Текст книги "Долгая дорога домой"

Глава 7

Вальяжный тон майора Молчанова, назначенного вместо него на руководство операцией по ликвидации подпольной террористической сети, сильно возмутил Караваева, когда тот по телефону в приказном тоне попросил полковника зайти к нему в кабинет.

Полковник вошёл в свой бывший кабинет стремительной походкой и жёстко уставился в глаза майора. Молчанов, как и многие, взгляда не выдержал – отвёл глаза в сторону.

– Паша, тебя Бородин ищет, – вкрадчиво начал Молчанов. – Очень жаждет с тобой повидаться.

– Зачем, не подскажешь? Я ведь с криминалом дел не имею. Не мой конёк.

– Если мне память не изменяет, вы когда-то служили вместе срочную. Воевали. Неужто с однополчанином встретиться не хотите.

– В девяностых Бородин стал наёмным убийцей. А дороги наши разошлись намного раньше. Доложите-ка, майор, от кого такая информация. Кто вам сказал, что он ищет меня?

– Он ищет Павла Алексеевича Караваева, которого опознал в двадцатисекундном новостном ролике по взрыву в метро Санкт-Петербурга. Проинформировал органы, что товарищ Караваев пропал без вести в конце 1985 года и приговорён к расстрелу Верховным Судом СССР за измену Родине.

– Ну, так вот, сами видите, он ищет не меня. Я-то здесь при чём?

– А при том, что я вашу встречу уже запланировал и согласовал на самом верху, так что придётся поступиться своими принципами, наступить себе на горло и сходить на встречу с этим самым Бородиным. Не знаю, что у него на уме, только он играет в открытую.

– Бородин, Бородин, – задумчиво произнёс Павел Андреевич. – Сашка всегда был трусоват. В открытую – это не его фишка.

– Он пишет, что знает одного вербовщика и что вы с ним очень тесно связаны.

– С кем? С Бородиным или вербовщиком?

– Поражаюсь вашему самообладанию, полковник. Хотите вы того или нет, а идти всё равно придётся. Он сдаёт тебе вербовщика, а ты гарантируешь ему свободный уход за кордон.

– И этот идиот решил, что у него это прокатит? Нет! Ну ладно он, но ты-то как повёлся на такую лажу?

– «Француз» так же подтверждает, что Бородин единственный, кто знает о месте пребывания вербовщика.

– Это хорошо! Плохо другое, плохо, что у нас из отдела уходит информация на сторону, вот что плохо.

– Не понимаю, о какой утечке идёт речь, но коридор для него я уже приготовил. Вот номер телефона и время для связи, – Молчанов протянул Караваеву лист бумаги. – Как я уже сказал, ваша встреча уже согласована.

– Горазд же ты, братец, чужими руками жар разгребать. Для начала мне нужна встреча с «Французом».

– Это невозможно, любой прокол, и вы сорвёте всю операцию по ликвидации огромной сетки террористов.

– Просто я чую, что пора его выводить из операции.

– На чём основано такое предположение?

– Интуиция, милый мой, интуиция. Я в полном автобусе спиной чую, когда в него садится кто-нибудь с оружием, и неважно с каким. Я чисто интуитивно настоял, чтобы «Француза» ввели в операцию и внедрили в банду, а теперь точно так же интуитивно чувствую, что пора его оттуда вытаскивать. Понимаешь, майор, не вижу смысла рисковать жизнью друга ради того, чтобы какой-то говнюк, который уже сделал себе дырочку в кителе под орденок, получил сверх того ещё одну звёздочку на погон.

– Это вы, товарищ полковник, сейчас на меня намекаете?

– Да нет, друг мой ситный, не намекаю, а прямо так и заявляю, что ты, сукин сын, намеренно дал утечку информации. На живца решил ловить. Только вот одного не учёл: если Джон не выкрутится, то и тебе, паскудник, не отвертеться. Я тебя, козла, своими руками грохну, до суда не доживёшь! Ты забыл про моё первое правило – с террористами и предателями я не договариваюсь и в плен не беру. Даже в Библии Иуда долго не протянул после предательства, так что ты не переживай, не заживёшься.

– Ваше подозрение, товарищ полковник, ничем не обосновано…

– Да ну! То-то от тебя так потом завоняло, стоишь мокрый, будто марафон с полной выкладкой пробежал. Нет, парень, застрелиться я тебе не дам. Так что давай, выкладывай. Оружие на стол! – неожиданно рявкнул полковник. – Вот так-то лучше будет… Теперь ты на казарменном положении до конца операции сидеть будешь и работать будешь. Есть, спать и срать в своём кабинете с почётным караулом за дверями. И вот тебе первое задание. К завтрашнему утру я должен знать о Бородине всё, понимаешь, ВСЁ, даже то, чего он сам про себя не знает. А то, видишь ли, он согласовал всё наверху. Всё, да не всех, меня забыл согласовать со своими планами.

– Это самоуправство! Я назначен начальником отдела.

– Правильно. Назначен, и пока никто тебя с должности не снял, от дела я тебя не отстраняю, но операцию завершать буду я! Но смотри, если накосячишь… – угрожающе прошипел Караваев.

Полковник забрал со стола пистолет, сунул его во внутренний карман и вызвал наряд по телефону. Проинструктировав охрану, он вернулся в свой кабинет. Разрядив пистолет, Караваев зло швырнул его в сейф. Ещё немного подумав, Павел Андреевич набрал внутренний номер и отдал распоряжение.

– Майор Молчанов на самоизоляции, обеспечьте его всем необходимым для жизни и работы. Караул не снимать до особого распоряжения.

Закрыв кабинет, полковник медленной походкой вышел из здания управления и направился в своё любимое кафе на набережной, так как всегда испытывал ностальгически-нежные чувства к сербскому акценту. Тогда он надеялся, что Югославская война будет последней в его жизни, но жестоко ошибся, последней для него стала Сирия.

Караваев вошёл в «Сливовицу» и огляделся по сторонам. На входе его встретил знакомый официант Марик. Широко улыбаясь, Марик поздоровался с постоянным клиентом, а тот впервые отозвался по-сербски. И так же по-сербски продолжил:

– Меня должны ждать.

Павел Андреевич вынул из кармана мобильный телефон и показал фотографию на экране. Марик чуть скосил глаза в сторону дальнего банкетного зала, с любопытством разглядывая своего клиента.

– Мне как обычно, – тихо произнёс полковник, направляясь в указанном направлении.

– Чёрный с корицей и сливками, – уточнил официант.

Павел Андреевич лишь кивнул головой в знак согласия, продолжая начатое им движение по залу.

В глухой комнате без окон, но оборудованной кондиционером, обычно размещалось человек до тридцати гостей за одним общим большим столом, но иногда здесь проходили деловые встречи и для более узкого круга лиц.

Джон, который ждал его около получаса, не проронил ни слова. Караваев был раздражён, и он это почувствовал. «Стареешь, друг», – подумал он, наблюдая за тем, как Павел Андреевич усаживается за стол напротив него. Около пяти минут сидели в полной тишине, каждый думал о чём-то своём.

Марик поставил кофе перед полковником и, почувствовав некую напряжённость в обстановке, предложил мужчинам на сербском языке что-нибудь покрепче кофе, но, получив отрицательный ответ, ретировался, прикрыв за собой двери.

– А ты, оказывается, сербский знаешь, и я почему-то не удивлён, – произнёс Джон, доставая пачку сигарет.

– Немного, год в Югославии и необходимость хоть что-то понимать сделали своё дело. Забывать стал, я имею в виду язык.

– Что не так? Давай, выкладывай, а то скоро на чистый славянский перейдёшь. Тогда только с переводчиком тебя понимать нужно будет.

– Всё не так! Надо заканчивать. Тебя нужно выводить из игры, хватит – поиграли и будет. Только надо сделать это аккуратно, чтобы никого не спугнуть.

– Я только-только к вербовщику подошёл. Может, обождём?

– В том-то и дело, что вплотную подошёл. Утечка информации прошла, я отстранил Молчанова от руководства операцией.

– Ты?

– Да, я! Знаю, что превысил полномочия и не доложил наверх, но доказательств нет. Пока нет. А чутьё есть.

– И оно не может не есть, но тебе не кажется, что ты стал слишком подозрительным?

– Кажется, поэтому и не доложил, но рисковать тобой я не стану.

– Ты его, что, в карцер запер?

– Скажешь тоже. Нет, только на самоизоляцию под конвой посадил. Иногда, знаешь, полезно посидеть в одиночестве и подумать за жизнь, расставить, так сказать, приоритеты с прицелом на будущее.

– И всё-таки, что произошло?

– Майор решил меня с криминалитетом свести на их условиях и даже умудрился это согласовать наверху, по крайней мере, он мне эту лапшу хотел втюхать, но не получилось.

– Меня тоже на самоизоляцию отправишь? Это ведь я ему информацию слил.

– Не понял?

– Я сдал ему Бородина, и ты пойдёшь на эту встречу.

– Нет!

– Да, Паша, да! Он единственный, кого к себе подпускает вербовщик. Борода устал и хочет на покой, денег у него достаточно, чтобы прожить оставшуюся жизнь где-нибудь на западе в тихом месте. И пусть себе катится, а у тебя появится возможность единственный раз увидеть своего сына.

– Что?!

– Прости, Паша, но это он. Сын твой и Веры.

– Не может быть…

– Увы, может. Мехренцева-то помнишь? Майора, хирурга, с которым ты из Баженова гранату доставал в Афгане. Он скончался в девяносто восьмом. Ну, мать, видимо, где-то упустила, недоглядела, в общем, парень получил срок по малолетке за убийство, потом на зоне, не выходя, ещё один. Два года назад Вера умерла от обширного инфаркта. Вербовщиком он стал всего полгода назад. Сетка у него раскидана по разным городам, а где он сам, я не знаю, это-то как раз знает Бородин.

Караваев надолго задумался, вспоминая свою последнюю встречу с любимой женщиной, которая предпочла не его, а другого. Но родить решила только от него. Тогда ещё Тимофей Алексеевич Морозов впервые попал в полевой госпиталь, с нелепым, как ему казалось, ранением, а по сути с ушибом. Пуля пробила каску, но не голову.

Те две недели, что Морозов был на излечении, пролетели одним мгновеньем, но все ночи он провёл в палатке Мехренцевых. Он пробирался туда, стараясь быть незаметным, чтобы и тени подозрений ни у кого не возникло.

– Что надумал? – вернул друга к действительности Джон.

– Мальчик родился в начале января 1986 года?

– Не уточнял, да и не это главное, а то, что он на тебя похож, как фотография. На вот, полюбуйся, – с этими словами Джон протянул ему цветной снимок, сделанный скрытой камерой.

Караваев взял в руки снимок и присвистнул. На фотографии был он сам, только на двадцать лет моложе. Внимательно изучив снимок, Павел Андреевич вернул его Джону.

– Похоже на подставу. Не верю я, чтобы такой парень занимался вербовкой террористов, да ещё так хитро конспирировался. Скорее уж Бородин из киллера переквалифицировался в вербовщики.

– Я тоже так подумал, и эта версия может быть правдой.

– Теперь понятно, почему он хочет встречи именно со мной. Ладно, придётся перешагнуть через свои принципы, но сначала я должен поговорить с этим парнем, как его зовут?

– Мехренцев Антон Тимофеевич.

– Так как мне с ним встретиться?

– Бородин обещал сам свести тебя с ним.

– Это-то мне и не нравится. Такое обещание смертью пахнет. Джон, найди мне выход на парня, а мы тебя из игры выведем в день взятия Бастилии, заодно и всю сетку возьмём. Бородину передай, что я готов встретиться с ним именно в этот день. Всё будет выглядеть так, будто он сдал нам всех.

– Паша, прости, но на парня у меня правда нет выхода.

– На нет и суда нет. Значит, придётся Женьку Бойцова привлекать с его агентурой. Он у нас по криминалу мастер.

– Живьём брать будешь?

– Нет, Джон, всё будет как всегда, кто не захочет сдаться, уговаривать не стану, а я пленных не беру, ты же знаешь. Я просто даю шанс выбора, каждый решает за себя сам. Я свой окончательно сделал в восемьдесят пятом.

– Пошёл на предательство?

– Ты это о чём?

– Операция «Принц крови»…

– Тебя хорошо информировали, но не до конца. Можно не врать, а просто сказать не всю правду, и она перестанет быть таковой. Предатель был, только о нём узнали позже – им оказался Шеварнадзе, а я просто выполнял приказ, а значит, и свой долг перед Родиной. Раз уж ты за это зацепился, я расскажу тебе, как было дело. Теперь уже можно.

За три месяца до дембеля подполковник Багарда вызвал к себе старшину Тимофея Алексеевича Морозова. Усадив за стол, поставил перед ним кружку крепкого чая, сел напротив.

– Приказывать не могу, не имею права, но лучше тебя с этим никто не справится. Прежде чем ответить, хорошо подумай, скажешь, нет – поедешь домой, в своё время, конечно.

Морозов молчал, ждал продолжения.

– Не торопишься узнать, к чему веду, и правильно. Значит, выучка пошла на пользу. У нас появились сведения, что на стыке южной границы Афганистана и Пакистана в одном из племён держат наследного принца Саудовской Аравии, племянника нынешнего короля. Из плена мы его вытащим, а дальше его нужно переправить на территорию Афганистана, к нам сюда, чтобы отправить в Союз. Но возможна утечка информации, и тогда за ним будут охотиться наши заклятые друзья – американцы. А это значит, что наследнику нужно будет помочь вернуться домой напрямую. Это и будет твоим заданием. К нему ты приступишь по приказу командира отряда, когда он поймёт, что не сможет переправить его сюда. Ты для нас план «Б».

– Мне его сопровождать до самой Аравии?

– Да, но не просто сопровождать, а спасти ему жизнь. То есть передать его семье с рук на руки.

– А как же я вернусь назад?

– Ты, сынок, сначала туда дойди. Фарад аль Сауд найдёт способ, как переправить тебя назад. Вопрос не в этом, а в том, захочешь ли ты вернуться? Здесь ты будешь объявлен пропавшим без вести. Сам понимаешь, что это значит. При возвращении тебя автоматом ждёт пять лет зоны строгого режима. Поэтому мой тебе совет – осесть где-нибудь в Англии. Окончишь Оксфорд или Кембридж – это уже на твой вкус, а дальше мы тебя найдём и продолжим нашу крепкую дружбу. У тебя будет достаточно сильный покровитель, в этом можешь не сомневаться. Папаша наследного принца не даст тебя в обиду. Снабдит и новыми документами, и средствами к существованию.

– Сколько есть времени на подумать?

– До начала операции две недели, значит, четыре дня у тебя есть, думай. Если согласишься, то за десять дней мне придётся тебя кое-чему научить.

– Это, что, новый метод научного тыка?

– Нет. Это старый метод глубокого погружения.

– Я ж языка не знаю…

– Вот этим мы и займёмся, а пока всё, можешь идти.

– Это что же получается: надо будет перечеркнуть всю свою прежнюю жизнь и начинать с чистого листа?

– Нет, мы просто сделаем пометку на личном деле «Исправленному верить». В конце концов, неважно, как тебя зовут, важно, кто ты есть на самом деле.

«Что же это получается: я выполняю приказ и при этом становлюсь изгоем. Предателем Родины, которая в случае моего успешного возвращения раскрывает объятия тюрьмы?

Хорошая награда для героя. А если я не вернусь, то просто навсегда останусь в чужой стране и всё тем же предателем Родины. Хорошо выбирать, когда не из чего выбирать. Отказаться и вернуться домой, где ждёт полковник Зорин, а каковы его виды на меня, он и сам пока не знает».

– Я понимаю, ты устал от войны, – продолжил подполковник, – но в Саудовской Аравии нет войны, во всяком случае, такой, как здесь. Там другая война, на ней не всегда стреляют, хотя такое тоже иногда случается. Дальше тебя поведёт новый инструктор, он уже здесь. Родина нуждается в тебе. Подумай об этом. Тем более что к профессии защищать её ты уже готов, а учиться – учиться придётся всю жизнь.

– Когда же я смогу вернуться?

– Честно – не знаю, возможно, никогда. Такое тоже бывает. Полковник Зорин, твой бывший куратор, надеется на твоё скорейшее возвращение. Он уже что-то приготовил для тебя, но я думаю, это совсем не то, чем ты хотел бы заниматься всю оставшуюся жизнь.

– Разрешите идти?

– Идите, Морозов, идите – у вас есть четыре дня. Думайте, крепко думайте, прежде чем ответить «да» или «нет».

 
⠀⠀ * * *
 

– И что же ты ему ответил?

– А разве непонятно? Я согласился. Две недели потом по двенадцать часов лежал в наушниках и то ли спал, то ли грезил – не знаю, но через две недели я даже думать начал на чужом мне языке.

– Вот это подготовка, – восхитился Джон.

– Завидуешь? Нечему. После интенсивного напряжения голова болит оставшиеся в сутках двенадцать часов. Причём боль не снимается никакими таблетками.

– Как же всё-таки так получилось, что ты ушёл, а отряд погиб?

– Отряд не погиб. Я знаю, что он вернулся, но не в полном составе. Хочешь, чтобы я рассказал тебе об этом? А зачем?

– Хочу понять, где та грань, когда один человек превращается в другого.

– Это происходит незаметно, словно день сменяется ночью. Вышел с ребятами Тимофей, а после выполнения задачи уже оказался человек без имени, но вернул принца в семью, и она дала человеку новое имя. Дело не в имени, Джон, а в той тоске, которая потом годами тебя преследует. Ностальгия по Родине и нестерпимое желание вернуться – пусть даже на зону, но домой.

– Да, этого, пожалуй, мне не понять. Я за бугор никогда не ходил.

– Я расскажу тебе об этом как-нибудь в другой раз, после, когда сетку возьмём.

– Постой, а если твой сын не захочет сдаться, тебя звать?

– Нет, это его выбор. Я не Бог, у меня нет права менять одну жизнь на другую, даже если это жизнь моего сына. Но я всё ещё не верю, что он может быть как-то в этом замешан. Понимаешь – не ве-р-ю!

– Желаю удачи!

– Свою не потеряй! Уйдёшь, как всегда, первым?

– Мне так спокойнее.

– Вали, а я пока Женьке позвоню.

Джон вышел, не прощаясь. Караваев по телефону договорился о встрече с полковником полиции Евгением Александровичем Бойцовым. Старый школьный друг вскоре пришёл в то же кафе. Павел Андреевич рассказал ему о сыне. Выслушав друга, Евгений Александрович, тяжело вздохнув, произнёс:

– Я слежу за ним, как только он получил первый срок. То, что он мог стать вербовщиком, мне кажется невероятным, но всякое в жизни случается. Знаешь, а давай я вместо тебя схожу на встречу с Бородиным. Прощупаю, что да как, а ты в это время в машине посидишь, послушаешь. Ведь он приглашает на встречу не тебя, а некоего полковника Караваева. Если б он точно знал, кто ты есть, он бы так к тебе и обратился.

– Думаешь, струсил?

– Струсил? – удивился Евгений вопросу друга. – Нет, брат, это точно не про тебя. Просто ты пока не можешь принять эту информацию абстрагированно.

– А ты бы смог?

– Нет, наверное, тоже не смог бы. Антон Тимофеевич свой первый срок получил за преднамеренное убийство. В деле много ляпов, скорее всего, подтасовали под преднамеренное. Приговор сломал его веру в людей, а на зоне его доломали. Но чтобы так возненавидеть их, нет – это маловероятно. Однако, опять-таки, агентурная информация говорит об обратном. Поэтому я и предлагаю тебе, чтобы на встречу пошёл я вместо тебя.

– Он не будет с тобой разговаривать. Пойду я. Это будет для него шоком, а значит, и его ложь будет импровизацией. Если я пойму, что он блефует, я дам тебе знать. Командой к его задержанию будет моя фраза: «До встречи».

Глава 8

Бородин сидел на лавочке парковой аллеи, то и дело осматриваясь по сторонам. Было видно, что он заметно нервничает, и всё-таки момент, когда к нему подошёл Павел Андреевич, он упустил.

– Здравствуйте, Бородин, вы очень хотели меня видеть.

Бородин вздрогнул от неожиданности и хотел развернуться, но голос, раздавшийся за его спиной, предупредил, чтобы он не делал этого.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу уйти за кордон, я должен убедиться, что вы именно тот человек, с которым я должен встретиться.

– Что ж, убедись, мой боевой товарищ.

Бородин обернулся и прищурился.

– Там, где я служил, никаких Караваевых и в помине не было.

– Правильно, не было. Зато был старшина Морозов, помнишь такого? Что замер, не узнал? Немудрено, меня, милый мой, родная мать не узнаёт.

– Если правда то, что ты Тимофей, тогда, получается, Караваев, Антон Тимофеевич, для тебя как седло корове.

– Получается. Так кто он такой?

– Да какая разница? – с досадой ответил Бородин. – Теперь у меня нет козырей для тебя. Перебор. Кудрявый – его погоняло. За полгода собрал шайку для терактов, валюта из-за бугра к нему рекой плывёт. Отморозки те ещё… Я со своим народом не воюю. Просто убиваю жлобов, когда другие жлобы платят, но детей, женщин и стариков пальцем никогда не трогал. Опротивело всё, хочу свалить отсюда. Я тебя по телику увидел, когда метро в Питере рвануло, сложил два плюс два, вот и решил, что сдам тебе сына-вербовщика, а ты меня просто выпустишь из страны. Выходит – промазал.

– Где он?

– У него лёжка в Смоленске на Союзной.

– Поможешь его взять, улетишь в любую страну, куда скажешь. Слово офицера.

– Кто же ты нынче?

– Полковник. Ведомство то же.

– Как же ты тогда выжил?

– Тяжело, но выжил. Меня интересует ещё один человек.

– Спрашивай.

– Есть ли в его подполье некий Мехренцев, погоняло Дот?

– Нет. Дота – я знаю! С криминалом он завязал. В Сибири ошивается. Не то в Новосибирске, не то в Красноярске. А что?

– А то, что это и есть мой сын.

– Ни фига себе завернула бабка конфетку! Как же так получилось с ним?

– Да так, я его никогда в жизни не видел. Не видел, но почувствовал, что не мог он в вербовщика превратиться.

Бородин достал из внутреннего кармана ветровки конверт и передал его Караваеву.

– Здесь последний адрес Кудрявого и его фотка. Он заказал тебя.

– И ты не выполнишь заказ?

– А я за него не взялся. Самого хотел грохнуть, но охрана у него будь здоров. Мне не подобраться.

 
⠀⠀ * * *
 

…Аресты прошли одновременно в шести городах России. Операция по ликвидации подполья завершилась успешно. Майора Молчанова выпустили из-под стражи, и все лавры за операцию достались ему, а Караваеву благодарность за успешное воспитание достойной смены.

Бородин спокойно сошёл с трапа самолёта в Афинах и растворился в толпе встречающих-провожающих. Он был уверен, что для него начинается новая эра жизни, но это было лишь начало конца. Через два года домработница найдёт его мёртвое тело в бассейне с красной от крови водой.

 
⠀⠀ * * *
 

Караваев вернулся домой во втором часу ночи. Он медленно поднялся на пятый этаж. Не успел достать ключи, как дверь раскрылась. На пороге стояла Настя, запахнутая в махровый домашний халат.

– Устал? – скорее констатировала факт, чем спрашивая, произнесла она, впуская мужа в квартиру.

– А что, заметно? – угрюмо ответил Павел.

– Мне кажется, у тебя что-то произошло.

– Да. Неожиданно объявился сын с криминальным прошлым.

– Главное, что сын. Как ты его нашёл?

– А я его и не искал. Джон его нашёл.

– Хочешь с ним встретиться?

– Представь себе – нет! Не испытываю такой потребности, как и просить прощение за упущенные годы.

– Не злись, – убедительно заявила Настя, гладя его по небритой щеке. – У тебя своя жизнь, у него своя. Не хочешь встречаться – не надо, но помочь-то ему выправить жизнь ты можешь.

– В этом ты, пожалуй, права. Ладно, посмотрю, что я для него могу сделать.

– Ну и хорошо. А у меня для тебя новость.

– Что, родители заночевали у нас?

– Дурачок, у нас будет мальчик.

– Буду звать тебя королева-мать, – прошептал Караваев, целуя жену в щёку. – Что?! Когда? Скоро? – засыпал он её вопросами.

– Месяцев через шесть-семь. Какой же ты смешной! Как ты можешь людьми командовать, если до тебя так медленно доходит?

– Главное, что доходит…

Павел Андреевич подхватил жену на руки и отнёс её в комнату.

– Своим сказала?

– Нет, тебе первому.

– Давай пригласим их в ресторан и объявим о пополнении.

– Мне страшно.

– Прорвёмся! – заверил её Павел Андреевич. – Никогда бы не подумал, что дочь может так сильно бояться свою собственную мать. Надеюсь, наша дочь не будет тебя бояться, когда вырастет?

– Я тоже на это надеюсь. Расскажи мне про свою любовь. Как ты оказался в Чили.

– До Чили было много ещё чего интересного. Почему тебе интересно именно Чили?

– Мне интересна та женщина, которую ты любил.

– Это было в другой жизни. Если тебя тревожит возможность возникновения ещё одного ребёнка, то уверяю тебя, можешь спать спокойно. У нас с Мэри не было детей.

– И всё-таки…

– Планировалось, что остаток жизни я проведу где-нибудь в Центральной Америке. Но жизнь распорядилась по-другому.

– Расскажи мне о себе, о своём детстве, как ты в армию попал. Например, я первый раз влюбилась, когда мне было лет пять. Мама очень любит рассказывать об этом периоде моей жизни.

– И кем же был твой избранник?

– Увы, он был намного старше меня, ему было уже лет двадцать, и работал он детским участковым врачом в нашей поликлинике.

– Что и определило твой дальнейший выбор профессии…

– Наверное, ты прав, знаешь, я как-то не задумывалась над этим. Один раз он меня обманул. Нужно было ставить прививку, а я была сильно против. В общем, это разочарование осталось со мной на всю жизнь. Тогда-то я и решила, что любви нет. Спустя годы я встречаю тебя и понимаю, что она есть!

– Стоп! Извини, Настёна, я должен срочно найти одного майора из Новосибирска, а потом я расскажу тебе, как попал туда, куда попал.

Караваев вызвал оперативного дежурного по области и попросил его срочно связаться с Москвой. Нужный номер телефона Павел Андреевич получил только к утру. Всё это время он нервно расхаживал по комнате и, не зная, чем себя занять, рассказывал жене, с чего начался его путь в профессию.