Текст книги "Обреченный на скитания. Книга 2"

ГЛАВА 3

На территории Империи.

Дорога в Озерск. Алекс

День начался, как обычно. Подъем, легкая разминка под восхищенным взглядом Милёны, завтрак – и в дорогу. Чертовски приятно, когда женщина смотрит на тебя такими глазами. Сразу хочется совершить что-нибудь великое… или глупое, на худой конец!

Путешествие явно подходило к концу: еще вчера вечером мы наткнулись на заброшенную дорогу. А раз так, значит, скоро будет и нормальная дорога, а там и людские поселения. Да и Лес стал редеть. Теперь это был просто лес, деревья теряли свою монументальность, но были еще довольно-таки высокими.

Трое суток, проведенные с Милёной многому научили меня. Лес если и не стал родным домом, то по крайней мере теперь я в нем точно не пропаду и на такую страхолюдину, как Харгл, не наткнусь! Запасы продовольствия подходили к концу, и теперь мы один раз в день останавливались не только, чтобы передохнуть и дать возможность Зубатику поохотиться, но и самим позаниматься собирательством ягод и готовкой мелкой дичи, которая изредка встречалась на нашем пути.

К обеду, наконец, мы выехали на хоженую дорогу. Ну, теперь дело пойдет быстрей. Дорога шла на северо-восток, это практически в нужную нам сторону.

Ехали не торопясь, упражняясь в орочьем языке, когда впереди показалась небольшая стоянка. Справа стояла телега и рядом худющая лошадь. Травы везде навалом, а они скотину голодом морят! Как же они умудрились до такого состояния лошадь довести?

– Что случилось? – спросила Милёнка. Иногда мне казалось, что она слышит мои мысли, настолько тонко она различала оттенки моего настроения.

– Да вон, стоянка странная, – проговорил я.

– И что в ней странного?

– Пока не знаю.

– Как ты думаешь, кто это? – спросила девушка.

–Нам-то какая разница? Крестьяне, видимо. Подъедем – увидим, заодно и сориентируемся на местности. А то у меня ощущение, что этот лес никогда не кончится! – проговорил я. – Странно, почему так тихо и не слышно людской речи?

– Так далеко еще.

– Ну, да, – кивнул я, чтобы не нарваться на очередные расспросы: «Что, да как, да научи меня».

Дорога медленно текла под копытами герувина. По сторонам проплывали высокие и разлапистые деревья. Тут были и суровые сосны, и мягкие березы, и тревожные осины. Красивый смешанный лес.

Мы поравнялись со стоянкой, и я присвистнул от удивления: в стороне от телеги горел небольшой костерок, около которого хозяйничала девчушка лет восьми-девяти. Рядом с нею сидел мальчонка годика три, и ни одного взрослого вокруг.

– Да-а, странная стоянка, – повторил я, спрыгивая с Зубатика. На шум обернулась девчоночка, чумазая и лохматая. Мальчик сжался и тревожно смотрел на меня. Волна страха неприятно толкнула в солнечное сплетение.

– Можно к вашему костерку? – доброжелательно спросил я, рассматривая детей.

– Проходите, дяденька, места не жалко, – смело проговорила маленькая хозяйка.

На детей жалко было смотреть: нечесаные волосы торчали во все стороны. У девчушки было подобие косы с запутавшимся в ней репейником. У нас цыганчата на вокзалах краше ходят.

Сзади подошла Милёна, от нее волнами исходили удивление и сострадание.

– Откуда ж вы такие едете, бедолаги? – спросил я.

– Поголельцы мы, к лодне едем, – пробурчал мальчик.

– Сами, что ль, едете? – спросила Милёна. – А родители где?

– Сироты мы, тетенька, с дедом Нахором едем, – пояснила старшая.

Подошел Зубатик, с интересом рассматривая детей. Чтобы пресечь его гастрономические поползновения, я хлопнул герувина по морде ладошкой:

– Беги, поохоться. Давай, дергай отсюда. Не пугай детей. – Зубатик фыркнул и гоголем скрылся в лесу.

– Дядь, а он не убезыт? – уже смелее спросил мальчонка.

– Нет, не убежит, – улыбнулся я, – меня Алекс зовут, а ее – Милёна. А вас как величают?

– Я Флора, – бодро сказала девочка,– а он Полян.

– Флора, детка, кто там? – раздался старческий, скрипучий голос из телеги.

– Путники, дедушка, к огоньку попросились, – крикнула Флора.

– Пусть проходят… – дед закашлялся.

– Заболел дедушка, – грустно проговорила девчушка, теребя краешек сарафана, – третьего дня под дождь попали, он и слег.

Мы переглянулись с Милёной.

– Пойду посмотрю, – сказал я, – а ты тут помоги…

– В рюкзаке остался еще один… как его?.. Сухпаек, – сказала девушка.

Я скинул рюкзак и передал ей.

– Ну и что мы тут готовим? – поинтересовалась она у Флоры.

– Да вот, теть Мил, я два земляных корня нашла да травку кое-какую, похлебку варю.

– Умничка, показывай…

Я подошел к телеге, в которой лежал мужчина. Дед выглядел совсем древним. Изможденное лицо с глубокими морщинами обрамляли седые волосы и косматая борода.

– Доброго дня, дедушка, меня Алекс зовут. Мы вот увидели стоянку вашу, попросились на постой.

– Доброй дороги, сынок! – прохрипел дед, – в город едете?

– Да, отец, туда.

Я посмотрел на старика в истинном зрении. Меня поразило, что дед еще был жив.

– Дед Нахор, я не лекарь, но кое-что могу. Разреши посмотреть на твою хворь?

– Смотри… коль есть… охота… – тяжело дыша, ответил дед.

«Диагностика», – дал я команду себе. Медленно провел ладонью над немощным телом старика.

«Нарушение кровообращения головного мозга, возможно повреждение участков лобных долей и серединных зон. Наблюдается обширное поражение легких, лимфатической системы, костей, суставов, мочеполовых органов, кожи, глаз, нервной системы. Организм в крайне запущенном состоянии. 99,6% вероятность летального исхода. Рекомендуется срочная имплантация поврежденных органов с глубокой очисткой кровеносной системы, лимфосистемы в условиях стационара статуса три ноля пять. Прогнозируемое время до начала необратимых процессов не более 18 часов».

Я медленно опустил руку. Вот так дела. Дед-то почти мертвец.

– Ну что, сынок, плохи мои дела? – с трудом проговорил дед. – Можешь… не говорить… По лицу… вижу.

– Держись, дед, – попытался я подбодрить старика. – Время у нас еще есть, – но подумалось другое: «Не жилец дед, не жилец…».

– Ну что, дела идут? – стараясь не показывать тревоги, спросил я, подходя к костру.

– Идут… – ответила девушка и внимательно посмотрела мне в глаза, я ей сказал по орочьи: – Сходи посмотри.

– Хорошо! – озабоченно ответила девушка. – Флора, помешай варево.

– А где тут воду можно взять, – спросил я, – кто покажет?

– Пойдем, что ли, – по-стариковски отозвался Полян, поднимаясь, – тут недалеко лучеек.

Мы сходили к ручью, я умылся и набрал воды в котелок для отвара. Когда вернулся Милёна, отвела меня в сторону:

– Я не смогу ему помочь, – горячо проговорила девушка – унего дыхательная лихорадка, ее нельзя вылечить. Если бы сразу начали… а у него запущено все…

– Я знаю, милая. Ему осталось совсем немного. Я поддам энергии, ему полегчает, но спасти уже нельзя. Он практически уже мертв, – шепотом проговорил я, – детям не говори. Поторопись с обедом.

– Хорошо, – Милёнка шмыгнула носом, – может, у Жизнемиры спросить?

– Это бесполезно, и ты это знаешь. Если хочешь, можешь связаться с ней.

– Не надо, – девушка шмыгнула носом, – бабушка рассказывала мне, что из Дикого леса приносят такую болезнь. Она проявляется через много лет. Я знаю. – Повернувшись к костру, Милёна через силу улыбнулась: – Полян, беги сюда. Будем ягоды и листочки собирать для отвара.

Я вернулся к телеге. Дед лежал с закрытыми глазами. Наложил на него исцеляющую руну, прицепившись к каналу лучистой энергии над собой, передал ее Нахору. Энергия растворялась в старике, как сахар в воде. Усилил поток. Несколько минут, и аура деда стала немного светлей. Нахор открыл глаза. Улыбнулся:

– Не лекарь, говоришь? После рейда в Дикий Лес лечил меня маг. Хорошо помню, тоже вот так, холодком обдало и полегчало.

– Не выдумывай, дед. Это артефакт у меня лечебный, – дед внимательно посмотрел на меня:

– Может быть и… артефакт. Откуда едете? – Нахору явно стало легче, он даже сел в телеге.

– Из леса, – ответил я, – друзей потеряли, вот надеюсь встретить в городе.

– Как же ты умудрился друзей в лесу потерять? Заблудился? – спросил Нахор.

– На Харгла нарвались, был бой, друзья ушли, а я остался прикрывать отход, вот и разминулись.

– Эти эльфийские отребья совсем из ума выжили, – нервно проговорил Нахор, – уже и Харглов оживили. Мерзкое отродье, да упокоит Мать-Природа их подлые души!

– Подожди дед Нахор. Причем тут эльфы? – спросил я. – Разве не люди приложили к этому свою руку?

– Ты прав, но точно никто не знает, – нехотя согласился Нахор, –считается, что Харглы – изобретение эльфийских магов. Сто лет назад, когда все же прекратилась война между расами, на всеобщем собрании магов были определены запретные заклинания и решено об уничтожение всех этих харглов, зирунгов и других монстров. На Пустоши были уничтожены все. Да получается, не все!

– Да, получается… – согласился я и спросил: – Интересно, где ж они прятались все это время?

– Известно где, – с трудом продолжал дед Нахор, – в какой-нибудь пещере на них наложили усыпляющее заклятие. Не так давно по миру прошел вздох, как будто сама Мать-Земля вздохнула, и магии стало мало-мало… Про это Кулья, ведунья наша, сказывала. Уж не знаю, кто там что натворил, но, видимо, волшбу сильную сделали. Вот от того, что магии в мире поуменьшилось, заклятие нарушилось, и Харглы освободились.

– Ёма–ё! – Тут до меня дошло. Модуль говорил, что израсходовал на мое перемещение прорву энергии. Видимо, про этот вздох и говорит старый дед. Это получается, модуль для меня разбудил этих зверушек. Что же еще проснулось в связи с моим появлением тут? Боюсь, что это не последний сюрприз.

– А ты многовато знаешь для простого крестьянина, – внимательно посмотрев деду в глаза, констатировал я.

– А с чего ты взял, что я крестьянин? Я был воином. Правда давно это было. Сотником сорок лет в Имперской армии отслужил.

– Тогда понятно, – кивнул я, – воевал?

– Да уж, пришлось, – горько усмехнулся дед. – А та девочка, которая с тобой, она тебе кто?

– Это не девочка, дед. Это одна из моих женщин. Она друидка. Просто выглядит молодо.

– Извини. Давно не общался с друидами, еще когда молодым был… Забыл, что они выглядят на столько, на сколько хотят сами.

– Это верно, – кивнул я, вспомнив Милёнкину бабку, – ведунье Жизнемире уже больше сотни лет, а выглядит как молодка.

– Так она и есть еще молодка, – мечтательно ответил дед, – я в свое время с одной встречался, а ей уж за вторую сотню было. Огонь баба!

Друидская продолжительность жизни – сплошной вопрос.

– Что же вас в дорогу погнало? Я смотрю, ты один с детьми. Полян сказал, что вы погорельцы.

Нахор помрачнел, в воздухе запахло бедой, муками и болью:

– Беженцы мы, – помолчав, ответил старый воин, – сгорела деревня и Выселки сгорели. Разборки баронские, а горят наши хаты. Мужиков всех положили. Я в схроне с мальцами успел спрятаться, вот и остались в живых.

– О, боже правый! – вырвалось у меня по-русски, – за что же они вас?

– Старая история. Барон наш для опытов своих людей с деревень требует, да все молодок да детишек малых. Вот народ и восстал супротив. А потом средь бела дня вооруженный отряд напал на деревню. Они не грабили, они просто убивали. Всех! Детей… стариков… женщин… Потешались, насиловали, хохотали. А потом все сожгли. Дотла сожгли…

Старый дед плакал. Неподвижный взгляд уперся в известную только ему точку, а из глаз катились слезы. Воздух наполнился стоном умирающих женщин, плачем грудных детей, звоном оружия и хохотом упивающихся своим всесилием нелюдей! Я встряхнул головой, сбрасывая наваждение.

– За что же они нас так? Всех. Под корень! – безжизненным голосом проговорил Нахор.

– А куда едете? – перевел я разговор.

– Друг у меня есть. Старинный. Он у графа Тургинова в крепостных. Последний раз сын его был у нас, звал к себе.

– А чтоже вы к своему графу не пошли, зачем так далеко едете?

– Сгорело у нас все. Дома, скотина… Все. Нам в крепостные только и идти. Граф наш тоже маг. Некромант. Что к барону нашему идти на опыты, что к нашему графу…

– Да ты что? – удивился я.

– Точно! – кивнул Нахор. – Как к нему в крепостные идти, так лучше сразу помереть. И то не поможет, зомби из тебя сделает. А мы вольные… Были вольные. Теперь вот… одни мальцы остались.

– Удивил ты меня, – хмыкнул я, – что, прямо настоящий некромант?

– Что ни на есть настоящий. Мы же местные, все знаем. Это он может проверяющим врать, мы же видим.

– Это точно, – согласился я, местные жители всегда знают все. На то они и местные! – Ну что, отец, вылезти из телеги сможешь? Или сюда поесть принести?

– Подсоби, вылезу. Хороший у тебя артефакт…

Я помог выбраться Нахору из телеги. Увидев деда, дети бросились к нему. Он плакал и гладил их по немытым головам.

– Ну, бандиты! – шутя прикрикнул я. – Свалите деда. Ну-ка, отпустите. Флора, у тебя вон еда в костер льется. Чем кормить будешь.

Девчушка ойкнула и умчалась к костру. Мы с Нахором уселись около огня. Повеселевшая детвора тут же убежала помогать Милёне собирать цветочки.– Скажи, Нахор, некромантия разве не запрещена в Империи?

– Запрещена, да только до Императора далеко, до Единого высоко, а на местах по-разному бывает.

– А много графств в Империи?

– Да более двух десятков. А ты что не знаешь?

– Нет, не знаю. Из-за гор я, у нас там все по-другому.

– Горы же непроходимые. Как ты сюда попал?

– В развалинах Древних сокровища искал, а то портал оказался. Вот он меня сюда и выбросил. И назад никак не попадешь.

– Да-а, – Нахор покачал головой, – многие пытались пройти в Восточные горы. Никто не вернулся. Одно слово – непроходимые. А к «Повелителям Дорог» не ходил? Может они перебросили бы тебя домой.

– К «Повелителям Дорог»? – переспросил я.

– Ну да, они же порталами владеют,– дед подозрительно посмотрел на меня.

– Откуда деньги у бедного странника? – улыбнулся я. – Вот теперь тут устраиваюсь.

– Это верно, денег они стребуют ого-го… – успокоившись, вздохнул дед.– Жену ты себе ладную нашел. Вон и с ребятишками умеет общаться. Друидка не даст тебе захворать, вмиг на ноги поставит.

– Эх, дед… У меня старшая жена – орчанка. Вот еду и не знаю, как они ладить будут.

– Ну, надо ж – орчанка! Молодец. Орчанки – самые верные жены. Только… запах от них… Как ты только терпишь. Ну, да это твое дело.

– Она полуорка. Мыться не любит, это да, но ежели скажу, лезет в воду за милую душу. А как вымоется, фиалками пахнет!

– И часто просишь?

– Да каждый день моется, а что тут удивительного? – не понимая, спросил я.

– Повезло тебе, парень. Если орчанка по просьбе в воду лезет… это дорогого стоит.

– Не понял. Она же женщина, чистоплотная, аккуратная. Не пойму я тебя, дед.

– Орки боятся воды, они никогда не моются. А если она по твоей просьбе в воду лезет, будь спокоен, она за тебя любого зубами порвет. Я не преувеличиваю. Порвет и печень съест, – дед засмеялся, но закашлялся и замолчал. Найдя такой кладезь информации, я в срочном порядке поддал ему энергии и наложил исцеляющую руну. Нахор, почувствовав это, благодарно кивнул:

– Недолго мне осталось. Чую смерть скорую, – проговорил он.

– Борись, дед, еще поживешь, – приободрил я его. Нахор продолжил:

– Вот с буйловой кожей орки такие чудеса делают! Вся империя конскую упряжь да доспехи у них покупает. Опять же во флоте и у гномов их кожаные ремни да сети высоко ценятся.

– А далеко отсюда до орков?

– Ежели через Светлый лес, то не очень. Да только эльфы никого к себе не пускают. Сначала стрелу в спину, а потом спросят, кто и куда идешь. А так, почитай, через всю Империю, мимо Дикого леса, по землям демонов. Далеко. Орки же на самом юге Тарилана живут, на берегу Южного океана.

– Тарилана? Это что?

– Это наша земля так называется, – усмехнулся дед, списывая мое незнание на иноземное происхождение.

– В смысле – материк?

– Чего?

– Да так, ничего, – я вспомнил, что Саймон как-то тоже упоминал это название. – А другие земли есть?

– Как не быть? Есть. Да токо я не знаю, где они. Слышал, что на севере есть земля покрытая льдом, острова еще есть разные. Всего не знаю я. Не плавал по морям.

– Ясно! – кивнул я. Подошла Милёна с ребятней и стала собирать обед. Над костром повесили котелок для отвара.

Пару раз по тракту проезжали груженые телеги. На нас мало обращали внимания. Ну, сидят люди, трапезничают – эка невидаль!

Милёна разлила похлебку по тарелкам. Дети ели, обжигаясь и глотая, не разжевывая.

– Э-э. А ну-ка помедленней! – прикрикнул я. – Подавитесь, что тогда с вами делать? Еще целый котел еды, всем хватит.

Пару минут все ели чинно, но незаметно опять застучали ложками наперегонки.

– Дед, а много стран ты повидал? – спросил я.

– Да почитай все, – Нахор ел медленно и со смаком, – даже в Светлом лесу был, сопровождал студентов Академии. Они туда на учебу ездили.

– И что, эльфы их пустили, – удивилась Милёна.

– Ага, у них договоренность какая-то была. Давно это было.

– Дед, расскажи про страны, – попросила Флора. Наелись, теперь хочется сказок, известная история.

– А что рассказывать. Везде люди одинаковые – две ноги, две руки. В Орвилии воевали, за рудник бились. Золотоносный. Грифоны у них прирученные. С неба камнем падают, и лучники на них сидят, меткие бестии. Перенесли грифоныотряд орвилийцев нам в тыл, так мы еле ноги унесли. Богатая страна, одно плохо, рабство там узаконено. Раненого воина захватят и в рабство продают. Плохая страна, хоть и богатая. Жадные там люди, до денег жадные. Мать родную продадут, не моргнув глазом.

– Ты что дед, как маму плодать можно? – возмутился Полян, – я бы свою ни за что не плодал! – он шмыгнул носом, и кулачками вытер набежавшие слезы.

– Ты же не орвилиец, – погладил дед сидевшего рядом пацаненка.

– А в Ластанаре был? – спросила Флора. Видно, этот рассказ они слушают далеко не в первый раз.

– Бывал, – Нахор благодарно кивнул Милёне, которая подала ему кружку отвара. – Добрая страна. Почти как Империя. Народ там честный и трудолюбивый. Лесов много, полей. Сопровождали мы караваны с досками да зерном. Гномы только ластанарское зерно покупают, в Империи не берут. И графы там добрые, не то, что наш, будь прокляты его дети до седьмого колена.

Друидка недовольно посмотрела на Нахора:

– Зачем ты так, дед Нахор. Дети-то причем?

– Погорячился, извини, – хмуро проговорил Нахор. Я уже постоянно держал энергетический канал между собой и Нахором. Как только прекращал питать его энергией, аура деда начинала быстро бледнеть.

Полян, прижавшись к деду, клевал носом. Разморило бедолагу.

– Ну что ж, – в полголоса сказал я и встал, – нужно собираться. Спасибо за хлеб-соль.

– Спасибо вам, – отозвался Нахор. Флора сидела вся напряженная, как струна. От нее шло такое беспокойство и отчаяние, что мне пришлось закрыться, – вы, поди, пешком?

– Нет, – вставила Милёна, – Алекс, пойдем Зубатика поищем.

Схватив меня за руку, чуть не бегом потянула через дорогу, в лес. Даже закрывшись, я чувствовал, что от нее шло негодование и злость.

Отойдя немного в лесок, я вырвал руку и спросил:

– Что случилось? На тебе лица нет.

– Ты что, действительно собрался уезжать? – вся вибрируя, спросила Милёна. Наложил на нее слабенькую руну безразличия, чем вызвал гневный окрик: – Не смей магичить со мной!

– Успокойся, что ты так разволновалась? Я ничего не делаю.

– Ты собрался бросить их и уехать?

– Почему бросить? Они нам никто. Понимаешь? Просто случайно встреченные прохожие.

– Как ты… как ты можешь?! – не унималась Милёнка. – У них же никого нет. Нахор через несколько дней умрет. Они останутся совсем одни, они же еще маленькие!

– И что? В Империи огромное количество сирот. Причем тут я?

– Ты не можешь так поступить!

– Ты думаешь?– усмехнулся я.– Оставим им продуктов. Доедут до города, а там устроятся.

– Они едут туда же, куда и мы. Почему ты не хочешь им помочь и довести их до знакомых?

– Одних я уже обещал довести. Нет! Хватит! Милёна, они нам никто. Пойми это. Я не могу заботиться обо всех.

– Ты… здоровый, сильный мужик, бросишь умирающего деда и двоих детей в лесу? Да какой же ты вождь? Вожди заботятся о своих подданных.

– Вот именно! О своих! Они мне чужие. И прекрати истерику! Собираемся и едем. У меня есть дела поважней.

– Саша, что может быть важней жизни ребенка? – вдруг спокойно сказала Милёна, из глаз девушки брызнули слезы, – Сашенька, не говори так. Ты не такой… Нельзя так…

Девушка смотрела на меня своими глубокими глазами, по щекам у нее катились огромные слезы. У меня засосало в солнечном сплетении. Я понял, что проиграл.

– Что же ты со мной делаешь, Милёнка? – прошепталя и сел, обхватив голову руками, понимая, что теперь уже не уйду без детей. – Ну зачем мне этот детский сад? Тоже мне, спаситель мира.

– Сашенька, хороший мой. У нас все получится! – девушка стояла на коленях, прижимая мою голову к своей груди, – ты сильный, ты самый сильный в мире! Я это точно знаю. Я это чувствую! Поэтому тебе жалко детей, женщин, стариков. Ты можешь их защитить! Потому к тебе все и тянутся. Потому что чувствуют твою внутреннюю силу.

– Мне бы твою уверенность, – буркнул я, – с одной друидкой справится не могу!

– Нет, Сашенька, нет, – горячо проговорила Милёна, глядя мне в глаза, сжала мои щеки своими ладошками,– это не слабость. Я просто озвучила твою совесть!

– Иди сюда, совесть ты моя ненаглядная, – и, обняв девушку,прижал к груди… – Ты знаешь, стрекоза, у меня никогда такого не было. Я чувствую твои эмоции как свои! И в то же время понимаю, что они не мои.

– Я тоже.

– Почему? Что, у друидов всегда так?

– Нет. Ты же Посвященный, и нас Лес благословил.

– Никакой я не Посвященный, – проговорил я, – что вы все мне клички придумываете? То Истинный, то Посвященный… Я даже не знаю, кто это такие.

– Это друидские ведуны, которые ушли в Проклятый Лес и не дают ему расползтись по всем землям.

– Даже так? – я отодвинулся и посмотрел на девушку. – А ну, поподробней.

– У Жизнемиры спроси, я больше ничего не знаю.

– Лучше ты спроси, мне как-то неловко. Она меня за Посвященного держит. Получается, сам про себя, буду спрашивать!

– А ты разве не Посвященный?

– Ты удивительно догадлива!

Сзади подошел Зубатик и грызнул меня за плечо, за что сразу же получил шлепок по морде:

– Зубатик, зубы чистить надо, вонючка!

– Ну хорошо, пойдемте, посмотрим, что можно сделать, – сказал я и легко подсадил девушку на Зубатика.

У костра, дед внимательно посмотрел на нас, и тяжело поднявшись, побрел к телеге.

– Нахор, я тут подумал… Мы тоже к графу Тургинову идем. Может вместе? Все веселей будет! – дед остановился и, повернувшись, коротко, по-офицерски кивнул:

– Почту за честь, – и, кряхтя, полез в телегу. Гордый и умный. Все понял и принял, как подобает воину.

Подошла Флора. Взяла меня за руку и, глядя в глаза, сказала:

– Я уже взрослая и умею обращаться с лошадью, умею готовить… Если есть из чего. А если нету, знаю съедобные корешки и плоды, и еще почки на деревьях. Я знаю, как себя вести во время боя и как перевязать рану. Мы всего полгода пожили с тетей Кульей. Полян ее сын. Настер защищал дом и погиб. А мы остались. Дед Нахор чужой нам, но если б не он… – девчушка всхлипнула, но продолжала сквозь слезы. – В деревнях нас гонят. Один путник поведал нам про графство Тургинова, сказал, что там много брошенных домов. Скоро зима, вот мы и добираемся туда. Нас там никто не ждет. Возьми нас с собой. Пожалуйста.

Я слушал исповедь восьмилетней девчушки и думал: – «Спасибо Милёнке, не дала согрешить, потом с этим жить ох, как сложно. Мог же проехать мимо, не проехал. Значит, все правильно. Так и должно было случиться».

– Хорошо, – я прижал девчушку к себе. – Прорвемся!

Что же это за мир такой, где женщины идут в воины, дети с пеленок знают, что такое смерть от меча и ножа?

Я не смогу изменить этот мир. Но точно смогу сделать островок стабильности и безопасности в этом хаосе. А там посмотрим, возможно, и мир изменить не так уж сложно. Главное – взяться за дело! Нет, в Долину Смерти мы не пойдем! Я получу земли тут, не знаю как, но прятаться от этого мира я не буду. И пусть мир лопнет от злости.

– Давайте грузиться, – проговорил я, – нужно до ночи реку найти и устроиться на ночлег.

Так я сотворил очередную глупость – взял в спутники малолетних детей и умирающего старика…

Империя. Дорога к Озерску.

Алекс

Я пытался впрячь эту клячу, называемую лошадью, в телегу. Без сноровки это было трудно. Вот тут Флора показала чудеса умений. У нее все получалось легко и просто, только силенок не хватало затянуть ремни потуже. Даже Полян помогал грузить нехитрый скарб.

Милёнку с мальчишкой посадил в телегу рядом с дедом, а Флора попросилась со мной на Зубатика, сказав, что привычна ездить верхом.

К вечеру наш караван вышел на накатанную дорогу. Я следил за состоянием Нахора. Не хотелось, чтобы он умер в дороге. Но дед был плох, и слабел на глазах.

Скорее почувствовав, чем увидев, сбоку от дороги речушку, свернули к ней.

– Здесь и заночуем, – сказал я, выехав на берег реки. Река была не большая и спокойная. – И с дороги нас не видно, и вода рядом.

Флора всю дорогу сидела за моей спиной, тихая как мышка, спрыгнув с Зубатика, пошла распрягать Савраску, нашу худую лошадь. Пришлось ей помочь…

Милёна уже хлопотала по хозяйству.

Дед лежал в забытьи, растрясло старика. Наложил на него исцеляющую руну. Через некоторое время он закашлялся и пришел в себя.

– Держись, дед, на ночлег становимся, – проговорил я.

– Уже… скоро… – прошептал старик. Я промолчал и пошел ставить палатку.

У меня была мысль потянуть деда через портал в КУЦ. Но рассудив здраво, решил этого не делать. Во-первых, не факт, что там ему помогут. Работоспособность модулей КУЦ под большим вопросом. Во-вторых, оставлять одних Милёну с детьми я не хотел, так как неизвестно, смогу ли я вернуться назад. А если не сумею вернуться, что они будут делать в незнакомом месте? Благими намерениями можно поставить под удар девушку с детьми. В-третьих, я просто боялся соваться в КУЦ. Поможет ИРМА деду Нахору или нет, это вопрос, а то, что мне опять всякой хрени в голову напихает, это факт.

Я отправил Зубатика охотиться. Милёнка устроила нам семейное гнездо около телеги, расстелив плащи. А я поставил палатку. Посидеть у костра посидим, но детям будет теплее в палатке.

Через некоторое время вернулся Зубатик с охоты. Принес в зубах какого-то зверька. Не то кролик, не то тушканчик.

– Ой, смотлите, Зубатик плыгуна поймал! – удивленно воскликнул Полян, показывая на герувина. Флора без страха пошла к герувину и совершенно спокойно взяла за ноги прыгуна, свисающего из пасти Зубатика:

– Умничка, заботливый наш, – потрепала она герувина по холке. Зубатик радостно лизнул Флору, потом виновато посмотрел на меня.

– Молодчина, – похвалил я его, удивляясь, что девочка совершенно не боится герувина, – ступай, не мешайся тут.

Флора побежала к костру:

– Теть Мил, смотри, Зубатик прыгуна принес. Я знаю, как его готовить, можно на камнях запечь, вку-у-усно будет.

– Ты уверена, что это можно есть? – недоверчиво спросила Милёна.

– Конечно, только нож нужен, чтобы разделать его, – Флора вся сияла.

– Сама разделывай, я не умею, – недовольно проговорила Милёнка. «Брезгует, что ли?» – подумал я и достал из сапога свой нож.

– Флора, иди-ка сюда, –протянул нож. – Вот возьми. И оставь себе. Это хороший нож, крепкий!

– Это мне? – не скрывая восхищения, спросила девчушка.

– Тебе, тебе. Я же сказал, оставь себе, – подбодрил я ее, – смотри, вот на эту кнопку нажимаешь, и лезвие выскакивает.

Продемонстрировал, как работает нож,протянул девочке.

– Спасибо… Я не подведу тебя, – девочка взяла ножик в руку и вдруг очень ловко крутнула его в ладони. Девчушка-то боевая, не только картошку может резать.

– Давай, действуй. Управишься с прыгуном, бери Поляна и будем мыться. Воняет от вас, как от навозной кучи.

– Я быстро, – девочка умчалась в сторону от нашей стоянки, разделывать добычу Зубатика.

Подошла Милёна:

– Ты что, действительно хочешь их искупать в реке?

– Ну да. От них же запах за версту!

– Сам справишься? – хитро улыбнулась Милёна.

– Попробую, – пожал я плечами.

Через несколько минут, Флора передала Милёне разделанную тушку, и я повел детвору к воде мыться. В рюкзаке нашлось полотенце и мыло. А вот одежды для Флоры не было. Не беда, зайдем в город прикупим им обновки, а пока пусть хотя бы простирнут старую.

Берег был песчаный и пологий. Наказав детям не лазить глубоко, кинул им их платьица и штанишки. Одежда была в высшей степени изношена и похоже, перешита из взрослого платья.

– Давайте-ка простирните. А то на чистое тело это надевать противно будет.

В воде поднялся визг и гам. Я с улыбкой наблюдал, как плещется около бережка детвора. Как Флора по-взрослому ругает Поляна и пытается тереть его худющее тельце, используя вместо мочалки свое платье.

Закончив со стиркой, детвора передала свою нехитрую одежду мне. Я разложил одежду на ветвях кустарника, создал вихрь и подсушил ее. Наступила тишина. Дети стояли по колено в воде и смотрели на меня удивленными глазами.

– Ты что маг? – спросил Полян.

– Конечно, ты что не видишь? – ответила за меня Флора.

– Ух ты… – вздохнул мальчуган, – я никогда не видел мага.

– Теперь видел, – усмехнулся я, – и держите язык за зубами. Понятно?

– Нет, – покачал головой Полян, – он же и так за зубами.

– Дурак, так говорят о тайне! – Флора подтолкнула мальчонку в сторону берега. – Это значит, что нельзя никому рассказывать.

– О чем? – уточнил Полян.

– Флора и ты, Полян, – строго сказал я, – чтобы я не слышал от вас никаких «дур» и «дураков». Вы меня поняли? Так не красиво говорить. Мы должны уважать друг друга.

– А чо он, – Флора надула губы.

– Я понятно сказал?

– Да… – был нестройный ответ

– Если вы об этом случае кому-то расскажите, то у меня будут неприятности. Поэтому это наша с вами тайна. Хорошо? – Дети закивали в ответ, разглядывая меня, как новогоднюю елку. – Теперь подошли поближе, я вас посушу.

Детвора подошла ко мне, я закрутил вихрем воздух вокруг них, добавляя чуток энергии для нагрева. Подсушив таким образом голопопую команду, подождал, пока оденутся, и мы пошли ужинать. Милёна с улыбкой встретив нас, сказала: