Текст книги "Кирилл и Ян (сборник)"

– Блин, чертовщина какая-то, – поставил книгу на место, – точно, чертовщина…

Прошелся по комнате, пытаясь придумать себе новое занятие. Пол под ним слегка поскрипывал, хотя Лариса перемещалась по нему совершенно неслышно.

…На фиг, лучше спать, а с утра пораньше на работу… Он разделся, сложив одежду на стул, выключил ужасный зеленый свет и лег. Стало абсолютно темно, а уж тихо до звона в ушах.

Когда на вопросы не находишь реальных ответов, невольно начинаешь искать их в области ирреального. Как всякий здравомыслящий человек, Женя не верил в потусторонние силы, и, тем не менее, за всем этим что-то ведь крылось – молчание дома, невесомая хозяйка; даже свет продающегося в любом магазине светильника, выглядел зловещим символом. И еще эти книги! Почему-то запала ему в душу трепещущая на ветру женщина. …И надо было открыть именно на этой странице!.. Хренов Антонио… На миг Жене показалось, что он угодил в средневековую легенду, но этого не могло быть; не бывает такого! Ведь еще несколько часов назад он ехал в поезде, пил пиво в «Гамбринусе», потом милиционер прогнал его с вокзала, и никаких ведьм, никакого средневековья!..

Тишина, хоть и оставалась абсолютной и подавляющей, но в ней ничего не происходило, и Женя стал успокаиваться. Робко повернулся на бок – кровать скрипнула. Подсунув руку под голову, услышал тиканье своих часов. …Все тут нормально… только, вот, женщина на ветру… и какого черта я полез в чужие книги?.. – зевнул и закрыв глаза, приготовился спать.

Наверное, подсознание продолжало фантазировать на тему дома и его странной хозяйки, потому что ночью Женю мучили кошмары: разбивая колени и сдирая кожу на руках, он карабкался по стене к призрачной Белой Женщине; карабкался долго, притягиваемый неведомой силой, исходившей от ее неживого лица. В конце концов, схватился за камень, вылез на стену и побежал, а Женщина уносилась, легкая и неземная, увлекая его за собой. Сзади возникли безмолвные черные тени, которые тоже включились в погоню; наталкиваясь друг на друга, они падали со стены без единого звука, но число их не убавлялось. Женя старался не обращать на них внимания – он чувствовал, что задыхается от бега и вдруг тоже воспарил над стеной, и тогда догнал Женщину! Схватил ее… вернее, схватил он воздух, потому что Женщина, действительно, оказалась бестелесна и неосязаема. Он махал руками по ее телу, голове… и тут она застонала, совсем как живая. Женя в ужасе замер. Белая Женщина стонала все громче, а тени неумолимо приближались…

Женя проснулся. Он лежал на спине; широко раскрытые глаза смотрели в ночь, а вокруг царила та же мертвая тишина. …И что это было? Блин, никогда не снились кошмары… Стон повторился еще более тяжело и протяжно, но теперь-то Женя не спал, потому что слышал, как на руке тикают часы. …Надо зажечь свет! Может, я все-таки сплю?.. Он метнулся к выключателю, и комната озарилась зеленым светом; теперь он казался не зловещим, а, скорее, спасительным.

Женя стоял босиком на голом полу и ждал, но стоны прекратились. Осторожно открыл дверь – из комнаты, в которой он видел диван с книгой и бутербродом, пробивался свет. …Значит, не спит. Может, она и стонала? Может, ей плохо?..

На цыпочках Женя подошел к двери, прислушался, но ничего не услышал. …А что я могу услышать, если человек не сопит, не храпит, не стонет… не стонет… – хотя страх, не исчез, но сознание уже генерировало разумные мысли, – нет, входить не буду – если все нормально, вдруг она начнет орать, типа, я хочу ее изнасиловать?.. Стоп, а, может, в этом и есть мулька?!.. Напишет заяву знакомым ментам и начнет требовать бабки. А, вот, хрен тебе!..

Вернувшись в свою комнату, он снова лег. Полчаса лежал с включенным светом, но ничего не происходило; тогда потушил лампу и решил, что очень мудро не повелся на уловку хозяйки. Правда, несмотря на успокаивающую мысль, заснуть все равно не получалось. Однажды ему опять показалось, что кто-то стонет, только тихо, едва уловимо.

Забылся Женя под утро, сломленный тишиной и усталостью, а когда открыл глаза, в комнате царил полумрак (на улице-то давно рассвело, но сквозь «виноградную завесу» свет пробивался тусклый и неровный). В доме что-то звякнуло – это был естественный утренний звук. Женя потянулся. Часы показывали одиннадцать, и все, происходившее ночью, показалось смешным; встал, оделся и открыл дверь. Лариса стояла спиной, что-то делая у стола; на ней был длинный пестрый халат, волосы собраны в хвост.

– Доброе утро, – сказал Женя.

Хозяйка обернулась – ее лицо оставалось бледным, как и вчера, хотя глаза светились веселее, без прежней отчужденности.

– Доброе утро. Завтракать будете?

– В городе позавтракаю.

– Вообще-то, я все приготовила, но как хотите. Пойдемте во двор – умоетесь.

Женя смотрел на нее внимательно, пытаясь найти отголоски прошедшей ночи, но перед ним стояла обычная девушка – самая заурядная, не походившая, ни на ведьму, ни на разочарованную неудачей мошенницу. Хотя, кто знает, ведь он никогда не видел ни тех, ни других…

Дождь перестал, и на разбухшей земле виднелись расплывшиеся очертания их вчерашних следов. Женя оглядел двор – по одну сторону дорожки стояли три старых уродливых дерева с густо сплетенными ветвями; под ними плотный ковер прошлогодних листьев, сквозь который пробивались зеленые стрелки травы, а по другую сторону деревьев не было – там, среди зарослей малины возвышался покосившийся туалет; пустая конура, а возле дома, под навесом, металлическая бочка.

Подойдя к ней, хозяйка зачерпнула кружкой холодную воду. Женя плеснул себе в лицо – так приятно было взбодриться после почти бессонной ночи!.. И хотя по небу бежали хмурые облака, а вокруг было сыро и промозгло, настроение сразу улучшилось – наверное, оттого, что все закончилось, ведь сейчас он поедет на завод, и его поселят в самую обычную гостиницу…

– Я боялась, что вы проспите поезд, – Лариса зачерпнула очередную кружку, – но вы ж не сказали время.

– А я никуда не еду, – Женя засмеялся, – я здесь в командировке и, возможно, надолго. Но вы не беспокойтесь, сегодня меня куда-нибудь устроят.

– Лучше оставайтесь у меня.

Женя удивленно провел рукой по влажному лицу. …Чего ей еще надо?.. На ее фокус я не повелся, а, значит, и дальше не поведусь – проще раскрутить другого лоха… кстати, и бабок с него срубить не стольник…

– Может, вам было неудобно?..

…Блин, все офигенно!.. Она сама что, ничего не слышала?.. Но ночь уже отодвинулась так далеко, стала такой неправдоподобной, что ему вдруг захотелось снова впрыснуть себе немного адреналина; да, и обязательно найти книгу, где говорилось о белой женщине!

– Отчего же? – Женя тряхнул головой, – все просто чудесно, так что, в принципе, могу и остаться.

Лариса улыбнулась впервые за время их знакомства. Женя не мог сказать, какой была эта улыбка – просто приоткрылся рот, обнажив зубы, и все; так что какая-то бессмысленная улыбка.

…Может, она сумасшедшая?..

– Тогда давайте все-таки накормлю вас, чтоб вы не передумали. Подождите, я разогрею.

…Да нет, рассуждает, вроде, здраво… Ладно, фиг с ней! Гораздо интереснее найти книгу и глянуть, что там дальше с той белой бабой?.. Чего меня так на ней переклинило?..

Женя вернулся в комнату. Шкаф открылся бесшумно, как и вчера, но книги больше не вызвали потрясения – наверное, он просто ожидал их увидеть. …Куда ж я ее поставил?.. Вытащил несколько томов, но нужный не попался…

– Жень, идите кушать, – послышался голос Ларисы, и он быстро захлопнул створки.

На столе дымилась картошка, лежало нарезанное ломтиками сало, стояла баночка с солью. Женя сгреб несколько картофелин, наколол кусочек сала и невзначай поднял взгляд на хозяйку …Все-таки есть в ней что-то эдакое!.. Уж слишком медлительно все она делает… а почему, собственно, она должна куда-то спешить?.. Хотя…

– Ларис, а вы где работаете?

– В универсаме, – она посмотрела на маленькие часики на руке, – я сегодня во вторую смену, с часу.

…Сумасшедшая из универсама! Как же она тогда получила медкнижку?.. Жене стало смешно и захотелось говорить дальше, чтоб дурацкая ночь сделалась еще невероятнее.

– А что ж случилось с вашей собачкой? – вспомнил он.

– Вам-то что? – блеск в глазах погас, и Женя понял, что затронул не ту тему. …А о чем еще говорить? Ждать, пока она сама что-нибудь расскажет?.. Можно и не дождаться, судя по ее общительности…

– Ларис… – Женя улыбнулся самой обворожительной улыбкой, на которую был способен, – вы меня к людям-то выведете, а то сам я дорогу не найду.

– Да здесь вокзал рядом. Только улицу перекопали – какие-то трубы меняют, и в темноте там не пройдешь. Мы шли длинным путем.

– А я думал, мы на другом конце города.

– Что вы! – она улыбнулась также безлико, как и первый раз.

Пока Женя выходил в туалет, Лариса успела жирно подвести глаза, и они стали казаться больше, скрадывая излишнюю длину носа. Губы она тоже аккуратно подкрасила, только с волосами не удалось ничего сделать – они остались такими же неухоженными и так же обрамляли лицо, делая его вытянутым, словно иконный лик.

Она довела Женю до калитки и остановилась.

– Пойдете прямо до того, вон, красного дома; свернете направо и выйдете прямо к вокзалу. Вы когда вернетесь?

– Не знаю, – Женя пожал плечами, – часов в шесть, наверное.

– Тогда если меня не будет, ключ возьмете под ковриком. До свидания, – она улыбнулась в третий раз.

Женя направился к красному дому, а Лариса поспешно вернулась обратно. …Чего это она не идет на работу? Уже ведь половина первого… – подумал Женя, но оборвал себя, – хватит, блин! Я приехал пускать скоростной молот – последнее достижение нашего станкостроения, а по ночам воюю с привидениями. Народ засмеет, если узнает…

Улицу, действительно, перегораживала яма, заполненная водой. Прижимаясь к забору, Женя обошел ее и минут через десять оказался у вокзала.

* * *

Отдел главного механика располагался на третьем этаже заводоуправления. Мимо серьезной секретарши в очках Женя прошел в кабинет, где за столом восседал представительный усатый мужчина. Взглянув на протянутый факс, он встал и протянул руку.

– Никитин – главный механик. Смотрю, вы без сумки – у вас тут родственники или как? А то с гостиницами в Одессе сложно. Общежитие у завода есть, но от центра далековато…

– Спасибо. Я уже устроился, – перебил Женя.

– Ну, и отлично, – механик явно обрадовался, – тогда к делу. Монтаж мы закончили, масла три с половиной тонны закачали, азот привезли, но аккумуляторы без вас не заправляли.

– И это правильно. Пойдемте в цех, – Женя вздохнул. Опять его ждала груда металла, которую надо было заставить штамповать какие-то совершенно неинтересные детальки…

Молот вместе с гидростанцией, пультом управления, похожим на музыкальный синтезатор, шкафами и азотными аккумуляторами, устремленными вверх, как черные ракеты, занимал площадь около пятидесяти метров. Не спеша обойдя свое хозяйство, Женя вернулся к Никитину.

– Все нормально, – он, вообще, любил, когда заказчики сами делали монтаж – тогда и командировки не затягивались, и любые сбои при запуске можно было свалить на их некачественную работу, – давайте мне слесаря, и начнем. Надо прогнать всю гидравлику, иначе может так рвануть, что железки будем собирать по всей Одессе.

– Почему? – удивился Никитин, – разве азот взрывается?

– Причем тут азот? Там давление под три сотни атмосфер, – ответил Женя бесстрастно – как же ему надоели все эти машины и бестолковые главные механики!

Никитин ушел. Оставшись один, Женя прошелся по цеху, но не найдя ничего интересного, вернулся к молоту; заглянул внутрь рамы, где на гидроцилиндрах покоилась траверса. …Сколько я их уже переделал!.. И этот никуда, гад, не денется. Тьфу-тьфу-тьфу… Вполне натурально плюнув, он попал на станину и растер плевок грязным ботинком.

Наконец, появился слесарь, который Жене сразу не понравился (его желтоватые блеклые глаза и сердито торчащие усики почему-то ассоциировались с «помойным» котом), но выбирать не приходилось.

– Значит, так, – он открыл шкаф с гидроприводом, – берешь отдельную линию, обтягиваешь каждую трубку, каждый штуцер; потом запускаешь насос. Если нигде не травит, идешь дальше, и так все двенадцать линий, понятно?

– Чего ж не понять?.. Дело дурацкое…

Минут пятнадцать Женя наблюдал, как слесарь откручивал гайки, проверяя целостность манжет, и прикинув, что на это уйдет целый день (а, может, и не один), отправился обедать; потом покурил на свежем воздухе, прогуляться по территории, где, как и во всем городе, царствовала весна, а когда вернулся, слесарь возился у гидростанции.

– Много осталось?

– До хрена. Но уже пять манжет надо сто процентов менять. В принципе, такие у нас можно поискать.

– Во, поищи, а я пойду хоть город посмотрю. До завтра.

Женя считал, что первый день прошел плодотворно, и пока ехал до центра, мысли снова вернулись к «стонущему дому». …Все-таки что-то там есть, – сейчас, когда вокруг суетились люди, сверкали витрины, шуршали по асфальту автомобили, ему самому хотелось, чтоб приключение продолжалось; еще он подумал, – а она ничего, если накрасится…

Знакомой дорогой зашел в «Гамбринус»; выпил кружку пива прямо у стойки и направился на вокзал – раз уж он решил жить у Ларисы, значит, надо перевозить и все имущество.

* * *

Вечерело и с моря пополз туман. Пока еще он висел легкой серой дымкой, но становясь более густым, почти осязаемым, скоро должен был, как вата, поглотить все вокруг.

На веранде горел свет, поэтому хорошо просматривалась фигура Ларисы, стоявшей у плиты. Женя постучал и увидел, как девушка испуганно обернулась, но потом ее лицо посетила улыбка – видимо, она узнала постояльца. Щеколда брякнула.

– Добрый вечер. А я со всем барахлом, – объявил Женя с порога, – чего ему на вокзале валяться, так ведь?

Но Лариса не ответила. Наступал вечер, и, похоже, с ней опять начинало что-то происходить.

На столе надрывался старенький приемник, который никто не слушал. Женя взглянул на него, но трогать не стал. Уйдя в комнату, достал из сумки полотенце, мыло (ему хотелось поскорее смыть противный запах металла и машинного масла), и громко крикнул:

– Ларис!

Не получив ответа, выглянул на веранду, но там никого не было; только на плите шипела кастрюля. Увидев, что входная дверь закрыта на щеколду, Женя вернулся в дом.

– Лариса!..

Поскольку вновь никто не ответил, он осторожно заглянул в спальню хозяйки. По форме и размерам она в точности походила на его комнату – такое же окно, заплетенное виноградом; только вместо кровати был диван, на месте шкафа стоял телевизор, а за дверью находилось трюмо с беспорядочно разбросанной косметикой. Да, еще в углу висела картинка из журнала, изображавшая полуголую девицу, опиравшуюся на гигантскую бутылку виски. Картинка настолько не вязалась с настроением дома, что особенно удивила Женю. Он стоял, изучая «чужеродную» девицу, когда почувствовал взгляд; обернулся – Лариса смотрела на него пристально и печально. Появилась она, как всегда бесшумно, и неизвестно откуда.

– Извините, – Женя растерялся, застигнутый в таком дурацком положении, – простите, Ларис, я искал вас… Я хотел умыться, – он беспомощно улыбнулся, тронув рукой полотенце, – а чем полить, не знаю…

– Идемте, – Лариса вздохнула. Она не возмутилась бесцеремонным вторжением, поэтому Женя перестал чувствовать себя неловко. Все в этом доме происходило не так, как в обычной жизни, и к новым законам просто требовалось привыкнуть.

На улице стемнело; вдобавок туман все разрастался, зримо надвигаясь на город. Подойдя к бочке, Лариса торопливо зачерпнула воды, вылила кружку в Женины ладони и сразу отошла поближе к крыльцу, словно готовясь взбежать на него и захлопнуть дверь. Глядя не нее, Женя подумал, что город, всего час назад одаривавший его плодами цивилизации, медленно отступает под натиском вечера и тумана, но вчерашний страх пока не возвращался, потому что в доме продолжал орать приемник, внося дыхание века в этот случайно сохранившийся от других времен заповедник.

Правда, едва они оказались в доме, за тщательно запертой дверью, Лариса выключила его и спросила:

– Вы телевизор смотреть будете, а то вам, наверное, скучно?

– Конечно, буду! – Женя обрадовался; причем, не столько телевизору, сколько тому, что они будут вместе, и если в доме все-таки что-то происходит…

– Тогда пойдемте.

Кроме дивана, других «сидячих мест» в комнате не было, и они устроились рядом: Женя, вальяжно закинув ногу на ногу; хозяйка ссутулившись и упершись локтями в колени. А по телевизору шел концерт – звучала веселая музыка, и медные инструменты блестели в свете софитов…

– Ларис, – Женя понял, что сама она начинать разговор не намерена, – почему вы такая грустная?

– Я не грустная, – она неотрывно смотрела на экран, но дала совершенно исчерпывающий ответ, – я – обычная.

– Вы простите, – Женя решил перейти от общих фраз к конкретике, – шкаф… я случайно открыл его. Что там за книги?

– Это отец собирал. Он умер.

– Вы их читали?

– Нет. Они на каком-то старом языке.

…Все, вроде, ясно, – подумал Женя, – только опять ничего не понятно… С экрана пела Пугачева, и ему стало смешно от совмещения «зайки» и «Антонио» в одном времени.

– Вам нравится Пугачева? – спросил он.

– Да.

Женя почесал затылок – он никак не мог придумать такого вопроса, чтоб заставить ее рассказать хоть что-то о себе, и решил зайти с другой стороны:

– Скажите, неужто вам не интересно, кто я? Ведь я все-таки живу у вас.

– Интересно.

– А почему вы не спрашиваете? Я из Воронежа, инженер… – но такой неинтересной показалась Жене эта информация, что он замолчал. Комнату заполнял мягкий желтоватый свет; Лариса сидела совсем близко, и ее силуэт четко виделся на фоне экрана – протяни руку и…Это плохая мысль, – решил Женя, – такой вариант я уже просчитывал вчера…

Концерт закончился; потом закончилась информационная программа, и после предыдущей тревожной ночи Жене ужасно захотелось спать; тем более, не происходило ничего интересного.

– Пожалуй, пойду я, – он поднялся.

– Спокойной ночи, – Лариса наконец повернула голову, и ее взгляд Женю смутил. …А, может, все наоборот? Может, ей так одиноко, что она сама ждет, когда я ее трахну?.. Но если так, она – дура. Могла б хоть намекнуть. Я ж и так, и эдак…

– Спокойной ночи, – и он вышел.

Включил в своей комнате свет, который снова сделался зловещим, потому что за день Женя успел от него отвыкнуть. …Какая чушь!.. Да, вчера мне приснился кошмар со звуковым сопровождением – и что?.. Блин, во мне, точно, умер писатель! Какой классный сюжетец я б состряпал из этого… Он разделся, выключил свет и лег, а за стеной продолжал бубнить телевизор.

Сон, который, несмотря на усталость, подкрадывался очень долго, оборвался резко и неожиданно – по всему дому звенел чей-то истошный крик. Словно пружина выбросила Женю из постели. Как был, в трусах, не зажигая света, он кинулся к двери, стукнулся об нее, рывком распахнул и оказался в проходной комнате. Он еще толком не успел проснуться, и от этого страх, вроде, удваивался.

Дверь к Ларисе оказалась открыта, и там горел свет. У стены стояла она сама с круглыми от ужаса глазами. Руки ее сцепились на груди, а из искаженного гримасой рта исходил тот самый леденящий звук; голова тряслась от напряжения, черные волосы прыгали, словно живые змеи…

Женя инстинктивно рванулся вперед… и остолбенел – Ларисин взгляд был прикован к окну, по которому, продираясь сквозь густой полог винограда, медленно ползла рука; абсолютно черная, с растопыренными пальцами, она двигалась, неуверенно ощупывая стекло. Женя сам чуть не закричал. Если б он бодрствовал, то, конечно, не так бы испугался, а даже попытался внимательней рассмотреть руку, но спросонья даже не успел понять, было происходящее явью или очередным ночным кошмаром. А рука тем временем добралась до рамы и судорожно вцепилась в нее; потом, словно обессилев, упала и исчезла, не оставив следов.

Из оцепенения Женю вывел тяжелый вздох. Резко повернувшись, он увидел, как Лариса медленно опустила руки, закрыла глаза и привалилась к стене. Судя по тому, как колыхался подол рубашки, ноги ее дрожали. Жене показалось, что сейчас она упадет, поэтому он схватил девушку за руку и поразился, какой холодной та оказалась. …Как у мертвеца!.. – мелькнула мысль; тем не менее, он обнял ее и повел к дивану.

Лариса села, зябко подергивая плечами; ее босые пятки отбивали по полу неуловимый ритм; потом неожиданно откинулась на подушку и сразу затихла.

…Если она без сознания, надо б вызвать «скорую»… а если это что-то другое?.. Во, вляпаешься!.. Что ей, искусственное дыхание делать – рот в рот?.. Или массаж сердца?.. – Женя осторожно поднял ноги девушки и уложил на диван; пощупал пульс – сердце билось ровно и спокойно, – она ж притворяется!.. Она специально все подстроила!.. Ветка похожа на руку, и она знает, как падает свет… а под рубашкой-то у нее ничего нет!.. Ну, теперь я тебя понял, недотрога хренова!.. Нет, ты не будешь орать, что тебя насилуют – ты ждешь, когда тебя поимеет хоть кто-нибудь!.. Женя успокоился и победно взглянул в темное окно. …Привидения, блин – даже дети давно не верят в глупые сказки!.. Но разыграла все, как по нотам, сучка, сексуально озабоченная…

Он присел на диван и осторожно приподнял подол рубашки (ему никто не мешал, да и не мог помешать); ласково погладил ноги, но не уловил ответной реакции. Его пальцы двинулись дальше, и тут по дому разлился стон, такой же протяжный и заунывный, доносившийся явно не с улицы. Женины руки, словно обжегшись, взметнулись вверх; в ужасе он вскочил. …Получается, это не сон, не бред, не мистификация, а реальность!.. Реальность, блин, несмотря на научно-технический прогресс, полеты в космос и прочую хрень! И самое противное, что нечисть, скорее всего, прячется в самом доме!.. Ему вдруг представилось, что реально абсолютно все, включая Белую Женщину и свору призраков на крепостной стене. …Все это существует наяву, только в другом измерении!..

Лариса резко открыла глаза; встала, не обращая на Женю внимания. Лампа отбрасывала тень на лицо, и казалось, глаза ее смотрят не по-человечески, а из какого-то небытия; прядь черных волос пересекала лоб – такой, она стала совсем похожа на ведьму; плюс еще длинное белое одеяние…

– Идите в свою комнату, – приказала она, и Женя безропотно повиновался. Он даже не понял, сам ли закрыл дверь или это произошло без его участия.

В доме вновь воцарилась тишина, но теперь она не успокаивала. Жене чудились в ней жуткие потусторонние звуки – казалось, в доме что-то происходит; хотелось распахнуть дверь, чтоб убедиться, что это не так, но не хватало решимости столкнуться с непредсказуемым воочию. Он опустился на стул, стуча зубами, то ли от страха, то ли от холода. Случайно взгляд упал на окно, и теперь уже не мог от него оторваться – казалось, стоит отвернуться, и черные руки заберутся внутрь, конвульсивно сжимая и разжимая пальцы, пока не схватят его и не сделают что-то ужасное.

Прошел час. За это время включался и выключался холодильник, но больше никаких звуков не возникало. Женя снова стал обретать способность мыслить с позиций своего века.

…Главное, что ничего не происходит, – решил он, – рука, в принципе, может принадлежать кому угодно, любому шутнику… а что?.. Живет одинокая девка – чего б не пугнуть?.. Стон?.. Здесь логика заходила в тупик, ведь он явно слышался из дома, хотя источника звука не было ни в одной из комнат. …Здесь нет даже аппаратуры, на которой его можно записать, а веранда заперта на засов практически всегда… Так, может, в этом и заключается страх, что ничего не происходит?.. Когда противника нельзя пощупать, то как с ним бороться?.. Рука, которую нельзя поймать, и стон неизвестно откуда?.. Женя окончательно запутался. Он знал, что это было, но умом понимал, что верить этому нельзя, потому что оно невозможно, и чтоб зацепиться хоть за что-то, начал вспоминать все с самого начала, с момента приезда в Одессу. Странная мысль поразила его: …Почему эта ведьма подошла, именно, ко мне?.. Теперь он не мог вспомнить наверняка, но ему казалось, что, предлагая ночлег, Лариса обращалась непосредственно к нему. …Да-да, она пришла за мной! И сержант, который прогнал меня с вокзала – это ее сообщник. Они все спланировали заранее! Но почему?.. Почему нечисть из тысяч людей избрала меня? Не настолько я плох, чтоб они пытались забрать мою душу…

Разум метался по прошлому, пытаясь заглянуть в самые потаенные уголки, но попасть туда оказалось непросто – прошлое для Жени всегда умирало, оставляя лишь темную пустоту – он ведь считал, что надо двигаться только вперед, а прошлое хорошо, именно, тем, что уже прошло. Пусконаладочная фирма пока еще являлась частью настоящего, а, вот, школа, армия, институт – там он не мог восстановить даже имен, не говоря уже о чем-то большем; оттуда не осталось ничего, ни плохого, ни хорошего. …Так почему я?.. Должна ж быть причина! Ничто не случается просто так!.. Надо отыскать золотой ключик…

Из нечетких, разрозненных обрывков воспоминаний возник огромный черный ком, катящийся по невидимому склону. Что это могло быть? Забытые, утраченные навсегда куски жизни?..

Ком приближался, набирая скорость, и Женя почувствовал, что пробив вязкую оболочку, оказался в круглой комнате, освещенной зеленоватым светом. Ком, видимо, остановился, потому что Женя лежал на его вогнутом полу лицом вниз. Неожиданно комната наполнилась звуками. Женя поднял голову и увидел множество людей. Он не различал лиц, но угадывал каждого из них, и все они что-то говорили, хотя Женя не разбирал слов, но воспринимал этот нарастающий гул каким-то внутренним слухом. Вдруг толпа расступилась, пропуская вперед Белую Женщину – она снова трепетала и звала за собой. Женя с трудом поднялся, побежал, а она уносилась, легкая и невесомая. Вместе они неслись по кругу, продираясь сквозь толпу, и Женя чувствовал, как тени хватают его холодными руками, обрывая одежду вместе с кусками мяса… Сегодня он так и не догнал Белую Женщину.

Очнулся он на полу и понял, что упал со стула, на котором заснул; упал не больно, инстинктивно выставив вперед руки. Как он умудрился упасть? Наверное, тянулся за Женщиной. Часы показывали три; в доме стояла тишина, только ровно урчал холодильник – никакого черного кома, никакой круглой комнаты; остался только зеленый свет.

Женя замерз, поэтому неуклюже встал, собираясь перебраться на диван. Он этого движения мысли тоже зашевелились, наполняя голову тяжестью. …А я ведь, вроде, нашел, откуда все взялось, но сейчас не могу вспомнить!.. Единственным связующим звеном оставалась Белая Женщина – только она могла подсказать, что такого ужасного произошло в его жизни, о чем он и сам не догадывался раньше.

…Все дело в книге… в этой чертовой книге… Женя приблизился к шкафу и обратил внимание, что не слышит собственных шагов. Наверное, нечистая сила брала верх – он тоже научился парить в воздухе, не касаясь земли.

Раскрыв дверцы, он стал вытаскивать книги, складывая их на стул. …Блин, я даже не помню обложки!.. Неожиданно воздвигнутая пирамида с шумом рухнула. Женя оглянулся – посреди комнаты стояла хозяйка. В той же ночной рубашке; такая же бледная, словно неживая, и глаза ее смотрели не мигая… Женя не знал, куда спрятаться – казалось, если она дотронется, то он ощутит не пальцы, а кости!..

– Что вы ищете? – спросила Лариса.

– Книгу, – Женя не узнал собственного голоса. Лариса молчала, и он пояснил, – книгу о Белой Женщине. Вы читали ее?

– Нет. Ложитесь спать. Вам завтра рано вставать.

Женя воспринял это, как приказ, и начал поспешно засовывать книги обратно в шкаф. Лариса наклонилась, чтоб помочь и случайно коснулась его рукой; теплой, совершенно человеческой рукой! Женя тут же схватил ее – ему требовалось немедленно убедить себя, что рядом обыкновенная женщина… или убедиться в обратном.

Лариса не сопротивлялась и даже не вскрикнула, хотя Женя с силой сжал ее пальцы; тогда другой рукой он прижал ее к себе и почувствовал безвольное, но живое тело. …Надо дотащить ее до кровати, – мелькнула мысль, – там все станет ясно… Он сделал шаг, и Лариса тоже шагнула; второй, третий… Так, медленно переставляя ноги, они добрались до двери. Жене казалось, что он крепко держит девушку, но у самого порога она почему-то оказалась свободна. Женя не понимал, как это произошло – может, он обессилел или оцепенел на секунду?..

– Спокойной ночи, – она исчезла, и дверь за ней закрылась.

Женя остался один. Теперь он не сомневался, что перед ним ведьма, хотя выглядит совсем, как живая. …А, может, ведьмы и бывают такими? Кто это может знать?..

Как было велено, улегся в постель, но уснуть не мог. Он лежал, ожидая, что случится дальше, но не случилось ничего; правда, еще два раза слышался стон, который, кроме самого звука, не вносил ничего нового. В первый раз Женя в испуге вжался в постель, затаив дыхание, но во второй, уже отнесся к стону гораздо спокойнее – да, звук был необъясним, но не имел последствий, а, значит, и бояться его не стоило.

Женя лежал и думал о Ларисе, о черном коме, внутри которого гонялся за Белой Женщиной; думал, что все это имеет тайный смысл, и он почти добрался до него. Ему б еще только раз взглянуть на книгу – там наверняка есть разгадка, но во второй раз нарушить приказ хозяйки он не решился.

Ночь близилась к концу, и начало светать. Встав, Женя достал из сумки зеркальце – выглядел он ужасно: под глазами черные круги, щеки ввалились, а лицо искажала странная гримаса, похожая на посмертную маску.

…Может, меня хотят убить таким образом?.. Но ни фига не выйдет!.. При еще сумеречном, но все-таки дневном свете, взгляд на вещи кардинально менялся. Время нечистой силы неумолимо заканчивалось, и Женя почувствовал, что хочет есть.

Дверь к Ларисе оказалась открыта. Сама она сидела на диване, укрывшись одеялом, и смотрела в проем, словно ждала его появления.

– Вам надо идти? – спросила она.

– Нет. Просто я хочу есть.

Сквозь виноградную лозу пробился-таки солнечный луч, и Женя понял, что теперь является хозяином положения – это он представляет собой силу и власть, и только сейчас есть шанс расставить все по своим местам. Отбросив одеяло, Лариса встала, но он загородил дорогу; схватил и без сопротивления повалил ее на диван; зажал рот поцелуем, торопливо задирая при этом ночную рубашку… и ничего страшного не произошло. Время нечистой силы, действительно, закончилось! Женя чувствовал под своим языком стиснутые зубы, и это злило его, а Лариса лежала, не шевелясь, и о том, что она все-таки жива, говорило лишь ровное дыхание. Вид ее Женю не возбуждал, а представить что-либо эротическое мешали, лезшие в голову впечатления прошедшей ночи. …Но я должен ее трахнуть! Просто обязан для того, чтоб почувствовать, что я сильнее нечисти, если таковая тут присутствует!.. А если не присутствует… ну, просто трахнуть – почему нет? Были у меня бабы и пострашнее…