Текст книги "В гостях у сказки Александра Роу"

* * *

Зато вскоре у Поповой началась новая жизнь – она вновь пришла в кинематограф. Вновь – потому что за ее плечами уже был солидный опыт работы в кино. В 1920-е она снималась у таких мастеров экрана, как Яков Протазанов и Леонид Оболенский, сыграла главные роли в знаменитых картинах «Его призыв», «Кирпичики», «Эх, яблочко…»

Сегодня советский кинематограф 1920-х известен, пожалуй, только профессионалам, да и то далеко не всем. Тридцать-сорок лет назад телевидение обращалось к отечественной киноклассике довольно регулярно. Пафосные и наивные, гениальные и откровенно идиотические – разные, оттого и любопытные, эти ленты сегодня говорят о настроении своих современников больше, чем газетные статьи.

Взять, к примеру, «Кирпичики». В основу этого фильма легла одноименная песенка, которую ввел в спектакль «Лес» Всеволод Мейерхольд:

 
«На окраине, где-то в городе
Я в рабочей семье родилась,
Лет шестнадцати, горе мыкая,
На кирпичный завод нанялась.
Было трудно мне время первое,
Но потом, проработавши год,
За веселый гул, за кирпичики
Полюбила я этот завод…»
 

Песня так полюбилась зрителями, что мгновенно ушла в народ, ее напевали повсюду – в городах и деревнях, в пивных и трактирах. «Кирпичики» стали народной песней. Режиссеры Оболенский и Доллер решили увековечить ее сюжет на экране. Главное место в сценарии отведено жительнице провинциального городка Марусе, которая трудится на местном кирпичном заводе и вздыхает по молодому рабочему-революционеру Семену. Казалось, счастье близко, но влюбленных разлучают сначала происки врагов-капиталистов, затем Империалистическая война, ну и, как следствие, события Октября. Спустя годы, Семен возвращается в родной город на должность директора кирпичного завода и находит свою любимую Марусю.

 
«Там нашла я вновь счастье старое.
На ремонт, поистративши год,
И по камешку, по кирпичику
Собирали мы этот завод…»
 

Несмотря на бешенный кассовый успех, пресса в лице рабкоров-кинокритиков разнесла новую «фильму» в пух и прах: «Постановка не углубляет, не оживляет плакатного сюжета песни. Она каждым своим кадром еще больше опошляет его, усугубляет тот налет слащавости, которого не избежали наивные куплеты «Кирпичиков». И сценарий, и режиссура пошли по линии наименьшего сопротивления…» Однако далее следуют такие строки: «Только у Поповой оказались все краски для простенькой и незамысловатой Маруси. Это, пожалуй, самое большое и единственное достоинство фильма» (журнал «Советское кино», № 2, 1926 г.). Видимо, Варваре Александровне и в молодости лучше всего удавались роли простушек, бедных девушек из деревни.

«Эх, яблочко!» Маруся – Варвара Попова, Чарли Чапля – Петр Репнин

Варвара Попова – актриса Театра имени Евг. Вахтангова

Спектакль «Коварство и любовь» Луиза (Театр имени Евг. Вахтангова)

«Председатель» Самохина

«Бабье царство» Настя – Светлана Жгун, Комариха – Варвара Попова

«Приезжайте на Байкал» Мелитониха

«Конец света» Агафья

«Конец света» Агафья – Варвара Попова, Филин – Виталий Полицеймако, Матрена – Татьяна Пельтцер, Акулина – Ия Маркс

«Варвара-краса, длинная коса» Степанида

«Варвара-краса, длинная коса» Варвара – Татьяна Клюева, Степанида – Варвара Попова

Кадр из фильма «Морозко»

«Домик в дюнах» Бабушка – Варвара Попова, Дед – Николай Сергеев

С Лионеллой Пырьевой на съемках фильма «Братья Карамазовы»

«Братья Карамазовы» Матрена

В роли Горя-злосчастья в спектакле «Горя бояться – счастья не видать» (Театр имени Евг. Вахтангова)

Фотопроба на роль тети Саши в фильм «Звезда на ладони»

Сходную роль Попова сыграла в том же году в картине Якова Протазанова «Его призыв», тоже обруганной вездесущими рабкорами. По сюжету, девушка Катя – дочь убитого рабочего Сушкова, приходит на фабрику, где когда-то трудился ее отец, и становится полноправным членом трудового коллектива. Одновременно в городе появляется Владимир Заглобин – сын бывшего владельца фабрики, ныне живущего в Париже. Заглобин надеется найти спрятанные папашей драгоценности. Он втирается в доверие к рабочим и влюбляет в себя Катю. Мерзавца, естественно, разоблачают, Катя страшно переживает свою ошибку, но тут… приходит скорбная весть – умер Ленин. Вот это горе, «всем горям горе». Неожиданный поворот шпионского, казалось, фильма выводит на высокую, пронзительную ноту: сотни рабочих, включая Катю, вступают в ряды партии большевиков. Забавно, что в одной из критических заметок автор недоумевал по одному лишь поводу: зачем в нашей партии нужна героиня этого фильма? В реальной жизни Катю Сушкову никогда не приняли бы в ВКП(б).

Пожалуй, наиболее тепло приняли драму «Эх, яблочко…» в постановке Оболенского и Доллера. Картина разоблачала контрреволюционную деятельность анархистских банд в годы Гражданской войны. Некий матрос Петрусь, приглянувшийся ретивой атаманше Гапке, спас от бандитского террора провинциалку Марусю, и далее герои на протяжении всего фильма убегали и прятались от разъяренных злодеев. Расправы они избежали, но и друг друга потеряли. В финале красный командир Петрусь и учительница Маруся встретились в московском кафе, привлеченные звуками популярной песни «Эх, яблочко…», сопутствовавшей их прошлым приключениям.

Варвара Попова вновь пленила критиков. Ее имя было внесено в почетный список любимых актеров киностудии «Межрабпом-Русь», куда входили Мария Блюменталь-Тамарина, Игорь Ильинский, Михаил Жаров, Ольга Жизнева, Анатолий Кторов, Вера Марецкая, Ада Войцик, Петр Репнин. Но кинокарьера Поповой была недолгой. Вскоре она исчезла с экранов.

Варвара Попова вернулась в кино в 1962 году благодаря комедии «Конец света» режиссера Бориса Бунеева, высмеивающей борьбу церкви и сектантства. По сюжету, в деревню Опенки приезжает молодой священник Михаил и начинает службу в отремонтированном храме, но не внушает доверия местным старушкам. Им приглянулся благообразный старичок Филин, который не спеша начинает привлекать народ в свою секту. Батюшка Михаил, обидевшись, покидает неразумную деревню, а Филин в самый разгар летней страды объявляет о наступлении конца света и увлекает всех старух на Лысую гору ждать явления Христа.

Варвара Попова сыграла в этом фильме одну из центральных ролей – вездесущую и доверчивую бабку Агафью, которая активно участвовала во всех перипетиях сюжета. Ее героиня была настолько смешной, что даже первое появление старушки на экране в сценарии сопровождалось таким текстом:

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: Хромая Агафья – образцовая прихожанка, гордость отца Михаила. Чтобы выделить ее и вознаградить за рвение, отец Михаил взял ее к себе в дом прислугой.

ОТЕЦ МИХАИЛ (поворачиваясь к зрителям): …домработницей!

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: Извините. Домработницей.

С начала 1960-х Варвара Александровна стала частой гостьей московских киностудий.

«Разве можно Попову пробовать? – воскликнул Иван Пырьев, когда ему осторожно намекнули, что не мешало бы провести кинопробы. – Ее авторитет для меня незыблем! Она сама себе режиссер». И в картину «Братья Карамазовы» он взял Попову без проб на роль Матрены. Ей фактически не делали замечаний, настолько органично актриса существовала перед кинокамерой, как будто всю жизнь провела на съемочной площадке. «Как кошка! – в который раз восхищались молодые партнеры Варвары Александровны. – Словно никакой камеры нет!»

В «Братьях Карамазовых» роль у Варвары Поповой была физически трудной. Это единственное, за что переживал Пырьев. Но и здесь актриса не подкачала. Более того, на съемках одной из киносказок она удивила всю группу, когда в перерыве оседлала какую-то кобылицу и лихо проскакала через все поле. Откуда это умение, Варвара Александровна не рассказала.

Попову много снимал Алексей Салтыков, называя старую актрису своим талисманом. Впервые они встретились на съемках «Председателя», где Варвара Александровна сыграла Самохину – деревенскую старуху, которая все время подтрунивает над молодым председателем колхоза Егором Трубниковым. Роль малюсенькая, если не сказать массовочная, но заметная. «Самохина, с тобой хорошо дерьмо есть! – ответил однажды главный герой на очередной выпад старушки. – Ты всегда наперед лезешь».

О работе с Поповой с удовольствием говорил Михаил Ульянов, сыгравший Егора Трубникова. Однажды я попросил его вспомнить об их встречах на съемочной площадке, и вот что Михаил Александрович рассказал: «Фильм снимали под Можайском, и Салтыков пригласил местных жительниц, обычных деревенских женщин, прошедших все лишения военных и послевоенных лет. Несчастные, замученные, но сильные и добрые, они стали фоном всей картины, названной читателями журнала «Советский экран» лучшим фильмом года. Среди этих женщин была единственная профессиональная актриса – Варвара Попова. Но в их ряду она абсолютно ничем не отличалась, оставаясь такой же правдивой и непосредственной. Озорной глаз, кокетливая старушечья игривость, любовь к родной земле и несгибаемая вера в справедливость – все это легко прочитывается в те немногие секунды, что появляется на экране героиня Поповой. Эта работа оставила в моей памяти глубокий след своей непритязательностью, своей правдой. Варвара Александровна не была философом, она была простой женщиной. Но для меня она навсегда останется загадкой».

После «Председателя» Алексей Салтыков приглашал Варвару Попову и в свои следующие фильмы. В «Бабьем царстве» она замечательно сыграла одну из главных ролей – старую Комариху, пережившую с другими деревенскими бабами все тяготы войны. Комариха мудра, ко всем внимательна, чутка к чужой беде, работает наравне с молодыми. И в то же время героиня Поповой не лишена и юмористичных черт: старается быть в курсе всех событий и точно знает, что происходит в соседних деревнях, она поет, танцует, а когда в деревню с войны возвращаются мужики, Комариха и себе находит старичка. «Вот, – говорит она председательше. – Решили сочетаться…» Правда, когда ночью «молодожен» полез к жене обниматься, она бортанула его так, что тот живо слетел с печки, смешавшись с дровами. «Говорила тебе – не лезь!» – весело крикнула ему вслед. А потом перепугалась: «Эй! Ты жив там, старичок?!»

Жаль, что далеко не у всех фильмов с участием Варвары Поповой судьба счастливая. «Бабье царство» после премьеры не демонстрировали много лет, а на телевидение картина пробилась только с Перестройкой. Слишком уж тяжелой оказалась кинодоля русских женщин, а роль партии – тусклой, неактивной. Ну, а «Конец света» и вовсе незнаком широкому зрителю.

* * *

Известность нынешнему поколению зрителей принесла актрисе работа с Александром Роу. В «Морозке» она сыграла слепую старушку, которую Иван с медвежьей головой пронес через весь лес к ее дому.

– А вот это мои хоро-о-омы! – растягивая слова, пропела бабка. – Спасибо тебе, роди-и-имый, спасибо, краса-а-авец!

– Да ты что, издеваешься? – рассвирепел заколдованный Иван. – Какой я красавец? Не видишь, что ли?

Маленькая женщина смешно съежилась на пенечке и, хитро прищурившись, объяснила:

– Да, уж почитай годков пять не вижу! Осле-е-епла!

Расстроенный Иван бредет по лесу дальше и натыкается на старушечью палку. «Клюка-то бабкина… Отнести бы надо», – задумывается он и превращается обратно в человека. И становится очевидно, что маленькая старушка появилась на пути героя не просто так.

В сказке «Варвара-краса, длинная коса» добрая нянька Степанида заменила подводной принцессе и мать, и бабушку, и подругу. Она рассказала красавице Варваре о земной жизни и человеческих чувствах. Именно благодаря старой няньке дочь уродливого Чуда-Юда выросла человеком. Прообразом Степаниды стала сама актриса. Она постоянно заботилась о ком-то, стараясь, чтобы всем вокруг было уютно и легко.

На съемках «Братьев Карамазовых» Варвара Александровна опекала Лионеллу Пырьеву, актрису и молодую жену главного советского кинорежиссера. Иван Александрович одобрял эту привязанность и даже иногда сам просил Попову приглядеть за супругой. Отправляясь в Ялту работать у Роу, Варвара Александровна приглашала с собой и Лионеллу.

«Она почему-то все время переживала за других, когда самой приходилось очень трудно, – рассказала мне Лионелла Пырьева. – Она еще во время съемок «Карамазовых» решила избавить меня от быта, все время ходила вокруг и опекала. Особенно после смерти Ивана Александровича, когда фильм доснимали уже без него. Однажды настигла меня в костюмерной и предложила покушать – принесла в мисочке домашнюю пищу. Это было так трогательно! В ней удивительно сохранилась какая-то детскость, Варвара Александровна была очень жизнерадостным и озорным человеком».

Точно так же, как в случае с театром, Варвара Попова неожиданно исчезла и с киноэкранов. Ее светлый облик остался запечатленным в немногих фильмах. На премьеры актриса никогда не ходила – стеснялась. Пригласительные билеты опять-таки отдавала родным.

* * *

Работа в театре, съемки в кино, безработица – ничто не отвлекало Варвару Александровну от главного в ее жизни, от друзей. С утра до позднего вечера она ходила по всему дому, навещая соседей-вахтанговцев по несколько раз в день. Она была в курсе всех событий, знала все сплетни и с удовольствием передавала их дальше. Она не была злопыхательницей, просто ей было интересно абсолютно все.

Наталья Захава вспоминает: «Не очень счастливый человек, Варвара Александровна была невероятно открытой и жизнелюбивой. Ну, как передать на словах ее доброту? Вспоминается такой дурацкий случай. В ту пору, когда трудно было достать абсолютно все, нашей семье потребовались лекарства. Слабительные. И вдруг Варвара появляется в нашей квартире с охапкой пургена. Широким, театральным жестом она рассыпает таблетки по столу и восклицает: «Срите на здоровье!»

У нее была страсть – оперные певицы. Началось все с Обуховой, Варвара ее обожала. Потом переключилась на Максакову. Знала, когда по радио будут передавать ее выступления, и бежала к нам: «Включайте Максакову, скорее!» Ну, а последней ее страстью была Образцова. Варвара каким-то чудом доставала билеты в Большой театр и не пропускала ни одного спектакля с ее участием. Это, действительно, была страсть.

Помню, отец уже давно с нами не жил, и однажды, навещая нас, встретился с Поповой. Искренне обрадовался: «Варвара, дорогая, как ты живешь?» Варвара Александровна засмущалась и выдала: «Да я все по Большому хожу!» Отец застыл на месте и подумал, что Варька совсем рехнулась. Как же мы смеялись.

В нашем доме все называли друг друга именно так: Варька, Машка, Сашка, Ирка… С возрастом у мамы начал развиваться склероз, она стала путать слова. Холодильник называла телевизором. Однажды она убрала в холодильник сахар и решила пожаловаться подруге:

– Варька, ты представляешь, я вчера в телевизор поставила сахарницу!

– Как?

– Вот такая я стала рассеянная.

Варвара встала, обошла телевизор со всех сторон и спросила:

– Машка! А как же ты его открыла?

Они любили рассматривать старые фотографии. У Варвары Александровны не было ни альбомов, ни собственного архива, и она приходила к маме смотреть, что есть у нее. И как-то вдруг обнаружилось, что из маминого альбома пропала фотография Ивана Кудрявцева – первого возлюбленного Варвары. Естественно, подозрение пало на Попову. Стали выяснять отношения, чуть не поругались.

– Варьк, ну признайся! Мне ж не жалко! Ты только скажи, что взяла. Не могла же фотография просто взять и улетучиться!

– Не брала! – отказывалась Варвара. – Честное слово, я здесь не при чем!

Когда мама умерла, Варвара Александровна вошла к ней в комнату, встала на колени и воскликнула: «Машенька, прости! Но фотографию Вани я у тебя, правда, не брала…»

Варвара Попова безумно любила сына. Но ее консервативность в жизни распространялась и на заботу о нем. Варвара Александровна долго не могла смириться с его разводом и привыкнуть к новой снохе. Постоянно звонила Светлане Радченко и интересовалась ее заботами и успехами в Центральном детском театре, где та играла много лет.

«Алеша тоже не мог простить моего ухода, – вспоминает Светлана Ивановна. – При встрече даже переходил на другую сторону. А когда у меня родилась дочь, Варвара Александровна была уверена, что это ребенок от Алексея, а не от второго мужа. Постоянно спрашивала – как Маша? И даже заставила Алешу сходить в школу на какой-то детский праздник, посмотреть на девочку».

Денег у Варвары Александровны не было никогда. Никаких концертов, подработок. Кроме пенсии, только гонорары за съемки и плата от квартирантов. Сколько их сменилось, никто из соседей точно сказать не может. Жил директор Музея Толстого, жил кубинец Мануэль, жили молодые актрисы Вахтанговского театра. Попова очень их любила, но могла и поозоровать. Однажды призналась подругам:

– Очень хочется украсть у моей квартирантки коврик. Так хочется, что спасу нет.

– Зачем тебе ее коврик, Варька? Чего ты выдумываешь?

– Вы не понимаете… Вот придет она домой, хватится – а коврика нет! Интересно же будет понаблюдать за ее реакцией!

У самой Варвары Александровны не было ничего. Если ей что-то дарили, она тут же передаривала это кому-нибудь другому. Чтобы сделать приятное.

«Питалась она тоже оригинально, – рассказывает Светлана Ивановна. – Откроет кран, нальет водички в миску, натрет редьку, картошку, покрошит черный хлеб, посолит, добавит постного масла – и все. Еда ее не интересовала. Зато чистюля была страшная, в ее доме все блестело и сверкало.

Всю жизнь она проходила в платочке. У нее было несколько кофт да юбка. И никаких платьев, никогда. Ни разу в жизни не пользовалась косметикой, не наводила никаких причесок. Может быть, только в молодости. Расчешет волосы на прямой пробор, соберет в пучок, так и ходит».

Вторая жена Алексея, Лариса Ивановна, тоже хранит память о Варваре Поповой. Правда, у нее свой взгляд: «У Варвары Александровны характер был сложный, своенравный. Она не подчинялась никому и всегда все делала по-своему. До конца дней она сохранила здравый ум и светлый юмор. Постоянно смотрела новости, восхищалась Маргарет Тэтчер и утверждала, что наши политики не годятся ей в подметки. Варвара Александровна сходу давала всем точные определения. Когда увидела мою племянницу Наташу, сразу заявила: «Не девка – огонь!» И это правда».

* * *

Последний год жизни стал для Варвары Поповой самым страшным. Она потеряла сына, которому было пятьдесят девять лет. Алексея мучили головные боли, потом заболело сердце, и вновь – голова. Врачи гоняли его на различные процедуры, заставляли приезжать на уколы. А вскрытие показало, что Алексей перенес инфаркт.

И у Варвары Александровны сразу – никого…

Она даже не пошла на похороны. Актриса вообще никогда никого не хоронила, ее ни разу не видели на кладбище. А с потерей сына она тем более не могла смириться, поэтому оставила в своей памяти его облик только живым.

В этот момент Лариса Ивановна уговорила Варвару Александровну взять к себе ее племянницу Наташу с семьей, тем более что комнату освободила очередная квартирантка. Попова согласилась, и с того дня ее больше никто не видел. Наташа или ее муж говорили всем, что Варвара болеет. При этом из ее квартиры постоянно доносились крики и ругань – так молодые люди выясняли друг с другом отношения. Соседи недоумевали, но больше порога этой квартиры никто из них не переступил.

Последние три месяца Варвара Александровна не вставала. Она лежала на диванчике и, вероятно, вспоминала всю свою жизнь. Ровесников никого не осталось, их дети были заняты своими проблемами и, конечно, им не до старой Варьки. Внуков Господь не дал. Жалела она о чем-нибудь? Наверное, жалела. Хотела бы что-то изменить в своей судьбе? Кто знает…

Молодой семье актриса оставила свою квартиру в легендарном доме в Большом Левшинском. Несколько лет назад Наташа с мужем оттуда съехали. Сегодня в этом доме почти никто из жильцов не имеет никакого отношения к Вахтанговскому театру.

Анастасия Зуева

В некотором царстве, в некотором государстве жила-была… старушка-сказительница. Приступая к пересказу очередной волшебной истории, она приветливо раскрывала резные ставенки своей избушки, высовывалась из окошка, хитро прищуривалась и завладевала нашим малышовым вниманием.

Так начинались лучшие фильмы Александра Роу. Но лично мне казалось, что абсолютно все киносказки рассказывает эта удивительная старушка с неповторимым, волшебным голосом.

Этот голос я угадывал в мультфильмах, на пластинках, по радио. А потом узнал, что обладательницу сказочного голоса зовут Анастасия Зуева. Что она старейшая актриса МХАТа, народная артистка Советского Союза, ученица самого Станиславского. И еще много чего интересного и неожиданного собрал я об Анастасии Платоновне за все эти годы, чем теперь и спешу поделиться.

* * *

В ней сочеталось несочетаемое.

Обласканная всевозможными званиями и орденами, Анастасия Зуева была беспартийной.

Любимая актриса всех поколений Политбюро заступалась за репрессированных и дружила с тремя патриархами Всея Руси – Сергием, Алексием Первым и Пименом.

Комическая старуха на сцене и на экране, Зуева была модницей, светской дамой и настоящей кокеткой в жизни.

Волевая, оптимистичная, «моторная» в старости, ребенком она была крайне флегматичным.

Родилась Анастасия Зуева в самом конце позапрошлого века в тульском селе Спасское. Ее отец был гравером по самоварам. Он умер, когда Настеньке было пять лет. Прилег ранней весной на «сыру землю», заработал воспаление легких и… все. Мать вышла замуж за жандармского полковника, а дочерей – Лизу и Настю – передала на воспитание своей сестре.

Лиза была веселой, озорной, а Настя предпочитала одиночество и рыбалку. Могла часами сидеть с удочкой, погруженная в свои мысли. И если бы не тетка, неизвестно, кто бы рассказывал нам сказки с киноэкрана.

Тетушка была управительницей в богатом имении. Она была очень строгой и требовала порядка во всем. Хозяева ей доверяли, а потому девочек не гнали от гостей, сажали за барский стол и даже вели при них просвещенные беседы. В основном, они касались искусства. Эта тема интересовала и саму тетушку, поэтому со временем вчерашняя крестьянка перебралась в Москву, а племянниц устроила в гимназию. Поселившись в Леонтьевском переулке, тетка водила знакомства со столичной интеллигенцией, что во многом помогло воспитанию и духовному становлению девочек. Однако желание Анастасии пробоваться в театральную студию вызвало у тетушки решительный протест.

Как Зуева оказалась в театре? По очень знакомому для многих актеров сценарию. В гимназии Анастасия дружила с Любой Савосиной, которая и затащила ее в частную Школу драматического искусства. Это было очень дорогое учебное заведение, где учились весьма состоятельные девушки и юноши. Но Любочку не приняли, а Анастасию взяли. Причем, на бесплатное обучение. Именно этот аргумент показался Настиной тетушке наиболее весомым, чтобы в итоге уступить и дать согласие на учебу.

Школа драматического искусства была прообразом знаменитой Школы-студии МХАТ. Там преподавали мастера Художественного театра, студийцы занимались танцами, манерами, литературой. Зуева отучилась год, и в 1916 году ее сразу же взяли во 2-ю Студию МХТ.

Первая же роль – Варя в «Зеленом кольце» Гиппиус – вызвала одобрение Немировича-Данченко. Затем актриса играла в «Младости» Андреева, в «Сказке об Иване-дураке и его братьях» по Л.Толстому. Критики отметили ее исполнение характерной роли старухи-хозяйки в «Истории лейтенанта Ергунова» по Тургеневу. Это произошло в 1918 году, когда Зуевой было всего-то 22 года. И тогда Константин Сергеевич Станиславский, полушутя, напророчил начинающей актрисе «быть на сцене вечной старухой». И ведь оказался прав!

Но пока Настя Зуева молода и привлекательна. Сразу после революции она вышла замуж за почетного гражданина Москвы, железнодорожного инспектора с персональным вагоном. Венчались в церкви, жили хорошо – на Малой Дмитровке. Новая власть не тронула вчерашнего царского чиновника. Более того, дала ему пост начальника северных железных дорог Российской империи. Хотя в том же 18-ом в их дом все же наведалась ЧК. Обыск пришел проводить повар из Художественного театра, и Анастасия Платоновна выставила его вон.

Но брак Зуевой оказался недолгим. Очень скоро муж стал относиться к ней, как к собственности, сам же был гулякой, постоянно пропадал в ресторане «Яр», персональный вагон использовал для утех с любовницами, а однажды и вовсе перешел все границы – безо всяких причин, в порядке семейной профилактики намотал косу жены на руку и устроить ей выволочку. После этого Анастасия ушла от мужа. Правда, он болезненно наказал ее – оставил у себя сына. Костя до студенческих лет воспитывался вдали от матери. Отец же женился еще четыре раза, и в 53 года умер от инсульта. Тогда же Константин пришел к Анастасии Платоновне. Их отношения не сложились, он относился к матери потребительски. А когда он привел в дом молодую жену, начались новые осложнения. Но об этом позже…

* * *

Анастасия Зуева сразу начала играть старух. Она не побоялась продолжить на сцене МХАТа классическую традицию трактовки народных образов, идущую от легендарной Ольги Садовской. В те годы еще блистали Корчагина-Александровская, Блюменталь-Тамарина, Рыжова, в Художественном еще была сильна и востребована Фаина Шевченко. Все эти большие актрисы были настолько талантливы, что оставались индивидуальными, не похожими друг на друга. Критики писали о Зуевой: «Отлично владея приемами острейшей характерности, культивируя в своем творчестве любовь и внимание к русской речи, к богатству и своеобразию фольклорного языка, А.П.Зуева с первых же сценических шагов упорно искала и характер героини – простой русской женщины-матери…»

Анастасия Платоновна ЗУЕВА

С Николаем Дорохиным на фронте

В роли тетушки Ганимед в спектакле «Три толстяка» (МХАТ СССР им. Горького)

Анастасия Зуева, 1912 г.

Кадр из фильма «Пир в Жирмунке»

«Юбилей» Хирин – Василий Топорков, Мерчуткина – Анастасия Зуева

«Живет такой парень» Пашка – Леонид Куравлев, Марфа – Анастасия Зуева

В роли Коробочки в спектакле «Мертвые души» (МХАТ СССР им. Горького)

Фотопроба к мультфильму «Сказка о рыбаке и рыбке» Старуха

«Золотые рога» Сказительница

В спектакле «Уходя, оглянись» Боря Крохин – Михаил Ефремов, Варвара Антоновна – Анастасия Зуева (МХАТ СССР им. Горького)

«Васек Трубачев и его товарищи» тётя Дуня

Кадр из фильма «И снова Анискин»

«Поженились старик со старухой» Авдотья Никитична – Анастасия Зуева, Федор Федорович – Алексей Грибов

Во время гастролей в Японии, 1958 г.

С внучкой и правнуком

В тридцать лет она сыграла Матушку в «Унтиловске», затем – Матрену в «Воскресении». Максим Горький сказал о ее работе: «Лучше, чем в жизни». А вскоре Зуева сыграла роль, которая вошла в мировую театральную летопись. Это Коробочка – помещица с умом ребенка из гоголевских «Мертвых душ». Причем, актриса хотя и играла ее смешной, но вовсе не безобидной – упрямой и даже опасной своей «социальной распространенностью». Ведь не зря предупреждал Гоголь: «Иной и почтенный даже человек, а на деле выходит совершенная Коробочка».

А руки! Как отличались они от красивых с утонченными пальцами рук актрисы. Анастасия Платоновна сама придумала такое уродство: надевала резиновые перчатки, набитые ватой. Сидела на сцене в кресле, не вставая, сложа эти самые руки на бутафорском животе, потихоньку шевеля не пальцами – короткими жирными култышками.

Толщинку Зуева надевала практически для каждой роли. В жизни она была изящна. Ее нельзя было назвать красавицей, но она была настолько обаятельной, что у нее всегда была масса поклонников. На улицу выходила в шляпке, перчатках, следила за собой и была очаровательна.

А в театре нашла себя в этом редком – «старушечьем» – амплуа. Причем, получала от него удовольствие. Унтер-офицерша и Пошлепкина («Ревизор» Гоголя), Домна Пантелевна («Таланты и поклонники» Островского), Зобунова («Егор Булычев и другие» Горького), Марья («Любовь Яровая» Тренева), Квашня («На дне» Горького), Чугунова («Достигаев и другие» Горького), мисс Уордл («Пиквикский клуб» Диккенса), Феклуша («Гроза» Островского), Улита («Лес» Островского), Марфа («Земля» Вирты), Мерчуткина («Чеховские страницы»), Глафира Фирсовна («Последняя жертва» Островского), Анфиса («Три сестры» Чехова) – всего Анастасия Зуева сыграла чуть более сорока ролей. Это очень мало. Но каждая работа – бриллиант. И не только в плане визуальном. Да, актриса всегда сама придумывала внешний образ и гримировалась, порой, часами. Но главным для нее был поиск характера. Анастасия Платоновна высматривала своих героинь на улице, в транспорте, прислушивалась к речи.

В основную труппу Художественного театра Анастасия Зуева вступила в 1924 году. Ее поколение мхатовцев так и называют – вторым: Хмелев, Яншин, Прудкин, Андровская, Грибов, Ливанов, Степанова, Станицын, Тарасова… Великие имена!

Любопытны и ценны воспоминания Анастасии Платоновны о репетициях со Станиславским, которыми она поделилась в журнале «Театральная жизнь» в 1984 году:

«Я помню, когда Качалов играл в «Талантах и поклонниках» Островского роль Нарокова, репетирующий пьесу Станиславский упрямо говорил знаменитому актеру: – Нет. Не верю! Нароков не так входит в дверь! Вы неверно вошли…

Станиславский повторял это свое «не верю» Качалову чуть ли не десять раз… Качалов входил и выходил… И снова слышалось все то же «не верю»… Наконец, Качалов вежливо сказал: – Константин Сергеевич, я к завтрашнему дню подготовлю себя!

Станиславский же улыбнулся и ответил: – Я проверял ваше терпение! Ведь у некоторых его не хватает!..

В «Талантах» он запретил Тарасовой морщить лоб, она обиделась. Но потом поняла, что Станиславский прав, и отучила себя от этой привычки. Она должна была предстать на сцене прекрасной. Так оно и вышло… И все это не мелочи.

К моей героине, Домне Пантелеевне, которую я играла в «Талантах», Константин Сергеевич относился почему-то спокойно. Он говорил мне: – Вы сами все сделаете, как нужно. – Но почему же вы мне-то ничего не говорите? – даже обижалась я. – Вы как-то умеете находить нужные пути, – отвечал Константин Сергеевич.

И у меня от этого прямо-таки словно крылья вырастали, укреплялось и росло творческое актерское существование. Мы все жили равной семьей, единой жизнью театра. И каждому всегда хотелось сделать больше, чем он мог сделать…»

* * *

Интересуюсь у внучки Анастасии Платоновны – Елены:

– Какими были отношения внутри второго поколения? Они дружили, уважали друг друга?

– Их отношения складывались по-разному. Бабушка всю жизнь дружила с Аллой Константиновной Тарасовой, Клавдией Николаевной Еланской, Владимиром Александровичем Поповым. Зуева умела восхищаться, но никому не завидовала. Владимир Иванович и Константин Сергеевич – это были для нее боги, святые, учителя, их она обожала всегда. Портрет Станиславского до конца ее дней висел у кровати. Кстати, из этих же учеников иные говорили, что Станиславский из ума выжил, и старика пора заменять – было и такое! Идиллии не было. Она в этих разговорах никогда не участвовала, сплетен сторонилась. И все же это поколение было удивительным! Людьми они были разными, но в своем отношении к искусству – все как один. Они были ансамблем. Не важно, главную роль ты играешь или эпизод, – потрясали абсолютно все!