Текст книги "Скальпель доктора Менгеле"

16

В библии сначала было слово. У сержанта Сурвило сначала было сверло. В библии слово было у бога, а у Егора сверлом владел дьявол. Оно с легкостью проткнуло кожу на виске и вошло в мозг. Потом пришел черед Ступеней Боли. По ним Егор Сурвило спустился в Зал Страданий. Боль ушла. Музыка, зазвучавшая в мозгу, повелевала ему вернуться в телесную оболочку и завершить земные дела. Сурвило или скорее то, во что он превратился открыло глаза. Он стоял на середине большого асфальтированного двора, в одном ряду с товарищами из патрульного наряда и охранниками Чадова. Еще вчера эти люди на дух не переносили друг друга, а сегодня слились в дружный коллектив, способный самоотверженно выполнить любую задачу. И ничего, что выражение глаз каждого сделалось пустым, как скорлупа ореха, у которого сгнило ядро. Ерунда, что многие простые вещи, такие, как например застегивание пуговиц теперь выполнялись с большим трудом. Многому приходилось учиться заново. Суперсолдаты жадно впитывали знания очищенным от всего лишнего мозгом, но больше всего хотели действовать, постоянно доказывать свою преданность. Сурвило вгляделся в одухотворенные лица товарищей и понял, что они прошли тот же путь, что и он сам. От вонзившегося в висок сверла до высшей ступени совершенства.

– Будем действовать по ленинскому плану «почта-вокзал»! – с улыбкой объявил Микошин, прохаживаясь вдоль шеренги, легкой походкой всезнающего полководца. – Сначала – визит в РОВД. Там вы без проблем раздобудете оружие, а затем – почта. Главная ваша цель – антенна сотовой связи. После ее уничтожения у нас будет, по крайней мере, двенадцать часов на то, чтобы навести порядок в этой дыре. Никто не должен шляться по вокзалам, ни одна мышь не должна покинуть город или въехать в него по дорогам.

Микошин скользнул взглядом по шеренге воинов, подошел к Сурвиле и легонько стукнул кулаком в широкую грудь.

– Выберешь в свою группу двоих, тех, кого сочтешь нужным и – на почту. Справишься?

– Так точно! – щелкнул каблуками Егор.

Трое «гаишников» уселись в «хонду» и выехали со двора. К Микошину подошел Герман.

– Какие будут указание мне, фельдмаршал?

– Откуда этот насмешливый тон, Герман? – раздраженно спросил Сергей Михайлович, полному триумфу которого мешал свидетель недавнего позора. – Что тебе не нравится, циркач?

– Циркачу нравится все. Циркач ведь знает о том, кто здесь настоящий хозяин, а кто – просто никчемная пешка.

– А себя, ты, я вижу, причислил к тяжелым фигурам? Поезжайте в городской морг, мистер ферзь и доставьте сюда нашего болтливого доктора.

В то время, как Алый Автобус покатил к моргу, «хонда» въехала во двор узла связи. Первым, как и положено командиру, из салона вышел Сурвило Он скользнул взглядом по припаркованным у стены двухэтажного здания служебным автомобилям и поднял глаза к двузубой вилке антенны сотовой связи, расположенной на крыше.

– Все абоненты «Вэлкома» сейчас получат умопомрачительные скидки, – Егор, повесил на плечо автомат и кивнул одному из товарищей. – Позаботься о том, чтобы ни одна колымага во дворе не смогла бы ездить без помощи эвакуатора. Остальные за мной – в здание!

Сурвило подошел к двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен» и несколько раз грохнул в нее кулаком.

– Кто там?

– Павка Корчагин! Открывайте буржуи, у меня мандат реввоенсовета!

Как только дверь распахнулась, Сурвило передернул затвор автомата и направил ствол в большой, занимавший всю стену телемеханический пульт. Разноцветные лампочки, разлетелись вдребезги, в стены брызнули осколки пластмассы. Дав очередь, по скоплению приборов на столах и двум опешившим операторам Егор повернулся к подчиненным.

– Теперь на крышу, орлы!

Порывы осеннего ветра раскачивали антенну сотовой связи, составленную из нескольких фрагментов. Егор пнул ногой ее основание и осмотрел четыре натянутых троса.

Пока подчиненные возились с креплениями Сурвило подошел к краю крыши. Двор напоминал растревоженный муравейник. Горели несколько машин. Бегали люди. Большинство ударилось в панику, но несколько мужчин, сумевших удержать себя в руках, отыскали виновника заварухи, повалили на асфальт и старательно охаживали ногами.

– Дети, – Сурвило прицелился и дал очередь по смельчакам, посмевшим напасть на диверсанта. – Совсем как дети!

За спиной Егора раздался металлический лязг. Три из четырех тросов были ослаблены и болтались в воздухе, как бельевые шнуры. Возиться с четвертым не потребовалось. Свое дело сделали ветер и вес антенны. Она накренилась в одну сторону, на мгновение застыла. Последний трос лопнул и его конец, извиваясь, хлестнул одного кадавра по животу. Антенна рухнула и разлетелась на куски, а пострадавший с удивлением смотрел на свои, стремительно выползающие наружу внутренности. Все было кончено.

За «хондой», выезжавшей с разоренного двора, бежал его кадавр со вспоротым животом. Сворачивая к воротам, Егор посмотрел в зеркало заднего вида.

– Не нужен ты мне. Весь салон испачкаешь

Выполнив приказ, Сурвило поехал на вокзал, а убедившись, что там уже умели побывать соратниками по борьбе, направил «хонду» к выезду из города. По пути встретился алый микроавтобус. Егор помахал рукой Герману, которого с недавних пор полюбил, как родного отца.

Как и предполагал Сурвило, задача по перекрытию дороги выполнялась из рук вон плохо. Водители редких машин, видели странных людей, чувствовали неладное, разворачивались и, на всех парах мчались прочь. Во всем чувствовалось отсутствие твердой руки командира, способного организовывать и направлять.

– Идиоты! – рявкнул Егор. – Долго будете без пользы метаться?!

Кадавры замерли, переглядываясь и бросая на крикуна свирепые взгляды.

– Всем спрятаться в кустах и не высовывать носы, пока я не скажу! – Сурвило вырвал у проходившего мимо «гаишника» жезл. – Смотрите, как надо!

Шоссе опустело. Егор перебросил автомат за спину, поигрывая жезлом, вышел на разделительную полосу. Ждать пришлось меньше пяти минут. Сумрак разрезал свет фар. Водитель симпатичной легковушки корейского производства, повинуясь взмаху жезла, свернул на обочину и опустил стекло.

– В чем дело, командир?

– Проверка документов, – Сурвило наклонился, чтобы заглянуть в салон. – В районе объявлена операция «Перехват».

– А, перехват, – водитель протянул сержанту удостоверение.

– Кого перехватываете? – с пассажирского сиденья улыбнулась дамочка с толстым слоем косметики на лице.

– Как кого? – Егор бросил жезл, схватил водителя за руку и навалившись на нее всем весом, резко опустил вниз. – Вас, конечно!

Мужчина завизжал от боли в сломанной руке. Удостоверение выпало на асфальт, а Сурвило просунул ствол автомата в салон. Короткая очередь разметала мозги водителя по дорогой обивке. Его спутница с истошным воплем выскочила из машины и бросилась бежать. На обочине ее встретили, затащили в кусты, откуда вскоре послышался хохот.

17

– Метастазы, – Агранов расстегнул висящую на спинке стула кобуру, вынул пистолет и положил его на стол, между бутылкой водки и пластмассовым пузырьком с таблетками. – Метастазы, алмазы, топазы…

Ноющая боль в животе временами становилась такой сильной, что затягивала внутренности в тугой узел. Дело зашло так далеко, что одних таблеток было уже мало. Около двух месяцев назад Агранов перестал искать сильные обезболивающие и просто начал запивать то, что имелось под рукой водкой. Эффект оказался очень даже неплохим. Новоизобретенную методику борьбы с болью можно было патентовать.

Майор высыпал на ладонь пригоршню таблеток, привычным движением забросил их в рот и отхлебнул водки. Теперь у него появились полчаса на то, чтобы расставить все точки над «i» , а, говоря попросту понять, когда именно он стал подлецом и предателем. Возможно, отправной точкой стал давний инцидент с бабулей, которая пожаловалась на Микошина, точнее на его любимцев – огромных псин. Начальник РОВД решил, что разборка с владельцем известной клиники пластической хирургии – дело очень деликатное и поручил его своему заму. Так началось знакомство главного опера района с бывшим санитаром. Незаметно для майора оно переросло в деловое сотрудничество.

– Это – английские мастифы. Самая крупная порода собак, – сообщил Сергей Агранову. – Несмотря на их размеры – псы вполне безобидные, если, конечно их не злить.

Майор узнал, что у Микошина десяток собак, которые, встав на задние лапы, будут выше человека среднего роста.

– А зачем вам столько? – спросил Агранов, думая о том, что отыскать придурка, который бы осмелился злить мастифа будет весьма затруднительно.

– Во-первых, из любви к животным, а во-вторых, из соображений безопасности. Я богат и не доверяю банкам. Храню сбережение в домашнем сейфе. Сигнализация и четверо охранников – это хорошо, но с мастифами еще лучше.

Потом было очередное плановое медобследование. Майор Агранов вошел в кабинет доктора, чтобы получить свою медицинскую книжку и с первых секунд, с присущей оперу интуицией, понял: случилось что-то очень серьезное. Слишком уж поспешно спрятал глаза молодой врач.

– М-м-м… Дмитрий Федорович, если не ошибаюсь? – доктор указал на стул.

Еще на подходе к стулу майор понял, что его насторожило, а сев уже знал: таким тоном говорят с безнадежно больным. С тем, у кого нет шансов. У Агранова потемнело в глазах. Он вдруг почувствовал, что готов упасть со стула, но взял себя в руки и выпрямился.

– Не тяните, доктор. Чего уж там.

– Да-да, – врач достал из папки рентгеновский снимок, очень напоминавший кадр из фильма ужасов и посмотрел его на свет. – Видите ли, какое дело. Вот черное пятно.

– Здесь кругом черные пятна.

– Это особое. Оно обозначает опухоль. Дополнительные, проведенные нами анализы показали, что она злокачественная.

– Оперируется?

– К сожалению, дело зашло слишком далеко, – доктор развел руками. – Возможно, где-нибудь на Западе… Хотя и там это будет сложно…

– И дорого. Запад мне светит. Есть более приемлемые варианты?

Врач задумчиво подпер руками подбородок.

– Есть. В клинике Микошина работают звезды отечественной хирургии. Попробуйте, обратиться туда.

– Попробую…

– Желаю удачи! – доктор захлопнул папку, в которой была заключена история отношений Дмитрия Агранова с медициной и, протянул ее пациенту. – Здесь все ваши анализы. Это все, чем я могу помочь.

– Чем черт не шутит, – пробормотал майор, возвратившись в отдел и набирая номер Микошина.

– Это не телефонный разговор, Дмитрий Федорович, – сказал владелец клиники пластической хирургии, большой любитель псов-великанов, выслушав грустный рассказ майора. – Заезжайте-ка ко мне сегодня вечерком, на рюмку отличного французского коньяку. Посидим и все без спешки обсудим.

Агранов приехал в особняк у подножия горы, где ему был оказан самый радушный прием. Гость и хозяин просидели весь вечер у камина, болтая о разной чепухе и, лишь под конец Микошин попросила у Агранова историю его болезни. Майор помнил то, как дрожала его рука, протягивающая серую папку. В последующие десять минут Агранов с замиранием сердца ждал своего приговора.

– Что я могу сказать, – пожал плечами Микошин. – Ситуация действительно серьезная, но падать духом не следует. Вашу опухоль, майор, оперировать можно, однако спешить не следует. Вам повезло в том смысле, что как раз сейчас мои специалисты занимаются исследованиями именно такого рода. Если бы вы пришли, скажем, через год, то проблема была бы уже снята, а пока… Я нахожусь только на середине пути и использовать вас в качестве подопытного кролика, было бы с моей стороны верхом безответственности. Подобного рода операции я разрешаю проводить только в исключительных случаях в домашней лаборатории.

– Мой случай к исключительным не относится? – напрягся Агранов.

– Я этого не говорил.

– Тогда скажите прямо, проживу ли я год, который понадобится вашим людям для окончания исследований?

– Буду категоричен: нет!

– Два-три месяца? – понурился Агранов.

– Полгода, но мои исследования можно ускорить. Нужны добровольцы, которые согласились бы лечь на операционный стол. Не безвозмездно, конечно. Я в состоянии хорошо платить тем, кто поможет в научных изысканиях. Вопрос в том, что даже за вознаграждение таких добровольцев не отыскать.

Все эти воспоминания промелькнули в памяти майора подобно молнии. Уютная комната, ласкающее тепло камина, коньяк и невинный, на первый взгляд разговор положили начало пути в бездну, из которой Агранову было, увы, не выкарабкаться. Первым «добровольцем» стал пьяный бродяга, уснувший прямо на середине шоссе. В тот вечер майор, на свою беду дежурил по отделу. Сообщение о наезде МАЗа на пьянчугу было получено, как тогда показалось Агранову, весьма кстати. Он лично выехал на место происшествия, успокоил опечаленного «дальнобойщика», переговорил с гаишниками и заявил, что доставит потерпевшего в райбольницу. Едва оказавшись в городе, майор свернул к особняку Микошина и принес первую жертву на алтарь развития медицины.

– Мы, майор, кажется, поняли друг друга с полуслова, – улыбнувшись, сказал тогда Микошин. – Этот человек, в любом случае не протянет и двух часов. Так пусть вас не мучает совесть. Отбросы общества должны хоть напоследок послужить обществу на теле, которого паразитировали всю свою никчемную жизнь.

Агранов наполнил стакан, высыпал на ладонь пригоршню таблеток, привычным жестом зашвырнул их в рот и запил водкой. Спустя минут пять можно будет взять табельный «макаров» и показать метастазам, кто здесь хозяин. Майор откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Перед мысленным взором тут же появилось лицо Микошина, тонкие губы которого кривила всезнающая ухмылочка.

– Вы в любой момент можете прервать наше сотрудничество, – сказал Микошин после того, как майор привез еще одного бродягу и заявил, что больше не намерен поставлять «добровольцев». – Ни одна живая душа не узнает о том, что вы для нас сделали, но… Как быть с вашей операцией? Сейчас не самый подходящий момент мешать работе моих специалистов.

– И все-таки я отказываюсь, – выдавил из себя майор. – Вы просите слишком высокую цену.

– Хм…Если вас так тяготит судьба живых, то может с мертвыми, будете не столь щепетильны?

– Что вы имеете ввиду?

– Я конечно не Чичиков, но мертвыми тоже интересуюсь. Обычная практика, применяемая всеми, кто изучает анатомию. Любой научно-исследовательский институт поддерживает связь с моргами. Пользуясь только книгами и плакатами, из студента никогда не сделаешь первоклассного хирурга.

– Тогда почему бы не запросить официальное разрешение пользоваться трупами из морга?

– Вы говорите глупости. Во-первых, официально я владею только клиникой пластической хирургии. Во-вторых, получить доступ к бесхозным мертвецам было бы весьма проблематично. Мы ведь живем в стране твердых нравственных устоев и неукоснительного соблюдения законов. Вам ли, Дмитрий Федорович, этого не знать?

Словосочетание «неукоснительного соблюдения законов» Микошин выделил голосом и сопроводил ледяной улыбкой. У Агранова зачесались кулаки. Еще секунда и улыбающиеся губы Микошина были бы расплющены ударом, но майор понял, что его собеседник говорит горькую правду.

– Как я понял, вы предлагаете мне не останавливаться на полпути.

– Не предлагаю, майор. Настоятельно рекомендую. В противном случае у вас будут большие неприятности.

Агранов предпринял последнюю попытку вырваться из ловко расставленных сетей.

– Какие неприятности могут быть у человека, который через год просто подохнет?

– Именно это я имел в виду, когда говорил о неприятностях. В случае вашего отказа, ни о какой операции не может быть и речи. Только и всего. А вы о чем подумали?

Агранов не стал бить Микошина и, потупив взгляд промямлил:

– Что я должен делать?

– Ваша миссия… Этот пустяк даже миссией назвать нельзя! Будет заключаться в звонке. Просто наберете мой номер и скажете: там-то и там-то есть то-то и то-то. Все, дражайший Дмитрий Федорович! Об остальном позаботится… Совсем забыл! Вы ведь еще не знакомы с Германом!

Агранов давно приметил мужика в бейсболке, которым с плохо скрываемым любопытством наблюдал за ним. Услышав свое имя, Герман отлепился от стены и остановился за спиной Микошина.

– Моя правая рука! – сказал Микошин. – Совсем как Гелла у Воланда: работящ, расторопен и нет такого поручения, которое бы он не выполнил. Рекомендую!

Взгляды Агранова и Германа встретились. Описать то, что происходило в эти секунды можно было так: полный разгром и безоговорочная капитуляция. Майор проиграл поединок и опустив глаза услышал равнодушный, лишенный даже намека на эмоции голос:

– Рад знакомству. Надеюсь, мы еще встретимся.

Когда Агранов поднял глаза Германа уже и след простыл. Эта встреча была последним очным общением майора с Микошиным. Они расстались врагами, причем Агранову пришлось спрятать свою ненависть куда подальше. Он несколько раз звонил Микошину. Сообщал об убийствах и несчастных случаях, называл адреса и наивно думал, что этим все ограничится. Начиная с ночного ДТП, в котором участвовал Светлов все пошло наперекосяк. С каждым новым трупом, помеченным крестиком пластыря, сомнений в причастности Микошина к жуткой игре оставалось все меньше. Агранов знал тайну, но вместо того, чтобы пытаться остановить зарвавшегося садиста глотал обезболивающее под видом витаминов, напивался вдрызг по вечерам, подготавливая себя таким образом к новым подлостям.

– Клюв увяз, – майор наполнил стакан, кивнув, чокнулся с рукояткой пистолета и проглотил водку. – Пропала птичка!

Агранов прижал ствол пистолета к виску. Указательный палец надавил на курок. За мгновение до того, как закончился холостой ход, майор остановился и, выпучив глаза уставился в угол комнаты. Там стояли Виталий и его девушка.

– А-а-а, вы уже умерли! – майор опустил пистолет. – Тогда зачем поспешили придти? Скоро я сам наведаюсь к вам в гости! Неплохо иметь в незнакомом месте добрых знакомых, которые расскажут, как следует вести и покажут куда идти…

Не в силах больше терпеть укоризненные взгляды привидений, Агранов бросился к выключателю, зацепил ногой стул и здорово треснулся головой о пол. Это, как ни странно, помогло ему придти в себя. Майор встал, включил свет. Фантомы успели исчезнуть.

– Мне показалось, – прошептал Агранов.– Прошло совсем немного времени. Они еще живы.

Струя ледяной воды, ударившая из крана заставила майора вскрикнуть. Отфыркиваясь и бормоча ругательства он продолжал держать голову над раковиной до тех пор пока не начали неметь кончики ушей. Агранов перебрался в ванну, принял контрастный душ и докрасна растерся полотенцем. Спустя пять минут, он стоял перед зеркалом, застегивая верхнюю пуговицу кителя. Дмитрий Михайлович остался доволен своим отражением. На лице его двойника из зазеркального мира была написана решимость. Майор сунул пистолет в кобуру, две запасные обоймы в карман и вышел на улицу с твердым намерением исправить все допущенные ошибки или умереть.

Несмотря на готовность к самопожертвованию профессиональный опер не хотел стать вторым Александром Матросовым. Решив обеспечить прикрытие с тыла, он поехал в РОВД. Время было самым подходящим. Рабочий день кончился, начальство разъехалось по домам и Агранов мог направить хоть пять опергрупп туда, куда ему вздумается.

Первой странностью был свет в окнах всех трех этажей райотдела. Въезжая на стоянку майор удивился тому, что там нет ни одной машины. Он долго смотрел на крыльцо дожидаясь пока из двери выйдет хоть кто-то, но желающих приветствовать начальника криминальной милиции в этот вечер не нашлось.

Нехорошее предчувствие грозило перерасти в панику, но, толкнув дверь, майор успокоился. За застекленным окном дежурки горела настольная лампа и виднелась голова склонившегося над бумагами дежурного офицера. Агранов кашлянул. Никакой реакции. Пришлось подойти и постучать в стекло.

– Эй, ты для чего здесь сидишь, только чтоб стул занимать?

Офицер поднял голову. Свет разноцветных лампочек на пульте раскрасил его лицо в оттенки красного и зеленого.

– А-а, майор…

– Ты что, парень, докладывать разучился?! – возмутился Агранов.

– Никак нет, не разучился! – бодро гаркнул офицер. – За время вашего отсутствия происшествий не зарегистрировано!

– Вот, совсем другое дело, – удовлетворенно пробурчал Агранов. – А почему свет всюду повключали? По какому случаю иллюминация?

– Так ведь происшествий нет! – оскалился в улыбке дежурный. – Вот и радуемся!

– Чего?!

– Происшествий, говорю, нет! Заявлений не поступает, телефонных звонков – тоже! – дежурный снял трубку и высоко поднял ее над головой, демонстрируя вырванный с корнем витой шнур. – В общем – полный порядок, герр майор.

Лицо Агранова окаменело. Только теперь он увидел, что вместо зрачков у дежурного маленькие серебряные диски, а на виске – хорошо знакомый крестик пластыря. Офицер встал, одним махом сбросил со стола журналы и расшвырял их ногой по всей комнате.

– Объявляется праздник непослушания! Стоп, майор, ты куда?

Агранов выкатился на крыльцо и перепрыгнув сразу через несколько ступеней, рванул к «БМВ». Как в дешевом голливудском боевике ключ зажигания никак не хотел попадать в замок, а когда майору удалось с этим справиться, он слишком резко отпустил педаль сцепления. Пришлось начинать все сначала. Бог оказался милостив к Агранову. Двигатель завелся и машина тронулась, но на пути к воротам Дмитрия ждало новое испытание. Вдребезги разлетелось окно второго этажа. Вместе с осколками на асфальт грохнулся монитор компьютера.

– Бей посуду, я плачу! – завопил невидимый майору метатель. – Не уйдешь, падла!

Агранов объехал остатки монитора, но на крышу автомобиля грохнулся новый снаряд. Жесть прогнулась от тяжести и удара. Рассмотреть, то что швырнули из окна на этот раз Агранов не успел. Он машинально надавил педаль газа до отказа и лишь чудом разминулся со стальной стойкой ворот. Агранов решил действовать на свой страх и риск. Он собирался сворачивать на улицу, ведущую к особняку, когда увидел вдали свет проблесковых маячков.

– Есть! – воскликнул майор с интонацией сидящего в ванне Архимеда. – Не всех, сволочь еще приручил!

От радости хотелось петь. Агранов понял, что какой-то патрульный наряд не знал о том, что произошло в отделе и действовал автономно, пытаясь навести порядок. Теперь Микошину несдобровать! У парней должны быть автоматы и если Сергей Михайлович вздумает оказать сопротивление, его искрошат в мелкий винегрет. Словно подтверждая догадку майора об автоматах, раздался сухой треск очереди. Последовавший за ней хохот подействовал на Агранова, как ледяной душ. Он резко затормозил и погасив фары прислушался. Полной тишине аккомпанировали умиротворяющие сполохи проблесковых маячков.

Новая очередь и новый взрыв хохота. Пригнувшись майор подбежал к ближайшему укрытию – засохшей березе на обочине. Переждав очередную волну стрельбы и веселья, он осторожно выглянул из-за шершавого ствола. Открывшаяся картина привела Агранова в пограничное состояние между обмороком и истерикой. Шоссе перегораживали несколько перевернутых автомобилей. Вдоль этой груды мятого и давленного металла, хрустя ботинками по битому стеклу прохаживались два милиционера. Майору не требовалось подходить ближе, чтобы удостовериться в наличии зловещих крестиков пластыря на висках несчастных. Микошин успел вправить мозги не только этой парочке. В ста метрах вниз по шоссе собралась группа из десяти человек. Милиционеры и гражданские забавлялись тем, что палили из автоматов по бетонному постаменту, встречающему гостей города. Символом райцентра были две шестерни и три колоса, раскрашенные в национальные цвета. Теперь от них остались только воспоминания, да бесформенные куски бетона, повисшие на арматуре. Милиционер, в котором Дмитрий узнал сержанта Сурвило выпустил очередь в дорожный знак и с идиотским смехом передал автомат мужику в форменной куртке работника связи.

За спиной раздался треск сухой ветки .

– Эй, ты чего тут прячешься? Хватит дерево подпирать, подь-ка сюда! Эге, да ты мент!

Лицо мужчины, как и его перерезанная шея были очень хорошо знакомы Агранову. Иван Кароль, которого не так давно вынули из петли вновь гулял по земле в своих дурацких розово-белых носочках. Шмыгая знаменитым носом он шел на майора, бормоча под нос что-то о любопытной Варваре. Дмитрий не стал дожидаться приближения кадавра и взмахнув руками, как ныряльщик на вышке прыгнул в заросли кустов на дне дорожного откоса.

– Мужики, все сюда! – пронзительно завопил бывший наследник польских шляхтичей. – Уйдет кабанчик! Ату его! Ату!

Пробираясь сквозь колючий кустарник, майор слышал топот бегущих ног и крики. Потом началась беспорядочная пальба. Несколько раз пули срезали ветки над головой майора, но он не обращал на это внимания зная, что автоматчики стреляют наугад.

Срезав путь по кюветам и оврагам, он добрался до стены особняка. Соблазн проникнуть во владения Микошина незаметно, был велик. Но Дмитрий хорошо помнил, чем закончилась такая попытка для Игоря и Виталия. Кое-как отряхнувшись, он пригладил волосы и обойдя ограду остановился у ворот. Со двора не доносилось ни звука. В отличие от остального города этот отделенный кирпичной стеной мирок выглядел почти мирно. Прежде чем надавить кнопку звонка Агранов вынул «макаров» из кобуры и спрятал его под ремень на спине. Скрипнула дверь, послышались шаги.

– Кто там?

Голос Микошина звучал встревожено, но больше всего майора обрадовало то, что его встречали не охранники, а сам хозяин.

– Кто ж, как не я, Сергей Михайлович, – как можно непринужденнее сказал Дмитрий. – Майор Агранов. Долго мне еще стоять перед дверью?

– Что вам надо?

– Поговорить.

– Почему именно сейчас?

– Так мне хочется. Я думал, после всего, что сделал для вас, могу рассчитывать на капельку доверия. Не валяйте дурака, Микошин. Сегодня я без ордера. Ничего плохого не натворю, даже если бы очень захотел. Сами знаете, что творится в городе. Милиции нынче не до вас!

Послышался шум отодвигаемого засова.

– Входите, – хозяин просто прилип взглядом к расстегнутой кобуре гостя. – Заодно расскажете, что все-таки творится в городе и объясните почему я должен это знать.

– Ай-я-яй, Сергей Михайлович, – улыбнулся майор, закладывая руки за спину. – Актера из вас не получится. Прикидываетесь простачком, а глазенки так и бегают. В городе полный бардак и организован он, не без вашего участия.

– Хватит! Мне надоело выслушивать ваши бредни! – Микошин демонстративно зевнул. – Если вы пришли только затем, чтобы любоваться моими глазенками, то выбрали неподходящее время. Подите вон!

– Нехорошо, совсем нехорошо обращаетесь с подельником. Я пришел сюда потому, что забыл кое-что сказать Светлову и его подружке. Не собираюсь уходить до тех пор, пока их не увижу.

– Соберетесь! Еще как соберетесь! Пулей вылетишь, легавый! – Микошин пронзительно свистнул. – Принц, ко мне!

В несколько прыжков огромный мастиф оказался у ног хозяина, сверкая желтыми, как фонари глазами. Сергей ласково потрепал пса за ушами.

– Мне говорить «фас» или ты, майор все-таки дорожишь своей задницей и унесешь ее сам.

– Побереги собственную!

Агранов понял, что договориться с собакой не удастся, поэтому действовал радикально: не делая резких движений, приставил к голове Принца пистолет и выстрелил. Пес рухнул на асфальт. Сразу в нескольких углах двора зашуршали кусты, послышалось приглушенное рычание, но майор даже не оглянулся на шум. Ствол пистолета перекочевал ко лбу Микошина.

– Приглашай в дом, Михалыч, иначе отправишься регентом к своему обожаемому Принцу.

– Ты еще пожалеешь! – глаза Микошина блестели от слез, а губы дрожали. – Ты горько пожа…

– Заткнись! Гражданскую панихиду объявим позже. Где Виталий и Вика?

– Их нет в живых! Усек, ментовская морда? Они, читай по губам, по-дох-ди!

– Очень жаль. Я думал сохранить тебя для суда, но как видно придется застрелить при попытке к бегству. Будь любезен, повернись спиной и шагай к крыльцу.

– Что?!

– К крыльцу. Не могу же я всадить тебе пуля в лоб! Расстрел какой-то получится…

– Через несколько секунд тебя разорвут на куски! – заверещал Микошин. – Во дворе полно существ, которых ты даже не можешь себе представить!

Агранов резко отвел руку и ткнул Микошина стволом в лоб.

– Говори, подонок, где Виталий и Вика!

– Они в подвале! С Чадовым! Я помогу тебе добраться до этой гадины, если обещаешь….

– Никаких обещаний, веди!

Прижимая руку к рассеченному лбу Сергей Михайлович поднялся на крыльцо. Прежде чем войти в дом, майор оглянулся и увидел, как из кустов высунулись сразу несколько бледных, как брюхо дохлой рыбы лиц. Иметь дело с теми, кто прятался во дворе, Агранову не хотелось. Пока Микошин возился, открывая проход под лестницей, майор подпер ручку входной двери шваброй.

Шагнув в подвал, он схватил Микошина за воротник.

– Почему нет света?!

– Включатель чуть дальше по проходу…

Что-то в голосе Микошина насторожило Агранова. Однако идти на попятную было поздно. С минуту они двигались по темному тоннелю. Занятый мыслями об ожившем Чадове, майор забыл об обещанном включателе, пока из темноты не послышались чьи-то шаги.

– Где свет, черт тебя побери! – рявкнул Агранов.

Вместо ответа Микошин прыгнул куда-то в сторону.

– Слушай, друг, – сказал майор. – Решай: или мы восстанавливаем прежнюю диспозицию, или я начинаю наугад палить в темноту. Патронов у меня хватит, а какая-нибудь из пуль все-таки разнесет тебе башку.

– Богохульники! – донеслось из темноты. – Уверуйте несчастные в могу-у-щество его!

Голос, нараспев выкрикивающий молитву, как и грузная поступь принадлежали не Микошину. Это было первой догадкой майора. От нового открытия волосы на голове встали дыбом. Агранов хорошо знал этот голос и не удивился, когда различил в темноте лицо Лихонина. На докторе были только трусы и майка. Шею укутывал толстый слой бинта, с проступившими на нем багровыми пятнами. Покачиваясь, выставив вперед круглый живот, Лихонин шел на майора, водя руками, как дирижер.

– Трубит последний ангел. Срываются печати. И зверь, хранитель бездны на берег к нам иде-е-ет!

– Иван Корнеевич! – Агранов попятился. – Что они с вами сделали?!

– Запомни номер зверя! – Лихонин размашистым жестом перекрестился и вперил в Агранова подернутые серебристой пеленой глаза. – Ты?!

– Больше не шагу, буду стрелять!

Его угроза не возымела эффекта. Лихонин продолжал плыть по темноте, как некое фантасмагорическое облако. Майор выстрелил. Короткая вспышка осветила подвал. Агранов успел заметить прижавшегося к стене Микошина, но он сейчас был не в счет. Пуля угодила в плечо кадавра, но Лихонин продолжал идти вперед.

– Сомкните уста, о лживые пророки! Да будут с корнем вырваны ваши, брызжущие скверной, глотки!