Текст книги "Времена Амирана. Книга 6: Путь зерна"

Двинулись дальше. И чем дальше шли, тем полоска пляжа становилась все уже, а берег справа поднимался все выше и все круче. Если вначале пути это был не слишком крутой подъем из земли и слежавшегося песка, поросший колючками и кустарником, то теперь все больше обнаженного камня возвышалось над ними. Назидательно торчали каменные столбы. Скальные стенки теснили их к морю. На душе становилось нехорошо, беспокойно. Мучило предчувствие тупика.

Предчувствие не обмануло. Скалы ушли резко влево, в воду, загородив дорогу. Путники встали. Халеб долго ходил вдоль скал, задирая голову и почесывая затылок. Он думал, он прикидывал, а потом сказал:

– Давайте, что ли, перекусим. Все равно же стоим.

***

Крылатый Змей, хоть и был прожорливой скотиной, но обязанности свои понял и исполнял честно. Стадо, ставшее общественным, спокойно паслось под его приглядом сверху. Можно стало и на рыбный промысел выходить. Рыбы наловили, так что можно было пока что о голоде не думать. Змей же пару раз спроваживал чужих тварей, и, как бы там они не объяснялись в поднебесье, но те, чужие, улетали куда-то дальше, оставляя поселок во власти нового господина. Драк не было.

Но, так или иначе, а поголовье с каждым днем уменьшалось. Опять же, рыба-рыбой, но ведь и кроме нее многое что надо. Мука скоро кончится, а на приезд торговцев рассчитывать приходилось едва ли. Значит, ни муки, ни соли, ни пшена, ни овса для лошадей… А новые сети? А парусина для лодок? А железо для кузни? Для жизни, оказывается, так много всего надо, о чем даже и не задумываешься, пока оно есть. А когда не станет?

Кузнец Ляма получил задание от Дауда. Теперь он срочно ковал наконечники для копий, используя железо от недоделанных якорей. Сами копья делались из лопат, граблей и вил. На рукоятки насаживались свежевыкованные острые перья и получалось вполне приличное оружие, которым и необученный боец сможет пользоваться. Тем более против таких же необученных.

И вот, наконец, пошли.

Дауд, как обычно, в ставший уже привычным час пригнал Змею, разлегшемуся на площади, очередного бычка. Тот милостиво соизволил сожрать подношение, и совсем уже было вознамерился вздремнуть по своему обыкновению после обеда, но Дауд шагнул к нему и, дотронувшись рукой до головы Змея, чтобы привлечь к себе внимание, громко сказал:

– Мы сейчас пойдем, – он показал рукой направление предполагаемого движения, – туда. Давай с нами. Покараулишь нас. Ладно?

Понял ли Змей его, или не понял, а глазами моргнул. Ну, и ладно. Вот и договорились. Дауд свистнул в два пальца и мужики, вооруженные копьями стали собираться вокруг. Запряженные телеги, пока пустые, их уже ждали. Но садиться не стали. Тут недалеко, так дойдут. Пусть пока лошади не напрягаются. Им еще обратно тяжелый груз тащить.

Во всяком случае на это надеялись.

Шли часа два. Змей парил над ними, совершая хаотические движения в воздухе, вроде щенка, радостно бегающего вокруг неспешно идущего хозяина на прогулке.

Да ведь, в сущности, – подумал Дауд, – это и правда что-то вроде собаки. Те ведь тоже, если стаей нападут – загрызут, а поодиночке будут служить, охранять. Вот только жрет эта скотина слишком много, а нечем будет кормить, так самого хозяина съест. Вот и думай, кто тут хозяин.

Поселок назывался Элим, и жители Ай-Дага хорошо его знали. Много женщин было отсюда, так же как в Элиме жили уроженки Ай-Дага. Обычное дело, невест искали не у себя, а по соседству. Так уж было заведено исстари. Но сейчас было не до родственных чувств. Своя жизнь дороже.

Как оказалось, жителей Элима основательно пощипали пролетавшие стаи чудовищ. Своего хозяина у них не было, не догадались завести, вот на них и нападали кто ни попадя. Что ж, сами виноваты.

Теперь их под бдительным присмотром Крылатого Змея сводили на центральную площадь, где всем и связывали руки за спиной. Одного, вздумавшего было сопротивляться, показательно проткнули копьем и с поклоном предложили на закуску взирающему сверху господину. Господин не отказался. Пока мужика ели, его жена так уж убивалась, так орала и рвалась, что ее решено было скормить тоже. Ну ее, хлопот с ней…

Сытный выдался день у Крылатого Змея. Ну, вот и хорошо, пусть знает, что с ними можно иметь дело.

Прошлись по кладовым, загрузили телеги мешками и корзинами. Кур вязали по нескольку штук, стадо согнали и погнали вперед. В реквизированные телеги запрягли местных лошадок и загрузили их бочками с соленой рыбой – пригодится. В общем, хорошо сходили.

***

– Слушай, – сказал Халеб Бонифациусу, – вот у меня есть знакомый маг, да я тебе про него рассказывал. Помнишь, как мы царскую дочь выручали? Ну, вот… короче, этот маг мог, став птицей, летать на разведку. Это нам тогда очень помогло. Ты как?.. Не слетал бы? А то не понятно, что делать, куда идти.

Бонифациус насупился, сердито фыркнул и, взглянув на своего бывшего воспитанника исподлобья, сказал:

– Ага!.. Щас-с… Вот перья почищу и полечу. У меня есть один знакомый, там, на Острове… вот он придумал, как можно делать мгновенно изображения. Хоть человека, хоть чего угодно. Раз – и готово! Ты как? Ты же тоже мастер, сделай, а?..

– Яс-с-сно!.. Не можешь. Так и скажи. Чего злишься-то?

– Да, не могу! То есть, могу, конечно, но не умею. Наверняка учил когда-то, это, вообще-то, элементарщина, такому учат еще в ранней юности, так с тех пор сколько лет-то прошло. А случая такого, ну… чтоб понадобилось, не возникло. Вот и…

Он развел руками.

Халеб взглянул на Майю.

– Может, ты?..

Майя улыбнулась сконфуженно и покачала головой. Нет, такое не для ее скромных способностей.

– Да, жаль. Ну, что ж…

Собственно, с этого места, где они сейчас сидели, закусывая и болтая, был только один путь – назад. Но назад не хотелось. А что тогда? Наверх? С вещами? Ага! Как удачно выразился Бонифациус – щас-с… Хотя… – Халеб еще раз внимательно посмотрел на скалы.

***

Чуть не уронив себе на голову камень, казавшийся надежным куском скалы, и чудом удержавшись на пальцах левой руки, Халеб подтянулся, преодолел последние несколько пядей и упал грудью на плоскую шершавую поверхность. Все, взобрался!

Он размотал с пояса веревку – ту самую, по которой плавал на корабль и с него, и стал искать, за что бы ее зацепить понадежнее. В любом случае пригодится – что самому спуститься вниз, что поднять груз и Бонифациуса с Майей, если окажется, что это имеет смысл. Он попробовал торчащий выступ. Вроде держится. Потом сделал петлю и закрепил на этом выступе. Теперь можно было и оглядеться, оценить обстановку.

***

Скот загнали в наспех сооруженный загон из вбитых кольев и прутьев. Случись какому-нибудь быку навалиться на него, и – все!.. Дохленькая получилась ограда, но уж какая есть. Все равно ненадолго. Сколько их тут, этих трофейных коров, коз, свиней и овец? Змею на месяц, ну – на полтора. Так что – как-нибудь!..

Но начинать, конечно, надо было не с них, эти-то могли травой питаться, а вот людям – тем, которых пригнали из Элима, этим-то то же подавай, чем и сами питаются. А эту пищу надо экономить. Где ее еще взять?

А пока что людей распихали – кого куда. Часть – преимущественно мужчин поздоровее, расселили в опустевшие хижины. Не нужно было, чтобы такие скапливались в одном месте Мало ли, что им придет в голову. И использовать их предстояло в первую очередь. Остальных – мужчин и женщин вместе, заперли в Доме Собраний. Дали им корыто для отправления естественных надобностей, поставили рядом с дверью часового, да и оставили в покое. Ну, и еще – молодая, красивая, явно не деревенская баба, или, скорее, девка. Эту девку Дауд приметил еще там, в Элиме. Ее он отделил и взял с собой. У него давно, с тех самых пор, как он приперся сдуру на родину, в Ай-Даг, не было женщины. И теперь он, как всякий изголодавшийся, никак не мог насытиться.

***

Если бы не запах, возможно, Халеб ничего бы и не заметил. Ветерок, дувший со стороны моря, вдруг поменял направление, и, придя с другой стороны, принес легкий запах дыма. Халеб резко обернулся и посмотрел в ту сторону. И сперва ничего не увидел.

***

– Значит, так, вот, смотрите, – Халеб рукой показал на скалы, ушедшие в воду и преградившие им путь, – это мыс. За ним – бухта. Там, – теперь он показал вверх, туда, откуда он только что спустился по веревке, – там гряда. От нее рельеф понижается. Плавненько так понижается, к той самой бухте. А на берегу там – поселок. Наверное рыбаки. Ну, я, конечно, только издали посмотрел. Во всяком случае, там живут. Люди там есть, точно. Можно пойти к ним. Что скажете?

– Ну, мы же и искали что-то вроде этого, – отозвалась Майя, – правда же?

Халеб кивнул.

– Сходить можно, – в тоне Бонифациуса явно читалось сомнение, – вот только?..

– Что? – Не поняла Майя.

– Может, не всем?

– Почему?

– Ну, не знаю. Так, на всякий случай.

– Ладно, – согласился со старым магом Халеб, – могу сходить.

Он подошел к куче вещей, лежащих на волокушах и начал снимать то, что было сверху. Сверху лежала провизия и все то, что необходимо для приготовления пищи в походных условиях. Майя и Бонифациус молча наблюдали за тем, как он роется в тюках.

– Что ищешь? – Наконец не выдержал Бонифациус.

–Да тут у меня… ага, вот.

Тот самострел, что был у часового, охранявшего вход в пещеру, Халеб тогда взял с собой. Взял он его и собираясь эвакуироваться с Острова. Самострел был завернут в тряпку и Халеб развернул его.

– Вот он, красавец. Все же это совсем не то, что получалось у меня. Вещь! Теперь еще найти патронную коробку… – и он снова запустил руки вглубь узла.

– Зачем тебе?.. – Поинтересовался Бонифациус. – Ты что, к врагам идешь? Простые рыбаки.

Халеб тем временем нашел коробку и с тихим щелчком присоединил ее к самострелу.

– Готов! – Удовлетворенно констатировал он.

– Знаешь, – сказал Бонифациус, – лучше давай-ка я пойду с тобой. А это ты оставь. Не дай Единый кто-то увидит. Ты же знаешь… Тут не Остров, тут другие законы.

– Хм, ты думаешь? – Халеб еще раз оглядел творение островных оружейников. Расставаться с такой красивой игрушкой не хотелось, но в словах старика тоже была правда. Здесь – не там. – Ладно.

Он положил самострел на тюки.

– Ну, пошли тогда.

– Э!.. Подождите! – Крикнула Майя. – А я? Я что, тут одна?..

– Ну, а что? – Обернулся Бонифациус.

– Я одна не останусь! А если вы не вернетесь? Что я буду делать?

***

Как зовут женщину, что приносила еду, а потом уносила грязную посуду, Агайя не знала. Не знала и не спрашивала. Она ненавидела эту грязную жирную тварь. Ненавидела едва ли не больше того страшного человека, что держал ее тут. Сюда, в эту комнатушку без окон, он привел ее сразу, как только все они пришли в этот поселок, в Ай-Даг. Сюда же принесли ворох соломы, прикрыли рваным вонючим тряпьем, и на этом ложе он насиловал ее. Вначале было страшно и больно, а потом она как-то привыкла, притерпелась и относилась к этой процедуре как к чему-то крайне неприятному и противному, но неизбежному.

С теткой было хуже. Каждый день, принося обед, она со злорадной усмешкой докладывала Агайе:

– Сегодня мужика вашего отдали.

И тут же, не дожидаясь вопроса, который Агайя хотела, но боялась задать, уточняла:

– Такого, знаешь, с лысиной на затылке. У него еще серьга в правом ухе. Ага!.. Ох, он же и орал, когда его тащили. И откуда человек столько ругательств знает?

Так Агайя узнала, что отца больше нет в живых. Потом тетка рассказала про брата, про мужа сестры. А потом и про саму сестру, и про мать.

Каждый день, каждый день…

– Сегодня бабу с ребенком… старуху… двоих пацанят – они же мелкие, одного-то мало будет.

Агайя вела счет. Она же знала всех. И вот настал день, когда тетка сказала:

– Троих барашков ваших скормили нашему Змею.

Значит – все. Людей больше не осталось. А она? Она-то что? Она так и будет тут, в этой вонючей комнате, на этой подстилке? И этот – этот так и будет приходить к ней? Лучше бы и ее тоже…

В отличие от людей, живших в Элиме, количество скота Агайя не знала. Не знала, и потому не могла вычислить день, когда же придет, наконец, и ее очередь.

А вот сегодня тетка была грустна. Она была зла и расстроена.

– Свинку нашу отдали. Моя ж была свинка. Я ж ее вырастила. Ах, какая ж свинка была. На, жри! Когда ж тебя-то, суку, скормят?

И Агайя поняла, что уже и их скот кончился. А значит, настал и ее черед. А она все еще жива. Почему?

– Троих каких-то пришлых поймали, – тем временем продолжала докладывать тетка, дожидаясь, пока Агайя съест то, что она принесла, – занесло их откуда-то, не пойми откуда. Ну, и ладно. Вот завтра кого-то из них скормят. Все экономия.

***

Дауд не торопясь одевался. Хоть он и насвистывал при этом марш своего полка, весело ему не было. Вот она, лежит, отвернувшись. Всякий раз так, отвернется, уткнется мордой в тряпки и молчит. Хоть бы раз что сказала, улыбнулась – нет. Демонстрирует свое отвращение к нему. Ну, и плевать. Он за все это время так и не спросил у нее, как ее зовут. И сейчас он этого не знал. Зачем? Все равно же…

Дауд набросил на обнаженное тело покрывало. Все равно оно уже не возбуждало его. Сейчас был последний раз, и уж он постарался выжать из него все по максимуму. Так что сейчас ему хотелось только одного, поскорее уйти отсюда. Скоро за ней зайдут, свяжут ноги, чтобы не могла бегать, и отнесут на место. На привычное уже место, где Крылатый Змей принимал от них ежедневную дань.

Для удобства посреди площади вколотили в землю железный штырь с кольцом на конце. Вколотили на всю длину, так что только кольцо и оставалось на поверхности. Очередной жертве связывали ноги, и этой же веревкой привязывали к кольцу. Руки оставляли свободными – так было забавнее. Жертва махала руками, пыталась отбиться – Змей играл с жертвой, ему это нравилось. Иногда он трогал жертву мордой, иногда лапой со страшными когтями, а потом, натешившись, укладывал жертву на землю – обязательно лицом кверху, придвигал к себе, и начинал кушать. Не торопясь, хотя и съедая все. Похоже, голодной эта тварь не была. Где-то там, куда он улетал обычно, еще кого-то ел. Но это его дела, их это не касалось. В любом случае ко времени кормления он не опаздывал, прилетал и вкушал. Зато другие твари сюда уже не летели. Мимо пролетали, да, это часто, а чтоб сюда – ни-ни, как отрезало. Вот и хорошо.

Вот только что делать дальше? Народ уже привык, что их скот не трогают. К хорошему вообще быстро привыкаешь. Но, какое-то время придется Змея своим покормить, а там в другой поселок наведаемся. Он, правда, подальше, и живет там народа побольше, но ничего. Возьмем с собой Змея – как в прошлый раз. С ним-то особо не забалуешь.

В дверь каморки деликатно постучали. Дауд как раз закончил завязывать тесемочку на штанах. Натянул сапоги и вышел. Во дворе его поджидали двое, Элиль – хозяин как раз того баркаса, на котором ходил в море Дауд, пока не началось все это. Сейчас-то обходятся без него, еще не хватало… И еще хромой Сипис стоял рядом, тиская в руках вязаную шапчонку. Дауд взглянул на них. Чего это их принесло?

– Там, это… – начал Элиль, – троих поймали. Чужие какие-то.

– Откуда?

Элиль пожал плечами. Дауд взглянул на Сиписа, тот повторил этот жест. Значит, надо идти, разбираться.

Они сидели связанные на земле, прислонясь спинами к стене Дома Собраний, руки сзади, ноги вытянуты в сторону центра площади, где им, скорее всего, и предстоит вскорости очутиться.

Хорошо!.. Три человека – три дня. И эту можно пока не трогать, ну, ту… А с этими надо поговорить – кто?.. откуда?.. что знают, что видели? Скоро уже Змей, правда. А, ладно!.. Сегодня какое-нибудь животное ему подсунем, свинью подложим! – Дауд усмехнулся, шутка получилась.

Он присмотрелся, не подходя близко. Старик, мужик средних лет и девка. Девка – это хорошо! Надо будет посмотреть повнимательней, может, после той какое-то время этой попользоваться.

– Как взяли? – Поинтересовался Дауд у Элиля.

– Да как?.. Шли они по улице, а пацаны-то их еще на подходе заметили, ну прибежали, сказали. Ну, ясно, что сюда идут. Что их в поле-то ловить, бегать? Ну, подождали, пока сами придут, а тут с копьями – трое сзади, трое спереди, не попрыгаешь. Ну и все. Связали, посадили, да к тебе.

– Они что-нибудь говорили?

– Нет, молчат пока. Меж собой переговариваются, да не по нашему.

– Ладно, посмотрим. Я кой-каким языкам-то понаблатыкался малость, пока в солдатах… То там, то тут. Ну, в общем, ладно, пусть пока… Потом с ними. Скоро Змей прилетит, так ты, Элиль, распорядись, чтобы свинью покрупнее ему привязали.

– А что?.. – Начал было Элиль, но Дауд, понявший, что тот хочет спросить, пресек эти поползновения:

– Делай, что сказано. И до нее очередь дойдет, никуда не денется. А сегодня – свинью. Какая разница, – добавил он уже тише, – ну, не сегодня, так завтра все равно же пришлось бы ту же свинью отдавать. А тут, вишь, как подфартило, еще трое. Давай! – Подтолкнул он в спину своего бывшего хозяина.

И тот рысцой кинулся выполнять распоряжение. Сипис захромал следом.

***

– Здесь жил маг, – Бонифациус покрутил головой, озираясь в полумраке комнаты и вроде как бы принюхиваясь, – ты как, Майя, чуешь?

– Да, похоже, – согласилась Майя.

По ее лицу было не совсем понятно, то ли она и впрямь чувствует, то ли соглашается так, на всякий случай. Ну, а Халеб – тот и вовсе не ощущал ничего кроме запаха давно закупоренного жилого помещения в котором что-то то ли протухло, то ли прокисло.

Им развязали руки и закрыли в этом домике. Сказать, что заперли, было нельзя, так как снаружи запоров не было. Видно не принято тут было запирать жилище, выходя из дома. Ни к чему. Все свои, кого бояться? Снаружи поставили часового – молодого парня с самодельной пикой, и этим ограничились. Зря, наверное.

После того, что они видели недавно, еще там, на площади, где их связанных и держали перед тем, как поместить сюда, мысль о том, что они попали в неудачное место и в неудачное время, не могла не прийти им в голову. То есть мысль о том, что отсюда надо убираться, причем любыми путями, ничего не боясь, поскольку хуже того, что им предстоит, все равно ни с кем из них не случится, не могла не прийти им в голову.

Они уже обсудили между собой и ужасного летающего монстра, и то, как он пожирал свинью, отданную ему как раз на съедение. Халеб вспомнил и того дракона, которого ему случилось как-то мельком увидеть в лагере Бенедикта. И он рассказал Майе с Бонифациусом странную историю, услышанную им там же – про мага, ставшего каким-то образом драконом.

Но этот был явно не тот, хотя и похож. Этот вел себя иначе, и вообще был какой-то дикий. И, похоже, их всех ожидала судьба этой свиньи. Ну, может, Майя… Если тому типу, что допрашивал их, и вообще, был, похоже, тут главным – если этому типу не захочется оставить Майю при себе в качестве наложницы. Тоже, между прочим, незавидная участь.

***

Толку от тех разговоров было чуть. Когда закончилась церемония кормления Змея, Дауд велел чтобы этих чужаков по одному приводили к нему для допроса. Он сидел у себя, а они стояли перед ним, напуганные, бледные и отвечали на его вопросы. На нормальном кранахском, как выяснилось, говорить мог только старик. Второй говорил по мирански и эрогенски, а девка – та вообще только по эрогенски. Хорошо, что Дауд нахватался и того и другого.

Девка, кстати, оказалась вполне ничего себе. Ее помыть, причесать, да приодеть, и можно… Да, вполне можно!

Как и предполагалось, плыли они откуда-то куда-то, да в бурю сели на мель. Судя по тому, что они рассказали, вынесло их как раз неподалеку от Хаса – того самого поселка, куда Дауд собирался отправиться в недалеком будущем. И, пойди они по берегу в другую сторону, они вскоре как раз туда бы и вышли. Но они, похоже, мест этих и вправду не знали, вот и понесло их сюда. Ну, и ладно. Оно и хорошо.

Кто они такие? Старик говорит, что он ученый. Второй, что приказчик у купцов, а девка – жена старика. Забавно, зачем ему жена? Ну, впрочем, он еще довольно крепок на вид. Откуда плыли говорят очень неопределенно, какой-то остров вдалеке. Как называется не говорят. Нету, говорят, у него названия. Ну, такого не бывает. Однако все говорят одно и то же. Сговорились? Но зачем? Зачем им скрывать название родных мест? Ну, да и черт с ними. Куда плыли? Куда-нибудь. Ага!.. Это купцы-то? Что везли? Мелют какую-то чушь. Но, так или иначе, искать их никто не будет, никому они не нужны, а уж теперь-то тем более.

И велел Дауд поселить их в домике того самого мага, что стал первой жертвой их персональному Крылатому Змею, новому богу здешних мест.

Кстати, о богах. Был ведь когда-то и в Ай-Даге храм Единого, в том самом здании, где теперь Дом Собраний. Был и священник – толстый и глупый пьянчуга и обжора. А потом каким-то ветром занесло к ним того самого мага. И маг показал им свое могущество. Мог стать невидимым, мог зажечь огонь, мог вызвать дождь или разогнать тучи. И всегда, когда они выходили на промысел, стояла хорошая погода, а рыба так и лезла в сети. Ну, а тот священник все злобствовал, крича, что, мол, это все происки Врага. Ну, подумал тогда народ, что же это за враг такой? Тогда это не враг, а друг. Вот и выгнали священника, а маг – маг прижился. Да, похоже, прав был тот священник, когда страшил всех гневом Единого. Вот оно так и вышло. Терпел-терпел, да и не вытерпел.

Ну, все это было когда его-то самого, Дауда, тут не было, так что за грехи соседей он ответственности не несет. Потому, наверное, и удалось ему найти общий язык с Крылатым Змеем.

Ладно, Единый далеко, а Змей – вот он, рядом. На сегодня он свое получил. Получил, подремал по своему обыкновению, да и сорвался куда-то прочь, в небо. А небо – оно большое, как море. И где он там – кто знает?

А завтра – ну, завтра ему в жертву принесем того, бородатого, что за купца себя выдает. Он из всех троих самый крепкий, надо от него побыстрее избавляться.

***

Мебели в комнатушке, куда их определили дожидаться своего будущего, каким бы оно там ни было, не имелось. Была наружная дверь, было два небольших окна по бокам от этой двери, была печь, пристроенная к той стене, что была напротив входа, да и все. И весь дом. Интересно, как тут жить-то было? Впрочем, похоже, климат в этих краях мягкий, так что не замерзнешь. Печку, вон, топить, если что…

Постояли, да и сели на пол. Полы были дощатые, а посредине лежал неопределенного цвета вытертый коврик. Бонифациус долго смотрел на этот коврик, а потом согнал всех с него и поднял. Под ковриком скрывался люк.

– Ну вот, – удовлетворенно произнес Бонифациус, – я чувствовал!

Что именно он чувствовал, старый маг уточнять не стал. Вместо этого он стал пробовать поднять крышку этого люка.

– Может, там подземный ход? – Робко, с надеждой спросила Майя.

Ей тут не нравилось. Ей хотелось прочь отсюда. Хоть бы даже и неизведанными подземными ходами.

– Погреб там, – отозвался Халеб, глядя, как безуспешно старый маг пытается открыть крышку. Крышка была подогнана на совесть. Щель там, конечно, была, но слишком тонкая, пальцы туда не пролазили.

Пальцы не пролазили, а ухватиться было не за что. Тут, судя по оставшимся от гвоздей следам, была ручка, но ее отодрали. А там что-то было, это Бонифациус чуял, чуял не носом, а тем органом, который помогает магам чувствовать то, что они и называют магией, хотя точного значения этого слова не знает никто. В том числе и они сами.

– Нож бы, – вздохнул Бонифациус, – а лучше топорик. Ни у кого топорика нет с собой? – пошутил он, и сам же ухмыльнулся этой своей шутке.

Не было у них топорика. Ничего у них с собой не было. А и было бы, так забрали бы когда обыскивали и вязали.

Но хоть у них и ничего с собой и не было, но сами-то они были! А это, знаете!..

Инженерное мышление в сочетании с магическими способностями – это тоже инструмент.

– Щель надо побольше? – Задал риторический вопрос Халеб. – Так и в чем дело?

– А что? – Насторожился Бонифациус.

– Ну, сам подумай, чем, кроме ножа, можно расширить эту щель? Даю подсказку: люк из старой сухой древесины. Ну?..

Молчание было ему ответом. Бонифациус молча уставился на люк, а Майя смотрела на Халеба с таким выражением, какое бывает у детей, когда они ждут подарка.

– Ладно, – разочарованно вздохнул Халеб, – что с вас взять? Смотрите, когда человек еще жил в пещерах и не имел никаких орудий труда, он, чтобы заострить палку, что делал?

Он помолчал, оглядывая собеседников.

– Они обжигали ее конец в костре. Потом счищали обгоревшее. Как раз получался конус, то есть то, что и надо. Бонифациус, возьми и аккуратно так, обугли край этой крышки. Ты же сможешь, я знаю. А потом – ну, пальцы, конечно, испачкаются, но, когда угли уберешь, то свободно можно будет ухватиться. Давай!

И ведь получилось!

***

– Смотри, какая древность, – бормотал Бонифациус, разглядывая том в кожаном переплете, – «Практическое применение формул Аль-Потреуса при воздействии на вихревые потоки в нижних слоях атмосферного воздуха», Густав Принкль. Давным-давно устарело. Этого самого Аль-Потреуса еще во времена моей юности вышвырнули из Академии как шарлатана.

Он отбросил книгу в угол и взял следующую.

Там, внизу, никакого подземного хода, увы, не нашлось. Зато там была свалена та немудрящая мебель, что была, видимо, тут ранее – несколько колченогих, скрипучих табуреток, один стул с гнутой спинкой и рваным сиденьем, стол и даже кровать. Кровать оставили внизу, а табуретки и стул вытащили. Все лучше, чем на полу сидеть.

Кроме мебели там были и еще всякие разные вещи, от которых и несло такой ядреной магией, что у Бонифациуса аж засвербело в носу. Тут были всевозможные приспособления для занятий алхимией и приготовления зелий, включая даже стеклянную посуду, частично, впрочем, разбитую, весы, тигли, ступки, пустые бутыли и еще много всего, покрытого пылью и облепленного паутиной.

И еще там были книги, много книг. Их Бонифациус, не ленясь, выбросил все наружу и теперь сортировал – одни в угол, где скопилась уже порядочная груда того, что он посчитал макулатурой, а отдельные экземпляры – на стол, который, по его просьбе, тоже извлекли из подземного мрака. И теперь он сидел за этим столом и смотрел, поднимая с пола книги, одну за одной, хотя на кой черт ему это нужно, наверное, и сам не смог бы сказать. Но, на его счастье, никто его об этом не спрашивал. Нашел человек, чем занять себя, и ладно. Все лучше, чем просто ждать, когда тебя поведут на съеденье.

– Та-а-ак, а это что у нас? – Бормотал Бонифациус, беря в руки очередную книжку в драной бумажной обложке, – а-а, ну, как же, как же… сборник, м-да!.. Помню, помню… тут же и мое должно быть. Ага!.. Вот она, «Влияние…», да… Популярная тогда была тема, да. Кто только… ну, вот, и я тоже. Потом это все как-то сошло на нет. Да, уж… – вздохнул он, отбрасывая потрепанный томик в угол.

В тот же угол пустыми глазами смотрел и Халеб. Вот что-то мелькнуло, не задев его внимания, и шлепнулось. Это было неважно, неинтересно. Халеб думал.

Что же творится? – Думал он. – Что происходит? Что за?.. Ведь совсем же недавно он был тут, на материке, и никаких драконов, кроме того, своего, который, по сути, и не дракон. А эти что?

В беседе с тем жлобом, что допрашивал его, интересуясь, кто он, да откуда, Халеб сумел узнать, что драконов этих – тьма-тьмущая. Летают стаями и жрут всех, кто не успел спрятаться. Хоть сиднем сиди и никуда не выползай. Но так ведь тоже нельзя, с голоду сдохнешь. А эти, значит, вроде как приручили дракона – ну, или он их приручил. И теперь они его кормят, а он, вроде как, не дает тут другим хозяйничать. Жрет вот только, зараза, много. Телку – за раз, или, там, свинью, вот вроде той, что он схарчил у них на глазах. Или человека? Или человека, не моргнув согласился тот.

И откуда же они взялись? Хотя, если их и правда скормят этому дракону, то какая разница? А значит думать надо не о том, откуда оно все взялось, а как бы не дать себя скушать. Конструктивно надо мыслить, конструктивно.

Понятно, что первое, что приходит в голову, это тихонько смыться отсюда. Ну, поставили они там у входа часового, подумаешь? Там, на Острове, когда он был в пещере, там тоже был часовой. Ну, и что?.. Тем более, они же не знают, что Бонифациус маг. Хватило ума у старика не хвастать этим. А как наслать сон на часового он должен еще помнить. Недавно же уже делал такое, когда склад очищали. Возможно, правда, что то место, куда выходит дверь, освещается ночью. Могут увидеть. Лучше тогда – в окно. Окна, хоть и маленькие, но пролезть можно. Окна заделаны какой-то пленкой – пузырем, наверное. Вряд ли бычьим, скорее рыбьим каким-нибудь. Неважно, главное – не стекло, звона не будет. Выдавим, переплет сломаем – и… И что? А если эта зверюга тут ночует? Да и собаки – собаки поднимут лай. Мимо домов же придется проходить. А им до того места, где поднимались, где веревка висит, и где, соответственно спуститься можно, и где вещи остались, топать и топать. И все по открытой местности. Лови – не хочу.

Завтра кого-то из нас, – думал Халеб, – кого-то, как ту свинью. Тоже, наверное, привяжут. И будет дракон как сытый кот с мышью играться. Кого, интересно? Ну, а сам он кого бы?.. Да самого сильного, то есть его. А Майю он, возможно, вообще погодит скармливать. Сначала сам натешится, а потом уже и дракону отдаст. Значит – он. Да он, он. К бабке не ходи, завтра его очередь изображать из себя кусок мяса. Ах, что же он, все-таки, не взял с собой самострел? Впрочем…

Халеб в раздумье и сомнениях покрутил головой.

Ну и взял бы, и что? В тех условиях, в которых они оказались, когда их взяли, он все равно ничего бы не сумел. Да и не стал бы. Что? Весь поселок перестрелять, что ли? Да у него и патронов не хватит. А самострел отобрали бы. А так – он там лежит, где никто не ходит, и никто про него не знает, а значит, никто и не возьмет. Лежит, зараза, готовенький, заряженный. Лежит и ждет. Вот только как бы до него добраться?

Никак!..

***

Когда начало смеркаться Дауд поймал проходившего мимо Элиля.

– Слышь, Элиль, ты там распорядись, чтобы на ночь Кицу сменили. Да покорми его хорошо. Парень весь день торчал, не ел. А туда еще пару поставь, у каждого окна. Там этот, с бородой, не нравится он мне. Может чего-нибудь выкинуть. Завтра-то мы его того… А пока… Ну, ты понял.

– Сейчас сделаю, – согласно кивнул головой Элиль.

Ну, вроде, все на сегодня. Можно и отдохнуть. Дауд направился к той хижине, где ждала его – он усмехнулся: заждалась, поди! – его наложница. Сегодня у нее счастливый день, сегодня ее не съели. А за это надо платить.

В хижине было уже темно, но Дауд захватил с собой лампу. Там, в уголке, к стене прибита полка. Вот на нее всегда и вставала эта лампа. Дауд любил, чтобы было видно – так куда как приятнее, особенно с такой красивой, как эта. Но, – он вспомнил ту, пришлую, – и та тоже очень даже…