Текст книги "Времена Амирана. Книга 6: Путь зерна"

***

Совет традиционно собирался в зале, который так и назывался: «Зал Большого Королевского Совета». Там, посредине, под огромной люстрой, которую сейчас, естественно, никто зажигать не стал, стоял огромный длинный стол со стульями по бокам. В торце было место короля с креслом, имитирующим трон. Мест за столом было гораздо больше, чем нужно было, чтобы вместить участников нынешнего заседания. И это несмотря на то, что собралось почти все мужское население дворца. Отсутствовали два поваренка – по малолетству. Отсутствовал престарелый лакей Рой, тоже не прошедший возрастной ценз. Отсутствовал граф Бернгард, которого искали, но так и не смогли найти, как, впрочем, и одну из фрейлин, причем совсем не ту, о которой подумали сначала.

Зато специально для участия в Совете спустился со своего наблюдательного поста герцог Мантийский. Он протрубил тревогу, заставив тех, кто был вне стен спрятаться под их защиту и сидеть там, не высовывая носа, а сам пошел вниз, поскольку какой же Королевский Совет без главнокомандующего.

– Я собрал вас, друзья, – начал Урлах, – чтобы обсудить вот какую проблему.

Он замолчал, оглядывая лица присутствующих. На лицах не было ровно ничего кроме настороженного ожидания продолжения. И он продолжил:

– Нам надо будет выбраться наружу.

Эти слова вызвали ответную реакцию. Испуг у большинства и заинтересованность у некоторых. Этих некоторых Урлах взял на заметку.

– Нам нужно пополнить запасы продовольствия и найти священника, – продолжил он, – а то принцесса так и остается некрещеной и безымянной. Так не годится, – добавил он со вздохом.

– Я готов! – Вскочил со своего места герцог Мантийский.

Он уже столкнулся однажды с драконами, и ему было страшно. Но еще страшнее ему было, что кто-то этот страх заметит.

– Королева очень просила оставить вас тут, во дворце, – сказал Урлах.

– Но почему?!

– Вы будете отвечать за безопасность дворца и всех его обитателей, пока нас не будет, – нашелся Урлах, – на кого же еще положиться, как не на вас. Вот и королева вам доверяет. Но, если у вас есть какие-то предложения по поводу этой нашей авантюры – я имею в виду вылазку, я прошу вас высказываться.

У герцога отлегло от сердца и пропало ощущение бездны под ногами, за что ему сразу же стало стыдно. Но, что поделаешь, проклятые драконы так напугали его, что он даже не ходил посмотреть на новорожденных малюток. Как-то не тянуло.

И сразу же герцог стал способен рассуждать хладнокровно и разумно, как и подобает полководцу.

– Сколько человек пойдут? – Спросил он Урлаха.

– Пока не знаю, – пожал тот плечами, – пойдут те, кто захочет. Я никого не собираюсь принуждать.

– Тогда пусть поднимут руки те, кто пойдет, – сурово нахмурился герцог Мантийский.

Урлах поднял руку и с любопытством взглянул на сидящих.

Вторым поднял руку Губерт. Это понятно, не мог же он отпустить своего любимца, своего ученика и воспитанника без личного пригляда. Это могло кончиться плохо.

Парни из дворцовой гвардии переглянулись. Они прекрасно понимали, что если от кого и ждут подвига и самопожертвования, так это от них. Переглянулись, вздохнули, и начали поднимать руки. Все шестеро.

Видя, что остальные как-то не горят энтузиазмом, Урлах улыбнулся и воскликнул:

– Восемь человек! Более чем достаточно.

– Теперь – вооружение, – герцог был деловит и серьезен.

– Ну, у всех нас, – сказал Урлах, – есть мечи.

– У меня нет, – не согласился с ним садовник, – я возьму топор.

– Мечи, топор, – голос Урлаха был задумчив, – ну, нож, конечно, должен быть у каждого, и по хорошей палке.

– Палки-то зачем? – раздался чей-то удивленный голос.

– Ну, не против драконов, конечно, – печально усмехнулся Урлах, – им и мечи-то наши – так, тьфу!.. Но, может, с людьми будут недоразумения. Может, получится и без кровопролития. Зачем сразу рубить? Можно же и палкой.

– Точно, – обрадованно воскликнул один из гвардейцев-добровольцев, – вот я как-то…

Но тут герцог поднял руку, и говоривший заткнулся. Он был дисциплинированным солдатом.

– С количеством разобрались, – веско произнес герцог, – с персональным составом тоже, с оружием вопрос снят. Теперь – куда собственно собирается отправиться экспедиция? – И внимательно посмотрел на короля.

Король застенчиво улыбнулся и пожал плечами. Он и сам не знал.

– Хорошо, – главнокомандующий был неумолим, как строгий экзаменатор, – карта есть?

– У меня нет, – признался король, – а у вас?

– Есть, – вздохнул герцог, – и очень хорошая, подробная, но в штабе. Здесь нет.

***

Город Шарлебурх, столица Ледерландии, ухитрился весь и целиком расположиться на левом берегу реки Лейты. Это было очень удобно и прагматично, так как позволяло экономить бюджет столицы на мостах через эту самую Лейту. Обошлись одним, зато хорошим, каменным, построенным еще триста лет назад, но выглядящим еще достаточно молодо. Город постепенно спускался к реке и упирался в набережную – средоточие отелей, фешенебельных магазинов, ресторанов и банковских контор. А также излюбленное место прогулок в хорошую погоду.

Итак, если вы, гуляя по городу, вышли на набережную, то вы можете выбрать только два направления дальнейшего движения: направо или налево, ну, или назад – но это если вы уже устали и вам хочется спать. Если же у вас еще сохранились силы, и вы пошли направо, то есть в западном направлении и вверх по течению полноводной, но спокойной Лейты, то по правую руку от вас будут сросшиеся в единый каменный массив причудливые фасады трех-четырехэтажных зданий, украшенных флагами и вывесками. По левую же – гранитный парапет, за которым вы увидите неторопливо текущие вам навстречу воды реки.

Через какое-то время вы дойдете до перекрестка. И снова перед вами встанет проблема выбора дальнейшего пути. Пойдя налево, то есть на юг, вы попадете на тот самый мост, ведущий, естественно, через реку, и дальше – вглубь страны, через ее поля и пастбища, мимо ветряных мельниц и мелких поселений, в каждом из которых, однако, будут и храм, и рынок, и ратуша на центральной маленькой площади, украшенной маленьким фонтаном.

Это если налево. Если же вздумается вам повернуть направо, то есть на север, то вы попадете на дорогу, проходящую по краю Шарлебурха. Слева от вас будет аккуратная зелень Парка короля Августа, а справа – отгороженные штакетниками палисадники, на которые выходят окошки одно-двухэтажных домиков зажиточных шарлебуржцев. Район этот считается престижным, и земля в нем доступна далеко не всем. Дальше дорога выведет вас за пределы городской черты, а совсем уж далеко, там, куда вы, пожалуй, что и не дойдете, она пересекает государственную границу и попадает на территорию Кранаха, заперевшего Ледерландии выход к морским путям и океанским просторам.

Но можно ведь и никуда не сворачивать. Можно идти дальше прямо, туда, куда и ведет та самая набережная, по которой вы шли. Тогда слева будет все та же река – куда она денется? – а справа все та же зелень Парка короля Августа, большого, видать, любителя зеленых насаждений. И через какое-то время вы придете к месту, где Парк закончится, а начнется обширное пространство, засеянное травой, обычно частично вытоптанной, и с некими сооружениями, напоминающими трибуны, на противоположной от вас стороне этого пространства. Подойдя к ним ближе, можно убедиться, что это и в самом деле трибуны.

Место это называется Гвардейское Поле. На этом поле местная гвардия проводит парады и показательные маневры, мало отличающиеся от тех же парадов. На трибунах сидят король со свитой и приглашенные гости, как правило, из числа иностранных представителей и дипломатов. Чтобы видели и устрашились.

А дорога по берегу реки так и идет, и вы, при желании, можете идти по ней. И, пройдя остающееся по правую руку Гвардейское Поле, вы выйдете к месту, где опять растут всякие деревья. Правда, во-первых – не всякие, а преимущественно плодовые, а во-вторых они на сей раз отделены от вас красивой чугунной оградой со множеством завитушек, стрел, мечей, щитов и копий. Сразу становится понятно, что это – не просто так, что за этой оградой скрывается что-то важное, может быть даже государственное. И впрямь, там, за этим финтифлюшистым забором, начинается территория королевского дворца, куда вас, скорее всего, не пустят.

Да и не надо вам туда. Зачем? Тем более, что те, кто там сейчас, в этом самом дворце, ломают головы над тем, как из него выбраться. Выбраться, оставшись при этом живыми.

***

На отсутствие карт махнули рукой. Ну, а что еще оставалось делать? Решили, что и так найдут. И дорогу найдут, и то, что надо.

Кстати, с этим тоже были дебаты – что надо? Муку надо? Надо. Ну, с этим просто. Есть мельницы, их, кстати, издалека видно, так что тут – ничего, найдут. Найти-то найдут, а вот что дальше делать?

Значит, во-первых: буде там, на мельнице, окажутся хозяева – ну, там, мельник, еще кто… С ними-то что? Вариантов три – отнять, хозяев прикончив, это – раз. Отнять без убийства и членовредительства – два. И третье – взять с собой.

Дебаты вокруг этой проблемы разгорелись нешуточные. Главнокомандующий, как старый солдат, не знающий слов жалости и милосердия, настаивал на первом варианте. Большинство склонялось ко второму, а Губерт говорил, что мельник в хозяйстве может пригодиться. Сам король молчал в тряпочку, впервые оказавшись перед столь нешуточным выбором. В конце-концов решили действовать по обстановке, надеясь, видимо на то, что мельника на мельнице не окажется.

Но и это ведь было не все. Как ту же муку транспортировать во дворец? Каждому по мешку на загривок? Добровольцы поежились от такой перспективы. Тащить предстояло издалека. Рядом с дворцом мельниц точно не было. Ближайшую герцог видел со своей башни аж на том берегу, и совсем не близко. Раньше бы такой проблемы вовсе не возникло. Раньше-то что – запрягли лошадку в телегу, да поехали бы. Благо лошадки – вон, в конюшне прошлогоднее сено жуют, бока отъедают. Замаялись бездельем. Телег на хозяйственном дворе тоже хватает. Но не довезти же так, все это понимали. Увидят эти сволочи с неба, прилетят, и хорошо, если одной лошадью от них откупиться удастся. И тогда – что? Самим в телегу потом впрягаться? Или как?

– Или как… – сказал Губерт, – совсем уже разбаловались от хорошей жизни. А раньше-то как бывало? Сам, бывало, в саночки-то впряжешься, да и прешь, хоть в горку, хоть под… Какие там лошади у сельской бедноты?

– Да где ж их взять, саночки-то?.. – Вздохнул кто-то. – Детишков во дворце нету, вот и саночек…

– Сами сделаем, – сказал Губерт, – из досок. Подумаешь, проблема!

Ладно, сам предложил, самому и делать. Губерт кивнул, соглашаясь. Особенных трудностей в изготовлении салазок он не видел.

Как всегда, решение одной проблемы тут же порождало следующую: ну, хорошо, вот идут они, дружно впрягшись в салазки, нагруженные мешками с мукой. Сзади салазки подталкивает мельник, счастливый от одного только осознания своей сопричастности к такому эпохальному событию, и предвкушающий свою дальнейшую жизнь в царском дворце. Идут они, значит, идут… И тут, вдруг – откуда ни возьмись, неожиданно, из-за низких облаков вылетает стая голодных чудовищ.

И – что?..

И все.

– Да нет, – сказал один из гвардейцев по имени Бак, – ничего страшного. Нужен только камуфляж. Снег же везде. Взять белые простыни и сшить халаты. Как эти твари появятся, сразу разбежаться и рылом в снег. Мы будем невидны, так они и того… мимо! И всего делов.

Предложение было принято. Шитьем маскировочных балахонов решено было озадачить горничных с фрейлинами. Особого искусства кройки и шитья тут не требовалось, так что, решили – справятся.

Но, как говорится, чем дальше влез… С мукой ясно, а ведь кроме муки надо много чего еще. Да то же мясо. Ну, пока еще не перевелась живность на скотном дворе, но… особенно с учетом подрастающих дракончиков. Надолго ли того, что еще мычит и хрюкает хватит? И что тогда? Чем, или вернее, кем их тогда кормить, проглотов?

На Урлаха при этом смотреть избегали, да он и сам отводил глаза в сторону. Ну, а что прикажете делать? Что же, убить их теперь, что ли?

Но, шутки в сторону! Мясо нужно в любом случае. А где его взять? Вряд ли сейчас найдется хоть одна мясная лавка. Те туши, что были когда-то заготовлены, давно сгнили, если не были съедены. Остается живой скот. И где же его искать? У фермеров? А смогли ли фермеры в нынешних условиях сохранить поголовье? И что делать, если таковой найдется? Тоже, как и мельника – с собой? Со всеми чадами и домочадцами? Но это же сразу насколько увеличится количество едоков! Они же и съедят всю ту провизию, что удастся заготовить. Просто отнять, оставив того же фермера с теми же чадами подыхать голодной смертью?

– Да что там всех жалеть?! – Горячился герцог. Понятно, ему-то не идти. – На войне, как на войне, – учил герцог собравшихся азам воинской науки, – на войне без жертв не бывает. В том числе и среди гражданского населения.

Урлах понял, что, пожалуй, конца этому не будет, и решительно подвел черту. Резолюция была такая: идти все равно надо, это – раз. Всего все равно не предусмотришь, это – два. Ну, и в третьих, и во всех остальных – мы тут слишком засиделись и не знаем, что там, за оградой, творится. Сходим – узнаем. Даже если сходим впустую, все равно это будет полезно.

– Разведка! – Встрял герцог. – Правильно, ваше величество!

И пошли собираться. С духом, и вообще…

***

Пока собирались – шили, кроили, примеривали, сколачивали салазки, – кончилась ясная, солнечная и безветренная погода. Собрались тучи, чреватые метелями и снегопадами, испортилось настроение, и ужасно хотелось никуда не идти, а сесть у теплой печки и тихо дремать.

Но сурово сказал старый солдат – главнокомандующий герцог Мантийский:

– Самая та погода для разведки.

Пришлось идти.

Собрались во дворе, все восемь членов экспедиции, почти незаметные в своих белых, пошитых из простынь, балахонах. Высыпали провожать и все прочие обитатели дворца. Пришла даже Сердеция, оставив свою спящую дочку, к которой неожиданно вдруг привязалась. Возможно тут причиной вынужденное собственногрудное вскармливание, но теперь дни свои королева коротала лежа в разобранной своей большой королевской кровати, имея рядом это теплое, беспомощное и такое забавное копошащееся существо.

Как это ни странно, но она была счастлива.

Речей произносить не стали. Королева мать стояла рядышком со старушкой няней. Обе промокали набегающие слезы. Ветер, и правда, был резок, так недалеко и до насморка. Построились в походную колонну – трое гвардейцев впереди, трое в арьергарде, а посредине Урлах с Губертом, держась за веревочку, привязанную к пустым пока что салазкам.

Урлах хотел было все-таки что-то сказать на прощанье, что-нибудь политически грамотное и подходящее к моменту, типа – не поминайте лихом!.. – но тут вдруг, откуда ни возьмись, появились драконы.

Да, пожалуй, что уже можно сказать и так. Как-то незаметно выросли они из того нежного возраста, когда про них можно было сказать: «дракончики…», и прослезиться от умиления. Выросли, возмужали, ростом стали с хорошую овчарку в холке.

Они уже не жили в загончике возле печки. Мал стал загончик. Попробовали держать их во дворе, под сеткой – как они, не заболеют? Не заболели, прекрасно себя чувствовали, бегали там, подпрыгивали, пробуя крылья, но – умные бестии! – в сетке больше не путались.

Пасти у них стали – запросто руку перекусят. Но никому пока что никакого вреда от них не было. С людьми вели себя доброжелательно, бывало, что наскакивали, но играючи. Ну, а Урлах – Урлах был для них просто папой родным, и любимым вдобавок. Стоило ему появиться во дворе, как они, топорща крылья, задирая головы и вереща что-то, кидались к нему, приветствуя и явно ласкаясь по-своему.

И, вот интересно, как узнали? Неужели кто-то проболтался? Но, так или иначе, они – все пятеро, дружно вывернули из-за угла, и теперь бежали, боясь опоздать. Бежали смешно, подпрыгивая, взмахивая крыльями и пролетая несколько шагов, громко вереща – они ужасно походили на стаю гусей, торопливо переходящих через дорогу. Этакие черные гуси-лебеди. Гадкие лебеди, уродливые и трогательные, даже симпатичные, если присмотреться. Но кто же будет присматриваться к этаким тварям.

И вскрикнула королева, впервые увидавшая этот новый предмет увлечения своего идиота-мужа. И попятились мама-королева со старухой нянюшкой, уже плохо видящие, но видящие достаточно, чтобы испугаться. Ну, а остальные – остальным уже приходилось сталкиваться с этими существами, так что там, в рядах провожающих, особой паники не было.

Урлах удивился. Урлах растрогался. Урлах бросил веревку, которую держал и шагнул навстречу. Они окружили его, тянулись своими мордами к его лицу. Будь на их месте собаки, они стали бы лизать его своими языками, но у драконов, видимо, подобное было не в ходу. Они просто разевали свои пасти с весьма уже выросшими зубками, и ласково шипели что-то.

– Ну-ну-ну… – Урлах гладил их по длинным вытянутым вверх шеям, – спокойно, ребята, идите, идите. Я скоро вернусь. Чего вы…

Он наклонился и, подталкивая, направляя их прочь, повторял:

– Идите, идите.

Они отошли и остановились, глядя как Урлах вновь взялся за веревку. Кавалькада тронулась в путь. Тронулась, провожаемая горестными криками юных драконов и без прощального слова, так и не сказанного Урлахом.

***

Сначала, когда, выйдя из ворот, шли вдоль реки, шли молча, спокойно, только изредка поглядывая вверх. Дойдя же до перекрестка, устроили перепалку. Вопрос, оставленный на потом – куда же все-таки идти, никуда не делся, и, раз не решили его загодя, пришлось решать сейчас.

Мнения разделились – ну, понятно, иначе и спора бы не было. Часть хотела в город. Резоны, конечно, были. Главное – всегда можно заскочить в какой-нибудь дом рядом, и найти там укрытие. Им возражали:

– Ага! А жители – дураки. Так и держат двери незапертыми. Пока будешь ломиться внутрь, как раз и съедят.

Тоже правильно.

Зато в городе много магазинов, где на складах можно найти всякое-разное, в том числе и то, что едят. С ними не соглашались:

– Ну да! Давно уж разграбили те магазины. И ничего там нет, кроме мусора.

Чашу весов перевесило мнение Губерта, который молчал-молчал, да и не вытерпел:

– Хлеб – всему голова, – сказал Губерт, – собирались же на мельницу за мукой? А будет мука – уже не пропадем. А остальное – видно будет.

С Губертом согласился и Урлах, привыкший соглашаться со своим старым другом. В общем, свернули направо. Город подождет.

Только перешли мост, как сзади раздался заполошный крик:

– Э-э-э!.. – кричал один из тех, что шли в арьергарде.

Все обернулись и, ясное дело, посмотрели в небо.

– Разбегаемся! – Заорал кто-то, и все кинулись в разные стороны.

И только Урлах так и остался торчать столбом. То ли сразу все понял, то ли ноги со страху отнялись. Потом можно было толковать это как угодно.

– И как это они? – Удивленно спросил Урлах, выглядывая из-за обступивших его возбужденных дракончиков на своих отряхивающихся от снега товарищей.

– Ну, как?.. – Губерт наконец справился с одышкой. – На огород пошли. Там же сейчас, поди, за ними никто не приглядывал. А над огородом-то сетки нет. Ну, и вот…

А юные чудовища, впервые вырвавшиеся на волю, и вкусившие сладость свободного полета в бескрайнем небе, порадовались найденному отцу, попрыгали вокруг, да и, взмахнув дружно крыльями, поднялись вверх. Их манил простор.

– Вот и улетели, – высказался кто-то.

И непонятно, чего больше было в его словах – облегчения или грусти.

– Вернутся, – утешил всех Губерт.

В общем, пошли дальше, к ближайшей мельнице, до которой еще было топать и топать.

***

Идти, и впрямь, оказалось далеко, но оно того стоило. В амбаре рядом с мельницей, с ворот которого Губерт обухом своего топора сбил большой висячий замок, оказалось полно мешков с мукой.

– Эх, сколько! – Крякнул Губерт, войдя первым. – Эх, всего не забрать.

– Ничего! Еще наведаемся! – Раздались голоса.

– Ну, что? Потащили?

– А что ж, смотреть на них?

И вот уже первому взвалили мешок на плечи, и он двинул к воротам.

И тут же отлетел от них, упав на пол отдельно от мешка, плюхнувшегося рядом.

– Что, козлы? – Раздался от ворот грубый простуженный голос. – Пограбить пришли?

Следом за голосом в проеме нарисовалась приземистая кряжистая фигура. Лица было не разобрать. Видно было только что мужик в тулупе, шапке, что у него есть борода, а в руках длинная палка, вероятно пика.

Скорее всего, это был здешний хозяин, владелец всего этого богатства.

– Не дергайтесь, – посоветовал гостям мельник, заметив в руках обнаженные клинки, – а то…

И прямо рядом с сапогами стоявшего чуть впереди гвардейца в дощатый пол вонзилась стрела. Стреляли, похоже, откуда-то сверху.

– Давайте, оружие – на пол, и по одному на выход. – Скомандовал мужик.

Так и сделали, а что еще оставалось?

Стоя в кольце десятка суровых мужиков, вооруженных пиками и топорами, Урлах чувствовал себя весьма неуютно. Ну, надо же, еще недавно они думали, что им самим делать с мельником – убить его, или оставить в живых. Похоже, теперь об этом придется думать самому мельнику. И что же он надумает? Ведь они, что ни говори, а грабители. Да-да, самые обыкновенные грабители.

Урлах вспомнил, как кто-то, еще несколько лет назад, дал почитать книжку, контрабандой привезенную из Эрогении. Эта самая Эрогения всегда славилась как рассадник всяких нехороших идей. Так в этой книжке так прямо и говорилось, что короли – грабят народ. Помнится, тогда на него это произвело сильное впечатление. Он даже говорил на эту тему с министром финансов, который сказал ему, что он, Урлах, не грабит, а упорядочивает финансовые потоки, направляя их в нужные для государства отрасли, отчего польза всем, в том числе и тем, кого он, якобы грабит. В свою очередь, архиепископ, с которым Урлах тогда же тоже поделился своими сомнениями, успокоил его, заявив, что подобное в природе вещей, каковая дарована нам Единым. Нам, смертным, не всегда дано постичь всю мудрость Его, но, уж коль он так заповедал нам, так надо такого и держаться. И тогда всем будет хорошо. А Губерт, с которым король всегда был накоротке, и мог не таясь поговорить о самом сокровенном, просто сказал, вздохнув и малость подумав:

– Ну да, грабят. Но не все же отнимают.

Вот и они сейчас хотели забрать не все, а только столько, сколько смогли бы увезти. Правда, – вспомнил он, – вроде кто-то собирался вернуться.

Тем временем мельник, осмотрев пленных, начал распоряжаться:

– Та-ак! Рохля, сбегай-ка в амбар, принеси, чего они там набросали. Пригодится.

Он снял свою толстую войлочную шапку и почесал кучерявый затылок.

– Ну, что, господа грабители? – Вопросил он зычно, обращаясь, наверное, скорее не к ним, а к своим мужикам. – Что же с вами прикажете делать?

– Вздернуть, – посоветовал кто-то из окружения.

– Хорошее дело, – согласился мельник, – вот прямо тут. Чтобы другим было неповадно. Как говорят детишки, висит груша, а не скушать.

– Ну, что, уважаемые, – обратился он теперь уже к Урлаху со товарищи, – поступило предложение повесить вас. Возражения будут?

Видно было, что мужик наслаждался моментом. Ему нравилось держать в кулаке чужие жизни. Ему хотелось растянуть это удовольствие. А то повесишь, так оно все на этом и кончится.

– А чего вешать – добро переводить? – Пришло чье-то возражение. Голос был низкий, хриплый, а тон – рассудительный. – Вешать, вешать… всех не перевешаешь. Люди жить хотят, вот и… короче, пусть вон – роют. А то рабочих рук не хватает.

И тут один из гвардейцев, похоже, решивший, что терять все равно нечего, набрался храбрости, набрал в грудь воздуху, и гаркнул:

– Да вы хоть знаете, перед кем стоите, смерды?!

– О, как!.. – Аж головой повертел в восхищении мельник. – Ну, ты смотри! И перед кем же, мил человек? Уж не перед тобой ли, сердешный?

– Перед вами сам король, его величество Урлах!

– Ишь ты, ну, надо же! – Улыбка озарила бородатую морду. – Сам король! Сам его величество не побрезговал моей скромной мельницей. Ну, братцы, – он оглядел своих бойцов, обращаясь уже к ним, – это честь! Я всегда говорил, что моя мука – лучшая в округе. И вот, видите, сам король пожаловал. И который же из вас король, а? А то я как-то не узнаю. Покажись-ка…

Урлах сделал шаг вперед.

– Ты-ы?.. – Скептически протянул мельник. – Хм-м… а я думал – этот.

С этими словами он ткнул пальцем в сторону Губерта.

– Ну, ладно, – вынужден был согласиться с предложенным мельник, – ты, значит, ты. Вот только… Раз уж ты – король. А скажи-ка, король, где же твоя королевская армия? Где полиция? Что же за налогами-то никто не едет? Или ты сам решил?.. А? И что ж ты пешком-то, ножки свои королевские стаптываешь? Али лошадок уже доели? Али не вы сами, а?

– Да ладно, Михей, – раздался голос из толщи народных масс, – хорош издеваться-то. Король-не король, вишь, живой человек. Тоже голодает, поди.

– Эй, король! – Другой голос – молодой, звонкий. – Слышь, величество, ты низложен. В стране революция. Теперь нами другие правят, ты не знал?

– Да все он знает, – опять влез мельник, – вишь, как оделись-то? Тоже, видать, не без ума. Скумекали, чтоб их сверху не разглядеть было. Только того, видать, не знают, что все равно распознают. Пробовали уже так, бестолку. По запаху находят, что ли…

Тем временем вернулся из амбара с ворохом мечей посланный туда Рохля. Он свалил свой груз под ноги командира и отошел в строй. Мельник нагнулся, взял один меч, потрогал пальцем заточку и кивнул одобрительно.

– Молодцы, следите за оружием. Это хорошо.

Задумчивость хозяина мельницы и, по совместительству – как понял Урлах, командира этого отряда, не сулила им, похоже, ничего хорошего. И на душе короля стало тоскливо. Не сказать, чтобы в течение того времени, что шла подготовка к экспедиции, он не готовил себя к тому, что может и не вернуться из похода. Готовил. Вот только удалось ли ему это? Похоже, не очень. Хотелось жить. Хотелось снова оказаться в родных стенах, и осознание того, что этого не будет, действовало, ну, скажем так, очень неприятно. Вплоть до того, что обозначилось весьма несвоевременное бурление в кишечнике и явственные позывы к рвоте.

Но Урлах крепился. Все-таки, что бы там не думали про него некоторые, он был королем. Пусть даже и без армии. Пусть даже и без полиции. Но в детстве ему однажды сказали, что корона снимается вместе с головой, и теперь он считал, что пока голова на плечах, на ней – корона. И теперь ему, как королю, следовало что-то предпринять. Ну, если не сделать – а что он мог? – так хотя бы сказать.

– Вы… – начал он, обращаясь к мельнику.

Что он хотел сказать? Что-нибудь на тему того, что не надо, мол, унижать человеческое достоинство? Чье? Тех, кто застукан на грабеже? Но ведь что-то же он хотел сказать!

К сожалению это так и осталось невысказанным, а, стало быть, и не известным никому. Возможно, и ему самому.

Внезапно раздались крики. За это сравнительно небольшое время у людей уже выработался рефлекс, и все подняли головы вверх. Подняли и увидели стремительно приближающиеся уже давно всеми хорошо узнаваемые силуэты на фоне серого облачного неба.

Облака висели низко, но летящие сюда твари были уже еще ниже. И видно было хорошо пять небольших и одного здоровенного дракона.

Крики были недолгими, все кинулись врассыпную, кто куда. Трое самых сообразительных – и мельник в том числе, метнулись в амбар. Остальные бежали, потеряв, похоже, рассудок от страха, кто куда – в чистое поле. Потом они стали исчезать из глаз, должно быть, падали на землю в надежде оказаться незаметными.

И только восемь обреченных, пойманных, осужденных и приговоренных, так и стояли, глядя, как пятеро небольших драконов, кружат над ними все ниже и ниже. Большой парил вверху, созерцая все это с неторопливой снисходительностью взрослого, наблюдающего за детскими шалостями.

Урлах вышел из толпы, чтобы дать возможность приземлиться рядом своим воспитанникам, чем те незамедлительно и воспользовались. Они вели себя также, как и в прошлый раз, радуясь тому, что нашли его. Они были рады. А уж он-то как был рад!

Если бы в этот момент Урлах посмотрел вверх, то он увидел бы, как тот большой, взрослый дракон, которому видно наскучили эти телячьи нежности, отлетел в сторону, нырнул вниз, и тут же взмыл обратно, но уже с кем-то, свисающим из его пасти. Должно быть, этот дракон был сыт, поэтому съедать свою добычу он не стал. Он ограничился тем, что просто перекусил эту фигурку пополам прямо там, в воздухе, и две половинки упали на землю. После чего чудовище огласило окрестности долгим победным ревом.

А потом оно село неподалеку. Село так, что его голова смотрела в сторону Урлаха и его товарищей. И Урлах посмотрел на него. И какое-то время они смотрели в глаза друг другу, один – сверху вниз, другой, соответственно, снизу. Потом дракон мигнул. Веки его двигались непривычно, не сверху вниз, а наоборот, но у Урлаха в детстве жила черепаха, моргавшая точно так же, и это его не удивило.

Голова пошла вниз, шея вытянулась параллельно земле, огромным указательным пальцем. И палец этот был направлен прямо ему в грудь, ошибиться было невозможно. И Урлах все понял, понял и шагнул туда, откуда на него смотрели эти горящие красноватым светом глаза.

Он подошел и присел. Протянул руку и коснулся головы дракона. Страха почему-то не было, хотя в этой чудовищной приоткрытой пасти и видны были клочки того, что было одето на несчастном, и его кровь виднелась на морде. Сзади остались его товарищи, заворожено глядящие на эту невероятную сцену, сзади же галдели пятеро драконят. Они тоже волновались. А Урлах погладил дракона по голове и встал, распрямился, глядя на этого своего нового друга сверху вниз, как тот только что смотрел на него.

Урлах все же был король, а положение обязывает.

***

Мельника, как он ни упирался, вытащили из его укрытия. Впрочем, упирался он не сильно, в ногах от сильных переживаний обозначилась слабость. Когда его поставили перед Урлахом, колени неприятно дрожали, и вообще состояние было предобморочным. Хорошо еще мочевой пузырь держался, не дал позорной слабины.

Король подошел к мельнику и молча, взяв за толстый рукав дубленого тулупа, потянул за собой. Тот, так же молча, шагнул следом. Они подошли туда, где на снегу лежала голова чудовища, не дойдя до нее пару шагов. Урлах отпустил мужика и, повернувшись к нему, сказал:

– Тебе, любезный, не хватало армии? Ну, что ж, вот, пожалуйста, – он указал рукой на дракона, – вот тебе армия. А также полиция и сборщик налогов. Отныне можете жить спокойно. Он будет присматривать, чтобы вас не обижали. Естественно, как всякую армию его надо будет кормить. И его, и нас. Но ведь так же было всегда, не правда ли?