Текст книги "Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу"

– Запасливые, – усмехнулся сержант. – Все, по местам.

Пока они с Заикой готовили входную дверь к прорыву, мы со змеем перетащили в большую камеру охрану и бережно перенесли здорового пьяного мужика, который снова храпел пуще прежнего. Жертвы нам совсем ни к чему.

Едва мы покончили с этим делом и заперли дверь, к нам подтянулись товарищи. Вася раскручивал веревку, Заика ее поправлял, чтобы не скручивалась.

– Так, все на борт, – приказал сержант.

Парни усадили меня так на спине змея, чтобы прикрывать собой. Калиныч, как мог, расправил крылья, сделал пробный взмах. Не получилось.

– Не-а, придется с разбегу и на свежем воздухе, – констатировал Горыныч.

– Слышь, Калиныч, – вежливо обратился я к змею. – Там, на улице, мои манатки где-то остались. Ты прихвати их по пути, ладно?

– Только не подведи, – предупредил Вася. – Второй попытки не будет. Готов? – змей кивнул всеми тремя. – Даю обратный отсчет. На счет «ноль». Пять…

Горыныч набрал полные легкие, бока расширились.

– Четыре…

Лапы со скрежетом заскребли когтями по каменному полу.

– Три…

Вася резко дернул за веревку. Возле двери что-то звякнуло. Понятно.

– Два…

Мы втроем зажали уши руками, открыли рты. Горыныч их, похоже, и не закрывал, готовясь открыть огонь на выходе.

– Один…

Горыныч прижал крылья к бокам туловища, хвост нетерпеливо хлестал по стенам.

Прогремевший мощный взрыв заглушил последний отсчет. Завизжал рикошет осколков, по ушам болезненно ударило ударной волной, даже контузило, посыпались мелкие камни вперемешку со штукатуркой и цементом, обломки двери лупашили по стенам и потолку, пару раз прилетело моим товарищам и самому Горынычу. Огненное облако ворвалось, опалив смрадом сгоревшего тротила, и опало, оставив после себя треск горящего дерева. Только разве остановишь змея на ходу?

Горыныч, словно самолет с палубы авианосца, стартовал стремительно и бесповоротно. Через несколько секунд нас уже встречал свежий утренний ветер, предрассветный туман и сумрак уходящей ночи. Я успел заметить, что взрывом вырвало не только дверь, но еще и изрядный кусок стены, так что змей мог спокойно стартовать в небо прямо с порога. А что вы хотели от связки сразу семи гранат? Хорошо, что все здание не завалило, на совесть строители постарались.

Надо мной просвистела толстенная дубинка. Ага, тролли все же очухались. Хвост Горыныча угомонил одного, нокаутировал второго. Ну же, взлетай! Только змей бежал вперед с мощностью наглого паровоза, словно позабыл обо всех договоренностях. Я уже готов был ударить для верности кулаком по его бронированной спине, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание, но Горыныч и сам вдруг оторвался от земли, рванул на бреющем к темнеющему лесу в километрах трех от Приказа. Мне показалось, или он в самом деле успел прихватить мои вещи?

Это сладкое слово «свобода!». Как же здорово оно звучит! Правда, только в одном случае.

Если на хвосте не висит целое звено разозленных Горынычей.

ГЛАВА 19

Зализывать раны – еще то занятие, доложу я вам. Особенно, когда две из трех голов обожжены, а до хвоста практически не дотянуться.

– Ну, и что теперь будем делать? – Вася встревожено смотрел на змея, который изо всех сил старался не стонать и не дергаться лишний раз, пока Заика изводил на него аптечки одну за другой.

Вы никогда не видели, как взрываются гранаты? Счастливчики. Нам вот повезло меньше. Хотя, это вопрос спорный.

В общем, не подвел Горыныч, манатки мои подобрал ловко. Как ему удалось их на лету забросить мне прямо в руки – то отдельный разговор. Само собой, что экипироваться было не ко времени, особенно, если на хвосте в буквальном смысле висело три гада крылатых, но вот гранатки, Калинычем подаренные в пещере, пришлись как нельзя кстати. Звено Горынычей как раз заходили в атаку сверху и с флангов. Парни зажали меня с двух сторон, но, не смотря на это, я быстро достал из рюкзака гранаты, сунул по одной в руки товарищей. Жаль, конечно, самого настырного. Он подлетел на дистанцию огневого контакта, Паляныця сорвал чеку и метнул оружие прямо в центральную пасть. Хоть змей и подавился, однако две другие головы успели извергнуть пламя. Горыныч взвыл, сделал резкий вираж, разворачиваясь для встречного боя. В это время сзади прозвучал взрыв, и к земле полетело разорванное тело, все еще машущее крыльями. Такая наглая смерть товарища разозлила змеев. Они пошли в лобовую, поливая перед собой воздух огнем. В общем, попал наш Горыныч, попал под раздачу по полной. Две головы из трех тут же вышли из строя, потеряв сознание, теперь мы летели на честном слове и силе воли центральной головы. Калиныч спикировал к земле, уже не беспокоясь о нашей безопасности, подвывая от боли, лишь бы поскорее все закончилось, так что мы с трудом удерживались на его спине. Наши преследователи не отставали ни на минуту, стремясь добить беглецов. Вот тогда мы с Заикой и метнули по последней гранате. В военном смысле помогло слабо, но зато конкретно напугало гадов. Они резво отвалили в стороны, ушли на базу. И то правда: куда мы теперь денемся? Координаты известны, приходи, бери нас голыми руками.

Досталось осколками не только преследователям. Горыныч слету шлепнулся в болото, поднимая цунами и покрывая нас волной грязи, но тут же подорвался на лапы. Оказывается, в корме у него сидело несколько осколков, приносящих довольно неприятные ощущения. В общем, остановились мы на небольшом островке, покрытом кустарником и чахлыми деревьями.

И вот теперь приходили в себя, имея на руках подбитого змея, которого Заика врачевал, и совершенно не представляя, где оказались. Горыныч, конечно, геройский парень. Он успел полностью завершить посадку, прежде чем единственная не пострадавшая голова тоже отключилась. Пока змей находился под естественным наркозом, мы с Васей успели удалить из его…гм… кормы все осколки числом девять и кое-как заштопать раны. Заика занимался ожогами. Жаль, бинтов у нас не было, не сообразили мы как-то в свое время.

– Ну, и что теперь делать будем? – спросил Паляныця в очередной раз.

– Не лезьте под руку, – посоветовал Заика, отнимая аптечки. – Я дальше сам разберусь.

Сам так сам. А пока суд да дело, мы решили усложнить преследователям наши поиски. Я быстро переоделся в свои одежки. Из-за отсутствия шанцевого инструмента пришлось использовать шлемы, так что около часа мы убирали следы аварийной посадки: борозду, которую прочертил Горыныч, засыпали отвалившейся землей, сломанные кусты и деревья кое-как вкапывали в почву, прятали под дерном насыпи, а потом оставшимися ветками замаскировали нашего раненого змея.

– Я так понимаю, что ночевать все же придется, – сказал Паляныця, окончательно проверив маскировку. – Давай для себя соорудим шалаш какой-то.

В общем, солнце только начало припекать, а мы с Васей уже сидели в шалаше на рюкзаках и разглядывали изъятую в Приказе карту под стоны змея.

– Какая-то она мелкая, – Паляныця подозрительно повертел карту, которая была не больше двух листков формата А4, положил между нами.

– Какая была, – вздохнул я. – Вообще-то в отделе она занимала целую стену, этакая простыня два на три метра.

– И как же ее увеличить?

– Понятия не имею, – я провел рукой по выступающим пикам гор, чувствуя легкие уколы.

То ли от усталости – ночь не спал – то ли визуальные галлюцинации накрыли, только показалось мне, что горы как-то тянутся за рукой, растягиваясь в размерах, словно были сделаны из теста.

Вася ничего не заметил. Он просто откинулся на спину, лег на траву, подложив свой рюкзак под голову.

– К этой карте еще и лупу не мешало бы, – размышлял он. – Иначе мы ничего не разберем, слишком мелко.

Явился Заика, кинул на пол израсходованные аптечки.

– Что там авиация? – оживился Паляныця.

– Жить будет, – устало ответил тот. – А вот медикаментов больше нет.

– Гранат, кстати, тоже.

– Еды зато хватает, – сказал я. – Перекусим?

Парни согласились без особой охоты. Хоть мы и не ели почти сутки, аппетита совершенно не было, как и настроения. Стоны раненого Горыныча его тоже не прибавляли.

– Зато из темницы вырвались, – я ковырнул ножом мясо из банки.

– А толку? – Вася даже пластиковой вилкой махнул. – Сидим, неведомо где, карта никуда не годится, да еще Калиныч в отключке, и неизвестно, когда поправится.

– Да уж, попали так попали, – поддакнул Заика. – Одни минусы вместо плюсов.

Я промолчал, думая о другом. Мне не давала покоя карта, горы которой как-то неестественно потянулись за рукой. Тут что-то не то. В голову вдруг пришла одна мысль, и, чем больше я ее думал, тем больше утверждался в правильности выводов. Дождавшись, когда парни прожевали еду, я выгнал всех на свежий воздух.

– Надо бы наблюдение установить, – предложил Паляныця.

– Чуть позже, – остановил я его. – Садитесь, будем карту увеличивать.

Разложив перед собой карту, я положил ладони по центру так, чтобы кожей касаться гор, а потом раздвинул руки по ширине. Карта тут же расширилась ровно на столько же. У Заики глаза округлились, а Паляныця придвинулся ближе.

– А ну, еще, – потребовал он.

Через несколько секунд перед нами лежала простыня полтора на два с самым подробным изображением местности.

– Сам догадался? – Заика руками хотел было коснуться карты, только в последний момент не решился.

– Случайно. Доставай книгу, Вовчик.

Тот с энтузиазмом достал из рюкзака прибор, нашел нужный файл, посмотрел на нас:

– Готово.

– Если вы правы, нужна привязка, – подсказал Паляныця.

– Хотя бы две точки, а лучше – три, – согласился я.

– Ну да, – энтузиазм Заики тут же погас. – Что-то подсказок не видно ни там, – палец ткнул в карту, – ни тут, – он потряс книгой.

– Эх, змея бы расспросить, – вздохнул Вася.

– Помечтай. В отключке Горыныч. Я в него столько снотворного загнал, что он до завтра спать будет.

– А чего он стонет?

– Я на тебя посмотрю при таких ожогах и ранении.

– Тут у меня идейка появилась, – прервал я спор.

– Ну? – заинтересовался сержант.

– На эту мысль меня натолкнул Заика. Не может быть такого, чтобы не было никаких подсказок, не логично это. И если их нет в данный момент, тогда мы имели их раньше, только не обращали на это внимания.

– Продолжай, – Вовану явно польстили мои слова.

– Если это так, то что могло быть подсказкой? И тогда мне пришла простая мысль: руны!

– То есть? – начал соображать Вася.

– Помните, Горыныч не раз говорил, что дорога наша – рунная? Первая руна – Алатырь, лабиринт Буяна, – я внимательно посмотрел на карту, нашел остров, ткнул в него пальцем. На карте красным засветилась точка, которая постепенно гасла, словно лампочка. – Теперь давайте найдем харчевню и Приказ.

Через несколько минут поиска объекты были найдены и идентифицированы. Они образовывали некий треугольник.

– Ну, как, достаточно для начала? – спросил я.

– Вполне, – удовлетворенно кивнул Паляныця. – Пробуем.

Заика смотрел в свою книгу, сверяя ее с картой, давал нужные команды. Мы с Васей наносили точки на местность.

Вскоре на карте сияла сложная пентаграмма в виде остроконечной звезды, правда, какой-то деформированной. Лучи ее были разных размеров, но не это было странным. Точки, нанесенные нами на карту, постепенно гасли. Первая, которая теперь оказалась по центру, почти полностью слилась с изображением.

– Если ты прав, то мы на верном пути, – Вася с удовольствием посмотрел на творенье наших рук.

– Это еще не все, – вдруг огорошил Заика. – Маршрут имеет еще несколько пересечений.

– А ну! – потребовал сержант, отнимая книгу. – Гм, точно. Продолжаем.

Не судьба. Одновременно со всех сторон и даже с воздуха на нас обрушился звон. Казалось, сотни разнокалиберных колоколов разом начали бить набат.

– Что за фигня, – возмутился было Заика, но Паляныця его прервал:

– К бою! Занять круговую оборону вокруг Горыныча на расстоянии десяти шагов!

Я быстро уменьшил карту, свернул, как мог, мы рассыпались, стараясь держаться растительности. Мне достался дальний рубеж. Я засел в кустарнике, сжимая в руке непослушную карту. Она никак не хотела сворачиваться, все время раскручивалась, как я ни старался. А до этого, зараза, вела себя иначе. Чем скрутить-то ее? Под руками ничего не оказалось, а искать обстановка не позволяла. Я сорвал с шеи цепочку со звездой, обвязал карту и засунул под латы. Пока держится, и то хлеб.

Тем временем звон приближался, долбил по перепонкам, так что в пору было голову, как страус, в мох засовывать, да поглубже. Стоны Горыныча тонули в нем, как камень в воде.

По лесу вокруг болота побежали неясные тени, напоминающие всадников и больших псов. Их было около сотни, и это только то, что видел я. Они иногда крутились на одном месте, словно искали что-то, потом стремительно неслись вперед, чтобы через полсотни метров снова зависнуть. Эх, и жарко будет, когда они нас найдут!

К звону добавились свист и вой. Я взглянул на небо. Из-за кромки, грозно взмахивая огромными перепончатыми крыльями и извергая потоки пламени, показалось четыре тройки Горынычей. Вот теперь нам точно кирдык! Засекут, как пить дать засекут нашу базу, а уж тогда…

Вдруг произошло нечто непонятное. Я даже зажмурил глаза, тряхнул головой, отгоняя наваждение. Но нет, оно не исчезало. Едва показалась из-за верхушек деревьев замыкающая тройка, как змеи начали раздваиваться и обтекать болото по периметру.

– Парни, вы тоже это видите? – запросил я по рации.

– Что за черт? – возмутился Паляныця.

– Странный пример размножения, – подтвердил Заика. – Зоологи от зависти издохнут, если узнают.

– Или мы надышались галлюциногенных газов, – предположил я.

– Надышались или нет, готовность к бою никто не отменял, – оборвал разговоры сержант.

Тем временем эскадрилья пролетела в стороне, внимательно осматривая местность. Пропустить остров – это нужно здорово постараться. Или пьяным на крыло стать. В общем, фигня получается: ни змеи, ни наземная экспедиция не засекли нас. Звон, миновав пик громкости, начал сходить на нет. Я провел взглядом Горынычей, замечая, как на краю видимости они снова сливаются воедино, вновь образовывая четыре тройки.

– Отбой, – послышалось в ухе, когда последняя тень пропала, а звон полностью смолк.

– Кто-то что-то понял? – спросил я, присоединяясь последним к товарищам.

– Фигня какая-то, – пожал плечами Вася.

– Не какая-то: магическая, – поправил его Заика. – Интересно, куда это нас занесло?

– Ты лучше к Горынычу посмотри.

Вовчик согласно кивнул и исчез в кустах.

Я присел у шалаша, достал карту, осторожно освободил ее от цепочки, которую тут же повесил на шею, развернул в полный масштаб и… уставился на нее в полной непонятке.

– Люблю, конечно, приятные неожиданности, но не в таком количестве, – пробормотал Паляныця, глядя на мерцающие точки. Абсолютно все, которые мы нанесли. Даже центральная, первой нанесенная, сияла не хуже остальных. – Летун, ты что с ней сделал?

– Цепочкой перемотал, чтобы не раскручивалась, – я продемонстрировал украшение. – Вот.

– Точно?

– Обижаешь, начальник!

– Снова загадки. Вопросов больше, чем внятных ответов.

– Порядок, – Заика вынырнул из кустов. – Спит наш змеюшка, как младенец.

Раздался стон.

– Мы слышим, – кивнул Вася.

– А… – рука Вована метнулась в сторону леса.

– С этими некогда разбираться. Прошли и прошли. Главное, что не заметили. Ну, поехали.

Мы продолжали наносить на карту метки, и они уже не гасли. Закончив, наконец, работу, посмотрели на творенье рук своих.

– У кого какие мысли? – спросил Паляныця.

– Давайте включим логику, – предложил Заика. – Ленчик, ты предложил идею – тебе и развивать.

– Ну ладно, – я ухмыльнулся. – Итак, логически будет предположить, что начать нужно с начала, а именно с того места, откуда мы стартовали. Это – центр нашей звезды. Первая остановка была в харчевне, где змей обнаружил руну «Радуга». В Приказе мы нашли «Нужду».

– Полную нужду, – хихикнул Заика. Вася посмотрел на него строго, Вован сдул улыбку с уст.

– Будет логичным предположить, что третья точка тоже несет какую-то руну. И вот здесь нас ждет облом.

– Мы не знаем этого алфавита, – кивнул Паляныця.

– В яблочко, сержант!

– Ну, если судить по карте, то букв не так и много, – произнес Заика.

– Не факт. Возможно, их не шестнадцать, как точек пересечения, а тридцать две или сорок восемь.

– А может, и больше, – поддержал меня Вася.

– Не знаю, как вы, а мне в голову вдруг пришла одна мысль, – Заика пробежал глазами по карте, словно сверялся. – Почему лучи такие неровные? Ведь, если снова-таки включить логику, они должны быть симметричными, а симметрией тут и не пахнет.

Мы с Васей снова уставились на карту. Тут я руками сделал пару манипуляций, выравнивая пентаграмму. Карта при этом исказилась, зато звезда приобрела нормальные очертания. При этом точки соединила некая очень тонкая, словно паутинка, линия серого цвета. Та-ак, кое-что начинает проясняться.

Похоже, я произнес эти слова вслух.

– Что? – переспросили парни.

– Не всегда расстояния пространственные соответствуют расстояниям межмировым, – пояснил я.

– Обоснуй, – попросил Вася.

Я рассказал, каким образом сумел второй раз пробраться в Приказ и вызволить друзей. Правда, умолчал кое о чем, что к делу не относится.

– Вот тогда-то я и понял: неладно что-то в этом королевстве, – закончил я рассказ.

Горыныч застонал как-то жалобно, долго, словно кто-то делал ему больно. Мы метнулись к нему, выхватывая на бегу оружие. Не хватало еще нам тут диверсии.

Все оказалось не так страшно. Возле болезного нашего стоял метрового роста мужичонка с огромным пузом, водорослями вместо волос, жабрами на месте ушей и лягушечьими лапками взамен кистей рук. Одетый во власяницу из тех же водорослей, он длинной палкой тыкал в обожженную голову змея, а тот только мычал, не в силах ни проснуться, ни отогнать от себя обидчика. Как мы скручивали мужичка – отдельная история, потом как-нибудь. На деле все закончилось в считанные секунды и обошлось нам одной Васиной шишкой (шлем нельзя забывать!) и расшатанным резцом. Моим, между прочим. Заика, как нормальный герой, зашел с тыла.

В общем, нейтрализованный противник лежал у наших ног, а мы смотрели на него сверху, даже не представляя, с кем имеем дело.

– Аптечек, жаль, нет, – Заика участливо смотрел, как мы с Васей потираем ранения.

– Ты чьих будешь? – спросил Паляныця.

Мужичок только что-то пробормотал нечленораздельно, словно квакал. Его желтые на выкате глаза смотрели на нас со скрытой угрозой, словно не он – мы лежали у его ног. Вася все спрашивал, Заика поддакивал, а я щупал расшатанный зуб и наблюдал за пленником. Тот продолжал бурчать, зыркая на нас исподлобья. Рахитичный он какой-то: пузо здоровое, а ножки-ручки худющие, словно не ел мужичок досыта долгое время.

– Так дело не будет, – прервал я допрос. – На голодный желудок никто разговаривать не станет.

– А с чего ты взял, что он голодный? – не понял Заика.

Вместо ответа я вернулся в шалаш, принес оттуда рюкзак, вытащил непочатую коробку сухпая, открыл ее, достал тушенку, вскрыл.

– А не слишком ли жирно на него нашу еду переводить? – возмутился Вован.

Я игнорировал вопрос. Паляныця только наблюдал, ожидая развязки. Тем временем я достал пластиковую вилку, насадил кусок мяса, съел, изображая на лице, как это вкусно, протянул пленнику. Тот преобразился. Сел гордо, словно на царском троне восседал, а не на сырой земле, и мгновенно опустошил содержимое, отрыгнул, выбросил банку, облизнулся длиннющим жабьим языком, протянул руку к коробке, потребовал:

– Дай!

Я вскрывал банку за банкой, тюбик за тюбиком, упаковку за упаковкой. И куда же все в него все влазит, спрошу я вас? Такой маленький, а втоптал дневной рацион за три минуты и добавки попросил. Пришлось раскошелиться. Что, мало? Ну, на еще.

После третьей коробки Паляныця, наконец, решил, что хватит, поэтому решительно остановил меня и сказал:

– Хорош продукты переводить. Теперь скажешь, кто ты?

– Хозяин тутошний, – визгливо произнес мужичок, поглаживая себя по вздувшемуся пузу.

– Как звать-то тебя, хозяин? – усмехнулся Заика.

– Филькой батюшка с матушкой нарекли. Дай вона той, которая коричневая и сла-аденькая!

– Чьих же ты будешь? – я развернул батончик шоколада, бросил его Фильке.

– Водяные родители мои были, а я – болотник. В первом поколении!

Сказано это было с таким достоинством, да еще и палец в небо ткнулся, как жезл. Фу ты ну ты! Мы рассмеялись.

– А что? – не удержался от комментариев Заика. – Филька Первый – звучит!

– Расскажи-ка нам, Филька, что за болото это такое, – Вася больше не сердился на мужичка, присел перед ним на корточки, улыбался открыто.

– Дом это мой, – продолжал гордиться болотник, но тут же скис. – Гибнет оно. Доходу нетути – вот и гибнет.

– Да видим, что не сладко тебе живется. Слушай, Филька, нам помощь нужна: друга нашего Горыныча на лапы поставить. Досталось ему в бою. Ты же знаешь там ягоды какие или травы, а? А мы уж тебя не обидим, харчей дадим.

Заика даже поперхнулся от такого предложения. Не любит он разбрасываться незнакомцам своим кровным, мы это еще в детстве прошли. Сколько дрались из-за этой его «домовитости» – не счесть.

Филька прожевал шоколад, облизнулся, (Заику снова передернуло, но он сдержался), сказал солидно так, профессионально:

– Тута ягодами да травами не обойдешься. Тута вода живая надобна. Токмо перестал ручей через болото мое течь, потому и гибнет оно, задыхается.

– А ты знаешь, где его найти?

– А то! – мужичок бодренько так вскочил на ноги, подбежал к ближайшему деревцу, смешно переваливаясь с ножки на ножку, оторвал кусок коры, снова прибежал: – Я нацарапаю, вы враз найдете.

– Чего ж тогда сам не пойдешь? – насмешливо хмыкнул Вован. Я незаметно ткнул его в бок, мол, молчи, дуралей, Паляныця тоже недобро стрельнул глазами. – А чего? Интересно же!

– Нельзя нам, – Филька что-то царапал веточкой по коре, даже язык свой длинный вывалил от усердия. – Место сие заговоренное, никто про него ведать не ведает, видеть не видит, и попасть не может, разве что вои Творцовы, ним самим посланные.

– О как? – я наклонился к Васе и тихо прошептал: – Как же мы тогда здесь оказались?

– То не мое дело, – болотник сказал это так, походя, словно речь шла об обыденных вещах. – Сколь дива премного на земле нашей, что и устал уже дивиться. Вот, держите.

Он протянул Паляныце кору, исперещенную какими-то линиями, неумелыми рисунками деревьев и странными буквами. Одна из них была мне знакома.

– Это что за филькина грамота? – съязвил Заика, вглядываясь в схему.

– Моя, моя, – мужичок даже по груди себя похлопал.

– Тогда объясняй, – Вася привстал, чтобы удобнее было всем.

– Я проведу вас по тропке нетореной до кордона. Выйдете близ камня, к нему же и воротитесь. От камня по правицу будет ельник. Обойдете его, к дубу вековому выйдете. С него окрест видать на сотни верст.

– Так уж и на сотни? – усомнился Заика, и снова отгреб.

– От дуба стежка-дорожка идет в дебри. Пробьетесь по ней, покамест мосток не покажется. Под мостком тем исток и найдете.

– Летун, освобождай флягу, со мной пойдешь, – приказал Вася, пряча схему под латы.

– А я? – не понял Заика.

– А ты на хозяйстве остаешься. За Горынычем кто-то должен присматривать?

Глядя на растерянное лицо друга, я злорадно усмехнулся. А не фиг было выпендриваться. Вот теперь и поглядим, как ты общий язык с Филькой найдешь.

– Надеюсь, не подеретесь, – Вася скорее отдавал приказ, нежели выражал надежду. – Все, Филька, веди.

Я на ходу перевернул флягу горлышком вниз, надеясь, что вода быстро выльется. Ага, щаз! Мы же в нее не один десяток литров загрузили, если мне память не изменяет.

В общем, до границы болота я с горем пополам управился. В какой-то момент наш проводник остановился, указал ручкой на камень в рост человека, сказал:

– Туда вам, – и был таков.

– А как назад? – уточнил я в пустоту.

– Разберемся, – Паляныця двинулся первым, не оставляя мне выбора.

Идя след в след за Васей, я вдруг ощутил, что давлю на некий пузырь, стенки которого подаются, растягиваются, а потом лопают, пропуская меня наружу. Оглянулся. Островка почти не видно. Там, где мы оставили Заику с Горынычем, виднелась только смутная тень, словно это деревья ее отбрасывают. Вот почему нас не обнаружила погоня ни с земли, ни сверху. Координаты хоть и верными оказались, только близок локоть, да не укусишь.

Камень оказался не так близко, как ожидалось. Продираясь по дремучему лесу, я поминал Фильку незлым тихим словом. Может, для него проще простого ходить в таких зарослях, только от нас потребовалось много усилий делать это как можно быстрее и тише. В общем, худо-бедно, вышли мы к камню где-то через полчаса.

– Так, что там дальше? – Вася достал грамотку, сверился. – Ага, ельник справа. Обходим.

Тут уже было попроще. Может, за лесом кто присматривал, а, может, зона отчуждения болота закончилась. Если честно, мне было не до этого. Погоня прошла, но мы могли запросто на кого-то нарваться, например, на местных. Кстати, интересная деталь нарисовалась, до сих пор неизвестная: латы-то наши, оказывается, имели свойство хамелеонов, то есть меняли свой блеск под окрас местности, в которой находились. Это я только что сообразил, когда вместо Васи увидел только его голову, словно из кустов выглядывающую. Спросите, почему раньше этого не происходило? Да кто его знает? Может, не время было, или доспехи к нам привыкали, не суть.

Таким вот макаром мы достигли векового дуба, так на пути никого и не встретив. Вася сверился с Филькиной грамотой, указал рукой новое направление. Сказать, чтобы мы продвигались дальше сквозь дебри – значит ничего не сказать. Такое впечатление, что кто-то скрестил исконно европейские деревья с лианами и посадил их именно здесь. Стволы так сильно переплетались ветками, что сквозь них порой было невозможно пробраться, приходилось кардинально менять направление, удерживать его в голове, чтобы не заблудиться. А если добавить ощущение, что кто-то непрерывно смотрит в спину, то простая на первый взгляд вылазка превращалась в серьезное боевое задание. Так я и шел вперед, прикрывая лицо, чтобы не изуродовать его острыми ветками. Блин, они что, нарочно целят именно в глаза? Махнуть бы мечом хоть раз, да Вася запретил шуметь.

С грехом пополам и огромными усилиями мы, наконец, в течение часа вышли к искомому мостику. Я сел на землю, чтобы немного отдышаться.

– Некогда, Леня, некогда, – поторопил меня Паляныця. – Ищем исток.

Железный он, что ли? Вон, даже не запыхался, словно по бульвару прогулялся, а не по диким зарослям. Ладно. Кряхтя, я потащился за командиром. А нам ведь еще возвращаться.

Вася уже рыскал под мостиком. Я спустился на каменистое дно оврага, через который был перекинут мосток, осмотрелся. Под ногами, кроме камней, покрытых толстым слоем прелой листвы, ничего не было. Я принялся ногами и руками разгребать листья, докапываясь до дна. Тщетно. Мы эти раскопки можем проводить неделю, а успеха так и не добьемся. Вася пыхтел в стороне, все ближе подбираясь к основанию мостика.

– Леня, ко мне иди, – отозвалось радио в ухе очень тихо.

Странно, что командир говорит на пониженных тонах, словно рядом противник.

– Нашел? – спросил я, приблизившись в упор.

Паляныця только ближе притянул меня к себе, цыкнул, мол, заткнись, а сам застыл, вжался в почву. Латы тут же превратились в груду опавшей листвы, полностью сливаясь с фоном местности.

Только теперь я услышал голоса, которые постепенно приближались. Странно, что первым противника обнаружил Паляныця, и это с моими-то приобретенными способностями! Трудно было определить на слух расстояние, нас разделяющее, но то, что говорящих было не менее четырех – не вызывало сомнения. Я застыл, потихоньку привел пистолет в боевое положение. Грохоту, конечно, будет много, да Бог с ним, грохотом! Огнестрельным оружием я владею лучше, чем холодным.

– Не балуйся, – прошептал Вася. – Шум нам совсем ни к чему.

А как тогда? На мой немой вопрос командир только пожал плечами.

Тем временем идущие по лесу люди приблизились настолько, что можно было без труда разобрать не только голоса. Я теперь легко, не напрягаясь, различил запахи пяти человек. Ну да, шли налегке, вооружены луками, запах холодного оружия почти не ощущался. Но главное, с ними не было собак. Уж они-то нас точно учуяли бы.

– Да чего тут ловить-то? – возмущался один из идущих.

– Ты, Петрушка, помолчал бы, пока волшебники не услышали, – строго посоветовал другой, старший. – Они, поди, знают, что творят.

– Не, я согласен с Петрушей, – вступился за товарища третий. – Уж ходили мы тут, искали, вона, всю траву истоптали, и чего?

– А ничего, – снова вступил в разговор Петруша. – Токмо ноги зазря топчем да лапти снашиваем.

– Вот от мостка проверим все окрест, тогда и отдохнем, – не поддавался второй. – Ну-ка, робяты, рассыпались. Да нишкните, дабы ни звука от вас.

Я замер, прикинулся копной листьев. Ну, пронеси меня судьбинушка.

С моего места было видно только лапти преследователей. Вот одна пара начала спускаться вниз, под мосток. Я ощутил легкое постукивание Васиных пальцев по своему бедру. Понял, приготовился. Преследователь бегло осмотрел овражек, поднялся к товарищам.

– Изяслав, а где, говоришь, родник-то бил? – раздался знакомый голос.

– А вот туточки и бил, по правицу, – ответил тот, кто был главным. – Да ты там токмо топтался, аль не учуял ничего ногами-то?

– Он не ногами – руками токмо могет, да и то по бабской части, – заржал Петруша.

– А ну цыц мне! – Изяслав шикнул на подчиненных. – Вас за версту слыхать.

– Дядя Изяслав, а что за родник-то? – спросил молоденький, еще ломающийся тенорок.

– Вишь, дед мой сказывал, а ему – его дед, что когда-то родник тут бил, да не простой, а водица живая истекала из земли. Болото Филькино знаешь?

– А то!

– Вот в него и истекал ручей. Токмо тогда не болото то было – озеро живительное. Многий люд, что болезнями разными маялся, в нем исцеление находил. Привозили сюда немощных, при смерти, а те, искупавшись да водицы испив, восвояси своими ногами топали. Токмо не нравилось то Маре, дочке Чернобога, вот она и заколдовала ручей, источила его. А без водицы живой озеро в болото-то и обернулось.

– А Филькиным оно почему называется?

– Дык бабы бают, хозяин ейный, болотник, Филькой нарекается, – встрял в разговор Петруша. – Пойдут бабы аль девки в лес по грибы-ягоды, к болоту подойдут, а там черники-брусники – видимо-невидимо, да вся крупная, отборная. Начнут бабы собирать ее, тут и выскочит, откуда ни возьмись, зеленый, на жабу схожий, болотник. Да начнет верещать жалобно, и ручки свои протягивать: накорми, мол, Фильку, хлебца дай. Ну, бабы – кто куда. Кое-кого в болото, говаривают, болотник и утащил. С тех пор боится люд к болоту подходить на версту.