Текст книги "Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу"

– Берем еды дней на пять, – сказал Горыныч, передавая нам коробку за коробкой. – Кто его знает, сколько за этой бабой волочиться придется?

– Ну, мы, конечно, не спецназ, – ответил Паляныця, укладывая пайки в свой рюкзак. – Но, думаю, справимся.

– А то! У нас, касатики, обратной дороги нет, – змей закончил с сухпаями, перешел к следующему стеллажу. – Теперь аптечки. Берите по три, думаю, хватит.

– С запасом, – Заика взял одну, начал рассматривать. – Чье производство?

– Научников. Заказал вполне легально. Они дальше шагнули в этом вопросе, чем Пограничье. Тут думать особо не надо: приложил вот так аптечку к ране, – Горыныч наглядно показал на себе, – загорелись индикаторы. Миникомпьютер проанализирует состояние, сам вколет нужные препараты. Если их нет или же закончились, порекомендует дальнейшие действия. Впрочем, вы в курсе, – я кивнул. – Держи. Теперь еще одно.

Змей ступил на шаг в сторону, достал с нижней полки три фляги, по внешнему виду – обычные армейские.

– Вон там, – лапа указала на дальний конец пещеры, – родник. Токмо зело не задерживайтесь.

– Ты чего, Калиныч? – усмехнулся я. – Тут и минуты будет много.

– Ага, щаз! Фляги-то бездонные. В них воды пудов десять влезет, а по весу так и не почувствуете.

– Да ладно! – Паляныця с интересом повертел сосуд в руке. – Тоже нанотехнологии?

– Не, отечественная разработка, то бишь наши, магические. Ну, я на взлетке.

Мы прошли в указанном направлении. Пещера в том месте сужалась до узкого коридора, который заканчивался небольшим природным бассейном и водопадом, низвергающемся в него. Я зачерпнул ладонью прохладной воды, выпил. Вкусно! Вода была сладковатой, освежала, хорошо утоляла жажду. Неплохо.

Змей оказался прав. Уж не знаю, сколько литров мы во фляги набрали, только вес моей, например, совсем не изменился. Стандартные полкило, удобно, функционально.

– Бесценный у нас все-таки помощник, – похвалил Горыныча Заика и добавил тщеславно: – А все моя книжица. Не даром я таскал ее с собой!

– Хвали меня, моя губонька, – поддел его Паляныця. – А то до ушей раздеру.

– Вот чего он снова ко мне цепляется? – возмутился Вован. – Или я не прав?

– Да прав, прав, – успокоил я друга, глазами делая знаки Васе молчать. – Что бы мы без тебя делали?

– Вот-вот! И заметь: не я это сказал.

– Да заметили уже, – примирительно похлопал Вована по плечу сержант. – Идем, время не ждет. Ледница тоже.

Мне сразу стало как-то неуютно. Обжирались тут, понимаешь, а там, может, уже люди пострадали.

– Готовы? – встретил нас вопросом Горыныч. – Тогда берите шлемы – и за мной.

– Это куда? – поинтересовался Паляныця.

– Увидите.

Змей подвел нас к дальней стене, дернул на себя один сталактит. Каменная поверхность выдвинулась, отошла в сторону, освобождая проход, который тут же осветился люминисцентом. Горыныч жестом приказал двигаться за собой и первым шагнул вперед.

Пещерка оказалась довольно просторной, заставленной с пола до потолка открытыми пирамидами с оружием. Чего тут только не было! Холодное оружие широко представляли различных размеров и видов клинки, копья, топоры, секиры, булавы, кистени. Ассортимент огнестрельного был значительно шире: начиная от кремниевых и фитильных пистолей, фузей, карабинов и ружей до современнейших киберсистем и гауссружей. Я с удивлением увидел даже лучевые виды вооружений, но толку от них сейчас, как от молотка: коль не владеешь, то нечего и трогать. Рядом с пирамидами прямо на полу стояли ящики с гранатометами, боеприпасами и гранатами. И на фига это все Горынычу?

– Выбирайте, что кому по вкусу, – широким жестом барина разрешил змей.

– Калиныч, ты что, к третьей мировой готовишься? – Вася остановился на пороге, глядя на разнообразие вооружения, покачал неодобрительно головой.

– Так мы это… любим оружие, – смутился змей. Рассчитывал, наверное, на другую реакцию, а оно вон как вышло. – Гены папеньки нашего. У покойника такой парк тяжелой техники был – обзавидуешься.

– Как трогательно! Только скажи вот: зачем мы будем таскать на себе столько железа, а главное – зачем? Ледницу, насколько я понимаю, очередью не прошьешь и гранатометом не остановишь! Тут нечто другое нужно.

Горыныч огорчился, все три головы поникли к самому полу, пламя стекало из уголков ртов тоненькой струйкой и тут же гасло, превращаясь в дым.

– Разве что по парочке гранат взять да пистолеты с патронами, – сжалился Паляныця, глядя на расстроенного змея. – И средство связи какое-то.

– Мы сейчас, – тут же оживился тот и исчез меж стеллажами.

Через минуту он вынырнул, неся в своих лапах три пистолета Стечкина, по пять обойм к каждому, штук двадцать гранат, три крошечных устройства.

– Хватит? – спросил Горыныч, выгружая все к нашим ногам.

– С запасом, – Паляныця повертел в руке пистолет, кивнул: – Налетай, пацаны.

Пока мы тарились, змей подал каждому по устройству:

– Это минирации. Работают в любых условиях, даже в космосе. И еще. Пистолеты мы подобрал с очками совместимые, дабы целиться легче было.

– Научники подогнали? – с сарказмом спросил Заика.

– Можно и так сказать, – пожал крыльями Горыныч.

– Интересно, они-то хоть в курсе, что такие подарки делают? – поинтересовался я.

– Не. Зачем людей зазря беспокоить?

Вася, экипировавшись, продолжал разговор со змеем:

– Ты вот, Калиныч, вроде бы и местный, да только уж слишком на Пограничье помешанный. К чему бы это?

– Нравится мне ваш Мир. Мы столько книжек про него прочитал, что и невмоготу стало. Что у нас? Заклятия там разные, отвары-приговоры, никакой романтики. То ли дело у вас. Думаешь, почему мы из замка сюда перебрался да столько техники вашей приобрел правдами и неправдами? В вотчине дергают нас туристы разные да наши из Приказа, не окунешься в Пограничье. А здесь словно кусочек иного Мира, и покой, и фильмы можно посмотреть, и еду вашу поесть.

– Что же тогда у тебя от научников так мало? – снова спросил я.

– Да книжки у них все мудреные, бездушные, что ли? – Горыныч даже сплюнуть хотел, но в арсенале не решился. Мало ли куда огненный плевок попадет! – Любят они дотошно разбираться во всем да так же педантично описывать. Не интересно, в общем. То ли дело ваши романы! Тут тебе и приключения, и любовь, и… Короче, ближе мне ваш Мир, и все тут.

– Это все, конечно, интересно, только ты вот что скажи, – прервал его Паляныця. – Чем Ледницу достать можно? Автоматы и лазеры против нее – фигня полная.

– Это точно. Нужен меч-кладенец да доспехи. Вас фехтованию учили?

– Разберемся. Так где их достать?

– Сложный вопрос, – покачал головой Калиныч. – Арсенал богатырей грабить придется, а это хлопотное дело.

– Другого варианта нет? – спросил Заика, готовый к походу.

– Папенька наш сказывал: есть на острове Буяне пещера потайная, а в ней оружие первых богатырей хранятся – Святогора, Волха Всеславьевича и Микулы Селяновича. Вот оно-то нам и надобно.

– Чего-то я про таких богатырей и не слыхал, – усомнился Заика.

– Книжки правильные читай, – буркнул Паляныця. – Ну, чего застыли? На взлет, орлы!

Глава 10

Паляныця иногда бесподобен до безобразия. Он так торопил нас, что мы едва не позабыли приготовленные рюкзаки с запасами. Хорошо, змей о трех головах. Вот третья, центральная, вовремя и подсказала, а так возвращались бы, наверное, с полпути.

Я попытался на лету расспросить Горыныча о богатырях, но встречный ветер мешал разговору, поэтому пришлось отложить его на попозже.

Море встретило нас штормом, причем каким-то странным. Ветер был словно пронизан мелким колючим льдом, иголками вонзался в незащищенную кожу. Хорошо, что одежда термическая, а то заледенели бы в полете, и Ледница была бы не нужна. Пришлось опустить на глаза очки, которые шли в придачу к кевларовым шлемам. Как оказалось, очки-то с секретом! Едва я пристроил их, как перед глазами возникла карта местности, слева поплыли строки на неизвестном языке, а по центру возникло перекрестье целеуказателя. В голове тут же чей-то металлический голос о чем-то доложил, только я ничего не понял, потому что язык тоже был мне незнаком. Никак, очередная разработка научников и к русскому языку эта версия не адаптирована. Что ж, спасибо, змеюшка, удружил!

Полет был не то, чтобы долгим, но нудным. Переговариваться мы не могли, а волны на поверхности были настолько однообразными, что надоели в первые же минуты полета, так что я на них внимания не обращал. Паляныця, наоборот, очень внимательно рассматривал, что делается внизу. Похоже, его-то происходящее как раз очень интересовало.

Если бы не очки, на большую туманность, возникшую на горизонте, я бы, наверное, и внимания не обратил бы. Только карта, высветившаяся на стекле, четко показывала, что в ней скрывается клочок земли, скалистый, рваный, необжитый. Голос в мозгу что-то звенел, но я не обращал на него внимания. Неизвестные мне знаки снова поплыли в левом углу. Да Бог с ними, у меня целый Горыныч есть, расшифрует.

Кстати, змей пошел на снижение. Он воткнулся в туман, полетел в нем уверенно, но, как мне показалось, осторожно, потому что скорость упала до минимальной, а сам полет больше напоминал напряженное перемещение по минному полю. Если честно, я такого ни разу в жизни не видел, Бог миловал, только тревога почему-то сжала сердце и дернула куда-то вверх, в район кадыка. Очки показывали какие-то разноцветные пятна различных очертаний, а голос и строки о чем-то предупреждали. Черт, как же их отключить? Мешают же!

Тем временем змей продолжал свои маневры, ориентируясь только по одному ему понятным вехам. Наконец, когда я почти весь взмок не только от тумана, он резко прибавил в скорости и вырвался из тумана.

– Уф, – выдохнул Заика. – Я уже думал, что этот кошмар уже никогда не кончится.

– Тоже стремно было? – поинтересовался я.

– А то! Тут еще эти очки шухеру нагоняют, – Вован стянул прибор на шлем.

– Надо у змея поинтересоваться, как их на человеческий язык адаптировать, – буркнул Паляныця.

Я покосился на него, в очередной раз подивившись его выдержке и спокойствию. Что в подвале, что здесь, что на экзаменах – сержант был собран, внешне невозмутим, как истукан с острова Пасхи. Внутри, может, и вулкан кипит, а на лице – полный штиль. Вот только в тереме Вася прокололся, но – спрошу я вас – разве вы вели бы себя лучше? То-то.

Берег приближался очень быстро. Я, конечно, здесь ни разу не был, и, даст Бог, больше не буду, только странной мне показалась местная экология. Рваные скалы, с редкой растительностью на камнях, деревьями, растущими на вершинах, словно пучки волос на плешине старика, и все это укрыто снегом, хотя температура далеко не минусовая. Солнца, правда, не видать за туманом, но оно, как я понял, тут ни на что не влияет.

Змей подлетел к берегу, опустился на вершину скалы, осмотрелся, перекинулся сам с собой несколькими словами на каком-то языке, издали напоминающем русский, только потом опустил крыло в небольшой сугроб.

– С прибытием на остров Буян, – сказала левая голова, а голос ее был немного не того.

– Что-то не видно ни дуба, ни цепи златой, ни кота ученого, – поддел Заика, спрыгивая в снег.

– Слышь, Калиныч, как очки на русский язык адаптировать? – мне показалось, что ответ на этот вопрос важнее выпада Заики.

– Там слева кнопка сенсорная светится, – ответил змей.

– А с самого начала нельзя было сказать? – немного рассердился Заика.

– Много текста, – оборвал его Паляныця, и тут же обратился к Горынычу: – Тебя снег беспокоит?

– Не было его здесь отродясь, – ответил тот. – Боюсь, Ледница упредила нас.

– Она знает о тайном хранилище?

– Возможно, хотя не факт. Может, у нее здесь свои дела были. Об острове разные легенды ходили. Даже для нас, местных, многие из них – сказка древняя. А уж что в них правда, что вымысел – только Творец да Ангелы ведают. Но во всех сказаниях говорится об одном: именно на Буяне начинаются и заканчиваются все пути-дороги. Где-то здесь, по легенде, есть камень-Алатырь. Вот его-то нам и нужно найти.

– Что за Алатырь? – поинтересовался я.

– По мифологии, это центр Мира, – вклинился Заика. – Я читал, что вокруг него происходит обращение добра и зла, тьмы и света, это вечный круговорот событий и его неподвижный центр. В Алатыре начинаются и заканчиваются все дороги, находится он действительно на острове Буяне. А еще Алатырь служит троном верховным богам. Наверное, поэтому именно в нем нужно заточить Ледницу, как жертвоприношение Творцу.

– Если так, то понятно, почему именно сюда тянет эту тварь. Отсюда начинается путь к темнице ее матери, мать ее.

– Получилось, – не в тему сказал Заика и показал на свои очки. – Все, как Калиныч сказал: нажал, подождал, выбрал, подумал. Слышь, Калиныч, не подаришь на память?

– Я вот думаю: может, Алатырь поможет? – отмахнулся от вопроса Вася.

– Только на него и надежда, – подтвердил змей правой головой, а левой одновременно соглашаясь с Заикой. Средняя в разговоре участия не принимала, зато внимательно все слушала. Прям аналитический центр какой-то!

– Тогда нечего торчать здесь, как мишень на полигоне, – решительно сказал Паляныця. – Командуй, Калиныч, а мы уж подсуетимся.

– Проще простого пойти по следам Ледницы, – предложила средняя голова, доселе молчавшая. – Может, мы и ошибаюсь, только вряд ли. В конце концов, с чего-то нужно начинать.

– Так тут снегу везде навалило! – возразил Заика. – Как разобраться, куда эта баба поперла?

– Ну, с этим проще, чем кажется, – сказал я, поправляя очки на глазах и отправляя мысленную команду. – Включаем режим тепловизора. Где холоднее всего и слой снега толще – туда и путь держим.

– Да-да, – поддержал меня змей. – Он дело говорит.

– Вперед, – скомандовал Паляныця. – Заика занимает левый фланг, я – правый. Летун идет по центру, Горыныч прикрывает тылы. Дистанция – двадцать шагов, интервал – тридцать. Не скучиваться. Каждый сканирует свой сектор, докладывает в случае чего-то необычного. Пошли!

Идти по колено в снегу да по рваному камню – еще то удовольствие. Я, пожалуй, впервые позавидовал Горынычу. С его размером лап лыжи были явно не нужны, а мне несколько раз пришлось вытягивать ногу из расщелины. Сам в шоке, как я ее не переломал в нескольких местах от такого нежданчика.

Просканировав местность слева и справа от себя, я не увидел никаких аномалий. Снег всюду лежал ровным слоем, словно его снегодув разбрасывал. Что ж, может, дальше легче будет?

Метров через сто идти действительно стало легче. Каменистая поверхность плавно перешла в чахлую рощицу, в которой росли болезненного вида деревца неопределенной породы. Я, конечно, не ботаник, но липу от клена отличу. Здесь же ни одного знакомого дерева. Странно было видеть, например, ветви на худеньком стволе, а на верхушке – пучок пальмовых листьев. Или хвою вперемешку с кактусовыми мясистыми ладонями. Такое впечатление, что здесь порезвился местный Мичурин. Хорошо, что арбузы на верхушках не растут, а то уж и не знаю, как наши шлемы повели бы себя в случае чего.

Повезло, если так можно выразиться, Заике. Он вдруг остановился, внимательно осмотрелся, сказал коротко:

– Стоп!

По привычке, вбитой нас еще на курсе молодого бойца, я остался на месте, страхуя сержанта, а Паляныця поспешил к моему другу. Горыныч принял вправо, занимая Васину позицию, его головы смотрели сразу на три стороны света: вперед, назад и на Заику. Не змей – локатор ходячий!

Некоторое время, тихо переговариваясь, мои товарищи топтались на месте. Я терпеливо ждал команды. И она поступила.

– Следуем в том же порядке, – приказал Паляныця. – Заикин, Летун, я, Калиныч – замыкающий. Дистанция – пять шагов. Заикин сканирует фронт, Летун – левый фланг, я – правый, Змей – прикрывает тылы. Пошли!

– Минутку, – встрял Горыныч. – Было бы логичнее тебе, Василий, идти первым. Ты быстрее реагируешь, решения принимаешь.

О как! По полным именам, и не иначе!

Вася задумался. Заика поддержал Горыныча:

– Он прав, командир. Пусть это и нелогично с военной точки зрения, так ведь и мы не у себя дома.

Я просто кивнул. А чего воздух сотрясать зазря?

– Логически, – Паляныця переместился в авангард. – Летун, в случае чего ты – командир группы.

Я снова кивнул.

– Кивай громче, я ничего не слышу, – послышался голос командира в ухе. Твою дивизию! Я совсем забыл про радио.

– Есть, командир!

Двинулись осторожно, след в след, как нас учили в школе. Если бы не Горыныч, вряд ли кто разобрал, что по снегу двигалось более одного человека. Я на секунду оглянулся и невольно улыбнулся: змей, подражая нам, ступал своими ластами точно по нашим следам. Это было тем смешнее, что передвигаться ему приходилось чуть ли не лилипутиками, ступня к ступне. И это с его-то ростом! Но Горыныч был серьезен и сосредоточен. Похоже, ему нравилось играть в войнушку.

Постепенно, по мере нашего передвижения, снег становился рыхлым, сугробы таяли прямо на глазах.

– Командир, похоже, Ледница покинула остров, – обратился по связи Заика.

– Похоже, – согласился Паляныця. – Ускоряемся. Нужно по снегу успеть.

Не успели. Через метров триста сугробы растаяли окончательно, оставив после себя лужи и потоки ручейков.

– Приплыли, – разочарованно произнес Вася, остановившись.

Да уж, ситуация. Куда идти, что делать? Я осмотрелся, впервые обратил внимание на множество трупиков птиц и мелких животных. Они лежали на зеленой траве, которая буквально на глазах меняла свой цвет на серый. Что за…

– Ледница, – пояснил Горыныч, указывая лапой вокруг себя. – Осерчала на что-то, вот и вызверилась.

– Группа, ко мне, – приказал Вася.

Мы с Заикой подтянулись к командиру.

– Калиныч, тебе что, особое приглашение нужно? – Паляныця укоризненно посмотрел на замявшегося змея.

– Пардон, – в мгновение ока тот присоединился к нам, довольно улыбаясь всеми тремя головами. – Больше не повторится.

– Колитесь: у кого какие мысли?

– Что-то ничего в башку не лезет, – признался Заика.

– Согласен с предыдущим оратором, – поддакнул я.

– Можно нам сказать? – немного робея, поднял лапу Горыныч.

– Говори, – соизволили командир. – У нас каждый имеет право голоса для пользы дела.

– Мы мыслю так: Ледница была туточки, была, да токмо не нашла, чего искала, от того и выместила свое зло на бедных птахах, и умыкнулась.

– Ну ты загнул! – ухмыльнулся Заика. – Откуда такие выводы, Калиныч?

– Проще пареной репы. Мы шли сперва по твердому, свежему снегу. Потом он начал таять. И быстро так, как ежели б его сюда намело ранее. И птахи померли будто в отместку за что-то, словно попали ведьме под горячую, то бишь, под холодную, руку.

– А ведь прав змей, – поддержал я Горыныча. – Будь все по-другому, снег вряд ли так быстро растаял, да и животные не пострадали бы в таком объеме.

– Допустим, – согласился Паляныця. – В таком случае, и нам тут делать нечего.

– Это почему? – заартачился сразу Заика. Если он что-то говорит таким тоном, то не отступит, хоть танком его дави. Плавали, знаем.

– Думается мне, что дело все в Алатыре, где начинаются и заканчиваются все дороги. Судя по количеству трупов, найти искомое ей не удалось, поэтому она покинула остров незадолго до нашего появления, а, может, даже видела нас. И вот какая мысль посетила меня, братва: если уж дочь Мары не смогла отыскать камень, то и нам, грешным, ловить тут нечего. Поэтому лучше будет отправиться по следам ведьмы, преследовать ее, висеть у нее на хвосте, не давать возможности творить зло.

– Так-то оно так, командир, ежели б не одна закавыка, – вступил в разговор Горыныч. – У вас есть ключ-звезда, а у Ледницы – нетути. Без оного ей Алатырь не сыскать.

– Думаешь? – Вася недоверчиво посмотрел на змея, вынимая из-под броника пятигранник на цепочке.

– Думаю, Ледница попыталась таки пройти через Алатырь, токмо слаба она оказалась супротив магии Творца, ключа у ней нет, а потому решила ведьма идти иным путем.

– Ладно, убедил, – решительно согласился Паляныця. – Тогда расскажи, как правильно использовать пентаграмму?

– Слыхал мы, зажать ее в ладони надобно, внимание свое сосредоточить на ней, увидать суть ее, так бы молвить.

– Это как?

– Дед говаривал, поймет тот, кто ключом владеет.

– Нормально! – ухмыльнулся Заика. – Пойди туда – не знаю куда.

Я только двинул друга локтем под ребра, заставляя закрыть рот, мол, дай сосредоточиться человеку.

Заика глянул на меня искоса, но спорить не стал. Тем временем Паляныця повел себя как-то странно. Вася открыл глаза, и я вдруг понял, что он совершенно ничего не видит перед собой. Сержант что-то пробормотал, потом сделал шаг, еще, еще, немного ускорился. Движения были какими-то дерганными, словно не человек это был вовсе, а марионетка, которую дергают за ниточки, приводя в движение. Примерно так в кино двигались зомби: медленно, угловато, будто пытаются справиться с собственным телом, вспомнить, как правильно им управлять. Заика попытался задержать его, но Горыныч пресек эту попытку:

– Не мешай, блажен он нынче.

– И что теперь? – не мог угомониться Вован. – Он же ни фига не соображает и не видит!

– Все, что нужно, он видит. Нам нужно только следовать за ним.

– Движемся в прежнем порядке, – скомандовал я, вспомнив, наконец, что теперь на мне обязанности командира. – Заика, идешь на два шага правее Паляныци, держишь свой фланг, я – держусь левее. Калиныч, страхуешь сержанта, тыл и нас по очереди. Дистанция та же. Двинулись.

Я сосредоточился на своем секторе, не забывая краем глаза следить за командиром. На всякий случай вытащил из кобуры пистолет, взвел его, держал перед собой, готовый в любой момент к бою. Сбоку раздался знакомый щелчок: Заика тоже взвел оружие. Думаете, я не понимал, что Стечкин – ничто против магии? Еще как понимал. Только ничего другого под руками для защиты не было. Ну, в самом деле, не дубинку же для этого использовать? А так, с каким никаким, но все же оружием, чувствуешь себя увереннее.

Мы передвигались зигзагами по густому лесу, в который завел нас Паляныця, словно зайцы, уходящие от гончих, иногда петляли, иногда возвращались назад, чтобы снова двинуться в одному Васе понятном направлении.

Постепенно становилось жарковато. Местность начала подниматься, но из-за деревьев ничего невозможно было рассмотреть дальше нескольких десятков шагов. Редкая живность при нашем приближении мгновенно исчезала с пути, только трава шелестела да листва.

За спиной в очередной раз ругнулся Горыныч. Я краем глаза посмотрел на него и улыбнулся. Кому-кому, а змею в густом лесу – хуже всех. С его-то габаритами и ростом нужны степи, а не заросли едва проходимые. Ну, вот опять. Ветка, которую я отпустил, хлестко ударила в глаз средней головы. Раздался сдавленный вопль, тут же потонувший в лапах, закрывавших пасть. Боковые головы шикнули на товарку, призывая стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы. Та только кивнула, потихоньку поскуливая и вытирая набежавшую слезу. Ну, извини, змеюшка, не со зла.

Лес закончился внезапно. Вася вывел нас на каменистую долину, укрытую высокой травой. Запахло полынью и выгоревшей на солнце зеленью. В дальнем конце долины возвышалось жерло вулкана, тонувшее то ли в тучах, то ли в облаках пепла. Ясно, откуда жара. С другой стороны, высаживаясь на остров, я что-то не замечал ни вулкана, и леса. Откуда все это взялось?

Паляныця повел нас к жерлу. Он уже не петлял, не возвращался, словно сориентировался и точно определился с целью. Зеленая трава постепенно уступила место выгоревшей. Становилось все жарче. Хотелось снять с себя снарягу и камуфляж. Я отстегнул флягу, сделал несколько затяжных глотков. Холодная сладкая вода освежила, взбодрила. Эх, хорошо!

Идти становилось все труднее, но Паляныця не замедлялся ни на секунду. Он шел по явившейся тропе, словно робот, ведомый вперед радиосигналом. Мы едва поспевали за ним. О контроле пришлось забыть, потому что тропа становилась все уже и труднопроходимее.

– Может, Горыныча в воздух поднимем? – предложил Заика, пытаясь восстановить сбитое дыхание.

– Не получится, – ответил змей, подталкивая меня в… спину, в общем. – К Алатырю можно добраться только по земле. Едва мы поднимусь выше, чем на два метра над поверхностью, нас тут же вынесет на берег.

– Ну и что? – не унимался Вован.

– Действительно, – поддержал я друга, глубоко вдыхая. Пистолет пришлось спрятать, чтобы освободить руки. Подъем становился все круче и круче. – Снова доберемся сюда.

– Ага, щаз! – возмутился Горыныч. – Вы что, так и не поняли, почему Василий усиленно петлял?

– Он командир – ему виднее, – отозвался Заика.

– Пятигранник вел его к Алатырю по Истинной тропе. Стоит только отойти от нее на шаг – и все, заново путь сыскать будет неможливо. Более того, мы и командира потеряем.

– Понятно, – я выдохнул разочарованно. Ведь как было бы здорово не нозями топать, а прокатиться верхом на змее! Что же у этих магов все не как у людей?

– А никто и не говорил, что будет легко, – словно прочитал мои мысли Горыныч.

– Разговорчики, – буркнул я, немного устыдившись, но вспомнив вовремя о своих правах командира.

Змей послушно замолчал.

В тишине, прерываемой тяжелым дыханием да шумом камней, срывающихся вниз под нашими подошвами, мы поднимались все выше и выше, постепенно отставая от нашего командира, который упрямо продвигался вперед. Пот заливал мои глаза, сердце молотом колотилось где-то в районе горла, кровь пульсировала в висках, отдаваясь болью в затылке, ноги налились свинцовой тяжестью, и теперь каждая весила не менее центнера. Господи, за что? Долго ли еще?

– Почти пришли, – возвестил Горыныч, указывая лапой куда-то перед собой.

Нет, ну это уже ни в какие ворота! Мысли он читает, что ли?

Я посмотрел в указанном направлении и увидел, что Вася остановился на краю площадки, край которой открылся снизу. Похоже, командир что-то рассматривал перед собой. Так, поднажмем. Шаг, еще шаг, еще. Нога соскользнула с камня, я съехал немного назад. Услужливый Горыныч лапой остановил сползание. Поднялись, снова вперед.

Так, шаг за шагом, я, наконец, взобрался на площадку. Заика лежал сбоку, приводя дыхание в порядок. Хорошая идея.

– Привал, – выдавил я из себя, валясь рядом с другом.

Ага, тот случай! Паляныця, вражина, наверное, только этого и ждал, потому что сразу же повалил вперед с упрямством теленка. Издевается, что ли?

Я с трудом поднялся, посмотрел сквозь пелену, застилавшую глаза, вперед, стараясь увидеть, куда теперь держит путь сержант. А шел он ни много ни мало к пещере, из которой валил дым и пробивались языки пламени. С ума сошел?

– Вася, остановись! – прокричал я, или мне это так показалось? Паляныця никак не отреагировал на окрик.

Заика виртуозно выругался (надо будет запомнить пару виражей), поковылял за командиром со всей скоростью, на какую еще был способен. Я старался не отставать. Змей странным образом как-то выпал из зоны моего внимания. Не до него, когда до входа в ад – считанные шаги, а товарищ норовит их почти пробежать. Нам пришлось напрячь все оставшиеся силы, чтобы догнать Васю. В общем, на пороге мы ухватили его за рюкзак и броник, пытаясь оттянуть от опасного явления. Ага, щаз! Паровоз легче на ходу остановить, чем нашего командира. Паляныця только повел плечами, словно убеждаясь, что держимся мы крепко, и резким движением забросил нас вместе с собой внутрь. Пламя на мгновение обожгло открытые участки тела, дым проник в легкие ядовитым туманом, перехватив дыхание. Мои глаза полезли из орбит, сердце закрыло собой дыхательное горло. В голове помутилось, мир поплыл.

Очнулся я от дождя, обрушившегося на мое лицо. Если вы хоть раз прямо из раскаленной пустыни мгновенно окунались в прохладу морских волн – вы поймете меня. Мне стало так хорошо, что хотелось лежать вечно. Воздух, которым я дышал, был свеж, напоен запахами леса, прохладен, восстанавливал силы, расслаблял. Я умер и теперь в Раю? Какая красота!

– Кажется, очухался, – услышал я голос Заики. – Эй, Ленчик, живой?

Не, точно не Рай. В это уважаемое заведение Вована фейс-контроль не пустит.

На мое лицо снова обрушилась волна прохлады.

– Хорош воду тратить, – потребовал я, открывая глаза.

Когда это Заика успел позеленеть и покрыться бородавками? И головы у него три, а не одна, и разговаривает сам с собой?

– Открыл глаза, – сообщила левая голова Горыныча центральной. Это был-таки змей.

– Зрачки в норме, реакция на свет есть, – отчиталась правая.

– Пульс в норме, – только теперь я заметил, что моя кисть находилась в огромной лапе. – С возвращением, курсант.

Он бы еще честь отдал! Нет, все-таки нравится змею играть в войнушку.

– Где это мы? – спросил я, приподнимаясь и осматриваясь.

Место было какое-то странное. Вроде бы и чаща, и свет проникает сквозь листву, но не оставляло ощущение, что мы находимся в каком-то павильоне. Знаете, так бывает, когда смотришь кино: вот эти съемки проводились на природе, а вот эти снимали в закрытом помещении.

– Возле Алатыря, – Вася, стоявший спиной, повернулся вполоборота, посмотрел на меня, улыбнулся. – Мы нашли его, Летун. Понял, да?

– Понял, как не понять, – я со стоном поднялся на ноги, ожидая жестокой боли или усталости в мышцах, но ничего этого и в помине не было, словно тяжелейший подъем мне привиделся.

Заика, стоявший в нескольких шагах от меня, подошел, похлопал по плечу, спросил, как ни в чем:

– Ты как?

– С Паляныцей что? – спросил я.

– Ему нельзя от Алатыря отходить, пока все не соберутся, – ответил Горыныч. – Иначе придется сначала начинать.

– Почему?

– Потому что Алатырь как бы плавает в пространстве и во времени, – пояснил змей. – Найти его – небольшая заслуга. Удержать – подвиг. А попросить открыть нужную дорогу – невероятная удача.

– Так с нами же пентаграмма? – не понял я.

– Вот поэтому Вася вынужден находиться рядом с Алатырем, чтобы удержать его.

– Вы даже не представляете, насколько это трудно, – Паляныця снова повернулся к нам.

Только теперь я заметил, что улыбка у него больше похожа на гримасу боли, сам сержант напряжен, а по лицу стекает обильный пот.

– Поторопитесь, – попросил Вася. – Мне все труднее удерживать Алатырь на месте.

Он стоял на широком камне, который был больше похож на путеводную звезду. Лучи ее расходились на триста шестьдесят градусов и были исперещены линиями. Ноги Васи по щиколотки тонули в камне, и с каждой секундой погружались все глубже. Судя по напряжению Паляныци, это погружение доставляло ему изрядную боль.

– Станьте рядом, – сдавленно приказал сержант. – Держитесь за фрагменты и друг за друга. Что бы ни произошло – не отпускайте рук. Горыныч, тебя это тоже касается.

– Как же мы… – начал было Заика, понимая, что места для всех явно не хватало, но Паляныця почти простонал:

– Быстрее.

Кое-как, на самых носочках, мы пристроились за ним. Я одной рукой крепко сжал звезду, другой – плечо Заики. Друг ухватился за Васю мертвой хваткой, Горыныч нас всех просто сдавил в своих большущих лапах. Из-за спины я видел, как Паляныця с большим трудом снимает с шеи цепочку с пятигранником, бросает ее перед собой, не в силах наклониться. Что там проходило дальше, рассмотреть уже было невозможно, только почувствовал я, что пространство перед нами образовало воронку, в которую нас начало затягивать. Держать Васю становилось все труднее, ибо его тянуло вперед, словно засасывало огромным пылесосом. Когда мои ноги оторвались от поверхности камня, мне стало страшно. Мама миа, папа Римский, да что же это происходит? В полной тишине раздался жуткий треск, нас оторвало от камня, словно вырвало с корнем, и метнуло в воронку. Деревья промелькнули со скоростью пули, сердце мгновенно оказалось где-то в районе подошв, вестибулярный аппарат дал сбой, свет померк, сознание снова вошло в режим «выкл». Последнее, что запомнилось – я разжимаю руки, а потом следует сильный удар обо что-то твердое, будто меня со всей дури приложили о стену.