Текст книги "Охота и рыбалка. Избранные сочинения"

Впервые эту идею: «страстный рыбак у меня так же страстно любит и красоты природы» – Аксаков сформулировал еще в стихах, еще в 1823 г. в «Послании к брату (Об охоте)», где речь идет о двух «страстных охотниках»:

 
Предвестник осени туманной,
Седой зимы суровый сын,
Печальный гость, никем не жданный,
Губитель красоты долин!
Дохнул мороз – и пожелтели
Одежды рощей и лугов;
Повеял ветер – полетели
Листы увядшие лесов;
Но мы с тобою, брат мой милый,
Мы любим осени приход,
И самый вид ее унылый,
Для нас исполненный красот,
Какую-то имеет сладость!
Не знаю, как ее назвать?..
Она… не веселит, как радость,
Не заставляет горевать,
Она… есть тайна сердца… Полно
Неизъяснимость объяснять;
Без нас любителей довольно
О тайнах сердца толковать!..
 

* * *

 
Охота, милый друг, охота
Зовет нас прелестью своей
В леса поблекшие, в болота,
На серебристый пух степей.
Уж гуси, журавли стадами
Летают в хлебные поля;
Бесчисленных станиц рядами
Покрыта кажется земля.
И вот подъемлются, как тучи,
Плывут к обширным озерам,
Их криком стонет брег зыбучий…
И как он слышен по зорям!
Пруда заливы уток полны;
Одев живой их пеленой,
Они вздымаются, как волны,
Под ними скрытою волной.
Вертятся стаи курахтанов,
Пролетных разных куличков;
Среди осенних лишь туманов
Мы видим их вокруг прудов.
Бекас и гаршнеп, разжиревши,
Забыли быстрый свой полет
И, к кочкам в камышах присевши,
Таятся плотно средь болот.
Товарищ их, летать ленивый,
Погоныш, вечный скороход,
С болотной курицей красивой
В корнях кустов, в топях живет.
Но дупель, вальдшнеп – честь и слава,
Один – болот, другой – лесов,
Искусных егерей забава,
Предмет охотничьих трудов —
Переменили на отлете
Житья всегдашнего места;
Уж дупель в поле, не в болоте,
А вальдшнеп пересел в куста.
Перепела с коростелями,
Как будто обернувшись в жир,
Под травянистыми межами
Себе находят сытный пир.
Собравшись стрепета стадами,
По дням таятся в залежах,
А в ночь свистящими рядами
Летят гостить на озимях.
По ковылю степей волнистых
Станицы бродят тудаков
Иль роются в местах нечистых
Башкирских старых кочевьев.
Расправив черные косицы,
Глухарь по утренним зарям —
Нет осторожнее сей птицы —
Садится сосен по верхам.
И, наконец, друг неизменный,
Стрельбы добыча круглый год,
Наш тетерев простой, почтенный,
Собравшись в стаи, нас зовет.
Черкнет заря – и как охотно
Валят на хлеб со всех сторон,
Насытились – и беззаботно
На ветвях дремлют до полдён!
И на деревьях обнаженных
Далеко видит острый взор,
Как будто кочек обожженных,
Угрюмых косачей собор!
 

Тот, кто уже прочитал «Записки ружейного охотника», легко узнает в этом описании всех знакомых ему птиц. И все повадки их, все характеристики их увидит. В этих стихах не хватает только одного – обстоятельности прозаического рассказа. Стихотворная форма заставляет писать кратко. В наши дни в стихах книгу об охоте не напишешь.

Но для нашего рассказа это послание Аксакова к брату гораздо интереснее с другой стороны. Наступила осень, еще не все поля убраны – именно поэтому на них и слетаются птицы. Кто же может позволить себе в такую пору отправиться на охоту? Крестьяне – на работе: надо хлеб убирать. Только дворяне, свободные от таких обязательных работ, могли отправиться в поле. Крестьянам было не до праздных забав: бекасами сыт не будешь (вообще представить себе невозможно, сколько нужно было бы настрелять бекасов-то, чтобы накормить крестьянскую семью?!). Только дворяне, обеспеченные обычной едой, могли позволить себе такое развлечение.

Охота (сначала псовая, соколиная, потом всё больше ружейная) была одной из излюбленных форм дворянского досуга[132]132
  Следует заметить, что знаменитая книга Исаака Уолтона «Искусный рыболов, или Досуг созерцателя» (The Compleat Angler, or the Contemplative Man’s Recreation, 1653) также рассматривает рыбную ловлю как форму досуга.


[Закрыть]. Она требовала, конечно, определенной физической подготовки, ловкости и выносливости, но еще в большей степени она требовала знания повадок птиц, рыб, животных, без чего никакого успеха в охоте быть не может.

Охотой Аксаков (в статье «Вступление» из книги «Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах», которую мы поставили в качестве вступительной статьи ко всей нашей книге) называет неодолимое влечение человека к чему-либо: «Кто заставляет в осенние дождь и слякоть таскаться с ружьем (иногда очень немолодого человека) по лесным чащам и оврагам, чтоб застрелить какого-нибудь побелевшего зайца? Охота. Кто поднимает с теплого ночлега этого хворого старика и заставляет его на утренней заре, тумане и сырости, сидеть на мокром берегу реки, чтоб поймать какого-нибудь язя или головля? Охота. Кто заставляет этого молодого человека, отлагая только на время неизбежную работу или пользуясь полдневным отдыхом, в палящий жар, искусанного в кровь летним оводом, таскающего на себе застреленных уток и все охотничьи припасы, бродить по топкому болоту, уставая до обморока? Охота, без сомнения одна охота. Вы произносите это волшебное слово – и всё становится понятно». В этом смысле к охоте Аксаков причисляет и рыбную ловлю, и собирание грибов: «В числе разнообразных охот человеческих имеет свое место и смиренная охота ходить по грибы, или брать грибы. Хотя она не может равняться с другими охотами, более оживленными, уже потому, что там приходится иметь дело с живыми творениями, но может соперничать со многими, так сказать, второстепенными охотами, имеющими, впрочем, свои особые интересы» («Замечания и наблюдения охотника брать грибы»). Таким образом, охота и рыбалка для дворянина первой половины XIX в. – это две наиболее предпочтительные досуговые практики: одна в большей степени воинственная, другая по преимуществу смиренная. Но эта смиренная охота отмечена необыкновенной поэзией и внутренней красотой.

Аксаков постоянно отделяет себя от тех охотников и рыболовов, для которых эти виды деятельности являются не досуговой практикой, а промыслом. И он достаточно пренебрежительно относится к тем способам добывания дичи и рыбы, которые являются промысловыми, то есть дают сразу массовый улов или массовую поимку птицы и зверя (неводы, капканы и проч.). Аксаков-охотник добывает птицу и рыбу сугубо для себя: для удовлетворения своей охотничьей страсти и для своего стола. И это как бы оправдывает его охоту на живых существ.

Тут очень важным оказывается одно из ключевых слов аксаковских книг – слово дичь. Самым главным значением этого слова является «лесная птица и животное, употребляемое в пищу». Необходимость пропитания как бы оправдывает охотника в убийстве живого существа. И хотя, конечно, всякому понятно, что аксаковский охотник идет в лес за бекасами не с голоду, не по необходимости, но слово дичь в значении еды смягчает всю ситуацию.

И здесь проясняется важнейший парадокс в эволюции отношений человека к природе. Первым знатоком и любителем природы мог стать только охотник, только тот, кто шел убивать животных и вытаскивать из воды рыбу. Не-охотник никогда бы не стал примечать время прилетов и отлетов птиц, периоды нерестования разных рыб, способы и сроки высиживания птенцов… Все эти наблюдения, столь важные для изучения природного мира, делали первоначально именно охотники, и теперь ученые используют информацию этих охотников для изучения и спасения вымирающих видов.

Короче, сейчас без книг Аксакова не обойдутся охотник и рыболов, которые найдут в них ценную полезную информацию о предмете своей охоты. Без книг Аксакова не обойдется и любитель документальной литературы, который прочитает эти книги как увлекательный роман. Без книг Аксакова не обойдется и эколог, который с большей проницательностью взглянет на все интересующие его вопросы. Эти книги Аксакова будут жить еще очень долго.

М. В. Строганов

Библиографические справки

Вступление; Полая вода и ловля рыбы в водополье; Охота с острогою; Странные случаи на охоте; Новые охотничьи заметки; Несколько слов о суевериях и приметах охотников

В 1853 г. Аксаков задумал периодическое издание «Охотничий сборник», но не получил разрешения на издание. Поэтому в 1855 г. он выпустил свои рассказы отдельной (третьей его охотничьей) книгой «Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах». Второе издание: М., 1856.

Записки об уженье рыбы

Аксаков работал над книгой с конца 1845-го до конца 1846 г. В начале 1847 г. она вышла из печати под названием «Записки об уженье». В начале 1854 г. появилось второе издание под названием «Записки об уженье рыбы». Третье издание вышло в 1856 г. с политипажами, подобранными, очевидно, выдающимся русским естествоиспытателем К. Ф. Рулье. Эти иллюстрации вызвали критику профессора Н. П. Вагнера; видимо, поэтому в посмертном Полном собрании сочинений С. Т. Аксакова (СПб.: изд. Мартынова, 1886) под редакцией И. С. Аксакова появились новые политипажи, которые были, видимо, авторизованы в свое время самим Аксаковым.

Рыбачье горе

Впервые: Московский вестник. 1829. Ч. I. С. 149–155; подпись: С. Аксаков.

Несколько слов о раннем весеннем и позднем осеннем уженье

Впервые: Журнал охоты. 1858. Т. I. № 1. Журнал выходил под редакцией охотника и литератора Г. Е. Мина. Аксаков горячо поддерживал это издание, и первая книжка журнала открывалась его статьей.

Записки ружейного охотника Оренбургской губернии

Работу над книгой Аксаков начал в 1849-м, а закончил в конце 1851 г. Первое издание: Записки ружейного охотника. М., 1852. Второе издание вышло в 1853 г. Третье издание появилось в 1857 г. с политипажами, которые были подобраны, очевидно, К. Ф. Рулье и одобрены Аксаковым. Эти политипажи были повторены в Полном собрании сочинений С. Т. Аксакова (СПб.: изд. Мартынова, 1886).

Все тексты печатаются по изд.: Аксаков С. Т. Собрание сочинений: в 5 т. М.: Правда, 1966. Библиотека «Огонек». Т. 5.

Из книги «Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах» мы публикуем только рыболовные рассказы. В книгах «Записки об уженье рыбы» и «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» во вступительных разделах исключены страницы, посвященные техническим параметрам охотничьей снасти (ружье, заряд, удочка, леска и проч.). Дело в том, что за истекшее время охотничья снасть радикально изменилась и в принципе является не природной, а социально-бытовой составляющей охоты. Некоторую чужеродность этих страниц отметили уже современники. Так, И. С. Тургенев в статье «„Записки ружейного охотника Оренбургской губернии“ С. А-ва» писал, что «техническая ее часть довольно слаба и неполна, она, говоря высокопарным слогом, отстала от современного состояния науки; но, повторяю, сам автор не отрицает этого, и притом техническая часть его записок заключается всего в тридцати четырех страницах, за которые любители охоты все-таки должны быть благодарны г. А-ву, особенно за отличные советы насчет стрельбы… ‹…›

За этими тридцатью четырьмя страницами вступления начинается собственно книга» (Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. М.: Наука, 1980. Т. 4. С. 509–522. С. 513). Несколько раньше Тургенева с аналогичными критическими замечаниями выступил H. H. Воронцов-Вельяминов на страницах журнала «Москвитянин» (1852. Т. II, № 8, кн. 2. Отд. V. С. 106–120, подпись В. В.). Аксаков в «Письме ружейного охотника Оренбургской губернии» в редакцию «Москвитянина» признал справедливость некоторых замечаний H. H. Воронцова-Вельяминова (Москвитянин. 1852. Т. III, № 9, кн. 1. Отд. V. С. 21–23; подпись А-в), но разделы эти в обеих книгах сохранил.