Текст книги "В гостях у сказки Александра Роу"

– (Наталья искренне смеется). Все-таки, чехи нам ближе. Любая европейская страна поняла бы это правильно. Но раз американцы купили наши сказки на целых тридцать лет, значит, не так они безнадежны. Или в разных штатах разное восприятие мира.

– Наташа, вы осознаете, что вошли в историю кино, в историю страны?

– Наверное, да. Особенно, когда в начале фильма пишут «Из Золотого фонда».

– Что любопытно, вы ведь проработали в кино всего пять лет. Ну, что это за срок? Пять лет, семь фильмов. А шлейф тянется за вами до сих пор, не отпускает вас.

– Вот уж не думала! Мне мамочка всю жизнь говорила по разным поводам: «В карете прошлого далеко не уедешь!» Оказывается, можно было и не вылезать из этой кареты. Шучу, конечно. Но я уверена, что если бы я больше ничего не делала, то вряд ли бы этот шлейф тянулся. Тут нет никакой взаимосвязи, но если человек бездействует, то и везение когда-нибудь его покидает.

– Вы бы хотели такую же судьбу сыну, внукам? Я не имею в виду актерскую профессию, искусство. Речь идет о том самом везении, которое неразрывно с тяжелым трудом.

– В определенном роде, конечно, мою судьбу можно назвать удачной. В спорте добилась определенных успехов, в школу Большого театра приняли, хотя многие из нашей школы фигурного катания не поступили. В кино попробовала – тоже, вроде бы, удачно. В театре карьера сложилась. Вот такого везения я бы хотела пожелать своему ребенку. За что бы он ни брался, что бы он себе не придумал.

Сергей Николаев

Сергей Николаев остался в нашей памяти «упитанным, но невоспитанным». Точная характеристика его самого знаменитого кинообраза – Андрея, царского сына никакого отношения к самому актеру не имела, но уж больно полюбили мы сказку «Варвара-краса, длинная коса». Сергей Сергеевич и сам называл эту работу своей «визитной карточкой».

Сергей Николаев – актер непрофессиональный. На киноэкран он попал благодаря редкой фактуре и счастливой случайности. Карьеру в кино начинал грузчиком и дослужился до начальника актерского отдела одной из крупнейших киностудий страны. Ролей себе никогда не выпрашивал, старательно заботился о подопечных, но режиссеры упорно приглашали его на съемочные площадки, и лицо Николаева стало знакомо зрителем больше, чем лица десятков профессиональных артистов. Особенно его фактура приглянулась режиссерам сказок. После «Варвары-красы» Сергей Николаев создал галерею забавных увальней в фильмах «Самый сильный», «Финист – Ясный сокол», «Там, на неведомых дорожках», «На златом крыльце сидели», часто снимался в «Ералашах» и детских картинах, постоянно организовывал творческие встречи с любимыми актерами в пионерских лагерях, школах, клубах и на фестивалях. Еще совсем недавно Николаев был одним из тех, кто активно пропагандировал юным зрителям то лучшее и светлое, что несло в себе отечественное кино, а в последние годы жизни ему было так же нелегко, как и многим его коллегам, фактически оставшимся без работы. Некогда мощная киностудия Горького была безжалостно развалена. Актеры пытались бороться, бастовать, судиться, но их увольняли, закрывали целые отделы, уничтожали ценнейшие архивы и картотеки. Молодые, предприимчивые кинематографисты, добившиеся власти в 90-е, действовали под вполне благовидным предлогом: «даешь малобюджетное кино!» В рамках этого проекта было создано несколько, действительно, приличных фильмов, но студию они не спасли. Золотой дождь с неба не полился, производство вновь остановилось.

В беседах с Сергеем Николаевым мы редко касались этой больной темы, больше старались вспоминать общих знакомых, блистательных мастеров детского кинематографа, Сергей Сергеевич смаковал байки и всегда широко улыбался. Его любимцами были Александр Артурович Роу и Георгий Францевич Милляр, годившиеся ему в отцы. Он стал хранителем памяти выдающихся стариков детско-юношеского кинематографа.

К сожалению, Сергей Сергеевич умер совершенно нестарым человеком, в шестьдесят девять лет. На страницах этой книги делюсь фрагментами из наших записанных бесед…

– Сергей Сергеевич, практически вся ваша жизнь связана с киностудией имени Горького. Как вы там оказались?

– Работать в кино я стремился с малых лет, но осуществить эту мечту как-то не получалось. После школы я работал лаборантом в почтовом ящике, и лишь в двадцать лет оказался на студии.

Но если смотреть глубже, вся обстановка вокруг меня была творческая, все невольно подталкивало к актерской профессии. Мой дед играл на всевозможных струнных инструментах, дядя был солистом оперы в театре Станиславского и Немировича-Данченко, двоюродная сестра пела в хоре Большого театра. Да и сам я однажды побывал на съемочной площадке – лет в шестнадцать снялся в массовке на «Мосфильме». Картина называлась «Ход конем» и была признана худшим фильмом года. Мы – дети – изображали школьников, вбегали в какое-то помещение, о чем-то возбужденно говорили. Со съемок я ехал в троллейбусе с Савелием Крамаровым, тогда еще молодым, начинающим актером, и был счастлив.

О существовании киностудии Горького я не знал, хотя жил недалеко от нее, на проспекте Мира. Мы с другом Сашей Луньковым ездили на «Мосфильм», звонили с проходной и спрашивали, нет ли для нас работы – все равно какой. Но так как мы были несовершеннолетние, нам отказывали.

Отец сашиной знакомой – Анатолий Алексеевич Аверочкин – работал на студии Горького начальником цеха подготовки съемок, он-то и стал моим первым наставником: принимая меня на работу грузчиком, около часа рассказывал о студии, о специфике работы, обо всех профессиях в кино. И это правильно. Ведь киностудия – не проходной двор, а мощное идеологическое предприятие со своими законами и правилами.

– Вас устраивала профессия грузчика? Ведь мечтали вы о другом.

– Конечно, когда я пришел на студию, то думал: буду или артистом, или замминистра. Но всех новичков в те годы принимали в «низы», никто не шагал через ступеньку, как сейчас. Это сегодня, не зная профессии, специфики, сразу становятся помрежами, ассистентами.

У нас сколотилась интеллигентная бригада грузчиков: Боря Грачевский – ныне художественный руководитель «Ералаша», Володя Круглов – сейчас начальник производства на студии, Саша Васильчиков – начальник дубляжного цеха, Саша Ляпин, работающий теперь на НТВ. Ставка – 41 копейка в час. В нашей комнате на стене висел портрет Аркадия Гайдара и бутафорская звезда Героя Советского Союза. Почему – не знаю. Но такой был антураж.

– На артистов взирали со священным трепетом?

– А как же! Как-то пришел в столовую в своем рабочем комбинезоне, взял обед и устроился за свободным столиком. И вдруг ко мне подсел Георгий Францевич Милляр – невысокий, худой, близорукий. Он с любопытством меня рассмотрел и сказал: «Хорошо бы нам с тобой сняться в одном фильме. У нас такой контраст!» Да уж, рядом мы смотрелись, действительно, забавно. Но что самое удивительное, слова Милляра стали пророческими – через год мы снялись вместе в «Варваре-красе».

– Как же вы оказались по другую сторону кинокамеры?

– Через год я поехал вожатым в пионерский лагерь. Его начальником был Володя Зиновьев, человек молодой, энергичный, секретарь комсомольской организации студии Горького. А старшей пионервожатой была ассистент Александра Роу Надежда Владимировна Сорокоумова. Роу приезжал в лагерь каждое лето, и в тот год он привез свой последний фильм «Огонь, вода и… медные трубы». Надя обратила его внимание на меня: «Александр Артурович, смотрите, какой симпатичный молодой человек, колоритный, толстый». Роу меня запомнил. А потом, ранней весной, запустил новую сказку «Варвара-краса, длинная коса» и напомнил Наде: «Где там твой парень, которого ты мне показывала? Мне нужен Андрей-царевич!»

– Роу даже не устроил вам кинопробы?

– Как бы не так! Пробовались человек пять, в основном – профессиональные артисты. Но ко мне благоволила съемочная группа – вроде как свой, из своей среды. Разыгрывали сцену, когда Андрей представляется Чуде-Юде: «Я царевич Андрей, царя Еремея сын!» Оператор Володя Окунев подсказал такой ход: «Сереж, все пробуются с морковкой в руке, а ты возьми огурец». Я так и сделал, пошел на базар и купил сразу несколько огурцов, зная, что иногда требуется не один дубль.

Дней десять обрабатывали пленку, и все это время меня бил мандраж, хотя перед зрителями я выступал не в первый раз – в школе занимался художественной самодеятельностью. Я даже показывался Севе Шиловскому – он тогда работал во МХАТе и жил в общежитии театра. Но, видимо, я не произвел на него впечатления, и он не рекомендовал мне поступать в театральный.

Школьный спектакль … (1963) Сашка-анархист

Первая фотопроба, фильм «Варвара-краса, длинная коса» (1969)

«Варвара-краса, длинная коса» Андрей с няньками

«Варвара-краса, длинная коса» Андрей с пиратами

Кадр из фильма «Русалочка»

«Шестой» Трактирщик – Сергей Николаев, Павлик – Владимир Грамматиков

Александр Роу и Сергей Николаев, 70-е годы

Сергей Николаев и Татьяна Клюева-Гагина, герои киносказки «Варвара-краса, длинная коса», 2004 г.

Наталья Крачковская, Сергей Николаев и Юрий Чернов на съемках фильма «Там, на неведомых дорожках…»

«На златом крыльце сидели» Павел-царевич

Сергей Николаев – участник очередного детского кинофестиваля

Евгений Герасимов, Михаил Пуговкин и Сергей Николаев на съемках фильма «Серебряное ревю»

«Пиры Валтасара, или Ночь со Сталиным» Офицер – Михаил Кононов, повар – Сергей Николаев

Александр Леньков и Сергей Николаев в фильме «Горе-злосчастье»

«Звезда эпохи» Сталин – Армен Джигарханян, Маленков – Сергей Николаев

Сергей Сергеевич НИКОЛЕВ

Николай Еременко и Сергей Николаев – делегаты Съезда Союза кинематографистов

85-летие Георгия Милляра, 1988 г.

Пробы были удачными, слово оставалось за худсоветом. Роу был режиссером законопослушным и поэтому сказал мне: «Я хочу тебя снимать, но сделаю так, как рекомендует худсовет».

В тот решающий день я спрятался в будке киномехаников, за происходящим наблюдал из окошечка проекционной аппаратной. И, должен тебе сказать, что я себе понравился! Честно, не лукавлю. Я показался себе на экране симпатичным, интересным и очень подходящим для этой роли, в то время как другой актер был староват, третий – не обаятелен.

Когда меня утвердили, первое желание – сообщить маме. Я ехал на 2-м троллейбусе и раздражался, почему он так медленно ползет?!

– Как я понял, для Роу было не важно, профессиональный артист у него снимается, или нет.

– По-видимому, для него важна была фактура. Но с бревном работать тоже тяжело, а я все-таки оказался материалом поддающимся. Стали шить костюмы, обмерять, примеривать. Этот процесс, честно говоря, я люблю. Уже начинается «вторая» жизнь, входишь в образ, в атмосферу. А потом отправились в экспедицию, в деревню Гигирево, что недалеко от Звенигорода. Оказаться в среде кинематографистов – это уже было сверх всего, о чем я мечтал! Милляр, Пуговкин, Хвыля, Кубацкий, Алтайская…

– Как они к вам отнеслись? Одно дело – технический персонал, из которого вы вышли, а другое дело – известные артисты, «антреприза Роу»!

– Я не могу сказать, что меня носили на руках, но, в общем, отношение было достойное. И надо сказать, не только у мэтров. Моих нянек-мамок играли штатные артистки-эпизодницы, народ непростой: Зоя Василькова, Елизавета Кузюрина, Зоя Земнухова, Тамара Яренко и две непрофессионалки – жена оператора Окунева и некто Леночка, толстая-претолстая (не знаю, откуда ее Роу взял). Так вот и они меня приняли. Это было очень важно!

Помимо меня, в фильме снимались еще два новичка: Алеша Катышев – рыбацкий сын, и Таня Клюева – Варвара. Они тоже пришли в кино со стороны. С нами занимался друг и соратник Роу, артист Лев Львович Потемкин, он проверял знание текста, что-то советовал, но мне казалось, что органика моя и так достаточно нормальная. Да и он особо не утруждал себя. Тем более что Лешка Катышев уже снимался в предыдущем фильме Роу, да и Татьяна появилась на экране еще девочкой в фильме «Акваланги на дне». Александр Артурович пробовал ее и на «Морозко», но она выглядела совсем уж маленькой, и тогда он взял Наташу Седых.

Квартировались мы в деревне, жили на террасе одного из домов втроем: Леша Катышев, Володя Круглов (был на этом фильме администратором) и я. Во второй половине дома жил сам Роу с женой. А рядом с нами устроился Аркадий Михайлович Цинман, сыгравший в «Королевстве кривых зеркал» министра Абажа-Жабу. Он почему-то нас недолюбливал и все время ворчал. Легендарная четверка толстяков – Хвыля, Потемкин, Цинман и Леонгаров – снималась у Роу всегда, и в этот раз они играли пиратов. Артурыч не любил новые лица, он предпочитал работать с теми, кого знал, с кем спокойнее.

– А как он общался с ними на съемочной площадке? Переросла ли их многолетняя, тесная работа в дружбу?

– На съемках Роу всегда держался как начальник, но дома все эти артисты были его друзьями, ведь с некоторыми из них он общался по двадцать-тридцать лет. Но в то же время он мог и осадить так, что мало не покажется. Помню, как-то Хвыля пришел на съемку с фотоаппаратом, стал всех щелкать, и Роу громко заявил: «Нам здесь туристы не нужны, у нас идет работа!» Так что все эти мэтры его побаивались, артисты ведь – люди зависимые.

– Вам не пришлось ощутить его режиссерский гнев на себе?

– Была однажды такая ситуация. У меня выдалось несколько свободных дней, и я уехал в Москву на кинофестиваль. Мы с товарищами ходили в кино, выпивали, а тем временем в Гигирево происходили следующие события…

Роу любил, чтобы все были около него, независимо от того, есть работа или нет. «Вася здесь, Петя здесь… Надя, а что это я Сереги не вижу?» Надежда Владимировна прекрасно знала, что я уехал, но создала видимость, что ищет: «Ой, Александр Артурович, а он в туалет ушел». На следующий день – опять то же самое. «Ох, засранцев набрали, из туалета не вылезают!» – проворчал Артурыч. Но вскоре он понял, что меня нет вообще, и начал греметь гром.

Мне позвонили, я примчался и направился к нему, как побитая собачка. Александр Артурович сидел на веранде в трусах, пил чай, с ним – жена, Елена Григорьевна. «Ну что, артист? Почему без разрешения уехал?» Я на чистом глазу: «Александр Артурович, а у меня свободные дни!» – «Свободные дни даны тебе для отдыха, а не для самовольных отлучек! Ты смотри, мы сняли с тобой всего одну сцену, и переснять ее с другим артистом я могу очень быстро! Так что запомни – без моего разрешения никуда и никогда». И на этом был поставлен жирный крест. И это было правильно, что я осознал только с позиции времени. Мало ли, как сложатся обстоятельства, график съемок может перемениться, режиссер захочет снимать другую сцену, а актера нет.

– Возникали ли у вас сложности в этой первой работе?

– Была одна сцена, где мы с «пиратами» попадаем в болото. Нашли самый грязный в округе пруд, весь заросший, вонючий, и нас туда запустили. Помнишь сцену, где мы гнались за беглецами – Варварой и рыбацким сыном? Этот трюк оказался физически сложным: актеры-то немолодые, дно заиленное, а мы должны были нырнуть под воду и потом появиться. И тут грузный, неповоротливый Цинман чуть не утонул. Мы вынырнули, а его нет: не смог встать в этой тине. Пришлось мне его вылавливать. Роу остановил съемку, начал кричать: «Что вы там копаетесь?» Несчастный Цинман в ответ: «Александр Артурович, я чуть не утонул!» А Роу когда злился, его ничто не волновало: «Ничего! Не утонул же! Давайте, живее!» Зато Цинман после этой истории переменил ко мне отношение.

И скачки на ослах «пиратам» не давались. Я-то сам ездил, а они – кто упадет, кто не может ногу закинуть. Да и ослы – не буйволы, чтобы возить на себе такие туши, как Цинман и Хвыля. Их оставляли на крупных планах, а для скачек на ослов сажали дублеров.

– Как принял «Варвару-красу» худсовет?

– Ну, ее с самого начала хорошо приняли, еще со сценария. Вообще, все сказки Роу всегда шли «на ура».

Свой предыдущий фильм – «Огонь, вода и… медные трубы» Александр Артурович снимал под Мурманском, в Кировске, и обещал привезти туда свою следующую сказку. Слово он держал всегда, поэтому сразу после премьеры Роу отправился в поездку. С ним – Аркадий Михайлович Цинман и я. Моя первая «гастроль», первый раз жизни – в СВ. Причем, Роу заявил, что с Цинманом в одном купе не поедет, потому что тот храпит, и взял к себе меня. Но в первую же ночь я почувствовал, как храпит Роу! И жили мы с ним тоже вдвоем, в шикарном трехкомнатном люксе. Правда, Артурыч был страшным чаевником, часа в три-четыре ночи мы садились за стол, он расспрашивал обо мне, о моих родственниках, и мы пили чай.

– «Варвара-краса» была единственной сказкой Роу, где вы сыграли большую роль…

– Да, я должен был сниматься в его следующем фильме – «Золотые рога», играть Солнце. И я снялся – съездил в Ялту, отработал, все остались довольны. Но пленка оказалась бракованной. И тут в Москве я упал в метро, расшиб лицо, и работать не смог, пришлось искать другого актера. Но Роу все-таки не оставил меня, и я снялся в эпизодике – сыграл разбойника в окружении Михаила Пуговкина.

– Когда мы говорим о жанре киносказки, то вспоминаем только два имени – Роу и Птушко. За столетнюю историю отечественного кинематографа у этих режиссеров не нашлось ни достойных соперников, ни учеников, ни продолжателей. Несколько замечательных музыкальных сказок создал на телевидении Леонид Нечаев. Птушко трудился на «Мосфильме». И только Роу – на студии Горького, которая специализировалась на производстве детских фильмов. Один! Неужели никого больше не интересовал этот жанр?

– По-видимому, нет. Режиссеры вообще недолюбливали детскую тематику, ставили себя выше этого жанра. Всем хотелось снимать что-то якобы серьезное, глубокое, да и с детьми-актерами никто работать не хотел и не умел. Вот был Илья Фрез, гениальный режиссер. Он, правда, сказок не снимал, но и с ним конкурировать в детском кино никто не мог. Посмотри, какие фильмы: «Первоклассница», «Чудак из пятого «Б», «Приключения желтого чемоданчика», «Вам и не снилось»…

– Но был ли какой план по детскому кино? Все-таки, киностудия детских и юношеских фильмов. Была ли установка – снимать сказки?

– Установка была. Но пока был жив Роу, все оставались спокойны – знали, что стабильно раз в два года он снимает сказки. Да и в целом детское кино снимали довольно много. Другое дело – качество этих фильмов.

А потом, как отличить детское кино от «взрослого»? «Офицеры» – для кого этот фильм? Разве детям нельзя его смотреть? Есть кино для всех, и те же «Офицеры» – кино семейное, патриотическое – какое угодно.

– Если говорить об остальных сказках, созданных на студии Горького, то и здесь есть о чем печалиться. Фильмы Бориса Рыцарева, в большинстве своем, наполнены какой-то безнадегой, они мрачные, печальные, сняты в темных тонах. Геннадий Васильев и Михаил Юзовский чересчур увлеклись слиянием современной реальности со сказочными мотивами, и не всегда это было оправдано. Безусловно, у всех этих мастеров были и удачные работы, но, к сожалению, высот Александра Роу они не достигли.

– Неповторимость Александра Артуровича в том, что он до конца оставался большим ребенком, он видел кино глазами детей, пропускал через себя все эмоции, весь изобразительный ряд, диалоги. Поэтому его сказки до сих пор смотрятся живо и с удовольствием. У других режиссеров это не получалось.

Я, кстати, снимался у всех перечисленных тобой режиссеров, и работать с ними было довольно интересно. У Рыцарева в сказке «На златом крыльце сидели» я сыграл одну из главных ролей – царевича Пашку. Мне нравится эта работа, хотя можно было сделать ее получше. Мне хотелось оживить свою роль. Я взял трехтомник русских пословиц, поговорок и прибауток и предложил внести некоторые из них в текст, чтобы Пашка нет-нет, да и вставлял их в разговор. Но Рыцарев не захотел. А жаль.

– После «Варвары-красы» вы продолжали работать грузчиком?

– Нет. Наш комсомольский лидер Володя Зиновьев предложил, чтобы я стал его заместителем – разглядел во мне задатки активиста. Параллельно он работал начальником технического отдела, а я должен был заниматься только комсомольскими делами: взносами, собраниями, контролем. Это была большая работа, на студии насчитывалось триста человек – членов ВЛКСМ. И воспитанию молодежи там придавалось огромное значение, ведь это была идеологическая организация.

Через год Володя ушел на «Центрнаучфильм» главным инженером, а я стал секретарем комсомольской организации. С нами работали ЦК комсомола, горком, мы ездили на приемы к высшему руководству, беседовали о перспективах развития детского кино, к нам на студию водили делегации иностранцев.

А параллельно я снимался.

– На киностудии Горького или уже на всех?

– В основном, на нашей. Но иногда и выезжал. В частности, на Свердловской киностудии Олег Павлович Николаевский – один из ведущих режиссеров – пригласил меня на роль Ветродуя в сказке «Самый сильный». Там были такие персонажи: Слухач, Скороход и Ветродуй – братья Самого сильного, которого играл Николай Мерзликин. Им противостоял злодей – Евгений Весник. Получилась неплохая сказка.

А потом пошли всякие эпизодики: «Звезда экрана», «Финист – Ясный сокол», «Русалочка», «Лето рядового Дедова»…

– То есть, вас уже приглашали как профессионального актера.

– Да, и не всем это нравилось. Иногда режиссеры даже боялись гнева артистов, особенно когда я стал начальником актерского отдела. Мария Павловна Барабанова, царствие ей небесное, собирала партсобрание и стучала кулаком, что профессиональные артисты никому не нужны, а их начальник тем временем снимается. На это Юра Саранцев ответил: «А вы обладайте такой же фактурой, и вас снимать будут!» Актрисы никак не хотели понять, что уж у них-то я точно роли не отбираю. А когда киновед Петя Черняев написал обо мне двадцать строк в «Советском экране», что тут началось! «Николаев себя пропагандирует! О нем уже трубят журналы!»

– Сергей Сергеевич, как вы стали начальником?

– Это долгая история. Я понял, что профессиональным артистом становиться поздно, и выбрал экономический факультет ВГИКа. А когда закончилась моя комсомольская карьера, нужно было искать что-то новое. Администратором на побегушках работать не хотелось, да и тянуло меня к чему-нибудь творческому. Тут появился «Ералаш», никто не ожидал от него такого успеха. Мой друг Боря Грачевский стал директором киножурнала, и я пришел к нему: «Я слышал, у тебя ассистент ушел. Возьмешь меня?» Взял. Тогда только начали пробиваться в режиссуру Владимир Грамматиков, Тофик Шахвердиев, с ними было очень интересно работать. А знакомые удивлялись: «Что это ты так?.. После столь уважаемого положения пошел в ассистенты…» Честно говоря, и меня что-то внутри подтачивало.

Прошел год, и вдруг меня останавливает в коридоре Леонид Михайлович Вольфовский – замдиректора студии. Поговорили, он спрашивает: «Какая у тебя перспектива?» Я говорю: «Ну, со временем вторым режиссером стану…» – «Ты знаешь, тут Смирнов из актерского отдела уходит на пенсию. Как ты смотришь, чтобы занять его место?» Конечно, с удовольствием! Это мой мир, мой круг, моя профессия. Правда, на это место уже был подобран человек, и, наверное, этот факт сыграл в мою пользу, потому что директор студии Григорий Иванович Бритиков не любил, когда что-то решали без него. Он меня вызвал. В кабинете уже сидел Леонид Михайлович: «Сереж, мы решили назначить тебя начальником актерского отдела. Подумай денек-два и скажешь». Бритиков возмутился: «Леня, а чего ему думать? Мы его – в начальники, а ты говоришь, «думай»! Давай, Сергей, решай!» Я сказал какие-то пафосные слова, мол, спасибо за доверие, и согласился. Вышел из кабинета, а там – тот, кто планировал возглавить актерский отдел. Чтобы не было никаких подводных камней, недосказанностей, я подошел к нему и сказал: «Стас, я слышал о твоих планах, но они не осуществятся. Я только что от Бритикова, он назначил меня начальником актерского отдела». И мы остались в добрых отношениях, Стас потом был директором «Союзмультфильма».

– Что входило в круг ваших обязанностей?

– В моем отделе работали одиннадцать человек. Картотека по массовке, работа с внештатными артистами, и – самое главное – артисты штата, сто тридцать шесть человек, не хухры-мухры…

Во главе угла – экономическая часть. Каждый артист имел свои ставки, шла постоянная тарификация, повышение званий, категорий. Даже в массовке учитывалось все: значимость персонажа, сложность объекта – там тоже был денежный люфт, можно было четыре рубля заплатить, а можно и шесть. Расценки определялись съемочной группой, но контроль за этим осуществляли мы.

Были детские ставки, массовка, подбор детей в картины, постановка на учет, фотографии, картотека.

А вообще в картотеке киностудии Горького внештатных актеров было около шести тысяч! У нас работала уникальная женщина Зоя Сергеевна Царевская, которая знала практически всех советских артистов. Она контролировала, кто ушел из кировского театра и переехал в Воронеж, кто из Костромы перебрался в Волгоград, а из Казани – в Москву. Ее знания были обусловлены тем, что артисты к ней тянулись и сами присылали сведения о себе, новые фотографии, новые телефоны и т. д. Это был очень большой участок работы, и каждый день кто-то нас посещал. Приезжали ассистенты и вторые режиссеры из Свердловской киностудии, из «Туркменфильма», «Казахфильма» и выбирали артистов. Наша картотека считалась лучшей в СССР.

Ну, и основная забота – штатные артисты, чтобы они снимались, работали а дубляже, ездили с концертами. Я читал все сценарии, чтобы худо-бедно всунуть в новую картину какое-то количество наших артистов, как бы ни сопротивлялся режиссер.

– Назовите фамилии самых звездных представителей вашего штата.

– Пожалуйста. Вячеслав Васильевич Тихонов, Михаил Артемьевич Кузнецов, Людмила Ивановна Хитяева, Георгий Францевич Милляр, Михаил Иванович Пуговкин, Валентина Петровна Телегина, Мария Павловна Барабанова, Алексей Васильевич Петренко, Миша Кононов, Ариадна Шенгелая, Наташа Варлей, Андрей Мартынов, Коля Еременко, Коля Мерзликин, Ира Шевчук, Рая Рязанова, Нина Русланова… Ну, а костяк штата – естественно, эпизодники.

– И часто приходили умолять, заставлять режиссеров принимать ваши условия?

– Это был естественный процесс. Далеко не всегда желание совпадало с возможностями. Спасало то, что мы были самой большой студией по числу дублированных картин – сто двадцать в год. И в мою работу входило то, что я смотрел все иностранные картины, которые запускались. После этого на мой стол ложился список: кого режиссер дубляжа видит в какой роли. А я этот список кромсал, как мог, впихивая туда побольше штатников. На пробу! Не всегда мои подопечные эти пробы проходили, но таков был закон – пробы должны быть обязательно. Может, я не всегда был объективен, беспристрастен, но человек – не идеал. И любимцы у меня были, и помочь кому-то надо было в трудный период.

Дубляж – процесс серьезный. К подбору актеров раньше подходили намного серьезней еще и потому, что артисты записывались только вместе, по отдельности никого не писали. И со стороны это выглядело забавно: кучка артистов толпится перед микрофоном, кто-то произносит монолог, кто-то изображает разговор в кафе на заднем плане, кто-то мекает, кто-то бекает. А так называемый «гур-гур» – это вообще отдельная песня. Надо было этот процесс снимать на камеру! Знаешь, что такое «гур-гур»? Это когда вся масса изображает, допустим, гул в аэропорту. Не прямые человеческие реплики, а гудящий улей многолюдия. Артисты несут какую-то абракадабру на разных голосах и интонациях.

Один раз и сам поработал на озвучании. Меня пригласили на одну из главных ролей – Шейкера – в фильм «Благослови детей и зверей» Крамера. Отличная картина, интересная работа. Из-за нее я даже пропустил сессию во ВГИКе.

– Можете сейчас оценить свою деятельность на посту начальника? Вы были строгим, принципиальным или демократичным?

– Знаешь, почему я так много лет проработал на этом месте? Наверное, потому, что я сам побывал в шкуре артистов и хорошо их понимал. Ведь как бывает – можно и напиться из-за чего-то, безработица, неприятности… У меня была папка «Отличники» – кто попал в вытрезвитель, кто сорвал съемки, кто не вышел на работу. Так я ни разу ей не воспользовался! Но пугал: заставлял писать заявления об уходе – без даты – и вкладывал его в папку. А потом говорил: «Еще раз напьешься, я ставлю дату, и ты свободен!» Но, повторюсь, ни разу не осуществил своих угроз.

Однажды я нашел одного молодого артиста, он прошел пробу на озвучание, все остались довольны. Прошло два-три дня, и вдруг мне звонят: «Коля не пришел на дубляж, а без него делать нечего! Он главный герой, везде присутствует». Я звоню Коле домой (может, заболел?): «Ты что, с ума сошел? Я тебя на главную роль протолкнул против их воли. Ты показался хорошо. Что случилось?» Вдруг слышу совершенно пьяный голос Коли: «Сергей Сергеич, вы извините, но я звоню вам с вокзала, а здесь много народу. Я не могу больше разговаривать…» Я обалдел!

– А самими артистами у вас были хорошие отношения? Приходилось ли сталкиваться с негативом?

– Ну, конечно, многих раздражало, что я снимался. «Николаев о нас не думает, не рекомендует, а только красуется сам!» А, между прочим, снимался я только во время своих отпусков. Но у некоторой части артистов эта злоба присутствовало, хотя все прекрасно понимали, что не снимают их никак не из-за меня. Ну, не хотят их режиссеры! Что с этим поделаешь? Актриса Зинаида Воркуль все время говорила, что все ее роли сыграла Телегина. Поди докажи, что это не так, что их даже сравнивать нельзя. Не только по таланту, но и по внешним характеристикам.

А какие были атаки, когда начиналась тарификация! В то время как одни ломились в закрытые двери, несли подарки членам тарификационной комиссии, другие оставались в стороне. Замечательная Женя Симонова, известная, популярная, любимая всей страной, ни разу не написала ни одного прошения. У нее была самая маленькая ставка – шестнадцать рублей за съемочный день. Мы могли увеличить гонорары только штатным артистам, а за таких, как Женя, просили в Госкино.

– Сергей Сергеевич, можете назвать свои любимые роли?

– Ну, естественно, «Варвара-краса». Такие роли – настоящий подарок судьбы. Но я с удовольствием снимался и в «Ералаше», у меня примерно двенадцать сюжетов. В первый раз я снялся с великой актрисой Татьяной Ивановной Пельтцер в сюжете «Вот это внук!» Потом мы встретились у Юзовского в сказке «Там, на неведомых дорожках». В общении она была замечательной, легкой, остроумной. Когда она отмечала какой-то свой юбилей, я поздравлял ее от имени киностудии. Вышел на сцену, а Татьяна Ивановна объявила: «Это мой внук». Все обалдели. Пришлось объяснять, что мою бабушку она играла в «Ералаше». Или такой эпизод. Сидим в Ялте, на студийной веранде. «Сереж, вот вы начальник актерского отдела, а я старая старуха, народная артистка СССР. Меня любит народ?» – спрашивает Татьяна Ивановна. «Да, и я тоже», – отвечаю. «Меня этот Юзовский третий день вызывает на съемку, одевает, гримирует и… не снимает! И вот я думаю, что же эти суки-режиссеры тогда делают с обычными артистами?»