Текст книги "Последнее следственное дело архиепископа Феодора (Поздеевского)"

Протокол допроса обвиняемого Поздеевского А. В. от 23 мая 1937 г.:

Вопрос: Вы продолжаете отрицать наличие контрреволюционной подпольной организации, именовавшейся «Иноческим братством святого князя Даниила», и то, что Вы возглавляли его?

Ответ: Да, отрицаю.

Вопрос: Следствие находит эти Ваши показания ложными и предлагает Вам признаться в этом так же, как Вы признались, что давали ложные показания в части переписки с послушницами Виноградской и Туловской, келейником Холмогорова – Карелиным и др.; точно также Вы дали ложные показания в отношении приезда в г. Архангельск тайного монаха Алексеева, а затем признались то же самое в отношении того, что Вы его знали раньше, но этого следствию, на поставленный вопрос, не сказали; также Вы скрыли от следствия, а после признались, что дали ложные показания в отношении встреч в 1935 г. в г. Архангельске с иеромонахом Спиридоном (Пиуновским) и др.

(Здесь становится ясно, почему владыку так старательно расспрашивали о вещах, которые следствие уже прекрасно знало из переписки и других допросов, – чтобы потом торжественно «уличать во лжи». – Ред.)

Ответ: Наличие контрреволюционной организации «Иноческое братство св. князя Даниила» отрицаю и подтверждаю свои предыдущие показания.

Вопрос: Следствие продолжает уличать Вас в том, что Вы сознательно скрываете свое активное участие в контрреволюционной организации «ИБкД» («Иноческое братство князя Даниила». – Ред.) в качестве его руководителя.

Следствие считает, что Вы дали ложные показания в той части, что к Вам в ссылку в г. Сыктывкар не приезжал никто из послушников б. Даниловского монастыря. В распоряжении следствия имеются данные о том, что к Вам в ссылку – в Сыктывкар приезжали за указаниями в контрреволюционной деятельности руководитель нелегальной группы церковников архимандрит Поликарп Соловьев. Вы признаетесь в этом?

Ответ: Да, я признаюсь в том, что в этой части дал на предыдущем допросе действительно ложные показания. Весной 1936 г. архимандрит Поликарп Соловьев действительно приезжал ко мне в ссылку в Сыктывкар и был в течение 6–7 дней.

Вопрос: С какой целью приезжал к Вам Соловьев?

Ответ: Для встречи со мной, повидаться.

Вопрос: С кем приезжал к Вам Соловьев?

Ответ: Приезжал он с церковницей Полиной Ивановной, которая сопровождала его в виду болезни Соловьева.

Вопрос: Как продолжительно находился у Вас Соловьев?

Ответ: Дней десять-одиннадцать.

(Владыка несколько поменял свою «тактику»: теперь он не отрицает категорически все и сразу, ведь уже понятно, что материал на него собран и что если о чем-то конкретном спрашивают, то, значит, уже имеют об этом точные сведения и совершенно отрицать это уже бесполезно. Поэтому владыке приходится «признаваться» в каких-то вещах, от которых уже явно не откажешься. Но больше никаких «фактических» «признаний» не поступает. И потом, почему только что было написано 6–7 дней, а теперь уже 10–11? Тоже похоже на небрежно сделанные вставки. – Ред.)

Вопрос: Какие задания Вы давали Соловьеву по контрреволюционной деятельности?

Ответ: Никаких указаний по контрреволюционной деятельности я Соловьеву не давал. Я просил его написать мне одну молитву что он и сделал за время пребывания у меня.

Вопрос: На какие средства содержится Соловьев, поскольку он находится без определенных занятий?

Ответ: На какие средства живет Соловьев, я не знаю.

Вопрос: Вы говорите неправду. Соловьев, как активный участник к/р организации «Иноческое братство князя Даниила», содержится на средства рядовых послушников этого «братства». Почему Вы это скрываете?

Ответ: Повторяю, что я не знаю, на какие средства живет Соловьев.

Вопрос: Кто еще приезжал к Вам в ссылку в Сыктывкар?

Ответ: В 1935 году приезжал в Сыктывкар Баляев Тихон Георгиевич, который, проживая там, приходил и ко мне.

Вопрос: Как Вы с ним знакомы?

Ответ: Баляев раньше учился в духовной академии, а я был в ней ректором.

Вопрос: Следствию известно, что Баляев нелегальный иеромонах и активный член контрреволюционного «Иноческого братства князя Даниила». Почему Вы об этом молчите?

Ответ: Баляев действительно иеромонах и б. послушник Даниловского монастыря. Свою связь с ним я не скрываю. (Лл. 64–65.)

Дальше идет очень интересный допрос владыки Феодора от 25 мая – о «связях» с епископом Германом (Ряшенцевым), во время ректорства владыки в Духовной Академии они были друзьями, близкими по духу людьми. Из этого допроса становится понятно, как владыка Феодор во что бы то ни стало пытается оградить от каких бы то ни было обвинений в связях с собой.

Протокол допроса обвиняемого Поздеевского А. В. от 25 мая 1937 г.:

Вопрос: На допросе 27 апреля 1937 г. Вы, категорически отрицая свои встречи с епископом Германом Ряшенцевым в ссылке, дали заведомо ложные показания. Вы признаетесь в этом?

Ответ: Признаюсь, что в этой части допроса меня я действительно дал ложные показания. С епископом Германом Ряшенцевым я в 1936 году в г. Сыктывкаре один раз встречался на почте. Встреча была очень короткой, минут 15–20. Говорили мы с ним исключительно, как тот и другой провели время, поскольку мы с ним не встречались давно.

Вопрос: И все-таки Вы продолжаете давать ложные показания. В письме от 8/VI Холмогорову Вы сообщали (все те же письма! – Ред.), что епископ Герман Ряшенцев приходил к Вам на квартиру и беседовал с Вами по ряду вопросов. Вы не отрицаете того, что такое письмо Холмогорову было послано Вами?

Ответ: Письмо, об этом, Холмогорову я действительно посылал, но я в нем сообщал ему, что встречался с еписк. Ряшенцевым на почте, а не у себя на квартире.

Вопрос: Следствие утверждает, что в упомянутом письме о встрече на почте Вы ничего не говорите, а сообщаете, что Ряшенцев приходил к Вам в один из праздничных дней. Привожу Вам выдержку из этого письма.

«В новом месте позанимались, но праздничного ничего не было и трапеза скудна и тревога. Пришел неожиданно Герман с довольно петушиным настроением, и обидой, что не приняли его посланника, с подчеркиванием, что он не одобряет М. С. (митрополита Сергия. – Ред.), но не может отделяться от него и т. д.».

Разве не ясно отсюда, что епископ Герман Ряшенцев приходил для встречи с Вами к Вам на квартиру? Отвечайте.

Ответ: Ряшенцев приходил ко мне на квартиру, но меня дома не было.

Вопрос: В письме Вы об этом ничего не пишете, наоборот, Вы подчеркиваете, что Ряшенцев пришел к Вам неожиданно, после службы в праздник и что Вы с ним беседовали по многим вопросам. Следствие считает, что Вы в этом вопросе уличены Вашими документами, но не хотите признаться в этом. В этом Вас уличает еще одно обстоятельство. Выше Вы показали, что с Германом Ряшенцевым Вы встретились якобы на почте в Сыктывкаре и беседовали 15–20 минут о том, как кто из Вас провел время с момента предпоследней встречи. В письме же (упомянутом) Вы описываете происходившую между Вами политическую беседу. Следствие требует от Вас правдивых показаний.

Ответ: Я утверждаю, что с Германом Ряшенцевым я встретился только один раз за все мое пребывание в Сыктывкаре и никаких политических бесед с ним не вел.

Вопрос: Архимандрит Холмогоров показал, что у Вас с епископом Ряшенцевым состоялась встреча по вопросу о создании нелегального контрреволюционного блока между ссыльным епископатом и митрополитом Сергием для совместной борьбы с Советской властью. Расскажите об этом. (Это уже попытка «подкопа» под митрополита Сергия. – Ред.)

Ответ: О создании контрреволюционного блока между ссыльным епископатом и митрополитом Сергием мы с епископом Германом Ряшенцевым не говорили.

Вопрос: Вам зачитывается показание архимандрита Холмогорова, которым Вы уличаетесь в том, что показывали неправду. (Это, видимо, «протоколы допросов», а скорее всего, уже целиком написанные следователем «показания» о. Симеона 11, 12 и 13 мая. – Ред.)

Ответ: Показания архимандрита Холмогорова, в части мне прочитанной, отрицаю. Ничего подобного я ему в письмах не писал и ни с кем не передавал лично.

Вопрос: Вам предъявляется Ваше письмо на имя Холмогорова от 8/VI-1935 года, в котором Вы, хотя и в довольно зашифрованном виде, передаете содержание беседы с епископом Ряшенцевым. В частности, Вы сообщаете, что Герман Ряшенцев говорил Вам о частных письмах митрополита Сергия, где он якобы «высмеивает свое положение и роль в церкви», кроме того, Вы, в результате этой беседы, сообщаете Холмогорову, что «в церкви готовится новая страница истории» в части церковных блоков. Что Вы можете сказать по этому вопросу?

Ответ: Я действительно, в одном из писем архимандриту Холмогорову сообщал о беседе с епископом Ряшенцевым Германом, в котором я приводил некоторые подробности моих разговоров с ним. Я сообщал ему (Холмогорову), что «в церковной жизни готовится новая страница истории» (я имел в виду объединение староцерковников и обновленцев) и что митрополит Сергий в частных письмах «смеется над своим докторством и блаженством».

Вопрос: Следствие считает установленным, что Вы и епископ Ряшенцев в 1936 г. встречались у Вас на квартире с целью уточнения политических контрреволюционных платформ, возглавляемой Вами подпольной организации церковников и руководимой Ряшенцевым нелегальной группы духовенства, на предмет установления контрреволюционного блока между ссыльным епископатом и Сергиевской группировкой архиереев. Следствие считает, что Вы этот факт сознательно скрываете, не желая рассказать следствию правду.

Ответ: Повторяю, что в беседе с епископом Германом Ряшенцевым о создании контрреволюционного блока между ссыльным епископатом и Сергиевской группировкой архиереев вопрос не поднимался.

Вопрос: Вы разговаривали при встрече у Вас на квартире с епископом Ряшенцевым Германом о распространяемой нелегально антисоветской декларации ссыльным митрополитом б. Казанским Кириллом Смирновым?

Ответ: Категорически утверждаю, что по этому вопросу я с епископом Ряшенцевым не разговаривал, и об этой декларации, распространяемой якобы митрополитом б. Казанским Кириллом Смирновым я совершенно ничего и ни от кого не слышал и не знаю.

Иеромонах Феодор (Поздеевский) и студент Николай Ряшенцев

Вопрос: Это Ваше категорическое утверждение также ложное, как и предыдущие. В этом Вы уличаетесь документами, изъятыми при обыске у Холмогорова. В одном из этих документов, начинающимся словами «по поводу перехода» и т. д. Вы Холмогорову, в ответ на его запрос, в письме, сообщаете, что «о послании митрополита Кирилла Вы слышали и с ним хорошо знакомы», указывая, что с юридическим обоснованием предполагаемого построения «власти» нелегальной церкви, так, как выдвигает вопрос митрополит Кирилл – Вы не согласны. Следствие настаивает на правдивых показаниях.

Ответ: Подтверждаю, что действительно об упомянутой декларации митрополита Кирилла я слышал и знаком был с ней в общих чертах. Я также не отрицаю и того, что по этому вопросу мы переписывались с Холмогоровым. В одном из писем Холмогорову, в ответ на его письмо, я сообщил ему свое отрицательное мнение о проекте выдвижения кандидатуры на место заместителя патриаршего местоблюстителя на случай смерти Петра Крутицкого.

Вопрос: Что писал Вам об этой контрреволюционной декларации митрополита Кирилла – архимандрит Холмогоров?

Ответ: Мне Холмогоров об упомянутой декларации писал, что в ней митрополит Кирилл претендует на место заместителя патриаршего местоблюстителя.

Вопрос: Вам сообщал Холмогоров, из каких источников ему стало известно о распространяемой контрреволюционной декларации митрополитом Кириллом?

Ответ: Нет, он мне этого не сообщал. (Лл. 70–73.)

Произошел поворот интереса следствия от даниловцев к епископу Герману, митрополиту Сергию и митрополиту Кириллу. Сведения черпаются все из того же источника – из писем, неосмотрительно не уничтоженных в свое время. Но ничего нового для следствия здесь нет, всё это уже давно известно и обсуждалось на многих других следствиях.

Протокол допроса обвиняемого Поздеевского А. В. от 1 июня 1937 г.

Вопрос: Следствию известно, что Вы, как руководитель контрреволюционного «Иноческого братства князя Даниила» входили в нелегальный центр ссыльного епископата, возглавляющий контрреволюционную подпольную организацию, созданную из фашистски настроенного духовенства и активных церковников. (Новые термины перешли из майских «допросов» о. Симеона. – Ред.) Подтверждаете ли Вы это?

Ответ: Отрицаю категорически. Ни в какую контрреволюционную организацию фашистски настроенного духовенства и активных церковников я не входил.

Вопрос: В том, что Вы входили, как руководитель контрреволюционного «Иноческого братства князя Даниила» в нелегальный центр ссыльного епископата Вас уличает в своих показаниях архимандрит Холмогоров, показания которого Вам прочитаны. Что Вы можете показать? (Это все те же февральские и майские допросы, построенные целиком и полностью на сведениях из писем и очень подозрительные по подлинности. Примечательно, что следователь не ссылается на показания Голубцова, в которых владыка назван руководителем к/р «братства» еще раньше, о показаниях Голубцова владыке вообще ничего не говорят. Это делается для того, чтобы очернить в его глазах близкого друга – о. Симеона, сделать этим особенно больно владыке и попытаться «стравить» их – чтобы владыка, начиная оправдываться, давал показания против о. Симеона. Из этого ничего не вышло. – Ред.)

Ответ: Считаю показания Холмогорова неправильными. Свое участие в упомянутой организации отрицаю.

Вопрос: Кроме показаний Холмогорова, Вы уличаетесь еще тем, что лично принимали деятельное участие в обсуждении и распространении контрреволюционного воззвания, написанного группой епископов, участвовавших на нелегальном совещании (малом соборе) епископов в 1934 году, которое явилось выразителем всех ссыльных епископов. Расскажите об этом.

Ответ: О состоявшемся, якобы, нелегальном «малом соборе епископов» я ничего не знаю, и о нем ни от кого и ничего не слышал.

Вопрос: Архимандрит Холмогоров показывает, что Вы ему об этом нелегальном совещании (малом соборе) епископов неоднократно сообщали в письмах и высказывали свои соображения по этому вопросу. Отвечайте!

Ответ: Я Холмогорову действительно сообщал, что архиепископом Серафимом Угличским было примерно в 1934 году написано «послание», которым он запрещал в священнослужении митрополита Сергия. Было ли это послание согласовано с кем-либо из ссыльных епископов, я не знаю. Мне об этом «послании» сообщил иеромонах Пиуновский Спиридон в 1935 году в г. Архангельске, где он был в ссылке. (Видимо, об этом было тоже сказано в письмах, потому что владыка сам никогда «источники информации» не называет. – Ред.)

Вопрос: Холмогоров показал, что Вы ему сообщали об этом документе (так и есть: «Холмогоров показал, что Вы ему сообщали…» – из писем. – Ред.), как о платформе ссыльных епископов, на основе которой все ссыльное духовенство и епископы должны объединиться для борьбы против Советской власти, и что этот документ написан группой епископов, участвовавших на нелегальном совещании в Архангельске. Настаиваю на правдивых показаниях.

Ответ: Повторяю, что я Холмогорову сообщал только о «послании» архиепископа Серафима, но ничего не писал о нелегальном совещании епископов.

Эта тема дальше не развивается, значит, подтверждений этому в письмах нет, значит, это была «утка», на которую владыка не купился, и поэтому вопросы перешли на другую тему.

Затем начались расспросы о епископе Варфоломее (Ремове), о переписке владыки с ним, не был ли епископ Варфоломей участником «братства князя Даниила», на что владыка Феодор ответил: «Нет, я это категорически отрицаю. Участником "Иноческого братства князя Даниила" Ремов не был».

Опять поднимают вопрос, зачем приезжали к владыке в Сыктывкар:

Вопрос: О том, что поименованные участники контрреволюционного «братства князя Даниила» к Вам в ссылку, в г. Сыктывкар, приезжали, Вы сообщали Холмогорову в письмах. Например, в одном письме от 19/VIII-1935 г. Вы писали, что «Карелина Михаила отпускаете одного, церковницу Марию Гандину на некоторое время оставляете». В другом письме (от 22/<…>) Вы сообщаете, что «келейницу Соловьева Поликарпа – Полину Ивановну отсылаете, а Соловьева устраиваете отдохнуть» (подчеркнуто следователем. – Ред.). Разве это недостаточное подтверждение того, что указанные лица к Вам действительно приезжали в Сыктывкар?

Ответ: Что все указанные лица: Карелин, Соловьев, Мария Гандина и Полина Ивановна ко мне в ссылку в г. Сыктывкар приезжали – я это признаю.

(А что остается делать? Но владыка не признавал этого до последнего. – Ред.)

Вопрос: Вы подтверждаете, что все указанные лица – Карелин, Соловьев, Гандина и Полина Ивановна – к Вам (подчеркнуто следователем. – Ред.) приезжали с контрреволюционными целями?

Ответ: Нет, я этого подтвердить не могу.

Вопрос: Если у приезжавших к Вам: Карелина, Соловьева, Гандиной и Полины Ивановны не было контрреволюционных целей, то почему же Вы так упорно и долго не давали правдивых показаний о их приезде к Вам? Почему Вы так вели себя на следствии?

Ответ: Повторяю, что никакой контрреволюционной цели приезжавшие ко мне мои «духовные дети» не преследовали. (Владыка таким образом объясняет их приезды – духовные дети приезжали к своему духовному отцу. – Ред.). (Лл. 80–83.)

Епископ Филипп (Ставицкий)

Протокол допроса обвиняемого Поздеевского А. В. от 2 июня 1937 г.:

Вопрос: Филипп Ставицкий – заштатный епископ примыкал к возглавляемой Вами контрреволюционной организации, именовавшейся «Иноческое братство князя Даниила»? (Имя епископа Филиппа возникло, напомним, опять же в письмах отцу Симеону. – Ред.)

Ответ: Для братства князя Даниила – это совершенно посторонний человек.

Вопрос: Вы скрываете. В прошлом (и не только в прошлом) епископ Ставицкий был в близких связях с «братством князя Даниила» и является Вашим ставленником в епископы. Почему Вы об этом не хотите сказать правду?

Ответ: Действительно, епископ Филипп до революции 1917 года был один год моим учеником в академии (духовной), во время поместного собора церковников в 1917–1918, по указанию патриарха Тихона Белавина жил некоторое время в Даниловском монастыре, где мной ему было отведена отдельная квартира. Где Ставицкий был посвящен в епископа, я не знаю. Мне известно лишь, что несколько лет он был за границей викарным епископом у архиепископа Евдокима в Америке.

Вопрос: Какое время Ставицкий проживал за границей?

Ответ: Епископ Филипп Ставицкий за границей – в Америке находился примерно в 1915, 1916 и 1917 гг. Из Америки он возвратился в 1917 году, приехав участвовать на поместный собор церковников.

Вопрос: Следствию известно, что епископ Филипп Ставицкий входил в контрреволюционную организацию, именовавшуюся «Иноческое братство князя Даниила», руководителем которой Вы являетесь. Дайте правдивые показания.

Ответ: Это я отрицаю категорически.

Вопрос: Вам зачитывается показание Холмогорова, в котором указывается, что епископ Филипп Ставицкий, будучи в ссылке в Архангельске, был в близких связях с Вами, неоднократно встречался с Вами и беседовал по вопросам контрреволюционной платформы нелегальной организации ссыльных епископов. Расскажите о встречах с епископом Ставицким в Архангельске.

Ответ: Я знал, что епископ Ставицкий в 1935 году находился в ссылке в Архангельске, где до июня м-ца того же года был и я, но я с ним не встречался и об этом Холмогорову ничего не писал. Показания в этой части его отрицаю.

Вопрос: Вам известно было последнее местопребывание епископа Ставицкого?

Ответ: Мне Холмогоров писал, что епископ Филипп Ставицкий из Архангельска приехал на жительство в г. Киржач, где в то время жил и Холмогоров.

Вопрос: Вас Холмогоров спрашивал, нужно ли устанавливать связь с епископом Ставицким по контрреволюционной деятельности «братства»?

Ответ: В одном из писем меня Холмогоров действительно спрашивал, можно ли с Филиппом Ставицким установить связь, на что я ему согласия не дал.

(Тема со Ставицким пока исчерпана, вернулись опять к епископу Герману (Ряшенцеву). – Ред.)

Вопрос: Следствие снова обращается к Вам с вопросом о посещении Вас в Сыктывкаре епископом Германом Ряшенцевым и о приезде в ссылку для встречи с Вами Карелина Михаила. Вы продолжаете настаивать на отрицании посещений Вас епископом Ряшенцевым и приезда к Вам в ссылку Михаила Карелина?

Ответ: Нет, на этом я больше не настаиваю. Я признаюсь, что по этим вопросам я давал ложные показания.

Будучи со мной вместе в ссылке в г. Сыктывкаре, епископ Герман Ряшенцев приходил ко мне на квартиру два раза, и мы с ним беседовали по различным вопросам. Приезд ко мне в ссылку в г. Сыктывкар в 1935 году Михаила Карелина также подтверждаю. (Отрицать это уже бесполезно. – Ред.)

Вопрос: Следствие предлагает Вам не настаивать дальше на своих ложных показаниях и по всем другим вопросам и требует рассказать правду.

Ответ: Дополнить и изменить предыдущие показания ничем не могу.

Вопрос: Следствие указывает Вам, что Вы продолжаете настаивать на своих ложных показаниях по тем пунктам, которые следствием подтверждены документально и показаниями обвиняемых. В частности, Вы отрицаете наличие существовавшей к/р организации «Иноческое братство князя Даниила» и свое участие в ней в качестве руководителя, но это неправда. Вас в этом уличают обвиняемые Холмогоров, Алексеев и др., показания которых Вам уже были зачитаны. Что Вы можете показать?

Ответ: Показания Холмогорова и Алексеева я считаю необоснованными.

Вопрос: В своих показаниях Холмогоров приводит конкретные факты – нелегального, контрреволюционного руководства Вашего организацией. Холмогоров, в частности, показал, что в 1935 году Вы как руководитель к/р «братства» давали директиву о том, как создавать «домашние скиты, общины и тайные обители». Подтверждаете ли Вы это?

Ответ: Эти показания я отрицаю.

Вопрос: Вы в письмах Холмогорову писали, что «скиты», «тайные обители» и т. д. должны состоять каждый не больше, чем из 4–5 человек, во избежание провала. Был такой факт?

Ответ: Таких указаний я Холмогорову не давал.

Вопрос: Кроме того, Холмогоров показал, что Вы ему давали указания о том, кого и на каких условиях принимать в организацию и допускать на нелегальные собрания групп, в частности Вы предложили Холмогорову не принимать в организацию и на собрание группы Серафима Голубцова. Расскажите об этом.

Ответ: В одном из писем я действительно Холмогорову предлагал прекратить молитвенное и другое общение с Голубцовым Серафимом, поскольку последний обвинил нас в раскольничестве.

Вопрос: В одном из писем Холмогорову в 1936 году Вы посылали ему т. н. «раскаивание» в том, что недостаточно активно выступали в свое время против передачи государству церковного имущества, которое (раскаяние) воспринято было, как призыв к верующим оказать сопротивление закрытию церквей. Было послано такое письмо Холмогорову?

Ответ: Да, такое письмо я Холмогорову писал и в нем указывал на свое «раскаяние» в том, что не выступил на поместном соборе церковников в 1917 и 1918 гг. против передачи церковного имущества государству духовенством. (Это уже было на допросе Холмогорова от 10 февраля. – Ред.)

Вопрос: Из переписки Вашей с Холмогоровым видно, что Вы систематически собирали сведения о ссыльных и осужденных епископах и др. высшего духовенства. Скажите, с какой целью Вы собирали эти сведения?

Ответ: В письмах к Холмогорову я действительно интересовался осужденными и высланными епископами, которых я знал или как моих бывших учеников, или как сослуживцев. Интересовался я этим просто для своего сведения, без всякой какой-либо другой цели.

Вопрос: Вы передавали эти сведения за границу – с антисоветской целью?

Ответ: Нет, за границу я никаких сведений не передавал.

Вопрос: Скажите, кто из-за границы, через Красный Крест, Вам оказывал материальную помощь, когда Вы были в ссылке?

Ответ: Мне в течение длительного срока оказывал материальную помощь Красный Крест, по моей просьбе.

Вопрос: Вы возбуждали ходатайство об этом перед Красным Крестом?

Ответ: Нет, письменного ходатайства я не подавал, но в 1934 году, когда я находился в тюрьме, Каретникова Александра Игнатьевна (опять неправильное отчество, владыка неправильно его назвать не мог. – Ред.) с моего согласия ходила в Красный Крест и просила оказать мне помощь.

Вопрос: В чем выражалась упомянутая помощь Вам Красного Креста?

Ответ: Когда я сидел в тюрьме, то получал от них передачи, а будучи в ссылке Красный Крест прислал мне несколько продуктовых посылок. (Лл. 85–89 об.)