Текст книги "Всё к лучшему. Рассказы"

Сергей Харитонов
Всё к лучшему
Рассказы

© Харитонов С. В., 2019

* * *

Девушка с характером

Маринка, как потом рассказывали её родители, родилась в тот день, когда Первый секретарь ЦК КПСС, Председатель Совета Министров СССР, Герой Советского Союза, трижды Герой Социалистического Труда Никита Сергеевич Хрущёв стучал ботинком по столу в Нью-Йорке на заседании 15-й Ассамблеи ООН. Интернета тогда ещё не было, а телевизор считался неслыханной роскошью. Да и то только среди тех, кто про него вообще слышал. А большинство населения страны, жившее в деревнях и посёлках, радовалось электричеству, громкоговорителю посреди улицы, кинопередвижке по праздникам или, если председатель колхоза пробивной, по выходным. И потому слух о ботинке, облетев земной шар, наткнулся на железный занавес границ великой страны и медленно, как туман утренний, стал вползать через уже появившиеся коротковолновые радиоприёмники на кухни диссиденствующей интеллигенции в городах.

Именно в такой семье Маринка и родилась. Всё было прилично и благополучно. Папа – младший научный сотрудник в одном из секретных институтов, мама аспирантка МЭИ. Оба в меру диссиденствующие, поругивающие на кухне партию, выписывающие «Иностранку». И портрет Хемингуэя на стене.

Сталин развенчан, коммунизм через двадцать лет наступит, а пока комнату вот в коммуналке дали в связи с рождением ребёнка. И революции по всему миру, и все люди – братья. Ну, почти все, кроме той американской военщины, которой наш Хрущ уж как пригрозил, поставил её на место. И хоть принято партию поругивать, а гордость за страну и её руководителя есть.

Короче, время было весёлое и боевое. Время надежд. И энергетика тех дней вошла в Маринку с первым дыханием, с первым криком.

Росла девочка боевой и весёлой. Надувала через соломинку лягушек, засушивала жуков и бабочек, потом выхаживала найденного на земле птенца, хомячка у подруги лечила и к шестнадцати годам твёрдо решила стать врачом. Последний год в школе зубрила химию, русский и анатомию, но весной, уже во время выпускных экзаменов, состоялся семейный совет, на котором родители, взвесив свои возможности, связи и знакомства, решили, что преодолеть конкурс в двадцать три человека на место не получится. И поступить легко можно только в МЭИ, где мама была уже доцентом кафедры теплоэнергетики.

Но романтика больших турбин, дающих свет людям, Маринку не впечатлила, и был выбран запасной вариант – к тёте во Владивосток, в тамошний мединститут. Там и требования пониже, и учиться полегче. А тётя Валя приютит, накормит и присмотрит, чтоб не загуляла.

На улице лето молодое, листики свежие, светло-зелёные, пух тополиный. Солнышко тёплое, духотой многодневной не надоевшее.

И нервотрёпка экзаменов, и вечер выпускной, танцы, рассвет в Лужниках – всё пролетело как один миг. Вот уже Маринка поднимается по трапу самолёта, оглядывается и кажется ей, что она видит сквозь стеклянную стену аэропорта заплаканную маму.

И чего реветь? Не на каторгу же едет – учиться!

Со вступительными экзаменами проблем не было, и вот уже она – первокурсница. С таким упоением окунулась в учёбу, что спать забывала. Некогда – всё лекции да семинары. С утра до вечера. Короткие каникулы с книжкой на диване проведённые, и опять – с утра до вечера. А весной, в апреле, вдруг как-то раз три пары отменили. Пошли с девчонками по бульвару прогуляться – тут-то Маринка и вынырнула из забытия учебного. Вокруг поглядела – а навстречу ей парень-морячок идёт.

Хорошо, что лето уже было близко и хвостов накопить Маринка особенно не успела. Эдуард, второй штурман с теплохода «Красная Украина», дожидался конца профилактического ремонта своего корабля и времени свободного у него на берегу было полно.

Корабль чинился, сессия кое-как спихивалась, и к середине июля Маринка поняла, что беременна.

Сначала испугалась, потом обрадовалась, Эдику сказала. Стали строить совместные планы, как дальше жить. Официально к тёте Вале переехали, заявление в ЗАГС подавать собрались. Всё здорово. Только однажды вечером Эдик домой к тётке не пришёл. И утром не объявился. Маринка туда-сюда, по знакомым звонить, в порт поехала – а «Красной Украины» нет.

Где? Куда?

– Дак вчера ещё ушла. В кругосветку, на восемь месяцев.

– Она в пароходство, мол Эдик, муж мой, штурман…

А там паспорт попросили, головой сочувственно покачали, штампика из ЗАГСа не найдя и, вздохнув, позвонили в отдел кадров. Минут через десять ответ – Эдик действительно есть, штурман. И трудится на «Красной Украине», точно. Только видите ли, девушка, жена у него дома в Мурманске, мужа своего героического, в плавание на корабле научном ушедшего, ожидает…

В феврале, сразу после каникул, Никита родился. Первую неделю тётка ещё терпела, а потом насупилась, стала бубнить, что, мол, с дитём-то какая учёба. И после второго курса Маринка вернулась домой, в Москву. Ребёнка – родителям, благо, мама-доцент свободный график имела, да и отец на работе не надрывался, а сама – на вечерний, учиться. А днём санитаркой в больнице.

Пять лет как один день пролетели.

И настала перестройка. Отца сократили первого. Он дома засел, энциклопедию Большую Советскую читать стал. С первого тома. Потом советская наука и промышленность перестала нуждаться в новых разработках в области теплоэнергетики и мама тоже посвятила себя выращиванию внука.

Жрать стало нечего. И Маринка, с дипломом врача, пошла в Лужники.

А в разваливающейся стране к тому времени спортом занимались в основном рэкетиры с бандитами. На стадионах же работали челноки. Кто сам продавал привозимый товар, а кто, подраскрутившись и заработав денег, нанимал продавцов. Вот Маринка и подрядилась стоять на трибуне с 9 до 19 каждый день, за 5 процентов от выручки. Ничего, жить можно – хозяин хороший попался, с деньгами не обманывал. И товар был всегда ходовой, и место бойкое – самый вход на трибуне С. За билет на право торговли на этой трибуне, говорят, по 100 долларов платили перекупщикам.

Утром хозяин баулы привозил, Маринка шмотки раскладывала, чаю из термоса с соседкой, кандидатом филологических наук попьёт, пока толпа не набежала и всё, до вечера покоя не будет. Народ-то сюда со всей страны едет, люди разные. И украсть товар могут, и денег недодать, и фальшивками расплатиться. Глядеть в оба надо. А вечером хозяину по описи всё сдать, деньги отсчитать – короче, раньше девяти домой она за полгода ни разу не приходила. Правда, и денег зарабатывала – по четыреста-пятьсот долларов в месяц. Всю семью кормила. Отец так работу и не нашёл, по второму разу энциклопедию читать начал, а мама с внуком возилась. Вот и выходило, что Маринка – кормилец единственный. Безысходно и перспектив никаких.

А тут соседка, продавец-филолог, в Америку собралась ехать на заработки. С собой позвала. Ну, она хоть язык знает, а Маринка?

Зато диплом врача. Да ещё московский. И ведь образование в СССР самое лучшее в мире было. Так считалось. С таким-то дипломом в Лужниках торговать?

А врачи в Америке знаешь сколько получают?

Короче, соблазнила. Пару месяцев в языке натаскивала, а потом Маринка купила турпутёвку и с накопленными восемьюстами долларами приземлилась в стране великих и равных возможностей.

План был прост – путёвка на 3 недели. За это время она находит работу по специальности и начинает жить примерно, как в сериале Санта-Барбара.

На второй день пребывания в заокеанском раю выяснилось, что все тут говорят не на английском, а на американском, который только отдалённо напоминает тот академический язык, который Маринка учила в школе и которому натаскивала её никогда не бывавшая за рубежом и не общавшаяся с иностранцами подруга-филолог.

М-да-а, проблема.

Ещё больший сюрприз был в том, что её диплом ведущего московского вуза здесь не котировался. Даже на должность медсестры не брали. Только в техперсонал, нянечкой по-нашему. Утки выносить. Ну ладно, начнем с этого, с малого, а там, глядишь и…

– Ваше разрешение на работу, пожалуйста. И лучезарная улыбка американская.

– Нет разрешения? – ещё одна улыбка. Ещё лучезарнее.

– Очень сожалею, мисс, но ничем не можем помочь.

До отъезда оставалось 10 дней и двести долларов. Назад в Москву на рынок?

Но везде добрые люди есть, и там, в американском далёком далеке, тоже. Пристроили Маринку в мотель пригородный, посуду мыть, да в номерах убирать. Там разрешений на работу не спрашивают, кэшем в конце недели платят, и все довольны. Потом курсы медсестринские подыскались, с оплатой в рассрочку, и получила она визу студенческую. Так год и пролетел – работа да учёба. Денег хватало даже на то, что бы пару сотен домой, в Москву отправлять. А потом, заняв по знакомым 10 000 долларов, купила разрешение на работу и устроилась медсестрой в госпиталь.

Совсем другая жизнь настала – и деньги другие, и чувство опасности ушло. С этого момента судьба, обычно идущая по синусоиде, попала в положительный полупериод.

Сын Никита с бабушкой был перевезён в Америку, папа в России переехал жить на дачу, и квартира осталась пустой. А была та квартира трёхкомнатная, да ещё на Ленинском проспекте, на площади Гагарина. Там два огромных полукруглых дома сталинских стоят. Про их строительство ещё Солженицын в «В круге первом» писал. Вот в одном из этих домов, на четвёртом этаже, окна во двор… Короче, квартиру сдали какой-то консалтинговой конторе на 5 лет, с предоплатой за 1-й год. Так вот, денег получили сразу столько, что хватило на первый взнос на дом в пригороде, недалеко от госпиталя, где работа была. Ну, год долго тянулся, ползарплаты за кредит уходило, казалось, что опять концы с концами почти не сходятся. Да ещё взялась диплом свой врачебный тут, в Америке подтверждать, а на это тоже денег надо.

Однако время летит, год прошёл и стали поступать деньги за аренду квартиры. Ежемесячно. По пять тысяч долларов, без всяких налогов.

Подумала Маринка, посчитала, и ещё дом купила. Тоже в кредит. Да и сдала его. И денег, вырученных от сдачи этого дома, хватало на погашение обоих займов.

Прошло десять лет. Отец Маринки по-прежнему живёт на даче. Теперь это дом со всеми удобствами. Московской пенсии и ещё трёхсот долларов в месяц ему вполне хватает на то, чтобы спокойно изучать Большую Советскую Энциклопедию, слушать «Эхо Москвы», платить соседке за приготовление еды и уборку и не задумываться о хлебе насущном.

Маленький Никита стал большим Никой, ест фастфуд, играет в бейсбол, летом ездит к дедушке в Россию и мечтает стать полицейским.

Бабушка, Маринкина мама, раз в неделю ездит в православный храм в соседний город, ходит на фитнес в русский клуб и всё свободное время проводит в интернете, общаясь с оставшимися в России подругами.

Сама же Маринка теперь врач, работает в том же госпитале, где начинала, на полставки. Почему на пол? Просто очень много времени занимает управление своими десятью сдаваемыми в аренду домами. Вы даже не представляете, какое это хлопотное дело – то кран потечёт, то электричество чего-то там перегорит, то крыша прохудится. А ещё газоны стричь нужно.

Да мало ли что.

Подарочек

А подарить что-то было нужно. Каждый год Андрей Евгеньевич с женой мучились этим вопросом. Да и не только они. Всё население Земли ищет этот ответ достаточно часто. Бывают торжества маленькие, семейные. Бывают масштаба района, города, страны. Но раз в год, в конце декабря, подарочно-покупочный психоз охватывает всё население планеты. И каждому жителю приходится решать – кому, сколько и на какую сумму. Это время действительно ужасно. Вспоминаются все-все родственники, знакомые, родственники знакомых, знакомые родственников, нужные люди. И всем этим обычно командуют жёны. Только в их, непонятным образом устроенных мозгах, может удерживаться информация об этой толпе тётушек, дядюшек, бабушек, дедушек, учителях, начальниках и так далее. И о том, кому что нужно, кто чему будет рад и наоборот, кого что может разозлить или обидеть.

Однако сейчас, по счастью, вопрос перед Андреем Евгеньевичем стоял маленький, семейный, но от этого не менее важный. Племяннице жены исполнялось 12 лет. И к выходным, когда они были приглашены в гости, нужно было купить подарок. Племянницу в семье любили, и все вместе уже который день предлагали различные варианты. Хорошо было на закате эпохи застоя – тогда вопрос о подарках стоял несколько в иной плоскости. То есть и тогда решить «что купить» было нелегко. Но ещё труднее было найти ответ на вопрос «где?». А когда «где» и «что» решалось, да ещё на заветной вещи ярко маячил ярлычок с латинскими, заморскими буквами, то удовольствие от процедуры одаривания получали все – те, кто дарил, надувались от гордости за свою прыть и пронырливость, а счастливый обладатель импортной вещицы с замиранием сердца раскрывал не по-здешнему яркую упаковку. Да, золотые были времена.

А мама у племянницы была банкиром. Настоящим. Председателем правления крупной банковской ассоциации. И вопрос с подарком превращался просто в неразрешимую головоломку. Вы представляете разницу между доходом учёного, кандидата или даже доктора наук и сержанта с палочкой полосатой, на перекрёстке стоящего? Муху со слоном сравнить проще. А тут – целый банкир. Вернее, банкирша. Весь мир объездила, везде была, всё видела, всё имеет. Но в быту человек добрый и милый, и дочка такая же. Была бы хапугой – проще тогда. В гордости своей нищенской нос задери и презрительно с ними, богатенькими, не общайся. Но нет, нормальным человеком удалось остаться ей, и потому любили её родственники, как себе подобную. И вопрос с подарком поэтому зудел и покоя не давал. «Ну что, что? А вдруг не понравится, а вдруг уже есть? А вдруг…»

Конечно, может и не понравиться, но виду не подадут, всё равно спасибо скажут. И может уже и есть такое, а если нет, так потому, что не нужно, не интересно. А ведь хотелось, чтобы как раньше – чтоб блеск в глазах, дыханье восхищённо замершее, пока упаковку срывают нетерпеливо, и…

Выход был найден в интернете. Как младшему сыну удалось попасть на этот сайт, потом никто вспомнить не мог. То ли рекламу по телевизору увидел, то ли мышкой случайно на ссылку ткнул. А может вирус какой отправил компьютер по этому адресу. Да только погас вдруг экран, потом засветился тёмно-синим светом и проступила в верхней, левой его половине надпись буквами золотыми, объёмными.

«Необычный подарок»

И искорка по строчке пробежала, блеснув призывно. В углу нижнем квадратик со стрелочкой замигал, нажать туда приглашая.

Так завораживающе красива была заставка, так элегантно, и в то же время немного таинственно поблескивала благородным золотом надпись, что младший сын и не заметил, как курсор уткнулся в квадратик в углу и указательный палец нажал клавишу мышки.

Вечером вся семья сидела у компьютера.

«Наша продукция безопасна в применении и имеет сертификаты РОСТЕСТа, ISO, US NaturProtect, EU Sert. Упаковка соответствует всем международным нормам по экологичности и легко утилизируется, саморазлагаясь на свету в течении 12-и часов» – первые строчки рекламной странички, видимо, по международным правилам, успокаивали потенциального потребителя по поводу возможного причинения вреда окружающей среде. Прочитав ещё несколько строк, будущий покупатель не мог не устыдиться того, что он своим существованием наносит природе непоправимый ущерб из-за невозможности саморазложиться, самоиспариться и самотрансформироваться в кислород и озон в течение ближайших 24-х часов. Андрей Евгеньевич, как глава семьи сидевший за компьютером, хмыкнув, пролистнул эту экологическую белиберду и остановился на инструкции по применению. Она была написана в современном, пошагово-картиночном стиле с минимальным набором слов. Любая блондинка, футболист или даже депутат могли, благодаря этому американскому изобретению, не отрываясь от своих повседневных дел, ввести в действие предлагаемое устройство.

«Так, значит, снимаем упаковку…. заливаем водой… в тёмное тёплое место на три дня… потом к свету… ещё два… ух ты!»

«Вот это да! Ничего себе!» – все восхитились, когда после того, как курсор ткнулся в последнюю картинку, на экране расцвёл прекрасный, никогда не виданный ранее цветок.

«…И это прекрасное, наполненное светом и сияющей энергией растение долгие годы будет радовать Вас и Ваших близких сказочной красотой!» – гласила заключительная часть инструкции.

Решение было принято и младшему сыну, как нашедшему это чудо, почётно доверили сделать заказ. А потом, посовещавшись, родители попросили его заказать ещё один цветок, для себя.

Уже через день, вечером, в дверь позвонили и немногословный курьер в куртке и кепке-бейсболке с надписью «сделаем мир лучше», отказавшись от чаевых, вручил два небольших пластиковых контейнера. Один из них был убран на шкаф – пусть подождёт до торжественной даты. Другой же отнесли на кухню и там, согласно инструкции, дёрнули «резким движением вверх» торчащую ленточку. Раздался слабый хлопок и крышка контейнера открылась. Внутри оказался стаканчик, в котором, в чём-то похожем на песок, водоросли и мелкие камешки, лежало яйцо.

– Может, нужно вынуть из контейнера?

– Да нет, оставь там. Давай, тащи воду.

– А сколько её лить? До краёв?

– Или чуть-чуть?

– Мне кажется, нужно всё-таки вынуть и посмотреть, может есть какая-то риска, уровень отмечающая.

– Во, блин, нашла!

Пока все спорили, старшая дочка, подрыгиваясь в такт звучащей в наушниках музыке, прочитала инструкцию, лежавшую внутри контейнера. Наушники она не снимала, наверное, даже моясь в душе. Трудный возраст сказывался. Колечко в носу и ещё два, маленьких, на левой брови, куртка – косуха, дикого вида друзья и подруги – этого всего ещё год назад интеллигентные мама с папой и представить себе не могли.

– Тут же всё, блин, просто. Всё нарисовано, смотрите.

И она протянула листик с картинками. Действительно, всё было предельно просто: Наливаешь воды столько, чтобы яйцо покрылось до половины, закрываешь крышку, через 72 часа открываешь и так далее, до появления обещанного чудо-цветка.

Через три дня, как раз накануне дня рождения племянницы, крышку открыли, достали стаканчик и поставили его на подоконник, поближе к свету. Вода за это время почти испарилась. Водоросли из бесцветных белых травинок стали яркими, красно-жёлтыми. На макушке яйца появилась большая трещина и оттуда выглядывало нечто, похожее на стебелёк. Внешне всё это выглядело не очень приятно, но Андрей Евгеньевич напомнил сказку о гадком утёнке и все дружно решили, что да, именно из такой дряни и вырастет прекрасный цветок.

День рождения прошёл прекрасно. И подарок пришёлся как нельзя кстати – племянница уже третий месяц, как выяснилось, увлекалась выращиванием цветков в горшках. Рекламный буклетик с описанием чудо-цветка рассматривали и восхищались все гости, при этом заглядывая в только что открытый контейнер и рассуждая о том, как это здорово.

Вечером, сидя на кухне и отдыхая от похода в гости (а это всегда нагрузка, как бы хорошо там ни было), Андрей Евгеньевич, открыв сахарницу чтобы насыпать песку в чашку, удивлённо вздрогнул. В белом песке копошился с десяток каких-то непонятных мошек. Он поднял глаза и посмотрел на остальных домочадцев. Те как ни в чём ни бывало пили чай.

– Вы ничего не заметили? – спросил он.

– А что случилось?

– Да в сахаре какие-то червяки завелись. Надо его выкинуть.

– Да? Дай посмотреть.

Сын глянул внутрь и скривился.

– Фу, дрянь какая. Я, наверное, эту гадость съел. Со мной ничего не будет?

– Небось, блин, глупее не станешь – сострила сестра.

– Да они и в печенье тоже. Смотрите. – Андрей Евгеньевич показал всем надкусанное только что печенье, из которого выползал мерзкого вида червячок.

– И откуда это взялось? Ладно, это выкинем и надо остальные продукты посмотреть, может там кто завёлся.

Но больше ничего не нашли и все разошлись спать.

Утро, как обычно, красило нежным цветом стены древнего кремля. Просыпался великий город. По пустынным ещё улицам разъезжались по домам завсегдатаи ночных клубов. И совсем скоро улицы и переулки, метро, трамваи и троллейбусы стали заполняться людьми. Поток транспорта становился всё гуще. Потом ещё гуще. Потом ещё. На всех дорогах, ведущих с окраин к центру города, выстроились пробки. А на магистралях, ведущих от района правительственных дач к деловым и политическим центрам, эти пробки стали многокилометровыми. И только по свободным резервным полосам с воем сирен и блеском мигалок на крышах проносились то поодиночке, а то целыми кортежами, огромные чёрные автомобили, часто в сопровождении ещё более огромных джипов охраны. То слуги народа, чиновники всех мастей, спешили к себе в кабинеты радеть за счастье избравшего их электората. А этот самый электорат, что бы не помешал заботиться о себе, был остановлен и выстроен в многочасовой затор. Начинающийся день был полон обычной утренней суетой.

В квартире Андрея Евгеньевича, где царила непривычная тишина, раздался звонок. Длинный, потом два коротких, потом, немного подождав, ещё один, совсем коротенький.

Вся семья сидела на кухне за столом. Когда в дверь позвонили, они посмотрели друг на друга, Андрей Евгеньевич кивнул и дочка, чудесным образом преобразившаяся со вчерашнего вечера (гладко причёсанная, без колец в носу и бровях), пошла открывать входную дверь.

Снаружи стояли два молодых человека, одетые в куртки и кепки-бейсболки с надписью «сделаем мир лучше». Вошедший первым – он, видимо, был старший – пристально посмотрел в глаза открывшей дверь девушке, кивнул, и второй втащил в квартиру большую спортивную сумку. Затем все прошли на кухню. Там сумку поставили на пол и достали из неё четыре комплекта такой же одежды, как была и на пришедших.

Пока Андрей Евгеньевич с семьёй переодевались, помощник подошёл к подоконнику, взял с него стаканчик с чудо-цветком и положил его в освободившуюся сумку.

Через десять минут из подъезда вышли шесть человек, одетых в красивую тёмно-синюю униформу с золотой надписью и сели в такого же цвета микроавтобус, стоящий на стоянке перед домом. Машина плавно тронулась и выехала со двора.

* * *

В центре управления посередине зала стояла большая трёхмерная модель планеты. Масштаб можно было изменять по желанию. И при самом большом увеличении становилось видно каждого человека, двигающегося по поверхности. А при нормальном, стандартном, всё было похоже на огромную трёхмерную карту, где люди сливались в серую массу. Где-то зеленели леса, голубели моря и океаны, желтели пески пустынь. А где-то всё было затянуто серой шевелящейся пеленой. Это огромные мегаполисы жили своей суетливой жизнью. Но то здесь, то там в этой серой мгле загорались яркие, весёлые оранжевые точки. И с каждой минутой их становилось всё больше и больше. Вокруг одной появившейся точки через некоторое время обязательно вспыхивали ещё и ещё. И даже без компьютерного прогноза было понятно, что недалёк тот час, когда вся планета вместо серой и унылой станет яркой, оранжево-весёлой.

Директор центра, довольно помахивая хвостом, ещё раз окинув взглядом модель планеты, быстро пополз, перебирая всеми своими шестнадцатью лапками, на доклад в зал заседаний. Что же, ему было чем похвастаться. Подсунув здешним разумным существам много лет назад идею интернет-торговли, он теперь мог посылать туда космические корабли с отрядами спящих во время полёта колонизаторов не боясь враждебного приёма. Аборигены, получив заказ, сами заботились о размораживании гостей, чётко следуя всем инструкциям. И через некоторое время становились послушными помошниками-распространителями. А обмана тут никакого. Цветок, прекрасный чудо-цветок действительно скоро расцветёт – просто вся планета скоро превратится в один яркий оранжевый куст.