Текст книги "Долгая дорога домой"

– Имеются. Документы у меня на московской квартире.

– Надо людей выпускать.

– Согласен, вот только как? Все двери заминированы на размыкание, только тронь.

– Проводи в библиотеку.

В библиотеке Караваев сразу взялся за телефонную трубку.

– Майор, я же приказал снайперов с крыш снять!

– Приказ выполнен! Все наши на месте.

– Тогда глянь на план. Когда я шёл, ты за мной наблюдал?

– Так точно.

– Точку моего оборота помнишь?

– Где вы остановились? Да.

– Правый сектор обстрела, перешерсти все крыши и верхние этажи, начиная с третьего. Можно живым не брать.

– Есть.

– Здание заминировано. Как только управишься со снайпером, приступай к разминированию площади и здания. Приготовь с десяток автобусов для эвакуации людей.

– Слушаюсь.

– Полковник, позвольте вам напомнить, что вообще-то операцией руковожу я, – раздался в трубке голос подполковника.

– А вам, товарищ подполковник, надлежит явиться к мэру и арестовать его, а заодно провести выемку документов. Всех документов. Следственный комитет уже в дороге.

– Но без санкции прокурора я не могу…

– Это приказ, подполковник. Вы знаете, что следует за невыполнение приказа? То-то же.

– А теперь веди меня в кабинет директора, будем в Москву звонить, – обернувшись к «Еноту», сказал Караваев, протягивая ему руку.

– Значит, поверил? – пожимая её, ответил Ерофеев.

– Так закладка-то дилетантская, а ты у нас профи – не твой уровень.

– Ну, не скажи, двери заминировали грамотно, я пробовал подобраться, но проводка снаружи. И готовили не один день. К выборам готовили.

– А мне генерал сказал, что это ты тут шалишь.

– Просто не было времени объясняться, нужно было успокоить людей, чтобы не было паники.

– Кстати, а где они?

– Кино смотрят, у них бесплатный киномарафон. Ты извини, но кроме тебя, боюсь, меня бы никто не понял.

До Москвы дозвонились быстро. Выслушав доклад Караваева, генерал лишь крякнул.

– Ладно, санкцию прокурора СК привезёт с собой. И аккуратно там, ребятки, постарайтесь без жертв. Как закончите, сразу ко мне, и этого гаврика с собой прихватите, передадите в аэропорту ФСБ. Дальше их работа.

– Есть!

Караваев положил трубку. Они вернулись в библиотеку, и Павел вновь взялся за телефон.

– Как дела, майор?

– Я вертушки поднял, чтоб всё отследили.

– Молодец. Сапёры?

– Ещё работают. Снайпера не нашли, пацана лет десяти нашли с лазерной указкой.

– Ищи. Указка из точки в пятак превращается на таком расстоянии, это не он. И пошли кого-нибудь к кинооператору на всякий случай.

– Разрешите вскрыть все двери, которые не открыли.

– Действуй. Не забудь только извиниться за причинённый ущерб с объяснениями. Эвакуацию будем проводить через окна, как только доложишь о готовности.

В томительном ожидании прошёл час. Неожиданно ожила рация.

– Товарищ полковник, приказ выполнил, мэра взяли. Снайпера тоже нашли.

– Много дверей поломали?

– С десяток, наверное.

– Автобусы на исходную и по человеку к каждому окну. Пора завершать операцию.

Вскоре три автобуса выстроились в одну линию, и как только все места были заняты, их сменили следующие.

Когда отъехал последний автобус, здание покинули и Караваев с Ерофеевым.

– Ну, что, Димон, летим в Москву, теперь твой выход. Генерал ждёт твоё соло.

– Надо же, а ты, оказывается, помнишь, как меня зовут.

– Помню, только «Енот» звучит как-то роднее.

– В данной ситуации я бы сказал – правильнее.

Они не спеша подошли к чёрной «хонде». Майор смотрел на них изучающе. Караваев протянул ему руку.

– Благодарю за службу! Последняя просьба – прокати нас в аэропорт, в Москве уже заждались.

– Да, без проблем, товарищ полковник.

Уже садясь в автомобиль, Павла словно кто в бок толкнул: «Настёне я так и не позвонил. Ничего, я ей в аэропорту позвоню», – дал себе слово Караваев. Разговаривать с дорогим ему человеком при посторонних не хотелось. Но ни в аэропорту, ни после, уже в Москве, он так ей и не позвонил.

Глава 4

Обещанные Павлом сутки прошли, за ними минули вторые, а он так и не вернулся, более того, даже позвонить не смог. Настя затосковала, а когда миновал ещё один день, к тоске добавилась тревога. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от дурных мыслей, она было затеяла стирку. Заложив в стиральную машину постельное бельё, она неожиданно наткнулась на пропахшую потом рубашку Павла. Забыв выбрать режим стирки, Настя уткнулась носом в найденную вещь и, вдохнув запах любимого человека, бросилась в комнату на диван, где и разревелась в голос. Плотина трёхдневного ожидания прорвалась в истерику. Наконец, устав от слёз, она обняла рубашку и заснула.

Проснулась Настя от настойчивого дребезжания сотового телефона. Разговаривать не было никакого желания, единственный звонок, которого она ждала, был звонок Павла, но это звонила мать, и Настя безжалостно сбросила его.

Она впала в ступор, сидя на диване и уставившись взглядом на проплывающие за окном облака, словно кошку, поглаживая рукой рубашку Павла. Она мысленно ругала себя, что не согласилась выйти за него замуж, испугавшись разницы в возрасте и непонимания родителей, которые до сих пор ничего о нём не знали. Она берегла свои отношения с Павлом от родительского вмешательства, и теперь ей это казалось глупым. Ведь невозможно скрывать его от них всю жизнь, и неважно, как они отнесутся к её выбору. В конце концов, это её жизнь и её выбор. Потом она вдруг почувствовала укол ревности, представляя себе его в объятьях другой, но вспышка гнева тут же погасла, едва она вспомнила их последнюю ночь перед его внезапном отъездом. И решила, что как только он вернется, устроит ему бурную сексуальную ночь психологической разгрузки. За окном рассвело, наступил четвёртый день ожидания. Настя по-прежнему сидела на диване, витая в своих грёзах. В выходной день на работу идти не нужно, а значит, день будет утомительно долог.

Елена Васильевна оставила все попытки дозвониться до дочери – не утерпела, приехала рано утром. Застыв возле входной двери, она долго размышляла – нажать кнопку звонка или же открыть дверь своим ключом. «Возможно, её просто нет дома, но не исключено, что она не одна и есть шанс подсмотреть её избранника». Любопытство взяло верх над тактом, и, бесшумно открыв входную дверь, быстро раздевшись, Елена Васильевна на цыпочках прошла в зал. То, что она увидела, заставило всплеснуть её руками.

Настя, застыв в позе лотоса, сидела на диване, уставившись в одну точку. То, что это не было медитацией, выдавало осторожное движение руки, которой она гладила мужскую джинсовую рубашку.

Кашлянув, мать поздоровалась с дочерью, но та никак не отреагировала на неё. Тогда она быстро подошла к ней и встряхнула за плечи.

– Да что происходит? Объясни мне, в конце концов, что случилось?!

– Он ушёл всего на один день, а его нет уже четвёртые сутки, – прошептала Настя и, обняв мать, разрыдалась у неё на груди.

– Не ты первая, и он не последний, – ответила мать, обнимая дочь и прижимая её голову к себе.

– Да что ты такое говоришь? – возмутилась дочь, отстраняясь от матери. – Он единственный, кого я люблю! Он не мог вот так просто взять и уйти от меня, с ним что-то случилось. Его нужно искать, но где и как, я не знаю, меня бесит собственное бессилие. Единственное, что я знаю – он живой. Я это чувствую!

– Тогда давай позвоним Лунину, он для тебя горы свернёт.

– Увы, мама, но папа не всемогущий. Я в этом уже один раз убедилась…

– По крайней мере, он знает, что нужно делать. Я звоню ему.

– Звони…

– Через час он будет здесь, – сказала Елена Васильевна, закончив разговор с бывшим мужем. – Спрашивал насчёт обеда, у тебя что-нибудь есть или нужно готовить?

– Посмотри на кухне.

– Ты, что, ничего не ела?

– Я не помню, мама.

– О, Господи! – воскликнула мать, воздев руки к небу, и ушла на кухню, где развернула бурную деятельность.

Настя включила телевизор и наткнулась на кадры новостей. Ведущий сумбурно рассказывал о теракте в метро Петербурга. Картинки сменялись одна за другой, а смысл сказанного плохо доходил до её сознания. Внимание Насти привлекло мелькнувшее на экране лицо мужа. Он отдавал какие-то распоряжения медикам и рядом стоящим силовикам. Два десятка секунд, и камера телеоператора уехала в сторону, больше снимать не дали.

– Паша! – крикнула Настя так, как будто он мог её услышать.

Раздался звонок в дверь, и Настя с надеждой кинулась открывать её. Пришёл отец.

– Папа, – разочарованно произнесла она, впуская его в квартиру. Владимир Николаевич, заранее предупреждённый женой, не обиделся на разочарование дочери, он уже знал, что она ждала кого-то другого и этого другого всё ещё не было. Он обнял дочь, поцеловав в лоб, тихо произнёс:

– Всё будет хорошо, всё устаканится. Не переживай…

– Его только что мельком показали по телевизору. Он в Питере. Там теракт. Но скажи мне, неужели так сложно сделать один звонок любимой женщине, чтобы она не сходила с ума?

– Всё зависит от обстоятельств. Возможно, у него просто не было на это времени. Если он четвёртые сутки на ногах, он в любой момент может отключиться и заснуть.

– Какой кошмар!

– Мать-то где?

– На кухне готовит тебе обед.

– Жаль, что не ты это делаешь, твоя стряпня мне больше по вкусу.

– О нет, только не сегодня…

Она вновь схватила пульт телевизора и стала переключать его с канала на канал, ища новостную программу. На пятом канале происходящее у станции метро показывали в прямом эфире, но тоже недолго и только эвакуацию раненых, а затем появился номер телефона горячей линии.

– Настя, хватит себя накручивать. Раз живой – он вернётся, – отчим забрал пульт и выключил телевизор.

– Я видела его там, понимаешь, видела.

– Раненого?

– Нет, он там командовал, наверное. Показали мало, мельком.

– А ты думала, у него интервью будут брать? А может, ты просто обозналась?

– Нет! Нет! Нет!

– Не истери, закончит дела и вернётся недельки через две, ну, может, раньше.

– Да я за это время с ума тут сойду.

– Она всё это время ничего не ела, – сказала мать, выглянувшая из кухни. – У меня, кстати, обед уже готов.

– Тогда давайте обедать, на сытый желудок и с ума сходить легче, ничего не отвлекает.

– Мне кусок в горло не лезет, – отмахнулась Настя.

– Это ты зря. Вот вернётся твой, как его зовут?

– Паша.

– Вот вернётся твой Паша, а у тебя анорексия – испугается и сбежит, но на этот раз уже навсегда.

– Ладно, хватит тебе дочку гнобить. Она у нас, похоже, влюбилась, и на этот раз по-настоящему. Расскажи нам, что это за Паша такой, что ты без него даже есть не можешь. Его фотография у тебя есть?

– Нет, фотки нету. Зато у него есть фотография моего биологического отца. Они с ним вместе служили. Он мне её показывал.

– Интересное кино, это ж сколько годков нашему потенциальному зятю?

– Сорок пять.

– Вот ни хрена себе, – присвистнул Лунин. – Юноша, прямо скажем, не первой свежести.

Мать прошла в комнату и опустилась в кресло.

– Он тебе не говорил, в каких частях служил, этот твой Паша?

– Спецназ ГРУ, папа у него командиром был.

– Погоди, мать, это что же получается, у вас разница лет двадцать?

– Восемнадцать, – уточнила Настя.

– Судя по всему, парень он у тебя серьёзный и не собирается сидеть возле твоих прекрасных ног. Придётся тебе, дочка, научиться ждать…

– Ты, что же, одобряешь её выбор?

– А у нас вроде никто совета не спрашивал. Одобрять не одобряю, но и мешать не стану, да и тебе не дам. Свою жизнь устроить не смогли, так нечего в чужую лезть.

– А она мне не чужая!

– Так и мне ближе некуда…

Настя взяла сотовый за мгновенье до того, как раздался звонок, а вместо номера светилась надпись: «Номер не определён». Она ответила и тут же услышала любимый голос.

– Привет, солнце моё! Извини за задержку, но, как говорится: «солдат предполагает, а генерал располагает». Ты как там? Сильно соскучилась?

– Ты в городе?

– Не совсем, – подивился Павел такой прозорливости. – В аэропорту, готовлюсь к выходу.

– Тогда не задерживайся, пожалуйста, обед стынет… Ко всему прочему тебя ждёт ещё и сюрприз.

– В виде твоих родителей?

– Какой ты догадливый, они самые.

– Если честно, мне сейчас не до выяснения отношений, может, как-нибудь в другой раз?

– А ты, оказывается, обыкновенный трус, полковник!

– Нет, любимая, просто мой автопилот выключится сразу, как только я окажусь дома. Я три дня не спал, негде было, да и некогда.

– Я надеюсь, поесть-то ты успеешь, до того как сработает твой таймер.

– Я тоже на это надеюсь.

– Жду… – Счастливо улыбаясь, Настя положила трубку и объявила родителям.

– Смотрины на сегодня отменяются. Он в аэропорту, едет сюда. Голодный, потный и уставший, ему сейчас не до вас, так что как-нибудь в следующий раз.

– Я никуда не уйду, – заявила мать, демонстративно усаживаясь в кресло. – В конце концов, имею я право видеть, как мой потенциальный зять будет поглощать приготовленный мной обед.

– Я бы на твоём месте так не рисковал, – смеясь, заметил Лунин, кивая головой в сторону дочери. – Сегодня твоя категоричность неуместна, надо переступить через своё я и проявить такт.

– Чья бы корова мычала…

– Так, хватит! Идите-ка по домам, завтра я позвоню и сообщу о нашем решении, – Настя безапелляционно выставила их за дверь.

– А знаешь, Лена, мне кажется, у них неплохое будущее, – заявил Лунин, когда бывшие супруги спускались в лифте.

– С чего это ты решил, ведь видеть его ещё не видел, а такие выводы.

– А мне на него и смотреть-то незачем. Они ещё не расписались, но у них уже родилось МЫ, а мы с тобой больше двадцати лет прожили вместе, а МЫ так и не родилось. Как были два Я, так и остались. Двадцать лет на пограничной полосе. Ни войны, ни мира…

– Да, наверное, ты прав. Знаешь, я только сегодня поняла, что всё это время своего Алёшку ждала, где-то глубоко внутри себя надеялась, что вернётся, пока сегодня Настя не сказала, что он погиб и тому есть свидетель. Наверное, я и хотела его увидеть непременно сегодня. Прости меня, Володя, я тебе столько крови за это время попортила, а отчего – и сама не знала. Может, вернёшься, теперь-то уж точно будет один только МИР.

– Что ж, давай попробуем, только ты уж теперь не ругайся, а любуйся!

– Странный человек этот Паша, ты не находишь?

– …?

– Мы с ним ещё ни разу не виделись, а сколько перемен в нашей жизни из-за него.

– Может быть, просто время пришло?

– И всё-таки я очень сильно волнуюсь и боюсь этой встречи, будто сама на выданье.

– Ну, мать, это уже перебор.

На входе из лифта они столкнулись с мужчиной среднего роста сорока пяти лет. Он поздоровался и, шагая через ступеньку, стал быстро подниматься наверх.

– Мне кажется, это он, – прошептала Елена Васильевна.

– Теперь тебе в каждом мужике примерного возраста и роста будет зять мерещиться, – хохотнул Лунин, а между тем она была права – это действительно был Караваев.

Указательный палец Павла ещё не успел коснуться кнопки звонка, как дверь распахнулась и Настя повисла у него на шее.

– Господи, наконец-то, как же это утомительно ждать, когда любишь… – прошептала она, целуя его губы.

…Ел Караваев сосредоточенно молча, не получая от данного процесса никакого удовольствия, ел просто для того, чтобы насытиться, четверо суток полуголодного существования давали о себе знать. От добавки отказался.

– А готовить ты не умеешь, – выдохнул Караваев, глядя в глаза Насти.

– Слава Богу, тебя мама не слышит. Это она готовила, у меня просто сил на это не было. Я как тебя по телику увидела, так вся словно замерла в ожидании, но тебя больше не показывали ни по одному каналу.

– Ну, значит, не всё потеряно. А я уж грешным делом подумал, что здесь мне не рады. Сюрприз-то твой где?

– Ты с ними разминулся, они ушли перед самым твоим приходом. Точнее, я их выпроводила.

– Ох, и жестокая же ты дочь…

– Нет, просто я любящая женщина. Мыться пойдёшь или сразу спать ляжешь?

– Спать.

– Тогда иди в спальню, ложись, а я отключу все телефоны, чтобы тебе не мешали.

– Мой никогда не трогай, это не просто телефон, это ещё и граната. Может взорваться при неправильном обращении.

– Ты мне после список составь, что я ещё не должна трогать.

– Более того, я тебе дам целый том инструкций и правил поведения в различных ситуациях.

– Ты меня вербуешь?

– Нет, просто не хочу тебя подвергать ненужному риску. Спасибо маме за обед, надеюсь, это никогда больше не повторится.

– Ты хочешь сказать, что никогда не пойдёшь к ней в гости?

– Если только этого нельзя будет избежать. Встречу всегда можно перенести куда-нибудь на нейтральную территорию: кафе или ресторан, и расходы я с удовольствием возьму на себя.

– Ладно, иди спать, поживём, увидим. Кажется, я начинаю понимать, из-за чего мать с отчимом не ладили.

– Как в старом еврейском анекдоте?

– Каком?

– » – Ребе, разведите нас с женой.

– А в чём дело, Изя, разве Сара не готовит вам кушать?

– Более того, она заставляет это ещё и есть».

– Ха-ха-ха, – рассмеялась Настя. – Пожалуй, с папой вы неплохо споётесь! Ваш юмор весьма схож.

– Я так много должен тебе сказать, что перенесу-ка свой сон на попозже.

– Звучит интригующе, но всё же лучше будет, если ты ляжешь в постель, лёжа тоже можно разговаривать, а чтобы ты не чувствовал себя неловко, я пристроюсь у тебя на плече. Не возражаешь?

– Нисколько.

Когда Настя устроилась у него на плече и прижалась к нему всем телом, Караваев прошептал:

– Выходи за меня замуж.

– А почему шёпотом?

– А чтобы тебя не спугнуть, моя юная лань. Ты ведь мне уже один раз отказала.

– А чего так вдруг, не скоро ли?

– Жить тороплюсь. Смерть она всегда рядом ходит, то подступит, то отступит, а так, может, подальше отойдёт.

– Ты уже был женат?

– Да, давно, лет двадцать тому назад. Это было в Чили. Двенадцать лет пролетели как один день.

– И больше не женился?

– Не встретил такую, как ты, вот и не женился…

– Странный ты какой-то, замуж зовёшь, а самого главного девушке не сказал. Зачем я тебе?

– Все эти четыре дня я думал о тебе, о себе и мечтал о нас. Я привёз тебе подарок из Питера, думаю, ты будешь ему рада.

– Что за подарок?

– Обручальное кольцо с бриллиантом. Я люблю тебя, Настя!

– Уф, я думала, ты не осмелишься мне это сказать…

Она привстала на локте и заглянула ему в глаза. Что она хотела в них увидеть, она и сама не знала, но через минуту она поцеловала его и заявила:

– А всё-таки ты плут! Другой бы на твоём месте встал перед девушкой на колено, протянул свой подарок и клялся в своей преданности и любви, умоляя стать его женой на веки вечные, а ты – прозаик. Спокойно, буднично, спустился со своих высот и…

– …всё встало на место. Нет, милая моя, я просто устал умирать, к тому же давно пора подумать и о наследнике. Мне предложили перейти на тренерскую работу. С понедельника я инструктор по подготовке, начинается спокойная, размеренная, осёдлая жизнь, так что имею право на свой кусочек семейного счастья. Так как, тебе нужно время на подумать? Или ответишь сразу…

– А как же конфетно-букетный период?

– Это я сейчас ускорю.

С этими словами Павел Андреевич взял свой телефон, потыкал в нём пальцем и, отложив его в сторону, выдохнул:

– Всё, через двадцать четыре часа у тебя будут и конфеты, и букет, и столик в ресторане, можешь пригласить своих и объявить о помолвке.

– Я вроде бы ещё не сказала «да»…

– Разве? Я думал, что твой поцелуй и есть положительный ответ на моё предложение. Ну, раз нет, тогда просто сходим, поужинаем.

– Какой же ты всё-таки категоричный, не любишь полутонов. У тебя всё либо чёрное, либо белое.

– Совершенно верно, ненавижу серость…

– Эти четыре дня я тоже много думала о тебе и о нас, только всё было менее конкретно… Я согласна! Я постараюсь научиться ждать… Эти четыре дня ада стали большим испытанием для меня, и вот ты вернулся и обещаешь мне рай на земле. Разве я могу отказаться от него? От тебя? Конечно, нет.

– Кто-то, помнится, обещал, что не будет капризничать? А ты всё-таки капризный ребенок.

– Нет, я просто кокетливая женщина.

– Ну, вот видишь – значит, не всё в моей жизни чёрно-белое и красное, ты добавляешь ещё и полутона. Прям не жена, а художница…

– Послушай, а у тебя есть дети?

– Не исключено. Монахом не был, но никто претензий не предъявлял.

– А хочешь?

– Думаю, теперь самое время. Будет, кому наследство передать…

– Тогда надо подумать о расширении. Раз ты такой богатый, что про наследство говоришь, добавишь на трёхкомнатную квартиру?

– Можешь начинать искать подходящий вариант.

– Однако, как у нас всё быстро…

– Надеюсь, будем жить долго и счастливо. Это не мы такие – это время такое стремительное.

Когда Караваев доложил о своём решении жениться, генерал лишь усмехнулся, поздравляя его, а заодно напомнил, что переход на должность инструктора кратковременных командировок не отменяет, а, наоборот, как раз подразумевает, и предложил квартиру в Москве. Немного подумав, Караваев от перевода в Москву отказался. Какой смысл от квартиры в столице, если тренировочные базы разбросаны по всей матушке России. Генерал согласился с его доводами и настаивать не стал.

Квартиру в Екатеринбурге Караваев выбирал сам, в старом доме с высокими потолками. Единственный минус – жильё удалось купить только на последнем этаже. Старые стены хорошо сохраняли прохладу летом и держали тепло зимой. Ремонтом занялась Настя, а он лишь успевал оплачивать её затеи.