Текст книги "Осколки"

Heresiarch

 
Сострадание вызывает только у демонов
Бомж блаженный,
Туманности стенами
Отделён Израиль вселенной.
Эмир справедливо
Ревнивый,
Но желание будет исполнено,
Если сердце червиво,
Значит жизнью наполнено.
Моя душа —
Женщина, покрытая шрамами,
Крестится левша
Застрявший меж четырьмя храмами.
Снов библиотека
Хранит все твои отражения,
Дёрнулось веко
После двадцатилетнего забвения.
Морской великий змей
Потаённой Америки
Своей гладкостью согрей
Девушек с хвостами спереди.
Из беседки на орбите
Открывается немыслимый вид,
В незваном визите
Включаются ловушки пирамид.
Чёрный олень
В начале дороги снится,
Спасли тебя в день
Львица,
Лиса и волчица.
Воняет рядом мясным,
Отнятая жизнь обветривается и сохнет,
Лучше стать немым,
Чем ослепнуть или оглохнуть.
 

Антрополис

 
В зеркале Калиостро, пудрящему
Маску молчащую,
Прошлое завидует будущему:
«Это всё не настоящее».
Синто менталист
Седьмого хвоста лисьего,
Стратосферы артист,
Провозглашает невесомости независимость.
На драконе Лаудануме
Фея бутылки с зелёным бликом,
Дымкой рассвета туманного
Улыбается девушка с обаятельным тиком.
На тыла фронтах
Накрыта поляна роскошная,
В упадка снах
Я видел не прошлое.
Суеверен суверен
В мантии из сирокко,
Последствий эксперимент —
Ненавидящее око.
Воли дух воплощён
В измерении том,
Где спасён
Фаэтон.
Вбиты в курган менгиры —
Шесть гвоздей тилопы,
Подкинуты монеты антимира
Серебряной антилопы.
Сексуального акта бешенного
Артефакт в середине кратера,
Уравновешивают
Пентаграмму пятеро.
 

За мостом

 
Ни одна из тем
Не касается
Тех, кто испытывает зависть к тем,
Кто ей питается.
Смывая дни
Наступает с приливом лунный гигант,
Пошатнувшееся – толкни,
Крадётся фарами смерть сквозь туман.
Душа монаха – пойло дьявола,
Деградирующий консерватизм,
Праведность до искушения берегов плавала,
Источая токсичный героизм.
Страна не мессия, не воскрешена,
Криво встав, как оживший мертвец,
Космонавт —
Не родившийся твой близнец.
Нарастающий тумор
Распадающегося вещества,
Вылетает из белого шума
Сова.
Откровения синей кукурузы,
Кровь рассечена,
От чужого избавляясь груза
Открываешь книгу окна.
Не берёшься за то, с чем справишься,
Разбиваясь о льды,
Когда ты состаришься
Дождь принесёт тебе воды.
Идёшь на холодный голубой закат,
Где ты был создан,
Во всех мечтах виноват
Подъезд, выходящий к звёздам.
 

Пасть

 
Ты никому ничего не должен,
Настоящий Закон всё уравновесит,
Книгу жизни продолжат
Рисунки песен.
Посередине пурги
Письма пытаясь, в облаках навсегда сохранённые, сжечь,
Беги,
Но если прижали – калечь.
Мак в молоке
Варится в котле пропасти,
Крови каплями в роднике
Ролевые игры жестокости.
На скафандрах моллюсков
Маски джокеров,
Свист по-французски
Космической оперы.
Душа бесшумная,
К земле прижимаясь,
Думает:
«Я умираю».
Просто жить слишком сложно,
Колышутся деревья в этом странном лете,
Тревожно —
Это не ветер.
Тяжёлым трудом
Заслужившая себе право быть тупыми,
Грязь в золотом,
Забывает своё имя.
Свои строки утром перечитав
Понимаешь, пробираясь сквозь перечёркнутых запятых кресты,
Что ты всегда прав,
Ведь это не ты.
 

Гипнопотам

 
Затопленные руины
Ушедших веков укрывают сны,
В пруду всплывают спины,
Мы встретились в первый день весны.
Пусть зла расцветают сто цветов —
Мести неведомы слёзы,
Пробуждает мертвецов
Ядерная роза.
В крыше окно
И в полу дверь,
В сознании темно
От будущих потерь.
Ты настоящий,
Когда искренне улыбаешься,
Вперёд слепящий
Свет гаснет, когда пугаешься.
В ангельских перьях павлина
Красоте молитва сияла,
Поют на равнинах
Нимфы кристаллов.
Главное в принятии себя
Не перестать мыться,
Саксофоны в вечерней заре трубят,
Больше ничего не повторится.
Бег по подземелью,
Лабиринту безграничному,
В титановое ущелье
Капает электричество.
Отчеканен на монете
С обеих сторон рубец,
Дети за родителей не в ответе,
Только если ты сам не свой отец.
 

Chaintown

 
Палитра твоего грима
Линии чертит судьбы,
Вдоль реки из дыма
Растут электрические грибы.
Сквозь века доносится шум —
Это отзвук былого краха,
Запирает в дом дум
Пуэр из могилы монаха.
Непрочитанных писем шелест,
Лунный туземец жуёт эвкалипт,
От того, кто был смелый
Остался лишь хрип.
Сияния льёт бальзам
На ледяные пики день,
Выдвигаясь к горным клубам,
Госпожа президент расстегнула свой френч.
Древние, тёплые звёзды
Над стоячей водой зависли,
Отравлены почва и воздух,
Ядом наполнены мысли.
В девственных дневниках
Святость была иной,
Когда начался ад в небесах,
Она рай возвела под землёй.
Жемчуг трепещет
На её животе,
Небо плевками хлещет
По панельной сироте.
Летучие мыши крылья расправили
В дыхание брата пытаясь вползти,
Но после смерти Авеля
Нет обратного пути.
 

Чернокнижник

 
Печальный гобой,
Зрелость мою верни,
Водку пей, пой,
40° в тени.
Много хорошо – это хорошо,
К зависти мерзкой врагов,
Вспять пошёл
Хоровод на ладонях богинь и богов.
Все данные удалены,
Ты ни в ком не отразился,
На девятый месяц войны
Никто не родился.
Ключ странствий
Двери любые откроет,
Лезвия взмахом рассекая одно пространство
Раскрывает другое.
Эроцентриста
Ум неподвижный
Ищет после потопа пристань,
Великий Чернокнижник.
Свободы каминг аут:
Будь кем хочешь,
Люби кого хочешь,
Вихрь многоцветных аур
Мокшу пророчит.
Это не астероиды, а корабли,
Наги нога нага,
Путы минувшего мы рассекли,
В страсти хватаю тебя за рога.
Невозможно больше кричать,
Поменяли все вещи названия,
Весь мир не молитву должен читать,
А заклинание.
 

Пылающий Гуандао

 
Бензина в пруду начертание,
Под спокойствием лодки разлитым топливом,
Сотрясается пожилое здание
От студенческой проповеди.
Прекрасный стан опасной Дюрандаль
Раной обнимет султан,
Тьмы давит мораль
Белый гигант.
Отпустил себя в своей сложности
Океана царевны трезубец,
Преисполнена противоположностей
Жена Анубиса.
Светильники познания созрели
Азиатскими загораясь рунами,
В их свете лишь не сгорели
Ирворобондо с двумя лунами.
Штангу перекатывает в языке,
Под ней – чёрный пегас,
Распускаясь в увядшем цветке,
Предтеча-любовь, слепая на один глаз.
На троне завершаются приключения собаки
В ошейнике со связкой опричников голов,
Обретают смысл троякий
Вопли тысяч сгорающих врагов.
Во имя конца и машины
Мы не искали то, что нашли,
Не преодолев дороги и половины,
К чему пришли…
 

Древо Морей

 
Когда только начал писать
Уже все стихи свои забыл,
Лучше и тебе не знать,
Кем я в прошлой жизни был.
Вынув из ножен дверную ручку
Мне в тело её вкрути,
Сидит на манграх внучка
Растущих из деда груди.
Становятся умные злей,
Тупые – ещё тупей,
Кто-то родился, чтобы рожать детей,
Кто-то родился, чтобы убивать людей.
Не успеет истлеть сигарета,
Не успеют остыть дома,
Как после жестокого лета
Тебе улыбнётся зима.
Судьба ослепла
В долине тени,
И над собственным пеплом
Воспламенеет Феникс.
 

Оногоро

 
На скулах стразы
Танцующего в левом верхнем углу портрета,
Перед немыми играет одноглазый
На виолончели из скелета.
К будущему возвращаясь
По хрусту разбитых балалаек,
Под сарафаны залезая
Терзая
Домохозяек.
Выпивая гущу со дна кальяна,
На вепре свирепом
Скачет горбун без изъяна.
Какая тишина над небом…
Да-да, ты не ошибся —
Это ухо правое,
Везде вместо пирсинга клипсы
По-австралийски ржавые.
У фаллоса Гом-джаббар
Не-молоком наполняет чаши,
Оседлали квазар
Амазонки с планеты Урваши.
На плечах веснушки из глиттера,
Десятилетний дочитан пролог,
Запускаешь, из весеннего вылезая свитера,
Протокол «Тир на Ног».
На заброшенной фабрике
Остановился конвейер имён,
С порноактрисой храброй
Кров разделён.
Разливаются реки по залам дворца,
Фрегат ведёт низкий бас,
Вновь взлетает пыльца.
Этот момент – сейчас.
 

Порталы

 
Веснушки на плечах
Бьют по струнам бивы,
После осечки щелчка
В углу Абаддон стоит терпеливо.
От смерти проснувшись, умойся
В земли слезах,
Не бойся —
Я открою тебе глаза.
Фердинанда любовник прячется за занавеской
От Миранды-гимнастки,
Чертит ярь узоры гротеска
На медной маске.
Крыш торжественный покой
Сопротивление растоптало,
Бросившись всей толпой
В открывшиеся порталы.
Разум
Узлами завязан.
Когда мы дыханьем к ней прикоснулись,
На скрижали проступила одна лишь фраза:
«Они вернулись».
 

Океан Совершенства

 
Уравнения медитации
Утопленного священства,
Варится эманацией
Океан совершенства.
Кастинг клоунов
Прошедший босоног,
Тягучестью стоунера
Трубит подводный рог.
В соборе жука
Месса дворовых собак,
Эйфория горька
У гадюки, жалящей кулак.
Ты смел всё менять,
Когда никому не отдан,
Возносясь каплей огня
В небес пылающую воду.
Кокаин под электроорган,
Ты с туманами исчезала,
Взбивает фантомными ногами ветеран
Всплески расплавленного металла.
Колокольчики на лодыжках,
О жёлтую бинди
Спички вспышка
Пророчит судьбу вундеркинда.
Широкоплече
Вдохновение поэта,
Пространство лечит
Подорожник вишнёвого цвета.
Асмодей машет
Шибари-кадилом,
Стало не страшно,
Когда ты тьму в себе сама включила.
 

Order № Love

 
Только та, что доставляла счастье
Бутылка распита,
В макияже сласти
Ядовитая красота.
Колы пенится джингоизм,
Порочный металл висмут
Плавит эгоизм,
Что грудью был стиснут.
Запись найдена бортовая:
«Ты похожа на мою школьную тетрадь,
Что меня вдохновляя,
Заставляла меня светать.
Понять,
Но не простить».
У хлева волквы,
Надо дарами их угостить,
В Назарете гробов типовых.
В грехах искупаюсь,
Как Велунд я темноглаз.
Тиран, могилу твою ещё раскопают,
Чтоб ты умер ещё много раз.
Собирает свои подаянья
Мышь-домовой,
Исчисляется расстояньем
Покой.
Вместо школы и войска сам выбираешь
Кто друг,
Лицо твоё закрывают
Множество рук.
Повторяет многоголосье
Слово «мой».
Я влюбляюсь осенью
И расстаюсь с иллюзиями весной.
 

Взор Ладони

 
Хоть мы уже
На рубеже
В часы эти грозные,
Ночь всё равно на душе
Звёздная.
Моё тело старое
Корни разберите,
Ветры, я прошу лишь малого,
Для меня уют найдите.
Взлетает бабочка окном
Над городом трагедий,
Не спасшего сынов
Из чащ рогатого медведя.
Она/Он —
На том и стою.
Трое посреди времён
Горят в раю.
Бальзам во флаконе
Песни леса поёт,
Из глаза в ладони
Петуния на кровавом стебле растёт.
За гордыню царьков ослепляют
Брезгливо олимпийцы.
Ты не солдат,
А убийца.
Всех галактики портов
На этой пиратской карте схемы,
Сюрреализм картин моих стихов
Задан на вольную тему.
Мои внутренние часы лишены такта,
Неразборчив почерк отпечатков.
– Ну как ты?
– Я в порядке.
 

Эхо Сияния

 
Бордовой тенью на снегу
Сторожит площадь вокруг холма
Кирин, застывший на сумасшедшем бегу,
Старые снёсший дома.
В туман толкает с моста
Гиньольный звонок,
Золотого хвоста
Каждое касание – ожог.
Свастики на окаменелых щеках
От мензурного фехтования,
В закрытых очках
Сновещание.
Нас окружили ливни и розы
Закрутив в банку циклона,
Ты достиг своей дозы —
Кольцо стекает по ладони.
Залы иллюзиона
Из сечений
Открывают течения,
Целуешь соски Аполлона
В мускулов переплетении,
В друг друга их проникновении.
С жизней прошлых ты мне знаком
И будешь знаком потом,
Во временах своих тел оставляя слепок.
Мой Содом —
Моя крепость.
Из границ останется только линия береговая,
Сидя в уюте палаток,
Мы исчезаем
Вместе с закатом.
 

Я не отрекаюсь от Тьмы

 
Сгустит полусвет
И в жизни другой, на другом языке
Ловчий наших бесед
В цилиндре и с клеткой в руке.
Дома и тела сотрясло,
По ветру и в воду концы отношений,
Не плачь, что лето прошло —
Это было лето сражений.
Саундтрек искусства разврата,
Дневник и ночник,
Чистой была когда-то
Черновиков твоих книга книг.
Пятном на расплавленном золоте,
В молчании непокорный,
Где только плоть твоя не проколота,
На спине – Анкалагон Чёрный.
Жизнь снося
Строишь биографию
Кровью ферзя
На чёрно-белом кафеле.
Делай, не раздумывай,
Пусть для красоты на полке стоят таро,
Защищая тебя безумием
От кошмара.
Горизонты прямы
Вертикальной диагонии,
Я не отрекаюсь от тьмы
В оттенков иных погружаясь гармонию.
Этот живой всех усопших мертвей
Цветы на венках звереют,
Источника змей
Обвивает торс Водолея.
 

Алмазный Крик

 
Транс абсолютный
Планеты Бонсай,
Котам станет домом уютным
Разбитый заросший трамвай.
Из эмоций лишь ахэгао,
К каким привело деяниям
Слов Дао
Восточное сияние?
Многотонный речитатив
Утяжеляет оголённую саблю
В траву опустив,
По ней текут бриллиантовые капли.
Отряд моих сильных защитниц —
В царство живых полупроводник,
Влажных губ глубин владычиц
Алмазный крик.
О снегопадах кислотных
Растерянно молит злодей
Богов с головами животных,
Богов с сердцами людей.
Каша сварится сама,
На навершии посоха
Проступит сурьма
Сентименталя воздуха.
Не смывается клякса проклятья
В груди отравой,
Смыкает объятья
Дева Дубрава.
В инфантильность из тяжести вырастая,
Любовью располосованный наискосок,
Откроет архитектура лесная
На небе этой реки исток.
 

Сопротивление

 
Что я должен сделать,
Одиночества образ лаская?
Ты улетела
И провожающие головы в прощании снимают.
На истину укажет
Дионис или Аполлон,
И бог не важен,
Если ты прощён.
Из базуки
Во всё тело клеймом помечен.
Пока! Какие руки?
Дай мне свои плечи.
Призов позолота,
Гения контраст.
Если ты потерял что-то,
Сделай это ещё раз.
Китеж-град запрещённый,
К тебе дорога ряской заросла.
Обречённо-влюблённый
Сидит на другом углу стола.
Парень-гупия
Исполняет аквариумные трюки,
Твою шею щупая
Слышит в звуке другие звуки.
Дом соседний оранжев
От рассветных фраз,
«Не важно, какой просвещённой была твоя вера раньше.
Важно, как омерзительна она сейчас».
Окоченел от стыда,
С неба сорвав звезду путевую,
Последний вопрос почти отгадал.
Вне стихов поэта не существует.
 

Inferator

 
Соотечественники больные
Воют звуками единоутробными,
Времена наши новые, злые,
Когда-нибудь станут старыми добрыми.
Хулиганы магического реализма,
Декаданс – ваш соавтор,
У алтаря гедонизма
Молитва астронавта.
Загубленные поколения
Временем
Не смываются,
Монашество излечит стриптиз,
За кулисами обжимаются
Клоун и эквилибрист.
Роскошна и широка
Вечеринка преступницы,
Смотритель маяка
Сжимает якорь щупальцами.
Сын лучадора
Вскормлен от мёда грудного,
В построенном на трёх опорах,
Среди мрачных фресок Дома Глухого.
Горы и море —
Секс,
Мы сблизимся ссорой,
Как солнце и снег.
Молодые люди, не дайте пройти
Сталактиту пещерному.
Этот тёмный рассвет так тих…
 
 
Инферно.
2022, января 1-ое.
 

Танец Гнева

 
Предсказала сова Афины
Два солнца на юге,
Мерцает вывеска магазина
Маяком во вьюге.
Медузы за окном вагона,
Поэтесса в кругу актрис,
Ведёт сквозь взгорья миллионы
Бородатый дубовыми листьями лис.
Превосходит высокий свой рост
Штучной породы самка,
Через лощину мост —
Корень древесного замка.
За лунным сплетеньем
Постоянная смена форм,
Город стирает небрежным движеньем
Трёхглазый шторм.
Двигаешь время наоборот,
Снизу вверх, осознав,
Что обычно прав тот,
Кто не хочет быть прав.
Бешенства атональный танец
Пандемониума богини,
Приглаживает чужестранец
Седину – вечера жизни иней.
Ниспадают чувства каскадом,
Осыпаясь несбывшимися мечтами,
Муза, пропитанная распадом,
Поэта слово обхватывает губами.
Никому ничего не суждено,
Вдохни глубоко, обезволенный,
Всё если запрещено,
Значит, что всё дозволено.
 

Napalm Beach

 
Инквизиции чтец
Соблазнительно поправляет волосы:
«Поэт – это певец,
Без слуха и голоса».
Из всех чувств гетероусталость —
Наиболее извращённа,
Вехами искажалась
Икона
Расстрельного полигона.
Дождей чемпионка
Грибных, проливных,
Как мать, видящая только своего ребёнка,
Подвергает опасности всех остальных.
Астеник ресницы свои скурил,
Лишённый потерь,
Помнят туземцы, как он уходил
В спрятанную под ракушками дверь.
Тела твоего география
Не понимает намёки.
Это не странные фотографии —
Это ужасные строки.
Пума, холмы заслонившая,
К прыжку готовится,
Столько жизней прожившее
И так многих любившее
Сердце остановится.
 

Сундук Памяти

 
Паучиха играет на арфе
Задним числом предвидя
Джа пришествие в эфиопском шарфе
На воздухе сидя.
От клыков Кархарота
Убежище – черепаха,
Покрываются рябью ворота
От иллюзии страха.
Никто не в праве никого прощать,
Затвором щёлкает дискета,
Перестань остальных в себя обращать,
Просто дождись прошлого лета.
Предвкушает тёплый сочельник
Предсердие рубина,
Зеленеет можжевельник
На саркофаге разложившегося господина.
Золотые крылья
Под болонью указано спрятать,
Но уже от бессилья
Всё вокруг начало падать.
Нескончаемым диалогом
Друзья мои многие соединены,
Йог-Сотота йога,
#асанасатаны
В холодной темноте разлук
Сверкай,
Не выбрасывай памяти сундук,
Но и не открывай.
Пространства дитя
Спит глубоко,
Он – это я,
И я говорю, что будет легко.
 

Rainiac

 
Меланхолия испарилась
Под тектонический грохот,
Фея за зеркалом появилась
От моего вздоха,
Её цвет, её запах,
Взгляд безмолвный
Устремлённый куда-то на запад,
Её крылья из молний.
Подвязку
Монахини красной
Поправляет гвардеец на своём бедре.
На рассвете свечи погаснут,
Страха нет.
Прикоснулись друг к другу носы,
Меня храни,
Как солнечные часы
В тени.
Я нашёл в куче листьев
Окровавленные мечты,
На фотографии засохшей кистью
Выскребая полосы чистоты.
У садовника оазиса непорочное искушение
Между дюн его ягодиц.
Моих книг откровение
Выше границ.
 

Чёткость

 
Кадр дрожит от искажений
Подламывая засохшие колени,
Роняя в лужу сожалений.
Будь мне как ножны,
Хоть мы и лишь тем схожи,
Что одинаково сложны.
В стекло ламинарной реки
Камень кинь,
Как учили ученики,
И треснут на ней круги.
Дефлорируя вены дефилируй
На кастинге вампиров,
Идя по членам жюри до финала турнира.
Просыпается в полночь жрец-циккаба,
Замирают цикады
В ужасе от его загадок.
Обнявшись с сыном ведьмы на метле
В чистое звёздное небо взлетел
Юный инопланетный атлет.
Плотоядно всеяден,
Фитилём среди пушечных ядер,
Тайпан в винограде
На свиданье ползёт к гадюке.
Словно чужие пришитые руки,
Объятья твои не помнят разлуки.
 

Pox in the Box

 
Солнце, лето, жара,
Запах падали,
Перевернулась земная кора
И мы в мир из могил попадали.
Когда тебя пустыни пёс встречает,
Как вкопанный стой,
Между правдой выбирая
И красотой.
Куфия с губ бирюзовых
Слизывает сгущённый яд,
Литосферных плит основы
От чего-то просыпающегося гудят.
В голове бормотания повторяя
Токсоплазмы с Венеры
Обезьян заражают
Вирусом веры.
В безопасности матриархат,
Если вблизи однополые сны,
Пока шершни не решат,
Что царицы им более не нужны.
На меня таращится ручка дверная,
Трясутся чашки из человеческих костей,
Порядок вещей
Сохраняя,
Что пожнёшь, то и посей.
 

Ты отвергаешь

 
Ты отвергаешь всё весёлое,
Нищету и тюрьму,
Если ты молния,
То лети во тьму.
Ты отвергаешь званых гостей,
Дом всё равно твой снесут,
Святы мощи лишь те,
Что не тронуты будут в диком лесу.
Её волосы цвета заката
Или моего токсикоза,
Кто бы ты ни был, крылатый,
Спасибо за слёзы.
Мой слог истощён,
Бумаге нужна передышка,
Твой наслажденья резиновый стон
Должен космос услышать.
Меч острейший из карт
Прорезает побег из москитных сеток,
Сквозь пустые бутылки бар
Плачет лучами света.
Ты смерть отвергаешь помадой кровавой,
С цианом чашу опрокинь,
Которых ты спас от булавок,
Тебя вывели из чащи мотыльки.
 

Орден Чертополоха

 
Гигантский винный бражник
Покрыл энергоблок,
Стратосферы стражник
Заходит на третий виток.
«У каждого своя драма» —
Оправдываются кровожадные,
На бедре сезама
Родинки шоколадные.
Мне таксист сказал с восторгом:
«Сегодня будет драка»,
Выходит на трассу ледяная горка
В дымке аммиака.
По углам алтари бога сосудов,
Открывается шприца футляр,
Снегопадом растянувшиеся маршруты
Проложил по берегам и лесам яр.
Есть *** в двенадцати мирах,
А в нашем – нет.
Больше в домах
Не горит свет.
Сарацин поправляет чёлку
Над изящным шрамом,
Мальчики рыскают по посёлку
В поисках чего угодно грамма.
Кровати прохлада
Любви принимает разнообразие форм,
Над головой лишённой лица лампады
Нимба шторм.
Хребтов вырванных частокол —
Финал всех погонь,
Пиши не в стол,
А сразу в огонь.
 

Pyromid

 
Мышь-олень
Рябину хранит на морозы,
Через бедро ремень,
Распускаются грозы.
На осадки смотря сквозь чёрное стекло
В вершинах пьёт портвейн юговед,
Мерцание размытого пути его всегда влекло,
Хоть тусклый, но ведь тоже свет.
Первый вагон отцеплен
У состава только сошедшего с завода,
Круги кровавые на пепле
От искалеченных стоп хоровода.
Не спрячет костёл от погони —
Синдром вахтёра,
Чёрные бинты на ладонях
Иудея-боксёра.
От смерти филактерия
Пробуждает короля циклопов,
От ряби прерии
Испарина синкопы,
Придумали все рифмы эфиопы,
Здесь был когда-то город-сад,
Не сходятся тропы,
Не смотри назад.
 

Anno Rexia – Год Королей

 
У зелёного взгляда
Тот, что незрим,
С каждым шагом падая,
Собирает фонари.
Связаны руки у вратаря
Вне клетки штрафной полосы,
Он ждёт, куда-то смотря,
Где должны быть часы.
Узурпаторы всё наглее,
Дёгтем капают года,
Лишь о том жалею,
Что этим летом спал иногда.
Герб на твоих парусах —
Момент поцелуя страстного,
Как прошедший страх
После самого ужасного.
Штиль шквальный
Наносит породистый загар,
Над алтарём-наковальней
Восходят рога.
У позолоченной девы
Валится армия крыс
Из её чрева
Чёрной дыры.
 

Pandemonium

 
В детстве тебя забрали
Из икры демиургов
И приютили элементали,
Рабства что лишены.
В лоскуты рвёт Узи
Жалюзи,
С пренебрежением опытного хирурга.
Ты нас увези
В эхо Луны.
Карандаш предсказал
Точки под глазами,
Стужи меч – твой штурвал,
Научивший тебя исчезать.
В ветвях наушников
Замер
С лицом монастырского непослушника,
Этот мир – его слеза.
Взлетает надежды памятник
В рассветной яркости,
В розовом пламени
Он надевает платье.
Цветок из орихалка
Высекает танец ярости,
Проповеди считалка:
«Святотатствуйте, сёстры и братья».
 

Againster

 
От судей до правосудей
Справедливость устала бегать,
Если лета больше не будет,
То дайте нормального снега.
Дымом лес разделён,
Горы чёрные чертит паровоз,
Чего ты хочешь ещё?
Ты проехал уже третий мост.
В уединении и теплоте,
Под крыш-одеял заплаток кроем,
В этих домах живут только те,
Кто их строил.
Выступает в шанкха-шоу дивы,
Соблазнительны даже в обратной перемотке.
Не спать? Легко! Подержи моё пиво
И дай мне водку.
Бушуют волногоры,
Но стоек раздела Страж,
Ночной сторож
Закончит за режиссёра монтаж.
Старух ритуальная геофагия,
Споры и ссоры,
Где нету магии
Используй порох.
Если тебе нравится твоя работа,
То ты не работаешь,
Ложишься на волны полёта
Даже в годы нелётные.
Из лиц живых посмертных слепков
Стену бунтозер снёс,
Сон самый спокойный и крепкий
После слёз.