Текст книги "Фантом"

– Ударь, попробуй! – больше Ире ничего не оставалось, как пытаться проявлять стойкость, а Олег опустил руки и рассмеялся.

– Я что, совсем идиот? Чтоб завтра ты с побитой мордой пошла писать заяву? Не выйдет!

Не успела Ира обрадоваться, что он все-таки не посмеет ее тронуть, как Олег одним движением рванул на ней блузку так, что пуговицы посыпались на пол.

– О, как! – воскликнул он, – давно ли ты перестала носить белье?.. (Ира остолбенела от такой наглости) Светик, помоги-ка соседке снять блузон, а то ей жарко.

Ира обернулась. Она не заметила, как «Светик» вновь набросила на себя простыню, и теперь стояла, прижавшись к стене. У нее было такое испуганное лицо, что Ира поняла – эту шлюшку опасаться не стоит.

– Ну, так что, соседка? Не стесняйся…

Ира не дала ему договорить очередную гадость, но и сама не нашла подходящих слов – вплескивая скопившуюся злость, она попыталась ударить его, но Олег ловко поймал ее ногу.

– И что мы теперь будем делать? Прыгать на одной ножке, да?.. Цып-цып… – он потянул ее за собой, и Ира вынуждена была прыгать, – вот, как ловко-то у нас получается!..

– Отпусти, сволочь!

– Не «сволочь», а «пожалуйста».

– Сволочь! Мерзкая, подлая сволочь!.. – Ира задыхалась в бессильной ярости, но, кроме проклятий, ничего не могла сделать в таком положении.

– Видишь, Светик, с какой грубиянкой и истеричкой я вынужден был жить?.. – Олег неожиданно оттолкнул Иру, и та упала, едва успев схватиться за край дивана (и без того короткая юбка задралась, оставшаяся без пуговиц блузка, обнажила грудь…) – кто-то тут о блядях говорил… – Олег вздохнул, – короче, бери матрац и стели себе на кухне, понятно?

Более глупо Ира не чувствовала себя никогда в жизни. Она думала, зачем, вообще, приехала сюда. Неужели надеялась, что сможет решить проблемы с такой скотиной?.. И как же теперь выпутываться из всего этого?..

– Я уйду, – выдавила Ира, хотя даже не представляла, куда конкретно собирается.

– Никуда ты не уйдешь, – Олег демонстративно взял ключи, которые она по привычке бросила в коридоре, и сунул в карман, – а на всякий случай, еще вот так, – он рванул телефонный провод, – я разрешаю тебе остаться, но никаких прав это тебе не дает. Одно неправильное слово, и мы будем говорить по-другому.

– Я хочу уйти, – повторила Ира.

– Нет, ты говорила, что хочет остаться, да, Светик?

– Говорила, – промямлила та.

– Вот! Поэтому живи, но я буду тебя воспитывать, поняла?

– Я, наверное, пойду? – сказала Светик, не найдя себе роли в этой мизансцене.

– Вот-те, нате, – Олег удивленно наморщил лоб, – ты тоже никуда не пойдешь!

– Олежек, я матери сказала, что приду ночевать. Мне надо…

– Можешь позвонить ей.

– Как? Ты же сам телефон оборвал, – Светик покраснела.

– О, черт!..

Ира видела, что поведение Олега стало более-менее адекватным, и решила предпринять еще одну попытку. Может, он все-таки отпустит ее и останется здесь со своим «Светиком»?..

– Олег, пожалуйста…

– А ты марш на кухню! Спать! Тебя не спрашивают!

Значит, в отношении нее ничего не изменилось… Поднявшись с пола и поправив одежду, Ира поплелась на кухню. Встала у окна; закурила, глядя на огоньки, мерцавшие сквозь ветки росшего под самым окном тополя. Сколько раз она курила, глядя на этот тополь!..

Сейчас, находясь в одиночестве, она могла относительно трезво оценить ситуацию. Перед ней стояли две глобальные задачи – как вырваться отсюда и куда идти потом, причем, решение первой не имело смысла без решения второй. К сожалению, у нее не было знакомых, которые могли б приютить ее больше, чем на день-два, и, видимо, из-за свежести впечатлений на ум приходил только Дима. …Конечно, он приглашал остаться на ночь, но ведь не навсегда!.. А если он откажет, то останется только кинуться из окна или идти бомжевать по подвалам… Но у него столько места!.. А если снять у него комнату? В долг. За реальные деньги моей зарплаты, конечно, не хватит… но ведь с ним можно будет договориться… в конце концов, я совсем не против расплачиваться «натурой» – отработаю… Ей хотелось верить, что таким образом решалась проблема номер два и можно поскорее перейти к проблеме номер один.

В это время вспыхнул свет, и в дверях появился Олег.

– Я же сказал спать, а ты стоишь, куришь. Курят только шлюхи! С сегодняшнего дня я запрещаю тебе курить!.. Чего стоишь? Спать, быстро!

– Может, достанешь матрац с антресолей? – тихо попросила Ира, стараясь не злить мужа.

– Я?!.. Бери стул и лезь! У нас самообслуживание.

Ира смотрела на Олега, не понимая, что происходит. Да, в последнее время он не отличался нежностью; да, он спал с другими женщинами, не скрывая этого; да, иногда издевался над ней, но никогда не был так откровенно жесток.

– Олег… – начала она.

– Так-с… – Олег привалился спиной к косяку, – похоже слов мы не понимаем. Ну, ничего, для этого есть свои решения. Знаешь, мой дед говорил, что строптивую жену надо пороть, как минимум, раз в неделю, а я тебя еще ни разу пальцем не тронул. Быстро лезь, и чтоб через пять минут была в постели! Считаю до трех! Раз… – его взгляд выражал полное удовлетворение и довольство собой.

…Он же сумасшедший, – подумала Ира, – может, потому его и не взяли на вторую СП, а не потому, что он выпил перед комиссией?.. Она подставила стул, но даже встав на цыпочки, только шарила в пустоте.

– Я не достаю, – Ира виновато повернулась и увидела, что за это время в руке Олега появился широкий флотский ремень, который он хранил, как память о чем-то.

– Два… – произнес он, намотав его на руку так, что тусклая квадратная бляха свесилась вниз, – ох, кто-то сейчас получит!..

Ира подпрыгнула и все-таки сумела ухватиться за край; с трудом стащила матрац вниз.

– Все ведь можешь, если захочешь, – он ушел в комнату, бросив на ходу, – через пять минут зайду, проверю.

Ира заволокла матрац в кухню. Отодвинув стол к газовой плите, постелила постель, но раздеваться не решилась – неизвестно еще, чем закончится эта ночь; свернулась калачиком под крошечным одеялом, на котором обычно гладила белье.

Из-за стены сначала доносились неразборчивые голоса, потом хлопнула дверь и стало тихо. Ира решила, что Олег мог пойти провожать Светика и за это время можно попытаться что-нибудь предпринять – например, подсоединить телефон.

Она встала и вышла в коридор. В комнате горел свет, и на диване сидел Олег…

– Три, – будто выплюнул он.

Ира не знала, что ей делать – плакать, смеяться, прятаться или кинуться на него драться. Она застыла на пороге. …Как же, пойдет он кого-то провожать!..

– Слышишь, «три», – повторил он.

– Не сходи с ума, пожалуйста, – попросила Ира, чувствуя, что голос его не излучает ненависть, как полчаса назад. Одно пугало – на столе стоял стакан и початая бутылка водки, которая могла все вернуть в прежнее состояние.

– Ладно, не «три», – милостиво согласился Олег, – садись.

Ира опустилась на краешек стула и с ужасом наблюдала, как он наливает водку.

– Ну, есть ли у тебя мужик? – он оторвал взгляд от стакана.

– Какой мужик?..

– Который тебя трахает. Я ж тебя сколько не трогал? Что ж ты, так и живешь?

Ира подумала, какой же была дурой, когда считала, что сумела отомстить за свои унижения. Происходившее днем, показалось ей невинной детской шалостью.

– Никто меня не трахает, – ответила она потерянно.

– И тот, который Дима?

– Нет, – Ира почувствовала, что краснеет.

– Да ладно, я ж вижу, – Олег усмехнулся, – я все вижу. Сучка ты помойная, – он выпил, занюхал рукавом и закурил, – значит, никто, да?.. (Ира молчала, опустив голову) В таком случае, я тебя сейчас трахну. Ты ж, наверное, соскучилась?

– А ты сможешь после Светика? – спросила она с издевкой, и тут же поняла всю неуместность этой фразы в сложившейся ситуации. Она даже зажмурилась, но взрыва агрессии не последовало. Олег только удивленно вытаращил глаза.

– Всегда знал, что ты сучка, но чтоб такая!.. – он покачал головой, – кстати, ты мне очень понравилась, когда бросалась на Светку. Сразу столько огня, столько экспрессии!.. Но зря ты ее обзывала. Она незамужняя девка и может делать все, что захочет… в отличие от тебя. Ну, что молчишь? Давай, кинься на меня! Ты в гневе такая сексуальная…. я сразу хочу тебя.

– Я не буду на тебя кидаться, – Ира посмотрела в его поплывшие глаза.

– Не будешь?.. Ну и ладно… все равно, снимай трусы. Я тебя трахать буду (От столь резкого поворота событий Ира вздрогнула и выпрямилась на стуле). Что смотришь? Ты мне жена или нет? Жена! Могу я поиметь свою жену? Даже обязан!

– Нет, но…

– Что, нет? Не обязан? Хорошо, тогда у меня просто есть такое желание, – Олег подошел, взял ее за волосы, повернув к себе лицом. Ира смотрела на него в оцепенении, как на нечто ужасное, но неотвратимое. Она б могла царапаться, кусаться, но боялась, что это только сильнее раззадорит его, – вот, видишь, какая ты стала покладистая. А если б я начал воспитывать тебя раньше, глядишь, все б по-другому сложилось в нашей жизни.

– А разве я была не покладистой? – Ира, как могла, стараясь беседой успокоить его инстинкты, но ничего не получилось.

– Если ты покладистая, раздевайся!

– Я не хочу.

– А говоришь, покладистая, – Олег вздохнул, – видно, все-таки ласкового обращения ты не понимаешь, – не отпуская Иру, он потянулся к валявшемуся на диване ремню, – эх, дедушка, как ты был прав!..

– Хватит дурить. Не хочешь жить со мной – отпусти.

– Отпустить? И куда ты пойдешь? Мужика, говоришь, у тебя нет. Подружки твои – тьфу! Они подружки только языком почесать. Тем более, ты ж не знаешь – я перетрахал половину из них. Что ты собираешься делать? Живи здесь, и если будешь паинькой, я попробую с тобой хорошо обращаться, – не дожидаясь ответа, Олег дернул так, что вырвал клок волос.

– Идиот!.. – заорала Ира, упав со стула. Слезы сами собой покатились из глаз, – я милицию вызову… – всхлипнула она.

– А давай!.. – Олег расхохотался, – они полярников уважают. Классная групповуха получится!..

Ира замолчала, зная, что он, действительно, выпивал с некоторыми из ментов, и они даже бывали у них дома.

– Так-то лучше… – Олег наклонился над свернувшейся калачиком женой. Ира инстинктивно прикрыла руками голову, но не угадала с объектом атаки, потому что он грубо задрал ей юбку, – запомни, ласточка моя, теперь я буду пороть тебя раз в неделю, а потом трахать, и заживем мы долго и счастливо.

…Он же маньяк!..С ним нельзя ничего решать – его можно только убить!.. Эта мысль была настолько естественной, виденной в десятках триллеров, что Ира уже не думала ни о чем, кроме ее реализации. Она даже не сопротивлялась, когда Олег швырнул ее на диван лицом вниз.

– Ну, дергайся! А то вечно – ни рыба, ни мясо…

– Не дождешься! – Ира попыталась встать, но Олег придавил ее коленом, как мешок с картошкой, – пусти, тварь! Позвоночник сломаешь!..

– Ничего я тебе ломать не буду, – он засмеялся, – начнем с малого – скажи, я, маленькая шлюшка.

– Пошел ты!.. – возмутилась Ира, – отпусти немедленно!

– Ну, сама напросилась…

Когда в ее «пятую точку» врезалась медная бляха, Ира заорала так, что наверняка услышали все соседи, но она-то знала – никто из них никогда не станет связываться с ее мужем.

– Хватит!.. Псих!..

Ира чувствовала, как раз за разом обжигающая волна прокатывается по телу, вклиниваясь в сознание, и оно, то требовало, то умоляло прекратить пытку.

– Я – маленькая шлюшка… – проскулила Ира, глотая слезы.

– Так, а теперь скажи – я буду хорошей девочкой.

– Я буду хорошей девочкой… – как она ненавидела себя за эти слова!.. Но понимала, что иначе Олег может просто забить ее до смерти, и лишь утром, протрезвев, осознать, что наделал. Правда, ей это будет уже не важно.

– То-то же, – он развернул ее и принялся стягивать трусики.

– Нет! – Ира судорожно вцепилась в них.

– Как, нет? Ты ж хорошея девочка или мне послышалось?

Олегу так и не удалось разжать ее руки, но лопнули гнилые китайские нитки. Больше Ира не сопротивлялась, поняв, что ничего не сможет сделать, пока он не исполнит всех своих садистских планов. Только потом он, возможно, оставит ее в покое, и чем быстрее это произойдет, тем лучше. Раздвинув ноги, она прикусила губу и закрыла глаза.

Ире казалось, что насиловали ее несколько часов, и когда Олег наконец поднялся, сил у нее не осталось. Он же застегнул джинсы и подойдя к столу, налил водки; посмотрел на лежавшую неподвижно жену.

– Думаю, все у нас будет хорошо, – он поднял стакан, – а теперь, марш спать!

Ира знала – приказ надо исполнять, поэтому с трудом поднялась – казалось, болело все, что могло болеть, и только в коридоре стала возвращаться способность мыслить. Она остановилась перед ванной. Надо было немедленно смыть последствия всей этой гнусности.

…А если шум воды навеет ему очередную фантазию?.. Хотя хуже уже не будет… – она закрыла дверь на задвижку и пустила воду. Из зеркала на нее смотрело жуткое опухшее лицо с красными глазами и размазанной косметикой; два синяка на руках, разорванная блузка и перевернутая застежкой вперед юбка дополняли картину. Но это были еще цветочки – раздевшись, Ира увидела кровоподтеки на ногах, на ягодицах, плюс болел весь низ живота… Она заплакала – никто еще никогда не подвергал ее насилию и таким унижениям.

В себя Ира приходила долго, и, слава богу, никто не ломился в тонкую, чисто символическую дверь. Она могла б стоять под теплыми струями до самого утра, но, в соответствии с графиком, вода резко закончилась. Надо было выходить – выходить туда, где ее могло ждать все, что угодно.

Ира приоткрыла дверь и на цыпочках прошла в коридор. В комнате по-прежнему горел свет. Она осторожно заглянула внутрь – Олег спал на диване, не раздеваясь, запрокинув голову, и одна рука его свешивалась до пола. Бутылка была пуста. Иру охватило дикое волнение. Теперь она стала хозяйкой положения и могла мстить, сколько хотела и каким угодно способом.

Мысль об убийстве оказалась самой простой и естественной. Ира прокралась на кухню, взяла большой нож для мяса и вернулась. Она стояла над распростертым телом, не мигая глядя на вызывающе аппетитный бугор кадыка, и думала, как оттуда хлынет кровь. Уже подняла нож, сжав его двумя руками, как это делают в кино. Примерилась, но трезвый внутренний голос тут же принялся монотонно объяснять, что она станет главной подозреваемой, что Светик – свидетель и других нет, к тому же, отпечатки пальцев… Другой голос, радостно возбужденный, говорил, что после перенесенного любой суд ее оправдает – главное, отомстить, а остальное потом…

Пока голоса выясняли отношения, Ира вдруг поняла, что суд здесь ни при чем – просто она не в состоянии убить человека, даже вызвав все жуткие воспоминание Ее тело и так все помнило, но сознание отказывалось отдать приказ рукам, готовым его исполнить. Вот, если б можно было на какое-то время подвесить его за член, и долго-долго мучить, пока он не почувствует то же, что чувствовала она, тогда другое дело, но, к сожалению, это невозможно. К тому же, если после этого он останется жив, то непременно убьет ее, где б она ни спряталась. Теперь она точно знала, что ее муж – сумасшедший, и это не метафора, а диагноз.

После того, как выяснилось, что убить она не способна, с плеч будто свалилась тяжесть – тяжесть не исполненного, но задуманного греха. Сознание начало работать четко и ясно, но в другом направлении – отсюда надо бежать, несмотря на то, что ночь, и денег у нее нет, и идти ей некуда. Она переоделась в джинсы и свитер, накинула ветровку; хотела собрать хоть какую-то одежду, но решила, что главное – достать ключ.

Затаив дыхание Ира подошла к спящему и произошло то, во что сначала она даже не могла поверить. Олег повернулся на бок, и ключ выпал из кармана, беззвучно опустившись на палас. Она долго смотрела на него, не решаясь взять. Потом схватила, сжала в руке. Очень хотелось поискать деньги, но она знала, что сбережений у мужа нет, а лезть в карман слишком рискованно. Да и неизвестно, остались ли они после свидания со Светиком.

Ира окинула взглядом комнату, понимая, что уходит отсюда навсегда. Ностальгии не было. Эта квартира являлась в ее жизни каким-то промежуточным этапом, как поезд, в котором можно доехать до определенной станции, выйти и забыть все – и лица проводников, и номер своего купе. Жаль только, что путешествие длилось так долго, а закончилось катастрофой.

Ира по миллиметру поворачивала ключ, пока замок не сработал. Бросив дверь открытой, она кинулась вниз, с ужасом ожидая услышать сверху грозный окрик. …Он убьет меня… он убьет меня… – пульсировало в мозгу, и тут же следовал совсем уж неутешительный вывод, – и ему ничего не будет, потому что он – сумасшедший…

К счастью, она благополучно выбралась на улицу и спряталась под деревом, чтобы перевести дыхание и успокоиться. Первая задача была решена. Ира решила, что без денег даже не будет пытаться остановить машину, чтоб для полноты ощущений ее не заставили еще и расплачиваться «натурой». Лучше было идти пешком, тем более, спешить все равно некуда. Будить Диму среди ночи ей казалось неудобным – какое ему дело до ее трагедий? Она сядет на скамейку (если, конечно, синяки позволят это сделать) и будет ждать утра. Еще раз взглянула в единственное на весь дом светящееся окно – окно ее бывшей квартиры, и пошла, стараясь держаться ближе к домам.

Вдалеке прогрохотал гром. Ира взглянула на небо – ни луны, ни звезд …знала б, уж зонтик-то могла б забрать…

Она уже добралась до центра города, когда первые тяжелые капли упали на асфальт. Облетевшие деревья не защищали, а пережидать дождь на остановке, ей показалось слишком опасно – …мало ли кто бродит по ночам?.. Надо идти!..

Ира представила, что впереди еще километров пять, а она уже промокла насквозь, и холодный ветер, шутя продувал мокрую ветровку. Словно цепляясь друг за друга, капли превращались в косые линии. Под фонарями они светились безжалостным холодом; в истерике бились об асфальт, но ветер вновь поднимал их, поэтому над улицей висела сплошная пелена воды, из которой раз или два выныривали заблудившиеся машины. В кроссовках хлюпала вода. Если б только в кроссовках!.. Вода была везде, но Ира продолжала упорно идти, иногда переходя на бег, пока ей в голову не пришла мысль, рушившая все планы – а если Димы нет дома?.. Она остановилась и заревела, дрожа и давясь слезами. Заметив ее одинокую фигуру, притормозила машина, но Ира шарахнулась в ближайший двор, и водитель, не остановившись, поехал дальше.

Когда она наконец-то добралась до заветной калитки, все предыдущие злоключения сегодняшнего дня, хотя и оставили гадостный осадок, но отдалились, как всегда отдаляются уже преодоленные трудности на фоне тех, что еще ждут тебя…

Ира осторожно вошла в сад и неожиданно подумала: …Наконец, я дома… я дома?!.. И увидела, что на кухне горит свет. Это было так радостно и удивительно, но, с другой стороны, может быть, он там не один и не захочет, чтоб ему мешали?.. Прокралась к окну и заглянула внутрь. Дима в трусах, с сигаретой в руке сидел на табуретке, и что-то вертел в руках, разглядывая со всех сторон. Она тихонько постучала, почти не чувствуя рук. Видела, как Дима встрепенулся и испуганно замер, но отступать было поздно. Постучала еще раз. Он осторожно подошел, долго смотрел на улицу, закрываясь от света. Это были мучительные минуты, но, в конце концов, его фигура исчезла.

– Ты с ума сошла! – он распахнул дверь.

Ира молча переступила порог, оперлась о притолоку, и обессилено сползла на пол. В доме было тепло, а больше ей ничего не требовалось. Вода стекала с нее, образуя в коридоре лужу. Дима быстро запер дверь, подхватил Иру на руки и понес в ванную. Когда зашумела вода, он принялся раздевать ее и с ужасом увидел следы Олегова «воспитания». …Господи! Садист!.. Понятно, что он выгнал ее, но зачем бить?.. Почему нельзя расстаться по-человечески… например, как мы с Валей?..

Ира только безвольно поднимала руки, переступала ногами, помогая ему таким образом. Она дрожала так, что нижняя челюсть прыгала, как у вышедшей на охоту кошки. Дима помог ей перешагнуть край ванны, и она благостно погрузилась в горячую воду, оставив на поверхности только глаза и нос; на лице появилась счастливая улыбка, хотя глаза оставались закрыты, и казалось, она спала. Может, так оно и было, потому что часы показывали пять утра.

Дима поддерживал ее голову, как купают новорожденных, хотя и не знал, что это делается, именно, так. Но наконец вода остыла, а Ирина кожа обрела естественный розовый цвет.

– Давай, тихонечко… – Дима помог ей вылезти, аккуратно вытер полотенцем, а Ира так и стояла с закрытыми глазами, лишь слабо улыбаясь, потом кашлянула.

…Только б не воспаление легких!.. Свалится еще тут… – согласно народному рецепту, налил рюмку водки. Ира покорно выпила, видимо, даже не поняв, что это было; легла и через минуту уже спала, укрывшись с головой одеялом. Ложиться самому в шесть утра не имело смысла. Дима сделал себе чай и вышел на крыльцо с дымящейся кружкой.

Дождь перестал, но темные тучи тяжело и неподвижно еще висели над землей. На ветках, плодами поздней осени, висели капли, дорожки превратились в дно глубоких луж. Похоже, за ночь выпало столько воды, что земля не успевала ее впитывать, зато воздух был свежим и прохладным. Дима с удовольствием вдыхал его и запивал горячим чаем. Голова казалась поразительно ясной. Все ночные кошмары, страхи и всепоглощающая апатия выглядели далеким прошлым, принадлежащим, возможно, даже не ему; вернее, он не мог представить, что это происходило с ним. Изменилась сама окружающая обстановка, но с чем это связано, Дима объяснить не мог. Несмотря на мрачную погоду, в доме стало как-то светлее. Или, может, он путал причину и следствие?.. Не его мироощущение изменилось от изменения ауры дома, а она изменилась от внезапной смены его настроения?..

…Это более верно, – решил Дима, – потому что у дома нет никакой своей ауры… Не задумываясь, он достал сигарету, но тут же сунул обратно в пачку, потому что во рту уже давно не проходила противная горечь. Остановившись у окна, уставился на унылый предрассветный пейзаж. …Надо чем-то заняться!..Ну да, я ж хотел открыть эту чертову шкатулку… Повертел ее в руках – пока он занимался с Ирой, ничего нового в ней не появилось …А если тупо долбануть по ней молотком, и решить все сразу?.. А вдруг пострадает то, что внутри? Вдруг это что-то ценное? Но что?.. Если шкатулка бабкина, возможно, там спрятана фамильная драгоценность (семья-то, похоже, была не простой!..). В таком виде она пронесла ее через революцию, войну… Или шкатулка все-таки принадлежит тому румыну, как подсказывал сон?.. Стоп!.. Сон – это фантазия! Она вполне могла связать воедино впечатления от старых вещей, фотографий, рассказов дочери Крапивина. Такой поток информации способен создать любую химеру, где и дом может оказаться живым и коты гуляют не сами по себе, а, выполняют миссию… Или лучше не трогать ее, и пусть все продолжается так, как оно шло до смерти бабки; до того, как я залез в запретный шкаф?..Это, конечно, выход, но где гарантия того, что мне не придется тогда начать новую шахматную партию, потом еще и еще, пока, либо не сойду с ума, либо все-таки не исполню… чего-то не исполню…А чего б я хотел больше – чтоб шкатулка оказалась бабкиной или румына?.. И не знал, как ответить. Наверное, больше всего он хотел просто открыть ее.

В это время во входной двери повернулся ключ. …И какой хрен принес ее в полвосьмого утра?.. – подумал Дима (ключ имелся только у Вали, поэтому никаких альтернатив не возникало. …Ну да, я ж сказал ей приехать сегодня… Он нехотя вышел навстречу.

– Привет, – Валя остановилась в ожидании – позовет ли он ее; обнимет или будет стоять памятником?..

Дима предпочел «стоять памятником». У него не возникло ни малейшего желания даже прикасаться к этой чужой женщине, с которой он не собирался знакомиться.

– Проходи, – сказал он, – тебе какой чемодан достать?

То, что в комнате спала Ира, которую жена наверняка увидит, его не волновало. Какая разница, что подумает чужая женщина? Это ее личное дело. Валя вздохнула, не дождавшись ласки, и стала разуваться. На ней были чужие брюки, чужая кофта, и выглядело все это довольно забавно.

– Видишь, в чем я хожу? – она поймала его насмешливый взгляд, – Танька приодела.

– Ей это удалось, – Дима принес из дальней комнаты большой пыльный чемодан – жесткий, с толстой старомодной ручкой; оставшийся с тех времен, когда дед с бабкой ездили на курорты, – другого нет. Извини.

– Я с ним не поеду, – Валя брезгливо сморщилась.

– Ты ж знаешь, что другого у нас нет.

– Тогда я сейчас переоденусь, а завтра возьму у Таньки нормальную большую сумку. Надеюсь, пакет, у тебя найдется? – Валя направилась в комнату, но Дима остановил ее.

– Там спит человек, – предупредил он, – и если ты разбудишь ее… – он придумывал угрозу, которую мог бы реально осуществить, но не придумал, – …это будет не в твоих интересах.

– Бедная. Всю ночь протрахаться – конечно, устанешь, – хотя слова прозвучали язвительно, Дима видел, что Валины глаза наполнились слезами. Ему не хотелось затевать перебранку, поэтому он лишь равнодушно пожал плечами.

– Какая тебе разница, чем мы занимались?

Когда Валя вошла в комнату, Ира спала. Согревшаяся и успокоившаяся, она безмятежно подсунула под щеку ладошку и улыбалась. Валя остановилась, разглядывая существо, занявшее ее законное место; повернулась к Диме, но тот стоял в дверях, красноречиво прижав палец к губам. Валя распахнула дверцу шкафа так, что та ударилась о батарею, и стала демонстративно двигать ящиками, делая вид, что не может чего-то найти.

Ира открыла глаза, зевнула, растерянно огляделась, не понимая, где находится. Увидела незнакомую женщину, нервно роющуюся в вещах. Вспомнила, как шла к Диме, но чтоб дошла?.. Этого она не помнила совершенно. …Да, был дождь. Да, я очень замерзла… но как я оказалась в этой постели? И где Дима?.. А кто эта женщина?.. Может, это вовсе не Димин дом? Нет, пожалуй, Димин…

Ира не успела привести мысли в порядок, потому что женщина повернулась, швырнув на пол какую-то яркую тряпку.

– Ты сучка! – крикнула она, не в силах сдерживать эмоции, – это мой муж! И моя постель, и мой дом! Я выкину тебя отсюда!

…Де жа вю… – подумала Ира, – теперь я понимаю, что это такое… После вчерашнего у нее не осталось сил бояться, тем не менее, она повыше натянула одеяло.

– Это моя жена, знакомься, – услышала она голос Димы, но его самого не увидела.

– Ты слышала, я – его жена! – Валя сделала шаг к постели.

– Да, моя жена, – подтвердил невозмутимый Димин голос, – у нас даже есть штамп в паспорте, но это ведь не значит, что собираюсь с ней жить.

Валя замерла с приоткрытым ртом, несколько раз судорожно схватила воздух и выскочила из комнаты, с такой силой хлопнув дверью, что из-под косяка отлетел кусочек штукатурки. Дима не бросился за ней, а, наоборот, вошел в комнату и улыбнулся; Ира же лишь испуганно моргала, не зная, что нужно сказать или сделать. Она ведь не хотела рушить ничью семью – она хотела пожить здесь в качестве квартирантки; заниматься любовью хотела, но не рушить семью!..

– Прости меня, – выдавила она.

– Ничего, – Дима махнул рукой, – ты сделала то, на что я никак не мог решиться, – он вышел.

С кухни послышались рыдания, переходящие в истерику. Диминого голоса совсем не было слышно, и Ира лежала, затаив дыхание, в ожидании решения «высшего кухонного суда».

Наконец, Дима вернулся. Не говоря ни слова, деловито подошел к шкафу, собрал на руку какие-то вещи и снова вышел. Ира огляделась, ища свою одежду. …Блин, она ж мокрая! Ох, как я сейчас понимаю Светика!.. Она сжалась под одеялом, чувствуя, что дрожит, как вчера, до зубного стука.

Истерика на кухне прекратилась, перейдя в негромкие всхлипывания; потом там просто разговаривали, но Ира не могла разобрать слова. Впрочем, они ее не слишком интересовали. Она думала, во что одеться, чтоб побыстрее сбежать, но хлопнула дверь и Ира прислушалась. …Неужели они оба ушли?.. И что я теперь должна делать?..

Она и не заметила, как появился Дима. Молча, присел на диван и нащупал под одеялом ее руку. Это, конечно, было приятно, но она-то ждала, что он скажет. А он ничего не говорил, только пристально смотрел в глаза. Ира подумала, что он принимает решение, и тоже молчала, стараясь не мешать. Ее радовало, что хотя бы ушла жена, а Дима остался. …Вчера я была такой же фурией… – подумала она, – нет, не такой же… Одно дело – Олег, и совсем другое – Дима… – ей хотелось в это верить, и она верила.

– Все нормально, – сказал наконец Дима, – когда-нибудь это должно было случиться.

Ира ждала других слов, но и эти уже являлись утешением.

– Я не виновата. Мне просто некуда больше деться, – она беспомощно улыбнулась.

– Это он тебя избил?

– Да… – она не стала говорить, что ее еще и изнасиловали. В тишине и покое дома, так отличавшегося от бывшей квартиры, вспоминать об этом совершенно не хотелось. Она почувствовала теплоту к этому месту. …Как я могла не видеть этого раньше?.. Бояться его?.. – мне было совсем некуда идти, – повторила Ира, – а если б я осталась…

– Все ты правильно сделала, – наклонившись, Дима коснулся губами ее лба, и в это время зазвонил телефон.

– Слушаю, – Дима поднял трубку, валявшуюся на столе, – привет… ну, последний вагон остался… да… хорошо… все будет, не переживай… ладно, займусь. Пока. (Ира смотрела на него выжидающе, и Дима вернулся на диван). Так, вот, всю жизнь, – он вздохнул, потом его голос стал деловым, вроде, соприкоснулся с какой-то другой реальностью, и от этого отдалился на недосягаемое расстояние, – мне надо отъехать часа на три, а ты оставайся тут.

– Твоя жена не придет? – с опаской спросила Ира.

– Никто не придет. Только ты не уходи.

– Куда ж я уйду? – Ира улыбнулась покорно и жалобно, – мне некуда идти, да и не в чем.

– Поспи, – он погладил ее по голове.

– Хорошо. Только ты не задерживайся, ладно? А то мне будет страшно, – Ира подумала, что на самом деле, ей, наверное, будет не страшно, а одиноко; она почувствует себя игрушечной зверушкой, забытой на даче по окончании сезона, где без хозяина так и будет валяться под забором, пока ее не запорошит снегом.

– Я быстро, – он наклонился, и чуть приподняв край одеяла, поцеловал теплое плечо. Тут же мелькнула мысль остаться, но если с утра не застать нужных людей, то потом и ехать не зачем, – здесь я хозяин, – он погладил девушку по ее щеке, – спи спокойно.

Ира кивнула; шмыгнула носом, и ее глаза, ни с того ни с сего наполнившись слезами, стали огромными и прозрачными, а лицо, удивительно женственным.

– Ну, что с тобой?.. – Дима подумал: …Как, оказывается, слезы красят женщину…