Текст книги "Мистерия Сириуса как цикл земных катастроф"

Тайная камера святилища Тота

Алан Х. Гарднер

"В последний день октября [1925 года] профессор Адольф Эрман, пионер современной египетской филологии, праздновал свое семидесятилетие. Его ученики из разных стран отметили этот юбилей изданием специального номера "Zeitschrift fur agyptische Sprache", и, поскольку заслуги немецкого ученого действительно неоценимы, я тоже пожелал принять участие в этом выпуске в качестве представителя своей страны. В настоящее время идет активное изучение одного папируса с изложением историй, в которых упоминается Хеопс, создатель Великой пирамиды. Профессор Эрман сообщил нам, что издание Весткарского папируса заняло у него пять лет; он даже посвятил целый том только его грамматике. Достойно удивления то, что перевод Эрмана, увидевший свет еще в 1890 году, выдержал столь долгое испытание временем; сейчас вызывают вопросы только некоторые детали, хотя прогресс, достигнутый с тех пор, просто колоссален – как в лексикографии, так и в грамматике.

По этой причине любое разумное предложение по поводу перевода "Весткарского папируса" – настоящее событие, большее, чем новый перевод какого-нибудь текста или отрывка из другого папируса. Мне кажется, я нашел решение одного трудного места в переводе этого древнего литературного памятника, его я и предложил в юбилейный номер, посвященный профессору Эрману с большой к нему благодарностью.

Истории, о которых идет речь, были рассказаны Хеопсу тремя первыми принцами, его сыновьями, они описывали события более ранних времен; четвертый же сын, Хардедеф, пообещал отцу привести человека, готового продемонстрировать сверхъестественные способности. Этим человеком оказался некто Джеди. Несмотря на свои сто десять лет, он сохранил невероятную любовь к хорошему угощению, был способен оживить человека после того, как тому отрубили голову; львы следовали за ним совершенно миролюбиво. В добавление к этим своим умениям Джеди знал полные числа ipwt u wnt Тота, которые Хеопс долго искал, чтобы сделать себе собственный "горизонт", то есть гробницу. Что из себя представляли ipwt u wnt, было загадкой. Слово wnt судя по определителю (определитель – иероглиф, который относит иероглифическое слово к какому-либо классу предметов; служил для сокращения количества иероглифов – прим. пер.), обозначает строение или какое-либо сооружение, и это название имеет сходство с городом, где Тота особенно почитали, а именно Wnw – с Гелиополем Великим, что может указывать на то, что таинственное слово обозначает древнее святилище Тота или же его гробницу. Профессор Эрман полагал, что сходство wnt и Wnw – чисто случайное; тем не менее, видимо, следует признать, что из всех возможных вариантов

Истоки мифологии Междуречья в космогонии шумеров

Космогония шумеров

В мировоззрении шумеров важную роль играло обожествление сил природы – неба, ветра, воды, значение которых велико для земледелия. Эти основные силы природы в фантастическом виде олицетворяли три основных бога. Ими были бог неба Ан (AN – «небо»), покровитель города Урука, бог воздуха и ветра Энлиль (EN.LIL – «Повелитель ветра») с культовым центром в Ниппуре, и бог земли и воды Энки (EN.KI – «Повелитель Земли») с главным городом Эриду. Кроме того особо почитались в Уруке Инанна (IN.ANNA – «Любимица Ана»), богиня Любви и распри, ассоциировавшаяся с Венерой; солнечному богу Уту (UTU – «Сияющий») поклонялись в Сиппаре и Ларсе; лунный бог Нанна почитался в городе Ур.

Миф о горе небес и земле

Первоначально все заполняли вечные воды дочери океана Намму. Из её чрева вышла гора с подножьем из мягкой глины и с вершиной из твёрдого олова. Произвела она из себя Ана и Ки (Землю), сына и дочь, поселив их соответственно на вершине горы, и у её подножья.

Когда они выросли, Намму свела их как мужа и жену. Ки родила Энлиля, наполнившего все своим могучим дыханием. Потом у них родились еще семь сыновей, семь стихий, потом младшие боги – Аннуаки. Когда начали они плодиться и размножаться, гора быстро стала для них тесна.

Решил тогда отец богов Ан расширить место обитания своих потомков. Он позвал своего первенца Энлиля, вместе они разорвали гору.

Энлиль, вооружившись медным ножом, аккуратно подрезал края небосвода, тогда Ан поднял вершину вверх, а Энлиль опустил плоское подножье вниз. Так появилось небо в виде свода, а земля как плоский диск с неровностями, возвышенностями и ущельями, где царствовал Энлиль. Он поместил в центре Земли город Ниппур, в котором ему был построен великолепный храм.

Звезда или планета Ану

Бог Ан занимает особое место в шумерской, аккадской и вавилонской мифологиях. Достаточно сказать, что слова: «Бог», «Небо» и «Звезда» обозначаются в клинописи одной пиктограммой – *.

Ан, как и зороастрийский бог Сириус-Триштрия «с высоты небесного трона озирает свои владения», многочисленные звезды – это воинство Ана и т. д. Для Междуречья характерны изображения глиняных табличек, рельефов и сосудов на которых изображены три равновеликих бога Солнца – Шамаш, Луны – Син и неба – Ан в виде звезды.

Достичь его дворца можно лишь поднявшись на чудесной птице. Есть сказание, восходящее к аккадским и шумерским мифам о полёте на орле к дворцу Ана [9]:

Сказание о дворце Ана

Правил в городе Киш мудрый Этана, которого называли пастырем города. Но вот беда – не было у него сыновей. Не раз являлся ему во сне бог Солнца Шамаш, но не успевал Этана попросить у него сына, разу просыпался.

Тогда решил Этана принести Шамашу великую жертву, заколол он шестьсот откормленных быков, и возрадовалось сердце Шамаша. В ночь после жертвоприношения Шамаш явился Этану и открыл ему великую тайну: «Высоко в небе есть трава рождения, кто к ней прикоснется, тот не останется бездетным. Спустись в глубокое ущелье, отыщи там орла-калеку, он тебе поможет».

Проснувшись, Этана отправился в горы и нашел там мрачное ущелье. Он напоил орла, перевязал ему раны, и они быстро затянулись. Тогда Этана попросил орла отнести его к престолу Ана. Орел поднялся так высоко, что земля стала казаться не больше арыка, который копает садовник, и тогда Этана увидел небесные врата и дворец великого Ана. Подойдя к самому трону небесного владыки, Этана попросил его прикоснуться к траве рождения.

«Прикоснись Этана, – сказал Ан. – Ибо Шамаш хвалит твое благочестие». Прикоснувшись к траве, выросшей на голом месте, Этана отправился в обратный путь на орле. Уже на пороге дома он услышал детский плач и понял, что стал отцом.

Третьим богом в шумерской иерархии был Энки. В шумеро-аккадской мифологии существует предание о первочеловеке в образе полурыбы-получеловека, таким был Оаннес. Его имя, приводимое халдейским историком IV–III вв. до н. э. Беросом, происходит, возможно, от аккадского умману, «мастер», эпитет бога Энки (Эйя). Согласно Беросу, вскоре после сотворения мира люди жили, как животные, до тех пор, пока полурыба-получеловек по имени Оаннес не прибыл из-за моря и не научил жителей письму, наукам, строительству городов и храмов и земледелию.

Возможно, этот рассказ связан с мифом об Энки и мировом порядке.

Энки и мироздание

Отец богов Ан создал жизнь на земле. Энки, сын богини Намму, её упорядочил. До него земля была покрыта непроходимыми чащами и болотами – не пройти через нее, не проскакать. Не было никакого спасения от змей и скорпионов. Стаи свирепых зверей рыскали повсюду, загоняя смертных в мрачные пещеры. Став за плуг, Энки выкорчевал кустарник, провел по земле первые борозды и засеял их зернами. Для хранения урожая он соорудил закрома. Он наполнил Тигр и Евфрат животворной водой и сделал все, чтобы они служили плодородию. Берега их он засадил тростником, воды заполнил рыбой. Затем он занялся морем и заботу о нем поручил божественному надзирателю.

Горные пастбища Энки отдал во власть царя гор Суму-кана, скот пасти поручил богу-пастуху Думузи, показав ему, как надаивать молоко и отстаивать сливки, как строить овчарни и хлевы. Энки обучил женщин выводить из шерсти овец нить и сплетать ее в ткань, после чего поручил наблюдать за их трудом богине ткачества Утгу. Заметив, что люди лучше ухаживают за тем, что принадлежит им, Энки провел между участками земледельцев межи, наметил границы между городами.

В стране между двумя реками не было металлов, из которых изготовлялись орудия труда и оружие, а также любимые смертными мужами и женами украшения. Но Энки было известно, что золото, серебро и медь имеются в изобилии в стране Мелухха, куда можно добраться морем. Он показал путь в эту страну, где можно было обменять зерно и плоды садов на металлы.

Энки создал город Эреду, подняв в него пресные воды из подвластного ему подземного пресного океана. Чтобы люди не были похожи на зверей, Энки создал установления и записал их на скрижалях. Люди должны были их чтить, но он удержал скрижали у себя, чтобы люди не возвысились и не были как боги.

Божественные установления («сущности»), записанные Энки, известны шумерам под именем «Ме». Один из шумерских поэтов перечислил сто «Ме». Из шумерских слов, их обозначающих, пока понятны лишь шестьдесят: верховная власть, власть богов, корона, скипетр, царская власть, истина, нисхождение в подземное царство, потоп, оружие, ужас, раздор, мир, победа и др.

То, что число законов равно именно ста, возможно, говорит о том, что эти знания получены, как и знания египтян и греков, от атлантов.

Мысль о том, что любому явлению в жизни или вещи соответствует идея (или слово), находящаяся во власти богов, впоследствии была развита греческим философом Платоном.

Возвращаясь к «Сказанию о дворце Ана», необходимо отметить, что орёл-калека чем-то похож на недоношенного брата гигантской птицы Индии Гаруды – Аруну. Учитывая, что цари-птицы в мифологии являются одним из описаний вспышки Сириуса, обратимся ещё к одной могучей птице, сравнимой с Г арудой, Анзунду. Сказание о этой птице описывает времена правителей Урука – Эмеркара и Лугальбанды. Промежуток времени между царствием Этаны и Эмеркара составляет около 7500 лет по шумерской хронологии. Эта цифра, конечно, не является реальной и увеличена раз в 50, то есть интервал составляет 150 лет. В Индии интервал между рождением Аруны и Гаруды составляет 500 лет. Мы приведём эту легенду о птице Анзунд достаточно подробно, поскольку фрагменты из неё многократно повторяются в мифологии многих народов [9]:

Сказание о Лугальбанде

"Затянувшуюся распрю Аратты и Урука царь Энмеркар решил закончить военным походом на горную страну. В походе его сопровождали восемь сыновей от богини Ураш, самым младшим из которых был герой Лугальбанда.

Не иначе враждебные духи этих гор, защищающие Аратту, наслали на могучего Лугальбанду болезнь, будучи уверены, что это остановит поход. Но боги не знали, с кем имеют дело. Поняв, что не может идти, Лугальбанда не стал задерживать войска. Призвав отца, он попросил его разрешить ему остаться одному, уверяя, что догонит воинов еще до того, как они достигнут Аратты. Энмеркар знал, что сын не бросает слов на ветер, и поэтому приказал воинству продолжать путь.

Воины пошли, не оглядываясь, Лугальбанда смотрел им вслед, пока последний не скрылся за скалой. После этого юноша с невероятным усилием перевернулся на спину, чтобы встретиться взглядом со следующим по небу верхним предком Уту. «Должен же Уту увидеть меня, взятого в полон злыми богами этих гор?! – думал Лугальбанда. – Должен же он своими лучами рассеять их невидимое воинство!»

Но на спине Уту, кажется, не было глаз. И Уту продолжал свой путь в царство ночи, чтобы принести мертвым свет, тепло и пищу. Внезапно послышался шум крыльев. Подняв взгляд, Лугальбанда увидел прямо над собою огромную львиноголовую птицу, затмевающую сияние Уту. Еще у себя в Уруке слышал Лугальбанда об этой птице и знал, что ее имя Анзунд. Рассказывали о ее необычайной дерзости. Анзунд осмелилась похитить знаки власти и таблицы наставлений у самого Энлиля, чтобы стать могущественнее всех богов. Когда Энлиль заснул, положив голову на таблицы Судеб, Анзунд ловко вытащила эти таблицы, вместе с ними скипетр Энлиля и улетела с ними в горы. Пробудившись, Энлиль обнаружил пропажу и сразу понял, кто похититель.

 
Когда орёл на рассвете расправляет крылья.
Когда Анзунд кричит на восходе Солнца,
Земля в горах дрожит от крика.
Когти орла у него, зубы – акулы.
Дикий бык от него спасается в горы.
Горный козёл несётся в страхе.
 

Только сын Энлиля, крылатый Нинурта, мог справиться с Анзунд. По просьбе Энлиля Нинурта настиг птицу в горах и пустил в нее стрелу, не дающую промаха. Стрела настигла воровку, но, обладая таблицами Судеб, Анзунд отыскала место, где давались советы, и залечил рану. Лишь с третьего раза Нинурта отобрал у нее таблицы принадлежащие Энлилю.

Не замечая Лугальбанду, птица летела к издалека видному дереву. С трудом дотянувшись к оставленной ему пище, Лугальбанда поел и забылся сном. В сновидении к нему явился Уту и объяснил, что он видел и слышал его призыв, но не мог отклониться от своего пути, а теперь он пришел, чтобы принести исцеление. Уту чем-то помазал губы Лугальбанды, и тот проснулся совершенно здоровым.

За ночь войско должно было уйти далеко. Лугальбанда понимал, что ему не догнать отца и не выполнить данное ему обещание. Поэтому он решил обратиться за помощью к Анзунд. По дороге к высокому дереву Лугальбанде попалась можжевеловая роща. Зная, что можжевельник угоден богам, юноша сорвал несколько веток и сунул их себе в заплечный мешок.

Достигнув гигантского дерева, Лугальбанда дождался, когда Анзунд покинула свое гнездо и улетела. Впервые в жизни юноша испытывал страх. Ведь ни один из смертных не бывал во владениях Анзунд, не видел ее гнезда, в котором она вскармливает божественного птенца. Кто знает, как отнесется Анзунд к непрошеному гостю? Поэтому Лугальбанда и решил побывать в гнезде в отсутствие Анзунд. По мере того как Лугальбанда поднимался вверх, цепляясь за ветви, писк детеныша Анзунд становился громче и громче. Лугальбанда достал из мешка несколько кусков жира и заглянул в гнездо.

 
Птенец, еще слепой, раззевал клюв и пищал, что было сил.
Лугальбанда смекалист, поступает разумно.
В сладкую пищу – «божье яство».
Раденье к раденью добавляя,
Мед вливает, мед добавляет,
В гнезде орлином перед орленком
Угощенье он расставляет.
Птенец пожирает жир овечий,
А тот ему яство в клюв толкает.
Сидит орленок в гнезде орлином,
Он ему глаза сурьмою подкрасил,
Голову душистым можжевельником украсил,
Венец Шугур из веток сделал.
 

В это время послышался шум крыльев, и Лугальбанда поспешил покинуть гнездо и спрятался в ветвях. Приблизилась Анзунд к дереву, но писка птенца не услышала. Позвала его, а он не отозвался. Смертельно напуганная, птица-мать опустилась в гнездо, увидела птенца, сытого и довольного. Поняв по краске под глазами детеныша и по можжевеловым ветвям, что в гнезде кто-то побывал, птица крикнула:

– Явись, кто бы ты ни был, бог или человек, я тебя награжу.

Лугальбанда вышел из своего укрытия и низко поклонился Анзунд.

Птица предложила юноше богатство.

– Не надо мне богатства, – отвечал Лугальбанда. – Много серебра в Аратте, и я его добуду.

– Возьми тогда славу! – сказала птица.

– Славу я сам добуду, – сказал Лугальбанда.

– Сильны твои враги, – сказала Анзунд. – Я дам тебе против них волшебное оружие.

– Я добуду победу своим мечом, – ответил Лугальбанда.

И тогда сказала птица:

 
Что же ты, мой Лугальбанда,
Одарить меня желаньем не хочешь?
Загадай любое! Не нарушу я слова,
Судьба твоя – в твоем желанье.
 

– Благодарю тебя, Анзунд, – сказал Лугальбанда. – Но я не достоин этих великих даров. Я прошу тебя об одном. Сделай так, чтобы я был неутомим в беге.

– Пусть так будет! – согласилась птица. – Ты будешь скороходом. Только не открывай тайны моего жилища и не похваляйся даром, что от меня.

В поднебесье Анзунд несется. Бежит по земле Лугальбанда, не уступая в скорости птице. Анзунд озирает землю и, обнаружив войско по облаку пыли, к нему указует дорогу.

Догнав свое войско, Лугальбанда переходит на шаг неспешный. Увидел Энмеркар сына, заключил его в объятья. При виде героя ликуют храбрецы Урука. Все вместе идут к Аратте".

У шумеров особую группу богов составляли крылатые существа. Раскаты грома в сознании жителей Шумера ассоциировались с рыканьем льва. Поэтому они представляли себе божество, управлявшее грозами, как птицу с головой льва. Это существо они назвали Имдугуд. С течением времени образ этой птицы изменлся. Если в начале он был представлен в виде птицы с головой льва и человеческими ногами, то позднее это уже просто человек, а птица Имдугуд – лишь его символ. Изменяется также и имя бога: в Лагаше и Гирсу его называют Нингирсу, в Ниппуре – Нинуртой, а ещё дальше на север – Ишкуром.

Ишкур – бог грозы и сильных ветров, отцом его в различных мифах называли и Ану и Энлиля. Вот фрагмент из гимна Ишкуру, возносящий хвалы ему в следующих словах:

"Ишкур, небесное животное, великий бык, обрушивается на Шумер.

Твой всепроникающий блеск, словно покров, распростёрся над страной Услышав твоё рыканье, Большая Гора, отец Мунлиль, опускает голову, Услышав твоё рыканье, пугается мать Нинлиль".

После этого в гимне появляется Энлиль, который говорит «сыну своему Ишкуру» о том, что он отдаёт во власть ему вихри и громы, вверяет их ему «как запряжку» из «семи ветров», что молния, его «посланец», мчится впереди, наводя страх и трепет на людей. Этот текст, указывающий на то, что Энлиль снаряжает Ишкура на войну, по-видимому, получил свое развитие в поэме «Энума Элиш» («Там наверху») вавилонян о борьбе Мардука за власть с Тиамат.

Аналогичную роль бога грозы и ливней играл в Ниппуре Нинурта. В дальнейшем, он становится богом войны. В мифе, посвящённом героическим подвигам Нинурты, он характеризуется так [10]:

 
"Нинурта, вождь, который в могучей силе один проносится над горами,
Потоп ревущий, неустающий, кто низвергается на вражьи страны,
Герой кто отдаётся битве,
Повелитель, кто, крепко рукой зажав булаву боевую,
Дробит, подобно зерну, затылки людей непокорных… "
 

Волшебная палица Нинурты была увенчана львиной головой и носила имя Шарур («Накрыватель множеств»). Нинурта вступил в борьбу с Асагом, жестоким и злым демоном или драконом, обитающим в горах.

Первый натиск его был безуспешным, и он улетел «словно птица». Шарур поддерживает в нём боевой дух и Нинурта вновь бросается на врага: Птицы, взлетая, вздымают головы, но крылья их падают на землю.

Рыбы в глубинах от жара всплывают, ртами раскрытыми воздух глотают. Газели, дикие ослы от голода гибнут, степь опустела, будто её саранча пожрала. В блеске молний и шуме ветров Нинурта наносит Асагу смертельный удар.

а) Битва Нинурты с двуголовым змием Асагом б) Вторая ипостась – лев

Но смерть Асага породила новую беду: из окаменевшего тела горного исполина потоком хлынула солёная вода, затопившая всю землю.

Но Нинурта и здесь оказался на высоте. Он в первую очередь исправил наклон земной оси.

 
"Он поправил ось земную.
Герой все грады удержал искусно на своем месте.
Вода побежала сквозь камни бурным потоком.
Отныне и навеки вода из земли в гору не поднималась.
Все рассеянное он собрал.
Тигр в своем могучем разливе к небесам не воздымался,
Его устье не изливалось в море,
Не приносило сладкие воды,"
 

Отметим, что кроме описания потопа, эта легенда говорит об изменении угла наклона земной оси. Битва с Асагом привела к всеобщей разрухе и запустению

 
"На причалах не трудились люди.
В злом голоде ничего не рождалось.
Никто не чистил мелких протоков,
Не поднимал из них землю,
Не лилась вода на поля благодатно,
Каналов никто не строил.
Борозды не прорезали земли,
Неубранным зерно валялось.
 

Из каменного войска Асага Нинурта сложил стену, преградившую путь солёным водам.

 
Владыка напряг могучий разум.
Нинурта, Энлиля сын, великое творить начал.
Он камни в горе собрал кучей,
Как огромное облако пустил их с силой,
Могучей стеной пред Страною поставил".
 

В этом отрывке, кроме указания на то, что битва Нинурты с драконом Асагом сопровождалась испепеляющим жаром, характерным в мифологиях описания вспышки Сириуса, интересен эпизод о том, что солёная вода потопа пришла в Шумер не из Персидского залива, а с гор. Не менее интересно упоминание об изменении наклона земной оси, не нарушившим сохранность городов. Это явление связывается с Всемирным потопом, такая связь встречается и в других мифологиях. В гимне «Возвращение Нинурты в Ниппур» рассказывается о битве героя с чудовищами гор, торжественном возвращении и о совершении священного обряда брака с молодой супругой.

Вот как сам Нинурта описывает эту битву, сравнивая её с Потопом, и своё вооружение, предвосхищая в этом описании вооружение Мардука в битве с Тиамат поэмы «Энума Элиш» вавилонского периода [16]:

 
"Битва моя, как половодье, горы переполняет,
Телом льва, мышцами льва враждебные страны она поднимает!
Боги испугались, на лесистую гору (взобрались),
Как вороны крыльями затрещали,
Как дикие быки в траве схоронились!
Сиянье моё тяжело как небо, соперника не имеет!
Дубину – дракона трупоеда, топор Агашиллиг нёс я,
Вещь, горы истребляющую, оружие Шита, источник Ана – нёс я,
Поработителя гор – саблю семилезвийную нёс я,
Корову битвы для враждебных стран сеть Аллухаппу нёс я,
Шушгаль-сеть, из рук которой горы не выскользнут, нёс я,
Семиголовую булаву подобие змеи с семью жалами смертоносными – нёс я,
Перерезателя горла гор – меч, кинжал небесный – нёс я,
Потоп сражения – оружие Шита о пятидесяти головах – нёс я,
Змею, к человеку приближающуюся, – лук мой с колчаном – нёс я,
Тех, кто храм враждебной страны захватывает, – дротик и щит – нёс я,
Помощника юноши – копьё моё, руку битвы – нёс я,
Того, что подобно свету дневному сияет, – Кушарур мой – нёс я,
Эримабинутук, скрепляющий Небо и Землю, нёс я,
Дубину, ужасный блеск которой страну покрывает,
Ту, что для правой руки моей предназначена,
Совершенна в золоте и лазурите, изумление вызывает, —
Гискимтилу нёс я, Дубину страны высокую, великую, широкую,
в битве знатную, равных не знающую,
Запястья моего на поле битвы достойную, – булаву пятидесятиголовую – нёс я,
Дубину, что, как Гирра, враждебную страну покрывает, —
дубину пятидесятиголовую – нёс я!"
 

В книге «Тайны астрофизики и древняя мифология» я обратил внимание именно на описание потопа. Но после разгадки тайны догонов обращает внимание на себя не только оружие Шита – Потоп сражения, но и то, что оно о пятидесяти головах. Тем более это впечатление усиливает описание дубины, «ужасный блеск которой страну покрывает», булаву пятидесятиголовую, «дубину, что как Гирра, враждебную страну покрывает». Кстати Гирра, шумерский бог огня и пламени, снова нас подводит к источнику всех этих бедствий Сириусам А и В с их пятидесятилетним периодом вращения.

С Нинуртой отождествляют также бога Нингирсу, покровителя города Лагаша. О «сети Нингирсу», набрасываемой на врагов, рассказывают тексты надписей воинственных правителей Лагаша. Именно он, огромный и грозный, поднимает вверх большую сеть, полную захваченных в плен врагов, на «Стеле коршунов». Интересно, что Мардук в поэме «Энума Элиш» также пользуется сетью в борьбе с Тиамат.

Рождение Вселенной вавилонян описывает космогонический миф «Энума Элиш» («Когда вверху»), который ежегодно зачитывался во время новогодней церемонии, начиная с XVIII в до н. э. [24]