил большой джип-корвет. Не доезжая, он встал и посигналил светом. Из распахнутых ворот сарая появился Алнис.

Артур преспокойно пошел к нему, уверенный в своей незримости. Он-то не впервые пользовался «фантомом», а мне было неловко. Однако, глядя на него, подошел к воротам сарая и я.

Дверца джипа-корвета приоткрылась.

– Она с тобой? – спросили изнутри.

– Да.

– Веди сюда.

– Сейчас. Зента, Зента!..

– Не ори.

Наша беглая мамочка появилась в свете фар, и мне стало ее жалко – она прикрывала ладошками округлившийся животик.

– Не бойся, – сказал ей Алнис. – Это быстро, проснешься – только шрам останется. Ну а шрам тебе потом зашлифуют.

– Я не боюсь. Только пусть тебе сперва отдадут кредитки.

– Подойди, я их прямо тебе отдам, – сказали из машины.

Алнис полез в наплечную сумку и вынул довольно большой старый картридер. Экранчик засветился.

Зента подошла, протянула руку, вскрикнула и пошатнулась.

– Это… это… – произнесла она внятно и стала падать. Но тот, кто сидел в машине, ей не позволил.

– Стоять, – сказал он Алнису. – Стоять, не двигаться! Пристрелю.

– Вы не имеете права! – воскликнул Алнис, но с места не двинулся – так и торчал с протянутым картридером.

Зенту стали затаскивать в джип-корвет, ее ноги уже повисли в воздухе, я растерялся – отчего Артур бездействует? Но он не бездействовал – тусклое туманное пятно возникло возле дверцы, в машине заорали мужчины – и смолкли…

– Иди сюда, дружок, – позвал Артур. – Забери-ка у них игольники и возьми на прицел этого оффи.

– С удовольствием, господин Вельд, – ответил я.

Через полминуты картина была такая: выскочившие из сарая подружки Зенты стояли у полуразломанных ворот, сама Зента лежала на траве, Алнис мелкими шажками пятился от оружия, которое словно висело в воздухе перед туманным пятном, а Артур возился в машине – насколько я понимаю, вязал по рукам и ногам парализованных мужчин, тех самых посредников, о которых толковал Алнис.

Потом он вылез и скинул «фантом».

– Труп, говоришь? – сказал он Алнису. – И руки в кишках? Тебе бы сюжетки для рекламщиков сочинять, подонок. И ведь как сыграл! Как сыграл! Дружок, ты понял, что тут произошло?

Это уже относилось ко мне.

– Приблизительно, господин Вельд.

– Ты ведь тоже купился на эту историю с трупом? – Артур засмеялся. – Надо же, актерский талант у подлеца пропадает!

Я мог держать пари – он заподозрил неладное, еще когда Алнис и не думал удирать.

– Снимай «фантом» и затаскивай девчонку в джип, – велел Артур.

Тут оффи опомнился.

– Не трогайте ее! – завопил он, хоть и стоял под прицелом игольника. – Аусма, Лига! Оттащите ее подальше!

Предполагалось, что в девчонок я стрелять не стану.

– Настоящий оффи! Сам работать не станет – а девочек заставляет. Ингарт, ты ведь понял, что тут происходит? – спросил Артур, неторопливо подходя к Алнису.

– Тут сорвалась сделка, господин Вельд.

– И что же этот милый юноша с очаровательной девушкой продавали? За хорошие деньги, учти, дружок! Что у них могло быть на продажу, кроме собственных потрохов?

– Господин Вельд, может, я ошибаюсь…

Я хотел сказать, что не может же такого быть – чтобы люди продали нерожденного ребенка. Но не сумел. Алнис шагнул ко мне и замахнулся картридером.

– А ты вообще молчи, обслуга! Ты!..

Я даже не сразу понял, почему он замолчал и куда подевался.

Оказывается, он улетел в кусты и шлепнулся там наземь. Артур потирал кулак и смотрел на него так, как я бы даже на лужу блевотины не смотрел.

– Господин Вельд, но я действительно человек обслуги, – тихо сказал я. – Тут нет никакого оскорбления. Мы, люди обслуги, никому ничего не должны и зарабатываем на жизнь честно, и мы не стыдимся этого…

– Вот именно, – перебил меня Артур. – Честно! Нет стыдной работы. Стыдно – сидеть на шее у тех, кто работает. Теперь понимаешь, что такое оффи?

– Кажется, да.

– Мой дед на ксероксе работал! – выкрикнул Алнис из кустов.

Я посмотрел на Артура. Он человек образованный, должен знать, что такое «ксерокс». Артур нехорошо засмеялся. Не хотел бы я, чтобы надо мной так смеялись.

– Ты его спроси, Ингарт. Посмотрим, что ответит. Если вообще что-нибудь ответит.

– Алнис, что такое ксерокс? – спросил я, но отвечать обслуге было ниже его достоинства.

– Его дед был большим человеком, он делал для посетителей офиса копии документов. Бумажных документов, Ингарт. Это – достойная оффи работа. Если бы дед хотел сделать карьеру, он бы заведовал принтером и факсом, разносил по кабинетам распечатки и считал себя Божьим избранником. А потом ему бы доверили обрабатывать входящую корреспонденцию! Проставлять в правом верхнем углу цифры, Ингарт! И он считал бы себя выше, чем хирург, который проводит тончайшую операцию на сердце! Потому что когда хирургу потребуется копия справки, он придет к оффи и будет покорно ждать, пока оффи соблаговолит ее выдать! Понял теперь, от чего мы избавились?

– Понял, господин Вельд.

– И чем они могли торговать, а? Мясом! – выкрикнул Артур. – Только собственным мясом! Больше-то ничего нет! Для них это не ребенок, для них это – мясо, которое можно продать посредникам, а что будет с мясом дальше – не их забота!

– Но для чего гостям?..

– Не знаю! И никогда не узнаю! Но меня это беспокоит, а его – нет!

– Господин Вельд, мы можем забрать Зенту? – спросил я. – Если ее обработали парализатором, это может повредить ребенку. Нужно скорей везти ее в клинику.

– Ты прав. Загружай в джип этот кусок мяса. Слышишь ты, подонок? Ты – мясо. И девушка твоя тоже. Убирайся к черту. С тобой говорить погано.

Я снял наконец «фантом» и сел за руль.

– Сперва – в службу безопасности, – распорядился Артур. – Сдадим этих голубчиков. Потом я останусь там давать показания, а ты на предельной скорости убираешься отсюда. По дороге связываешься с заказчиками, они ищут клинику поблизости от Большого отеля, и ты везешь туда эту дуру.

– Понял, господин Вельд. Можно вопрос?

– Ну?

– Когда вы заподозрили, что дело в ребенке?

– Да сразу. Хотя этому подлецу удалось сбить меня с толку. Врать – это у оффи в крови. Мне очень не понравилось, что в локальной сети той виллы не осталось никаких следов, – сказал Артур. – Если бы ты работал на такой вилле, то знал бы – вся переписка и все звонки обслуги идут через локальную сеть. Не для того, чтобы господа читали и подслушивали, – делать им больше нечего! А чтобы обслуга контролировала себя. Когда знаешь, что в любую минуту могут открыть твой текст о том, как на носу у госпожи вскочил прыщик, – это дисциплинирует. Господа хотят у себя дома говорить и вести себя, как им угодно.

– Она могла звонить Алнису не с виллы – скажем, из парка… или на дорогу выходила…

– Она не покидала территорию. Если бы покидала – кто-нибудь уж это бы заметил и донес господам. Ты подумай, четырнадцать человек обслуги. Женщины за ней наблюдали – им же было интересно, как она плавает с господином в бассейне и что из этого может получиться. У нее была рация, Ингарт. Маленькая рация, работающая на таких частотах, что можно не беспокоиться насчет локальной сети. А теперь скажи – откуда у нее могла взяться такая рация?

– Если она нужна для связи с Алнисом, то, наверное, дал Алнис.

– Правильно. А у него откуда? Если ему даже новые башмаки не по карману?

– От посредников?

– Ты на верном пути, дружок. Итак, посредники снабдили Алниса рацией. А для чего? Для того, чтобы поддерживать с ним связь. А он взял да и отдал технику подружке. Тебе это не кажется странным?

– Он мог у них попросить две рации – для себя и для Зенты. Или даже купить.

– Но зачем им говорить по рации, когда существует пять тысяч моделей коммуникаторов? Какие тайны они обсуждали? Ты заметь – им нужно было даже не скрыть содержание разговоров – им нужно было скрыть то, что они общались! А это уже плохой знак. Ну, ладно. Скорее, пока эти сукины дети не очухались! Сдадим их куда следует, еще и приз получим, – сказал Артур. – Посреднички! И ведь это наверняка не первый ребенок…

– А подонок?

– Ну его. Пусть сам со службой безопасности разбирается.

– Его отправят на айсберги.

– Это ему только на пользу пойдет. Человеком станет.

Перегонка айсбергов – дело нужное, но неприятное. Туда можно завербоваться за неплохие деньги – если не боишься за свою репутацию. Айсберги – фактически плавучие тюрьмы. Пока эта глыба движется от Антарктиды к Новой Зеландии, ее нужно изнутри обработать, поделить на секторы, это делают вручную – не потому, что техники жалко, а чтобы заключенные раз и навсегда поняли, как хорошо жить честно и не нарушать порядок.

– А был ли хоть один случай, чтобы оффи стал человеком? – подумав, спросил я. В моих словах не было ни иронии, ни сарказма, честное слово! Мне стало интересно – можно ли вырваться из этого дурацкого сословия?

– По-моему, нет, – ответил Артур. – А надежда есть.