Текст книги "Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу"

– Калиныч, рехнулся совсем? – Василиса Ивановна даже хохотнула. – Летунов уже лет двести как никто не видел.

Мне вдруг стало интересно, ну просто дико интересно: остались способности или с камнем ушли?

Едва эта мысль мелькнула в голове, я вдруг снова отчетливо услышал все запахи, которые были присущи людям. Если от Василисы Васильевны пахло железом, духами и еще чем-то возбуждающим, то всем остальным не мешало бы сходить в баньку. Или это из-за чьего-то страха воздух так… гм… излучал? Вот только запаха Черницы я никак не мог распознать. Или не было его совсем? А еще меня привлек запах крови. Я вдруг ощутил такой голод, что готов был съесть целого быка. Тут же все начало увеличиваться в размерах, но не сильно. Мое тело претерпевало какие-то трансформации. Было немного больно, но больше щекотно. Я чувствовал, как начинает расти каждый волосок на коже, покрывая ее густой шерстью. Мои пальцы срослись, ладони превратились в лапы, лицо вытянулось, уши удлинились, какая-то фигня выросла из копчика. Одежда и латы теперь только мешали, давили своим весом вместе с рюкзаком к полу. Лапы сами по себе разъехались в разные стороны. Короче, распластало меня, как лягушку на препарировании.

– Заика, помоги ему, – послышалось со спины.

Тут же чьи-то сильные руки начали освобождать меня от брони, довольно бесцеремонно временами вырывая целые клоки шерсти.

– Что, бессребреник, захапал алмаз-то? – шептал друг в самое ухо. – А надо мной смеялись, издевались, обзывали. Теперь мой черед.

Ай! Еще один клок шерсти упал к моим лапам. Я что-то рявкнул, сам не понял, что.

– Вижу, вижу – стыдно, – тешился Вован. – Так тебе и надо, жучара.

За жучару ответишь.

Как только последний ремень, удерживающий латы, был снят, я быстро выскочил из одежды, отряхнулся и снизу вверх посмотрел на Черницу. В мозгу сразу же зазвучал глубокий голос. Не то мужской, не то женский, не понять по тембру.

«Слышишь меня?», – спросила кошка.

«Отчетливо», – ответил я мысленно.

«Это хорошо. Хотела поблагодарить тебя. Заели совсем кровули, житья от них нет».

«Чем мог, Черница, чем мог. Сажи, а способности мои алмаз мне подарил?»

«Нет, он только проявил их. Наверное, кто-то из твоих предков когда-то жил в нашем Мире, был летуном, а потом перешел по Тропе в Пограничье. Родных расспроси, может, кто и припомнит чего».

«Смеешься? У нас так долго никто память не хранит».

«Ты еще что-то хотел спросить?»

«Почему алмазы нельзя брать себе?»

«Они принадлежат Алатырю».

«А как же доспехи?»

«Доспехи принадлежат людям, лабиринт только хранит их».

«С этим разобрались. Что дальше?»

«Ты выведешь своих друзей из коридора. Ловушка отключена. Когда окажетесь в тоннеле, смотри на стены. Алмазы укажут тебе путь. Для людского ока это незаметно, но ты четко различишь подсказки».

«Мы больше не увидимся?»

«Кто знает. Всему свое время».

Я потерся носом о ее широкую грудь, почувствовал, впервые почувствовал запах. Пахло теплом, силой, добротой и… одиночеством. Мне стало почему-то грустно. Хотелось остаться, разобраться во всем.

«Не тяни время», – посоветовала Черница. – «Оно не ждет».

Я лизнул огромную черную лапу. Кошка не привыкла к таким нежностям, невольно дернулась, выпуская на мгновение железные когти.

«А как же они?» – поменял я тему.

«За них не переживай», – ответила Черница. – «Как только почувствую, что вы выбрались наружу, отпущу их».

«Они не заблудятся?»

«Волшебница знает дорогу, только дорога та длиннее вашей. У вас будет фора».

«Прощай. Спасибо за все».

Шершавый язык прошелся по моему лицу, то есть морде, оставив после себя теплый влажный след. Сердце защемило. Я посмотрел на кошку, но она уже отвернулась. Ладно, удачи тебе!

Я сделал несколько шагов к коридору, через который мы попали к оружейке, посмотрел на своих. Они с интересом следили за нашими безмолвными переговорами. Ну, чего уставились, рявкнул я. За мной топайте!

– Идем, – приказал Паляныця. – Калиныч, бери манатки Летуна. Я понесу рюкзак. Заика, прикрываешь тыл.

Выходя в коридор, я стрельнул взглядом себе за спину. Наши с Черницей глаза на секунду встретились, сердце мое замерло, потом снова забилось, но уже быстрее. Кошка отвела взгляд. Я успел заметить, как Паляныця достает из моего рюкзака аптечку и кидает ее богатырям. Мне почему-то совсем не хотелось уходить, желание остаться, прижаться к теплому черному боку было настолько сильным, что я просто заставил лапы делать шаг за шагом, удаляясь коридором.

Вход открылся легко, как и в первый раз. Я выпрыгнул в тоннель, принюхался. Крыса рядом не было точно. Он где-то бродил по дальним коридорам, легкий поток воздуха почти не доносил его мерзкого запаха. Тлен, пыль, запах вечности – вот и все, что чувствовал мой звериный нос. Можно двигаться.

Зрение волка отличается от человеческого. Все виделось как бы в приглушенных тонах, не черно-белых, но и не в полноценно цветных. Зато резкость зрения была отменной.

Следуя наставлениям Черницы, я начал осматривать алмазы на стенах. Некоторые из них мерцали непонятным желтовато-зеленоватым цветом, почти не отличимым от привычного белого, но все же я его различал. Эти камни образовывали пунктир, который двигался от меня, манил за собой. Что ж, пошли.

Тоннель-ловушку мы проскочили на одном дыхании. На развилке я притормозил, сориентировался, повернул за пунктиром. Так мы и шли: я по световой подсказке, товарищи – за мной. На пути никто не попадался, только кости да старые доспехи путались под лапами. Скажу честно: в таком лабиринте заблудится кто угодно. Моя зверино-человеческая интуиция молчала, инстинкт тоже ушел на покой, оставив меня один на один с дорогой. Пришла мысль, что, если бы не Черница – лучше было бы нам сдаться в плен. Все равно сами не выбрались бы. Даже с Горынычем в авангарде. И все-таки жаль ее, Черницу. Есть в ней что-то от человека, что-то родственное, заставляющее думать о ней.

Так, стоп. Я задумался и не сразу сообразил, что пунктира на стене больше нет, а тоннель ведет дальше. Проскочил поворот? Проверим.

Я проскользнул под ногами товарищей и змея, который ворчал своими головами что-то насчет бесплатного носильщика и громыхал моим железом, вернулся к последней развилке. Так и есть, пунктир бежит в ответвление. Увы тебе, Леонид, и три наряда вне очереди.

Я прорычал товарищам, чтобы они возвращались. В этой ситуации радовало одно: под шерстью не видно, как мне стыдно. А теперь, Леонид, будь добр: выбрось глупости из головы и начинай работать. Пошли!

Больше проколов не было. Мы шли около часа, пока не вышли в большущую пещеру. Она была в форме сферы, имела в поперечнике никак не меньше сотни метров. Высокий потолок-небосвод был усеян алмазами и очень сильно что-то напоминал. Ну да, так и есть! Вон Большая Медведица, вон – Малая, а вот здесь Орион, Водолей. Да это же карта ночного неба! Только созвездия все какие-то неправильные, искаженные, что ли? К чему бы это?

– Так вот как все же выглядело наше небо несколько тысяч лет назад? – протянул Паляныця, глядя на эту красоту.

– Уверен? – не поверил Заика.

– Братишка мой астрономию любит, показывал мне как-то созвездия прошлого и будущего.

– Это все очень мило, только дальше-то куда? Что скажешь, серый волк? Или нюх потерял, как тогда?

Это уже камень в мое логово. Не забыл друг подобранный алмаз, ой не забыл! Я прислушался к себе. Инстинкт проклюнулся, подсказал идти по прямой. Через пару десятков шагов мой нос уперся в пьедестал. Что ж, кажется, пришли. Пора перевоплощаться. На сей раз трансформации были болезненными. Кости с хрустом вытягивались, едва зажившее ребро снова стрельнуло, но уже терпимо. Шерсть опадала клочьями, в глазах время от времени мерк свет, словно преображалось не только тело, но и мозг. В копчик вонзилась какая-то игла. Лапы снова начали превращаться в кисти. Стоять я уже не мог. Тело выгнулось, непроизвольно упало на спину, извиваясь в конвульсиях. Я с силой сжал зубы, чтобы не застонать, но не сумел сдержаться. Добейте меня кто-то, чтобы не мучился!

– Потерпи, я сейчас, – Вася присел, быстро достал из рюкзака аптечку.

– Не суетись, – почти по слогам проговорил я, с трудом разжимая челюсти. – Так никаких аптечек не хватит.

Фу-у, кажется, полегчало. Боль постепенно уходила, пока вдруг разом не покинула мое покрытое потом тело. Меня начал бить озноб. Еще бы! После таких страданий, да голяком в каменном мешке. Нужно срочно что-то на плечи кинуть. Я осторожно сел, проверил трясущимися руками, ничего ли не болит. Нет, даже ребро не беспокоило. Стараясь все делать быстро, как мог натянул на себя одежду. С доспехами мне помогли уже товарищи. Заика больше не поминал мне спрятанный алмаз, но взгляд его был красноречив.

– Он сам мне попал под ноги, – я попытался оправдаться.

– Ага, а я – испанский летчик, – пожал плечами друг.

– Все, забыли, – не то приказал, не то попросил Паляныця. – Ну, был алмаз и был. Нашли из-за чего спорить. Я так понимаю, мы на месте.

– Только нужно на пьедестал взойти, – встрял Горыныч.

– Так кому стоим?

К вершине вела лестница, которая змеей обвивала возвышение. Друг за дружкой мы поднялись на вершину. Горыныч, хитрый змей, подождал, пока мы протопаем, а потом взял и просто взлетел к нам.

Камень, лежащий наверху, ничем не отличался от того, с которого мы стартовали в лабиринт. Те же линии, та же форма путеводной на все триста шестьдесят звезды. Вася ступил вслед за мной, осторожно перемещаясь по поверхности. Не забыл еще, как оно было в первый раз.

– Ну, Калиныч, командуй, – Паляныця выдохнул, глядя на камень.

– А чего сразу мы? – не понял змей. – Не мы здесь командир.

– Я чего-то не понял? – вмешался Заика. – Куда дальше-то?

Вдруг в районе груди, там, где висела звезда, стало постепенно тлеть тепло. Ага, вот она, подсказка!

Похоже, не у меня одного засигналил талисман. Заика и Вася тоже потянулись под латы, извлекая на воздух цепи. Знаки потянулись один к другому, заставляя нас сопротивляться.

– Снимай их, парни, – приказал Вася, пытаясь поскорее избавиться от ноши. – Иначе лбы поразбиваем.

Звезда сопротивлялась, сорвать ее было сложно, но я управился. Едва оказавшись на свободе, она потянула меня вперед, так что вскоре три кулака встретились над самым центром возвышения. Было больно. Я уже говорил, наверное, что кулак Паляныци размером с голову? А упоминал, как бьет? Заика даже зашипел от боли. А Василию хоть бы хны.

Фрагменты же повели себя как-то странно. Они крутились вокруг вращающегося пятигранника, как планеты вокруг Солнца, а потом круг Заики вдруг замер горизонтально, и из пятигранника ударил луч вверх и вниз. Когда вспышка в глазах немного отпустила, я посмотрел на творение магии. Луч вверху упирался в Полярную звезду, а внизу, словно маркер, рисовал по линиям сложную кривую.

– Мобила есть у кого-то? – вдруг засуетился Заика, не выпуская из ладони цепочку.

– Откуда? – ни я, ни Паляниця не могли понять беспокойства друга.

– Калиныч, книга моя с тобой?

– Ага, – змей вытащил неизвестно откуда электронный прибор.

– Дай сюда. Быстрее!

Горыныч подсуетился, и уже через секунду Вовка вовсю снимал алтарь. Зачем?

Луч от фрагментов все рисовал и рисовал, пока вдруг по нарисованному не вернулся назад, с каждым сантиметром накаляясь все сильнее. В точке, когда ломаная превратилась вновь в прямую, верхний луч резко сократился, превратился в импульс и ударил в камень. Пространство искривилось, разлетелось на осколки, будто зеркало, не выдержавшее напряжение, начало кружить вокруг нас. Мы вчетвером висели в невесомости, как космонавты на орбите. Осколки ускорили скорость до такой степени, что меня начало тошнить. Я закрыл глаза, чтобы не смотреть на эту карусель. Ох, худо мне! Такое впечатление, что навалилось похмелье нежданно-негаданно, а выпить-то я забыл. Еще немного – и все, прощай воспитание, простите друзья, обед: здорово!

Кончилась эта пытка внезапно. Мои ноги снова попирали что-то твердое, невесомость сменилась тяжестью в желудке. Я рискнул открыть глаза.

Мы стояли перед дверями таверны с неуместным названием «Радуга», причем первая буква была написана латынью, но как-то рублено, что ли? Округлостей в ней не существовало вовсе, словно ее составлял ребенок из ровных палочек, как-то вот так: .

– Простите, – Заика бросился в ближайшие кусты. Через секунду оттуда донеслись определенные звуки.

За спиной фыркнул конь, заскрипели колеса. Я оглянулся. Остановившийся было проезжий мужчина со своей спутницей подстегнул коня, искоса поглядывая то на таверну, то на Заику.

– Мы там еще не были, – попытался объяснить все Горыныч. Куда там! У лошади разве что копыта не задымили.

Да уж, попали.

Заика вышел из кустов бледный, бодрый, едва шатаясь. Как говорится, общипанный, но не побежденный.

– Кому стоим? – спросил он, вытирая рот тыльной стороной ладони.

– А куда идти-то? – не понял Вася.

– Зайдем, медку хлебнем, – предложил вдруг Горыныч. – Мы угощаю.

Он первым открыл ворота. Мы же вошли скромно, в калитку.

– Хозяин, три бокала и три бочки меду, – крикнул змей, выбирая, где лучше примостить свое седалище так, чтобы и рядом быть, и никому другому не мешать. – Присаживайтесь рядком, поговорим ладком.

ГЛАВА 15

Прав был Горыныч, заказав только напитки. Как по мне, то после последнего перехода мед был бы как нельзя кстати. Он тонизировал, приводил в чувство.

Мы осушили по первому бокалу, принялись за добавку. Горыныч потягивал напиток прямо из бочек двумя головами, держа их в лапах. Третья, центральная, только поглядывала завистливо на своих товарок, терпеливо ждала очереди, облизываясь и нервно сглатывая. Ну да, не продумала как-то природа этот момент: головы три, а лапы – всего две. Впрочем…

– Любезный, – поманил я пальцем халдея.

Тот подскочил, словно всю жизнь мечтал прислужить именно мне, склонился в полупоклоне:

– Чего изволите-с?

– В вашем заведении найдется шланг или труба метра в полтора?

– Сию минуту уточню, – халдей исчез мгновенно, как по волшебству.

– Вот это сервис! – восхитился Заика. Зеленоватый оттенок кожи его лица сменился на румянец. Напиток, однако!

– Зачем тебе шланг? – тихо спросил Паляныця, наклоняясь ко мне.

– Горыныча жалко, – ответил я, искоса поглядывая на две блаженно улыбающиеся и одну страдающую головы.

Вася понимающе кивнул.

Через минуту явился хозяин, неся в руке мой заказ.

– Прошу, господа, – он подал мне полудюймовый шланг. – Стоимость включить в счет?

– Будьте так любезны, – попросил я и подозрительно уставился на подношение. – Новый?

– Обижаете! – а глазки-то забегали, щечки слегка побледнели, голосок дрогнул. Ладно, проверим.

– Премного благодарен, – я был сама любезность.

Едва хозяин удалился, я раскрутил шланг. Новый, хорошо промытый, даже не пахнет пластиком. Метра полтора есть, может немного меньше, но Горынычу сойдет. Я вставил один конец в непочатую бочку, вторую сунул в зубы змею:

– Пей, Калиныч, а то слюной подавишься. Что без тебя делать-то будем?

Пить и говорить одновременно средняя голова не умела, но по блаженно закатившимся глазам было ясно, что благодарность его не имеет границ. В разумных пределах. Ее товарки переглянулись, левая спросила правую:

– Чей-то мы раньше до этого не додумались.

– Ага, так страдали! – согласилась та.

– Ты от темы не отходи, – потребовал Вася. – Чего в харчевню зазвал?

– А-а, точно, – левая рука отставила в сторону бочонок, а голова начала разговор. – Помните, мы говорил вам, что дорога рунная ждет нас?

– Ну, было дело, – Заика оторвался от меда, блаженно откинулся на спинку деревянного стула. – И что?

– Туточки начало пути. Ну, в смысле, начало было еще там, на Буяне, когда Алатырь нас сюда перенес.

– Постой, постой, Калиныч, – Вася отставил свой бокал. – Так мы что, с Алатыря стартовали?

– Ну да. Прошли инициацию и стартовали. Он есть альфа и омега всех путей, от него начинаются и заканчиваются…

– Так мы еще и инициацию прошли? – перебил я нетерпеливо. – Обалдеть!

– Мы думал, что вы и так все поняли, раз Владимир принялся маршрут печатлеть на книгу.

– Так, стоп! – Вася слегка хлопнул ладонью по столешнице. – Калиныч, давай все с начала, только так, чтобы мы поняли.

– Ладушки. Про руны мы вам уже говаривал. Токмо руна – не буквица какая, она сакральный смысл имеет. В разных народах их иное число, но, ежели память нам не изменяет и слова деда мы хорошо запомнил, то на ключе их должно пять быть: Алатырь, Треба, Сила, Крада, Берегиня. В Пути будут еще руны встречаться, токмо служить они будут указателями, что правильно идем. А значат руны оное.

Алатырь, – змей начертал знак . – Жертвенный камень, неподвижный центр, вокруг коего непрерывно движется жизнь, обращается время и все события. Он – всем алтарям алтарь и всем тронам отец. Он – основа основ мироздания, пуп земли, краеугольный камень, фундамент всего сущего.

Треба – . То руна жертвы. Токмо через себя переступивший, отдавший жизнь во благо жизни примет настоящее посвящение Силы.

Сила – . Что мешает человеку двигаться по дороге Жизни? Сор сомнений, яд предрассудков, тупики искушений и ложные указатели чуждого мнения. Отравленного сознания оковы разбиваючи, единства, целостности внутри себя достигаючи – токмо так можливо суть Силы познати.

Крада – . Летопись гласит: и первым было слово. Что есть мысль? Намерение, скрытый замысел, камень, не облаченный в форму. Что есть слово? Огонь устремления и воплощения намерений, в коем они оживают, обретают истинный смысл. Слова бывают разные. Они обнажают суть вещей или, наоборот, скрывают ее. Сжечь все лишнее, наносное, внешнее, дабы раскрыть суть души своей – вот истинное значение руны.

Берегиня – . Руна Берегини-Матери, Макоши, богини Земли. Она дарует жизнь, но она же ее отнимает. Это сила Земли-матери, коя вскормила нас своей грудью и ведет по жизни, и лелеет на дланях своих, аки детей малых. И оберегаючи ее, мы бережем себя.

– Во загнул! – прошептал Заика. – А стиль каков, а? До слез, до мурашек прошибло.

– Потому мы вас в харчевню сию запросил, ибо руна туточки есть указательная, Радугой зовется, – змей указал на вывеску.

Я вдруг вспомнил вывеску этой харчевни. То-то заглавная буква показалась мне какой-то странной, не вписывающейся, что ли, в общий славянский ландшафт.

– Тут и дурак все понял бы, – пробурчал Паляныця. – Дальше-то что?

– Не знаю. Мы вышли на Путь, с которого свернуть уже не получится, как бы ни старались. Разве что нас заставят сделать это.

– То есть… – я отставил бокал.

– Ну-у, убьют, например, или еще чего подобного, – правая голова с невинным видом продолжала хлебать напиток.

Мы с Заикой посмотрели сначала друг на друга, а потом на командира. Во попали! Нет, я, конечно, не против топать по Пути, но не с летальным же исходом!

Вася спокойно взял бокал в руки, меланхолично отхлебнул, посмотрел на нас, спросил:

– А чего вы хотели? Никто же не говорил, что легко будет и безопасно. Можно подумать, в лабиринте санаторий был? Чего париться, в самом деле?

Ну, так-то оно, конечно, да. Но как-то стремно все же.

Вася снова отхлебнул, а потом обратился к Вовану:

– Хотел спросить: зачем ты фотографировал путеводную?

– Я уже думал: не задашь этот вопрос, – ухмыльнулся тот. – Только нам карта нужна.

– Какая карта? – я попытался сходу сообразить, что на уме друга. Не вышло.

– Мира магии. Калиныч, ты как?

– Здесь мы вряд ли ее найду, – левая голова со вздохом перевернула свой пустой бочонок вверх дном, потом, не спрашивая разрешения, взяла бочонок средней товарки. – Я глоточек. М-м, вкусно!

– Я тоже, – правая голова уже отбросила свой бочонок и себе потянулась к напитку.

– Хорош вам! – Вася даже хлопнул ладонью по столешнице. – Купите еще, если мало.

Головы угомонились, средняя победно смотрела на своих товарок, продолжая тянуть мед через шланг. Оно и понятно: чужое всегда слаще собственного.

– Мы отвлеклись, – Паляныця посмотрел в глаза левой голове.

– Здесь особливая карта надобна, – пояснила та. – А такая есть только в Приказе.

– Ясно, – Вася забарабанил пальцами по столу, потом сплюнул: – Тьфу ты, Калиныч! Со своим медом совсем с толку сбил. Заикин, карта-то тебе зачем?

– Смотрите, – Вован пересел так, чтобы нам с Паляныцей было удобно смотреть на экран книги. – Видите, какую сложную кривую нарисовал луч? На что похожа?

– Пентаграмма, – досадно, что Заика – не я – первым сообразил.

– Отож-бо и оно! Я тогда еще подумал, что неспроста луч по камню гуляет, да еще такому хитрому. А если это Алатырь рисовал нам маршрут? Тогда останется его просто наложить на карту – делов-то!

– Головастик! – Вася даже потеребил шевелюру Вована. – Мне бы и в голову не пришло сообразить, что к чему, а он, видишь, в секунду просек.

– Теперь мы будем идти не по следу, теряя его и находя, а упреждать злодейку, даже засаду можем устроить, – я потер руки от удовольствия. Благодаря Заике, мы превращались в настоящих охотников.

– Это навряд ли, – вмешался Горыныч.

– Объясни? – предложил Вася.

– Хоть Ледница слаба покамест, но и вы еще не готовы. Тут иначе надобно.

– А люди пусть гибнут? – Заика начал заводиться, как старая патефонная пластинка. – Так что ли?

– То не наша забота, – ответил Горыныч спокойно. – Для сего особливая служба в Приказе есть, и с того хлеб свой ест.

Повисло тяжелое молчание. Наконец, резко поднявшись, Вася приказал:

– Ну, вот что. Бродить по Миру слепыми – не дело, карту по-любому доставать нужно. Нанесем маршрут на нее – тогда и примем окончательное решение. Горыныч, расплатись с хозяином. Идем, парни.

На улице – ни души. То ли не время еще, то ли еще что.

– Народ как повымер, – зябко повел плечами Заика. – Куда все подевались?

– А сейчас спросим у Горыныча, – мне почему-то тоже показалось, что повеяло морозом. – Слышь, Калиныч, а народ-то где?

– Откуда нам знать, – ответил тот, оглядываясь по сторонам, словно пытался сориентироваться на местности. – Тут где-то.

– А деньги ты откуда доставал? – Вася улыбался широко, открыто.

– Оттуда, где и книгу прятал.

– А где ты ее прятал? – подозрительно переспросил Заика.

– Тебе лучше не знать, – ответил змей, но тут же переменил тему: – Мне одному кажется, что похолодало?

А морозец-то сейчас неуместен, лето, как-никак. Нервы напряглись, в сердце закралось предчувствие беды.

– Ныкайся! – крикнул Горыныч и сиганул в ближайшие кусты.

Ага, щаз! Подводная лодка – и та смотрелась бы в них естественней. Торчащий хвост и толстое тело с крыльями никак не помещались среди тонких веток, которые, к тому же, по большей степени змей просто подмял под себя.

– Воздух!

Приказ командира. Мы рассредоточились, кто где мог. Я залег по другую сторону дороги, обнаружив там небольшой стог. Под ним и схоронился. Эх, жаль, камуфляж под доспехами. Железо выдаст меня солнечными бликами. Нужно зарываться поглубже.

– Я – первый, – раздался в ухе голос Паляныци. – Нахожусь рядом со змеем. Доложить о дислокации.

– Здесь второй, – тут же ответил Заика. – Занял позицию на дереве.

Я посмотрел на единственное пригодное к такому маневру дерево слева от харчевни. Что-то не видно там моего друга.

– Третий, чего молчишь?

– Здесь третий, – спохватился я. – Замаскировался в стогу. Откуда противник?

– С запада. Белая инверсионная полоса.

Да быть того не может! Откуда здесь реактивная авиация? Я осторожно высунул голову из сена, присмотрелся. Точно, есть такая. Мне кажется, или с нее снег сыплется?

Тем временем солнце затянула какая-то пелена. Знаете, так бывает иногда зимой во время сильного внезапного мороза. Точка, рисующая полосу, вдруг изменила траекторию и спикировала прямо на харчевню. В лицо тут же пахнуло морозом, будто я засунул голову в рефрижератор. Брр, так и в заморозку превратиться недолго. Тело заметно согревала термоткань. Спасибо Горынычу за камуфляжи, а то бы сейчас туго пришлось.

Мысли я додумать не успел, потому что увидел над собой то существо, которое мы выпустили в подвале. И что же ты задумала, дочь Мары? По наши души прилетела аль на ланч пожаловала? Ледница пролетела надо мной и устремилась прямо к Горынычу, который никак не мог упрятать свой толстый зад в жиденьких кустиках. Все, конец земноводному. Это если мы на помощь не придем.

Не знаю, то ли мне послышалось, то ли Вася и вправду подал команду, только подорвался я, как ужаленный, метнулся к змею, на ходу вырывая меч из ножен. В лицо тут же ударила ледяная шрапнель. Меня на мгновение ослепило, но бежать я не перестал, на бегу натягивая очки. Тут же по стеклу побежали строки готовности, прицел поплыл в поисках цели, словно и не замечал ведьму.

А Ледницы, между тем, на месте уже не оказалось. Пока я хлопал ресницами и приводил в порядок зрение, она переместилась мне за спину и начала задувать ледяной ветер под латы. Термоткань еще сопротивлялась, но мозг под шлемом начал коченеть, впрочем, как стопы и ладони. Так долго продолжаться не может. Я попытался развернуться, только не смог. Оказывается, меня по грудь забросало снегом, который тут же превращался в глыбу льда. Пальцев на руках и ногах я уже не чувствовал, впрочем, как и ушей. Все, Ленька, приехали. Обидно. Я последним усилием попытался проникнуть под латы и прикоснуться к звезде. Не знаю, зачем. Может, чтобы руку согреть, а, может, чтобы ее уберечь от холода. А, может, надеялся, что поможет, как тогда, в подвале.

В замороженный мозг проник чей-то визг, отдаленно напоминающий смех или лай гиены. Я с трудом посмотрел на источник шума. Ледница, казалось, была вся соткана из жидкого льда, который мерцал, блестел, перетекал живой волной. Это была прекрасная, но холодная, и от того страшная, молодая женщина. Ее прозрачные волосы развевались за спиной, тонкий сарафан плотно облегал красивую фигуру, а пучок льда в руке, словно веер, нагонял ветер не хуже мощного вентилятора. Вот ты какая? В подвале тебя толком-то и не рассмотреть было. Но меня так просто не возьмешь. Вот только дотянусь до звезды, вытащу ее, тогда и поговорим. Мне нужно всего несколько секунд, всего несколько… Мои мысли начали путаться, сон одолевал тело и мозг. Хотелось лечь, прикорнуть, забыться. Я так устал идти. Нужно отдохнуть. Звезда подождет. Вот немного отосплюсь, и достану ее, мою…

Обжигающая волна тепла прокатилась по венам и артериям, заставляя тело содрогнуться. Вам когда-либо вкалывали магнезию, так называемый «горячий укол»? Действие примерно то же, только голова моя была ясной, мозг работал четко. Я вытащил руку из-под панциря, ощущая на груди источник такого необычного тепла. Спасибо тебе, звездочка, спасла в очередной раз.

Мысль промелькнула молнией и растворилась в морозном воздухе. Едва мои глаза обрели способность ясно видеть, а мозг – трезво оценивать обстановку, я тут же сориентировался. Прицел блуждал по поверхности очков, электроника не видела Ледницу в упор. Ладно, обойдемся без тебя. Отключаю. Что дальше? Ага. Я по грудь закован в ледяной сугроб. В нескольких метрах от меня Ледница дралась с Паляныцей и Горынычем, который вел по ней огонь сразу из трех голов.

– Летун, не спи, замерзнешь! – прокричал командир, яростно рубя мечом ледяные копья, которые метала в него дочь Мары.

Ах ты ж зараза! Замуровала так, что пошевелиться невозможно! Я в отчаянии рубанул мечом по сугробу. Лед тут же пошел трещинами и рассыпался хрустальной крошкой. О как! С одного удара!

Не теряя больше ни секунды, я ринулся на помощь товарищам. Ледница начала отступать, но надежды все же не теряла, заметая нас метелью. Давай-давай, трать силы. Все равно наша возьмет. Тесни ее к дереву, сержант!

Оказавшись рядом со стволом, дочь Мары завертелась в воздухе волчком, готовясь к последнему, возможно, самому решительному удару. Ага, щаз! Заика свалился на ее голову, вырвал клок волос, выбил из рук ледяное оружие. Ледница, не ожидавшая от нас такой подлости, завизжала, переходя на ультразвук, а через секунду метеором метнулась прочь.

– Вернись, зараза! – крикнул ей вслед Заика. Куда там.

Я не удержался на ногах и сел в заснеженную траву. Дыхание с трудом вырывалось из легких, руки и ноги дрожали, пот заливал все тело. Почему-то захотелось снова хлебнуть медку.

– Ну вы орлы! – похвалил нас Паляныця, присаживаясь рядом.

– А то! – Заика гордо плюхнулся с другой стороны.

– Нет, ну здорово мы ее! – не унимался командир. – Я даже команды отдавать не успевал, вы все на лету ловили.

Какая-то мысль мелькнула в голове и тут же исчезла. В бою все возможно, даже то, что невозможно в принципе.

– Да уж, – Горыныч уселся перед нами. – Помогли так помогли. А как ее Леонид отвлекал, а? Мы и сам уже подумал, что он с ума сошел в одиночку Ледницу воевать.

О как! Значит, я был отвлекатором? Обалдеть!

– А Владимир? Сверзился на самую макушку! Страшно, поди, стало? Вона как рванула!

Я посмотрел на друга. Судя по его внешнему виду, тут еще большой вопрос, кому было страшнее.

– Господа, за счет заведения, – раздалось откуда-то из-за спины.

Мы разом оглянулись. Хозяин харчевни держал на подносе три бокала меда, а его халдеи выкатывали бочонки для Горыныча. Змей тут же вытащил откуда-то знакомый шланг. Что ж, очень даже кстати. И все же, где он все прячет?

– Валить нужно, – тихо сказал Вася, потягивая мед и поглядывая искоса, не подслушивает ли кто.

– Ага, чрезвычайники не запылятся, – подтвердил змей.

– Все. Допиваем побыстряку. Калиныч, особо не налегай. Ты за штурвалом.

В общем, как вы догадались, через несколько минут нас и след простыл. Хозяин харчевни огорчился, поди: гости свалили, ни «спасибо» тебе, ни «до свидания». А что делать? Дела, знаете.