Текст книги "Хроники Брэдбери"

9. Фантазии о будущем

Я считаю Рэя одним из самых важных американских писателей двадцатого века, поскольку его книги расширили кругозор миллионов читателей, которые даже не задумывались о том, что Вселенная не исчерпывается одной маленькой планетой, вращающейся вокруг второсортной звезды.

Сэр Артур Ч. Кларк

Рэй ненавидел вставать в семь утра ради школы, и теперь это больше не требовалось – можно было спать до девяти утра. О свобода!..

Он продолжал ходить на четверговые заседания Общества научной фантастики в Clifton’s и участвовать в издании журнала Imagination! для которого написал еще несколько эссе и нарисовал несколько иллюстраций. Он по-прежнему твердо намеревался стать писателем – и не просто крупным, а одним из величайших в истории. Рэй не сомневался: так или иначе он сумеет написать книгу, которая займет на полках почетное место рядом с произведениями его героев – Уэллса, Баума и Берроуза.

А пока приходилось мириться с досадной повседневностью – например, искать работу, чтобы вносить вклад в семейный бюджет. Летом 1938 года бабушка Рэя, Минни, продала в Уокигане свой дом и соседний, где раньше жила семья Рэя, чтобы переехать в Лос-Анджелес. Она поселилась вместе с двадцативосьмилетней Невой в квартире на улице Сент-Эндрюс, этажом выше семейства Брэдбери. Скип, отслужив в Гражданском корпусе охраны природных ресурсов, вернулся домой и устроился, по примеру отца, линейным монтером в бюро энергоснабжения и освещения Лос-Анджелеса.

В августе нашел работу и Рэй: бывший одноклассник, торговавший газетами на углу, уступил ему свой пост за восемьдесят долларов. Хотя сумма была немаленькая, Рэй ухватился за этот шанс и занял денег у отца с братом. Вскоре он уже торговал газетой Herald Express – дневным выпуском лос-анджелесской газеты Herald Examiner, которую издавала компания Hearst.Рэй работал пять дней в неделю с четырех часов дня до полседьмого вечера, а все остальное время и выходные мог посвящать писательству. Связку газет каждый день привозили на северо-восточный угол улиц Олимпик и Нортон, и Рэй занимал свой пост перед аптекой Acton’s. По соседству находились бакалейная лавка и мастерская паяльщика; мимо по Олимпик-стрит ездил трамвай. Словом, место было оживленное, что идеально подходило для торговли газетами.

Поначалу Рэй вел себя как классический мальчишка-газетчик – кричал: «Срочные новости! Сенсация! Спешите прочесть!» – однако затем решил действовать тоньше: «Я хотел проверить, удастся ли продавать столько же, если я буду молчать. Эксперимент удался». Рэй понял, что криками делу не поможешь, хотя совсем молчать все равно не получалось – он обязательно вступал с покупателями в беседу. «Люди или хотят купить газету, или нет», – резюмировал он. Похожим образом Рэй нашел и собственный подход к писательству: поначалу подражал, но постепенно выработал уникальный метод.

Вскоре Рэй в роли газетчика приобрел известность – общительный, харизматичный и энергичный юноша в очках привлекал внимание. Боб Горман, который тогда торговал конкурирующей газетой Daily News на том же перекрестке, вспоминал Рэя так: «Он был напористым, открытым и весьма общительным торговцем, много сил уделял работе. С ним было очень легко разговаривать – он много рассказывал о том, как бывал в Голливуде и встречался там со звездами». По воспоминаниям Гормана, когда Рэй не торговал газетами, то почти все время катался на роликах. «Я ему сочувствовал. Многие другие юноши разъезжали на автомобилях, а он так и не научился водить».

Впрочем, самого Рэя неумение водить машину заботило мало. Работа ему нравилась, потому что давала возможность встречаться и общаться с самыми разными людьми – среди его постоянных клиентов были даже кинозвезды Джон Бэрримор и Бастер Китон. К тому же он прилично зарабатывал – в среднем десять долларов в неделю, вполне достаточно, чтобы покупать себе одежду, книги, журналы и ходить в кино. После работы Рэй шел пешком или ехал на роликах домой. Идти было недалеко – чуть больше полутора километров. Несколько раз в неделю его подвозил на своем грузовике развозчик из пекарни, который заезжал в аптеку за сэндвичем и солодовым молоком. «Я ехал домой в окружении дивных ароматов хлеба, пирогов и тортов, а порой водитель угощал меня завалявшимся пончиком. Эти воспоминания мне очень дороги: простые, прекрасные, о хороших людях», – говорил Рэй. Десятки лет спустя он настаивал, что не проработал ни дня, в том числе когда продавал газеты. Стоять на углу доставляло ему огромное удовольствие – даже под дождем, потому что он любил дождь. Любовь – секрет, который Рэй пронес через всю жизнь: он занимался только тем, что любил, а продавать газеты он любил не меньше, чем писать.

В местном кинотеатре тогда вновь показывали «Кинг-Конга». Управляющий не смог найти плакатов и афиш к фильму, поэтому обратился к известному коллекционеру Форри Экерману, хорошему знакомцу Рэя. Тот согласился одолжить свои плакаты «Кинг-Конга» для кинотеатра. После сеанса к управляющему зашел молодой человек по имени Рэй Харрихаузен. «Он посмотрел фильм и был так восхищен, что надеялся уговорить управляющего кинотеатра отдать ему афиши», – рассказывал Экерман. Управляющий объяснил, кому принадлежат плакаты, и дал Харрихаузену адрес. Вскоре тот навестил Экермана, и обнаружилось, что оба увлекаются кино и чудовищами, поэтому Экерман пригласил нового знакомого в кафетерий «Клифтонс». Там Харрихаузен встретился с Рэем Брэдбери, и они сразу нашли общий язык. Харрихаузен пригласил Рэя к себе в гаражную мастерскую в районе Леймерт-Парк, где снимал короткометражные анимационные фильмы с моделями динозавров – чрезвычайно реалистичными фигурками из раскрашенной резины и пластика на металлическом каркасе с шарнирными сочленениями. Рэй был весьма впечатлен увиденным.

«Мы оба интересовались динозаврами и любили «Кинг-Конга», как и Форри, – вспоминал Харрихаузен. – Часто мы втроем садились в красный автомобиль и ехали в Игл-Рок или Пасадену, чтобы снова посмотреть «Кинг-Конга» или «Самую опасную игру» и другие фильмы Мериана Купера[15]15
   Мериан Купер (1893–1973) – американский кинорежиссер, наиболее известный по фильму «Кинг-Конг» 1933 года.


[Закрыть]». Хотя Харрихаузен вступил в Общество научной фантастики, он не так страстно увлекался будущим, как другие участники, и прежде всего Рэй Брэдбери. «Будущее со взаимными перестрелками в космосе представлялось мне очень холодным и равнодушным, – объяснял Харрихаузен. – Я предпочитал прошлое. Оно куда романтичнее».

В ноябре 1938 года семейство Брэдбери вновь переехало: Леонарду надоело жить буквально под каблуком у собственной матери – во всяком случае, Рэй предполагал, что отцу было нелегко вновь оказаться в такой близости от нее. Поэтому Брэдбери переехали на несколько кварталов западнее, в квартиру по адресу: Южный Манхэттен, 1841.

Рэй вел безмятежную жизнь, спал допоздна и делал что хочется. Каждый день он по несколько часов писал, а в свободное от сочинительства время катался на роликах вокруг киностудий (хоть и не так часто, как раньше), ходил в кино с тетей Невой и регулярно лакомился мороженым. Вечерами Рэй с матерью слушали по радио передачу Джека Бенни «Эймос и Энди»[16]16
   «Эймос и Энди» – комедийный радиосериал о жизни и приключениях чернокожих персонажей. Выходил на WMAQ, NBC и CBS с 1928 по 1960 год.


[Закрыть] и постановки радиотеатра Lux. Лео Брэдбери не особенно любил радио, а Скип предпочитал играть на улице в бейсбол. Впрочем, оба регулярно слушали трансляции футбольных матчей команды Trojan из Университета Южной Калифорнии, а иногда даже ходили на них и брали с собой Рэя.

В январе 1939 года Рэй задумался о поступлении в колледж. Родители не настаивали, но многие из его друзей уже поступили, и Рэю тоже хотелось расти, поэтому он сдал экзамены в Городской колледж Лос-Анджелеса. Впрочем, вскоре его охватили сомнения. Ему никогда не нравилось учиться – вставать рано утром и целыми днями зубрить. Зато в колледже можно было познакомиться с девушками. «Я хочу встречаться с девушками. Вот единственная причина, по которой мне хочется поступить в колледж, и этого недостаточно», – осознал Рэй и отказался от идеи получить традиционное высшее образование. Вместо этого он решил учиться сам и стал раз в неделю ходить в Центральную библиотеку, где блуждал в темных проходах между высокими стеллажами, а дважды в неделю посещал небольшую библиотеку имени Пио Пико в своем районе.

Вскоре он открыл для себя романы Томаса Вулфа «О времени и о реке» и «Взгляни на дом свой, ангел». Они сильно повлияли на Рэя, и он многому научился у Вулфа, чью прозу, впрочем, позднее считал избыточной: «Он идеально подходит в восемнадцать, девятнадцать, двадцать, когда ничего не знаешь, но воображаешь, что знаешь все». Состоявшись как писатель, на лекциях Рэй делился собственным подходом к творчеству: «Утром выворачиваешься наизнанку, а днем за собой убираешь!» Этому он научился у Томаса Вулфа: «[Он] научил меня выворачиваться наизнанку. Его книги – океан блевоты. Сюжета почти нет, зато он обожал жизнь и скакал по ней с неистовыми воплями».

Тогда же Рэй открыл для себя книгу, подкрепившую его писательскую философию, – «Как стать писателем» Доротеи Бранд. Она научила Рэя писать горячо, быстро и доверять своему подсознанию – не обдумывать свои слова и не передумывать.

У Рэя установился удобный режим: утром он писал, днем продавал газеты и каждую неделю занимался в библиотеке. Однако вскоре безмятежность была нарушена: два месяца спустя, в марте 1939 года, заболела и попала в больницу бабушка Рэя. Ее состояние ухудшалось, и 16 марта она умерла. Рэй узнал об этом вечером от матери, вернувшись с заседания Общества научной фантастики. Смерть «бабули», как он ее называл, стала для Рэя большим горем.

Два дня спустя тело Минни Брэдбери предали земле. Рэй на похороны не явился. Опечаленный, он бродил по центральным улицам, а днем отправился на двойной киносеанс с довольно странной подборкой фильмов: комедией «Держите студентку» и триллером «Таинственный мистер Мото». Вечером ему пришлось объясняться с рассерженным отцом. «Слушай, пап, я хочу запомнить бабушку такой, какой она была. Я не хочу помнить ее мертвой», – признался Рэй. Хотя Лео Брэдбери, закаленный годами лазанья по электрическим столбам, производил впечатление человека жесткого, в душе он был мягким и любящим отцом и сознавал чрезвычайную чувствительность младшего сына, а потому, конечно, не мог сердиться на Рэя за то, что он тяжело переносит утрату.

Рэй продолжал упражняться в писательстве и поставлял материалы для журнала Общества научной фантастики, а потом, узнав, что многие издают любительские журналы, затеял собственный под названием Futuria Fantasia. Великодушный Форри Экерман снабдил его деньгами, а Ханс Бок, друг Рэя, нарисовал иллюстрацию для обложки. Рэй написал редакторскую передовицу, а также стихотворение «Размышления и космос» (Thought and Space) и рассказ «Долой технократов!» (Don’t Get Technatal) под псевдонимом Рон Рейнольдс, поскольку хотел создать впечатление, что в издании журнала участвуют и другие авторы. Впрочем, другие авторы в самом деле участвовали – свой вклад внесли Форри Экерман и секретарь Общества Т. Брюс. В журнале было двенадцать страниц, отпечатанных на машинке и размноженных на мимеографе[17]17
   Мимеограф – машина, позволяющая печатать небольшие тиражи с помощью трафаретов. В описываемые времена это был один из самых доступных способов печати.


[Закрыть] с зелеными чернилами. По воспоминаниям Рэя, тираж составил почти сто экземпляров.

Тем летом 2–3 июля в Нью-Йорке проходил первый Всемирный конвент научной фантастики. На это беспрецедентное мероприятие собирались поклонники жанра со всей страны; наряду с ними участвовали авторы, иллюстраторы, агенты и издатели. Узнав о событии на собрании Общества, Рэй тут же захотел поехать в Нью-Йорк – ведь там планировался не только конвент, но и Всемирная торговая выставка, а Рэй до сих пор помнил то сказочное впечатление, которое произвела на него выставка 1933 года в Чикаго. На пути стояло вечное препятствие: денег на поездку не было, хотя Рэй и работал. Форри Экерман знал, что друг хочет поехать в Нью-Йорк, и по собственной инициативе одолжил денег – как он вспоминал, пятьдесят долларов, а по воспоминаниям Рэя – девяносто. Экерман тогда жил у бабушки и дедушки с материнской стороны и не платил за квартиру, а кроме того, зарабатывал восемьдесят пять долларов в час в Академии кинематографических искусств и наук, так что вполне мог позволить себе поддержать друга. Рэй пообещал возвращать по доллару в неделю до полной уплаты долга и предложил свозить на конвент иллюстрации Ханса Бока, у которого тоже не было денег на поездку.

Итак, в конце июня 1939 года Рэй сел в автобус Greyhound и отправился в Нью-Йорк. Это была знаковая поездка – впервые без родителей и Скипа. В дорогу Рэй взял словарь и книгу «Лексикон Хартрампфа», намереваясь пополнить свой словарный запас. Стремление продемонстрировать богатый лексический арсенал в своих сочинениях было, по признанию самого Рэя, слишком очевидным и навязчивым. «Я использовал пышные слова из «Хартрампфа», даже не понимая их смысла», – со смехом вспоминал он.

На одной из плановых остановок в Денвере, штат Колорадо, Рэй зашел в ресторан, чтобы побриться. «Я не услышал, как объявляют об отправлении автобуса, а когда прибежал, его уже и след простыл – вместе с моей пишущей машинкой и пожитками», – рассказывал Рэй. К счастью, вскоре подошел следующий автобус, и Рэй в конце концов воссоединился со своей возлюбленной машинкой и багажом.

Хотя за десятки лет Рэй познакомился со множеством замечательных личностей, неизгладимое впечатление на него зачастую производили встречи с самыми обычными людьми. Одно из таких знакомств произошло в междугороднем автобусе. Через проход от Рэя сидела Эдвина Поттер, высокая стройная блондинка старше его на несколько лет. Она ехала на север штата Нью-Йорк, чтобы работать инструктором по плаванию. Пока за окном проносились американские пейзажи, Рэй и Эдвина разговаривали, хотя сам он не вполне понимал, отчего красивая женщина проявляет к нему интерес. Вспоминая то путешествие, он описывал себя как «прыщавого восемнадцатилетнего парнишку… злоупотребляющего колой, пирогами и шоколадными батончиками «Кларк», немытого и с чересчур длинными для 1939 года волосами. Я ничем не заслуживал внимания, не считая того, что непрерывно болтал и вопил, потому что обожал жизнь».

После четырех суток пути автобус остановился в сером хмуром городе Элизабет в штате Нью-Джерси. Рэй сошел, оглянулся и помахал Эдвине, а она помахала в ответ. Почти семьдесят лет спустя он, со свойственной ему сентиментальностью, часто вспоминал об этом кратком миге нежности и о женщине, которую знал совсем недолго.

К большому облегчению Рэя, портативная пишущая машинка и багаж ждали его в бюро находок на автовокзале. Там же ждал и друг по переписке – редактор бульварного журнала Чарли Хорниг. На рассвете друзья сели на паром до Манхэттена; в сиянии утреннего солнца Рэй впервые увидел Нью-Йорк и сразу подумал об иммигрантах, которым открывался почти такой же вид на город.

Рэй остановился в хостеле Sloane House Молодежной христианской организации и в воскресенье, 2 июля, отправился на конвент, который проходил в Caravan Hall на Восточной 59-й улице. Во многих отношениях конвент изменил мир научной фантастики. Раньше поклонники жанра (главным образом небогатые подростки) общались по переписке – в эпоху Великой депрессии мало у кого водились деньги на посещение клубов научной фантастики в разных городах. А в те жаркие июльские выходные на Всемирный конвент научной фантастики собрались почти две тысячи читателей, редакторов, писателей, иллюстраторов и агентов. Это было первое мероприятие такого рода, за которым вскоре последовали всевозможные конвенты по комиксам, фэнтези, ужасам и вселенной «Звездного пути».

Толпу эксцентричных фанатов возглавлял друг Рэя Форри Экерман. Он и его девушка Миртл Р. Джонс (для друзей Мороджо) явились на конвент в футуристических костюмах по мотивам книги Герберта Уэллса «Облик грядущего». Как выразился фантаст Фредерик Пол, они были «стильно одеты по моде двадцать пятого века». Экерман удивился, обнаружив, что больше никто не последовал их с Мороджо примеру: «Я думал, все нарядятся астронавтами, вампирами и тому подобным. Когда мы шли по улицам Манхэттена, детишки показывали пальцем и кричали: «Это Флэш Гордон! Это Бак Роджерс». Сами того не подозревая, Экерман и Мороджо положили начало традиции, которая процветает и в наши дни: на следующем Всемирном конвенте в Чикаго уже с десяток участников нарядились в эффектные костюмы.

То была заря золотого века научной фантастики, и на первом конвенте присутствовали многие из великих фантастов. Посетил его и Джулиус «Джули» Шварц, который позже станет первым литературным агентом Рэя и долговременным редактором DC Comics. По его воспоминаниям, поклонники преследовали фантастов Джека Уильямсона и Лайона Спрэга де Кампа на улицах Нью-Йорка, выпрашивая автографы. Почетным гостем конвента стал прославленный художник Фрэнк Р. Пауль; именно его иллюстрация к «Миру гигантских муравьев» на обложке журнала Amazing Stories в 1928 году поразила воображение юного Рэя Брэдбери. Был на конвенте молодой Айзек Азимов, только начавший свою писательскую карьеру. Приехал и уважаемый редактор Джон В. Кэмпбелл. Присутствовали Джек Дэрроу и Милтон А. Ротман – известные поклонники научной фантастики. Дэрроу, Ротман и Форри Экерман в те времена были самыми ярыми фанатами жанра – их письма, как вспоминал Азимов в своей книге «Азимов о научной фантастике», «заполонили все журналы [научной фантастики]». Словом, конвент представлял собой живую энциклопедию «Кто есть кто» золотого века. «Количество творческих молодых людей среди присутствующих поражало, – вспоминал писатель Дэвид. А. Кайл, который тоже участвовал в конвенте. – То были поистине волшебные дни».

Объединение разбросанных по миру поклонников и авторов помогло непонятому, часто критикуемому жанру научной фантастики набрать силу. О конвенте даже упомянули в журнале Time. А Рэй Брэдбери, всегда чувствовавший себя изгоем, понял, что больше не одинок. Дэвид А. Кайл описывал его как «типичного представителя нашего круга. Он был молод, полон энтузиазма, идеализма и грандиозных представлений о будущем».

В программе конвента значился банкет в ресторане Wyndham, но на это у Рэя уже не нашлось денег, и Форри Экерман не мог ему больше одолжить. По воспоминаниям Экермана, на ужине присутствовали лишь двадцать восемь из ста восьмидесяти пяти участников конвента. «За место нужно было заплатить доллар. Не за еду, заметьте, только за место! – с сарказмом вспоминал он. – При этом от нас ожидали щедрых чаевых – десять центов!» Тем не менее Экерману удалось провести Рэя на ужин, чтобы тот мог послушать выступление почетного гостя, художника Фрэнка Р. Пауля, и познакомиться с кумиром своего уокиганского детства лично.

Рэй привез с собой в Нью-Йорк несколько рассказов в надежде заинтересовать агента Джулиуса Шварца, однако тот не стал их брать, заявив, что писательское мастерство Рэя пока оставляет желать лучшего, хотя порекомендовал продолжать писать и через несколько месяцев прислать свои тексты снова. Рэй остался невероятно разочарован – до превращения в настоящего писателя было еще далеко.

В Нью-Йорке он также встретился с редактором Weird Tales Фарнсвортом Райтом, который, по воспоминаниям Рэя, сильно страдал от болезни Паркинсона. Рэй показал Райту картины маслом и иллюстрации своего друга Ханса Бока, и тот сразу в них влюбился. «Я был так счастлив, будто решалась судьба моей собственной карьеры!» – вспоминал Рэй. Таким образом, у истоков карьеры Ханса Бока, который в 1953 году получит премию Hugo за лучшую иллюстрацию на обложке, стоял Рэй Брэдбери.

В свободное от конвента время Рэй разгуливал по Нью-Йорку – выступил рефери в софтбольном матче между Королевским обществом научной фантастики и Филадельфийским обществом НФ; ездил с друзьями на Кони-Айленд, где страшно обгорел; и, разумеется, посетил Всемирную торговую выставку 1939 года, которая открылась в июне в парке Flushing Meadows. «Мы отправились на выставку с друзьями по научной фантастике. Я был заворожен и не хотел уходить», – рассказывал Рэй.

Тем вечером, стоя у русского павильона, он смотрел на фейерверки, и яркие вспышки на темном небе отражались в его наполненных слезами глазах. Рэй понимал, что всего через три-четыре месяца Соединенные Штаты могут вступить в войну. Это знали все; в газетах, радио и новостных короткометражках предрекали худшее. «Небо цвело взрывами фейерверков, а в будущем гремела взрывами война», – вспоминал Рэй. По щекам текли слезы, в душном летнем воздухе висел запах пороха, и все же страх перед будущим лишь усиливал связь с настоящим и радость от Всемирной торговой выставки. «Из-за этого она полюбилась мне еще больше», – говорил Рэй.

ПРИМЕЧАНИЯ

«Он был напористым…»: интервью автора с Бобом Горманом.

«Он посмотрел фильм…»: интервью автора с Форрестом Дж. Экерманом.

«Мы оба интересовались динозаврами…»: интервью автора с Рэем Харрихаузеном.

«…и другие фильмы Мериана Купера»: Мериан К. Купер был сорежиссером и сопродюсером фильма «Кинг-Конг» вместе с Эрнестом Б. Шедзаком.

«Будущее, со взаимными перестрелками в космосе…»: интервью автора с Рэем Харрихаузеном.

«Опечаленный, он бродил по центральным улицам…»: вскоре после этого тетя Нева увезла прах бабушки Рэя в Уокиган, чтобы захоронить рядом с дедушкой Рэя Сэмюэлом Хинкстоном Брэдбери. Оба покоятся на кладбище Union Cemetery на западе Уокигана.

«…а днем отправился на двойной киносеанс…»: календарь за 1939 год, из личного архива Рэя Брэдбери.

«…стильно одеты по моде двадцать пятого века»: Pohl, The Way the Future Was.

«Я думал, все нарядятся астронавтами…»: интервью автора с Форрестом Дж. Экерманом.

«По его воспоминаниям, поклонники преследовали фантастов…»: интервью автора с Джулиусом Шварцем.

«…как вспоминал Азимов в своей книге…»: Asimov, Asimov on Science Fiction.

«Количество творческих молодых людей…»: интервью автора с Дэвидом А. Кайлом.

«…типичного представителя нашего круга»: там же.

«За место нужно было заплатить доллар»: интервью автора с Форрестом Дж. Экерманом.