Текст книги "Скальпель доктора Менгеле"

– Город как будто вымер. Еще не слишком поздно, а на улицах нет ни одного прохожего.

Семенцов резко подал «фольксваген» назад, резко дернул рычаг переключения скоростей. Автомобиль рванулся вперед, описав по лужайке плавную дугу, выехал на дорогу.

Семенцов припарковал машину на краю глубокого оврага, когда служившего крепостным рвом. Перебросил через плечо сумку с зарядами, вышел из салона и помог выбраться наружу Олегу, который слабел с каждой минутой. Сделав несколько шагов, Шакиров закашлялся и, чтобы не шуметь прикрыл рот ладонью. Игорь нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Может в машине подождешь? Я сам…

– Единственное, что ты сможешь сделать сам, так это взлететь на воздух, не сделав ничего путного. Двигаем, заботливый ты мой! Сними пистолет с предохранителя и держи его наготове.

Друзья вошли под своды замка. Двигаться в темноте, среди груд битого кирпича и обломков гнилых досок было опасно. Семенцов включил фонарик. Круг света вырвал из темноты стены, покрытые пятнами сырости, сводчатые потолки и груды мусора.

– Кажется чисто, – прошептал Шакиров. – Может нам и повезет…

Не успел он произнести последнее слово, как в дальнем конце одного из залов раздалось шуршание. Семенцов направил туда луч фонарика.

– Вот так повезло…

На холме кирпичных обломков свесив языки, застыли два человека-мастифа. Свет отражался в их красных как раскаленные угли глазах. Игорь узнал своего старого знакомого – гибрида с телом пса и головой бородатого мужчины. Чудище наклонило голову набок, рассматривая людей с неподдельным интересом. Человек-мастиф зевнул, обнажая сгнившие зубы. Шакиров вспомнил и эти зубы, и подбородок, покрытый седой щетиной. Голова гибрида принадлежала человеку из Алого Автобуса. Маньяку, о котором рассказывала Вика. Ко всему прочему на шее монстра болтались деревянные бусы, так что ошибка исключалась. Человек-мастиф тряхнул головой и, уставясь на Шакирова горящими глазами, зарычал. Семенцов направил пистолет на монстров.

– Сейчас они у меня попляшут!

Пуля выбила фонтанчик земли у лап чудища. Человек-мастиф отпрыгнул в сторону, но не для того, чтобы отступить. Издавая звуки, походившие на плач ребенка, он уперся лапами в землю и прыгнул на Семенцова. Игорь остался на месте и с поразившим Шакирова хладнокровием прицелился. Пуля настигла человека-мастифа в верхней точке траектории его прыжка. Жалобно взвизгнув, он рухнул на битый кирпич и пополз на людей, обильно смачивая свой путь кровью, хлеставшей из пробитого живота. Участь сотоварища остудила пыл второго монстра. Он отступил за пределы круга света фонарика.

– Что, уроды не нравится?!

Третьему выстрелу Семенцова позавидовал бы и сам Вильгельм Телль. С аккуратным отверстием точно между глаз человек-мастиф сделал несколько неверных шагов, завалился набок, резко дернулся и замер.

Игорь обернулся к Олегу.

– Где будешь расставлять заряды?

Шакиров указал в сторону зала, в котором провел последние спокойные минуты, перед тем, как мир сошел с ума. Поднимая руку, он едва не закричал от боли, ставшей постоянной спутницей любого движения. Когда друзья добрались до нужного места, Шакиров наклонился, чтобы достать первый заряд, но тут же выпрямился.

– Голова кружится. Давай, Игорь сам…

Семенцов усадил Олега у стены.

– Говори, что делать…

Каждое новое слово Шакиров произносил все тише, а к тому времени, когда Семенцов закончил приготовления к взрыву, уже шептал. Шесть зарядов, соединенных проводами образовали большой прямоугольник. Два последних провода Игорь подтащил к Семенцову.

– Ну, теперь рванет?

– Еще как, – Олег развинтил фонарик, вытряхнул из него батарейку и закрепил на ней изолентой оголенный провод. – Обязательно рванет. Нам нужно…

Голова Олега, как недавно в машине, свесилась на грудь. Игорь осторожно потряс его за плечо.

– Не раскисай, гусар! Сейчас устроим фейерверк в этом осином гнезде и – в больничку. Тебе отлежаться надо. Заштопают. Через неделю молодым козликом запрыгаешь. Уж можешь мне поверить. А сейчас не надо дурака валять. Я ж без тебя…

Олег с трудом поднял голову.

– Нам нужно укрыться в надежном месте. Думаю, лучше всего за тем углом. Стены здесь толстые. Даже если произойдет непредвиденное, мы не пострадаем. Осторожнее с проводами!

– За тем углом? Чудненько! – Семенцов просунул руки под мышки Шакирова и, приподняв его, потащил в укрытие. – Сейчас спрячемся и покажем всем кузькину мать. Нас здесь надолго запомнят!

– Игорь, остановись! Они пришли на шум…

В отличие от Семенцова, пятившегося спиной, Шакиров увидел, что место, в котором они собираются спрятаться, уже занято. Оборачиваясь, Семенцов, выхватил «ТТ».

– О, черт!

У пролома в стене, толкая друг друга, стояли шесть гибридов людей и английских мастифов. Под гладкой, покрытой черной шерстью кожей перекатывались упругие мышцы. Первым, подрагивая от нетерпения, царапал когтями кирпич человек-мастиф с головой совсем молодого парня. Узкое, лишенное растительности лицо с высоким лбом, округлым, почти женским подбородком при жизни наверное, было красивым. Сейчас все портили бегающие глаза, в которых полыхало адское пламя и дрожащий, мокрый от слюны язык. Позади тихо, но угрожающе порыкивало чудище с головой женщины. Ее длинные, некогда белые волосы свалялись от грязи и болтались при каждом движении, как веревки. К телу третьего пса безумный экспериментатор пришил голову пожилого мужчины. Семенцову удалось разглядеть на переносице и крыльях носа характерные красные вмятины от очков и узкие усики щеточкой. Три остальных урода не смогли протиснуться в слишком узкий пролом и заявляли о своем присутствии покряхтыванием из темноты.

– Не стреляй, Игорь, – простонал Олег. – Их слишком много.

– На этих патронов хватит.

– На этих может и хватит, но новые выстрелы привлекут других и тогда…

– Хорошо. А что ты предлагаешь?

– Почему не убить двух зайцев сразу? Я взорву их.

– Но ведь ты сам твердил о том, что взрывы направленные!

– Только не этот, – Шакиров сунул руку за пазуху и вытянул перед собой мокрую от крови ладонь, на которой лежала «лимонка». – Гранату я приберег на крайний случай. Прежде чем замкнуть контакты, успею швырнуть ее в этих тварей. Беги к окнам, дружище.

– А ты?!

– Молодой козлик свое отпрыгал. Я обречен, – Шакиров грустно улыбнулся и провел кончиком языка по губам, на которых выступила розовая пена. – Жить мне остается недолго, зато есть шанс умереть достойно. О такой смерти, я уверен, втайне мечтает каждый взрывотехник.

– Не городи ерунду! Мы уйдем отсюда только вместе!

– Ты хочешь спорить с умирающим? Отказываешься выполнить мою последнюю волю?

– Тоже мне умирающий! Я еще попляшу на твоей свадьбе!

– Похвальное желание, но несбыточное. У тебя, Игорь есть выбор: погибнуть вместе со мной или довести дело до конца. Думаю, последний вариант лучше. Уходи! Сейчас эти твари бросятся на нас.

Семенцов посмотрел на гибридов, которые приближались, смелея с каждым шагом и перевел взгляд на бледное лицо друга.

– Ты уверен, что…

– Уверен. Я умираю, но имей ввиду, что и оттуда буду следить за каждым твоим шагом. Успокоюсь только после того, как ты вытащишь Вику и Виталика. Не хочешь ведь, чтобы каждую ночь к твоей кровати подходило бледное, как сама смерть привидение и до утра читало нотации?

– Не хочу, – улыбнулся сквозь слезы Семенцов. – И сделаю все, что от меня зависит. Прощай!

Убедившись в том, что Игорь добежал до окна, Шакиров вытащил кольцо и швырнул гранату в гущу людей-мастифов. Двое монстров собирались преследовать Семенцова, но замешкались, рассматривая и обнюхивая незнакомый предмет. Олег спокойно положил кольцо на бетонный пол и взял в каждую руку по проводу.

– Был бы рад поболтать с вами, ребята, но, к сожалению, святой Петр не любит ждать. Я уже слышу, как позвякивают его ключи. Мне пора!

Два взрыва прозвучали одновременно. Над головой выпрыгнувшего из окна Семенцова просвистели обломки кирпича. Земля вздрогнула. За гулким «вумп» последовал грохот рушащихся перекрытий. Из окон замка выплыли клубы пыли и наступила тишина.

20

Под истерические рыдания Вики Чадов нарочито медленно, пуговица за пуговицей расстегивал сорочку Виталия. Тот чувствовал, как кожи касается холодная резина перчаток и, отвернул голову в сторону, чтобы не видеть всего остального.

Однако открывшаяся сцена тоже не ласкала взор. Все те же испачканные в крови хирургические столы. На два из них Микошин успел взгромоздить трупы Агранова и Германа.

– Ее вой мешает мне сосредоточиться, – сердито буркнул Чадов. – Думаю, Сергей, укол хлороформа в сердце этой дурочке не повредит.

– Полностью с тобой согласен, Георгий.

Рыдания Вики резко оборвались. И, в наступившей тишине Светлов вдруг понял, что ремень на его правой руке ослаб. По всей видимости, Чадов, хоть и делал вид, что выполняет указание Агранова, случайно передвинул фиксатор. Виталий решил использовать свой последний шанс. Он рванул руку так, что содрал кожу до кости.. Освободившаяся рука описала дугу в воздухе, но в результате лишь ударила по столику с инструментами, который с грохотом перевернулся. В ту же секунду сильная рука сжала запястье Виталия.

– Прыткий юноша, – прошипел Чадов, выворачивая руку своей жертвы. – Придется ломать! Не надейся потерять сознание!

Старый садист делал свое дело профессионально. От боли у Светлова потемнело в глазах, а рот самопроизвольно раскрылся, чтобы выпустить наружу дикий вопль. Виталию показалась, что от его крика рушатся стены. Лишь спустя несколько секунд он понял, что грохот падающих камней не иллюзия, вызванная болью. Это происходило на самом деле. Помещение наполнил серый туман. Он забрался в легкие, вызвав надсадный кашель. Где-то рядом кашляла Вика, но все звуки перекрыл крик Чадова.

– Мой скальпель!!!

Попытки Светлова освободить вторую руку закончились тем, что операционный стол упал. Виталий рухнул лицом прямо в рассыпанные инструменты и почувствовал, как щеку проткнул какой-то острый шип. Пыль оседала медленно, но она рассеялась достаточно для того, чтобы видеть: потолка в дальнем конце лаборатории, как раз над тем местом, где хранился скальпель Менгеле, больше не существовало. На его месте зиял черный прямоугольник с рваными краями. С них еще продолжало осыпаться серое крошево кирпича и цемента. Пол под провалом усеивали крупные и мелкие фрагменты обрушившегося потолка, а самая большая плита уходила вверх под углом в сорок пять градусов. Виталий заметил, как по ней на четвереньках спускается человек и, протер запорошенные пылью глаза.

– Эй, есть тут кто?

Когда-то, еще в другой жизни Виталий хорошо знал этот голос. Только в те бесконечно далекие времена он звучал насмешливо, а теперь – устало. – Виталька, мать твою, живой?!

Прыгая через завалы к Светлову бежал Семенцов.

– Что у тебя с лицом? Где Вика?

– Там, – прохрипел Виталий.

Спотыкаясь на каждом шагу он пошел к завалам среди которых отчетливо видел перевернутую стойку с никелированными ножками. За спиной слышался возбужденный голос Игоря успокаивавшего Вику, но в данный момент Светлова интересовал только скальпель и его владелец.

Чадов лежал в нескольких шагах от того места, где хранился скальпель. Точнее – две половины Чадова. Стеклянный экран рухнул и сработал, как нож гильотины, перерубив безумного хирурга на две части. Приблизившись, Виталий увидел страшную картину. Ноги и часть туловища Чадова остались на месте. Верхняя же половина тела какое-то время продолжала ползти к заветной цели, оставив за собою извилистый кровавый след на кафельном полу. Голова Чадова была придавлена куском рухнувшего потока, а скрюченные пальцы сжимали осколок амфоры. Погнутая сфера-антенна валялась в луже той жидкости, которую сумасшедший экспериментатор называл эликсиром жизни.

Виталий обернулся. Позади стоял Семенцов, на плечо которого опиралась бледная как мел Вика.

– Он. Собственной персоной. Где Олег?

– Очень далеко. Этот взрыв – его прощальный подарок. Гадюшнику амба, а нам пора наверх. Весь потолок может рухнуть в любой момент. Смотри, какие трещины. Потопали, Виталька.

Раздался шорох из дальнего конца лаборатории. Все обернулись на шум и увидели Микошина. Он целился в Игоря из пистолета.

– А-а и вот и ты, урод! – радостно воскликнул Семенцов. – Давно хотел поболтать с тобой.

Вместо ответа Микошин сунул руку в карман и выхватил пистолет Агранова. Прогремел выстрел. Семенцов покачнулся, но продолжал идти вперед. Сергей выстрелил вновь.

Игорь медленно опустился на колено, вытащил заткнутый за ремень «ТТ», но не смог удержать равновесия и растянулся на полу. – Это была самозащита! Понимаете?! Любой суд…

Смех Семенцова прозвучал для Сергея подобно грому небесному.

– В отличие от тебя, урод, я не принадлежу к числу законопослушных граждан и не доверяю судам!

Три выстрела слились в один. На белом халате, забившегося в угол Микошина, расцвели алые пятна. Верный помощник безумного хирурга замахал руками, тщетно пытаясь найти ими опору, и осел на пол.

Виталий бросился к Семенцову.

– Игорь!

Семенцов перевернулся на спину и посмотрел на друга с печальной улыбкой.

– Здесь так холодно. Просто Антарктида какая-то.

– Потерпи, Игорек! – Светлов оторвал от своей сорочки длинную ленту. – Сейчас тебя перевяжем, а потом в больничку. Мы еще попляшем на твоей свадьбе. Правильно?

– Полчаса назад я говорил тоже самое Олегу, – прошептал Семенцов. – Знаешь, что он мне ответил?

– Что? – Виталий осторожно приподнял голову друга и просунул под спину раненого импровизированный бинт.

– Молодой козлик свое отпрыгал. Уходи. Спасай Вику.

– Мы уйдем вместе!

– Потолок…

Глаза Игоря закрылись, а голова откинулась назад. Светлов осторожно опустил друга на пол и начал комкать в руках уже бесполезную повязку. Морозова осторожно прикоснулась к плечу Виталия.

– Он прав. Потолок. Бежим!

Продолжением ее слов стал тихое похрустывание. Паутина трещин на потолке начала стремительно разрастаться. Сверху посыпались тонкие струйки песка.

Похрустывание сменилось отчетливым треском. От потолка отваливались куски штукатурки, а песчаные струи превращались в непрерывные потоки. В нескольких метрах от плиты Вика споткнулась и рухнула на колени, но Виталий этого даже не заметил и втащил подругу на плиту волоком.

Под тяжестью двух человек плита начала оседать. Светлов первым оказался на твердом полу замка первым и втащил на него Вику. Девушка не просто оказалась наверху, а сбила своего спасителя с ног. Лежа на обломках кирпича Светлов почувствовал на своей щеке дыхание Морозовой. Чтобы встать, молодым людям пришлось помогать друг другу.

Сквозь пролом в стене у которого недавно дежурили шесть посланников Чадова пробивался серый свет. По пути к выходу пришлось переступать через лежавших на полу мертвых гибридов.

Светлов старался не обращать на них внимания, но Вике это оказалось не по силам. Девушка остановилась перед трупом человека-пса.

– Они точно сдохли?

– Точнее и быть не может. Антенна перестала работать, а без нее эти твари – просто куски мяса. Станешь любоваться ими или все-таки пойдешь со мной?

Морозова рванулась к пролому в стене так быстро, что Виталий не удержался от улыбки. Оказавшись под открытым небом оба не сговариваясь, рухнули на мокрую траву, которая сейчас казалась мягче любого персидского ковра.

– Утро! Небо! – радостно воскликнула Морозова. – Виталик мы дожили до утра. Никогда не думала, что дышать обычным воздухом так приятно.

– Да. Утро…

Светлов поднял глаза к небу, по которому проносились клочья серых облаков, и улыбнулся в ответ.

– Все нормально, мужики. Мы победили.

Морозова с удивлением посмотрела на Виталия, а он встал и протянул ей руку.

– Пойдем домой.

Не успели они пройти и сотни метров, как позади раздался грохот. Левое крыло старинной крепости покачнулось и рухнуло, взметнув к небу тучи пыли. Теперь ничто не заслоняло величественной панорамы заливного луга, полого спускавшегося к Днепру. На фоне этого великолепия особняк Микошина уже не внушал ни страха, ни даже почтения. Обычное жилье нувориша, которых за последние годы расплодилось великое множество.

– Заключительный аккорд, – прокомментировал Виталий. – Так будет лучше.

– Прекрасный вид, – согласилась Вика.

Они перешли деревянный мостик и двинулись к шоссе. Свернув на очередном повороте, увидели бело-синий автомобиль ГАИ, съехавший в кювет. Из переднего окна с автоматом в руках свесился человек в милицейской форме. Рядом на обочине, широко раскинув руки, лежал еще один гаишник.

– Антенна. Золотая Сфера Хора, – тихо сказал Светлов. – Я был прав. Как только она перестала работать, все кадавры передохли.

Он был прав, но не все сто процентов. В кое-ком из сотворенных Чадовым монстров еще теплилась чужеродная жизнь. Подергивался мизинец пригвожденного к полу Сереги. Шевелился в заваленном обломками подвале несчастный сын Чадова. Пули, выпущенные из пистолета Агранова раздробили Уксусному Тому позвоночник, но впитавшаяся в клетки энергия Золотой Сферы Хора не давала маленькому чудовищу умереть окончательно.

Отделенная от тела голова Сурвило тоже некоторое время жила. Сквозь застилавшую глаза мутную пелену Егор видел свое искромсанное автоматными пулями тело, которое лежало в нескольких метрах от баррикады из автомобилей. После того, как кадавры получили оружие, они решили свергнуть узурпатора и, расстреляв Сурвило, отрезали ему башку с краткой формулировкой «откомандовался».

Борис Чуркин всю ночь разыскивавший Кароля, беспрерывно читая стихи убил двух мужчин и отыскал-таки любовника, который агонизировал лежа в замковом рве. Ванечка стал единственным из кадавров, на чье лицо перед смертью упали капли слез. Борис нагнал Кароля на его пути в загробный мир через несколько минут. Своей смертью он поставил жирную точку в конце списка умерших детей Чадова.

– Почему ты их называешь кадаврами? – спросила Вика у Виталия. – От этого слова у меня мороз по коже.

– Нахватался где-то французских терминов. Кадавр, в прямом переводе просто труп. В фантастике – оживший труп.

Вику интересовало другое.

– А люди, нормальные люди в этом городе остались?

– Хм. Уж не думаешь ли ты, что Чадов и его ублюдки успели добраться до всех?

Вика не успела ответить. Раздался рокот двигателя и на дороге показался крытый брезентом грузовик. Он затормозил, но люди в кабине не сдвинулись с места. Зато из кузова, как муравьи посыпались молодцы в масках и камуфляже, с автоматами наперевес. Только после того, как они окружили Виталия и ику из кабины выпрыгнул старший. Знаков различия, на его форме не было, но по твердой походке, уверенным жестам и повелевающего взгляду Светлов понял, что к нему идет настоящий полковник. Прежде чем заговорить, он пристально осмотрел подозрительную парочку, уделив особое внимание вискам Виталия и Вики.

– Вольно, соколы мои. Это – обычные, хотя и весьма потрепанные люди.

Стволы автоматов опустились к земле.

– Ну, дружок, – от дружеского хлопка по плечу Светлов покачнулся и едва не упал. – Что за массовые гуляния в вашем городе? Телефоны в РОВД не работают, райисполком молчит, а на въезде – баррикады, у которых дежурят какие-то сектанты в форме патрульных ГАИ. Они стреляли по моим ребятам, а я того очень не люблю. Что молчишь?

– А что говорить?– развел руками Светлов. – Вы сами все видели.

– Я приезжий и в этой хренотени разберусь только после дождичка в четверг, но вы-то местные!

– И после дождичка…

– Что ты сказала, девочка? – командир уставился на Вику.

– И после дождичка, вряд ли разберетесь, говорю.

– Ага. Вижу допрашивать вас сейчас тоже самое, что говорить с фонарными столбоми.

– Верно, – согласился Виталий. – Мы очень устали. Может после…

– Дождичка в четверг? Переклинивает тебя, паря. Ладно, свободны.

Спецназовцы расступились, пропуская Светлову и Морозову, а затем быстро позапрыгивали в свой кузов. Вика проводила грузовик взглядом.

– Хороший, сильный мужик. У такого все будет под контролем.

– А я, по-твоему, какой? – Виталик остановился и положил руки на плечи девушки. – Плохой и слабый? Не могу ничего держать под контролем?

– Можешь. Только, пожалуйста, не держи под контролем свои чувства ко мне.

– И не собираюсь! – пообещал Виталий, целуя возлюбленную.

Наступившее утро стало особенным для города. Не потому, что на многих улицах валялись безжизненные тела, помеченные фирменным знаком Чадова, не потому, что тишину нарушал рев военных грузовиков и топот солдатских ботинок. Просто впервые за несколько недель сквозь свинцовые тучи пробилось бледное осеннее солнце. Его лучи разогнали по дальним углам остатки мрака, доказывая, что мутные лужи могут сделаться золотыми даже в отдельно взятом городе.