Текст книги "Пророчество Предславы"

– Экий лешак-переросток, – буркнул Власорук. – Совсем иначе я ваших богов себе представлял.

– Главное до горла добраться, – повторил Быстроног, но без прежней уверенности.

Не дойдя до церквушки полсотни шагов, Мститель остановился. Замер на миг и вдруг взревел. Понял, что угодил в засаду. Чутьём своим звериным понял. Но загнать восставшего бога в ловушку, вовсе не означало победить его. Мститель догадался, что может вырваться из западни, только уничтожив самонадеянных охотников, и приготовился к схватке. В его когтистых лапах-руках (которые и сами по себе выглядели неслабым оружием) появились невиданные кривые клинки. Такие Сокол встречал лишь однажды, когда нелёгкая занесла его на далёкие южные острова. Но эти, пожалуй, были побольше, да и чары заметно переполняли сталь.

Мститель обвёл взглядом село, взревел ещё раз. Одиннадцать чародеев, выступив из укрытий, шагнули навстречу бывшему богу.

Каждый из них имел при себе излюбленное оружие, из тех, что хранится в тайниках, ожидая особого случая. Этому, с виду самому обыкновенному, порой нелепому оружию, позавидовал бы любой знаток.

Сокол сжимал зачарованный меч. Давно не обнажал он свой верный клинок. Не довелось воспользоваться им на Черте, не нашлось там соперника. Теперь враг появился, более чем достойный.

Мена, достав осторожно лук, деловито обмотала два пальца правой руки лоскутом мягкой кожи. Никогда прежде не видел Сокол девушку оружной и теперь подумал, что её характеру больше подошёл бы кинжал, или нож. Лук вообще оружие негодное для поединков, да и для защиты в пути он подходит мало. Ещё чародей подметил, что Мена держала лук так, как его держат овды, хотя мог бы поклясться чем угодно, что в жилах ведуньи не течёт ни капли их крови.

Молодые волхвы сжимали в руках покрытые тайными письменами сабли. Как и сами волхвы, их оружие походило одно на другое. Правда, Ушан держал свой клинок в левой руке, в то время как Орх предпочитал действовать правой.

Не с Той Ноги не имела ничего, кроме старого, изрядно потрескавшегося и потёртого посоха. Но такой посох многих мечей стоил, на что намекали покрывающие дерево многочисленные зарубки.

Чёрные колдуны разошлись во вкусах. Барцай достал меч, не уступающий по силе тому, что имел Сокол, а Шамбал сжимал в руках короткое копьё – сулицу с небывало широким наконечником.

Ведьмак из Тумы, Чорган, вооружился топором на длинной, с его рост, рукоятке. Не лесорубским был топор, но и не таким, которым во врага мечут. Огромная секира.

С виду простые клинки достали Кермен с Жавой. Но вряд ли и их оружие было таким уж обычным. Сила не всегда в надписях, да красивых узорах скрывается.

Всех удивил Вармалей. Он вытащил здоровенную окованную железом кость. Какому зверю принадлежала эта кость раньше, угадать никто из чародеев не взялся бы. Таких крупных тварей в здешних местах тысячу лет не водилось. Разве что онары-великаны подобных животных застали, а может, они же и истребили. Кость годилась и как палица, если бить огромным мослом, а могла использоваться и в качестве копья – белое рваное остриё на конце внушало почтение. Многим поначалу показалось, что махать такой штукой не слишком удобно, но Вармалей заранее всех успокоил, пару раз, для пробы, проломив плетень.

Это только в сказках какой-нибудь удалой князь или добрый молодец со злодеем один на один бьётся. И, понятно, к вящей славе рода, легко того злодея побеждает. А в жизни совсем не так красиво выходит. Не до поединка чародеям было, не до честной сшибки. Навалились гуртом, как тати на гостя проезжего. Хотя бы так, по подлому, завалить восставшего духа.

Они избрали самый простой и надёжный способ схватки, когда горстка более слабых сражается с одним, значительно превосходящим их в силе. А именно, окружив Мстителя, наносили поочерёдно удар за ударом так часто, что противнику едва хватало сноровки отбивать выпады, но не наступать самому.

Начал Вармалей со своей костяной палицей. Он как-то хитро, без размаха, неожиданно ткнул Мстителя в бок. Не достал. Но тут же вступил ведьмак из Тумы, стараясь попасть топором в голову. Сокол, напротив ударил низом, целясь по ногам, а стоящая позади него Мена, выпустила первую стрелу. Не успела стрела долететь, как один за другим рубанули саблями молодые волхвы – первый слева, второй справа и верхом…

Мститель вертелся, словно поднятый из берлоги медведь в окружении разъярённых псов. Казалось, вот-вот он собьётся и пропустит удар, и тогда уж чародеи своего не упустят – навалятся гурьбой… Но Мститель не сбивался. Он быстро и чётко отражал удар за ударом и, похоже, не слишком расточал силы.

Колдуны прибавили. Без толку. Прибавили ещё. Толку вышло не больше. Рубка достигла такой скорости, что движения чёрного демона невозможно стало разглядеть. Клинки в когтистых лапах-руках превратились в два призрачных круга. А колдуны, словно крестьяне на молотьбе, мерно били куда-то в серёдку.

У Сокола всё не выходили из головы призрачные всадники, которых ему пришлось повстречать в Пскове, и которым обычное человеческое оружие не причиняло вреда. Где они? Держит ли их Мститель в запасе, или давно растерял в битвах? Двухвостые, да крылатые твари ещё в Пскове понесли ощутимый урон, так что на их счёт можно сильно не беспокоиться. Селяне при помощи вурдов отобьются от них. Но вот призраки – сила серьёзная, способная отвлечь колдунов от главной цели.

* * *

Пока чародеи пробовали силы, вурды и Рыжий держались возле схрона, ожидая, когда наступит их черёд. Правда, мохнатые приятели попытались было кинуться в сечу, но Рыжий их осадил.

– Куда, шерсть безмозглая? – заорал он. – Вас как жуков там раздавят, размажут слизью зелёной и не заметят даже. Ждите противника по себе.

Вурды, буркнув что-то, остались на месте. Подошла Эрвела, следом за ней Дымок. Впятером они молча наблюдали за схваткой.

Бой завораживал. Отдельных ударов глаз разобрать не мог, но иногда, при столкновении клинков, с железа срывались сполохи. Странной природы огонь бил в землю, отчего та скоро принялась дымиться по всему селу, заволакивая дома чадом. Люди, что высунулись поглазеть на битву, попрятались вновь.

* * *

Сокол перехватил тревожный взгляд Вармалея. Тот видимо первым сообразил, что кажущееся равновесие сил означает, в итоге, поражение колдунов. Они всего-навсего люди, и бесконечно долго сражаться не смогут. Настанет час, когда силы иссякнут и тогда Мститель сметёт их единственным натиском.

Пускать же в ход ворожбу было опасно. Тут расклад иной мог получиться. Ибо даже совокупная мощь мещёрских колдунов не перевесит силу восставшего бога. Тем более что чаровать они умели лишь по отдельности, кто во что горазд. И правильнее всего в таком случае было бы не дразнить понапрасну лихо.

Сокол вновь вспомнил о змеевике. В Пскове предводитель призраков не решился убить его, чтобы вернуть вещицу. Может быть, Мстителю не позволялось снимать амулет с мертвеца, возможно, его устраивала только добровольная передача. Ведь свои запреты бывают и у богов. Тогда получается, что Соколу ничего не грозит в этой схватке. Он может наплевать на защиту и подобраться к врагу вплотную.

Опасная затея, но иного способа сломать равновесие чародей не увидел. Набрав в грудь побольше воздуха, он шагнул вперёд, в самую круговерть.

Сработало. Клинки изменили ход, их вращение замедлилось, чем не преминули воспользоваться колдуны. Вармалей приложил палицей в грудь Мстителя, волхвы рубанули по рукам. Враг пошатнулся, и уже навис над его головой топор Чоргана, способный раскроить даже стальной череп.

И тогда Мститель ударил Сокола ногой. Не смертельно, но мощно. Чародей отлетел на добрый десяток шагов. Землю вокруг вытоптали до такой степени, что она походила на камень. Так что помимо божьего пинка, чародею досталось и от матушки-земли. Спину пронзила адская боль, в затылке словно хрустнуло что-то. Сокол ощутил во рту привкус крови, а его грудь отказывалась вбирать в себя воздух. Мена вскрикнула, оглянулась. Мститель вновь завертел клинками, отгоняя подступивших было колдунов.

Некоторое время чародей пролежал без движения. Затем, с большим трудом подчинив тело, вернулся к схватке. Равновесие на какое-то время восстановилось.

* * *

И тут в Сельцо вошла стая. Шороха лап за шумом битвы никто не услышал, но визг и крики людей с западного конца возвестил о новой угрозе. Бестий пожаловало немного, не сравнить с псковским нашествием, но и выступить против них здесь оказалось некому. Колдуны ни на миг не могли оторваться от главной схватки, а кроме них лишь пятеро приготовились встретить врага.

Вурды, вытащив ножи, рванулись на околицу, но Эрвела остановила их.

– К священнику твари рвутся. В церковь. Там и поджидать их надо.

Стая и правда не обращала внимания на людей, и те вопили больше от страха. В Леонтия же людские крики вселили ужас. До сих пор он сидел ни жив, ни мёртв, вслушиваясь в лязг железа, и усердно молился. Теперь же забыл и о молитвах. Не имея возможности видеть что-либо за стенами церкви, он подумал, что всё кончено. Колдуны проиграли битву с исчадием, и вот-вот мерзкая тварь явится за ним.

Неудивительно, что, увидев входящих в церковь вурдов и овду, он обрадовался им, словно добрым христианам.

Пока Рыжий с Дымком закладывали брёвнами вход, вурды затеяли спор.

– Может развязать пастуха, – предложил Быстроног.

– Зачем это? – спросил Власорук.

– Пусть тоже сражается.

– Он-то? Да он сбежит, только возможность появится. Пусть лучше связанным сидит. Меньше хлопот будет. По крайней мере присматривать за ним не придётся.

– Куда он денется? – возразил подошедший Рыжий и спросил Леонтия. – Не побежишь, батюшка?

Тот промычал что-то, затряс головой.

– Видишь, – заметил Рыжий. – Некуда ему бечь. Кругом смерть стережёт. Только через нас ему и спасение светит.

Власорук пожал плечами, а Быстроног развязав Леонтия, протянул ему запасной нож.

– Держи, овцевод, – сказал вурд. – Товарищ твой покойный всё увидеть тебя хотел. Будешь ерепениться, так свидитесь раньше срока.

– Какой товарищ? – буркнул батюшка.

– Евлампий.

– Евлампий? – Леонтий вроде и про опасность забыл от удивления.

– Он самый. Не успел перед смертью тебя повидать. Погиб бедолага, спасая Мещеру от напасти.

Священник сник, и его на время оставили.

Вурды намётанным глазом осмотрели церквушку. Деловито облазив углы, стены, заткнули все дыры и завалили оконца всякой рухлядью.

– Пылищи-то у тебя, – воскликнул Власорук, выбивая из мохнатой груди целые облака пыли. – Не мыл, небось, ни разу, божий-то дом?

Сделав что можно, они притихли, пытаясь по звукам угадать, как идёт дело у чародеев, да куда делись твари. Но долго отдыхать не вышло. Где-то под крышей нашлась-таки щель.

Узнали об этом, когда прямо на голову священнику свалилось что-то живое, размером с лесную кошку. Леонтий взвизгнул, бросился бежать, но растянулся на полу от вовремя подставленной ноги Власорука. Одним ударом прикончив бестию, вурд помог священнику встать.

– Тебе почто нож дали? – рыкнул он.

Леонтий виновато потупился.

Быстроног, осмотрев внимательно тушку, заметил:

– Та самая, что на похлёбку хороша.

Тем временем остальные, задрав головы, высматривали, откуда она просочилась.

– Вон, шевелится что-то, – остерёг Дымок, указывая копьецом.

Две твари бросились с потолка, но наткнулись на вурдовы ножи. Ещё одна упала уже со стрелой в боку. Рыжий, подняв стрелу, осмотрел тушку.

– Угу, встречались уже, – заметил он, возвращая стрелу Эрвеле.

Видимо бестиям удалось расширить найденную щель, потому что скоро они посыпались с потолка, что осенняя листва с деревьев при сильном ветре.

Рыжий с Дымком прикрыли Эрвелу, позволяя овде расстреливать врага издали. К ним же прибился и Леонтий, неумело размахивающий тяжёлым ножом. Вурды, как это они уже проделывали не раз, встали спина к спине посреди церквушки, и ни одному врагу пока не удалось вцепиться кому-нибудь из них хотя бы в ногу.

* * *

Первой Мститель достал Жаву. Колдунья выпустила клинок и, охнув, осела. Её куртка, рассечённая наискось, быстро набухала кровью. Почти сразу же вслед за Жавой выбыл из боя Шамбал. Чёрный колдун отполз, волоча сломанную ногу и ругаясь на чём стоит свет.

Порядки чародеев расстроились. Бреши сделали уязвимыми каждого, и особенно вооружённую луком Мену. Сокол едва успел прикрыть её собой. Мститель сверкнул глазами, рыкнул, но удар отвёл. Отбросив лук, девушка схватила клинок Жавы и вернулась в сражение.

Теперь ни у кого не осталось сомнений – просто так бога им не осилить.

Сидя в пыли, не обращая внимания на сломанную ногу, Шамбал принялся творить заклинание. Простенькое, то что придумали когда-то Мена с Каваной, надеясь остановить крысиное полчище.

Три золотистых беркута выпорхнули из леса и поднялись в вышину тёмного неба. Сделали круг над схваткой, затем, сложив крылья, рухнули на врага. Казалось бы, что богу птицы? Какой от них урон? Ан нет. Не понравились ему нежданные союзники колдунов, что принялись отважно кидаться на него, метя в глаза. Отвлёкшись на птиц, Мститель ослабил натиск. Чародеи смогли немного передохнуть.

* * *

В тёмном и тесном помещении стрелять из лука было неудобно. Ножи и сабли куда лучше справлялись с юркими бестиями и скоро их тушки толстым слоем покрыли церковный пол. Целый курган мёртвых тварей навалили вокруг себя вурды. Ноги скользили, а вонь била в нос, но враг всё лез и лез, и хорошо ещё, что малая щель не позволяла ворваться ему большим числом. Вшестером, защитники пока справлялись с потоком.

– Нас скоро завалит с головой, – крикнул Власорук.

– Нужно выбираться на крышу, – согласился с вурдом Дымок.

– Да они ж с неё, с крыши-то, и лезут, – возразил Рыжий. – Против напора ни за что не пробьёмся.

– Новую дыру сделаем. В другом месте.

Так и поступили. Продолжая отбиваться от валящихся сверху бестий, вурды подтащили сундук и вкарабкались на перекрытие. Расковыряв дранку ножами, выбрались наружу. Когда с крыши послышался ободряющий возглас, Эрвела взяла Леонтия за рукав.

– Давай, батюшка, поторапливайся…

Леонтий посмотрел на овду с благодарностью, и, по-прежнему неумело отмахиваясь ножом, двинулся вслед за ней. Нелегко священнику пришлось со своим пузом, но подгоняемый страхом, всё же протиснулся. За ним из дыры появились и Рыжий с Дымком.

Все шестеро спрятались за маковкой. Пока безмозглые твари, не догадываясь, что добыча ушла, продолжали набиваться в пустую церковь, у беглецов нашлось время бросить взгляд на сражение.

Чародеев осталось только пятеро. Пятеро самых сильных. Сокол, Мена, Барцай, Вармалей и Не с Той Ноги. Кольца вокруг Мстителя больше не существовало. Оставшиеся на ногах чародеи заступили восставшему богу путь к церкви. Но этот заслон выглядел хрупким.

Посох колдуньи уже изрядно посечённый, грозил в любой миг преломиться; раненый Барцай шатался, Вармалей то и дело опускал палицу, давая рукам передышку. Два часа непрерывного боя выжали их почти до конца, а Мститель словно только-только вошёл в раж. Шаг за шагом он теснил пятёрку колдунов, заставляя Сокола всё чаще и чаще прикрывать собой товарищей, ибо потерять ещё хоть одного из них, означало проиграть окончательно.

Тем временем, бестии появились по эту сторону крыши. Обделённые умом, они поднимались на церковь по противоположенной стене, затем спускались внутрь через прежнюю щель, и, покружив среди мёртвых сородичей, появлялись из дыры, проделанной вурдами. Подобно муравьиному потоку, они двигались однажды проторенной дорогой и не искали короткого пути. Только поэтому, несмотря на усталость, от стаи всё ещё удавалось отбиваться. Рыжий и Дымок меняли друг друга, по очереди отдыхая в сторонке, а Леонтий почти не участвовал в сече. Из всего их маленького отряда не выдохлись только вурды. Да ещё Эрвела, которая держалась позади всех, изредка стреляя через головы товарищей.

Однако стрелы кончились. Последнюю овда наудачу пустила в Мстителя, но тот, как и следовало ожидать, легко отмахнулся. Подойдя к маковке, владычица повесила на крест лук и взялась за кинжал.

И тут двухвостые проложили новый путь. Какая-то тварь случайно перемахнула конёк и углядела добычу. Прежде чем погибнуть от вурдовых ножей, она визгом подала знак остальным. Теперь стая повалила на эту сторону крыши широкой лавиной. Долго продержаться против сплошного потока защитники не могли.

– Надо прыгать, – воскликнул Рыжий.

– На земле они нас быстрее достанут, – возразила Эрвела.

Сокол будто спиной почуял перемену в тылу.

– Помоги им, – крикнул он Шамбалу.

Раненый колдун кивнул и вновь взялся за чары.

На сей раз птиц отозвалась целая стая. Она появилась из леса и сразу устремилась к церковной крыше. Мелкие птицы сбивали тварей на землю, те что покрупнее разрывали врага когтями. Крышу быстро очистили, а с теми двухвостыми, что продолжали лезть из дыры, справлялись пока и вурды.

* * *

Главную же битву чародеи проигрывали. За последние полчаса они отошли на два десятка шагов и продолжали медленно пятиться под напором Мстителя. Ещё полчаса подобного отступления и они просто-напросто упрутся спинами в церковный сруб. Тогда уже ничто не спасёт их от поражения. Ловушка, расставленная на восставшего бога, оборачивалась против самих же ловчих.

Но у них не оказалось даже этого жалкого времени. Мститель вдруг увидел Леонтия воочию. Вот оно, воплощение мести, явленное накануне в мороке и загнавшее его сюда. Вот она, единственная препона на пути к полному освобождению. Мститель взревел, усиливая напор. Легко справляясь с пятью противниками одной рукой, другой он начал плести какой-то сложный заговор.

Сокол встревожился. Чары врага не призывали новых приспешников, не предназначались обрушить смерть на головы обступивших его людей. Мститель целил в Леонтия, того единственного, кто удерживал его здесь, заставляя прорываться к церкви сквозь упорное сопротивление лучших чародеев этого мира.

Гибель священника означала для бога свободу, а для колдунов крах их хитрого замысла. Допустить поражения они не имели права, чего бы это ни стоило. Сокол взглянул на Мену. Поняв товарища без слов, девушка отбросила клинок и уселась на землю.

Скорее это был шаг отчаяния. Ведь не то что справиться с демоном в мороке, но и просто выдержать его взгляд она не могла и прежде, а теперь, когда тот в ярости рвётся к цели, тем более. Однако ничего другого ведунье не оставалось.

Маленький ужик высунулся из травы. Огляделся. Враг, окружённый сполохами ворожбы, не заметил его. Он искал того, чья смерть сулила освобождение. Но змейке сейчас мало было спасительной неприметности. Демона следовало сбить с пути к вожделенной свободе. А как? Ни яда нет у ужика, ни силы телесной. Нечем косматую тварь остановить.

Юркнула змейка под мохнатую лапу. Чиркнула вскользь кожей по шерсти, но так что искры посыпались. Вздрогнул Мститель, приметил мелочь в траве. Топнул лапой раз, другой. Увернулся ужик. Бросился удирать. Но не удалось ему завлечь демона за собой. Плюнула косматая тварь во врага шутейного, вернулась к прежней заботе.

Очнулась на земле Мена. Кожу жгло, будто сама по стерне брюхом ползала. Кровь носом пошла. А вокруг догорала битва. Не надолго девушка Мстителя отвлекла, от окончательного поражения колдунов отделяли мгновения.

* * *

И вот тогда на дальней опушке леса появились две небольших фигурки.

Сперва их никто не заметил, но Мститель вдруг остановился, опустив когтистые лапы. Кривые клинки исчезли, словно истаяв. Прямо на глазах, чудовище начало принимать прежний, человекоподобный облик, тот, что Сокол видел уже в осаждённом Пскове.

Противники чёрного бога так же прекратили сражаться, да и сил держать оружие ни у кого уже не осталось. Замерло и двухвостое воинство, осаждающее церковь. Только что лязгающие зубами бестии свернулись в комочки точно обычные ёжики. Вурды опустили ножи, Рыжий с Дымком уселись на дранку, Леонтий, бухнувшись на колени, чуть не свалился с крыши. Удержался, не без помощи овды, и принялся исступлённо молиться.

Кто нашёл в себе силы, повернулись к опушке, стараясь рассмотреть нежданных гостей. У многих разом возник один и тот же вопрос – «Кто же это такие пожаловали, от появления которых смирился даже сам бог?»

Скоро глаза различили медленно бредущих от леса, мужчину и женщину. По прошествии некоторого времени – старого мужчину и молодую женщину. И, наконец, чародеи поразились – стариком оказался Блукач, которого многие из них, считали юродивым, блаженным, никчёмным для серьёзного дела человеком. И вот сейчас этот блаженный, вдруг остановил смертельную схватку. Остановил одним своим появлением, не сказав ни слова, не пошевелив даже пальцем.

Блукач приближался к церквушке, и все увидели, что с собой за руку он вёл Елену, племянницу Вихря. Молодая женщина шла на удивление спокойно. Обстоятельства что привели её сюда, следы только-только утихшей битвы, она словно не замечала.

– Вот те раз… – только и смог произнести Сокол.

– Говорила я тебе – найди Елену, – упрекнула его, возникшая рядом Эрвела.

Даже мельком не взглянув на собратьев, Блукач подвёл Елену вплотную к Мстителю.

– Изгнанница, надежда изгонителей! – произнёс он торжественно. – Ворон явился! Явилось воинство мести…

Елена взглянула в глаза чёрному богу и тихо сказала:

– Твоя месть исполнена. Ты свободен от клятвы.

Тот ничего не ответил. Молча оглядел поле битвы и всех, кто собрался вокруг него. Но теперь его взгляд стал осмысленным. Многие, не выдержав этого взгляда, опустили глаза. Сокол выдержал, и ему открылась бездна страданий. Человек не смог бы вынести подобной боли, а бог вынужден был тащить эту ношу всю свою бессмертную жизнь. Сокол не пожалел Мстителя, да тот и не нуждался в жалости, но кажется, на короткий миг, чародей понял, что это значит быть богом.

И тут Мститель заговорил. Заговорил совершенно обычным голосом, даже, как показалось людям, немного уставшим.

– Отдайте мне пастыря, – потребовал он.

– Ты не получишь священника, – возразил Сокол. – Или не слышал? В твоей мести теперь нет надобности. Твоего долга больше не существует.

Разглядывая давнего противника, Мститель помолчал ещё немного. Затем перевёл взгляд на Елену

– Верни змеевик, изгнанница, – произнёс он.

Елена вопросительно взглянула на Сокола. Чародей замешкался, пытаясь просчитать последствия такого шага.

Не получив Леонтия, противник скорее всего не станет бродящим по земле демоном, мстящим всем и каждому. Вернётся к прежней своей ипостаси? К Чернобогу? Вернётся на небеса, или где он там обитал? Оставит людей в покое? Сокол не смог уверенно ответить ни на один из вопросов.

Но устав сражаться, он решился на откуп. Пожал плечами и протянул змеевик Елене. Молодая женщина тут же передала его Мстителю. Бог взглянул на Сокола, на Елену, совсем по человечески вздохнул, крепко сжал змеевик в ладони и пошёл. Люди расступились, давая ему дорогу. Никому не пришло в голову препятствовать богу, тем более, вновь взяться за оружие.

Он пошёл на восход, выбрав по какой-то причине именно этот путь. Но до леса так и не дошёл. С удалением от церкви его тело становилось всё более прозрачным, туманным и, наконец, превратившись в еле заметное облачко, бог исчез.

Вместе с Мстителем исчезла наведённая им тьма, уступив место естественным вечерним сумеркам.

Долгая война закончилась. Но Сокол отчего-то подумал, что в этой схватке не победил никто.

* * *

– Пожар! – заорал прибежавший мальчишка. – От вас как жахнуло огнем, так и занялось по всему селу.

Они оглянулись, и действительно, из-за дымки, окутавшей село пробивались отблески пламени.

– Кажется, Мститель исполнил-таки последний свой долг, – тихо заметил Сокол.

Страшнее чем пожар, нет бедствия на селе. Беда общая и потому никто в стороне не остаётся. Во все времена поджигателей бросали в огонь, а если пожар возникал не нарочно – виновников отселяли.

В другой раз такой представительный круг чародеев и колдунов сумел бы вызвать нешуточный ливень, но теперь ворожба оказалась бессильной. Им не удалось пролить с неба хотя бы капли. То ли усталость от битвы стала тому виной, то ли непростым оказался сам огонь.

Ни одного дома в Сельце спасти не удалось. Даже на те постройки, что на отшибе стояли, каким-то образом пламя перебиралось. Так что едва успевали из домов кадки с приданным выкатить, да скотину из хлева вывести. Несколько человек так и сгинуло, пытаясь добро спасти. Быстро дома горели и рушились быстро. Последней церковь рухнула, выбросив в небо сноп искр и пламени. Гораздо выше огонь взметнулся, чем крест прежде стоял.

Посреди трещащей ещё углями разрухи, народ собрался на сходку. Долго не говорили. Виноватым люди Леонтия посчитали. От него зло пошло. Он Елену обидел и помершего колдуна разозлил тем самым. Ему и ответ держать. Бросать в огонь Леонтия, впрочем, не стали – как-никак батюшка, пастырь бывший, но прогнали из села. Навечно прогнали.

Леонтий не спорил, не оправдывался. Понуро опустив голову, ушёл в ночь.

Скоро, правда, и сами селяне засобирались. Неправильным считалось на пожарище жить, если погиб кто. Долго ещё здесь люди не поселятся, и место по иному называть станут, в Селище переиначат.

Ближе к полуночи прибыл из Мещёрска княжеский поезд. Предупредил кто-то старого Ука о бедствии. Тот посчитал себя обязанным людям помочь, к сыну старшему, Александру, в Елатьму перевезти. Сын его давно принял христианство, и князь рассудил, что вот пусть и поможет единоверцам.

Люди погрузили немногий уцелевший скарб и убыли молча. Ушёл и Рыжий с вурдами.

Чародеи последними разошлись. Молча, как расходятся после тяжёлой и бесполезной работы. На возникшем по первому зову Игреце умчалась Эрвела. Барцай увёл хромающего Шамбала в лес, кивнув остальным словно они лишь встретились случайно где-нибудь на торгу. Прочих раненных погрузили на княжеские подводы и увезли в чародейскую слободку на попечение Не с Той Ноги и Вармалея.

Сокол подумал, насколько мало он осведомлён о делах своих соратников, с которыми только что бился плечом к плечу. Уже завтра большинство из них надолго исчезнет в глухих лесах, да забытых селениях, разойдётся по Мещере, по своим колдовским приходам. И, скорее всего многих Сокол больше никогда не увидит, потому что подобное лютое бедствие вряд ли придёт на землю ещё раз в ближайшем будущем.

Впрочем, поправил себя Сокол, времена теперь подошли такие, что может быть, им доведётся собраться вместе очень и очень скоро.