Текст книги "Времена Амирана. Книга 6: Путь зерна"

Бильд вздохнул.

– Да, в общем, нету у нас магов.

– Может, кто-то все же есть, из числа мобилизованных? – Не отставал Алеф. – Может, если объявить…

– Можно, конечно. Зачем только? Или вы думаете с этими тварями можно магией что-нибудь сделать?

– Я не маг, я не знаю. А вот с магом я бы на эту тему поговорил. На всякий случай.

Тут снова вылез тот генерал, чьего имени Алеф не помнил, тот, что спрашивал про Ставку.

– Я прошу прощения, я не закончил, – начал он все так же угрюмо глядя в сторону, – мною был задан вопрос, и из полученного ответа ясно, что власти в Амиране нет до нас никакого дела. Нам было предложено считать, что и власти самой нет, а потому выпутываться самим. В таком случае возникает вопрос, если нет власти, то, что делает тут ее полномочный представитель. И чего, собственно, он тут представляет. Самого себя? А кто он такой? И вообще, если Амиран устранился от помощи, то не логично ли и нам устраниться от Амирана и считать присягу, которую мы ему дали недействительной?

Эти слова вызвали недолгую паузу, наполненную мертвым молчанием. Должно быть, у присутствующих перехватило дыхание. Зато потом, когда оно к ним вернулось, начался гвалт, сопровождающийся стуканьем кулаков по столу, скрежетом ножек отодвигаемых скамей и даже чьим-то истеричным хихиканьем.

Вскочил, уронив с грохотом скамейку, побагровевший полковник Вильям Брун, и, уставив руку с вытянутым указательным перстом в грудь Алефу, заорал таким голосом, каким, наверное, орал ведя за собой свой полк в последнюю, решительную и смертельную атаку:

– Во-о-он! Пошел вон отсюда!

Чего это он? – пришло в голову недоумевающему Алефу. – Или он узнал?.. Но откуда, и когда успел? Это же был первый раз.

Генерал Бильд стоя оглянулся на Алефа и как-то беспомощно пожал плечами, словно извиняясь за все это, что, однако, он прекратить бессилен.

– Господин Йот, – негромко сказал он, глядя Алефу куда-то на нечищеные сапоги, – вам, в самом деле, лучше покинуть…

Что или кого покинуть – он не договорил, но Алеф его понял. Уходя, он не хлопнул дверью. Он даже сказал на прощанье:

– Всего доброго, господа.

***

Алеф, прибыв сюда, в это самое «расположение», то есть в село Подгорное, сразу же, благодаря своему статусу, был определен в привилегированные персоны.

Изначально, только оказавшись тут, на месте, после утомительного марша, это бывшее эрогенское воинство расположилось не в самом селе, а разбило шатры за околицей. Потом Совет стал потихоньку распределять контингент по имеющимся тут строениям, то есть занимали не только избы, но и коровники, конюшни, кошары, сараи – все, имеющее стены и крышу. Ну, понятно, чистили, благоустраивали, ремонтировали как могли. Жили тесно, но предполагалось, что это временно. Они же все должны были в ближайшее время расселиться по множеству имевшихся в окрестностях сел и хуторов, ранее заселенных хамадийцами. Так что терпели. Тем более что большинству-то все равно было лучше здесь, где их худо-бедно кормят и ничем особо не занимают, чем будет там, куда их определят, и где они будут предоставлены самим себе. Так что на жизнь не ворчали и вырваться отсюда не спешили.

Алеф прибыл когда процесс расселения был закончен, и шатры свернуты. Перед Советом встал вопрос – куда девать эту, свалившуюся им на голову персону. Не в избу же, где уже живет с десяток человек. Это – если офицеры, солдат-то набивали и побольше. Алеф, с полуслова поняв суть проблемы, подыграл местному начальству, сходу отправившись знакомиться с губернатором, дав таким образом возможность решить эту проблему без спешки. Вернувшись, он обнаружил, что ему освободили небольшой флигелек, бог весть зачем стоявший на обширном подворье, принадлежавшем, видимо, ранее какому-то местному богатею или старосте. Таблички на доме не было.

Вот так он оказался в таких условиях, о которых местное население могло только мечтать – в отдельном, пусть и маленьком, домике. Кроме того, у него, у единственного на всю эту толпу, было с собой оружие. Ничего особенного, обычный служебный меч. Но у других и такого не было. Все оружие сдали, еще когда выходили из Миранды.

Правда, съездив туда-сюда по здешним местам, Алеф озаботился тем, что, пожалуй, меча может оказаться и недостаточно. В лесах, по слухам, еще скрывались отдельные недобитые местные жители, загнанные и озверевшие. Их вылавливали отряды амиранской армии, еще остававшиеся тут для наведения порядка, да что толку. Поди-ка, поищи иголку в стогу сена.

Мастеров среди этих бывших эрогенцев было более чем достаточно, и Алеф, не афишируя этого, договорился с несколькими – кузнецом, уже приведшим в порядок местную кузницу, и столярами, о том, что ему сделают арбалет. Дело это непростое, но как раз сегодня обещали предъявить результат трудов. Так что Алеф, изгнанный с собрания, направился в кузницу.

Мастера не подвели. Арбалет был прост и надежен, ничего лишнего, что могло бы сломаться, никаких блоков для натяжения, никаких рычагов – ногу в стремя, и натягивай вручную, благо силой природа Алефа не обделила. Болтов пока успели наделать не так уж и много, всего тридцать шесть штук, из которых сейчас предстояло потерять парочку – нужно же посмотреть, как бьет эта штука. Посмотрели, уйдя подальше от села, ничего так била, подходяще. Алеф расплатился, договорившись, что болтов еще наделают, и, закинув арбалет за спину, отправился отдыхать. Отдыхать и думать.

Собственно, с того самого дня, когда появились драконы, Алеф ломал себе голову все на одну и ту же тему: что же ему – ему лично, теперь делать. С одной стороны он очень хотел сейчас оказаться возле Принципии. Он понимал, что она – рядом с отцом и братом. Это – как минимум. Они сумеют как-то помочь, как-то защитить, и все же ему было страшно за нее. А может быть, он просто соскучился. И не столько он ей, сколько она нужна была ему.

С другой стороны он чувствовал свою ответственность за этих вот людей, которые отчасти и благодаря ему оказались тут, на чужбине. А теперь еще и драконы эти… Чем реально он мог помочь в этой ситуации он не знал. Никаких идей у него не было. Но бросать их, как ему до сих пор казалось, было бы нечестно.

Спасибо, они сегодня очень помогли ему, сняв камень с души. Не нужен, говорите? Ну, и Единый вам в помощь. Живите, как хотите. Осталось только решить, как преодолеть то пространство, что разделяло его и Принципию. Расстояние было громадно, и лесов там было до обидного мало. Все больше ухоженные поля, да дороги, на которых попробуй скройся от этих летучих тварей. Из общения с другим драконом, тем, которого звали Пафнутий, Алеф знал, что ночь ему не помощница. Ночью драконы видят куда лучше, чем люди. Так что, пожалуй, ночью идти опасней, чем днем. Они тебя увидят, а ты их – нет.

А тут еще и осень. А идти на север. Пока дойдет – если дойдет, конечно, – снег уже выпадет. А одет-то он по-летнему. Вот еще проблема. Ну, это ладно, он пойдет по населенным местам. Крестьяне в большинстве вернулись по своим домам, да и горожане тоже. Так что и одежду, и еду он купит. А не продадут – отнимет.

Алеф вспомнил свои недавние похождения. Что ж, вполне возможно, что снова деньги окажутся не в ходу. Значит – сила, наглость и оружие.

***

Мысли не давали уснуть. Алеф лежал, слепо уставясь в невидимый потолок над собой, когда раздался стук в дверь. Дверь была заперта на крепкую задвижку, поэтому ограничиться разрешением войти было невозможно. Пришлось вставать и со свечой в руке идти в прихожую.

За распахнувшейся дверью кто-то стоял. Кто-то, чьего лица в темноте было не разглядеть. И этот кто-то сказал:

– Зря вы так.

– Что – зря? – Не понял Алеф.

– Зря открываете дверь вот так.

Гость вел себя странно, но это еще не повод для того, чтобы быть невежливым. И Алеф предложил:

– Может быть, зайдете?

Вошли двое. При свете масляной лампы, зажженной Алефом, их физиономии стали видны, и Алеф узнал гостей. Один из них был Сэм – тот самый Сэмюэль Робинсон, отряженный Советом для контактов с йами. Вторым оказался подобранный ими на обратном пути солдат, подвернувший ногу. Сейчас он, вроде, уже не хромал.

– Садитесь, господа, – предложил гостям Алеф, указывая на стулья, стоящие возле стола, – сейчас я разожгу огонь и поставлю чайник. Заварка у меня есть, и чашки найдутся. Вот еды, правда, нет.

– Не надо чая, – отозвался Сэм, садясь, однако, на стул, – некогда.

– Ладно, – согласился Алеф, – обойдемся без чая. Тогда – слушаю.

Говорил Сэм, Алеф и второй гость молча внимали. Из сказанного, кстати, изложенного кратко, ясно и толково, сложилась следующая картина: после ухода Алефа буря на Совете разбушевалась вовсю, приближаясь к десяти баллам по двенадцатибалльной шкале. Если бы кого-то в ходе прений прибили насмерть, было бы и все двенадцать, а так – ограничились несколькими плюхами. В результате генерала Бильда сместили, и не только сместили, но, вдобавок еще и вывели из числа членов Совета. А потом еще и посадили в погреб, выполнявший функции гауптвахты, решив впоследствии судить за позорную сдачу. Возглавил же Совет тот самый генерал, чье имя Алеф то ли забыл, то ли не знал, и которого, оказывается, звали Абрахам Бимс. Тут же было принято решение о том, что присяга, данная Бенедикту, дезавуируется, армия остается эрогенской, а территория, занятая ею – территорией Эрогении.

Для решения следующего вопроса Совет вызвал в качестве консультанта господина Сэмюэля Робинсона, как человека, побывавшего у йами, а потому могущего считаться знатоком в том самом вопросе, который и обсуждался. А обсуждалась возможность воспользоваться той подземной инфраструктурой, которую создали йами, для спасения и выживания.

Сэм вынужден был признаться, что знатоком вопроса себя не считает, поскольку общался всего с одним йами и, к тому же, очень коротко и в совсем неподходящих для знакомства условиях. Его утешили, сказав, что наплевать, главное, что он знает, где вход в эти их проклятые пещеры, а с йами они как-нибудь разберутся. Не впервой иметь дело с аборигенами.

Сэм сказал, что эти йами вооружены и готовы применить оружие. На что был получен ответ, что и они вооружатся не хуже. Что кузнецам уже отдан приказ делать из всякого инвентаря типа кос и лопат хорошие пики. А уж решимости и мужества им, эрогенцам, не занимать. Тем более перед лицом куда более серьезной опасности, чем какие-то дикари.

Тогда Сэм намекнул, что вот есть такой человек, который знает этих йами не в пример лучше, чем он. Человек, даже живший у них какое-то время. Человек, которого зовут Алеф Йот. Но Сэму было сказано, причем в весьма грубой форме, что обойдутся без помощи этого вонючего амиранского шпиона. При этом возникла и была поддержана идея, что этого самого Йота вообще надо вздернуть. Вздернуть на доброй эрогенской веревке, как это и полагается делать с любым вражеским лазутчиком, проникшим в лагерь эрогенской армии. После чего Сэму было велено быть готовым к тому, что он поведет войско к логову этих самых йами. Экспедиция состоится когда войско будет обеспечено оружием.

– Идиоты, – вздохнув, прокомментировал услышанное Алеф, – к тому же буйные. Жаль солдат.

– Вы думаете?

– Уверен. Не знаю, какую тактику они изберут – тут могут быть варианты, но, в любом случае, захватить подземелья не получится.

– А что они могут? – Усомнился Сэм. – Наших вон сколько. И, потом, они же маленькие.

– Что могут? Ну, во-первых, они могут сколь угодно долго удерживать армию у входа. Вход-то узкий, сами видели. Там несколько йами вполне могут держать оборону. Они, в конце-концов, могут забаррикадировать этот вход, а других никто не знает. Они могут даже впустить внутрь, а потом завести в какую-нибудь свою штольню и обрушить ее на головы захватчикам, или загнать их в какую-нибудь пропасть. Да мало ли. Они там дома, и, к тому же, они прекрасно видят в темноте.

– А если наоборот? Осада?

– Какая осада? Им ничего не нужно снаружи.

– Пища? – Не сдавался Сэм.

– Всю пищу они добывают под землей.

– И чем же они там питаются? Не землей же…

– Хватает, – усмехнулся Алеф, – начиная от рыбы… там же есть подземные водоемы. Там и рыба и прочая живность есть. Грибы. Всевозможные черви, которых они разводят – вполне съедобная еда. Водоросли. Да… – Алеф махнул рукой, – я же и десятой доли не знаю. Они, конечно, покупают кое-что у людей, но это – так, баловство, экзотика для праздничного стола. Они охотно потребляют в пищу мясо, но, если что, обойдутся и без него. Берут муку, зелень, фрукты. Особенным спросом пользуется вино. Вино они любят, да. Но, согласитесь, еще никто не умер без вина. Тем более что у них есть там свои заменители.

– Что ж, – согласно кивнул головой Сэм, переглянувшись со своим товарищем, – что-то подобное и нам пришло в голову.

– Но вы не поделились своими сомнениями с Советом? – Поинтересовался Алеф.

– Не успели, – усмехнулся Сэм, – да и потом, они там так решительно настроены, что… – он не договорил, махнув рукой.

– Понятно, – Алеф доброжелательно улыбнулся и покивал головой, – ну, а ко мне-то зачем пришли? Ведь изменой попахивает.

При этих словах голос его как-то потвердел, а глаза уставились в глаза Сэма.

– Измена, господин Йот, вещь сугубо относительная. Всегда, когда ты за кого-то, ты обязательно в то же время и кого-то против. Что делать? Остается одно. Не становиться ни на одну сторону, не так ли?

И он демонстративно положил обе руки на стол перед собой. Алеф с интересом взглянул, и увидел, как от плотно сжатых кулаков в сторону отходят мизинцы. Он улыбнулся, и на сей раз в его улыбке не было фальши, ну, вот, ничуточки.

Он улыбнулся и сделал то же самое, только оттопырены были не мизинцы, а большие пальцы.

– Как там поживает мой дядюшка? – Задал он неожиданный вопрос.

– Дядюшка просил передать вам свое благословение, – нисколько не удивившись ответил Сэм, и тоже улыбнулся.

И только третий человек в их компании, похоже, ничего не понявший, сидел, молча переводя удивленный взгляд с одного на другого.

Кулаки у собеседников разжались и ладони соприкоснулись в крепком рукопожатии. После чего Алеф выразительно скосил глаза в сторону третьего, молчаливого гостя и вопросительно взглянул в глаза Сэма.

Сэм понял немой вопрос.

– Он не в курсе. Но это ничего. Это свой, надежный парень. Мы с ним подружились. А условности, я думаю, можно на время оставить. Право же, не до них. Кстати, вы хоть и знакомы, но имени его по-моему не знаете. Его зовут Эдди.

– Эдди, просто Эдди. Нет, у него, конечно, есть и фамилия, но к чему она нам?

– Ну, что же, Эдди, – Алеф протянул руку, – будем знакомы, Алеф.

– И к какому разряду вы, Сэм, принадлежите? – Спросил Алеф.

– К восьмому. А вы, наверное, к третьему?

– Да, возглавлял Амиранское отделение. А тут-то вы какого черта делаете? Вы там, у себя, вообще, чем занимались?

– Хм-м… – Сэм встал. – Вообще-то, у нас слишком мало времени для подробных бесед, но вкратце, по порядку: сюда был послан для наблюдения и связи с амиранским отделением – кого удастся найти.

– Нашли? – Перебил его Алеф.

– Нет, конечно. А так, по жизни, я полицейский. Расследую всякие уголовные преступления. Возглавляю отдел по борьбе с организованными преступными сообществами. Сейчас это абсолютно неактуально. Вы не поняли? За вами могут вот-вот прийти.

– И что же делать?

– Уходить. До утра я вас спрячу.

– А потом? Днем? Нет уж. Если уходить, то совсем, из села – прочь, в лес куда-нибудь.

– Ну, возможно, вы и правы. Я, вообще, думал немного собраться, но, пожалуй, да… Просто не дадут.

Он кивнул головой в сторону двери.

– Тогда пошли? Только не забудьте погасить лампу.

***

– Нет, – сказал Алеф, когда они тихими тенями выскользнули из готовой захлопнуться западни села, – мы не пойдем сразу в Миранду. Никуда она от нас не денется. А пойдем мы к тем самым йами.

– Вы хотите их предупредить? – Догадался Сэм.

– Да, вот именно.

– Но зачем? – Удивился Эдди. – Вы же сами сказали…

– Что они сумеют оборониться? Сумеют, – не стал спорить Алеф, – они-то сумеют, а вот сколько крови ваших друзей прольется? А если они будут готовы…

– То что?

– К ним просто никто не сунется.

– Напрасная потеря времени, – возразил Сэм, – я ушел, а кроме меня и вас никто больше дороги не знает.

– Позвольте вам возразить, – голос Алефа вопреки всему был весел, – вы просто забыли про того славного парня Али, что был там с нами. Не надо думать, что ваши вожди такие уж тупые люди. Они знают, что он был с нами…

– Откуда?

– Да хоть бы и от меня. Меня же подробно расспрашивали еще до всего этого. Еще когда мы только вернулись. А я, представьте себе, им все рассказал. В подробностях. Я же не предполагал, что все так обернется. А они, наверняка запомнили. Где живет Али с дедушкой-губернатором всем известно. Дорога туда натоптана. А вы вспомните вопли того же Али, что, мол, нужно выкурить этих йами. Так что мысли совпадают. Понятно, что хамадийцам – сколько их там, в том селе? – это не под силу. И как же они обрадуются, когда к ним придет целая армия, и скажет – ведите нас! Ну, и отведут. И сами побегут впереди.

– Верно, – согласился Сэм, – про Али-то я и подзабыл.

– А с йами портить отношения, – продолжил развивать свою мысль Алеф, – я лично не хочу. Не знаю, в чем – пока не знаю, – уточнил он, – но в чем-нибудь они нам еще пригодятся. Пусть видят во мне друга. А заодно посмотрим – пустят же они нас троих за такие сведения? Я думаю, пустят, – посмотрим там кое-что…

– Что же?..

– Да так… жил там один человек, у этих йами. Вы, кстати, должны были слышать про такого, Халеб Букин…

– Да, – согласился Сэм, – были на него материалы. Он же в розыске?

– Да, был. А прятался у них, как оказалось, у этих самых йами. Я с ним даже познакомился. Он меня даже спасал. Впрочем, об этом не сейчас. Это долгая история. Ладно?

Он с улыбкой взглянул на своих новых друзей.

– Ладно, – не стал спорить Сэм, а Эдди просто кивнул.

– Этот тип, представьте себе, организовал там, в пещерах, целую производственную базу. Он им делал паровые машины.

– Зачем? На кой черт они йами?

– Да хотя бы воду откачивать. Попутно сделал самодвижущийся экипаж, тоже с паровым двигателем. Он вообще, если помните, именно на паровиках специализируется. И, что меня особенно заинтересовало, наладил производство огнестрельного оружия. Вполне, между прочим, работоспособного. Во всяком случае, он стрелял из оружия собственного изготовления. И – ничего, успешно.

– Вот же, сволочь! Подонок, – с чувством произнес Сэм, – не зря его разыскивали.

– Ну, в общем, да, конечно, – не стал спорить с коллегой Алеф, – но, согласитесь, сейчас нам с вами эти его самоделки очень бы пригодились. Вот я и хочу пошарить в его закромах. Вдруг там что-то завалялось?

– А он?

– Он? Он сейчас далеко. Возможно, и не вернется. Так что он нам не помешает. А йами он, насколько я знаю, эти свои самострелы не демонстрировал. Это он хорошо сделал. Так что и йами не помешают нам, если мы захотим забрать пару непонятных железок. На что они им? Потом, надо одеться потеплее. Зима на носу. Еды с собой взять в дорогу. У йами она, конечно, своеобразная, но есть можно. Я ел, и ничего, жив.

Он помолчал и спросил, не дождавшись возражений:

– Ну, что, как вам план?

План был, хоть и без энтузиазма, но принят.

– Тогда… Что у нас там, в небе? Ничего? Тогда – во-о-он дерево. Бегом до него.

***

Они проделали этот путь быстрее, чем в прошлый раз. И дорога была уже знакома, и Эдди, подлечивший ногу, не служил невольным якорем, а шел бодро, не жалуясь на жизнь и трудности. Правда необходимость больше смотреть вверх, в коварную пустоту, чреватую угрозой, могла для кого-нибудь обернуться такой же бедой, что настигла Эдди в прошлый раз, но обошлось. И драконов успевали заметить вовремя, и ногу никто не подвернул.

Завернули в тот хутор, где, как они помнили, оставался неустрашимый оптимист по имени Герберт. В хуторе было пусто. Бродили по двору несколько кур, да испуганно облаяла их из-под крыльца собачонка, а так – ничего. Ничего и никого. Скота не было, и амбары были пусты. Не выдержал, видать, Герберт, подался все-таки к людям. Дошел ли?

Кур, которых хозяин, очевидно в спешке сборов, то ли забыл, то ли не заметил, поймали и съели. Частично прямо тут же, где и заночевали, частично по дороге. О самом же Герберте поговорили вечером за ужином, да и позабыли. Всех не упомнишь и не пожалеешь.

Последнюю ночевку сделали в лесу неподалеку уже от той поляны, что была около входа в пещеру. Наткнулись на родник с хорошей водой, и решили дальше не идти. Дело к вечеру, как там сложится? А тут хорошо. Лучшее же враг хорошего, каковую истину исповедовали как минимум двое из троих путников.

На ужин поделили остатки последней курицы. Кур этих приготовили еще там, по месту их жительства, на брошенной ферме. Сделали это чтобы по возможности не разводить огня на привалах, демаскируя себя. Последствием этой вынужденной предосторожности было то, что к этому дню мясо уже начало портиться. Теперь Алеф лежал и чувствовал, что – с одной стороны не наелся, с другой – съел слишком много. Возникало опасение, что съеденное попросится наружу. Так что он не спал, несмотря на усталость, а лежал, не думая ни о чем глобальном, а чутко прислушиваясь к своим ощущениям.

Это отвлекло его от того, что происходило вокруг, в том числе и совсем рядом. Но вот голоса стали чуть громче, и Алеф поневоле прислушался. Оказывается, Сэм и Эдди беседовали. Стало любопытно. Он лежал тихо, и его товарищи наверняка думали, что он уснул.

И о чем же они там?

– …не знаю, – разобрал он голос Сэма, – но на земле точно таких тварей нет.

– А что, – это уже Эдди, – кто-то добирался до края? Я что-то о таком не слышал.

– Нет, никто не добирался. Кому это нужно? Край – это наверняка очень опасное место. Ты видел водопад?

– Видел однажды. Маленький только. Футов десять, не больше. На речке одной в Эстлийских горах.

– Ну вот. Ты подплываешь на корабле к краю, и твой корабль становится неуправляем. Его несет туда, ведь вода же должна падать туда, вот такой водопад, только уже не десять футов, а вообще…

Сэм задумался, должно быть, пытаясь себе представить, как океанская вода низвергается в бездну.

– В общем, – продолжил он, – улетишь туда, и все. И кому это надо?

– Значит, вода падает туда, да? Там, на краю…

– Ну, а как иначе?

– А может, там суша? Ведь если вода будет все время падать, так ее в океане не останется. А ее, вроде как, меньше-то не становится. Не мелеет океан.

– Значит, ты считаешь, что океан – это такое громадное озеро? Со всех сторон окруженное сушей?

– Ну да, вот представь себе тарелку. Представил?

– Ну…

– В эту тарелку тебе положили, ну, скажем, бифштекс. Да?..

– Очень хорошо. С кровью?

– Ага. И налили подливы. Много подливы, чтобы бифштекс только чуть-чуть выглядывал. Ну, вот… Бифштекс – это суша, это где мы живем, а подлива – океан. Подлива же не проливается, да?

– Так.

– Вот… ей что не дает пролиться? Края тарелки.

– Ясно, – слышно было, как Сэм хихикнул, – отличная модель. Земля имеет форму тарелки. Здорово! И очень наглядно, особенно на голодный желудок. Ты как заговорил про бифштекс, так я прямо вот все и увидел.

– Ты вот смеешься, а если бы кто рискнул поплыть дальше, в поисках края земли, обязательно бы наткнулся на эту сушу, окружающую океан. А там ведь чего только может не быть. В том числе и эти, драконы чертовы.

– Да, вот только как они через весь этот океан перелетели?

– А почему бы и нет? Что мы о них знаем? Это они здесь тихонько летают. Добычу высматривают. А так, может они могут как ветер носиться.

– Что же раньше-то о них ничего слышно не было?

– Ну, как, не было? А кто наш флот пожег? А кто арбокорцев победил? Нам говорят – ледерландцы. Ага, как же! Поборола мышка кошку. Люди говорят, их как раз дракон… А может, и не один.

– Значит, ты думаешь, это амиранские драконы?

– Похоже на то.

– А чего же они…

– Я вот чего думаю, – шепот Эдди стал горячим и напряженным. Он явно хотел поведать другу о чем-то важном, наболевшем, и о чем не стоит говорить вслух, – я думаю, Амиран призвал откуда-то этих тварей. Призвал, когда припекло и деваться стало некуда. А теперь не знает, как от них избавиться. Вот они и придумали хитрый ход, отправили нас сюда, вроде как заселять эти края, а на самом деле – в пищу этим тварям. Дескать, туда летите, туда! Там – все ваше. А здесь – не надо.

Он замолчал. Молчал и Сэм. Потом сказал:

– Ну, ты и фантазер, приятель. То у тебя земля в форме тарелки, то Амиран насылает на нас драконов. Ты только этому, господину Йоту не вздумай такое ляпнуть. А сейчас давай-ка спать.

Потом, помолчав еще немного, добавил:

– Вот придем в Миранду, увидим. Если там нет драконов и все тихо, значит ты, возможно, и прав. Ну, а если и там… Значит, мы просто забудем об этой твоей идее.

***

А утром, когда они, соблюдая все меры предосторожности, преодолели пространство между местом ночлега и входом в пещеры йами, их ждал сюрприз.

Вход был завален, и завален основательно.

– Вот сволочи! – Выдохнул из себя Сэм.

– Да нет, – как-то вяло и неубедительно отозвался Алеф, – все правильно. Просто они сами сообразили. Молодцы. А мы опоздали.

– Пошли-ка отсюда, – сказал Сэм, – а то мы тут на виду. Вдруг прилетят.

А Эдди просто молча плюнул себе под ноги.

Глава 3

Говорить о добром – всегда

труднее, чем о злом.

(Сергей Лукьяненко, «Непоседа»)

Александр ван-Желлье, троюродный кузен короля, герцог Мантийский, главнокомандующий непобедимой армией Ледерландии, был зол и обижен. Черные кошки рылись у него в душе, как в ящике с песком. Все, душа его сожжена, мрачная ненависть и жажда мести отныне заполняют то место в его сердце, где прежде жила любовь. Отныне и навсегда он будет мрачен, угрюм и беспощаден, как сказочный Черный Рыцарь. Ну, что ж, значит, так тому и быть!

Только что у него состоялся разговор с королевой, с этой коварной, циничной, безжалостной и прекрасной интриганкой, плюнувшей ему в душу и растоптавшей там ею же взращенные цветы любви. И черт его дернул поинтересоваться состоянием здоровья возлюбленной, последнее время неважно выглядевшей и избегавшей близости с ним. Пошел к дворцовому лекарю, и тот, не устоявший перед его нешуточными угрозами, поведал ему, что королева беременна. А на его вопрос, когда же она разрешится от бремени, лекарь сказал, что, по его прикидкам, числа десятого-пятнадцатого декабря. Оставалось только вычесть из двенадцати девять, чтобы получить число. Получить это проклятое число и вспомнить, что в это время он еще не только не был допущен к роскошному телу королевы, но и просто до разговора-то с ним она снисходила крайне редко, да и то – только на служебные темы.

А кто же был тогда особо приближен к ней – к этой коварной и прекрасной Сердеции? Ах, да! Герцог Имеренейский, который тогда сопровождал ее всюду, чуть ли не в нужник – юный Александр горько усмехнулся, – во всяком случае, в опочивальню-то он ее сопровождал точно. Теперь это ясно, как божий день.

А когда он, опаляемый гневом и ревностью, выложил ей, ворвавшись к ней в будуар, все это, она только расхохоталась.

– Мальчик, – со смехом сказала она ему, даже не обернувшись, глядя на него в зеркало, перед которым сидела, – что это ты разошелся? Тебе-то какое дело? Ты кто, вообще, такой?

Герцог, чуть не задохнувшийся от этих слов, сделал то, чему его учили на уроках этикета. Он вдохнул, задержал воздух в груди, и выдохнул, стараясь это сделать по возможности бесшумно. От этого упражнения на щеках появились красные пятна, но дышать и говорить стало легче. Он напрягся, выпрямил как мог спину и сказал несколько сдавленным голосом:

– Я, Александр ван-Желлье, троюродный кузен короля, герцог Мантийский, главнокомандующий непобедимой армией Ледерландии, к вашим услугам, моя королева!

– Ну, раз уж вы главнокомандующий, – улыбнулась ему через зеркало Сердеция, – то и главнокомандуйте. Вы помните нашу договоренность относительно Кранаха? Арбокорцы выполнили свою часть. Кранах стонет под их свирепым игом. Они там резвятся, как хотят. Пора уже и нам вступить в игру. Так что, ступайте в армию. Готовьте войска к освободительному походу. Свяжитесь с командованием арбокорского оккупационного корпуса, согласуйте с ним все по срокам и этапам – когда они откуда свои части выводят, когда мы что занимаем. Чтобы никаких стычек и недоразумений. Все строго по графику. Вы меня поняли, любезный?

Отсылает, – понял юный герцог, – с глаз долой, из сердца вон. Натешилась, поиграла, и хватит. Теперь у нее будет кто-нибудь другой. Что ж…

– Так точно! – Произнес он вслух, и голос его не дрогнул. – Будет исполнено!

– Ну, и отлично. А как будет исполнено, приходите, доложите мне лично.

С этими словами королева, наконец, повернулась к нему и улыбнулась.

***

Эта сцена – сцена разрыва и прощания, причем, не столько с Сердецией, сколько с самим собой, тем, каким он был еще буквально только что – сопливым и романтичным юнцом, верящим, как последний дурак, в любовь и чистые чувства, эта сцена все еще стояла перед внутренним взором герцога. Стояла, заслоняя собой все вокруг. А, собственно, на что тут, вокруг, и смотреть-то было? Он, окруженный гвардейской ротой личной охраны, выезжал за пределы Шарлебурха, столицы Ледерландии. Особо любоваться тут было нечем. Пригород, как пригород, да еще сто раз виденный. Домики, окруженные полями, и поля позади других домиков, тех, что вылезли на дорогу, демонстрируя проезжающим свои аккуратные чистенькие фасадики за милыми палисадничками, отгороженными от дороги штакетничками ростом по колено. Лесочки на горизонте. Стада упитанных коров в зеленеющих лугах, ветряные мельницы, да чистые, без следов ряски, прудики, огражденные сетчатыми заборчиками во избежание случайного попадания в воду неосторожной скотины или перепившего прохожего.

Глаза бы его всего этого не видели!

И черт догадал его родиться в этой дурацкой, маленькой, жалкой, душной Ледерландии – с его-то душою и талантом! А вот, если бы…

А вот – хрен вам! Ничего он не будет ни с кем согласовывать. Что там сейчас эта хваленая арбокорская армия? Так, жалкие огрызки былой славы. Еще годится, чтобы завоевать вовсе беззащитный Кранах. А так – все! И вот он, Александр ван-Желлье, герцог Мантийский, в пух и прах, не понарошку, а на самом деле разбивает эту тень ушедшего навсегда, которая по ошибке еще именует себя армией Арбокора. Разбивает так, чтобы и тени от этой тени не осталось, и входит в Кранах во всем блеске и величии победителя. Входит, и благосклонно соглашается принять на себя бразды правления этим маленьким, но славным государством. А потом поворачивает свою армию, не только не уменьшившуюся в результате военных действий, но численно возросшую за счет кранахских добровольцев и тех пленных арбокорцев, что присягнут ему – а почему бы и нет?! – и в будущем станут костяком его личных вооруженных сил. Поворачивает вот сюда, откуда его изгнали, прямо в Шарлебурх. И она будет стоять перед ним на коленях, эта беременная сучка. Беременная не от него, от этого хлыща, герцога Имеренейского. Но зря она будет униженно молить его…