Текст книги "Нат Пинкертон и дом смерти"

Глава III
Пинкертон-вор

В тот же день Пинкертон отправился к лучшему оптику Вест-Пойнта.

Он предварительно собрал все найденные на выступе скалы осколки от очков, наклеив их на кусочек простого стекла. Войдя в магазин, он обратился к хозяину с вопросом:

– Будьте любезны, объясните мне, что это за стекло! Я охотно заплачу за справку!

Оптик взял стекло и пошел в мастерскую, откуда вернулся через несколько минут, сказав:

– Это очень сильное стекло для близи!

– Есть ли у вас на складе подобные стекла?

– Есть!

– Продавали ли вы в последнее время кому-нибудь такое стекло?

– В нашем городе – нет, но сегодня утром я отвез такое же точно в Ньюбург, оптику Клариту!

– Вероятно, какой-нибудь клиент заказал его?

– Полагаю, что да, иначе оно бы ему не понадобилось.

– Благодарю вас! Сколько я вам должен?

– Ничего! Хотелось бы только знать, почему вы наводите такие справки?

– Я пока не могу вам сказать! Но завтра в это же время вы все узнаете!

Пинкертон раскланялся и немедленно отправился к старику Тарнтону, в доме которого находились Боб Руланд и Мак-Коннел.

Через некоторое время они втроем выехали на автомобиле в Ньюбург.

Прибыли они туда с наступлением сумерек. Мак-Коннел и Боб поехали в гостиницу, а Пинкертон поспешил к оптику Клариту. Кларит уже собирался закрывать магазин.

– Что вам угодно? – спросил он.

– Я хочу задать вам только один вопрос!

– В чем дело?

– Вы сегодня получили из Вест-Пойнта стекло для очков?

– Совершенно верно!

– Не можете ли вы мне сказать, для кого именно оно было предназначено?

– Для одного господина, который сегодня принес мне свои разбитые очки. Он просил вставить стекло к вечеру, так как в клубе «Юнион» в этот же день должен был состояться большой бал, в котором он намерен принять участие. Он очень близорук и потому просил меня поторопиться.

– Не будете ли вы любезны назвать мне имя этого господина?

– Для чего?

– Этого я вам пока не могу сказать, но будьте уверены, речь идет о весьма важном деле.

– Извольте! Это некий Пол Норман.

– Чем он занимается?

– Как вам сказать… Он человек молодой, очень богатый; живет здесь давно, занимается спортом и принадлежит к здешней золотой молодежи.

– Не знаете ли вы, где он живет?

– Он вместе со своими тремя слугами-неграми занимает маленькую виллу на авеню Скарфилд. Сейчас вы не застанете его дома, так как он, вероятно, уже отправился в клуб на бал.

Пинкертон приподнял шляпу:

– Благодарю за ваше любезное сообщение. Мне необходимо видеть мистера Нормана сегодня, поэтому придется пойти в клуб!

Затем Пинкертон направился в гостиницу, чтобы сообщить Бобу и Мак-Коннелу все, что ему удалось узнать.

– Но ведь это великолепно! – воскликнул Мак-Коннел. – Быстро же вы достигли успеха в этом деле! Что вы теперь намерены предпринять?

– Прежде всего я собираюсь проникнуть в дом Нормана, чтобы произвести обыск, так как мне хотелось бы найти еще некоторые улики, а именно черный бумажник и черные брюки, из которых вырван клочок материи.

– В таком случае, – ответил Мак-Коннел, – мы просто возьмем нескольких полисменов, войдем в дом и произведем обыск!

– Мне бы этого не хотелось, – возразил Пинкертон, – хотя поступить так действительно было бы проще всего. Но ведь нельзя утверждать, что Норман скрывает эти вещи именно у себя дома! Если во время обыска одному из его слуг удастся улизнуть и уведомить хозяина, то он будет предупрежден и тогда сможет бежать, скрыть улики или вообще предпринять что-нибудь такое, что создаст новые затруднения. Нет уж, пусть он лучше не знает о том, что у него в квартире кто-то был, да и слуги тоже не должны об этом знать. Вот почему я намерен пробраться к нему сегодня в качестве ночного вора!

– А если слуги почуют неладное?

– Они примут меня за обыкновенного вора, и я надеюсь, что мне удастся улизнуть от них!

Когда уже совсем стемнело, сыщик, его помощник и инспектор отправились на авеню Скарфилд. Пинкертон распорядился, чтобы Мак-Коннел и Боб дежурили на улице. В случае, если он, паче чаяния, будет застигнут врасплох, они должны помешать полисменам задержать его.

Пинкертон сначала перелез через ограду соседней усадьбы, потом прокрался через сад к заднему фасаду виллы Нормана и пробрался во двор. Затем начал осторожно подкрадываться к вилле.

Он увидел, что в двух окнах горит свет. По-видимому, в одной из комнат находились слуги-негры.

Пинкертон осторожно нажал на ручку двери, по она оказалась заперта.

С правой стороны находилось маленькое окно прачечной. Оно было открыто.

Пинкертон пролез через него в прачечную, а оттуда прошел в коридор.

Из передней раздавались громкие голоса негров. «Они пьяны! – подумал Пинкертон. – Это очень кстати!» Он подкрался к двери, заглянул в замочную скважину и увидел обычную лакейскую, освещенную керосиновой лампой.

У стены стояли диван и стол, уставленный бутылками виски и стопками. Очевидно, негры воспользовались отсутствием хозяина, достали из погреба основательное количество виски и устроили кутеж.

Двое из них лежали на диване полупьяные, третий сидел, согнувшись, на стуле, держа в одной руке стопку и напевая негритянскую песенку, а остальные вторили ему.

Пинкертону этого было достаточно. Ему явно нечего было бояться, и он направился к следующей двери.

Открыв ее, он оказался в рабочем кабинете.

Пинкертон включил электрический фонарик и огляделся. Он был несколько удивлен тем, что увидел. Оптик Кларит говорил ему, что Норман слывет богачом, между тем при виде этой неуютной, обставленной лишь самой необходимой мебелью, комнаты возникали сомнения в богатстве Нормана.

Письменный стол Пинкертон обыскал весьма быстро. Он не нашел никаких улик против Нормана и обнаружил лишь пачку крупных погашенных векселей.

– Вот каким образом Пол Норман поддерживает свое существование! – пробормотал Пинкертон.

Разглядывая векселя, он насторожился:

– А вдруг в бумажнике несчастного Генри Тарнтона находился вексель, которым преступник хотел во что бы то ни стало завладеть!

Но Пинкертон пока не стал задумываться над этим вопросом и продолжил обыск. Однако в этой комнате он не нашел ничего особенного и поэтому проследовал дальше.

На первом этаже были расположены прачечная и кухня, где с обыском пока можно было подождать.

Сыщик поднялся на второй этаж и вошел в спальню Нормана. Подойдя к большому гардеробу, открыл и осмотрел его.

Через некоторое время он нашел то, что искал. Среди модных костюмов он увидел грязные черные брюки, на правом колене которых была дыра.

– Вот веская улика! Пока и этого достаточно!

Вынимая брюки из гардероба, Пинкертон задел другие костюмы, и они свалились с вешалок. При свете фонаря сыщик увидел в гардеробе доску, неплотно прилегающую к задней стенке.

Пинкертон тотчас оторвал ее. За ней оказалась узкая щель, в которую был заткнут черный кожаный бумажник.

Пинкертон моментально вытащил его оттуда и, открыв, увидел на красной шелковой подкладке золотые инициалы: «Г. Т.»

«Больше мне ничего не нужно! – подумал сыщик. – Участь Нормана решена, его постигнет заслуженная кара!»

После некоторого раздумья он положил бумажник на прежнее место и повесил брюки на ту же вешалку. Затем запер гардероб на ключ.

После этого он выскользнул в коридор и стал спускаться по лестнице.

Дойдя приблизительно до середины, он увидел, как открылась дверь передней и на пороге показался негр; в руке он держал лампу.

Пинкертон не успел отскочить назад, поскольку слуга появился совершенно неожиданно; посмотрев на лестницу, он конечно, сразу увидел сыщика.

Сначала негр остолбенел, а потом громко закричал:

– Воры! Воры!

И поставил лампу на пол.

Но Пинкертон уже подбежал к нему; он сшиб негра с ног и опрокинул лампу.

Наступила полная темнота, и, когда другие негры выскочили из своей комнаты, они уже ничего не увидели. Один споткнулся и растянулся во весь рост, а другой, размахивая руками, как помешанный, пытался поймать «вора».

А Нат Пинкертон быстро юркнул в прачечную и выскочил в окно. Спустя минуту он уже был на улице и подошел к ожидавшим его Бобу и Мак-Коннелу.

– Ну что? – спросил инспектор. – Добились вы чего-нибудь?

– Да, многого! Сейчас я хочу немедленно арестовать Нормана! Но сделаю это необычно: я хочу уличить его сразу во всем и поэтому отправлюсь за ним и заставлю поехать домой. А вы тем временем известите здешнего полицейского инспектора, возьмите с собой несколько полисменов и отправьтесь с ними в дом Нормана! Там на всякий случай арестуйте слуг-негров, поскольку я еще не знаю, причастны они к убийству или нет. Затем вы с полисменами зайдите в спальню Нормана на верхнем этаже и встаньте полукругом – там я собираюсь устроить ему крупный сюрприз!

– Вот так штука будет! – заметил Мак-Коннел. – Вы правы, мистер Пинкертон! Таким образом мы скорее заставим негодяя сознаться!

Пинкертон направился в клуб «Юнион» на Вашингтон-авеню.

А Мак-Коннел с Бобом приступили к исполнению его распоряжений. Они зашли в полицию и спустя некоторое время вместе с инспектором Гаральдом и пятью полисменами вернулись на авеню Скарфилд. Они смогли войти в дом лишь после того, как сделали несколько продолжительных звонков в дверь.

Двое слуг-негров находились в коридоре. Один из них лежал на полу, будучи уже совершенно пьяным, а другой стоял, прислонившись к стене. Он проговорил заплетающимся языком:

– Ага! Вы, наверно… пришли… чтобы арестовать у нас… вора?

Арестовали слуг-негров. Третьего в доме не оказалось, а те, будучи почти в бессознательном состоянии, не могли сказать, куда он ушел. Вместо ответа они пробурчали что-то совершенно непонятное.

Две полисмена доставили негров в полицейское бюро, где их посадили за решетку.

Поиски третьего негра не увенчались успехом.

Затем Мак-Коннел, Боб, Гаральд и полисмены встали полукругом в спальне Нормана. Входную дверь в дом они пока заперли. Воцарилась полнейшая тишина.

Глава IV

В большом зале клуба «Юнион» было весьма оживленно. Молодежь танцевала под звуки прекрасного оркестра, а люди постарше сидели в смежных комнатах за столами, накрытыми большими скатертями и уставленными шампанским и дорогими винами.

В клубе собралось высшее общество Ньюбурга, не подозревавшее о близящемся громком скандале.

Играли вальс, когда Нат Пинкертон через боковую дверь вошел в одну из гостиных, расположенных рядом с залом. Там никого не было, и Пинкертон, стоя около дверей, мог наблюдать за тем, что происходит в зале.

Нормана он увидел быстро.

Это был стройный, элегантно одетый мужчина. Однако черты лица его производили довольно неприятное впечатление.

Он носил золотые очки; видимо, это были те самые, в которых одно стекло он заменил сегодня утром.

Норман танцевал с молодой, очень красивой девушкой и, по-видимому, нашептывал комплименты, судя по тому, как она краснела и смущенно опускала глаза.

Когда оркестр умолк, Норман проводил свою даму к тому месту, где сидели ее родители.

Он наклонился к отцу молодой девушки и проговорил:

– Вы, мистер Тват, и ваша супруга, вероятно, давно уже заметили, что я неравнодушен к вашей дочери! Я был бы весьма рад, если бы мог иметь некоторые надежды!

Старик подумал немного, потом положил Норману руку на плечо и ответил:

– С моей стороны вы не встретите препятствий, мистер Норман! Приходите ко мне завтра, мы сможем основательно потолковать. Вы лично мне нравитесь, но только я посоветовал бы вам заняться чем-нибудь, а не проводить время зря! Если вы согласны вступить в мое дело и немного облегчить мои заботы по управлению, то я скорее был бы готов…

– Охотно принимаю это условие! – поспешил заверить Норман. – Очень благодарен вам за надежду, которую вы мне подаете! Завтра я обязательно буду у вас!

Старик Тват, состоявший старшиной клуба, случайно взглянул на дверь одной из гостиных и пришел в недоумение.

– Что за незнакомец? – проговорил он. – Очевидно, не здешний, он даже не одет для бала! Нельзя допускать, чтобы публика с улицы появлялась здесь и разглядывала нас!

Норман посмотрел на незнакомца и проговорил:

– Погодите, мы его живо выставим отсюда! Я пойду с вами, мистер Тват, и, если он скажет какую-нибудь дерзость, я с ним поговорю серьезно!

Тват и Норман направились к незваному гостю, которым был Нат Пинкертон. Он спокойно ждал их приближения и лишь немного отошел от двери, чтобы в зале не смогли увидеть то, что неминуемо должно было произойти.

Тват подошел к Пинкертону и спросил:

– Что вам угодно? Ведь вы не состоите членом клуба?

– Нет!

– В таком случае я настоятельно прошу вас уйти, поскольку правом входа пользуются только члены клуба!

– Простите, я пришел сюда по очень важному делу! – ответил сыщик. – Я обязательно должен поговорить с мистером Норманом!

Теперь заговорил Норман:

– Что вам угодно?

– Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз!

Норман смерил незнакомца высокомерным взглядом:

– Я с вами незнаком и, кажется, никогда не встречался! Никаких общих дел у нас не может быть!

– Тем не менее у меня к вам очень важное дело!

– Да кто вы такой?

– Имя мое вы пока не узнаете! Я назову его вам, когда мы останемся с вами наедине!

– На это я не пойду Если у вас есть ко мне дело, то говорите здесь!

– Это невозможно! Вам придется отправиться со мной, так как мне нужно поговорить с вами у вас дома!

– Вы с ума сошли! – воскликнул Норман. – Убирайтесь вон! Никуда я с вами не поеду!

– Я тоже нахожу, – вмешался теперь Тват, – что вы, милостивый государь, выдвигаете странное требование! На месте мистера Нормана я ответил бы вам так же!

Пинкертон пожал плечами:

– В таком случае мне придется прибегнуть к другому средству! – сказал он и уже хотел вынуть из кармана свой серебряный значок, как вдруг в зале поднялся шум.

Чей-то низкий, хриплый голос заглушал громкие возгласы гостей.

Вдруг раздался неистовый вопль:

– Я должен видеть моего хозяина! Мистер Норман, где вы?

Норман вздрогнул.

– Это один из моих слуг! Что ему нужно здесь? Он, кажется, пьян.

Норман побежал к двери, ведущей в зал, и увидел негра, который, размахивая руками, все время кричал:

– Мистер Норман! Мистер Норман!

– Том! Иди сюда! – резко сказал Норман.

Пьяный слуга подошел к своему хозяину, а тот, взяв его за руку, вывел из зала в гостиную.

– Скотина! – прошипел Норман. – Что ты себе позволяешь? Как ты смеешь врываться сюда в пьяном виде?

– Мистер Норман, – заревел негр, – а что мне оставалось делать? К нам в дом забрался вор, он убил Билла и Джонни, они лежат в передней, а я убежал, чтобы известить вас об этом!

Оказалось, что Том улизнул из дома вскоре после Пинкертона и отправился в клуб за своим хозяином. Поскольку он был сильно пьян, то, конечно, добрался сюда не скоро.

Норман воскликнул, бледнея:

– Вор у меня в доме? Сейчас поеду, посмотрю, в чем дело!

Норман наскоро распростился с Тватом, в недоумении смотревшим на него и слугу, а затем побежал в гардеробную. За ним последовал и негр.

Когда Норман вышел на улицу, его там уже ждал Пинкертон.

– Что вам нужно? – крикнул Норман.

– Я иду к вам!

– Убирайтесь к черту! Ведь вы сами слышали, что ко мне в дом забрался вор!

– Слышал; но я все-таки пойду с вами!

– Я убью вас, если вы не отстанете! – крикнул Норман и прицелился.

Но в тот же момент Пинкертон выхватил у него револьвер и спокойно положил его в карман. Норман был вне себя от ярости.

– Отдайте револьвер! – заревел он.

– И не подумаю!

Пинкертон спокойно взял Нормана под руку, крепко прижал его к себе и решительным тоном произнес:

– Теперь вы пойдете со мной, так как у меня к вам очень серьезное дело!

– Отстаньте! Черт возьми, кто же вы такой? – прошипел Норман, но невольно продолжал идти рядом с Пинкертоном.

– Если уж вам так хочется знать, кто я такой, извольте! Я – Нат Пинкертон!

Норман вздрогнул, весь как-то съежился и широко раскрыл глаза.

Но он не стал сопротивляться и послушно пошел рядом. Когда они подошли к вилле, в лакейской еще горел свет. По приказанию Пинкертона Норман открыл дверь и, войдя в переднюю, проговорил дрожащим от страха голосом:

– Прошу вас пожаловать в мой рабочий кабинет, мистер Пинкертон, там вы можете сказать мне все, что хотите.

– Нет! – возразил сыщик. – Я хочу потолковать с вами в вашей спальне!

При этом он зажег свой электрический фонарик и вынул револьвер.

Норман отпрянул назад.

– В спальне? – пробормотал он. – Почему именно в спальне?

– Это вы узнаете там! А теперь идите вперед!

Норман при виде револьвера не посмел оказать сопротивление. Он медленно поднимался по лестнице.

Вместе с Пинкертоном он подошел к спальне, открыл дверь и вдруг вскрикнул.

При свете электрического фонаря он увидел полицейских и помощника Пинкертона.

– Что это значит? – спросил он, еле дыша от страха.

– Это значит, что вы арестованы! – заявил Пинкертон. – Сознайтесь, что вчера вечером вы убили Генри Тарнтона и Лизу Гриндал, выстрелом загнав лошадей с санями в пропасть.

Норман остолбенел. Но затем проговорил:

– Это ложь! Это клевета!

Пинкертон подошел к шкафу и вынул старые черные брюки.

– Эти брюки, – сказал он, – были на вас вчера, когда вы по веревке спускались в пропасть, чтобы похитить бумажник у сына мистера Тарнтона. Вырванный вот здесь кусочек материи я нашел на выступе скалы!

– Но это ошибка! – простонал Норман. – Это сплошное недоразумение!

Пинкертон вынул из шкафа бумажник, спрятанный за прибитой доской, показал его Норману и спросил:

– А это что?

Преступник зашатался, лицо его перекосилось, он вскрикнул и упал.

Полисмены не без труда поставили его на ноги и надели наручники. Полицейский инспектор города Ньюбурга, который, как и все жители города, считал Нормана порядочным и состоятельным человеком, приблизился к преступнику, взглянул ему в лицо и спросил:

– Неужели вы в самом деле совершили это злодеяние?

Норман ничего не ответил, лишь опустил глаза и застонал.

В ту же ночь его доставили в тюрьму; на первом же допросе он сознался во всем.

Оказалось, что в течение последних двух лет он жил только в долг. Он сумел снискать доверие богатых людей и время от времени занимал деньги. Векселя он покрывал с большим трудом. Но деньги брал только у тех людей, которые не хотели вызывать скандал, поэтому ему все сходило с рук, его даже считали богатым человеком.

Но постепенно его «доходы» стали уменьшаться. Те приятели, которым приходилось по несколько раз переписывать векселя, в конце концов потеряли терпение и отказали ему в кредите.

Один только Генри Тарнтон продолжал помогать ему, но тоже наконец отказал.

Норман оказался в безвыходном положении. Свое спасение он увидел в браке с Элен, дочерью богатого заводчика Вильяма Твата.

Он сумел ей понравиться, но знал, что для достижения цели потребуются еще и деньги.

И тут у него появилась мысль выдать подложный вексель от имени своего приятеля Генри Тарнтона, надеясь ко дню срока платежа собрать необходимую сумму и погасить его.

Но этого ему не удалось сделать. Денег он не достал.

Подложный вексель был предъявлен Генри Тарнтону в тот самый день, когда Лиза Гриндал в первый раз посетила дом его отца. Тарнтон сразу догадался, в чем дело, и поскольку Норман присутствовал при этом, он решил спасти его и, не говоря ни слова, уплатил деньги.

Но когда они остались вдвоем, Тарнтон заявил Норману, что он его бесконечно презирает и требует, чтобы в течение двух дней он покинул город навсегда, грозя в противном случае передать дело в суд.

Норман, видя, что все его планы рушатся, решил убить Генри Тарнтона и похитить подложный вексель.

За это преступление он был приговорен к смерти на электрическом стуле.

Рассказы о Нике Картере

Тайна каторжника

Глава I
Таинственное извещение

Знаменитый сыщик Ник Картер вместе со своим младшим помощником Патси находился в Вашингтоне, где только что закончил одно из своих многочисленных дел.

В отличном расположении, покуривая хорошие сигары, шли они по авеню Пенсильвания, без определенной цели.

Было около трех часов дня.

– Полагаю, – заговорил Ник Картер, – что было бы весьма недурно пообедать теперь у Виллара, потом прокатиться по парку, а вечером отправиться в театр. Все равно еще успеем к двенадцатичасовому поезду в Нью-Йорк.

– Идея недурна, – улыбнулся Патси, – в особенности обед у Виллара представляется мне заманчивым, так как говорят, что этот ресторан ни в чем не уступает нашему знаменитому Дельмонико.

Ник Картер хотел что-то ответить, но на повороте на Четвертую улицу вдруг нагнулся и поднял с тротуара нечто похожее на маленькую черную змею.

Развернув эту вещь, он увидел, что это четки, которыми католики пользуются во время молитвы, перебирая их пальцами.

– Что это вы нашли? – спросил Патси. – Четки! Уронивший их будет весьма опечален, потому что потерять четки считается дурным предзнаменованием!

Ник Картер положил четки в карман, не разглядывая их.

Оживленно беседуя о разных вещах, они дошли до гостиницы и совершенно забыли о четках.

– Как вы полагаете, – сказал Патси, останавливаясь у подъезда, – недурно было бы сесть в общий зал и закурить свежую сигару? Мы ведь гуляли часа два, и я порядком устал.

– Ты что-то состарился, – рассмеялся Ник Картер, – изволь, так и быть. Впрочем, я и сам не прочь отдохнуть. Когда гуляешь без цели, то это утомляет больше, чем если идешь по делу.

Они вошли в вестибюль и заняли два удобных, мягких кресла.

Закурив сигару, Ник Картер машинально вынул из кармана свою находку и начал перебирать шарики.

– Позвольте мне взглянуть на эти четки, – попросил Патси.

– Послушай, Патси, – сказал Ник Картер, вытягивая четки во всю длину, – ты не находишь, что они уж очень длинны?

Патси взял четки и стал внимательно разглядывать их.

Вдруг он в изумлении покачал головой и начал рассматривать каждый шарик в отдельности.

Он несколько раз повертел четки в руках и потом сказал:

– Это вовсе не четки.

– Как так? С первого взгляда видно, что это именно четки. На них есть большие и малые шарики, есть и крестик.

– И все-таки это не четки, – утверждал Патси.

– Ну что ж, стало быть, ты умнее меня, – отозвался Ник Картер с улыбкой.

– Этого я вовсе не утверждаю, – возразил Патси, – но если бы вы были католиком, как я, то согласились бы со мной. Вы считаете всякую нитку, состоящую из больших и малых шариков с крестиком, четками, но это вовсе нелогично.

– Как так?

– Четки всегда разделены на несколько равных частей, между которыми находится по большому шарику, так называемому патерностеру. А в данном случае этого нет.

– А что ж это такое, по-твоему?

– Да просто нитка с шариками.

– Но ведь в ней есть шарики разной величины?

– Так-то оно так, но четки должны иметь именно такой вид, но отнюдь не другой.

– Быть может, есть секты, которые пользуются такими четками, как эта?

– Не думаю. Я не очень набожен, но все-таки смею утверждать, что в данном случае я прав.

– Ну что ж, давай-ка еще раз рассмотрим эту вещичку.

Патси вернул Картеру четки, а тот положил их на колено и стал внимательно рассматривать каждый шарик в отдельности.

Очередь изумиться настала теперь для Ника Картера. Он вдруг насторожился и с удвоенным вниманием продолжал осмотр. Затем он поднял четки, придерживая их левой рукой за крестик, и снова перебрал все шарики до конца.

После этого он проделал то же самое еще раз, положил четки на правую ладонь и задумался.

Патси сгорал от любопытства. Наконец он решился спросить:

– Извините, начальник, что я нарушаю ваши мысли, но мне кажется, вы нашли что-то такое особенное.

– Да! – коротко ответил Ник Картер.

– Нельзя ли узнать, в чем дело?

– Можно, – улыбнулся Ник Картер, – не буду тебя больше мучить молчанием. Вот что, ты когда-нибудь занимался наукой телеграфирования?

– К стыду своему, должен признаться, что не занимался.

– Значит тебе не знакома азбука Морзе?

– Разбирать я ее не умею, но знаю, что буквы обозначаются известными сопоставлениями точек и черточек.

– Из таких сопоставлений состоят вот эти самые четки.

– Неужели? – воскликнул Патси.

– Именно! Вся эта нитка представляет собой не что иное, как телеграфное сообщение, подобно тем, которые передаются на бумажных лентах аппарата Морзе.

– Вот чудеса! Опять новое доказательство того, что следует постоянно учиться и расширять круг познаний! Я бы никогда не догадался!

– Век живи, век учись! Дело в том, что мне приходилось распутывать многие крайне загадочные шифры, но подобного таинственного известия я еще ни разу не встречал.

– А кому адресована эта своеобразная телеграмма?

– Отправитель не указал адреса и это еще больше усиливает таинственность содержания.

– А содержание вы уже разобрали?

Ник Картер ответил не сразу. Он в раздумье разглядывал черную нитку. Наконец сказал, обращаясь к своему помощнику:

– Сколько шариков полагается в четках, Патси?

– Сто шестьдесят девять.

– А тут их триста сорок три, не считая промежутков, равносильных интервалам между отдельными словами в азбуке Морзе. Да, ведь я хотел прочитать тебе телеграмму. Ну что же, слушай.

Он опять поднял четки, медленно начал перебирать шарики и проговорил:

– Карета заказана на сегодня на одиннадцать часов вечера, Зара, Филипп в надежном месте, опасность миновала, бриллианты и деньги принесу, возврата или колебаний нет, исполняй данное обещание, доверяй мне, иначе смерть для обоих.

– И больше ничего? – спросил Патси.

– Довольно и этого, Патси, – ответил Ник Картер, – по моему мнению и этого достаточно: эта нитка содержит больше, чем ты думаешь. Поживем – увидим.