Текст книги "Выйти замуж за Микки Мауса"

_{* * *}

Они вернулись к машине и поехали в центр, где на Соборном переулке располагалась редакция газеты. До Дня города оставалось чуть больше недели, поэтому везде были видны следы приготовления к празднику: коммунальные службы спешно отмывали от летней пыли и подкрашивали дорожные ограждения; высаживали цветы на газонах и клумбах, опалённых ростовской жарой; на проспектах появились праздничные и поздравительные перетяжки; флагштоки на перекрёстках заполнили разноцветные флаги. Город прихорашивался. А в редакции их уже ждали Ромка и Сашка.

– Опаздываете, – Румын искоса глянул на Миху, но, поднявшись, руку пожал и, судя по всему, совсем не удивился его присутствию, – Наталья Сергеевна уже спрашивала.

Сашка, поздоровавшись, снова уселся в кресло, никак не комментируя их первое появление вместе. Молчаливую дистанцию, что, не сговариваясь, установила Злата в общении с ним, Рыжий соблюдал более чем аккуратно.

– Ну, пойдёмте тогда, – Злата благодарно улыбнулась Ромке, оценив лояльность друга.

Они вчетвером зашли в кабинет к главному редактору, Злата представила ей Миху и Сашку, и если Рыжему Наталья Загробян просто кивнула, то Михаилом явно заинтересовалась.

– Давно хотела познакомиться с вами, коллега.

По тому, как сразу и прямо, без уточняющих вопросов, было это сказано, Миха понял, что его появление если не ждали, то уж точно обсуждали в кабинете главного редактора.

– Я тоже рад встрече, Наталья Сергеевна, – вежливо ответил он.

– Где вы сейчас печатаетесь? – полюбопытствовала она.

– Ну, последнее время предпочитаю работать свободным художником, – улыбнулся он и пояснил: – Где заказывают, туда и пишу. Частенько под псевдонимом, правда. Не любят у нас главные редакторы свободных журналистов, – улыбнулся Миха.

– Ну, я тоже не жалую, когда мои журналисты на сторону промышляют, – с интересом разглядывала его Наталья. – Я ваши интервью давно приметила, – похвалила она. – Нам, правда, со Златой сейчас журналистские расследования больше нужны. Готовы включиться?

– Не вопрос, конечно я с вами. Гуртом, как говорится, и батьку легче бить, – вспомнил он пословицу.

А Наталья Сергеевна как-то странно переглянулась с Ромкой.

– Ладно, давайте к делу, – сказала она, – Миша, Саша, вы не в курсе, кратко поясняю: удалось узнать, что первая презентация «Монастырской свечи» будет в парке «Дружба», нам надо любой ценой её сорвать.

– Злата, ты с директором парка пообщалась? Ему удалось дату и точный сценарий узнать? – повернулась она к Злате.

– Да, пообщалась, Антон Юрьевич говорит, что презентация точно будет в парке и, скорее всего, на нашей сцене. Варианта два – или на день города для широкой публики, или после праздника, только для своих. В любом случае будет правильная тусовка, причём на самом высшем уровне, и много прессы. Команда готовить мероприятие ему уже поступила, но окончательный формат, по словам Сергеева, ещё не утверждён.

– Эх, хорошо бы, на День города, чтобы зрителей побольше было, тогда весь город заговорит, – сказала Загробян.

– И зрители, и концерт «Архиблэка» уже в программе Дня города стоят, было бы, конечно, здорово. Но рискованно слишком для них, – подумав, предположила Злата. – Я бы на их месте междусобойчик для прессы выбрала. Так вернее и безопаснее.

– Ну, знаешь, любовь власти к широким массам нельзя сбрасывать со счетов, – не согласилась главный редактор, – они же всё у нас для народа делают, – хмыкнула Загробян.

– С Днём города всё понятно, мы в программе, а вот как на закрытое мероприятие попасть, надо думать, – почесал затылок Ромка.

– Прессы много будет, – предположил Миха. – Самый простой способ – по журналистским удостоверениям пройти.

– На таких мероприятиях – всегда закрытая и персональная аккредитация. Нежелательной прессы не будет, так что «Седьмой столице» попасть туда не светит, – ответила Загробян.

– Не надо нам никуда прорываться, – заговорил, молчавший до сих пор Сашка, – у нас День города есть и мы в программе. Надо так отжечь на этой сцене, такой скандал им устроить, чтобы желание что-то презентовать потом долго не возникало.

– Ну, как вариант, да, – согласилась Наталья Сергеевна и все согласно закивали. – Что с задником, Злата?

– Ну, я макет сделала, как и решили – Сурб-Хач в огне и надпись: «Руки прочь от монастыря!». Сергееву передала, он с типографией договаривается. Вешать, сказал, будет под старый задник, как-то он там придумал его срывать при всех, чтобы не запалиться раньше времени.

– Рисковый мужик, – уважительно покачал головой Миха, – его же первого турнут с работы.

– Он дядю Рубика много лет лично знал, – просто ответила Злата.

– Хорошо, – подвела итог Наталья Сергеевна. – Что ещё у кого есть?

– Злата говорила, что так и не удалось узнать, кто «К-Вант» крышует. Может я к этой теме подключусь? – предложил Миха. – Я там знаю кое-кого из директоров, постараюсь выяснить всё аккуратно.

– Ну, да… – отчего-то замялась Загробян и оглянулась на остальных: – Кто помнит, где у нас вёрстка сидит? Злата, помнишь? – повернулась она к ней и дождалась утвердительного кивка. – Ну тогда, не в службу, а в дружбу, сходи, пожалуйста, принеси первую полосу, мы все вместе обложку обсудим, на мой взгляд, недурно вышло.

– Да, конечно схожу, – ничего не подозревая, Злата легко согласилась. – Я быстро! – вышла она из кабинета.

– Наталья Сергеевна, как вам тема крышевания? – переспросил Миха. – Мне брать в работу или как?

– Тема хорошая, – внимательно смотрела на него Загробян, – вот только болезненная. Удалось, на самом деле, кое-что нарыть. Скорее всего, полпред стоит за всем этим.

– Ну и отлично! – не сдержался Миха. – По нему и шарахнем. Чем выше клиент, тем больше эффект, – рассмеялся он.

– Подожди ты смеяться, – недовольно встрял Ромка, – до конца дослушай.

– Смеяться действительно не над чем, – тяжело вздохнула Наталья Сергеевна, – боком нам может выйти эта тема, даже не знаю, что и делать теперь…

И пояснила на удивлённо – недоверчивый взгляд Михи:

– По полпреду шарахнуть не проблема. Но он в тени стоит. А рулит процессом… отец Златы. Понимаешь теперь, чьего батьку ты гуртом бить собрался? Рома сказал, ты тоже хорошо знаком с ним, так?

– Да, знаком… хорошо… – ошарашенно произнёс Миха. – А как же Злата?!

– Злата ещё не в курсе. Даже не представляю, как ей об этом сейчас сказать.

Дверь открылась, и в кабинет вошла Златка с вёрсткой первой полосы «Седьмой столицы» в руках.

– На мой взгляд, просто отличная обложка получилась! – восторженно с порога заявила она, развернув перед собой макет полосы так, чтобы все могли видеть. – Как вам?

И осеклась об их взгляды, особенно Михи:

– А что вы так на меня смотрите? Что-то случилось, Миша?

_{Глава 17.}
Чистилище

«Каменные лица Ростова»

_{* * *}

Чистосердечное признание лишь сокращает срок следствия, но при этом заметно увеличивает наказание.

Какой дурак этого не знает?

Like (35)

Comments (67)

Share (12)

_{* * *}

Полномочный представитель президента в Южном федеральном округе вернулся из Москвы в Ростов в пятницу поздно вечером. А уже утром в субботу Александру Васильевичу позвонили из его аппарата и сообщили, что полпред ждёт с докладом через час. Срочность на грани спешки не смутила, Александр Васильевич ждал этого вызова, правда, не сейчас, а в понедельник, но так даже и лучше: в субботу хорошо завершать дела, будничная суета не мешает, тем более, когда есть, что доложить начальству.

А вот что действительно удивило, так это скорость, с которой принял его полпред: почти сразу, и пяти минут не просидел в приёмной, обычно этот ритуал занимал не меньше получаса. Так что в очередной раз перечитать, по старой привычке, корешки книг в шкафах напротив гостевого дивана, не довелось.

– Здравия желаю, Владимир Фёдорович, – полувоенная риторика исторически считалась хорошим тоном на всех этажах российской власти, поэтому из уст Александра Васильевича прозвучала вполне естественно. – Разрешите войти?

– Входи, – полпред жестом указал на стул, – рассказывай. Только всё рассказывай.

– Хорошие новости, Владимир Фёдорович, – начал было Александр Васильевич, но полпред его жёстко оборвал:

– Это мне судить, что от тебя хорошего, а что нет. К делу переходи.

Подобравшись, – и чего это он взбеленился на ровном месте?! – Александр Васильевич сухо описал ситуацию вокруг «Монастырской свечи», конкретизировал риски, детально доложил о своём плане привлечения армянской общины и церкви и предъявил два письма.

– Это копии, Владимир Фёдорович, – пояснил он, – оригиналы писем уже в вашей канцелярии. От патриаршего Экзарха армянской церкви и нахичеванской общины, – протянул он письма. – С такой поддержкой мы от всех нападок отобьёмся. Пригласим их на торжественную закладку первого камня «Монастырской свечи», согласие они дали. Есть два варианта, когда лучше торжественную закладку произвести: громко на День города для всех, или тихо только для прессы. Я склоняюсь ко второму варианту, а как вы считаете?

– На День города лучше, – категорично отрезал полпред.

– Понял. Так, значит, и сделаем, – ничего не оставалось ответить ему.

Он стал подробно рассказывать полпреду о своём замысле, а тот, не перебивая, слушал. Понять по вечно недовольному лицу полпреда, как он относится к этому плану, было невозможно, поэтому Александр Васильевич был вынужден спросить в лоб:

– Издержки на перевод музея и льготы общине, передача Сурб-Хача церкви, конечно, не планировались, но в сложившейся ситуации, на мой взгляд, это адекватная цена за лояльность и активную поддержку проекта. Как вы считаете, Владимир Фёдорович?

– Обещать – не значит жениться, вот как я считаю, – неожиданно ответил полпред. – Храм мы и без них планировали перекрасить, так что церковь по-любому не обидим. А вот с остальными – это ты ловко придумал, расплатиться обещаниями.

– Владимир Фёдорович, вы не поняли, – опешил Александр Васильевич, но полпред не стал его дослушивать.

– Всё я прекрасно понял, – перебил он. – Будем всем обещать по твоей схеме, а там видно будет. За те два года, что «Свечу» поднимать, много что может измениться.

– Владимир Фёдорович, но здесь ваше слово нужно будет на всех уровнях.

– А вот за меня ты можешь не переживать, – хищно осклабился полпред. – Я вам тут столько понаобещаю, тошно всем станет расхлёбывать… Мэру хвост в понедельник накручу, а то замер, понимаешь, как целка, – не сдерживаясь, выругался полпред, – словно выборы у него через месяц, а не через год. И с губернатором поговорю, пусть рты своим псам прихлопнет, а то разбрехались не по делу. Думаешь, не знаю, что тут творится, на этих ваших уровнях?!

«Вот, в чём оказывается дело, – мелькнуло у Александра Васильевича, – донесли полпреду, вот и лютует».

Но, к своему сожалению, ошибся он и в этой малости.

– …А с тобой, Александр, у меня отдельный разговор будет. Слушаю я вот тебя тут, – прищурившись смотрел на него полпред, – и думаю: ну, вот умный же мужик… Как ты мог, Александр, так подвести меня?

– Я не понимаю, Владимир Фёдорович, – ушёл в глухую оборону Александр Васильевич, – о чём вы?

– Всё ты прекрасно понимаешь, Александр, – снова повысил голос полпред. – Про сложившуюся ситуацию он мне тут рассказывает… А кто сложил эту ситуацию? А? Не ты ли?!

– Если вы считаете, что я не справился…

– Да, именно так я и считаю! – громыхнул кулаком по столу полпред. – Ишь ты, он ещё мне тут обиженного строить будет! Мне рассказать, что дочь твоя вытворила или сам признаешься?!

– Я не понимаю, о чём вы, Владимир Фёдорович, – упрямо повторил отец Златы.

Он не знал точно, какими сведениями про роль дочери располагает полпред, есть ли шанс отбиться, но давно готовился к этому разговору. Главное сейчас – не спешить, пусть вывалят на него всё, что у них есть, его слово должно быть последним. А ещё с детства помнил Александр Васильевич, как пацанёнком ругала его мать, стращая, чем угодно, пытаясь вызнать, кто из братьев стащил отцовские сигареты, а затем дед – старый казачура – отведя в сторонку, хвалил: «Правильно, внук, никогда ни в чём не признавайся! Особенно бабам и начальству. А то пытать, конечно, тебя сразу перестанут, но выпорют по самое не балуй. Ты запомни это, внучок, – одобрительно хлопал его по плечу дед. – А батькины цигарки, сорванец, мне в карман пиджака подкинешь, скажу, что я прибрал, да забыл по старости…».

Некому было сейчас одобрительно хлопать его по плечу, да честно говоря, и не надо было, давно заматерел Александр Васильевич и взять «на горло» его было практически невозможно.

– Это навет, – уверенно заявил он, глядя прямо в глаза. – Моя дочь к моей работе никакого отношения не имеет.

– А вот у меня другие сведения, – процедил полпред. – Думаю, и тебе не помешает послушать. Даже интересно, что ты на это скажешь…

Он нажал на аппарате кнопку громкой связи со своим помощником:

– Пусть Оганесов заходит.

«Ну, вот и нашёлся пропащий, – несколько даже облегчённо подумал Александр Васильевич. Был он, с одной стороны, не очень высокого мнения о способностях Гая Гаевича, а с другой, наконец-то, хоть что-то стало проясняться и можно было начать свою игру. – Любопытно, что они кроме денег за мобильную сцену мне предъявят. У них же помимо этого ничего нет…».

«Всё складывается, – соображал он, – понятно, почему Оганесова найти так и не смогли. Дурак, на телефон-то мог бы и ответить, не привлекая к себе внимания, а так фору дал… Понятно, зачем он в Москву рванул – задницу свою хитрую прикрыть перед акционерами, а те сдуру полпреда подтянули… Понятно, что виноватого искали… Понятно, почему рабочих своих в начале недели со стройки Сергеева снял… – выпадающие паззлы сами становились на место, восстанавливая общую картину. – Одно непонятно, почему Оганесов на телефон не отвечал-то? Неужто так страшно было…».

Генеральный директор «К-Ванта» появился в кабинете и, не сводя глаз с полпреда, сел туда, куда тот указал, напротив Александра Васильевича.

– Что же вы не здороваетесь-то, Гай Гаевич? – чуть заметно усмехнувшись, спросил его Александр Васильевич.

– Здравствуйте, – быстро ответил Оганесов. И по его метнувшемуся в растерянности взгляду, по тому, как лихорадочно сцепил он перед собой руки в замок, было видно, что нервничает сейчас Гай Гаевич гораздо сильнее своего визави.

«Мудила, всю обедню мне портит! – выругался про себя полпред. – Хотя, почему мне, себе и портит. Я-то ведь ничего ещё не решил. С такими прохиндеями, как этот Оганесов, ухо востро держать надо. Это он в Москве соловьём пел перед акционерами, когда ответить было некому, посмотрим, сегодня как запоёт…».

Был полпред зол сейчас на всех без исключения, на акционеров «К-Ванта», кстати, не меньше, чем на остальных, за то что посмели предъявить – ему! – проблемы «К-Ванта». Ну с этими-то он тоже разберётся в своё время, не забудет, а сейчас он приехал вершить правосудие в своей вотчине. И надо признать, нравилось ему, как держал удар Александр Васильевич. Полпред не подал виду, но ему понравилось и то, как ловко провернул тот всё в его отсутствие, сделав очевидных противников проекта – церковь и общину – своими союзниками. Главное ведь, что в автономном режиме не боится работать, самостоятельно решения принимает и ответственность на себя берёт.

«Ты вот, Оганесов, хрена с два на такое способен», – глядя на генерального директора «К-Ванта», думал полпред, но вслух сказал, конечно же, другое:

– Поведай-ка нам подробно, Гай, ещё раз о том, кто «К-Вант» так лихо просадил. А то твой шеф, – кивнул он на Александра Васильевича, – говорит, что не в курсе.

Всё так же, не сводя глаз с полпреда, Оганесов стал рассказывать. О том, что проблемы у «К-Ванта» начались, когда на горизонте появилась дочь Александра Васильевича. Про то, как финансировал тот развлечения своей дочери за счёт «К-Ванта», вынуждая его, Оганесова, платить миллионы, не принимая никаких возражений. Что команда искать золото – какая глупость! – на этом острове, поступила напрямую от Александра Васильевича, и они неделю ковырялись в земле, подарив прессе замечательный повод накинуться на «К-Вант» с подозрениями. Командовала бурильщиками, кстати, непосредственно его дочь Злата, но, самое главное, что по имеющейся у него информации, именно она, дочь Александра Васильевича, организовала клеветническую кампанию в газетах против «К-Ванта». Он даже не удивится, если выяснится, что оплачивалась заказуха эта деньгами самого «К-Ванта»…

Александр Васильевич с нескрываемым интересом слушал Оганесова и ни разу его не перебил. Даже когда в некоторых особо эмоциональных местах этого рассказа полпред переводил вопросительный взгляд на него, ожидая пояснений, Александр Васильевич молчал. Зато это заметно попустило Гай Гаевича – раз молчит, значит сказать нечего! – он чуть расслабился и даже позволил себе время от времени поглядывать на Александра Васильевича, но тот лишь каждый раз кивал ему. Молча. Не перебивая, не оправдываясь, не вставляя своих комментариев. Он даже улыбался Оганесову: без издёвки и скепсиса, как-то по-доброму, словно поощряя к продолжению рассказа. Вот только «продолжить» – например, как перед акционерами, когда он легко переходил на личности, заявляя, что клейма на этой панкующей девице ставить негде – Оганесов так и не решился, потому как снова испугался.

Полпред с нетерпением ждал окончания этого спектакля, уж больно любопытное действо разыгрывалось перед ним. Нет, он, конечно, знал о способностях Александра, о том, что тот великолепный переговорщик, умело манипулирует людьми в своих интересах, полпред как должное принимал результаты его работы, не далее, как сегодня утром, например, тот удивил его снова, но в деле-то он его видел первый раз.

– Всё понятно, Гай, что-нибудь конкретное у тебя ещё есть? – спросил он, когда Оганесов невольно стал повторяться.

– Что скажешь на всё это, Александр? – полпред не хотел ускорять, но ему уже не терпелось увидеть развязку.

– А что тут говорить, Владимир Фёдорович, вы же всё сами слышали, – он обходился без театральных пауз, лишь короткий жест в сторону Оганесова. – У нас с вами более серьёзная ситуация, чем поведал Гай Гаевич. Уж с проблемой моей дочери, если бы таковая существовала, все присутствующие справились бы легко. Даже неловко говорить об этом. Проблема в другом, – Александр Васильевич, наконец, перевёл взгляд на Оганесова.

– Гай Гаевич, вы рыбок любите? – неожиданно спросил он.

– Каких рыбок? – не понял тот.

– Ну, каких-каких, золотых, например.

– В смысле?! – опешил Оганесов, лихорадочно перебирая, где здесь ловушка.

– Ну рыбок, спрашиваю, давно разводите? Аквариум, знаю, есть?

– Давно… – ничего не понимал Оганесов. – Есть аквариум, вернее, был.

– А что же случилось с вашим аквариумом, Гай Гаевич? – участливо спросил Александр Васильевич.

Оганесов судорожно сглотнул:

– Разбился.

– Гай Гаевич, вы преступник, – с видимым сожалением произнёс Александр Васильевич. – Я сейчас не об аквариуме. Вы человека убили. Не фигурально, не образно. Прямо. В своём собственном кабинете. Это ведь после этого начались те проблемы «К-Ванта», которые вы пытаетесь так глупо переложить на других, да? И я, если честно, не знаю теперь, что со всем этим делать.

– У нас есть свидетель, Владимир Фёдорович, – снова повернулся он к полпреду, который ещё не решил, как реагировать на такие обвинения, – и нам повезло, что этот человек обратился ко мне, а не в полицию. Ну, я утрирую сейчас, конечно, насчёт полиции, но тем не менее… Он сейчас внизу, в бюро пропусков, вот визитка, попросите помощника спуститься за ним.

Александр Васильевич протянул полпреду сероватый кусочек картона с голубым фирменным тиснением.

Оганесов? А что Оганесов?! Он лучше других знал этот фирменный стиль, он сразу всё понял. Вартанян Рубен Эдуардович, тот упрямый и несносный старикашка, тот коварный музейщик, который так обманул его ожидания, так провёл его, заставив разболтать про «Монастырскую свечу», всё-таки дотянулся до него с того света. Через неё.

«Стерлигова Ксения Петровна, финансовый директор группы компаний «К-Вант» – было красиво пропечатано шелкографией на визитной карточке, что держал в руках полномочный представитель.

_{* * *}

С инспекцией в парк «Дружба» Александр Васильевич приехал в среду, уже обременённый «подарком» от полпреда. Приятного мало, но ведь могло быть и много хуже, философски размышлял он. Свой вердикт полпред выносил исходя из собственного представления о справедливости, и первым на раздаче оказался Оганесов. По требованию полпреда уже в понедельник акционеры отстранили от должности и отозвали Гай Гаевича в Москву. Временно исполняющей обязанности генерального директора «К-Ванта» назначили Стерлигову Ксению Петровну, и, как ни крути, она оказалась единственным активным участником событий, кто выиграл от этих не очень приятных разборок. Вот что значит сделать правильный выбор. Все остальные только проиграли: полпред был уязвлён, акционеры обижены, Александр Васильевич наказан.

Наказали его рублём: все средства, потраченные «К-Вантом» на «Архиостров» он должен был возместить в полном объёме, а это оказалось ни много ни мало – почти два миллиона рублей, а если точно, то 1 873 518 рублей 47 копеек. Полпред, правда, оказался довольно лоялен к нему и предложил сумму эту вычитать из гонораров, которые согласно договорённостям, получал Александр Васильевич за реализацию каждого этапа проекта. Зато после полной компенсации им расходов «К-Ванта» всё музыкальное и сценическое оборудование, а также сама мобильная сцена, будут переданы в собственность Александру Васильевичу.

– Ты видишь, Александр, я предельно справедлив по отношению к тебе, – испытующе глядя, заявил полпред, огласив свой вердикт. – Но ты должен вынести хороший урок из всего этого.

– Да, это справедливо, – подумав, ответил Александр Васильевич, – я вам благодарен за урок.

«Всю жизнь мечтал стать сквайром2424
  Сквайр – мелкий помещик в Великобритании, владеющий землёй и сдающий её в наём крестьянам.


[Закрыть]» – усмехнулся про себя он, представив, как приезжает к теперь уже своей сцене, навстречу ему выходит Сергеев с челядью и, ломая шапку, кланяется в пояс: «Барин приехал!».

– Ну, раз благодарен, тогда слушай меня внимательно, Александр, – сменил гнев на милость полпред. – Засиделся ты что-то в мэрии, так я тебе скажу, отсюда и все проблемы. Забрать я тебя к себе хочу. Посмотрел я, как ты прохиндея этого под орех разделывал, мне это подходит: то, как ты вычислил его, как подготовился, как держался… – он немного задумался: – и то, как умудрился сухим из воды выйти, не потеряв лица, мне тоже подходит. Через месяц должность у меня освобождается, пойдёшь ко мне федеральным инспектором по Ростовской области.

– Пойду, Владимир Фёдорович, – ответил Александр Васильевич, хотя его никто ни о чём не спрашивал, его просто поставили перед фактом.

«А ты ведь тоже Стерлигову ни о чём не спрашивал, заподозрив неладное. Просто поставил барышню перед фактом – или в гендиректоры, или на выход. Через колено никто никого не ломал, сама всё рассказала, даже много больше, чем просил, – вспомнил вдруг он. – От тебя, наверное, друг ситцевый, тоже ждут этого „много больше“. Интересно, чего?».

– А что дочь свою тянешь, не бросаешь, хоть и великовозрастная девица, это ты молодец, Александр. Уважаю, – вздохнул полпред, и, обойдя стол, сел рядом с ним. – У меня, знаешь, сын младший тоже не подарок. Читал, небось, оттоптались газеты по мне в своё время… Ты уж не обессудь, я тут справки навёл про твою. Должен же я знать, с кем работать буду. Не подарок, не подарок… Вот скажи мне, Александр, – неожиданно завёлся полпред, – вот, в кого они такие?! Откуда в них всё это взялось?! Эти пьянки, наркотики, музыка эта… Я даже послушал одну песню, про «Маму»… Ты меня извини… – махнул он рукой. – Да ты и сам в курсе… Твоя хоть просто похабщину поёт. Мой человека вот инвалидом на всю жизнь оставил, и хоть бы хны… Папа вытянет, папа поможет… Вот папы и тянут всю жизнь за них.

– Я тут, Александр, вот что придумал, – стряхнул он с себя отцовскую безысходность. – Между нами говоря, дочь твоя мстила прохиндею этому правильно. Далеко зашла, правда, выруливать сложно будет. Но надо выруливать. Ты говорил, что краевед тот коллекцию свою городу подарил, да? Ну вот! Я думаю, правильно будет новому музею русско-армянской дружбы, что мы в «Монастырской свече» разместим – гениально ты, кстати, придумал, зол был на тебя, потому сразу не сказал – так вот, музею этому давай имя присвоим твоего краеведа. Как его?

– Вартанян Рубен Эдуардович.

– Как тебе идея?

– Мне нравится.

– Ну да, я узнавал, человек, говорят, крайне достойный. А почему нет-то? Кстати! Ты вот сомневался, когда лучше торжественную закладку первого камня «Монастырской свечи» делать, так вот, правильно я тогда решил, что День города для этого лучше всего подходит: людей в парке будет много, пусть все сопричастность к большому делу почувствуют. Вот там-то про музей русско-армянской дружбы имени Рубена Вартаняна и надо будет сказать. Я лично это сделаю, приеду и объявлю со сцены после закладки, – пообещал полпред. – Во сколько там всё намечается, какой сценарий?

– В воскресенье в три часа начало. Первые полчаса – концерт рок-группы для разогрева публики, чтобы народ на музыку к сцене подтянулся со всего парка. Затем полчаса – торжественная закладка «Монастырской свечи», приветственные речи, а потом снова рок-концерт до вечера.

– Рок-группа небось твоей дочери? – понимающе усмехнулся полпред. – Ладно-ладно, я ничего против не имею. Дети ведь… – помолчал он. – Ты только девочке своей объясни правильно, что всё, война закончилась. Папа всё сделал, прохиндея сковырнул, отомстил, память увековечил. Всё.

– Сложно будет, Владимир Фёдорович, – признался Александр Васильевич.

– А ты постарайся, Александр. Такая уж наша отцовская доля, – поднимаясь, сказал полпред. – Ладно, про детей подолгу говорить – не на нашей с тобой службе. Размягчаешься, а это нам ни к чему… Ты постарайся уж, Александр.

Сергеев встречал его на парковке у северного входа в «Дружбу». Антон Юрьевич много говорил, погружая Александра Васильевича во все нюансы паркового хозяйства, на что-то сетуя, на кого-то жалуясь, чем-то хвастаясь, – в общем вёл профилактическую обработку начальства в нужном направлении, не забывая при этом, ради чего тот сюда приехал.

– Я думаю, сразу пойдём красоту нашу смотреть, – предложил он. – Ох, и здорово получилось, Александр Васильевич, не бахвалюсь, сами увидите. Предлагаю сначала сверху глянуть, потом вниз спустимся.

Вид на окрестности со смотровой площадки, на которую привёл Сергеев, действительно, впечатлял: справа внизу – горки аквапарка с визжащей ребятнёй, левее – родник с муравейником людей, копошащихся в небольшой открытой купальне, сверху – купола Сурб-Хача, и длинная жёлто-белая лестница, разрезая холм, сползает вниз на набережную Темерника, замирая напротив мостика, что ведёт на остров. А на самом острове, крайне удачно вписанная в ландшафт, развернутая лицом к набережной и невесомая в своей ажурности металлоконструкций, блестит на солнце серебристым алюминием сцена.

– Красиво? – хитро улыбаясь, спросил Сергеев.

– Очень красиво, молодец Антон Юрьевич, – ему действительно понравилось.

– Ну так! – с ещё больше заплясавшей хитринкой на лице, развёл Сергеев руками: – Кто проектировал-то!

И они оба понимающе рассмеялись.

Внизу Сергеев водил его по набережной, хвастая новыми лавочками, выкрашенным парапетом и особой своей гордостью – обновлённым мостиком.

– Нет, вы посмотрите, Александр Васильевич, на этот мостик! Это же любо-дорого теперь стоять на нём. К нему же лет пятьдесят не притрагивался никто, там внутри проржавело всё давно. И, самое главное, Александр Васильевич! – возбуждённо рассказывал Сергеев. – Ни копейки муниципальных денег не потрачено! Зато фирмачей крутанул по полной программе. Но дело-то хорошее мы провернули к вашему приезду.

– Да уж, хорошее, Антон Юрьевич, – покряхтел Александр Васильевич, которому теперь предстояло ближайшие пару лет возвращать «К-Ванту» из личного кармана «по полной программе». – Барин, приехал… с голой жопой… – вполголоса пробормотал он.

– Извините, Александр Васильевич, не понял? – не расслышав, переспросил Сергеев.

– Молодец, говорю, Антон Юрьевич! – рассмеявшись, отец Златки хлопнул его по плечу. – Отличная работа!

– Кстати, а чего вы задник ещё не натянули? – спросил он.

– Тут такое дело… – замялся Сергеев. – Типография слегка напортачила с макетом, переделывают сейчас.

– Три дня осталось, успеете?

– В воскресенье задник будет висеть как миленький, даже не переживайте! – заверил директор парка. – В три часа у нас здесь всё начнётся. Вы же будете?

– Конечно, – удивился вопросу Александр Васильевич, – а чего я по твоему приехал, Антон Юрьевич? Здесь все будут: и мэр, и губернатор, и полпред даже. Ты уж, не подведи, Антон Юрьевич, – попросил он.

– Во как! – крякнул Сергеев. – Все флаги в гости будут к нам?

– Ну да, все флаги… – кивнул Александр Васильевич. Про себя он, правда, проговорил другой, более народный перифраз этой строчки Пушкина.

В кармане завибрировал телефон. Он достал его, звонила бывшая жена, мать Златы. Это случалось довольно редко, поэтому сразу накатила тревога.

– Да, Лида, привет, – ответил он.

– Здравствуй, Саша, тебе удобно говорить? – спросила она.

– Да, Лид, могу говорить, на объекте сейчас, но могу. Как дела у вас, всё в порядке?

– Не совсем, Саша, потому и звоню… Со Златой что-то происходит. В пятницу, как пришла поздно сама не своя, так уже пятый день из комнаты не выходит.

– В пятницу? – удивился отец. – Мы же обедали днём вместе, расстались так хорошо.

– Я знаю, она мне звонила после этого. А вечером вернулась, говорю, сама не своя. Заперлась и гитару терзает без остановки. Раз в день поест, наушники натянет, гитару подключит и снова струны рвёт… На телефон не отвечает… Миша тут приезжал, мальчишки её заходили, пять минут постоит с ними на лестничной клетке и снова запирается… Мне ничего не рассказывает, но я краем уха слышала, что они Сурб-Хач от кого-то спасать собираются. Я даже с Мишей потом говорила, но он успокоил, сказал, что я все не так поняла, что концерт у них в воскресенье грандиозный… Думала, может волнуется Злата или готовится так… Но нет, там что-то другое. Попыталась разговорить её, а она вдруг спрашивает невпопад: «Наш папа добрый человек?». Я опешила, конечно, говорю, папа столько всего для тебя сделал. А она мне: «Добрый человек не тот, кто делает добро, а тот, кто не делает зла». И снова молчит… Я боюсь, Саша. Ты сможешь приехать сегодня?

– Да, конечно, после работы сразу приеду.

– Спасибо, Саша, приезжай, пожалуйста.