Текст книги "Воин. Грозовые птицы"

Глава 34

Через час блужданий по подземельям мы нашли место первого приклада. В огромном помещении со сводчатым потолком, где стены были покрыты копотью от многочисленных факелов, стоял куб из чёрной скальной породы. Заметив следы горения, я посмотрел на барометр на запястье. Снаружи было почти нормальное давление – только температура была по-прежнему ниже нуля.

Я открыл клапан возле основания шлема. Лёгкое шипение, чуть заложило уши – и давление выровнялось. Я снял шлём. Тревор, Алина и Михалыч, наблюдая за моими манипуляциями, переглянулись и тоже избавились от шлемов. Женя остался в шлеме. Он всегда отличался патологической осторожностью. Даже на турниках всегда перестраховывался, когда учился делать динамические элементы.

– Ну и как оно здесь держится? – заметил Тревор, аккуратно положив шлем на пол.

– Что держится? – спросила Алина.

– Давление, конечно, – ответил разведчик, – что-то никаких шлюзов по пути сюда я не заметил.

– Тут много странного… – заметил я, – привыкайте.

Я, стараясь ступать осторожно и бесшумно, подошёл к кубу. Положил на него ладонь. Камень оказался тёплым – и это тепло резко контрастировало с холодным воздухом в помещении.

– Слышите? – спросила Алина, тоже приблизившись.

– Слышим что? – спросил Тревор.

В этот момент мне показалось, что из-под земли исходит какой-то звук. Я поднял ладонь в знак внимания.

Это было похоже на отдалённый стон. Или завывание ветра. Точнее сказать невозможно.

– Так, давайте сначала попробуем сдвинуть эту штуку своими силами, – сказал я, упираясь плечом в чёрный камень. Остальные встали рядом. Ручные фонарики пришлось положить на ровный каменный пол.

Камень от наших усилий со скрежетом сдвинулся с места. И в этот момент тварь, которая, наверняка, была частью Даниила, решила себя проявить.

Я почувствовал тёплое дуновение затылком. Потом уловил красноватые отблески.

– Внимание! – крикнул я, резко оборачиваясь.

Тварь пролезала в проход, через который мы только что прошли. Я оглянулся в поисках другого выхода. Но лучи фонариков упирались только в глухие каменные стены. Я мгновение колебался: поднять ближайший и поискать выход или хватать пулемёт?

Алина опередила меня. Она первой достала оружие и дала очередь по твари.

В замкнутом помещении грохот был оглушительный.

Я видел, как разлетались красноватые чешуйки на голове твари, брызгая огнём. Ей это явно не понравилось: недовольно взвыв, она скрылась в проходе.

Я рванулся к фонарику. Посветил по сторонам. Другой проход нашёлся: ещё ближе того, где скрылась тварь.

– Бежим! – крикнул я.

– Ты знаешь, куда он ведёт? – спросил Тревор, который тоже успел взять свой пулемёт наизготовку.

– Нет, – ответил я.

– Тогда другой план. Надо выбить эту штуку наружу! Сбросить вниз. Потом спокойно доделать работу, как и планировали.

Я колебался секунду. Что-то мне не нравилось. Очень уж легко эта штука отступила… но, может, не стоит множить сущности там, где их нет? Отступление в незнакомый тоннель тоже так себе идея…

– Давай, – кивнул я.

И мы синхронно ринулись в тоннель.

Михалыч что-то крикнул, но я не разобрал: Алина дала очередь в тоннель, где всё ещё мелькали красноватые отсветы.

Свою ошибку я понял за ближайшим поворотом. Это было похоже на удар в голову. Резко стало нечем дышать, свет фонарика потемнел. Я чувствовал, как отекает лицо, распираемое давлением изнутри. Звуки исчезли.

Мы выбежали в тоннель без шлемов!

Воя от боли, я упал на колени. И тут почувствовал, как что-то толкает меня, ритмично и настойчиво.

Я почти потерял сознание, когда вдруг лёгкие снова заработали, вдыхая морозный воздух.

Зрение медленно возвращалось. Надо мной стоял Михалыч. Он палил из пулемёта. Я посмотрел в ту сторону, куда он вёл огонь. Тварь напирала из тоннеля. Она словно бы увеличилась в размерах, разбухла.

Я вспомнил про Тревора и Алину. Рядом их не было.

– Где они?! – крикнул я, чувствуя привкус крови во рту.

Михалыч не ответил. Только спустя мгновение я сообразил, что он в шлеме, как и Женя.

Я поднялся, метнулся к тому месту, где мы оставили свои. Надел шлем и активировал связь.

– Где они? – повторил я.

– Оно сожрало, – ответил Михалыч, не прекращая вести огонь, – они внутри.

Тварь тем временем полностью вползла в пещеру и, подёргиваясь от попадания пуль, неожиданно проворно ринулась к другому проходу. Мы, не сговариваясь, последовали за ней.

Я знал, что Алина и Тревор не погибли. Чувствовал это. Похожим образом я ощущал животных. Присутствие жизни.

Поняв это, я вдруг обнаружил, что горы – вовсе не безжизненны. И эта пещера тоже.

Здесь, на высоте, в тоннелях, где поддерживалось нормальное давление, обитали живые существа. Летучие мыши. Ниже, там, где холод и низкое давление не были такими убийственными, жили и вили гнёзда птицы. Ещё ниже обитали грызуны и хищники, которые на них охотились.

Всё это я осознал за доли мгновения.

Я видел чужими глазами, как тварь движется по тоннелю – туда, где залы с глубокими каменными ямами стоят под основаниями будущих башен.

И тут я понял весь замысел замка.

То, как между собой должны взаимодействовать башни, открывая проход между мирами.

То, почему в прикладах обязательно должны быть живые – точнее, бесконечно умирающие – люди…

Я остановился. Это было сложно: всё моё существо рвалось вперёд. Я знал, что вот-вот тварь запихнёт Алину и Тревора в каменные мешки и навеки закроет их камнями. И после этого будет поздно. Произойдёт нечто ужасное. Мой мир и эта земля вечной войны объединятся. Ошалевший поток военных хлынет на нашу сторону, сметая все линии обороны… растерянные правительства, не знающие куда бить. Мирный народ в больших городах, добыча жадных до крови и мучений, изголодавшихся солдат…

И всё же я преодолел себя.

Это было почти физически больно – перестать думать об Алине, оценивать участь, которую ей уготовили…

Наблюдая через тысячи крохотных глаз, как существо с горящей пастью ползёт по подземельям, я вдруг увидел всю картину происходящего. Это случилось разом, щелчком, вдруг – как это часто бывает с озарениями.

Там, где мне виделось до этого множество ям и закладок будущих башен – на самом деле была всего одна. И она предназначалась мне.

Люди, которые уже пребывали в этом мире, по каким-то причинам не годились на роль приклада.

В коллекции замка не хватало только меня.

Единственного по-настоящему живого в этом царстве войны.

Я закрыл глаза, не обращая на окрики Жени и Михалыча.

С того момента, как я попал сюда, у хозяина этого мира была одна-единственная цель – это отправить меня сюда. В эту самую яму. Туда же, где уже пребывали все мои товарищи. Я последняя деталь, которой не хватало для завершения замысла.

Он был очень осторожен с тех пор, как обнаружил меня здесь. Видимо, знал, что на этой стороне мне будут подчиняться силы, ему недоступные. Почему так? Я не знаю. И это не важно. Важно то, что он продумал каждый свой шаг, раз за разом пытаясь загнать меня в ловушку.

Сначала он присматривался ко мне. Пытался понять, насколько я осознаю свои возможности. Сблизился со мной. Взял на задание. Но, видимо, ему не понравилось то, что он обнаружил. Встреча с медведицей и случай с Алиной его напугали. Он свернул развитие операции, теперь это было ясно. Скорее всего, мы должны были по первоначальному замыслу попасть в Горы Недоступности, «взломав» вражеский план с аэростатом.

Но он решил, что слишком опасно действовать «в тёмную», что я слишком рано всё пойму. Попробовал действовать по-другому – «в лоб». Устроил игру в доверие. Но и этот план был сорван человеком, организовавшим на меня покушение.

Тогда он решил снова перекинуть действие на ту сторону. Разыграл хитрую комбинацию с Тревором.

Не исключено, что он строил её заранее, с того самого момента, как снайпер выстрелил себе в голову и попал в его мир. Просто как подстраховку.

И уже это сработало почти идеально. Всё прошло бы как по маслу – если бы не фактор Алины, который точно был неожиданной помехой всё это время.

Если бы не она – я бы не решился убить Тревора. Не решился бы вернуться к «своим».

И после моего возвращения Даниил взялся играть по-крупному, рискуя быть в любой момент разоблачённым.

Он не стал вести меня в Горы Недоступности. Напротив, он дал мне возможности раскрыть и осознать свои возможности, открыв то место, которое привело меня в этот мир. Использовал Алину, позволив мне увидеть дорогу к Дереву.

Дерево… и шаман, в существовании которого он признался. Неизвестный до сих пор фактор, который пока никак себя не проявил. Не считая моих странных способностей контролировать зверей.

– Мы опоздаем! – надрывался в шлемофоне Михалыч.

– Сергей. Сейчас или никогда, – вторил ему Женя.

А я вдруг понял, что у меня достаточно сил, чтобы остановить Даниила и все его проявления в этом мире.

И в тот же момент я осознал, что он уже выбрался из-под камня – там, со стороны Дерева. Он поднялся к нам, в замок, по корню и сейчас готов слиться со своей другой частью, пребывавшей на границе нашего мира.

Его освободило подразделение, получившее странный приоритетный приказ из уничтоженного командного центра языкового сектора.

Он подстраховался даже на случай такого развития событий. Сказывался тысячелетний опыт войны…

Люди, которые попали в этот мир через смерть, снова могли бесконечно возрождаться. Те, кто успел вырваться – уже не вернутся, но я слишком хорошо знал, насколько быстро мой мир способен снова населить этот…

И всё равно – я мог его победить. В любой момент.

Он владел людьми в этом мире – но не обладал остальной жизнью. Которая по какой-то причине подчинялась мне.

Я чувствовал, как возмущается пространство, ощущая мою близость к той яме, которая должна была стать основанием последней башни Замка.

У подножия Гор Недоступности зарождалась буря, какой этот мир ещё не видел.

Я мог поднять потоками воздуха сюда, на недосягаемую высоту, миллионы птиц. Одной массы их тел хватило бы, чтобы обездвижить тварь, с которой слился Даниил. Затащить их обоих в яму и запечатать навеки.

Буря бы от этого только усилилась, распространяя волну катаклизмов по всему миру.

Цунами высотой в сотни метров. Смытые континенты лесов, стёртые города. Люди, которые снова научились умирать, ушли бы из этого мира окончательно. У них совсем не было шансов выжить.

В этот момент я ощутил деталь, которая имела огромное значение. В тот период, когда Даниил был под камнем, здешние женщины снова обрели возможность рожать.

Глазами летучей мыши, эхом её слуха я чувствовал Алину внутри огненной твари.

Она тоже должна была погибнуть. Вместе с ребёнком, который уже жил в ней.

Я зажмурился.

Те птицы, которых я должен сюда загнать, чтобы одержать победу, своими телами забьют все проходы в замковых подземельях. Когда буря стихнет и давление стабилизируется, они неизбежно умрут. Как и миллиарды животных на суше. И в воде.

Наблюдая за ползущей тварью, я ощутил дикую усталость.

Достаточно лёгкого движения моего ума, чтобы изменить ситуацию. Победить, пусть и страшной ценой.

Бездействие ведёт к проигрышу.

Алина в любом случае погибнет вместе с малышом. Если я использую свои силы – не успею вытащить её из твари до того, как её сомнут птицы. Если останусь просто стоять, тварь сбросит их с Тревором в яму. И раздавит. Я знал, что так будет – чувствовал её намерение.

«Остановись, – сказал я через тех живых существ, которые обитали в стенах пещеры; их голос был подобен тонкому писку, но тот, который называл себя Даниилом, услышал, – у меня есть предложение».

Он остановился. Огненные глаза рыскали по сторонам, вычисляя каждую живую тварь.

– Не пытайся хитрить со мной, – произнёс он, обычным человеческим голосом, – будет хуже.

«Я займу то место, которое ты приготовил, – продолжал я, – добровольно».

– Они так много для тебя значат? – в голосе огненного существа звучало неподдельное удивление и даже что-то, подозрительно похожее на испуг.

«Дело не в них, – ответил я, – не только в них. Но я не об этом. Времени на сделку у нас критически мало. Я занимаю место под камнем. Ты уходишь – вместе со всеми. С Женей. С Алиной. С Тревором. Потом освобождаешь Ваню. Льва. Михаила. Проход будет открыт достаточно долго, чтобы ты вышел сам».

Последовало молчание. Оно длилось очень долго: может, целую секунду.

– Если ты на что-то рассчитываешь – то зря, – сказала тварь, называющая себя Даниилом, – ты останешься под камнем навечно. Понимаешь? По-настоящему навечно.

Я вдруг почувствовал бесконечную усталость.

«Моё предложение невечно».

– И ещё. Чтобы ты знал. Те, кого ты знал на своей стороне. Не думай, что они остались прежними. Ты же так не думаешь, верно?

«Ты хочешь, чтобы я отозвал предложение?» – ответил я.

Нет, у меня не было какой-то особой внутренней решимости. Вечность взаперти меня пугала очень сильно. И я безумно устал. Но я знал, что моя дальнейшая жизнь не будет лучше этого заточения. Если я не спасу своего ребёнка и Алину. Если мне придётся уничтожить миллионы жизней, чтобы остановить врага. Мои собственные будущие мучения не выглядели такими уж значительными на фоне этого всего.

А ещё я вспомнил один рассказ, читанный когда-то в юношестве. Про андроида с вечной ядерной батареей в голове, который застрял один на пустынной планете. Постепенно он лишился всех моторных органов и органов зрения. У него остался чистый разум, запертый внутри сверхпрочного черепа. Того андроида нашли – спустя очень много лет. И оказалось, что он спасался тем, что придумывал рассказы и истории. И он стал лучшим рассказчиком во всей Вселенной.

Эта простая история помогала мне держаться.

– Нет, – наконец, ответил Даниил, – я принимаю твоё предложение.

– Скорее! – надрывался Женя.

– Всем оставаться на месте, – сказал я в шлемофон, – ничего не предпринимать. Я знаю, что делаю.

Я сделал шаг вперёд.

И в этот момент всё окружающее замерло. Я почувствовал это раньше, чем увидел. Словно толчок в грудь – воздух стал упругим.

Михалыч замер с открытым ртом. Я это видел сквозь визир шлема.

Вдруг исчезло ощущение других живых существ, через которых я наблюдал за Даниилом.

Ещё один шаг. Будто под водой идёшь. Странно. Что происходит?

– Эй! – воскликнул я, – это ты? Что это значит? Что ты делаешь?

– Нет, – послышалось совсем рядом, – это не он. Это я.

Я резко обернулся. Напротив меня стоял парень. Спортивный брюнет с восточными глазами. Из одежды – только набедренная повязка из каких-то листьев.

Я огляделся. Мир по-прежнему стоял без движения. Только незнакомец загадочно улыбался, ожидая моей реакции.

– Ты – шаман… – догадался я.

– Это не совсем верное слово, – чуть поморщившись, ответил он, – я не служу никакому культу. Но Красному Рассвету сложно было это понять и принять. Поэтому он предпочитал называть меня шаманом.

– Красный Рассвет – это Даниил? – спросил я.

– Это тот, кто назвался Даниилом, когда встретил тебя. Да, верно. Когда мы с ним познакомились, у нас было принято давать простые и понятные имена. Обычно имя было связано с обстоятельствами рождения или зачатия. Как ты понимаешь, когда Красный Рассвет родился – был очень красивый восход, после ночной бури. И его мама назвала его так. Конечно, на его родном наречии имя звучало совсем по-другому. Мне даже сложно подобрать звуки в русском, чтобы звучало похоже. Скажем… – парень потёр переносицу в задумчивости, – Ц’врхах-ар-швац-сэй. Да, так похоже вроде.

– Ты… поможешь мне? – во мне вдруг проснулась надежда. Усталость схлынула; мне вдруг снова очень-очень захотелось жить.

– Ты сам себе уже помог, – ответил шаман.

– Я помог многим. Но не себе, – возразил я, – кстати, как тебя зовут?

– Меня зовут Говорящий со Зверям, – усмехнулся парень, – мог бы и догадаться.

– И с кем же твоя мама говорила, когда родила тебя? – не удержался я.

Парень неожиданно рассмеялся.

– Нравишься ты мне. Сразу понравился. Хотя поначалу показалось, что у тебя слишком много черноты в душе. Ты ведь убийца, как и все тут. Но ты смог сам себя спасти. А моя мама ни с кем не разговаривала и хотела назвать меня Холодный Ветер. Но потом увидела, как я говорил с маленьким… э-э-э… не знаю – в русском языке нет такого слова. Не уверен, что это создание сохранилось до твоих времён. Это такой пушистик, который обитал в пещерах. Я научил его меня не бояться. Маму это так впечатлило, что она назвала меня Говорящий со Зверями.

– Помоги достать моих друзей, – снова попросил я, – Дани… Красный Рассвет заключил их под камни, чтобы пробить дорогу в мой мир.

– Я знаю, – Говорящий со Зверями пожал плечами, – но ты и сам в состоянии сделать это.

Я помолчал секунду. А потом вдруг понял – что действительно могу.

– Почему так? – спросил я в полной растерянности.

Я сделал шаг и оказался в помещении с камнями.

Толкнул ближайший – он отлетел в сторону и раскололся. Мне для этого почти не пришлось прикладывать усилий.

– Ты стоишь на пороге, – ответил парень, – тебе осталось сделать полшага.

И я снова понял, что он прав. Мне нужно было додумать одну мысль; ощутить одну эмоцию – и я чувствовал, что всё изменится. Откроется нечто необыкновенно притягательное и манящее.

– Что это?.. – спросил я.

– Естественный ход событий, – улыбнулся парень.

– Почему мне страшно и тревожно?

– Потому что ты ещё человек.

Я взглянул в яму. В ней лежал Ваня. Парень свернулся калачиком. Он был в каких-то бурых лохмотьях, пальцы на руках сбиты в кровь, на ногах синяки… он спал. Но я знал, что он проснётся и сможет вырваться, когда время снова пойдёт привычным образом.

– Ты ведь уже не человек… так?

Говорящий со Зверями улыбнулся и промолчал.

– Почему ты здесь? Что делаешь в этом мире?

– Разве ты ещё не понял? – удивился он. – Мне было жалко Алого Рассвета. Я хотел показать ему… тот путь, который почти прошёл ты.

Я подошёл ко второму камню. Убрал его. Под ним был Лев. Он выглядел ещё хуже, чем Ваня: безумные, вылезающие из орбит красные глаза. Рот, раскрытый в немом крике.

Я тяжело вздохнул.

– Им сложно помочь, – нахмурился парень, – потерять разум – это лишиться души. Такие существа уходят навсегда. Растворяются в хаосе.

– Это несправедливо, – заметил я.

– Если сейчас ты задумаешься, почему так – то переступишь черту, – ответил парень, – и перестанешь быть человеком.

И я не стал задавать следующий вопрос. Вместо этого поднял третий камень. Михаил лежал лицом вниз.

Оставалось ещё три камня. Я знал, что под ними враги. Но не мог остановиться.

– Что ж, – сказал я, – возможно, ты был на правильном пути. Я встретил Даниила на хорошей стороне. Наверно, это что-то значит…

– Хорошей? – Говорящий со Зверями удивлённо поднял брови, – ты, правда, думаешь, что в этом мире среди людей есть кто-то хороший?

Я растерянно опустил руки.

– Сюда приходят убийцы, забирающие жизни не ради своих потребностей, а ради идей, которые им внушили другие. Алый Рассвет думал, что защищает своё племя – и стал первым из них. Ему никогда по-настоящему не нравилось убивать – поэтому он и предпочитал находиться на той стороне, которую ты считаешь «хорошей». Хотя руководил обеими сторонами. А на другой у него было куда больше почитателей.

Мне хотелось найти аргументы против. Слова парня меня до глубины души возмутили. Есть, есть разница между ублюдками, которые наслаждаются убийствами и мучениями, и военными, у которых есть честь!

И вдруг в какой-то момент понял – что одно другое не отменяет. Уверенность в собственной правоте не делает героев хорошими.

– Тут нет хороших, Сергей, – ответил парень, – тут только плохие. Просто одни испытывают явное удовольствие от мучений тех, кто находится в их власти, а другие думают, что делают это во имя чего-то более великого. И речь ведь не только о людях, как ты понимаешь. Разве кто-то мог задуматься о миллионах крошечных птичьих жизней, которые оборвались в долю секунды, когда на кону испытание чудооружия? Оружия, которое должно было сделать его обладателя непобедимым. Конечно, нет. Никто не считает сопутствующий ущерб. И начинают задумываться о последствиях только тогда, когда этот ущерб выходит боком для собственного мира. Когда твари извне рвутся к вам. Поверь, этот Даниил – далеко не худшее, что может попасть в мир через прорехи в мироздании, которые люди создают сами…

– Но должна же быть разница… – тихо произнёс я, – эти стороны – они ведь не зря существуют…

– Мой замысел состоял в том, чтобы Алый Рассвет, пройдя через всё это, понял то, что понял ты. Но тебе на это понадобилось несколько месяцев и настоящая любовь. А ему ничто не могло помочь… он упорно стремился обратно, думая, что может получить другой шанс только дома.

– А это не так?

– Не так, конечно. Отсюда всегда был выход. И некоторые это понимали. Нужно было всего лишь отказаться от принципов того мира, из которого вы пришли. Понять, что есть и другие выходы, кроме бесконечных убийств. Это не так просто увидеть – и готовность к абсолютному самопожертвованию только первая ступенька. А ты ступил сразу на вторую. Ты не просто был готов пожертвовать собой. Ты готов был приговорить себя к вечным мучениям. И приговорил. Ради других. И не только ради людей. Это привело тебя на порог понимания.

– Что… что теперь мне делать? Как доставить всех домой?

– Для начала ты должен решить, готов ли ты идти дальше.

То, что должно было открыться, обещало настоящую сказку. Мне очень, очень хотелось додумать ту самую, последнюю на человеческом пути мысль.

– Я… смогу вернуться? – спросил я, уже зная ответ.

– Только как я, – улыбнулся Говорящий со Зверями, – в одном из земных языков есть слово «аватар». Оно означает «нисхождение» божества. Ты сможешь отправлять свой аватар. Но тебе самому то, что было позади, станет… нет, не безразличным… скорее, малоинтересным. Тот мир, который ты знал, со всеми его чувствами и обитателями станет плоским. Незначительным, как семечко, из которого ты проклюнулся.

– Я не могу.

– Это ничего, – Говорящий со Зверями покачал головой, – значит, твоё время ещё не пришло. Ты останешься в пред-состоянии. Столько, сколько будет нужно.

– Как мне попасть домой? Вместе с остальными?

Парень улыбнулся.

– Был рад познакомиться, Десятая Душа, – сказал он.

– Десятая Душа?

– Странно, что в вашем современном мире у многих народов утеряны значения имён. В русский имя «Сергей» пришло из латыни. А туда – из этрусского языка. Но уже римляне не помнили подлинного значения имени Сар-хентал.

– Десятая Душа, значит, – улыбнулся я.

– Видимо, у первого человека твоего имени было много братьев и сестёр, – кивнул Говорящий со Зверями.

– Постой… а что будет с теми, кто останется здесь? – я подумал про Михайло, командира отряда, который меня встретил в этом мире. И про Лёню, каптенармуса. Про случайных попутчиков в поезде… кто из них пережил мясорубку последних дней?..

– Этот мир и дальше будет жить по привычным тебе законам. Сюда вернётся смерть для людей. Может, после этого отсюда станет легче пройти дальше…

Я улыбнулся и кивнул.

– Мне надо домой, – твёрдо сказал я.

– Мы ещё обязательно встретимся. Ты понимаешь, – ответил Говорящий со Зверями. После чего поднял руку и щёлкнул пальцами.

Ко мне вернулось ощущение других живых существ. Тех, что обитали в пещерах, остались на месте, но за её пределами…

Там было море. Я чувствовал тюленей. И полярную медведицу с медвежатами, которая на них охотилась.

А вот огненного существа, которое было Даниилом, я не заметил.

– Что… происходит? – растерянно спросил Женя, глядя на камень, который я разнёс на куски.

– Достаньте ребят из этих могил! – ответил я, ныряя в коридор, где была Алина, – нужно подготовить что-то тёплое для переноски!

– Но… что? – успел растерянно спросить Михалыч.

Но я уже нёсся по коридору изо всех сил. И всё равно – казалось, чересчур медленно. Почти неограниченные силы покинули меня – я отошёл от края человеческого существования.

Алина сидела на каменном полу пещеры, недоумённо моргая. Тревор стоял рядом. Между ними лежал голый Даниил. Он был без сознания, но жив.

– Что происходит? – спросил он.

– Мы вернулись, – ответил я, – мы на том месте, где был замок. Только теперь это уже не зона.

– Ты… серьёзно?

В его голосе прозвучали такая безумная, детская надежда и счастье, что я невольно улыбнулся.

– Серьёзно, – кивнул я, – расслабься.

– А этот, – он осторожно ткнул Даниила носком ботинка под рёбра.

– Окажите ему помощь, – попросил я, – не хватало ещё, чтобы замёрз.

– Да я… – хотел что-то вставить Тревор, но я перебил:

– Он просто человек. Настрадавшийся за многие тысячи лет. Ты же был там, должен понимать.

Тревор и Алина переглянулись. После чего разведчик пожал плечами, потом наклонился над Даниилом и пощупал пульс на шее.

– Возвращайтесь в пещеру к остальным. Там шесть человек, которые очень сильно пострадали. Наша задача – продержаться до прихода подмоги. Тут, похоже, пока сохраняется плюсовая температура. Но насколько долго – не знаю. Если найдёте что-то горючее – сожгите, чтобы согреться.

– Подмоги?

– А ты куда? – одновременно спросили Тревор и Алина.

– Я – за подмогой.

Удивительно, но в аккумуляторах вездехода сохранился остаточный заряд. Достаточный для того, чтобы активировать канал экстренной радиосвязи.

Назвав все положенные позывные и коды, я довольно долго ждал ответа. Потом меня заставили всё повторить.

– Высылаем группу, держитесь, – наконец, сказал оператор совершенно ошалевшим голосом.

Вертушка прибыла всего через пару часов.

Я встречал её на ровной каменной площадке, возле входа в систему пещер.

На этом месте от замка не осталось ни следа.