Текст книги "Очаг"

Глава 2

В аэропорту, как всегда, было людно и суетливо. Здание наводнили пассажиры с чемоданами-тележками и галдящими детьми, на жестких металлических лавочках дремали встречающие и провожающие граждане. Механический женский голос, зачитывавший информацию о прибытии и отправлении рейсов, терялся в неразборчивом гомоне и шарканье сотен ног. Тем не менее возле стойки регистрации авиакомпании-лоукостера «Триумф» никого не оказалось – приветливая девушка в строгой форменной жилетке приняла у нас паспорта, мельком взглянула на распечатку электронных билетов и выдала посадочные талоны, пожелав счастливого пути.

– Ты чего такой смурной? – пихнула меня в бок Лора. – Рожа кислая, как будто дерьма наглотался. Давай-ка взбодрись, граница!

Я решил промолчать. Во-первых, я совершенно не выспался: накануне, покончив с оформлением билетов, моя новоиспеченная квартирантка проследовала в ванную, где включила душ и минут сорок исполняла какие-то душераздирающие арии, отчетливо доносившиеся даже сквозь плотно закрытую дверь. Слуха она была лишена начисто, равно как и голоса: мне, с моим музыкальным образованием, ее пронзительные вопли и повизгивания казались форменной пыткой и страшно действовали на нервы. Потом Лора принялась бродить по квартире, нарядившись в экспроприированную из шкафа короткую футболку и намотав на голову мое любимое банное полотенце на манер чалмы. Поглядывая исподтишка на свою гостью, я отметил, что ноги у нее все-таки вполне стройные, хотя бедра показались мне излишне широкими и мускулистыми. На лодыжке обнаружилась еще одна татуировка – в форме паука.

Наконец Лора угомонилась, устроившись в кресле с моим ноутбуком. Почти до полуночи она просматривала картинки в Сети, освещая потолок то и дело вспыхивающим экраном и время от времени похрюкивая от смеха. Пытаясь задремать, я несколько раз подскакивал от резкого грохочущего звука – это Лоре внезапно приходило в голову запустить на «ютьюбе» клип какой-нибудь рок-группы, звучание которой напоминало визг циркулярной пилы или предсмертные хрипы парового пресса. Сон одолел меня только ближе к утру, а с рассветом я проснулся с тяжелой, будто налитой свинцом головой. Лора беззаботно похрапывала в кресле, свернувшись калачиком в обнимку с моей «Тошибой». Прошлепав в ванную, я с раздражением обнаружил, что побриться мне сегодня нечем: мой последний одноразовый станок наглая девица без разрешения приватизировала еще вчера. В этот момент я впервые всерьез задумался, станут ли власти преследовать человека, совершившего убийство на Земле и решившего скрыться от правосудия в Центруме.

Сборы были недолгими. Лора оставила свои пожитки в камере хранения в аэропорту, а мои вещи всегда ждали наготове. Наспех позавтракав в чебуречной на углу, мы двинулись в путь. Лора пребывала явно в приподнятом настроении и всю дорогу что-то напевала себе под нос, я же попытался хоть немного подремать в метро, впрочем, без особого успеха.

Поначалу все шло на удивление хорошо, а вот в момент сдачи багажа – двух вместительных рюкзаков, набитых необходимой в Центруме всячиной, – возникла непредвиденная заминка.

– У вас превышение нормы, – сообщил нам принимавший сумки и чемоданы смурной парень в форменной жилетке, – придется доплатить за багаж.

– Слышь, вообще-то на вашем сайте написано, что максимальный вес бесплатного барахла на одного пассажира – десять килограммов, – возразила Лора, – а у нас тут девять с небольшим, я специально проверила.

– Вы невнимательно читали, – скривился парень, стараясь тем не менее сохранять вежливый тон, – багаж по сумме трех измерений не должен превышать 158 сантиметров. А ваши торбы – явный негабарит. Или платите, или переупаковывайте рюкзаки согласно правилам. Кстати, за ручную кладь с вас еще две тысячи рублей. Касса рядом.

– Какого хрена? – возмутилась Лора. В качестве ручной клади, которую она собиралась взять на борт самолета, у нее имелся маленький кожаный рюкзачок со всякой полезной мелочовкой.

– Инструкции такие. С собой можно пронести дамскую сумочку, а у вас рюкзак. С рюкзаком нельзя.

– Он небольшой!

– Все равно нельзя. Читайте внимательнее правила авиакомпании «Триумф», – назидательно произнес парень, извлек откуда-то небольшую потрепанную брошюрку, перелистнул несколько страниц и с выражением процитировал: – «Под дамской сумочкой понимается небольшая сумка прямоугольной или продолговатой формы, предназначенная для переноски мелких подручных предметов или косметики, которая может быть оснащена плечевым ремешком или цепочкой». Вот!

Он окинул нас победным взглядом и вынес окончательный вердикт:

– А тут целых два ремешка! Поэтому с вас две тысячи рублей, по одной тысяче за каждый, и доплата за багаж.

Топтавшийся в очереди за нами пузатый и обильно потеющий мужик принялся недовольно переминаться с ноги на ногу и сопеть, демонстративно поглядывая на часы.

– Пойдем, пока в кассе никого нет, – вполголоса предложил я, потянув Лору за рукав.

– Черта с два! – гордо отозвалась та, скинула с плеча рюкзачок, ухватилась покрепче за лямку и с силой дернула ее на себя. Толстая кожа издала жалобный треск, и лямка осталась в ее руке. Лора швырнула ее на пол.

– Видал? – обернулась она к слегка обалдевшему парню, косившемуся на нее с явной опаской. – Теперь это гребаная дамская сумочка! Так нормально?

Присев на корточки, Лора расстегнула большой рюкзак и принялась выкладывать из него вещи прямо на ленту транспортера. Она скатала в трубочку и запихнула в свою новообретенную «сумочку» несколько футболок, тонкий свитер, пару комплектов нижнего белья, затем нацепила на себя две хлопковые рубашки – одна на другую, на них надела брезентовую куртку, поверх которой с трудом натянула короткую кожанку. Застежка-молния теперь никак не желала застегиваться на животе.

– Чего смотришь? – бросила она мне через плечо. – Делай как я, или собираешься раскошеливаться, как требуют дурацкие правила этого «лохкостера»?

Спустя несколько минут рюкзаки заметно ужались в размерах, и представитель авиакомпании с недовольным выражением на физиономии прикрепил к ним багажные бирки. Я понемногу расслабился, посчитав, что самое неприятное уже позади. И, видимо, зря. Следующим этапом квеста под названием «попробуй попасть в самолет» был предполетный досмотр. Мы традиционно сняли обувь, положив ее в заботливо предоставленные сотрудниками аэропорта лоточки для кошачьего наполнителя, бросили ручную кладь на ленту транспортера, я выгреб из карманов ключи и прочую железную мелочь, после чего смело шагнул в рамку металлоискателя, оглушительно взвывшую при этом голодным степным волком.

– Что у вас там? – строго обратился ко мне суровый охранник.

Я сунул руку в карман штанов и похолодел. Нож. Чертов складной перочинный нож, без которого в Центруме решительно невозможно обойтись и который я попросту запамятовал выложить из кармана перед отъездом.

– Вот… – сказал я, доставая запрещенный предмет.

– Вы собирались пронести это в самолет? – На мрачной физиономии охранника появилось кровожадное выражение, какое бывает у борзой, почуявшей зайца.

– Нет, просто забыл сдать в багаж. Могу оставить его прямо здесь.

– Боюсь, вам придется пройти со мной, – с металлом в голосе заявил охранник и аккуратно, но крепко ухватил меня за локоть. Под любопытными взглядами пассажиров я, как и был босиком, пересек зал ожидания и оказался в служебной зоне аэропорта. По дороге к нам присоединились еще несколько человек в форме.

* * *

– Что ж вы так, Иван Антонович?

Сидевший в глубоком кресле толстый таможенник был наигранно доброжелателен и весел. Кажется, вся эта ситуация стала для него желанным развлечением в череде наскучившей ежедневной рутины.

– Да вот, выложить забыл… Извините…

Я опустил очи долу и постарался продемонстрировать искреннее раскаянье и смирение.

– Выложить забыл, – передразнил меня таможенник. – На регистрации вон комедию устроили, теперь еще это… А я вот сейчас протокольчик изъятия оформлю. По всем правилам. После этого и полетите, только уже следующим рейсом.

– А нельзя его просто в помойку выбросить? – робко поинтересовался я. – Ну, как будто и не было ничего?

– А вот нельзя! – осклабился таможенник. – Никак нельзя! Во всем должен быть порядок, Иван Антонович. Не будет порядка – будет бардак в стране. Изъяли у вас запрещенный к перевозке предмет, значит, нужно оформлять. А это займет время, сами понимаете. С другой стороны, вы же на самолет опаздываете…

Он выжидающе посмотрел на меня. Складывалось ощущение, что таможенник тянет время, намекает, даже понятно на что, только вот боязно как-то: черт знает, чего он выкинет в следующую минуту.

– И что, никаких вариантов? – бросил пробный шар я.

– Если только в багаж ваш ножик сдать. В багаже его провозить можно.

– Так я уже оформил багаж. Мне и талон выдали.

– Ну, это как раз не проблема, – довольно засопел таможенник, – сейчас я позову помощника, вы вместе пройдете в погрузочную зону, отыщете ваш рюкзачок и ножичек тихонечко в него спрячете. Туда вообще посторонним нельзя, но для вас мы сделаем исключение. Я же с пониманием, все ради пассажиров. Двести долларов это будет стоить, всего ничего. Договорились? Ну, вот и отлично. Кириллов!

Явился Кириллов, долговязый малый со скучным лошадиным лицом.

– Проводи молодого человека в транзитную.

Долговязый молча развернулся и зашагал прочь. Похоже, подобный спектакль разыгрывался тут не впервые, и роль свою этот нескладный парень выучил уже наизусть. Ну что ж, я тоже, можно сказать, артист, хоть и другого жанра. Выступлю в этой комедии со своей партией.

Мы миновали несколько дверей, преодолели узкий коридор и оказались в просторном и прохладном зале, заваленном горами рюкзаков, сумок и разномастных чемоданов на колесиках, замотанных полиэтиленом, как египетские мумии бинтами. Кириллов подвел меня к бесформенной груде багажа, кое-как наваленной прямо на цементном полу, и сделал приглашающий жест рукой. Свой рюкзак я отыскал практически сразу, и через мгновение нож исчез в его боковом карманчике, надежно закрытом брезентовым клапаном.

– Давайте, – протянул мне свою заскорузлую лапу Кириллов.

– Да вы чего, очумели, что ли? – выпучил глаза я. – Начальник вон ваш только что у меня последние двести баксов забрал, теперь еще и вам плати? Вы меня совсем без штанов оставить хотите?

Кириллов вполголоса чертыхнулся, махнул рукой в сторону – «выход там» – и вприпрыжку умчался куда-то в сторону служебных помещений. Я же, не теряя времени, отправился искать дорогу обратно в зал отправления – до вылета оставалось всего ничего.

Лору я обнаружил в толпе ожидающих пассажиров спустя пару минут, а еще через минуту нас настиг запыхавшийся и раскрасневшийся таможенник в сопровождении долговязого Кириллова.

– Иван Антонович! – укоризненно позвал он меня по имени-отчеству. – Вы ничего не забыли, не перепутали?

– О чем вы? – сделав невинное лицо, спросил я, из последних сил стараясь совладать с душившими меня приступами смеха.

– Я о деньгах.

– О каких деньгах?

– За нож.

– За какой нож?

Я наивно и широко улыбнулся. Таможенник несколько секунд пристально вглядывался мне в лицо, словно пытаясь обнаружить там признаки раскаянья, а потом, процедив сквозь зубы: «Вот с-с-сука!», развернулся и понуро зашагал прочь. Я помахал ему вслед рукой.

Посадку объявили еще через четверть часа. Новенький сверкающий автобус отвез нас к белоснежному «Боингу» с голубым килем и наименованием авиакомпании, выведенным на фюзеляже синей краской. Очаровательная стюардесса встретила нас у трапа, проверила посадочные талоны и любезно указала места в противоположных концах салона.

– А нельзя ли нам сесть рядом? – на всякий случай уточнил я.

– Нет, это исключено. – Стюардесса одарила меня обворожительной улыбкой и дежурно пояснила: – Авиакомпания «Триумф» делает все возможное для комфорта и удобства наших пассажиров. Если вы желаете лететь вместе, при оформлении электронного билета вам следовало оплатить дополнительный взнос.

– Может, у нас получится поменяться с кем-то местами? – уже теряя надежду, спросил я.

– Ни в коем случае! Это категорически запрещено правилами авиакомпании «Триумф»! – твердо заявила стюардесса. – Если вы попытаетесь уговорить кого-то занять ваше кресло, я сообщу об этом командиру экипажа, он вызовет полицию, и вас незамедлительно арестуют. Проходите, пожалуйста, не задерживайте вылет.

Что ж, пару часов можно и потерпеть. Переглянувшись с Лорой, мы направились к своим местам согласно записи в посадочных талонах. Самолет показался мне чистеньким и аккуратным, только вот расстояния между сиденьями были рассчитаны, судя по всему, на африканских пигмеев. По крайней мере я втиснулся в проем с огромным трудом, колени тут же больно уперлись в спинку впередистоящего кресла. А авиалайнер тем временем деловито готовился к взлету. Какую-то женщину с сумочкой слишком большого, по мнению экипажа, размера после недолгих препирательств шустро выпроводили на перрон. Следом за ней спустили с трапа долговязого парня, двухметровый рост которого также не вписывался в регламенты авиакомпании «Триумф», – для этого потребовались усилия сразу двух проводников, поскольку пассажир категорически отказывался добровольно покидать самолет. Капитан дежурно пробормотал приветствие, стюардессы пробежались по рядам, закрывая багажные полки и проверяя привязные ремни. Встречавшая нас у трапа девушка мимоходом пригрозила судебным иском возмущенному мужичку, на колени которому усадили чужого орущего младенца, и мы наконец порулили на взлет.

Минут через сорок у меня начала ныть затекшая спина, а ноги, которые я пытался пристроить в тесном проеме то слева, то справа, и вовсе занемели. Мне досталось место у самого прохода, а вот тем, кому не посчастливилось очутиться возле иллюминаторов, приходилось еще хуже. Какой-то женщине во время набора высоты сделалось дурно, но бортпроводники настоятельно велели ей терпеть – рвотные пакетики на рейсах «Триумфа» тоже оказались платными, причем их следовало приобретать заранее. Бесплатно можно было разве что посетить туалет – видимо, авиаперевозчик пошел на такую поблажку во избежание конфузов на борту лайнера. Некоторые пассажиры пытались переговариваться со своими отсаженными подальше спутниками через весь салон, однако строго следившие за порядком стюарды тут же пресекали подобные поползновения. Очень хотелось спать, но задремать из-за скрюченной позы, которую я принял в неудобном кресле, никак не получалось. Наконец мне все-таки удалось кое-как умоститься на сиденье боком, подняв подлокотник, однако в ту же минуту кто-то грубо толкнул меня в плечо. Я открыл глаза: это, конечно же, была Лора.

– Ударник, хорош дрыхнуть, – сказала она, опускаясь на корточки прямо в проходе. – Давай лучше наши планы обсудим.

– Нечего пока обсуждать, – отозвался я, стараясь говорить тихо, чтобы не привлекать внимания соседей, – нужно сначала до Краймара добраться.

– А дальше?

– Там видно будет.

– Фу, какой ты занудный, – поморщилась Лора. – Как тебя твои погранцы на заставе терпели?

Если честно, мне совершенно не хотелось вести сейчас задушевные разговоры, да и в собеседниках я не нуждался. Тем более не было ни малейшего желания дискутировать с этой вздорной и наглой девицей, которая с каждой минутой все больше и больше действовала мне на нервы.

– Мои взаимоотношения с коллегами тебя не касаются, – отрезал я, – а что до планов на будущее, то они предельно простые и понятные. Разыскать в Венальде этого вашего ученого и вытрясти из него все, что знает. Дальше по обстоятельствам.

– Вот так вот просто, да? – фыркнула Лора. – Население Венальда – шестьсот тысяч человек. Как искать будем?

– Каком кверху. Если он ученый, о нем должны знать коллеги. В столице есть университет, наведем справки там. В конце концов, можно обратиться в полицию… Ну или попросить помощи у Пограничной стражи.

– Нету у Корпуса никакой информации, я наводила справки в Штабе. Придется выкручиваться самим.

– Значит, будем выкручиваться, – сказал я и отвернулся, показывая, что разговор окончен. Но Лора и не думала убираться восвояси. Что-то тихонько звякнуло, и я ощутил прикосновение к моей ладони прохладного металла.

– Кстати, чуть не забыла. Это тебе от меня и Берндта.

Часы. Советский механический «Луч», простой и надежный, как автомат Калашникова, на толстом ремешке из натуральной кожи. Корпус и стекло в отличном состоянии, не заметно ни царапин, ни каких-либо других следов эксплуатации. Явно куплены у коллекционера либо очень хорошо отреставрированы.

– Зачем это? – немного растерялся я.

Лора с некоторым сомнением заглянула мне в глаза.

– Ударник, какое сегодня число?

– Ну, положим, двадцатое…

Черт. Я идиот. Интересно, как я мог забыть?

– С днем рождения, Ударник.

А ведь мне сегодня тридцать восемь. Это как минимум половина жизни, а может быть, даже больше. И вот, преодолев этот важный рубеж, я толком не нажил себе ни верных друзей, ни заклятых врагов. Нет, у меня все-таки есть соратники – Хмель, Калька, Дед, вместе с которыми съеден не один пуд соли, пройдены и огонь, и вода, и медные трубы. Это надежные боевые товарищи, готовые подставить в трудную минуту плечо, прийти на помощь, поддержать. Но у каждого из них своя жизнь, своя судьба и своя дорога. Наши пути волею мироздания пересеклись лишь в Центруме, и центром притяжения стала шестнадцатая пограничная застава. Именно она связывала нас, сцементировала, спрессовала в монолит, сделав единым целым, сплоченным отрядом, командой. Но застава исчезла в огне пожара, и наши пути разошлись. Так получилось, некого в этом винить. Пограничники всегда отличались самодостаточностью и независимостью, без этого в Центруме не выжить. Что же до врагов… Сейчас наш враг – Очаг. Но это не мой личный враг, он у нас один на всех, как небо над головой. От того, сумеем ли мы его одолеть, зависит наше общее будущее. Черт побери, да откуда взялись сомнения? Должны победить. Нет у нас другого выхода…

Часы удобно легли на запястье. Я выдвинул барашек механизма и чуть подвел стрелки. Нужно не забыть перевести их, когда окажемся в Центруме – время там немного бежит впереди нашего, земного, хотя продолжительность суток точно такая же. Да уж, напоминание о сегодняшнем празднике изрядно выбило меня из колеи и подпортило настроение. Неудобно как-то получилось: даже не поблагодарил девчонку за столь неожиданный подарок. Я оглянулся: Лора вернулась в хвост самолета и заняла свое место, с независимым видом уставившись в иллюминатор. Неужто обиделась? Нужно будет при случае как-то загладить свою вину…

Самолет неторопливо плыл над облаками, а я все никак не мог найти положение, в котором мне удалось бы расслабиться. Невольно вспомнилось недавнее путешествие в тесной кабине броневика по клондальским степям: даже это примитивное изделие сурганской военной промышленности казалось мне сейчас гораздо более комфортным по сравнению с «триумфовским» лайнером. При воспоминании о недавних приключениях я вновь погрузился в раздумья о делах наших насущных. Если этот ученый… Как его там? Так вот, если он в действительности изобрел способ лишить всех проводников возможности открывать порталы в Центрум и обратно, это в корне изменит нынешнюю картину мира. Проводники на Земле останутся не у дел, а кто-то из них наверняка застрянет в Центруме. Сейчас я даже не представлял себе, каково это – навсегда утратить возможность открывать проход в центральный мир нашей Вселенной. Центрум стал для нас вторым домом, и, хотя большинство проводников предпочитали все-таки жить на Земле, регулярные визиты в сопредельный мир необходимы каждому из нас как воздух. Не можем мы подолгу обходиться без унылых клондальских степей, зеленых холмов Цада, бескрайних рапсовых полей Сургана и ласковых морских волн джавальского побережья. Каждый, кто впервые в жизни ступает в этот мир, навсегда оставляет там свое сердце.

Одеревеневшие от долгого пребывания в тесном и неудобном кресле мышцы болели все сильнее и сильнее, и я, стиснув зубы, с трудом дождался начала захода на посадку. Зад я уже почти не чувствовал, а поясница ныла так, будто я перетаскал на собственном горбу не меньше сотни мешков с булыжниками. Терпеть это мучение не было уже никаких сил. Я кое-как умостился на жестком сиденье боком и с облегчением вытянул затекшие ноги в проход.

– Сядьте как положено! – строго приказала мне оказавшаяся поблизости стюардесса. – Чего раскорячились?

– Послушайте, почему вы так со мной разговариваете? – возмутился я. Накопившаяся за время полета усталость понемногу трансформировалась в закипающую где-то внутри обиду и злость, требовавшие немедленного выхода. Да и порядком отвык я уже, признаться, от такого откровенного хамства.

– Потому что вы нарушаете правила поведения на борту воздушного судна, – ледяным тоном ответила стюардесса. – Немедленно уберите ноги с прохода!

– И не подумаю, – фыркнул я, – в ваших креслах просто невозможно сидеть! Когда я покупал билет на этот чертов самолет, я рассчитывал хоть на какой-то комфорт.

– А комфорта вам никто и не обещал, – сообщила появившаяся невесть откуда вторая стюардесса, – вас обещали только доставить в пункт назначения. Во время посадки проход должен быть свободен для возможной эвакуации пассажиров. Уберите ноги.

– Мне некуда их деть.

– Это ваши проблемы. И если вы не будете подчиняться распоряжениям членов экипажа, проблем у вас скоро прибавится.

Это прозвучало как откровенная угроза.

– Девушка, милая, давайте сделаем так: я пока посижу, как мне удобно, а если пассажирам вашего летающего корыта срочно потребуется эвакуация, я немедленно выполню ваши требования.

– Я вам не девушка. И тем более – не милая.

– Да уж, я это заметил, – против своей воли огрызнулся я.

– Поговорим после посадки, – зловеще пообещала мне вторая стюардесса и вместе со своей напарницей скрылась за занавеской, отделявшей служебный отсек от пассажирского салона.

За пререканиями я и не заметил, как под крыло «Боинга» неторопливо заползла рваная полоса побережья, и грязно-серая гладь Балтики сменилась не менее грязной желтой равниной, расчерченной бурыми квадратами еще не вспаханных полей и тонкими линиями дорог. С высоты эта панорама напоминала марсианскую поверхность, снятую камерой автоматического межпланетного зонда. Где-то под потолком мелодично звякнуло, и ожившие динамики прогнусавили о готовности к посадке, напомнив о необходимости пристегнуть ремни. Самолет заложил пологий вираж и, чуть помедлив, гулко застучал колесами по стыкам взлетной полосы.

– Вам придется задержаться, – обратилась ко мне невесть откуда возникшая стюардесса.

– Это еще зачем?

– Все вопросы будете задавать потом, – невозмутимо заявила она.

– Ну, это уж слишком, – произнес я, поднимаясь на негнущихся коленях. – Я требую уважительного отношения и соблюдения моих прав!

– Немедленно сядьте на место! – взвизгнула бортпроводница. – Займите свое кресло и не покидайте его до остановки самолета у терминала, иначе я вызову полицию!

– Да вызывайте хоть американский спецназ, – отозвался я, – а еще лучше позовите сюда капитана.

– Делать капитану больше нечего, кроме как время на вас тратить, – бросила мне стюардесса и гордо застучала каблучками в сторону кабины. Навстречу ей уже спешила Лора.

– Ты чего буянишь? – спросила она, очутившись рядом. – Неприятностей захотел?

– Да весь этот полет – одна сплошная неприятность, – мрачно ответил я.

Тем временем «Боинг» замедлил свой бег и остановился на краю стоянки, шум двигателей заметно стих. В иллюминаторах уже угадывался бело-оранжевый фасад аэропорта Храброво.

– Гражданин! – грозно донеслось откуда-то из-за моей спины. – Пр-р-ройдемте!

Я оглянулся. В хвостовой части салона топтались, мешая друг другу, четверо полицейских в сопровождении напарницы моей недавней собеседницы. Несколько пассажиров в предвкушении бесплатного представления тут же достали мобильные телефоны и приготовились снимать.

– Вот он, этот негодяй, – обратилась девушка к стражам правопорядка, показывая на меня пальцем, – выставлял ноги в проход, нарушал правила безопасности и требовал этого самого… Как его… Уважения и соблюдения каких-то прав!

Толстощекий полицейский в сержантских погонах решительно шагнул в мою сторону.

– А ну-ка быстренько встал и повернулся ко мне спиной!

В его руках тускло блеснули наручники.

В следующее мгновение в проходе между рядами кресел беззвучно вспыхнуло и заклубилось разноцветное облако. Кто-то испуганно вскрикнул. Лора ухватила меня за локоть, больно сжав тонкие пальцы, и толкнула вперед, прямо в густое радужное марево. Хороший у нее портал, широкий и стабильный, можно пройти практически не нагибаясь. Я невольно улыбнулся, представив себе, как прямо на глазах у изумленной публики мы растаяли в воздухе, скрывшись в медлительном водовороте открывшихся Врат. Теперь уж точно вопреки своему желанию мы сделаемся звездами «ютьюба». Долго будут потом обсуждать двух бесследно растворившихся в воздухе пассажиров пользователи интернета.

А еще через миг густая мгла рассеялась, и мне в лицо ударил холодный ветер Центрума.