Текст книги "Последнее следственное дело архиепископа Феодора (Поздеевского)"

3. Арест архиепископа Феодора

Итак, настоятель Данилова монастыря архиепископ Феодор (Поздеевский) в последний раз был арестован 4 марта 1937 года, когда он находился в ссылке в городе Сыктывкаре.

Сразу же, в справке на арест, было названо, в чем, в сущности, обвиняется владыка Феодор, и это обвинение практически не изменилось за время следствия:

«Является руководителем подпольной контрреволюционной организации церковников, так называемое „Всероссийское иноческое братство“.

Организация ставила задачей:

а) Организованно поддерживать и сохранить старые церковные кадры и систематически пополнять их путем тайных постригов в монашество из мирян.

б) Создать свою подпольную церковь "истинно-православной веры", в которую собирать церковников и духовенство, враждебно относящихся к Советской власти, т. е. создать такую организацию, которая имела бы широкие связи среди верующих и проводила антисоветскую деятельность.

в) Под предлогом организации тайных церковных общин, т. н. "домашних скитов" и "обителей" вовлечь в антисоветскую деятельность наибольшее число верующих, обрабатывая их против мероприятий Советской власти.

По прямым указаниям Поздеевского созданы нелегальные контрреволюционные группы церковников в ряде районов Ивановской и Московской областей. Архимандритами Холмогоровым, Климковым и Соловьевым, по указанию Поздеевского, в гг. Владимире, Киржаче, Ивановской обл., Зарайске, Малом Ярославце и Кашире Московской обл. насаждались тайные домашние церкви, вокруг которых группировалось монашество из закрытых монастырей и подготовлялись новые антисоветские кадры церковников, путем тайных постригов и рукоположений.

Участники антисоветских групп "подпольной церкви" распространяют клеветнические измышления против Советской власти в части отношения ее к религии, возбуждают недовольство политикой партии и правительства среди верующих и ведут антисоветскую агитацию».

Архиепископ Феодор (Поздеевский). Одна из последних фотографий

Здесь нет ничего нового, все взято и из предыдущих дел, и из предыдущих допросов, а «цели и задачи» «братства» практически дословно сформулированы уже в протоколе допроса Голубцова 2 февраля и полностью повторяются в допросе о. Симеона 9 февраля. При аресте и обыске владыки в Сыктывкаре присутствовали 4 человека, в том числе Каретникова Александра Ипатьевна – монахиня Ермогена, постоянная помощница, можно сказать, келейница владыки в его ссылках, для властей она была двоюродной сестрой владыки. Она будет тоже арестована. Изъяты книги, столовые приборы, карта СССР, переписка, иконы.

Первый допрос состоялся 25 марта 1937 года. В анкете арестованного в графе «Каким репрессиям подвергался» коротко перечислено, судя по всему, со слов самого владыки: «В 1920 году был осужден за к/р деятельность на 5 лет заключения, в 1925 году был выслан в Каракалпакию, где находился 6 лет, в 1931 году арестован и осужден на 3 г., в 1934 г. выслан в Сыктывкар».

Приведем запись показаний владыки Феодора без сокращений, потому что здесь отвечает на вопросы еще сам владыка. По этим первым допросам можно понять, как он был настроен вести себя на следствии, здесь еще слышны его живые интонации.

Протокол допроса обвиняемого Поздеевского Александра Васильевича 25 марта 1937 г.

Вопрос: Расскажите, с кем Вы поддерживали личную и письменную связь?

Ответ: Личную связь имел с Каретниковой Александрой Ипатьевной и Алексеевым Александром Алексеевичем. С ними я жил в одном доме в г. Сыктывкаре. Алексеева я узнал только в ссылке в 1935 году встретив его случайно. Я знаю, что он в какой-то лечебнице работал кочегаром, верующий, вел себя скромно, и больше я о нем ничего не знаю. (Разумеется, владыка не мог отказаться от знакомства с людьми, с которыми он жил в одном доме и вместе с которыми был арестован. – Ред.).

Вопрос: Алексеев в ссылке был?

Ответ: Нет, он жил свободно, на отметку и регистрацию не являлся.

Вопрос: Вы знаете, откуда Алексеев приехал?

Ответ: Нет, я этого не знаю, не интересовался.

Вопрос: К Вам в ссылку кто-нибудь из Ваших послушников приезжал?

Ответ: Никто не приезжал.

Вопрос: Это Вы верно показываете?

Ответ: Да, я заявляю категорически, что ко мне в ссылку никто не приезжал.

Вопрос: С кем Вы переписываетесь, вернее переписывались?

Ответ: Регулярно переписывался с архимандритом Симеоном Холмогоровым. (Архим. Симеон был арестован 29 декабря 1936 года, причем, напомним, была изъята переписка с владыкой Феодором. Владыка мог об этом уже знать. Да и потом – владыка жил в ссылке и, конечно же, прекрасно знал, что его почта фиксировалась. Ведь наверняка, кроме писем, переправляемых со своими людьми, были и письма, посылавшиеся по почте. – Ред.)

Вопрос: А еще с кем?

Ответ: Кроме Холмогорова больше не переписываюсь ни с кем.

Вопрос: Кто оказывал Вам материальную помощь в ссылке?

Ответ: Красный Крест и моя сестра Елизавета Васильевна Поздеевская.

Вопрос: А еще кто?

Ответ: Больше я ни от кого материальной помощи, пока я находился в ссылке, не получал. (Лл. 45–46.)

Второй допрос владыки Феодора.

Протокол допроса обвиняемого Поздеевского А. В. от 27 марта 1937 г.:

Вопрос: Вам предъявлено обвинение в том, что Вы являлись основным руководителем подпольной контрреволюционной организации монашества и церковников т. н. «Всероссийское иноческое братство», проводившей антисоветскую деятельность. Расскажите подробно о контрреволюционной работе этой организации?

Ответ: Виновным себя в контрреволюционной деятельности не признаю. В отношении организации «Всероссийского иноческого братства» могу сообщить лишь следующее. Попытки создать Всероссийское иноческое братство действительно имели место, но все то, что практически было предпринято нами, относится к прошлому. Помню хорошо, в июне или июле м-це 1917 года по этому вопросу в Москве созывался монашеский съезд, на котором председательствовали я и б. патриарх Тихон Белавин (в его отсутствие съездом руководил я). На съезде был разработан устав иноческого братства и намечены меры к его практическому осуществлению.

В задачи братства входило объединение монашества находящегося вне монастырей, в учебных заведениях и т. д. и создание монастырской организации. В последующее время этот вопрос поднимался на поместном соборе 1917–1918 гг., участником которого я тоже был, где окончательного решения о иноческом братстве не последовало. Я категорически утверждаю, что ничего подобного «орденам иезуитов» средневековой католической церкви в упомянутом иноческом братстве не было. Я также категорически отрицаю какую бы то ни было связь между «иноческим братством», организованной мной в 1919 г. высшей богословской школой в Москве, организацией моих послушников б. Даниловского монастыря, настоятелем которого я был, и системой связи и общений моих с послушниками последнего времени. Никакой организационной связи между этими формированиями не было и нет. Дополняю, что я не только не был организатором и руководителем упомянутой в вопросе следствия контрреволюционной организации, но и ничего о ней не знаю. Кроме того, уточняю, что монашеский съезд происходил не в Москве, а в монастыре Троицко-Сергиевой Лавры и первым председателем съезда был не я, а патриарх Тихон.

(Это уже явно пошло «творчество» следователя. С чего бы вдруг владыка Феодор на следствии после односложных отрицательных ответов на вопросы неожиданно начал пространно рассуждать со следователем о монашеском съезде 1917 года и «орденах иезуитов». Неумелая искусственная вставка, взятая из писем. Значит, других, «живых», более похожих на достоверные, показаний обвиняемого о его контрреволюционной деятельности не нашлось, а необходимо создавать видимость того, что владыка говорит сам, поэтому выкапываются факты его биографии из его же писем и выдаются за сказанное на допросе. Замечательно выражение якобы владыки – «Хорошо помню…» – это, видимо, по мнению следователя, очень «оживляло» текст. И также замечательно, что владыка сам себя «уточняет» – то съезд был в Москве, то в Лавре, то руководил он, а то Патриарх Тихон. Грубо подделано. – Ред.)

Вопрос: Если допустить, что в Ваших связях с б. послушниками Даниловского монастыря нет ничего антисоветского и никакой нелегальной организации, то почему же Вы скрываете от следствия лиц, поддерживающих с Вами общение и посещавших Вас?

Ответ: С другими б. послушниками Даниловского монастыря, кроме архимандрита Холмогорова, связь и общения у меня были в большинстве случайными, а поэтому я этих лиц и не указал.

Вопрос: Почему Вы скрыли от следствия приезд к Вам в ссылку в 1935 году Мих. Карелина?

Ответ: Я категорически заявляю, что Карелин Мих. ко мне в ссылку в 1935 году не приезжал.

Владыка еще не знал, что об этом уже было сказано 31.12.1936 на первом допросе отца Симеона, а вернее, взято из писем, изъятых у того при обыске, и на допросе 20.01.1937 арестованного Голубцова.

Лист из дела № 7014-П

Проводится очная ставка Поздеевскому А. В. с Карелиным М. П.

Вопрос Карелину М.П.: Представленного Вам на очной ставке Поздеевского А.В. Вы знаете?

Ответ: Да, знаю. Это архиепископ Поздеевский Александр Васильевич (в монашестве Федор), с которым я неоднократно встречался.

Вопрос Карелину М.П.: Вы ездили к нему с посылками в ссылку в г. Сыктывкар в 1935 году?

Ответ: Да, в 1935 году я к Поздеевскому в ссылку ездил и возил ему посылку из г. Владимира.

Вопрос Поздеевскому А.В.: Вы продолжаете отрицать приезд к Вам в ссылку Карелина М.П.?

Ответ: Да, я утверждаю, что в ссылку ко мне Карелин М. в 1935 году не приезжал. Он приезжал в 1933 году в г. Зарайск, где я проживал тогда и привозил мне мои вещи. Холмогоров мне писал, что Карелин выезжал ко мне в Сыктывкар, но в пути заболел и не доехав до места возвратился, что не будет отрицать и сам Карелин. (Вношу поправку: не ко мне в Сыктывкар направлялся Карелин, а в какие-то места на север.)

Михаил Карелин не мог этого не сказать, потому что его уже «уличили» указанием на его приезд в письме о. Симеона и показаниями Голубцова, он понимал, что отказываться бесполезно, опыта следствия у него еще не было, он, видимо, считал, что отказываться от «знакомства» с владыкой уже не имеет смысла и это может быть воспринято самим владыкой как трусость. А владыка Феодор отрицает все, несмотря ни на что… Такой была тактика поведения владыки и в предыдущих делах – ни в чем не признаваться, никого не называть, если только не будет прямых доказательств, от которых не откажешься, но даже в этом случае, насколько это возможно, владыка пытается отрицать все. «Что же касается архиепископа Феодора, – пишет в своей книге «Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви» иерей Александр Мазырин, – то он уже на одном из первых допросов, 19 ноября 1934 года (речь идет о предпоследнем деле владыки Феодора, общем с епископом Парфением (Брянских). – Ред.), заявил: «После моего возвращения из к(онц)лагеря, в июне 1933 года, я с этих пор ни с кем из служителей религиозного культа никакой переписки не вел и личной связи не поддерживал». Этой линии поведения архиепископ Феодор держался и далее и даже на очной ставке с епископом Парфением опроверг его показания об их встрече в городе Зарайске в январе 1934 года» (с. 166).

Продолжается допрос Поздеевского.

Вопрос: В том, что Вы являлись основным руководителем подпольной контрреволюционной организации церковников и монашества, именовавшейся «Всероссийское иноческое братство», Вы уличаетесь вещественными доказательствами – письмами от Вас, изъятыми у Холмогорова и Виноградской (впрямую названы источники «показаний»! – Ред.), в которых Вы рассылали свои директивные указания по вопросам нелегальной деятельности отдельных антисоветских групп на местах, входивших в упомянутую организацию. Отвечайте. (Даже записывают, как начали покрикивать. – Ред.)

Ответ: С Холмогоровым и Виноградской у меня была переписка исключительно личного характера и никаких директив, выходящих за пределы устройства их и моей личной жизни, я им в письмах не давал. (Владыка продолжает придерживаться своей «тактики». – Ред.) (Лл. 50–51 об.)

На следующем допросе о. Симеона (Холмогорова) 13 апреля выясняли, когда он виделся в последний раз с владыкой Феодором. Написано, что в 1933 г. во Владимире, когда владыка приезжал за своими вещами к протоиерею Побединскому (эта информация могла быть известна тоже по письмам) Во Владимир владыка приехал из деревни Вослинки Кашировского (правильно – Каширского) района – значит, он был у Мачкиных, Матроны Флоровны и ее дочери Прасковьи Емельяновны, будущей схимонахини Даниилы (об этом подробнее в статье «За Владыкины молитвы…»). А из Владимира поехал на жительство в Зарайск, где был арестован и выслан в Архангельск (это следствию, разумеется, было известно и без «показаний» о. Симеона). Затем разговор пошел о том, приезжали ли в Киржач Соловьев и Сафонов.

Протокол допроса обвиняемого Холмогорова M. M. от 13 апреля 1937 г.:

Ответ: Да, приезжали, Сафонов летом 1936 г. (месяц не помню), а Соловьев в последних числах декабря м-ца 1936 г., перед моим арестом. (Это тоже уже известно из писем и показаний свидетелей. – Ред.)

Вопрос: Зачем они приезжали?

Ответ: Сафонов приезжал не только ко мне, но и к Климкову Серафиму, основная цель его приезда была в том, что он хотел подыскать в Киржаче комнату и остановиться на жительство, а Соловьев приезжал ко мне навестить как больного. (Л. 211.)

Следующий допрос владыки Феодора.

Протокол допроса обвиняемого Поздеевского А. В. от 27 апреля 1937 г.:

Вопрос: Вам предлагается рассказать о Вашей к/р деятельности, как одного из руководителей подпольной антисоветской организации, именовавшейся «Иноческое братство».

Ответ: Никакой контрреволюционной организации церковников я не знаю и никакой контрреволюционной деятельности я не вел.

Вопрос: Допустим, что так, но почему же тогда Вы так упорно скрываете свои связи, переписку с б. послушниками даниловского братства и их посещения Вас?

Ответ: Я своей связи с б. послушниками Даниловского монастыря не отрицаю, но эта связь выражалась иногда в случайных встречах. О своей переписке я уже дал показание на первом допросе, а также и о посещениях меня моими знакомыми.

Вопрос: На первом допросе Вы скрыли свою переписку с Виноградской Л.С. и Карелиным?

Ответ: Да, я действительно о переписке с Виноградской и Карелиным не сказал.

Вопрос: Вы и на настоящем допросе продолжаете скрывать многих лиц, с которыми вели переписку. В частности, Вы скрываете, что писали письма Туловской А.Ф.?

Ответ: Да, я писал и Туловской А.Ф., благодарил ее за оказанную ею помощь моей сестре Каретниковой А.И. (Владыке приходится хоть что-то подтверждать, но только после прямых доказательств. – Ред.)

Вопрос: С какого времени Вы знаете Алексеева Александра Алексеевича?

Ответ: С 1935 г., т. е. со времени его приезда в г. Архангельск, к месту моей ссылки.

Вопрос: На допросе 25 марта с/г Вы показали, что не знаете, откуда он приехал в Архангельск. Это верно?

Ответ: Я в отношении приезда Алексеева в Архангельск показал неправильно. Я знал, что он приехал в Архангельск из Владимира, от Холмогорова. Об этом я узнал из писем ко мне Холмогорова и из бесед с Алексеевым, когда я с ним познакомился уже по приезде к нам. Повторяю, что до этого я Алексеева не знал.

Вопрос: Следствию известно, что Алексеева Вы знали еще раньше, до приезда в Архангельск и знали его, как келейника Холмогорова?

Ответ: Да, я подтверждаю, что Алексеева я знал еще раньше, как келейника Холмогорова из писем последнего.

Вопрос: Вы продолжаете давать ложные показания. Следствию известно, что Алексеев с 1925 года по 1930 находился в качестве послушника в Даниловском монастыре, настоятелем которого Вы были. Кроме того, известно, что он, как и другие послушники, был участником иноческого братства и состоял вместе с Вами в одной к/р организации церковников. Почему Вы это скрываете?

Ответ: Я. категорически утверждаю, что Алексеева А.А. до приезда его в г. Архангельск я не знал, также совершенно не знал о том, что он в течение 5 лет был послушником Даниловского монастыря, настоятелем которого я был включительно до 1920 г. (Официально Данилов монастырь был закрыт в 1919 г. и далее существовал как Даниловская община и ее священники – бывшие монахи Данилова. В 1920 г. владыка Феодор был впервые арестован. – Ред.)

Вопрос: И Вы, проживая почти два года вместе с Алексеевым, ни разу не спросили его, в каких он монастырях был раньше?

Ответ: Нет, я этим вопросом у него не интересовался.

(Следствие все это уже знало из показаний Алексеева на допросе 26 марта, но им было важно постоянно пытаться уличить владыку, что он не дает «правдивых показаний». – Ред.)

Иеромонах Анания (Алексеев)

Вопрос: Вы сказали, что никто из Ваших послушников б. Даниловского монастыря к Вам в Сыктывкар и Архангельск не приезжал и Вы ни с кем из них не встречались, независимо от того, по каким обстоятельствам. Это верно?

Ответ: Да, это верно, я помню хорошо, что никто из б. послушников Даниловского монастыря ко мне в Сыктывкар и Архангельск не приезжали, и я ни с кем там не встречался из них за все мое пребывание в этих городах.

Вопрос: Это неправда. Вы встречались в Архангельске с иеромонахом Спиридоном Пиунковым (ошибка – Пиуновским. – Ред.). Почему Вы это скрыли?

Ответ: Да, я с иеромонахом Спиридоном Пиунковым (ошибка, правильно – Пиуновским. – Ред.) в г. Архангельске встречался в 1935 году. Он там находился в ссылке, и я, прибыв в Архангельск в январе м-це 1935 года, жил в его квартире, с ним вместе, около м-ца, а затем он перешел на другую, а я остался в его, но встречи у нас с ним продолжали быть до мая м-ца 1935 года, т. е. до моего переезда в Сыктывкар.

(Здесь впервые в допросах владыки появляется о. Спиридон (Пиуновский). Заметим, что, опять же, о нем следствию уже все известно, и владыке приходится подтверждать встречи. – Ред.)

Вопрос: Больше Вы с ним нигде не встречались?

Ответ: Нет.

Вопрос: Вы хорошо помните, что больше с ним нигде не встречались?

Ответ: Да, я это помню хорошо.

Вопрос: Когда Вы встречались с архимандритом Климковым?

Ответ: С Серафимом Климковым последний раз я встречался в г. Владимире, в квартире Холмогорова в конце 1933 г. или в начале 1934 г.

Вопрос: Следствию известно, что архимандрит Серафим Климков приезжал в г. Сыктывкар в конце весны 1936 г. и встречался с Вами, почему Вы это скрываете?

Ответ: В Сыктывкар Серафим Климков в 1936 г. не приезжал, и мы с ним не встречались с 1933 или начала 1934 года.

Вопрос: Вы встречались в ссылке в г. Архангельске или Сыктывкаре с ссыльным епископом Германом Ряшенцевым?

Ответ: С епископом Германом Ряшенцевым я не встречался с 1923 года. Я знал, что он находился в ссылке в г. Архангельске и однажды как-то во время моего проживания там приходил ко мне с визитом, но меня дома не застал. Категорически заявляю, что я с Ряшенцевым будучи в ссылке не встречался и никакой связи не имел.

Вопрос: И не переписывались?

Ответ: Да, и не переписывался. (Лл. 56–58.)

А здесь впервые спрашивают о епископе Германе (Ряшенцеве), при этом уже зная по письмам, что они встречались. Но пока «препирать к стенке» не стали, потом будут уличать владыку Феодора, что он не дает «правдивых показаний».

Иеромонах Спиридон (Пиуновский)

В начале мая допросы о. Симеона переходят на другой уровень, можно сказать, с местного, даниловского, на более масштабный – «межобластной» (потом будет и «всесоюзный»), если это, конечно, хоть и видимость, но действительно допросы, а не полностью написанные следователем «протоколы», потому что, повторяем, есть большие сомнения, что о. Симеон при своем состоянии здоровья в тюрьме, без должного ухода, мог дожить до мая. Тем более что предыдущие допросы вел другой следователь, вел как-то вяло, а теперь опять энергично взялся за дело следователь Новиков.

Протокол допроса обвиняемого Холмогорова M. M. от 11 мая 1937 г.:

Вопрос: В документах, изъятых у Вас в связи с Вашей антисоветской деятельностью, довольно часто встречаются такие места, в которых указывается на причастность к возглавляемому Вами и Поздеевским контрреволюционному «иноческому братству» вдохновителей контрреволюционной платформы «ссыльных епископов», отражающей идеологию фашистски настроенного духовенства («платформы ссыльных епископов» стало уже мало, добавился «фашизм». – Ред.). Исходя из этого и из ряда Ваших предыдущих показаний, следствие считает, что упомянутое «братство» является филиалом межобластной (пока «межобластной». – Ред.) подпольной контрреволюционной организации церковников, руководимой нелегальным центром. Вы подтверждаете это?

Ответ: Да, я это подтверждаю полностью. Действительно контрреволюционное «иноческое братство Даниловского монастыря» является филиалом разветвленной межобластной контрреволюционной организации церковников (разве можно представить, чтобы монах мог сказать, что «братство» является филиалом разветвленной межобластной организации церковников?! Понятно, что это следователь выражается как может, на своем языке. – Ред.), руководимой ссыльными иерархами митроп. Иосифом Петровых, митроп. Кириллом Смирновым, архиепископами Поздеевским и Самойловичем.

(Видимо, был получен «заказ» на «раскручивание» «преступных связей» именно этих, наиболее авторитетных иерархов. И хотя, судя по всему, действительных связей между ними не было, кроме как через епископа Афанасия (Сахарова). По крайней мере, указаний на это никаких нет даже в письмах. Это была общая тенденция весной 37-го – необходимо было наконец расправиться с этими людьми окончательно, хотя все они и так не выходили из ссылок. – Ред.)

Вопрос: Расскажите более подробно о структуре этой организации.

Ответ: Вся упомянутая выше контрреволюционная организация разделяется на отдельные «братства» и «обители» – вернее, филиалы, которые каждый в отдельности возглавляются или митрополитом, или архиепископом. Так, «иноческое братство» Даниловского монастыря, как ранее показывал я, возглавлял архиепископ Федор Поздеевский; «Иосифлянское» – митрополитом Петровых Иосифом и архиепископом Самойловичем Серафимом; «Кирилловское» – митрополитом Кириллом Смирновым и епископом Сахаровым. (Эта информация совершенно не нова для следствия, но почему-то именно в «показания» о. Симеона ее необходимо было вставить, а потом повторить в последнем «допросе» владыки Феодора. Это говорит о том, что владыку по авторитету среди церковного народа ставили на одну ступень с митрополитами Иосифом и Кириллом, и властям было важно, чтобы их «разоблачение» началось с «признательных показаний» даниловцев. – Ред.)

Каждое «братство» или «обитель» состоит из отдельных, т. н. домашних «скитов» и «тайных церковных общин» – контрреволюционных групп монашества и церковников. При этом я оговариваюсь, что в части внутренней жизни и взаимоотношений этих групп я могу дать показания только об «иноческом братстве Даниловского монастыря», как один из руководителей домашнего «скита» в г. Киржаче, а до этого в г. Владимире.

Вопрос: Назовите всех активных участников контрреволюционного «иноческого братства Даниловского монастыря»?

Ответ: Активными участниками контрреволюционного «иноческого братства Даниловского монастыря», вернее, контрреволюционного «иноческого братства благоверного б<ывшего> князя Даниила» являются…

Митрополит Кирилл (Смирнов).

Митрополит Иосиф (Петровых)

Епископ Игнатий (Садковский).

Епископ Дамаскин (Цедрик)

И дальше идет все тот же список, который сформировался в основном в протоколах допросов Голубцова 2 февраля и о. Симеона 6 февраля. Список уточненный и дополненный: из него убрали епископа Афанасия (Сахарова) и добавили даниловских иеромонаха Спиридона (Пиуновского), игумена Алексия (Селифонова), уже арестованного 3 марта в Киржаче по делу Холмогорова, и архимандрита Тихона (Баляева), который ареста и расстрела в 37-м избежит.

Вопрос: Назовите активных участников контрреволюционных групп церковников в Москве, руководимых Вами, архимандритом Сафоновым и Троицким.

Ответ: Назвать участников контрреволюционных групп церковников, руководимых мною и другими архимандритами в г. Москве отказываюсь категорически, не желая выдавать их. (Это для убедительности, как это делалось и в предыдущих «допросах», чтобы показать, что не так уж и легко «добывать» правдивые «признательные» показания. – Ред.)

Вопрос: Вы также «не желая выдавать своих» не сказали ничего и о ряде других лиц, примыкавших к упомянутому контрреволюционному «братству», в частности Вы не дали показаний в отношении бывших даниловцев: епископа Игнатия Садковского, епископа Филиппа Ставицкого, епископа Митрофана Гринева, епископа Цедрик и епископа Германа Ряшенцева. Следствие настаивает на том, чтобы Вы дали откровенные показания по этому вопросу. (Как-то хаотично появляются новые имена, например епископа Митрофана, а потом, если по какой-то причине они не нужны, то дальше они не разрабатываются и так же неожиданно, как и появились, пропадают из дела. – Ред.)

Ответ: В отношении указанных епископов и о их отношении к «иноческому братству» мне известно следующее: Садковский Сергей Сергеевич (Игнатий), Ставицкий Филипп, Дамаскин, Цедрик и Ряшенцев Николай Степанович (Герман), действительно, раньше имели близкое отношение к нашему Даниловскому братству, но я считал, что теперь никакой связи между нами и этими лицами нет.

За последнее время мне стало известно (из писем Поздеевского и бесед с некоторыми участниками братства), что связь указанных лиц с нашим братством стала снова восстанавливаться, через Поздеевского Федора (за исключением Гринева, о котором я сказать ничего не могу).

Все эти лица (за исключением Гринева), находясь в ссылке, встречались там с Поздеевским и беседовали с ним по вопросам подпольной деятельности контрреволюционной организации церковников.

Вношу поправку: мне Поздеевский писал, что Дамаскин прибыл в ссылку в Архангельск (где находился Поздеевский), но встречались ли они там, мне неизвестно». (Лл. 214–217.) (Эта поправка дается тоже для убедительности, но она больше показывает опять же то, что абсолютно все взято из писем: мелькнуло в письме имя – и его сразу в дело. – Ред.)

Епископ Герман (Ряшенцев)

Протокол допроса обвиняемого Холмогорова M. M. от 12 мая 1937 г.:

Вопрос: Расскажите, на какой политической платформе объединились в названную Вами на предыдущем допросе контрреволюционную организацию ссыльных епископов и церковников руководители различных подпольных церковных ориентации – митрополит Иосиф Петровых, митрополит Кирилл Смирнов, архиепископ Федор Поздеевский, архиепископ Серафим Самойлович, епископ Сахаров Афанасий и др.?

Ответ: Указанные оппозиционные архиереи объединились в блок на контрреволюционной платформе, отражающей идеологию враждебно настроенного духовенства, монашества и церковников.

Основными пунктами этой платформы являются:

1) Не признание Советской власти церковью;

2) Осуждение церковью действий Советской власти и общественности в части отношения к религии;

3) Осуждение действий Советской власти в части репрессий духовенства и актива верующих, якобы за контрреволюционную деятельность;

4) Насаждение на этой основе недовольства среди верующих и объединение их в нелегальную церковную организацию для борьбы с Советской властью. Хочу указать, что платформа нашей организации приведенными пунктами не исчерпывается, но они являются основными.

(Эта «платформа», слово в слово, потом будет в протоколе «допроса» 23 июля, машинописном, с «подписями». – Ред.)

Вопрос: Как практически осуществлялось объединение и создавался упомянутый контрреволюционный блок различных нелегальных ориентации и руководителей отдельных группировок церковников?

Ответ: По этому вопросу я знаю следующие факты:

Архиепископ Серафим Самойлович, будучи в ссылке в Архангельске в 1934 году, проводил совещание (нелегальное) нескольких ссыльных епископов, от имени которого им было составлено и разослано воззвание, призывающее к объединению и решительным контрреволюционным действиям в блоке со всем оппозиционно настроенным духовенством.

Об этом мне сообщил епископ Сахаров Афанасий в беседе со мной в сентябре 1935 года в г. Владимире.

Об этом же мне писал в конце 1935 года или в начале 1936 г. архиепископ Федор Поздеевский и в одну из бесед (в какую точно не помню) мне говорил архимандрит Поликарп Соловьев. Кто участвовал в этом нелегальном совещании, я не знаю, и мне о них никто ничего не говорил и не писал.

Митрополит Кирилл Смирнов с нашим братством был связан через епископа Афанасия Сахарова, который в беседах со мной передавал нам о настроениях и действиях Кирилла. (Это из владимирского дела П-8218. — Ред.)

Вопрос: Расскажите о встречах епископов Ряшенцева Гермогена (так в деле. – Ред.) и Парфения Брянских Петра Афанасьевича с архиепископом Поздеевским Федором в ссылке и о характере бесед их.

Ответ: О встречах и характере бесед Брянских и Ряшенцева с архиепископом Поздеевским знаю лишь следующее: епископ Парфений Брянских и архиепископ Поздеевский в начале 1935 года в Москве привлекались по одному контрреволюционному делу. Поздеевскому инкриминировалось то, что он якобы послал в Ананьевскую епархию епископа Парфения с контрреволюционными целями, о чем дал показания лично Парфений. (Откуда, собственно, Холмогоров может знать о показаниях епископа Парфения?! – Ред.). Поздеевский это отрицал. После этого у них была одна встреча в Архангельске, но она политического характера не носила.

С епископом Ряшенцевым Поздеевский встречался в 1936 году в г. Сыктывкаре, где они вместе были в ссылке. (Лл. 218–219.)

Епископ Парфений (Брянских)

Протокол допроса обвиняемого Холмогорова M. M. от 13 мая 1937 г.:

Вопрос: Когда к Вам в г. Киржач приезжал архимандрит Поликарп Соловьев?

Ответ: Архимандрит Поликарп Соловьев приезжал ко мне в г. Киржач два раза – 13 или 14 октября и 27 или 28 декабря 1936 года.

Вопрос: По каким вопросам в части контрреволюционной деятельности т. н. «Иноческого братства благоверного князя Даниила» Вы беседовали с Соловьевым?

Ответ: Точно не помню, в первый или второй его приезд ко мне, мы с Соловьевым обсуждали вопрос о «безблагодатности» тех церквей и духовенства, которые в знак свидетельства своего лояльного отношения к Советской власти отмечают это особым чином при богослужении, согласно указа митрополита Сергия. В этом вопросе мы остались при прежних наших взглядах, отрицательного отношения к таким общинам и служит<елям> культа. Это положение основным пунктом входит в нашу контрреволюционную платформу, о которой я дал показания на предыдущем допросе.

В декабре м-це мы беседовали с ним по вопросу о предстоящей всесоюзной переписи населения. В этой теме нас больше всего интересовал вопрос о тайно верующих, число которых по нашим предположениям должно увеличиться.

Эти наши предположения основывались на том, что часть верующих, когда их будут спрашивать во время переписи – веруют ли они – постараются скрыть свою религиозность и заявят, что в бога не веруют. Вот об этих лицах мы и вели суждения с Соловьевым, высказывая свои соображения о вовлечении их в нашу контрреволюционную организацию. (Совершенно непонятно, что этим хотели сказать следователи. Как можно узнать, кто и что сказал на переписи? И как их после этого вовлечь в контрреволюционную организацию?! Затем это все будет в «показаниях» владыки Феодора. – Ред.)

В результате этой беседы по этому вопросу архиепископу Поздеевскому Соловьевым было написано специальное письмо, в котором он и сообщил эти соображения.

Кроме того, в этом же письме Соловьев писал Поздеевскому (это замечательно – на своем допросе о. Симеон дает «показания» о том, что писал Соловьев в письме Поздеевскому! – Ред.) о плане изменений существовавшего порядка в наших «скитах» и «тайных домашних общинах» обслуживания участников в организации. Он говорил о необходимости установления особых дней в каждом «ските» для приема и для совершения религиозных обрядов.

Вопрос: Кто еще приезжал к Вам в г. Киржач?

Ответ: Иеромонах Спиридон Пиуновский Сергей Александрович.

Вопрос: В какое время?

Ответ: 4-го декабря 1936 года.

Вопрос: Откуда Пиуновский приезжал к Вам?

Ответ: Из г. Архангельска, находится там как будто бы в ссылке, на выезд он имел разрешение.

Вопрос: Что Вы говорили с ним в части контрреволюционной деятельности Вашей подпольной организации?

Ответ: Я не помню, о чем мы с ним говорили.

Вопрос: Следствие не верит Вам. В одном из писем к Вам Поздеевский Федор предупредил Вас о приезде к Вам Пиуновского (вот откуда появление Пиуновского в деле. – Ред.), который должен Вам «осветить ряд вопросов». Следствие считает, что Вы скрываете характер Вашей беседы с Пиуновским, и настаивает на правдивом показании.

Ответ: Повторяю, что об этой беседе я ничего не помню». (Лл. 221–222.)

Затем опять идут вопросы о том, кто приезжал в Киржач, кто ездил в ссылку к Поздеевскому. В деле есть еще один «допрос» – 13 мая. На нем поднимается тема связи с заграницей, с митрополитом Антонием (Храповицким), на что о. Симеон якобы отвечает, что связей не было, но «вспоминает», что в 1924 г. Поздеевский собирал сведения о ссыльных епископах и через проф. Попова передавал их за границу – это явно взято из следственного дела архиепископа Феодора 1924 г. Следователь Новиков хорошо подготовился. Следующий допрос владыки Феодора опять почти через месяц после предыдущего – 23 мая. За это время поднабрали новых «свидетельств» против него.