Автор книги: Сборник
Жанр: Зарубежная публицистика, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Герберт Эдвард Рид (1893–1968)
С. М. ДОББС
Герберт Рид был одним из самых плодовитых, космополитичных и амбициозных английских пишущих интеллектуалов XX столетия. Практически не было сферы, где он не проявил бы себя на протяжении жизни как критик, ученый, поэт, адвокат, педагог. Его интеллектуальное наследие уникально по размаху – более шестидесяти научных и популярных книг и порядка тысячи статей и обзоров, объединяющих и его собственные литературные труды, и неутомимые попытки представить культурно-политическую интерпретацию современного искусства и литературы. Он отстаивал такие таланты мировой величины, как Карл Янг и Генри Мур, и в то же время публично противостоял другим – достаточно назвать здесь T. С. Элиота и У X. Одена. Будучи страстным поборником личной свободы, Рид снискал себе славу «философского анархиста» (и никогда не отрицал этих своих убеждений)[87]87
Idem. The Cult of Sincerity. N.Y.: Horizon Press, 1968. P. 76–93.
[Закрыть], хотя в поведении и речах был крайне сдержан. Это был человек, сотканный из парадоксов и противоречий.
Родился Герберт Рид в Йоркшире 4 декабря 1893 года, вырос на ферме, посещал университет города Лидс. В годы Первой мировой войны он служил офицером пехоты, что, как у многих его современников, нашло захватывающее выражение в поэтических опытах – например, в стихотворении «Обнаженные воины» (1919). После войны Рид несколько лет работал в Министерстве финансов (1919–1922), затем занял должность помощника смотрителя в Музее Виктории и Альберта в Лондоне (1922–1931). Некоторое время он преподавал в Эдинбургском университете (1931–1933), был редактором журнала «Burlington Magazine» (1933–1939) – этого оплота культурного истеблишмента Англии. В 1930-е годы он выступал в поддержку писателей-модернистов – Сэмюэля Беккета и Дентона Уэлча, художников Барбары Хепуорт и Бена Николсона. Редакция журнала открыла дорогу многим представителям академического и интеллектуального сообщества, а сам Рид как ведущий популяризатор модернизма стоял у истоков традиции выпуска серий общедоступных книг, журналов и газет по современному искусству, адресованных широкой публике.
Движимый этим порывом, Рид поднял на щит работы Джона Рёскина и Уильяма Морриса, ставших предтечами XX столетия с их стремлением сократить разрыв между искусством и жизнью путем трактования эстетических категорий как социальных ценностей (например, ремесленных традиций), берущих начало в визуальных искусствах. Что, в свою очередь, могло бы оздоровить гибнущие социальные структуры (подорванные индустриальной революцией). В то время как передовые литературные критики во главе с Элиотом отрекались от старых стилей, Рид разделял приверженность Рёскина к романтизму и упорно отстаивал творчество англичан Вудсворта, Колриджа, Шелли.
Собственно плоды творчества Рида вызревали, требуя его времени и внимания наряду с редакторской деятельностью и написанием критических статей. Стихотворения его были хорошо приняты, и между 1919 и 1966 годами их вышло несколько книжек. В «Песне», опубликованной в 1955 году, Рид «растворяет» себя в жизненной бесконечности и, возможно, – в бесконечности традиции и искусства:
Несмотря на то что художественные предпочтения Рида были обращены к классике, его профессиональная миссия не была избирательной, как если бы ограничивалась лишь защитой традиции. Всю жизнь он пропагандировал новые направления в искусстве, настраивая на них и подготавливая к ним общество. То, что он делал, было в Великобритании беспримерным – борьба авангарда за то, чтобы открыть обществу подлинную ценность модерна и распахнуть окно в современность, часто оказывалась здесь безуспешной. Рид же был участником дискуссий о новых формах индустриального дизайна и других визуальных искусств, поддерживая многочисленные авангардные направления – от кубизма до сюрреализма и абстрактного экспрессионизма.
Выдающаяся роль Рида-пропагандиста сделала его настоящим властителем в мире культуры. Он был, как выразился его биограф Джеймс Кинг, «законодателем вкусов и культурным импресарио»[89]89
King J. The Last Modern: A Life of Herbert Read. L.: Weidenfeld & Nicolson, 1990. Preface, p. xv.
[Закрыть], не упускающим из виду ни одного явления в культуре и искусстве. Чуткий и проницательный, Рид стал тонким знатоком поразительного количества форм искусства, включая живопись, скульптуру, архитектуру, дизайн, керамику, искусство витража, поэзию и прозу. Его адресатами нередко были обычные люди: Рид стал для них олицетворением терпеливого учителя, помогая разобраться в путанице многообразия, рассеивая сумятицу в умах – все то, чем так часто сопровождается выход на сцену многих современных художественных стилей. В книгах «Искусство сегодня» (1933), «Символ и идея» (1955), «Современное английское искусство» (1964) Рид исследовал мотивы и цели людей искусства и их созданий, став одним из первых, кто в искусствознании применил для этого психоанализ Юнга.
Появление Рида-писателя было бы невозможно без Рида-«импресарио». Сфера его компетентности и масштаб профессиональных свершений огромны и отнюдь не исчерпываются публикацией литературных и критических произведений. Среди выдающихся фактов биографии Рида – пребывание на должности директора почтенного английского издательского дома Routledge and Kegan Paul, которому он отдал без малого четверть века, членство в жюри, организация и проведение выставок. Он был куратором важнейшей презентации сюрреалистов в Лондоне в 1936 году и нескольких выставок детского искусства в начале 1940-х годов – выставки стали прототипом его проекта эстетического образования. Рид – основатель ряда организаций, в том числе Общества по исследованию дизайна в 1943 году, Института современного искусства в 1948-м и Международного общества образования посредством искусства под эгидой ЮНЕСКО, главной задачей которых стала пропаганда современного искусства. Наконец, он приобрел широкую известность в Европе и США благодаря циклу нортоновских лекций, прочитанных в Гарварде в память о выдающемся популяризаторе и антрепренере культуры, первом профессоре изобразительного искусства Гарвардского университета.
Герберт Рид был не просто движим идеей распространения и принятия в искусстве новаторства, но жил с основополагающей верой в человеческий прогресс, который, подобно социальной эстетике Рёскина и Морриса, возвысит искусство над эстетикой. Как сказал Хилтон Кремер в «New York Times» в некрологе в связи с уходом из жизни Герберта Рида в 1968 году, Рид понимал искусство как, «возможно, самый неотъемлемый компонент просвещенной социальной структуры… краеугольный камень в стремлении реализовать коренной пересмотр общественных ценностей». И в рамках этого стремления «ведущую роль играло образование»[90]90
Kramer Н. New York Times. 1968. 30 June. Section II. P. 23.
[Закрыть].
Книга Рида «Образование посредством искусства», впервые опубликованная в 1943 году, задумывалась автором как самое важное произведение в его творческой биографии. Хотя с момента ее выхода в свет прошло три десятилетия, в 1940-1960-е годы целое поколение преподающих искусство и другие предметы (особенно в Англии) было воспитано на общественном звучании этой книги. Написанная в разгар Второй мировой войны, книга своим посылом вставала на пути бесконечного вала насилия, противопоставив ему творческую энергию искусства, заключенную в образах. Художник был для Рида «идеалом», несущим «знание внутренних ценностей»[91]91
Read H. Education through Art. P. 305, 308.
[Закрыть], вот почему его призыв был обращен к тем, кто обучает в сфере искусства, и ко всем педагогам, глубоко чувствующим необходимость преодоления границ и преград, идущих от национализма, вероисповедания и расовой принадлежности.
Книга «Образование посредством искусства» поучительна, но не специализированна. Мы не найдем в ней никаких программ или учебных планов, но лишь основу, позволяющую рассматривать искусство в виде каркаса, который послужит общей подготовке сознания и личности, – об этом подробно говорится в главах, исследующих такие темы, как восприятие и воображение, бессознательные модели интеграции, эстетический базис дисциплин и нравственности. Рид не считал себя педагогом, скорее философом и критиком, задача которого – обеспечить эстетическому образованию философские основания. Реализация подобной задачи способствовала бы решению самых насущных общественных проблем – нравственного упадка вплоть до варварства (Рид писал книгу в разгар Холокоста) – и легла бы в основу миропорядка, основанного на принципах гуманизма.
Образование посредством искусства, утверждал Рид, это «образование во имя мира» (название более позднего сборника эссе, вышедшего в 1949 году). Быть может, народы, изучающие, понимающие культуру и восхищающиеся другими культурами, будут слишком погружены в поиск общих ценностей, для того чтобы воевать. Однако метод Рида не был столь же возвышенным, как его мечты. Рид ратовал за разделение искусства и психологии, возлагая излишне большие надежды на бихевиористские программы преобразования личности, к примеру, идею воспитания как освобождения.
Первым этапом пропагандистской активности Рида стали его публичные лекции, посвященные художественной и искупительной силе нового модернизма. «Образование посредством искусства» и следующие работы он посвятил «полной переориентации человеческой личности»[92]92
Ross M. Herbert Read: Art, Education and the Means of Redemption // Goodway D. (ed.). Herbert Read Reassessed. Liverpool: Liverpool University Press, 1998. P. 199.
[Закрыть]. По мнению Рида, теория и практика искусства, достижимые в процессе эстетического образования, неуклонно ведут к постижению этических добродетелей. Сама по себе подобная идея не нова, но многогранные таланты Рида-ученого, а также многочисленные источники, привлеченные им к исследованию, как то «Республика» Платона, принципы гештальтпсихологии или последние достижения в детском художественном творчестве, позволили ему укрепить доказательную силу своих аргументов.
«Образование посредством искусства» представляет собой сборник современных педагогических концепций в искусстве, возникших после прогрессивных 1920-х и 1930-х годов. Тогда доминирующие позиции в этой области заняли психология и теория перцептивных способностей, открывая двадцатилетний период господства. Лидерами движения после Второй мировой войны были, главным образом, Виктор Левенфельд и Рудольф Арнхейм. Рид сохранял философское равновесие.
Значение Рида как ученого неоспоримо, однако очевидна и противоречивость и его натуры, и его работ. С одной стороны, это космополит, во многом благодаря усилиям которого Англия внесла свой вклад в развивающееся международное модернистское движение – особенно в сфере искусства и индустриального дизайна. Но в то же время в историю британской поэзии он вошел не просто как традиционалист, но как приверженец романтизма. Рид мог одновременно наслаждаться бескомпромиссной ролью «философского анархиста» (где, как выразился Кремер, «мечта об искоренении власти существует как романтическое стремление»)[93]93
Kramer Н. Op. cit.
[Закрыть]и в то же время искренне и с полной отдачей работать с власть предержащими – в качестве редактора, организатора, выразителя общественных мнений. Как говорилось в некрологе, Рид был «широко известен», представительствовал в бесконечных жюри, коллегиях и на симпозиумах, являясь «одной из самых известных влиятельных личностей в мире искусства среди международных чиновников от культуры»[94]94
Ibid.
[Закрыть]. При этом анархистские убеждения не помешали сэру Герберту Риду принять пожалованное ему в 1953 году почетное рыцарское звание.
Вероятно, самой жесткой критикой в адрес Рида стало обвинение его в неразборчивом преклонении перед всем современным, за исключением так называемого движения «постмодернизма», направления которого, такие, как поп-арт, отвращали Рида. Он действительно некритично относился к крайностям и ошибкам модернизма, в связи с чем приобрел репутацию особого покровителя британского искусства. Кроме того, адаптация информации для широкой публики, увы, подчас приводила к результату, которого и следовало ожидать: к выветриванию первоначального интеллектуального смысла – так было, к примеру, с бойко продававшимися «краткими историями» пера Рида-пропагандиста[95]95
Read H. A Concise History of Modem Sculpture. L.: Thames & Hudson, 1964.
[Закрыть].
Сэр Герберт Рид укоренил тенденцию к прояснению и интерпретации зачастую беспорядочного и бесконечно меняющегося мира современного искусства. Он предоставил возможность тысячам читателей и зрителей постичь то, что трудно увидеть и трудно понять, и нес ответственность за свою компетентность как за социальное благо, способствующее сближению искусства и жизни. Возможно, кое-что было упущено в некоторых очерках последователей Рида, акцентирующих внимание на его роли «импресарио» в области визуальных искусств, а именно его литературные и автобиографические работы – в особенности «Обратный опыт» (1963). Одна из книг Рида, «Зеленое дитя» (1935)[96]96
См. рус. изд.: Зеленое дитя. М.: Б.С.Г.-Пресс, 2004. – Примеч. ред.
[Закрыть], представляет собой роман. Рид внес значительный вклад и в литературную критику, подвергнув изучению различия между органическими и абстрактными формами, первые из которых он полагал более подходящими потребностям конкретного художника в его конкретной творческой ситуации.
Собственная жизнь Рида фактически была подчинена поддержанию естественного единства многочисленных граней его бытия. Как автор, редактор и директор издательского дома он стал проводником в мощном течении английской литературы и критики. Как лектор и толкователь современного искусства он дал предпринимательский импульс художникам, чтобы современная живопись, скульптура и другие направления в искусстве приблизились к людям. Рид не боялся непонимания или неодобрения со стороны широкой общественности, которые так часто сопровождали авангардистское движение, и не уставал представлять публике новое, используя для этого как философский аргумент, так и саркастическое замечание.
Для педагогов он оставил в наследие «Образование посредством искусства»: не просто книгу, но квинтэссенцию идеализма, человеческого видения, не потерявшего свою ценность для вдохновенных учителей и людей искренних. Для сегодняшних студентов концепция Рида представляет, скорее, исторический интерес, а не источник для цитирования, но величие его идей и стремление к справедливому обществу, построенному на принципах самовыражения личности, и в наши дни придают огромную ценность тому, что писал Рид. Дух его идей продолжает жить в социальных и культурных потоках, где произведения литературы и искусства – источник нравственности и опора морали. Подобная позиция и сегодня остается превалирующей для многих писателей и художников, учителей и родителей (так, в Америке в рамках курса по художественному образованию Национальная ассоциация по искусствоведческому образованию проводит особое Собрание по социальной теории). Биография Рида олицетворяет собой тот идеал «английской жизни», который нашел свое наилучшее отражение в творчестве почитаемых им поэтов-романтиков, – жизни с осознанием собственной цели и путей ее воплощения в величайшем устройстве вещей. Герберт Рид знал о своем назначении и страстно стремился к его осуществлению.
См. также очерк о Платоне в книге «Пятьдесят крупнейших мыслителей об образовании».
Основные сочинения Рида
Naked Warriors. L.: Arts & Letters, 1919.
Collected Poems. L.: Faber & Faber, 1953 [1926].
Reason and Romanticism. N.Y.: Russell & Russell, 1963 [1926].
Art Now: An Introduction to the Theory of Modern Painting and Sculpture. N.Y.: Harcourt, Brace & Company, 1933.
The Innocent Eye. N.Y.: Henry Holt & Company, 1947 [1933].
The Green Child: A Romance. L.: Robin Clark, 1989 [1935].
Surrealism. L.: Faber & Faber, 1936.
Collected Essays in Literary Criticism. 2nd ed. L.: Faber & Faber, 1951 [1938].
To Hell with Culture. L.: Kegan Paul: Trench: Trubner, 1941.
Education through Art. L.: Faber & Faber, 1958 [1943].
The Grass Roots of Art. N.Y.: Meridian, 1967 [1946].
Art and Industry: The Principles of Industrial Design. L.: Faber & Faber, 1947.
Education for Peace. N.Y.: Charles Scribners Sons, 1949.
Contemporary British Art. Baltimore, MD: Penguin Books, 1964 [1951].
Icon and Idea: The Function of Art in the Development of Human Consciousness. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1955.
The Contrary Experience: Autobiographies. N.Y.: Horizon Press, 1963.
A Concise History of Modern Sculpture. L.: Thames & Hudson, 1964.
The Origins of Form in Art. L.: Thames & Hudson, 1965.
The Redemption of the Robot: My Encounter with Education through Art. N.Y.: Trident Press, 1966.
Art and Alienation: The Role of the Artist in Society. N.Y.: Horizon Press, 1967.
Poetry & Experience. N.Y.: Horizon Press, 1967.
The Cult of Sincerity. N.Y.: Horizon Press, 1968.
Дополнительное чтение
Goodway D. (ed.). Herbert Read Reassessed. Liverpool: Liverpool University Press, 1998.
King J. The Last Modern: A Life of Herbert Read. L.: Weidenfeld & Nicolson, 1990.
Woodcock G. Herbert Read: The Stream and the Source. L.: Faber & Faber, 1972.
Лев Семенович Выготский (1896–1934)
А. АРДИШВИЛИ
Культура и есть продукт социальной жизни и общественной деятельности человека, и потому самая постановка проблемы культурного развития поведения уже вводит нас непосредственно в социальный план развития[97]97
Vygotsky L. The Genesis of Higher Mental Functions // Wertsch J. V. (ed.). The Concept of Activity in Soviet Psychology. Armonk, NY: M. E. Sharpe, 1981. P. 164. См. также: Выготский Л. С. Собр. соч.: в 6 т. Т. 3. М.: Педагогика, 1983. С. 145–146.
[Закрыть].
Выготский является одним из выдающихся российских психологов начала XX столетия. Наибольшую известность получили его исследования в области развития и структуры человеческого сознания, а также теория знаков, объясняющая, каким образом ребенок усваивает язык в процессе культурного развития. Однако влияние Выготского значительно выходит за рамки экспериментальной психологии. Специальное образование, обучение взрослых, речевая коммуникация, профессиональное образование, исследование информационных систем, – вот лишь несколько областей теоретических и практических исследований, отмеченных вкладом Выготского и его последователей.
Лев Выготский родился в 1896 году в небольшом белорусском городке Орша в еврейской семье среднего достатка. Его отец, банковский служащий, был прекрасно образованным человеком и приложил все усилия, чтобы дать сыну как можно лучшее образование. Несколько лет Лев занимался с частным учителем дома и поступил в гимназию сразу в восьмой класс (в возрасте 14–15 лет). В годы становления личности Выготский с жадностью постигал новое и уже в 18 лет слыл интеллектуалом с широким кругом познаний, он был начитан во множестве предметов, в том числе истории, философии и литературе. В 1913 году по настоянию родителей он поступает в Московский университет, где сначала учится на медицинском, затем на юридическом факультете. Однако подлинный интерес Выготского вызывали гуманитарные и социальные науки, и дополнительно он поступает в негосударственный университет Шанявского изучать историю и философию.
Москва в то время была местом притяжения молодых умов: в науке и философии развивались новые направления, Станиславский выступил с новой теорией сценического искусства, представители формальной – таково ее неофициальное название – школы (Шкловский, Якубинский и Якобсон) стали инициаторами структуралистской революции в лингвистике и теории литературы, поэты-символисты покоряли воображение российских интеллектуалов новым подходом к использованию языковых структур. Выготский обладал глубокими знаниями практически в каждом из этих направлений и проявлял к ним интерес. Это стало очевидно позже, когда в его исследованиях проступило знакомство с творчеством российских и западноевропейских поэтов, философов и ученых, что придавало работам необычайную – ренессансную – широту и структуру. Вскоре после окончания в 1917 году Московского университета Выготский переехал в Гомель, где жили его родители. Там он пробыл до 1924 года, сначала преподавая литературу в школе, затем читая лекции в педагогическом училище. В 1924 году, после яркого выступления на научной конференции – оно касалось методологии психологических исследований – Выготский был приглашен в Московский институт психологии для исследовательской работы. В 1925 году он защитил диссертацию по теме «Психология искусства». Во введении к этой работе звучит утверждение, что психологию нельзя ограничивать исследованием очевидного, будь то наблюдаемое поведение или саморефлексия, а, как это происходит в уголовном расследовании, принимающем во внимание косвенные доказательства и наводящие факты, в психологии значимы явления из области произведений искусства, философских концепций, данных антропологии, которые важны для нее не менее, чем непосредственные свидетельства.
В период работы в Институте психологии в 1926–1930 годах исследования Выготского сфокусированы на экспериментальном изучении механизмов трансформации естественных психических функций в функции высшего уровня – логической памяти, избирательного внимания, принятия решений, понимания и постижения языка. В этот период Выготский формулирует принцип экспериментальной психологии. Хотя эта теория охватывала все высшие психические функции, наибольшее внимание было уделено развитию языка и речи и их связи с процессом мышления. Исследование по данной теме, названное «Мышление и речь», было впервые опубликовано в 1934 году и стало самой известной книгой Выготского.
Начало 1930-х годов – заключительный этап в исследовательской работе Выготского – самый трудный и важный период не только для него самого, но и для всех советских ученых, искренне преданных науке. Партийный режим объявил 1929 год годом «великого прорыва» во всех областях социальной, политической и экономической жизни страны. Фактически это было началом жесткого контроля со стороны партии над всеми аспектами интеллектуальной жизни – курс, который через несколько лет обернется полным подавлением всех проявлений свободы мысли и физическим уничтожением значительной части интеллектуальной элиты страны. С этого времени советские психологи были вынуждены черпать идеи исключительно из работ Маркса, Энгельса, Ленина (а позднее и Сталина). Подобное развитие событий серьезно притормозило исследовательскую программу Выготского, которая основывалась на таких «упаднических» и «антимарксистских» теориях, как психоанализ и гештальтпсихология. Выготский, уже будучи серьезно болен, продолжал работать в Москве вплоть до самой своей кончины – он умер в 1934 году от туберкулеза. В это время большинство его друзей и коллег (среди них Лурия и Леонтьев) были вынуждены либо покинуть Московский институт психологии ради скромных должностей в небольших городах, либо изменить исследовательскую программу на менее дискуссионную. В частных беседах современные российские психологи высказывают мнение, что даже если бы Выготский тогда не умер, его шансы уцелеть в период сталинских чисток 1936–1937 годов были бы крайне малы.
На Западе интерес к исследованиям Выготского обусловлен двумя причинами. Во-первых, в психологии XX века он был редким примером истинного энциклопедиста, обладающего глубочайшими знаниями не только в рамках непосредственного поля исследования, но также по таким не смежным с ним дисциплинам, как психология искусства, теория литературы, неврология, дефектология и психиатрия. Теории Выготского были основаны на междисциплинарных обобщениях и апеллировали к ученым знаниям различных научных направлений. Вторая причина интереса к Выготскому в науке – его анализ социальных корней психических процессов. С точки зрения Выготского, функционирование психики можно понять, только выйдя за пределы индивида на уровень исследования социальных и культурных процессов, из которых развивается сознание. Вместо допущения, согласно которому работа сознания совершается вначале и в первую очередь происходит внутри индивида, Выготский предполагает, что равным образом уместно говорить о психических процессах, происходящих между людьми на интерпсихическом уровне. Обучение и развитие реализуются в результате интериоризации – когда происходящее на интерпсихическом уровне переходит во внутренние структуры психики индивидуальных участников интерсубъективных процессов. Психические функции Выготский рассматривал как разновидность деятельности, которую могут осуществлять индивиды, пары или большие общности. Психика, сознание и память понимаются в данной теории как «простирающиеся вовне», как функции, которые могут реализовываться и на интерпсихическом, и на интрапсихическом уровнях. Выготский называл свой подход культурно-историческим, подчеркивая, что определяющие факторы жизни индивида есть результат развития культуры.
Особую важность для современной западной экспериментальной психологии, исследований речевой коммуникации и теории образования представляют два понятия, относящиеся к идее социальных источников психических процессов, – это понятия зоны ближайшего развития и внутренней речи. Согласно понятию зоны ближайшего развития, психическое развитие зависит от внешних социальных факторов в такой же мере, как и от внутренних ресурсов. Базовое допущение, лежащее в основе данного понятия, состоит в том, что психическое развитие и обучение социально обусловлены; чтобы понять их, необходимо проанализировать общество, в котором живет индивид, и его социальные взаимосвязи. Выготский утверждал, что ребенок способен копировать действия, превосходящие его собственные способности, но только в определенных пределах. Подражая, ребенок осуществляет эти действия гораздо лучше, когда им руководят взрослые, нежели когда он совершает их один. Выготский определил зону ближайшего развития как расстояние между уровнем актуального развития ребенка и уровнем возможного развития, определяемым с помощью задач, решаемых под руководством взрослых или совместно с более развитыми сверстниками[98]98
Vygotsky L. Mind in Society: The Development of Higher Psychological Processes. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1978. P. 85–86.
[Закрыть]. Следовательно, зона ближайшего развития представляет собой инструмент анализа, необходимый для проектов в сфере образования, и успешное преподавание должно создавать такие зоны, стимулирующие процессы внутреннего развития.
Другое центральное понятие в работах Выготского – понятие внутренней речи. Оно возникло в результате поисков (это была ключевая тема последнего периода работы) взаимосвязи невидимого акта мышления и языка как явления культуры, доступного объективному анализу. Внутренняя речь, разновидность молчаливого разговора с самим собой – это основная проблема взаимосвязи языка и мышления. Бихевиористы отождествляли мышление с субвокальной речью – обычной речью, которая произносится очень тихо. Выготский, в противоположность бихевиоризму, утверждал, что психика развивается, чтобы отражать социальную действительность. Согласно его теории, попытка заговорить с другими приводит к развитию языковых значений, которые затем формируют структуру сознания. Внутренняя речь невозможна без социального взаимодействия. В последовательном процессе развития символы, в первую очередь используемые в процессе коммуникации, направляются вовнутрь, чтобы регулировать поведение индивида в интересах социального взаимодействия.
Анализ основных работ Выготского, написанных им в различные периоды жизни, доказывает истинность его теории обусловленности творческих процессов социоисторическим контекстом. Анализ трагедии Шекспира «Гамлет» (важнейшая работа Выготского, начатая в студенческие годы и дополненная в 1925 году) основывается на символизме и психоанализе, свои плоды здесь также оставили мистицизм и религиозность. При этом в работе явно прослеживается влияние марксистского «исторического материализма» и гегельянской философии эволюции человеческого сознания.
Любая попытка описать влияние Выготского на современные науки об обществе неизбежно будет неполной. Это описание еще более усложняется опосредованной природой связей между теориями-преемниками. Так, в психологии образования идеи Выготского стали основанием российской экспериментальной психологии[99]99
Leont’ev А. N. Activity, Consciousness, and Personality. Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall, 1978.
[Закрыть], которая, в свою очередь, оказала глубочайшее воздействие на различные направления западной психологии образования и позднее вызвала к жизни теорию Давыдова[100]100
Davydov V. V. The Influence of L.S. Vygotsky on Education Theory, Research, and Practice // Kerr S. (transi.). Educational Researcher. 1995. Vol. 24 (3). P. 12–21.
[Закрыть] – теорию развития ребенка.
Возможно, наиболее интересным современным приложением идей Выготского является вариант теории деятельности, предложенный М. Коулом и Й. Ингестромом[101]101
Cole M., Engestrom Y. A Cultural-Historical Interpretation of Distributed Cognition // Salomon G. (ed.). Distributed Cognition. Cambridge: Cambridge University Press, 1996.
[Закрыть]. Наиболее известная версия теории деятельности, основанная на социоисторической психологической теории Выготского, была разработана одним из его коллег – Алексеем Леонтьевым в конце 1930-х годов. В варианте же Коула – Ингестрома система деятельности описывается как элементарная единица анализа индивидуального и коллективного поведения. Система деятельности является непрерывным, направленным на объект, исторически обусловленным, диалектически структурированным связующим звеном человеческого взаимодействия. Субъектом взаимодействия может быть семья, религиозная организация, учебная группа, школа, дисциплина или профессия. Системы деятельности взаимно сконструированы и непрерывно перестраиваются участниками, использующими определенные инструменты, как физические, так и когнитивные. В результате общественного разделения труда возникает и разрастается ряд непрерывных систем или сетей деятельности. В рамках этих систем поведение людей опосредуется использованием орудий труда. Исторически оно реализуется характерными и объективными способами в результате взаимодействия и (или) состязания в специализированном использовании орудий, источником которого является общественное разделение труда. Теория деятельности берет свое начало в 1980-х годах и все еще ассоциируется у большинства ученых с именем ее «провозвестника» Выготского. Она имеет множество адептов по всему миру и по сей день оказывает огромное влияние на теорию и практику таких областей знания, как лингвистика, теория образования, компьютерные технологии и дизайн, психология труда, и многих других.
См. также очерки о Брюнере, Пиаже в данной книге, а также Торндайке и Гегеле в книге «Пятьдесят крупнейших мыслителей об образовании».
Основные сочинения Выготского
Выготский Л. С. Собр. соч.: в 6 т. М.: Педагогика, 1982–1984. Thought and Language. Cambridge, MA: The MIT Press, 1999 [1934].
The Psychology of Art. Cambridge: MIT Press, 1971.
Mind in Society: The Development of Higher Psychological Processes. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1978.
The Collected Works of L. S. Vygotsky. N.Y.: Plenum Press, 1987.
The Vygotsky Reader. Oxford: Blackwell, 1994.
Дополнительное чтение
Daniels H. An Introduction to Vygotsky. L.: Routledge, 1996.
Kozoulin A. Vygotsky’s Psychology: A Biography of Ideas. L.: Harvester, 1990.
Wertsch J. (ed.). Culture, Communication, and Cognition: Vygotskian Perspectives. Cambridge: Cambridge University Press, 1985.
Ярошевский M. Лев Выготский. M.: Прогресс, 1989.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
